"Жизнь полна неожиданностей" - читать интересную книгу автора (Ли Миранда)

Глава 4

— Я был прав, Оливия, — сказал доктор, внимательно рассматривая полоску теста на беременность. —Ты на самом деле беременна. Судя по датам и результатам внутреннего осмотра, около месяца.

Широко распахнутые глаза Оливии выражали недоверчивое удивление.

— Но этого не может быть! — протестующе воскликнула она. — Я же говорила вам, что принимала противозачаточные таблетки и не пропустила ни одного дня.

Доктор пожал плечами.

— Таблетки не дают стопроцентной гарантии, даже если принимать их регулярно в одно и то же время. Существует множество причин, почему таблетки могли оказаться неэффективными. Это и прием антибиотиков и ряда других препаратов, и даже чрезмерное количество витамина С. Но наибольшую опасность представляет нарушение работы желудка. В то время, как ты имела сексуальные отношения, у тебя была тошнота или расстройство?

Оливия закусила губу, чтобы не закричать от досады. Жизнь не может быть так жестока к ней!

— Я все понял по выражению твоего лица, — мягко произнес доктор. — Ты нашла причину своей незапланированной и, насколько я понимаю, нежелательной беременности.

Потрясенная Оливия молчала.

— Скажи, у тебя постоянный партнер или это была случайная связь? — мягко спросил доктор.

Оливия скривилась. Какое деликатное название пьяного спаривания в офисе!

— Сейчас у меня никого нет, — с несчастным видом призналась она. — Недавно я разорвала помолвку со своим женихом.

— Но отец ребенка он?

— Нет.

— Ну что ж… Понимаю…

Оливия чуть не расплакалась. Что может понимать этот доктор?

— Есть какая-нибудь надежда, что отец ребенка захочет участвовать в его воспитании?

— Я не скажу ему о ребенке.

— Понятно, — снова повторил доктор. — И как же ты намерена поступить, Оливия?

— Не знаю. Не представляю себе! — Все происходящее казалось ей нереальным, а главное, несправедливым.

— Послушай меня. Я знаю очень хорошую женскую клинику, где с женщинами в твоем положении работают психологи и даже адвокаты. Я могу посодействовать…

— Да.., нет… Спасибо, доктор. Господи, это все ужасно! Я ничего не соображаю.

— Я советую тебе пойти домой и еще раз все хорошенько обдумать. А на следующей неделе ты придешь ко мне и сообщишь о своем решении.

— Я не смогу. На следующей неделе я возвращаюсь в Сидней. На работу.

— Гмм. У тебя есть свой гинеколог в Сиднее?

— Нет. — В случае необходимости она шла в ближайшую больницу, работающую круглосуточно, к дежурному врачу. Оливия болела очень редко, и до сих пор у нее не возникало необходимости в постоянном докторе.

— Полагаю, я смогу пойти к доктору, который выписал мне таблетки. Очень приятная женщина, мне она понравилась… — Оливия чувствовала, что ее голова кружится все сильнее.

— Неплохо. Женщины-врачи обычно более тактичны по отношению к девушкам в твоем положении…

Девушка в ее положении…

Оливии очень не понравилась такая формулировка. Стать матерью-одиночкой никогда не входило в ее планы. Она знала нескольких женщин, оказавшихся в такой ситуации, и никто из них не был счастлив, всем им пришлось очень нелегко.

Случайная беременность заставила ее мать поспешно выйти замуж за отца. Они оба были чрезвычайно молоды и абсолютно не готовы ни к семейной жизнь, ни к рождению ребенка. Сестра Оливии, Кэрол, угодила в ту же ловушку — и теперь, в свои двадцать пять, имеет уже четверых детей. Зная Кэрол и ее беспомощного, бестолкового мужа, Оливия не сомневалась, что они не смогут обеспечить своим детям нормального будущего. Другой ее сестре, Салли, помешанной на мальчиках и откровенно беспутной, пока везло. Но везение — вещь преходящая.

Конечно, в наши дни брак вовсе не обязателен, чтобы завести ребенка. Уже давно никто не кидает камни в матерей-одиночек. Аборт как выход из положения Оливия даже не рассматривала. Вот уж это точно не для нее.

Ее лучшая школьная подруга забеременела в последнем классе, и родители заставили ее избавиться от ребенка. Анна провалила выпускные экзамены, впала в жуткую депрессию и то ли случайно, то ли намеренно приняла слишком большую дозу снотворного.

Смерть и похороны подруги глубоко потрясли Оливию. Может, именно этот психологический стресс стал причиной ее затянувшейся девственности.

Внезапно Оливия поняла, что дошла до предела, и резко вскочила.

— Не принимай поспешных решений, Оливия, посоветовал доктор, видя ее взвинченное состояние. —У тебя есть еще несколько недель, чтобы сделать выбор. Сейчас у тебя шок, но через месяц или два ты будешь думать о ребенке совсем по-другому.

— Не беспокойтесь, доктор. Я все хорошенько обдумаю, прежде чем принять окончательное решение.

— Отлично. — Он встал, обошел стол и ободряюще потрепал Оливию по плечу. — Оливия, ты не глупый, легкомысленный подросток, а разумная, взрослая женщина. Ты можешь стать чудесной матерью.

Оливия потрясение смотрела на доктора — она вдруг впервые подумала не о себе, а о маленьком существе, поселившемся внутри ее. Но все-таки она еще не могла представить себя в роли матери. Она еще не чувствовала как мать. Оливия вообще ничего не чувствовала.

Она поблагодарила доктора и вышла в коридор, где ее дожидалась мама. Оливия с грустью смотрела на рано состарившуюся, прожившую нелегкую, несчастливую жизнь женщину. Та была поглощена чтением красочного глянцевого журнала. “Наверняка читает страничку сплетен о кинозвездах, — подумала Оливия. — Они ей кажутся небожителями”. И вдруг Оливию как током ударило — в их семье никогда не было лишних денег, чтобы покупать такую роскошь, как светский журнал.

От жалости к себе Оливия чуть не расплакалась. Неужели ей и ее малышу уготована такая же судьба? Еле-еле сводить концы с концами, ограничивать себя во всем, жить в домах-развалюхах и носить одежду из магазина “секонд-хенд”?

Оливия вглядывалась в худое, изможденное лицо матери, смотрела на ее седые неухоженные волосы. Ведь ей только сорок пять, а выглядит она на все шестьдесят. Но Оливия помнит, какой хорошенькой была мама в молодости. Однако безрадостная семейная жизнь и непрерывные лишения наложили свой отпечаток.

Сейчас отец Оливии снова остался без работы. У него не было ни образования, ни специальности. Всю жизнь он был вынужден наниматься на самую черную работу, но с годами это становилось труднее. Отец все чаще впадал в глубокую депрессию, понимая, что его жизнь не удалась.

Семейное празднование Рождества в этом году было тихим и грустным. Оливия так и не справилась со своим мрачным настроением, но все-таки ей было легче в окружении родных, которые, она знала, любят ее. Основным ее занятием в эти недели было чтение книг в скрипучем кресле-качалке, которое она каждое утро выносила на крыльцо.

Поначалу бессонными ночами Оливия часто думала о Николасе, иногда — о Льюисе. Она наконец смирилась с тем, что Николас бросил ее, и больше не мечтала о его возвращении. Наверное, она разлюбила его, и мысли о нем ушли как-то сами по себе. Теперь Оливия все чаще думала о Льюисе, снова и снова вспоминала свой безумный поступок и находила для себя все больше оправданий.

Она даже стала подумывать о том, что не стоит увольняться из “Альтман индастриз”. Но сегодняшний визит к доктору все изменил.

Наконец мама оторвалась от журнала и увидела Оливию.

— Все в порядке, дочка? — спросила она, поднимаясь.

— Все отлично. Здорова как лошадь. — Оливия нашла в себе силы пошутить. Она решила не добавлять матери огорчений, которых у той и так полно.

— Детка, я и не думала, что у тебя может быть что-нибудь серьезное. Ты хорошо выглядишь, да и в твоем возрасте никаких таких болезней не может быть. А что доктор сказал о нарушении цикла? Это из-за тех таблеток, которые ты принимаешь, да?

Оливия поблагодарила небеса — мама сама дала ей подсказку.

— Да…

— Я всегда говорила, что вмешательство в природу до добра не доведет. Ты должна перестать принимать их, Оливия.

— Перестану, мама.

"Теперь это и ни к чему”, — про себя добавила она.

— Теперь они тебе не понадобятся, раз ты рассталась с Николасом. — Мать словно прочитала ее мысли.

— Ты права, мама.

— Вижу, ты переживаешь, дорогая. Но я всегда считала, что Николас тебе не пара.

— Почему?

Они подошли к облезлой серой колымаге, которую с большой натяжкой можно было назвать машиной. Мать привычно села на место водителя и с первой попытки завела двигатель, что случалось нечасто.

— Конечно, внешне Николас был очень привлекательным, даже смазливым, я бы сказала. — Оливия заметила, что мать говорит о Николасе в прошедшем времени. — Но он был слишком молодым, незрелым. Тебе нужен мужчина, который уже чего-то достиг в жизни, состоялся и способен позаботиться не только о себе, но и о семье. Я знаю тебя, Оливия, — добавила мать, оглядываясь через плечо, чтобы посмотреть, нет ли машин, и выехать на дорогу. — Для своих детей ты захочешь самого лучшего. Ты более чувствительна и ответственна, чем твои сестры. Я знаю, как трудно тебе было смириться с нашей бедностью. Ты поставила перед собой цель вырваться из нужды и много работала, чтобы добиться этого. Я горжусь тобой, дочка!

Это стало последней каплей. Слезы стремительным потоком хлынули из глаз Оливии.

— Мамочка…

Ее мать резко обернулась. В кротких карих глазах вспыхнула тревога.

— Что случилось, дорогая? Я что-то не то сказала? Ради Бога! — Она заглушила двигатель и повернулась к рыдающей Оливии. — Ты больна, да, детка?

— Не-е-ет…

— Тогда в чем дело?

— Я беременна. Таблетки подвели меня…

— Бедная моя девочка. — На лице женщины появилось выражение сочувствия и тревоги. Она взяла в ладони заплаканное лицо дочери и стала большими пальцами смахивать горошины слез. — Это все меняет. Ты должна сказать Николасу и потребовать, чтобы он женился на тебе.

Оливия могла догадаться, что услышит именно это. Для ее матери такое решение проблемы — единственное. Для девушки в ее положении просто необходимо выйти замуж за отца ребенка, даже если нет любви, доверия, уважения, если все чувства умерли, лишь бы все было “как полагается”.

Оливия сделала глубокий вдох и произнесла:

— Не думаю, мама. Видишь ли, отец ребенка не Николас.

— Как? — Глаза матери распахнулись в недоумении. —Тогда кто же?

Говорить? Не говорить?

— Льюис…

Мать нахмурилась.

— Льюис? Кто такой Льюис? Я его знаю?

— Это мой босс. Льюис Альтман.

Оливию смутил неожиданно строгий взгляд матери.

— Ты хочешь сказать, что завела шашни с боссом за спиной Николаев? Он поэтому тебя бросил? Оливия вздохнула.

— Нет, мам. Это Николас за моей спиной завел шашни с новой сотрудницей в их конторе. Между мной и Льюисом никогда не было даже намека на роман. После того как Николас бросил меня, я пребывала в жуткой депрессии. На рождественской вечеринке я выпила лишнего и стала.., ну.., одним словом, потеряла над собой контроль. После мы оба очень сожалели о случившемся.

— Неужели? — Голос матери звучал сухо и иронично. — Хороший подарочек для его жены.

— У Льюиса нет жены. Она оставила его. Он разведен.

— Молодец! Я бы тоже бросила такого. Интересно, сколько секретарш забеременело от него? Не потому ли ушла твоя предшественница?

— Мама, Льюис совсем не такой, — простонала Оливия, понимая всю тщетность попыток переубедить мать.

— Какой же он тогда? Только не говори, что это твоя вина. Я что-то не слышала об изнасилованных мужчинах.

— Но именно так все и случилось, — пробормотала Оливия. — Я спровоцировала его, буквально навязалась…

— Ерунда! Он тоже был пьян? Да или нет?

— Нет. Только я.

— Тогда он виноват не меньше твоего. Если не больше. Он должен нести ответственность и признать ребенка. Пусть хотя бы оказывает вам материальную поддержку. Насколько я понимаю, человек он далеко не бедный. За удовольствия надо платить!

Когда ты скажешь ему?

— Не сейчас… Позже… — Мать все истолковала по-своему, но Оливия-то знает, что Льюис ни в чем не виноват. А за удовольствие стоило бы заплатить ей.

Обычно кроткие и добрые глаза матери превратились в два буравчика.

— Он красивый?

— Что? А, да. Очень.

— Сколько ему лет?

— Тридцать четыре.

— Отлично, отлично. Тогда, я думаю, ты права. Пока не стоит ему говорить. Не надо пугать его раньше времени. Сначала надо заставить его влюбиться в тебя.

Оливия вытаращила глаза.

— Влюбиться? В меня? Мама, за восемнадцать месяцев работы бок о бок он ни разу не взглянул на меня как на женщину. Он все еще любит Дину, свою бывшую жену.

— Это ненадолго, поверь мне. У мужчин как — с глаз долой, из сердца вон.

Глаза Оливии округлились еще больше. Цинизм матери потряс ее.

— Мама, я говорила тебе, Льюис не такой. Он.., как бы это сказать, глубже, возвышеннее…

— Да будет тебе, дочка. Глубокие мужчины давно вымерли. Ты привлекательная молодая женщина, когда, конечно, хочешь быть таковой. Однажды он уже познал твои прелести. Ты ведь сказала, что он не был пьян, да? В следующий раз будет проще. Он оглянуться не успеет, как окажется влюбленным в тебя и захочет жениться. И только тогда ты скажешь ему о ребенке, поняла?

Оливия не верила своим ушам.

— Ты хочешь, чтобы я соблазнила его еще раз?

— Можно не один. В любви, как и на войне, все средства хороши.

— Но я не люблю Льюиса!

— Но ты находишь его привлекательным.

— Да, но.., но…

— Никаких “но”! — решительно прервала ее мать. —Подумай о ребенке.

— Я думаю о ребенке!

— Плохо думаешь! Ребенок будит в женщине все самое хорошее, делает ее сильной и самоотверженной. Его благополучие стоит любых жертв. А замужество с таким человеком, как твой Льюис, не такая уж большая жертва, — искусно расставляла сети мать. — Если все то, что ты рассказала о нем, правда, то именно такой человек тебе и нужен. Красивый. Надежный. Состоятельный. Умный. И… Как это ты выразилась? А, глубокий. Похоже, твой Льюис — то, что доктор прописал!