"Партнер" - читать интересную книгу автора (Гришем Джон)

Глава 9

– А сейчас я уберу отмершую кожу, – сказал врач, осторожно касаясь ран на груди заостренным хирургическим инструментом. – Может, ввести обезболивающее?

– Нет, благодарю вас, – ответил Патрик, сидевший на кровати.

В комнате находились две сестры милосердия и Луис.

– Вам будет больно, Патрик, – предупредил врач.

– Бывало и хуже. Да и куда вы собираетесь колоть? – Он поднял левую руку, покрытую багровыми кровоподтеками. Все его тело представляло собой сплошной синяк. – Хватит с меня наркотиков.

– Хорошо, как скажете.

Патрик откинул голову назад и вцепился руками в боковые поручни кровати. Обе сестры вместе с Луисом держали его лодыжки, пока врач поддевал скальпелем засохшие струпья и срезал их.

Патрик закусил губы и прикрыл глаза.

– Как насчет укола, а? – спросил врач.

– Нет… – выдавил Патрик.

Осторожная работа скальпелем. Кучка засохших струпьев увеличилась.

– Раны прекрасно заживают, Патрик. Думаю, мы сможем обойтись без пересадки.

– Тем лучше. – Патрик стиснул зубы.

Из девяти ожогов четыре были достаточно серьезными, чтобы считаться ожогами третьей степени: два на груди, один на левом бедре и один на правой икре. Запястья, локти и колени, растертые веревкой в кровь, покрывал слой мази.

Через полчаса врач закончил свои манипуляции и напомнил Патрику, что ему нужен покой, причем лучше всего оставаться без одежды или повязок. Покрыв освобожденные от омертвевшей кожи участки прохладной мазью, он вновь предложил болеутоляющее, но Патрик опять отказался.

Врач и сестры поднялись. Луис проводил их, после чего закрыл дверь, опустил жалюзи на окнах и достал из кармана своего белого халата небольшую фотокамеру “Кодак” со вспышкой.

– Встань там. – Патрик указал на изножье кровати. – Сделай кадр, на котором будет видно все тело, включая лицо.

Луис поднял камеру и попятился к стене. Раздался щелчок, по глазам ударила яркая вспышка.

– Теперь перейди туда, – указал Патрик.

Фельдшер подчинился. Поначалу он выражал категорическое несогласие делать снимки, заявляя, что должен сообшить об этом своему начальству. Живя на границе с Парагваем, Патрик не только значительно усовершенствовал свой португальский, но и приобрел некоторый навык общения на испанском. Теперь уже он понимал почти все, что слышал от Луиса. Язык денег был универсальным, и фельдшер очень быстро осознал, что его услуги как фотографа оцениваются в пять сотен американских долларов. Он согласился купить три простенькие камеры, сделать около сотни снимков, проявить их за ночь и спрятать за пределами госпиталя в ожидании дальнейших указаний.

Пятисот долларов у Патрика с собой не было, однако он смог убедить Луиса, что является человеком честным и вышлет деньги, как только доберется до дома.

Особыми талантами фельдшер не блистал, да и камеры в его распоряжении были далеко не лучшими. Патрику пришлось объяснять, каким должен быть каждый снимок. Крупным планом – ожоги на груди и бедре, крупным планом ободранные, в синяках суставы. Работа двигалась довольно быстро, поэтому оставался шанс, что их никто не застигнет врасплох. Приближалось время обеда, когда в палату вновь явятся сестры.

Луис покинул госпиталь во время обеденного перерыва и оставил отснятые пленки в магазине – пусть проявят.

Тем временем Рио Осмар убедил секретаршу из фирмы Евы принять тысячу долларов наличными в обмен на последние сплетни. Их оказалось не так много. Сначала партнеры фирмы демонстрировали полнейшее спокойствие. Однако записи телефонных разговоров свидетельствовали о двух звонках из Цюриха. Звонки эти были сделаны из отеля, как определил в Вашингтоне Гай. Другая информация отсутствовала – эти швейцарцы всегда такие скрытные.

Длительное отсутствие Евы начало внушать тревогу ее коллегам и партнерам. Довольно спокойное перемывание косточек сменилось ежедневными разговорами о том, что же они должны теперь делать. Она позвонила один раз в первый день, один раз – во второй, потом полное молчание. Имя таинственного клиента, на встречу с которым отправилась Ева, так и осталось невыясненным, а другие клиенты, ждавшие ее совета или содействия, начали изводить фирму ультимативными требованиями и угрозами.

Все сроки, все важные встречи и переговоры летели к черту.

В конце концов было принято решение временно вывести Еву из штата и заняться ею позже, после ее возвращения.

Осмар и его люди до того запугали отца Евы, что тот потерял сон. Они следили за подъездом его дома, ходили за стариком по пятам по запруженным улицам Ипанемы. Родилась идея захватить его и потрясти, чтобы развязать язык, однако он был достаточно осторожен и старался не оставаться в одиночестве.

В третий раз пытаясь проникнуть в спальню Труди, Лэнс обнаружил, что дверь не закрыта на замок. Он спокойно вошел с таблеткой валиума и бутылкой ее любимой ирландской минеральной воды, обошедшейся в четыре доллара, без слов уселся рядом на постели и протянул пилюлю. Труди выпила ее – вторую за этот час – и запила водой из бутылки.

Полицейская машина, увезшая круглощекого фотографа, отъехала от дома около часа назад. Двое полисменов минут двадцать покрутились во дворе, задавая дурацкие вопросы. Они явно не испытывали никакого желания встревать в это дело. Прессе рекомендовали держаться от дома подальше. Полиция даже с некоторым сочувствием отнеслась к Лэнсу. Труди сообщила имя своего адвоката на тот случай, если ее вздумают в чем-нибудь обвинить.

Лэнс пообещал разобраться с каждым, кому взбредет в голову вызвать его в суд.

Когда полицейские убрались, Труди как с цепи сорвалась и, дождавшись, пока нянька с ребенком выйдут из дома, швырнула подушки с дивана в камин и стала выкрикивать в адрес Лэнса – ближайшей жертвы – непристойности. Для ее измученных нервов это было уже чересчур: новость о Патрике, иск страховой компании, ущемление в правах, нашествие репортеров и, наконец, инцидент у бассейна.

Но теперь, после таблетки валиума, она была спокойна.

Лэнс с облегчением вздохнул. Ему хотелось коснуться Труди, погладить ее по колену, сказать что-нибудь ласковое, но в подобной ситуации это было рискованно. Одно неверное движение – и она опять придет в бешенство. Нет, лучше дать Труди время остыть.

Она бросилась на постель и закрыла глаза. Комната, как и весь дом, была погружена в полумрак: шторы и жалюзи опущены, свет приглушен или выключен. Вокруг дома сновали сотни людей, беспрерывно жужжа камерами, словно они исполнились желания снять фильм о всех немыслимых похождениях Патрика. В полдень местная телекомпания в программе новостей показала их дом, а какая-то вульгарная желтолицая дама с лошадиными зубами распространялась о Патрике и о возбуждении супругой дела о разводе.

Супруга Патрика! При мысли об этом Труди почувствовала онемение. Да она не была его женой уже четыре с половиной года! Она устроила ему достойные похороны, а потом в ожидании денег честно пыталась забыть о нем. К тому моменту когда деньги были получены, Патрик превратился в смутное воспоминание.

Единственный трудный момент наступил тогда, когда она попыталась объяснить двухлетней дочери, что ее отец отправился на небеса, где ему будет, безусловно, намного лучше, чем здесь с ними. На какое-то мгновение девочка казалась озадаченной, но очень быстро стряхнула с себя оцепенение, как это могут только дети. В присутствии ребенка никто больше не имел права произносить имя Патрика – нельзя было травмировать бедняжку, как объяснила Труди. Девочка не помнит своего отца, так что нечего и говорить с ней о нем.

За исключением этого небольшого эпизода, Труди с удивительной выдержкой несла бремя вдовства. Она ездила за покупками в Новый Орлеан, заказывала продукты из Калифорнии, два часа в день исходила потом, занимаясь аэробикой, тратила кучу денег на дорогую косметику. Завела няньку, чтобы иметь возможность путешествовать вместе с Лэнсом. Оба предпочитали Карибы, особенно остров Святого Барта с изумительными пляжами для нудистов, где было так хорошо загорать и болтать с французами.

Рождество они встретили в Нью-Йорке, на Плазе. Январь прошел на горнолыжном курорте в Вейле, где собирались сливки общества. Май обещал Париж и Вену. Вместе с Лэнсом она мечтала о персональном реактивном самолете, как у тех восхитительных людей, с которыми время от времени сводила их жизнь. Небольшой бывший в употреблении “лир” стоил всего миллион, однако теперь об этом не могло быть и речи.

Лэнс уверял, что работает над этой идеей, но Труди всегда тревожилась, как только он начинал проявлять интерес к делам. Ей было известно, что ее приятель промышляет незаконной перевозкой наркотиков, но ведь Мехико совсем рядом, значит, и риск минимальный.

Ненависти к Патрику она не испытывала, во всяком случае, к мертвому. Однако тот факт, что он жив и готов вернуться, чтобы осложнить все, внушал ей сильнейшее отвращение. Впервые они встретились на вечеринке в Новом Орлеане, когда Труди из-за чего-то обиделась на Лэнса и подыскивала себе нового мужа – многообещающего и желательно с деньгами. Ей было тогда двадцать семь. За четыре года до этого она вырвалась из плена жуткого замужества и не жалела сил, чтобы обрести стабильное положение в обществе. Патрику только исполнилось тридцать три, он ни разу не был женат и не имел ничего против. Приличная фирма в Билокси, где Труди в то время и жила, предложила ему место, и он с радостью согласился. Четыре месяца бурной страсти – и на Ямайке был заключен брак. А спустя три недели после медового месяца в квартиру молодоженов прокрался Лэнс. Пока Патрик был в короткой деловой поездке, он провел с Труди ночь.

Сейчас она никак не могла позволить себе лишиться денег, в этом не было и тени сомнения. Ведь должен же ее адвокат что-то придумать, найти какую-нибудь уловку, которая позволит сохранить оставшееся. За это ему и платят.

Не сможет же страховая компания отнять у нее дом, мебель, машины и одежду, арестовать банковские счета, забрать катер и прочие роскошные безделушки, на которые ушли почти все деньги. Это было бы просто нечестно. Патрик умер.

Она похоронила его. Она уже четыре с лишним года вдова.

Это что-то да значит.

Вовсе не по ее вине он оказался жив.

– А знаешь, нам придется убить его, – сказал Лэнс.

Когда опустились сумерки, он перебрался в кресло, стоявшее между диваном и окном.

Труди не шелохнулась, но на мгновение задумалась.

– Не валяй дурака. – Прозвучало это не очень убедительно.

– Выбора у нас нет, и ты понимаешь это.

– У нас и так хватает проблем.

Труди перевела дыхание. Она лежала без движения, прикрыв глаза. Как хорошо, что Лэнс сам заговорил об этом. Естественно, Труди уже размышляла об убийстве, в первые минуты после того, как узнала, что Патрика вот-вот доставят домой. В голове ее проносились различные варианты, каждый из которых заканчивался одним: ради того, чтобы сохранить деньги, Патрика необходимо убить.

В конце концов, речь шла о страховом полисе на его жизнь.

Сама она не могла убить мужа – это было бы просто смешно. А вот у Лэнса имелось достаточно друзей, способных покончить с Патриком.

– Ты же не захочешь потерять деньги, а? – спросил он.

– Я не могу сейчас думать об этом, Лэнс. Может, чуть позже.

– Долго ждать нам никак нельзя, малышка. Страховая компания, черт возьми, нас уже почти придушила.

– Лэнс, ну пожалуйста!

– Другого пути нет. Если ты хочешь сохранить дом, деньги, все, что у нас есть, то Патрик должен умереть.

Долгое время Труди лежала молча, но душа ее радовалась услышанному. Несмотря на почти полное отсутствие мозгов и множество других недостатков, Лэнс оставался единственным мужчиной, которого она любила. Он сообразит, как избавиться от Патрика. Но вот хватит ли у него ума, чтобы не попасть потом под подозрение?

Агента звали Брент Майерс, он был из отделения ФБР в Билокси. Каттер лично дал ему это задание. Майерс представился и протянул Патрику, державшему в руке пульт управления телевизором, значок специального агента.

– Очень приятно. – Патрик накинул простыню на армейские трусы.

– Я из отделения в Билокси. – Майерс искренне пытался быть вежливым.

– Это где же? – Лицо Патрика походило на маску.

– Думаю, нам стоит узнать друг друга получше. На протяжении нескольких месяцев мы будем общаться довольно часто.

– Сомневаюсь.

– У вас уже есть свой адвокат?

– Пока нет.

– Собираетесь воспользоваться его услугами?

– Это вас абсолютно не касается.

Разговор с таким опытным юристом, как Лэниган, давался Майерсу непросто. Положив руки на поручни по бокам кровати, он с угрозой посмотрел на Патрика:

– Врач говорит, через пару дней вы будете готовы к перевозке.

– Вот как? Но я готов и сейчас.

– В Билокси вас дожидается целая компания.

– Я в курсе. – Патрик кивнул в сторону телевизора.

– Кое-какие вопросы покажутся вам весьма неприятными.

Патрик с презрением фыркнул.

– И все же, – Майерс сделал шаг назад, к двери, – по дороге домой я буду сопровождать вас. – Он бросил на простыню свою визитку. – Там номер телефона в отеле, где я остановился. Будет желание поболтать – звякните.

– Ненавижу сидеть у телефона.