"Ферн" - читать интересную книгу автора (Гринвуд Ли)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Миссис Эббот оставила шитье, когда увидела, что дверь открылась и вошел Мэдисон.

– Куда вы идете?

– Навестить мисс Спраул.

– Только не в моем доме. Я не разрешаю мужчинам посещать женщин в спальных комнатах.

Мэдисон сдержался и не нагрубил миссис Эббот, помня о том, что Джордж и Роза живут здесь.

– Дверь будет открыта, и я обещаю не подходить к кровати, – сказал он, минуя хозяйку.

– Мистер Рэндолф! Мистер Рэндолф! – кричала миссис Эббот. Она звала Джорджа. Он должен был успокоить ее, но не явился. Мэдисон хотел уже постучать в дверь спальни, когда понял, что не знает, о чем говорить с Ферн. Неужели извиняться перед женщиной, которая умышленно издевалась над ним? Несправедливо было бы сваливать всю вину на него, хотя он признавал, что отчасти был виноват.

Чувство вины злило его, и он был не слишком спокоен, когда постучал в дверь.

– Войдите.

По голосу Ферн нельзя было сказать, что она слишком страдает. Может быть, быстренько извиниться и уйти? Ему захотелось вдруг выпить доброго бренди.

Мэдисон вошел в комнату и замер. Если бы он не был уверен, что это та самая спальня, он мог бы поклясться, что в постели не Ферн. Та Ферн, которую он знал, носила штаны и мешковатую рубашку, а на голове шляпу. Женщина на кровати была одета в красивый розовый кружевной халат. Ее прекрасные белокурые волосы были распущены по плечам. Большие серо-голубые глаза смотрели на него изучающе и обвиняюще в одно и то же время. Когда он вошел в комнату, Ферн вся напряглась.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он. Глупый вопрос. Конечно же, она чувствовала себя ужасно. Но он не мог задать ей вопрос, на который хотел бы получить ответ: каким образом девчонка с мальчишескими замашками и ухватками таким чудесным образом превратилась в роскошную женщину?

Ферн почувствовала, что все ее тело до самых пяток загорелось огнем. Этот человек раздевал ее, трогал ее. Она бы накрылась с головой одеялом от смущения, если бы только каждое движение не причиняло ей такую страшную боль.

– Ты снимал с меня одежду, не так ли? – Ей не следовало бы спрашивать, она не хотела, чтобы он отвечал, но ничего с собой не могла поделать.

– Почему ты думаешь… Зачем мне… Какое это имеет значение?

– Какое это имеет значение? – повторила она. – Как бы ты себя чувствовал, если бы какая-нибудь женщина сбила тебя с ног, ощупала бы тебя всего и сняла с тебя одежду?

– Я не сбивал тебя с ног, – ответил Мэдисон спокойно.

Она поняла, что Мэдисон вторгся в самые интимные сферы ее жизни. Она чувствовала себя, почти как той ночью, давным-давно. О, как бы она хотела навсегда забыть эту ночь!

– По крайней мере, я не прикасался к твоей сорочке.

Ферн густо покраснела. Никто, даже ее отец, не знал про эту кружевную сорочку, которую она заказала себе в Чикаго. Ее убивало то, что после того, как она вела себя так заносчиво, хвалилась, будто может делать все, что делают мужчины, чтобы с ней обращались, как с парнем, этот Мэдисон должен был узнать ее тайну. Она чувствовала себя другой. Глупой бабой. Сентиментальной обманщицей.

– Кроме того, тут как бы наша общая вина, – сказал Мэдисон. – Ты всегда проделываешь такие штучки, когда злишься?

Ферн ударила бы его с радостью, если бы только могла поднять руку. Но она и побаивалась его. Она не могла полностью владеть собой при нем. Ферн была сама не своя, все шло не так, как она хотела.

Если она немедленно не даст ему понять, что между ними не может быть ничего общего, он, пожалуй, попробует ее опять поцеловать. Или даже хуже того – она сама захочет, чтобы он поцеловал ее.

– Я падаю с лошади всякий раз, когда остаюсь наедине с неженками, – сказала она резко. – Они такие беспомощные и подавленные когда попадают в сельскую местность. Мне их становится жалко и приходится делать так, чтобы они доставляли меня в город на руках. Они рады вернуться обратно. К тому же им кажется, что они делают благое дело.

– Да, представление было убедительное, – сказал Мэдисон, закипая.

– Стараюсь для бостонских адвокатов со склонностью набрасываться на беспомощных женщин. А ты еще так очаровал меня своей красотой, что если бы я не удрала, то пришлось бы полностью подчиниться тебе.

– Это было совсем неблагоразумно, – сказал Мэдисон, настолько разъяренный, что уже не подбирал слова, – ты волнуешь меня не до такой степени.

Как только он произнес эти слова, он тут же пожалел о сказанном. Когда же он взглянул на Ферн, в ее глаза, где застыла боль, он вообще почувствовал себя бессердечным негодяем. У нее, впрочем, было одно уникальное качество – общаясь с ней, он забывал все условности цивилизованного поведения. Но потом весьма сожалел о своих поступках.

– Послушай, я пришел не для того, чтобы спорить с тобой, – сказал он, стараясь взять себя в руки. – Я просто хотел извиниться за то, что я сделал, и узнать, стало ли тебе лучше. У меня скверный характер. Я быстро воспламеняюсь, а в Абилине к тому же полно горючего.

Черт побери! Когда же он научится не болтать лишнего? Или надо затыкать себе рот кулаком?

– Ты зря сюда приехал. У нас законы общие, что для техасцев, что для всех остальных.

Мэдисон потерял самообладание.

– Мисс Спраул, я искренне надеюсь, что однажды вас обвинят в том, что вы никогда не делали. И пусть тогда никто в Абилине, будь то ребенок, женщина или мужчина, не поверят ни одному вашему слову. И вы будете сидеть в тюрьме, думая только о веревке, которая затянется у вас не шее. И тогда вы поймете Хэна.

Она открыла рот, чтобы сказать что-то.

– И не болтай о правосудии. Ты хочешь лишь мстить и ничего больше. В противном случае ты бы не закрывала глаза на то, что действительно случилось той ночью. И ты бы исследовала каждую мельчайшую улику еще и еще раз, пока доподлинно не узнала бы, что действительно произошло той ночью.

– Никто не знает, что там случилось на самом деле.

– Убийца знает.

– Хэн не убивал.

Разговаривать с ней было все равно, что бросать слова на ветер. Стараясь изо всех сил не выдать своего разочарования, он сказал:

– Предположим, я докажу, что Хэна не было и близко у фермы Коннора той ночью?

– Ты не докажешь этого.

– Но предположим, что я докажу. Разве ты до такой степени ненавидишь техасцев, что хочешь видеть Хэна на виселице, а настоящего убийцу разгуливающим на свободе?

Он видел, как она борется сама с собой. Если она скажет, что хочет смерти Хэна во что бы то ни стало, она проклянет себя.

– Если ты докажешь, что Хэна не было в ту ночь возле фермы Коннора, – сказала она, с усилием произнося каждое слово, – я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе найти убийцу. Но…

– О’кей. Теперь отдыхай. До суда у нас будет много работы.

Миссис Эббот стояла у двери, когда Мэдисон вышел из спальной комнаты.

– Теперь она ваша, – сказал он, – нервы у нее на пределе, но целомудрие не пострадало.

Миссис Эббот открыла рот от изумления – верный призрак того, что ее чувства оскорблены. А у Мэдисона даже настроение поднялось. Теперь оставалось только избить Хэна до потери пульса, и он вообще развеселится.

Джордж с нетерпением поджидал брата на крыльце.

– Надеюсь, она в лучшей форме, чем ты после вашей беседы. Но если Роза обнаружит, что у Ферн поднялась температура, ты за это дорого заплатишь.

– Это самая упрямая, несносная особа из всех, каких я когда-либо встречал, – сказал Мэдисон, показывая пальцем на комнату Ферн.

– Примерно так Роза охарактеризовала твоих братьев, когда впервые появилась на ранчо. Ты не думаешь, что все эти твои слова о Ферн больше подходят тебе?

– Если бы ты только слышал, что она говорила…

– Я слышал все.

Мэдисон в недоумении посмотрел на него.

– В июле тут всегда из-за жары окна открыты настежь. Все в Абилине, наверное, знают теперь, о чем вы с ней говорили. Не пойму, что с тобой случилось за последние десять лет, но в семье тебя не учили так обращаться с женщинами, даже с теми, которые тебя раздражают. Мне просто стыдно за тебя.

Мэдисон думал, что он взорвется. Какого черта он вообще уехал из Бостона? Тут с ним обращаются точно так же, как обращался отец в детстве. Старик вечно подкалывал его, делал обидные замечания по поводу того, что Мэдисон, мол, слишком умный, читает всякие ученые книги, общается с этим Фрэдди. Отец унижал его.

От Джорджа он такого не ожидал. Джордж всегда старался защищать его, объяснял отцу, что не надо так обращаться с Мэдисоном. Джордж утешал его, когда он весь дрожал и трясся после колких слов отца. Мэдисон полагал, что может рассчитывать на Джорджа, а тот так подвел его.

– Мне плевать, что ты обо мне думаешь, – сказал Мэдисон дрожащим от злобы голосом. – Я хочу доказать, что Хэн не убивал Троя Спраула. Потом я уеду в Бостон, и ты уже больше никогда обо мне не услышишь.

Он повернулся к брату спиной, спустился по ступеням крыльца, пересек дворик и вышел на улицу. Он хотел выпить чего-нибудь покрепче и решил отправиться в самый шумный и наиболее опасный салун города. Если Абилин действительно имеет репутацию самого дикого города на Западе, то лучше Мэдисону прятаться здесь от пуль, чем от своих мыслей.

Ферн хотела откусить себе язык. Зачем она опять довела Мэдисона до ярости? Ведь во всем, что случилось, виновата больше она, чем он. И все же, как только он вошел, она испытывала такое чувство, будто он вторгается в ее личную жизнь. Это настораживало ее, а когда она настораживалась, то была воинственна. Так она и относилась ко всем мужчинам – с настороженностью и воинственностью.

Интересно, почему никто не заметил этого до сих пор?

(Заметили. Мужчины перестали ухаживать за тобой, потому что это было бесполезно.)

– Я не хотела пускать его, – оправдывалась миссис Эббот, влетая в комнату. – Неприлично, если мужчина находится в спальне женщины.

– Он просто пришел узнать о моем здоровье.

Черт возьми! И она его еще защищает перед миссис Эббот.

– Это не порядочно, – настаивала хозяйка дома, оскорбленная в своих лучших чувствах. – Может быть, он и думает о вашем здоровье, но ведет он себя грубо. Некоторые люди считают, что если они учились в модных учебных заведениях и носят шикарную одежду, то им все позволено, как королям.

Ферн не носила шикарной одежды и не закончила даже начальной школы, но все время вела себя, как капризная принцесса. Она не могла винить Мэдисона за подобное поведение.

– Может быть, он исправится, когда у него улучшится настроение.

– Если он опять придет сюда и будет обращаться со мной, как с черной рабыней, то настроение у него гораздо ухудшится, – сказала миссис Эббот. Она так энергично стала поправлять постель, что Ферн опасалась, как бы не порвалась простыня или еще что-то.

– Миссис Рэндолф вернулась?

Лицо миссис Эббот прояснилось как по мановению волшебной палочки.

– Не думаю. На крыльце тихо. Ее нет, а малыш зовет мать каждую минуту. Мистер Рэндолф определенно любит ее слишком безрассудно. Можно подумать, что он хочет избаловать ее. Посмотрите, как он ходит за женщиной с брюхом, как у коровы, которая вот-вот должна отелиться. Но и она очень любит его, это видно.

Миссис Эббот считала, что в комнате Ферн нужно срочно навести порядок после вторжения Мэдисона. Даже одежда Ферн, эта мужская одежда, которую она не одобряла, лежала не так, как надо.

Ферн не хотела слушать про то, как Джордж балует Розу и обожает ее. Сама она считала себя никому не нужной, и поэтому ей было грустно слушать о том, как кто-то кого-то очень любит. От этого ее настроение отнюдь не улучшалось. Ведь вся эта любовь и забота не для нее.

– А посмотреть на нее, она же такая маленькая, – продолжала миссис Эббот, – и такая грациозная, а ведь уже родила одного ребенка и собирается рожать другого. Немудрено, что все мужчины в городе обращаются с ней, как с королевой. Я никогда не видела более элегантной дамы.

(А я, наверное, по ее мнению, похожа на бизона.) Миссис Эббот начала наводить порядок на туалетном столике возле кровати Ферн.

– Но она вовсе не сидит все время, прихорашиваясь перед зеркалом. Если бы я ей позволила, она бы переделала всю мою работу. В то время как сама платит мне за то, что я ухаживаю за ней. И что бы я ей ни говорила, она продолжает присматривать за моим Эдом. Такие женщины очень редко встречаются, вот что я вам скажу.

К счастью для Ферн, которая готова уже была расплакаться, слыша, какое почтение миссис Эббот испытывает к Розе, сама Роза вошла в комнату.

– У вас мешки под глазами, – сказала Роза, внимательно посмотрев на Ферн. – Полагаю, что ваш разговор с Мэдисоном был не из приятных.

– Еще бы, – воскликнула миссис Эббот, сверкнув глазами. – Как может порядочная женщина терпеть мужчину в своей спальне? А он ведь еще орал все время.

Роза вопросительно посмотрела на Ферн.

– Ему не понравилось кое-что из того, что я сказала о нем, – объяснила Ферн, недовольная тем, что должна признавать свои ошибки.

– Ему не понравилось! – воскликнула миссис Эббот. – Ну и ну! Пусть он мне еще раз попадется на глаза. Вот тогда ему точно не понравится.

– Не думаю, что следует с ним ругаться, – сказала Роза. – Ему нужно спокойно заниматься делом Хэна и искать доказательства невиновности парня.

– Извините, но я не хочу, чтобы он врывался в мой дом.

Роза хотела спрятать улыбку, но это ей не совсем удалось.

– Я думаю, он ничего плохого не замышлял. Можно попросить вас подогреть молоко? Мисс Спраул лучше бы поспать.

– Уже иду, – сказала миссис Эббот. Она еще раз поправила салфетку на туалетном столике и в который раз осмотрела комнату – все ли в порядке.

– Надеюсь, он не слишком огорчил вас, – сказала Роза.

– Скорее я огорчила его, – произнесла Ферн, которая так обрадовалась тому, что слишком взыскательная миссис Эббот, наконец, ушла, что готова была рассказать Розе практически все, о чем бы та ни спросила.

Роза посмотрела на нее долгим, проницательным взглядом. Ферн казалось, что она смотрит ей прямо в душу.

– Вы так его ненавидите?

– Я не ненавижу его, – воскликнула Ферн, обнаружив вдруг неожиданно для себя, что действительно ненависти к нему у нее нет. А ведь она думала, что ненавидит его. Хотела ненавидеть.

– Я просто не хочу, чтобы его брат оказался на свободе. – Она не могла рассказать о том, как он раздевал ее и про сорочку. Даже Розе она не хотела про это говорить. – Но я не ненавижу его. И не думаю, что кто-то его ненавидит.

– Еще как ненавидит.

– Но почему? Он часто говорит не подумав и язык у него довольно острый, но Мэдисон не злой человек. Он просто не хочет думать о том, что его слова задевают других людей. И ему не нравится наш город. Все в Канзасе его раздражает. Особенно я.

– В общении со своей семьей у него могут возникнуть куда более серьезные проблемы, – сказала Роза. Взгляд ее был затуманен. Теперь уже она поправляла салфетку. – Я хотела бы, чтобы вы оказали мне услугу.

– Конечно, – охотно согласилась Ферн. После того, что Роза для нее сделала, было бы свинством отказать ей в просьбе.

– Может быть, вам покажется странным то, о чем я вас попрошу, но не могли бы вы быть милы с ним?

Ферн открыла рот, чтобы сказать что-то.

– Если вы не можете, то я не настаиваю, но мне бы очень хотелось этого.

– А зачем?

– Не думаю, что смогу объяснить вам это прямо сейчас, но дело в том, что его ситуация хуже, чем вы полагаете. У меня есть предчувствие, что если вы будете к нему хорошо относиться, это ему здорово поможет.

– Но вы, его братья… – Бывают времена, когда семья доставляет человеку больше забот, чем помогает в делах.

Ферн сглотнула слюну.

– Я попробую, – сказала она, не зная тем не менее, как она может быть мила с человеком, который при одном ее виде начинает рычать и рыть землю лапами, как дикий зверь, – но я не могу вам ничего гарантировать. Тут многое от него зависит.

Лицо Розы просветлело. Какое-то подобие улыбки появилось в уголках рта.

– Не сомневаюсь, что вы приводите его в ярость, но он же мужчина, а мужчинам льстит внимание привлекательных женщин.

– Я не привлекательная, – возразила Ферн. Каковы бы ни были намерения Розы, она не должна была льстить ей, говоря, что она привлекательна.

– Кто сказал вам это?

– Все говорят. Даже мои коровы выглядят лучше меня.

– Тогда вам надо обзавестись новыми друзьями.

– Я знаю, как я выгляжу, – сказала Ферн. Слезы подступили к ее глазам. – И не надо говорить, что я привлекательная женщина.

– Хорошо. Не буду. Но даже миссис Эббот сказала, увидев вас без шляпы и жилета, что вы очень симпатичная. Раньше она, правда, этого не замечала. Джордж тоже говорил мне об этом. Он сравнил вас со статуей. Из уст такого сдержанного человека, как Джордж, это большая похвала. На самом деле он думает, что вы красавица.

Ферн зажала в кулак конец простыни. Если бы Роза имела хоть малейшее представление о том, как Ферн мечтала быть привлекательной, она бы ее так не мучила.

– Спасибо вам за добрые слова, но все это не имеет значения. Мэдисон не находит меня симпатичной.

– Вы никогда не узнаете, что он действительно думает о вас, если будете постоянно с ним ссориться.

Мэдисон никогда не назовет ее даже хорошенькой. Он, наверное, и за женщину ее не считает, думает, что она просто любопытный образец местной фауны.

– Я попробую хорошо с ним обращаться, но он никогда не скажет, что я симпатичная. Он правдивый человек.

– Да, он любит правду. Однако мне кажется, миссис Эббот уже идет с молоком. Вкус у него, возможно, ужасный, но все равно надо выпить. Оно поможет вам поскорее уснуть. А утром мы еще потолкуем.

Но Ферн долго не могла уснуть.

Слова Розы сорвали печать с ее души, и Ферн увидела там нечто такое, о чем и думать не смела. Это было все равно, что открыть ящик Пандоры. Целый рой демонов вился вокруг нее. Голова Ферн кружилась. Надежды, желания, мечты, которые она подавляла в себе, вдруг пробудились вновь. Открылись раны, которые она считала залеченными.

И как она ни старалась закрыть этот ужасный ящик, у нее ничего не получалось. Теперь приходилось разбираться в своих чувствах. Делать то, что она не решалась делать долгие годы.

И все из-за этого Рэндолфа.

Пусть бы этот Хэн застрелил лучше кого-нибудь в Элсворте или Ньютоне. Тогда Мэдисон не приехал бы сюда. Ей плевать было на то, что он несчастен. Она не хотела с ним хорошо обращаться. Лучше бы ей вернуться на ферму и забыть Мэдисона навсегда. Тогда она перестанет мучиться, спрашивать себя без конца, любит ли он ее, и был ли миг, когда он целовал ее и держал в своих объятиях, реальностью или это плод ее воображения.

Ей нужно было знать наверняка. Она ненавидела себя за слабость – у нее было предчувствие, что она попадет в беду, но ей нужно знать правду.

И до тех пор, пока Ферн не узнает, есть ли у нее хоть один шанс на то, что она интересует его немного больше, чем та одноглазая девка, что вечно торчит в салуне, Ферн не отступится от него.

А кроме всего прочего, ей нужно обязательно доказать ему, что она так же заинтересована в правосудии, как и он, и что Хэн убил Троя.

Свет сочился из дюжины абилинских салунов, игорных домов и отелей. Ковбои пытались за пару бурных вечеров забыть все одиночество двухмесячного пребывания на отдаленном пастбище. Они пили, смеялись и играли, отчаянно стараясь урвать как можно больше удовольствий в отведенный им краткий срок.

Шум, пение, топот танцующих, крики, звуки добитого пианино неслись из заведений.

Днем торговцы старались изо всех сил опустошить карманы ковбоев, предлагая самую лучшую одежду, какую только можно найти на Западе, и отличные патентованные сапоги. Парикмахеры тянули к себе, чтобы постричь и побрить. Банщики предлагали горячие ванны, а владельцы гостиниц – чистые номера и теплую постель.

Вечером же держатели салунов, игорных домов, а также всякие проходимцы лишали ковбоев денег, которые у них еще оставались.

Пока у них было долларов шестьдесят-девяносто, они жили, как принцы. Когда деньги кончались, они потихоньку отбывали в Техас. Без гроша в кармане, но преисполненные решимости все повторить сначала следующим летом.

Мэдисон не стал заходить в первый попавшийся салун. Он не успокоился, пока не нашел самый шумный – под названием «Голова Быка». Не без сарказма он заметил, что на пути туда ему попались школа и баптистская церковь. Они являлись как бы последними символами цивилизации, которые он оставлял за собой. В районе Техасской улицы начиналась зона, где царили необузданные, ничем не сдерживаемые страсти.

Он чувствовал себя, как дикий зверь, сорвавшийся с цепи. Его цепью был разум, который постоянно напоминал ему, кто он такой. Если бы он прислушался к голосу своего разума, то должен был пойти в гостиницу, выпить в полном одиночестве и лечь в постель, надеясь, что завтра ему повезет больше.

Но Мэдисон был отягощен дурной наследственностью. В нем было что-то от его распутного отца.

Он не хотел сидеть один в комнате. Он хотел повеселиться вовсю, хотел пощекотать нервы и забыть свою злость и чувство обиды, вызванные холодным приемом, который оказали ему братья, прощающие кого угодно, но только не Мэдисона. Что же, сейчас он себя слегка разогреет.

Он пошлет их всех к черту. Он покажет им, что их одобрение его поступков или наоборот осуждение для него ничего не значит.

– Дай мне бутылку лучшего бренди, – обратился он к неопрятному типу за стойкой.

Салун «Голова Быка» не был красивым заведением. Он был построен из сырого леса, привезенного с Востока. Джордж говорил, что салун соорудили буквально за неделю, и внешний вид его никого не интересовал. Единственным украшением внутри были несколько картинок на стенах да зеркало, которое висело позади стойки.

Среди посетителей терлись какие-то женщины, поощряя ковбоев угощать их выпивкой и приглашая в комнаты наверху. Большинство мужчин, однако, сидели за столами и играли в разные азартные игры, испытывая судьбу.

Один человек стоял возле стойки. Он с любопытством посмотрел на Мэдисона, когда тот заказывал бренди.

Бармен поставил перед Мэдисоном бутылку и стакан, который был совсем грязным. Мэдисон брезгливо осмотрел его, подняв к свету.

– Что, мухам обязательно гадить в стаканы перед тем, как ты подаешь их посетителям? – спросил он, возвращая стакан бармену.

– Никто не жалуется.

– Может быть, у людей в Абилине плохо со зрением?

Бармен взял другой стакан и тщательно его вымыл перед тем, как пустить по гладкой стойке в сторону Мэдисона. Стакан, однако, был пущен с такой силой, что упал на пол и разбился.

– Последний чистый стакан в салуне, – прокомментировал Мэдисон.

Помрачневший бармен достал еще один стакан и осторожно поставил его перед Мэдисоном. Тот налил себе немного бренди. Ему сразу не понравился цвет напитка. На запах ему было наплевать, но вкус был ужасный.

– У вас тут есть настоящее бренди? – спросил он. – Ну, то, которое пьет хозяин?

– Это настоящее, – пытался убедить его бармен.

– Настоящим его могут называть только в Канзасе. Подай мне нормальную выпивку или пусть кто-нибудь сходит и принесет что-нибудь получше этой дряни.

Бармен скрылся за дверью и через пару минут вернулся с другой бутылкой. – Этот подойдет вашему величеству?

Мэдисон знал этот сорт бренди.

– Это подойдет, если только ты не разбавил его.

Бармен отошел, чтобы обслужить другого клиента, а Мэдисон пригубил свой напиток. Он ему понравился. Напряжение сразу же пропало. Он останется здесь, пока ему не надоест, зная, что, по крайней мере, хоть бренди его не подведет.

– Вы, должно быть, брат Джорджа Рэндолфа, – обратился к нему сосед по стойке, подходя поближе.

– Ну, и что?

– Вы здесь для того, чтобы вытащить Хэна из тюрьмы?

– И что из этого?

– В городе вам никто не поможет. – Он глотнул немного виски и весь передернулся: крепкий напиток обжег ему горло. – Торговцы все за техасцев, но фермеры и барышники против них.

Мэдисон сделал большой глоток. Он не знал, что лучше: изводить себя, думая о Ферн, или слушать этого бродягу, который болтает о затаенных симпатиях и антипатиях абилинских обывателей.

– Фермеров винить нельзя, потому что техасский скот топчет их поля.

– Большая часть урожая пропадает по вине самих ваших фермеров, потому что они не умеют его сохранить, как следует, и это не идет ни в какое сравнение с потерями от техасского скота, – сказал Мэдисон незнакомцу. – Кроме того, скотопромышленники платят за убытки, причиненные их стадами. – Он знал, о чем говорит, так как навел справки. Не все время, что он пробыл в Абилине, Мэдисон воевал со своей семьей и сражался с Ферн.

– Да, платят, но фермерам это все равно не нравится.

Упрямые люди. Казалось бы, раз им платят, чего там беспокоиться. Но все здесь было основано на эмоциях. Никто не способен тут мыслить рационально.

Да и он тоже потерял рассудок, общаясь с этой Ферн. Не понятно, каким образом она так легко запала ему в душу. Он всегда был таким уравновешенным человеком, который просто не способен на необдуманные поступки.

– Вы думаете, что ваш брат убийца?

– Разве я сюда приехал бы, если бы так думал?

– Конечно. Родственные узы.

– Они не всегда такие уж прочные, – сказал Мэдисон, вспоминая прохладную встречу Джорджа и открытую враждебность Хэна.

– Кто это сделал, как вы считаете?

Мэдисон взглянул на дно своего стакана. Он не имел представления, кто убил Троя, и выяснить это не представлялось возможным до тех пор, пока убийца где-то прячется. Если даже он докажет, что Хэн был в другом месте в ночь убийства, трудно будет найти настоящего убийцу, затаившегося черт знает где. Нужно что-то сделать, чтобы потревожить его. Возможно, вот этот деревенщина и распустит слушок, будто убийце ничто не угрожает.

– Вы никому не расскажете? – спросил Мэдисон тоном заговорщика.

– Никому ни слова, – заверил его сосед по стойке, у которого глаза загорелись от любопытства.