"Ферн" - читать интересную книгу автора (Гринвуд Ли)

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Ферн с нетерпением ждала в своей комнате, пока все в доме улягутся. Роза отослала братьев в Дроверм Коттедж, чтобы они не мешали спать другим своими разговорами. Сама Роза была уже в постели, но миссис Эббот еще не ложилась.

Ферн смотрела в окно. Ночь была темная и ветреная. Хорошее время для того, чтобы покинуть город незамеченной.

Она намеревалась добраться до фермы Коннора и не хотела, чтобы кто-то знал об этом. Она хотела осмотреть получше домик из дерна. Ей хотелось проверить довод Мэдисона о том, что нельзя было застрелить Троя в темноте этого домика. Может быть, этот новый свидетель просто врал в надежде получить большие деньги. Все знали, как богаты Рэндолфы.

Наконец, она услышала, как хлопнула дверь в комнате миссис Эббот, и Ферн поняла, что хозяйка дома легла спать. Не теряя ни секунды, Ферн выскочила из своей комнаты, прошла на цыпочках по гостиной и вышла через парадный выход, который миссис Эббот оставила открытым, потому что Джордж еще не вернулся. Мэдисон отвел ее коня в платную конюшню Твинз, принадлежащую Ричарду и Тому Эвереттам. Нужно было идти через весь город. По пути Ферн должна была миновать Дроверс Коттедж. Она надеялась, что никто не узнает ее. Ферн быстро прошла по Второй улице, избегая освещенных мест, и вышла на Бакки Стрит. Она передохнула минутку, свернула налево и быстрым шагом пошла на север, в сторону железной дороги. Она натянула шляпу на глаза. На ней была темная, мешковатая одежда.

Хорошо, что салуны далеко отсюда, на Техасской Улице, и она не рисковала наткнуться на ковбоев. Они ее всегда узнавали.

Ферн замедлила шаги, приближаясь к Дроверс Коттеджу, но, увидев, что на крыльце никого нет, нагнула голову и проскочила мимо гостиницы.

Теперь вплоть до платной конюшни шло голое пространство, на котором нельзя было никак укрыться. Нужно было незамеченной проскочить эту сотню ярдов по ту и другую стороны железнодорожной линии.

Том Эверетт был в конюшне.

– Я бы на твоем месте не поехал, – сказал Том, когда она попросила его запрячь коня. – Кажется, скоро начнется буря.

– Я знаю, но мне срочно нужно на ферму, проверить там кое-что. Папы не будет дома несколько дней.

– В такую ночь я бы не поехал, – сказал Том. – Что, если с тобой что-то случится?

– Я эти места все объехала вдоль и поперек верхом на лошади. С шестилетнего возраста все тут обскакала. И днем и ночью. Почему же я не могу ехать сейчас?

– Если ты упадешь, до утра тебя никто не обнаружит.

Ферн уже открыла рот, чтобы сказать, что она никогда не падала с лошади, но теперь уже все в Абилине знали, почему она гостит в доме миссис Эббот.

– Я уже могу возвращаться домой. Мои ребра практически в норме.

Несколькими минутами позже она была уже в седле и покидала город. На этот раз нужно было опять миновать Дроверс Коттедж, но Ферн больше не беспокоилась, что ее узнают: верхом на коне она выглядела, как обыкновенный фермер.

Она проверила, на месте ли ее ружье. Ферн никогда им не пользовалась, но с той ночи, восемь лет назад, всегда держала ружье при себе, отправляясь куда-нибудь в ночное время.

– Пока мы не найдем убийцу Троя, никто не поверит, что Хэн не виновен, – говорил Мэдисон. – Они скорее скажут, что мы заплатили Эдди Финчу за дачу ложных показаний.

Джордж нашел домик в прерии, где они держали Эдди до начала суда. Домик был расположен довольно далеко от города, и там Эдди мог кричать о помощи сколько угодно, все равно его никто бы не услышал. Но до сих пор ковбоям Джорджа удавалось убедить Финча в том, что ему лучше бы вообще не кричать.

– Особенно, если принять во внимание то обстоятельство, что свидетель только и думает, что о деньгах, – заметил Джордж.

– Хэн всегда может вернуться в Техас, если потребуется, – предположил Мэдисон.

– Я не собираюсь убегать, – сказал Хэн, глядя Мэдисону прямо в глаза.

– Так ты выражаешь свою благодарность? – укорил его Джордж.

– Не надо, Джордж, – сказал Мэдисон, – пусть выговорится.

– Я никогда не забуду, когда вернулся домой и увидел, что ты исчез, – сказал Хэн, гневно сверкая глазами.

– Я тоже кое-что никогда не забуду, – парировал Мэдисон. – Я не любил гоняться за коровами и скакать верхом под палящим солнцем до полной слепоты или надрываться в схватке с быками, а ты все время кричал, что же я за мужик. Стоило мне только заикнуться о том, что я хочу вернуться в школу, или ты заставал меня с книгой в руках, или когда я пытался убрать немного тот свинарник, в котором мы жили, как ты сразу начинал орать, что лучше бы мне было родиться девчонкой.

– Я не помню, чтобы я тебя так уж доводил.

– Ты так привык к этому, что, наверное, даже не замечал, когда говорил такие вещи. Ты был таким же, как отец.

Хэн встал и поглядел на Мэдисона с холодной яростью во взгляде.

– Я убью тебя, если ты еще раз скажешь, что я похож на него.

– Ты можешь застрелить меня на месте, но от правды никуда не денешься, – сказал Мэдисон.

– Ты постоянно нападал на Монти, – обвинил Мэдисона Хэн. – Ты знал, что он не может ответить тебе словами, а только злится, как черт, и лезет драться. И ты знал, что если он начинает драться, это огорчает маму. Ты вел себя, как трус.

– А что, вы поступали лучше, когда все время обвиняли меня в том, что я ничего толком делать не умею? Чем больше я старался чему-то научиться, тем больше вы презирали меня.

– Мы тебя не презирали, – сказал Хэн.

Как он похож на отца, подумал Мэдисон. Боже, как он ненавидел этого человека, но, казалось, что деться от него некуда.

– Отец добился того, что я стал ненавидеть себя. Почему, ты думаешь, я умолял его отправить меня в школу? Почему, ты думаешь, я чуть с ума не сошел, когда мне пришлось вернуться из интерната домой? А жить с тобой было все равно, что жить с отцом.

– Ты что, уехал из дома из-за меня и Монти? – спросил Хэн.

Мэдисон хотел закричать в ответ. Долгое время он пытался заставить Монти и Хэна признать, что они поступают с ним жестоко. Езда верхом, умение заарканивать быков или стрельба из револьвера – все это никогда особенно не интересовало Мэдисона. Он знал, что хочет другого в жизни. Близнецы ездили верхом, стреляли и заарканивали быков, безусловно, лучше, чем он. Ну, а то, что он умел делать действительно хорошо, не приносило ему радости, потому что отец бранил его за это.

Как мог Мэдисон после этого уважать самого себя?

Теперь пришло время отплатить им всем и дать залечиться старой ране. Но он не мог этого сделать. Он видел, что Хэн совершенно бесчувственный человек. Если у Хэна и Монти, думал Мэдисон, и есть душа, то на ней футляры из прочной сыромятной кожи. Теперь он начал понимать, что кожаный футляр Хэна явно прохудился. Если он заставит Хэна поверить в то, что уехал из дома из-за него, тот никогда ему этого не простит.

Мэдисон признавал, что никогда особенно не понимал никого, кроме себя самого, и ни к кому не испытывал особой симпатии, разве что к Джорджу. Можно быть, на него повлияло общение с Ферн, но впервые в жизни ему стали небезразличны страдания Хэна. Он не знал причины, но понимал, что мучается.

Чтобы Монти и Хэн ни делали тогда, как бы они ни были виноваты перед Мэдисоном, – теперь словами все равно не поможешь. Если все они вновь хотят жить вместе, как одна семья, они должны забыть прошлое.

Ему не надо было глядеть на Джорджа, чтобы понять, что тот переживал в данный момент. Милый Джордж, он так близко принимал все к сердцу и так хотел, чтобы они все опять были вместе. Дождется ли он, когда они вновь станут настоящей семьей?

Мэдисон сомневался в этом, но не хотел разрушать мечту брата.

– Нет, я уехал потому, что мне нужно было уехать.

Мэдисон видел, как исчезла дыра в кожаном футляре. Драгоценная душа Хэна опять была надежно защищена на какое-то время. Он был рад, что не причинил страдания брату. Причиняя боль ему, он сделал бы больно и себе тоже.

– Кажется, я чувствовал себя человеком только тогда, когда сидел возле матери, – сказал Мэдисон. – Иногда я читал ей. Чаще я просто слушал, как она рассказывает про то время, когда была молодая. Ты можешь это понять?

Хэн не ответил. Мэдисон знал, что братьям его не понять. Но пока они его не поймут, они и не простят его. Он не понимал, почему его это так трогает. Ведь он живет так далеко от них. Казалось, какое ему дело до семьи?

Но ему было дело до них. Наконец, он понял, почему покинул Бостон. Он пытался добиться того, чтобы они простили его.

Он подошел к окну, не желая встречаться взглядом с Хэном, но нетерпеливо ожидая его ответа.

– Меня все время интересовало, почему мама такая несчастная и не делает ничего, чтобы стать счастливей, – сказал Хэн голосом, смягчившимся от воспоминаний. – Даже когда мы жили в Эшберне, она была ко всему безразлична. А когда переехала в Техас, то просто совершенно потухла. Она хотела умереть. Я пробовал ее как-то расшевелить, но безуспешно.

Мэдисон никогда не мог понять, почему Хэн, самый, казалось бы, бесчувственный и жесткий из клана Рэндолфов, был так привязан к матери.

– Роза мне вначале не понравилась, – признавался Хэн. – Она могла делать все, чего не умела делать мама. Маму это огорчало. Потом, года Роза начала мне нравиться, я стал злиться на маму. Наконец, я начал понимать, что мама оставила все самое дорогое в Виргинии. Свою семью, красоту, жизнь, которая имела для нее смысл. Переехав в Техас, она всего лишились, как будто у нее отняли хлеб насущный. Казалось, еще немного, и она умрет с голоду. Тебе это тоже приходило в голову?

– Да.

Хэн посмотрел на Мэдисона так, как будто он начал что-то понимать.

– Тебе нравится жить в Бостоне?

– В основном, да, – ответил Мэдисон.

– Джордж может жить где угодно.

– А я не могу.

– Я тоже не могу, – признался Хэн. – Но все случилось так быстро…

– Это Ферн! – воскликнул Мэдисон, увидя всадника, промчавшегося мимо гостиницы.

– Ты ошибаешься, – сказал Джордж. – Она шла ложиться спать, когда мы уходили.

– Мне показалось, что это она прошла пешком мимо гостиницы некоторое время назад, но теперь, верхом на коне, я ее точно, узнал.

– Что она затеяла? – спросил Джордж.

– Я не знаю, – ответил Мэдисон и схватил шляпу, – но собираюсь выяснить.

– Какое ему дело до этой Ферн Спраул? – спросил Хэн, когда дверь захлопнулась за Мэдисоном. – Ты думаешь он влюбился в нее?

– Он очень возится с ней после этого несчастного случая.

Хэн присвистнул.

– Джефа хватит удар. Ее отец во время войны был на стороне северян. Говорят, он даже служил у Джона Брауна. А это гораздо хуже, чем быть просто янки.

– Она сказала, что ей что-то нужно проверить на ферме, потому что ее отец уехал – объяснял Мэдисону Том Эверест. – Я сказал ей, чтобы она не ехала ночью, но она не послушалась. Ферн никогда не слушается.

– Я это хорошо знаю, – сказал Мэдисон. – Седлай Бастера. Я поеду за ней.

– Я не буду седлать Бастера. Вы его угробите в такой темноте, – возражал Том.

– Я не собираюсь этого делать, а на других твоих клячах не поеду. Тогда погибну я сам.

– Ты не погибнешь, – заявил Хэн. – Любой, кто свяжется с Ферн, должен иметь больше жизней, чем у амбарного кота. За одну поездку верхом во время бури ты можешь потерять одну-две жизни, не больше.

– Я с ней пока еще не связался, – сказал Мэдисон. – Я просто не могу позволить ей ехать туда одной. Она еще не выздоровела. С ней всякое может случиться. Кроме того, она ведь женщина.

– Может быть, и женщина, но ни одному мужчине в округе ей лучше бы об этом не напоминать. Прошлый раз, когда кто-то ей сказал такое, она чуть не затоптала его на своей лошади.

Мэдисон рассмеялся, несмотря на то, что был крайне раздражен.

– Она несколько обидчива, не так ли?

– Ты можешь называть ее обидчивой, но некоторые люди называют ее сумасшедшей.

– Лучше бы им не обзывать ее так в моем присутствии. Но через некоторое время Мэдисон начал думать, что это он сумасшедший. Может случиться так, что он обнаружит Ферн у нее дома, где она сидит свежая, как только что испеченный пирог, и чувствует себя в такой же безопасности, как теленок в загоне. Судя по небу и ветру, скоро должна была разразиться гроза, и Мэдисон, пока доскачет до фермы, промокнет насквозь, а ведь ему придется еще возвращаться назад в самый разгар бури.

Он не ждал, что его оставят переночевать.

Но чем дальше он ехал, тем тревожней становилось на душе. Зачем Ферн было возвращаться домой? Какой в этом смысл? И откуда она могла знать, что ее отец уехал? Мэдисон об этом ничего не слышал. Он не предполагал, конечно, что Ферн должна ему все рассказывать, но об отъезде отца он должен был знать. И даже если отец уехал, зачем ей нужно было проверять, все ли в порядке дома? Она уже много дней провела вне дома и, кажется, вообще о нем не думала. Но если она не поехала домой, то куда же? Мэдисон не находил ответа на этот вопрос. Чем дальше он ехал, тем яснее становилось ему, что не знает, где ее искать.

Поездка на ферму Коннора была долгой и утомительной. Ферн еще была довольна слаба. Она явно переоценила свои силы. Еще задолго до того, как она прибыла на место, ее грудь начала болеть. Так же, как и все ее мускулы. Время, проведенное в постели, ослабило ее.

Она постоянно оглядывалась. Она не могла понять, почему-то ли она боялась, что кто-то преследует ее со злыми намерениями, то ли думала, что Мэдисон будет гнаться за ней. Она говорила себе, что это глупо. Мэдисон не знает, что она покинула город, а всем остальным было наплевать. Буря приближалась. И, кажется, должна была быть сильной. Тучи метались по небу, скрывая луну. Резкий ветер волнами пригибал траву к земле. У нее с собой был плащ, но он вряд ли мог помочь от сильного ветра и ливневого дождя. Она надеялась, что доскачет до домика раньше, чем начнется гроза.

Покинутые дома поселенцев выглядели странно в темноте. Домики из дерна казались какими-то серыми пятнами среди полного мрака. Если верить Дейву Банчу, такой ночью убили Троя.

Дождь начался еще до того, как она добралась до покинутой фермы Коннора. Он обрушился неожиданно из непроницаемого неба и с такой силой, будто какой-то фантастический, огромный и злой зверь наносил по земле мощные удары. Через несколько мгновений сухая и пыльная почва превратилась в сплошную грязь.

Ферн спрыгнула с коня и привязала его к дереву очень тщательно, так, чтобы если удары грома испугают его, он не смог убежать. В противном случае, Ферн пришлось бы провести всю ночь в домике из дерна.

Ее не так беспокоило то обстоятельство, что крыша может протекать, как какое-то странное опасение, что этой ночью может случиться нечто непредвиденное.

Но она уже не была четырнадцатилетней девчонкой, которая всего боялась. И у нее с собой было ружье. Внезапная вспышка молнии осветила пустынный пейзаж, и Ферн почувствовала себя еще более одинокой. Сдерживая непонятно откуда взявшуюся дрожь, она вошла в домик.

Внутри было совершенно темно. Она прошла в самый конец домика, который состоял из одной комнаты, достала белую рубашку, которую привезла с собой, повесила ее на спинку кровати и отошла к порогу.

Она ничего не видела. Она пыталась переходить с места на место, на это не помогало. Если смотреть со двора, то в доме тоже ничего не видно. Мэдисон был прав. Убийца не мог видеть Троя в этой чернильной темноте. Только при большой удаче он мог застрелить его с одного выстрела. Она опять прошла в конец комнаты и посмотрела на вход в дом. Всякий, входящий в домик, был бы виден, так как снаружи было светлее, чем внутри. Трою было бы очень легко убить противника с первого же выстрела.

Ферн облокотилась о стену, чувствуя сильное облегчение. Хэн не мог убить Троя так, как об этом говорили.

Мэдисон действительно старался докопаться до правды.

Для Ферн все это было жизненно важно. За последние несколько дней она изменила свое мнение о Мэдисоне. Она была бы очень разочарована, если бы ее первое впечатление о нем подтвердилось. Она почувствовала расслабление во всем теле, как после вздоха облегчения.

Мэдисона можно было любить, не опасаясь за последствия.

Плевать на последствия, она любила его в любом случае.

Сильнейшая буря разразилась в то время, как Мэдисон скакал в поисках Ферн. Он накинул на себя плащ и мысленно поблагодарил Эвереста за то, что тот заставил прихватить его с собой. Зря он отказался взять еще и широкополую шляпу, которую предлагал Том. Ничего, достигнув фермы Спраулов, он высушится.

Мэдисон нисколько не удивился, приехав на ферму и застав там одного Бакера Спраула. Он уже давно решил, что едет по ложному следу. Отец Спраул понятия не имел, где может быть его дочка.

– Ей бы следовало заняться быками, – пробормотал Спраул мрачным голосом, не двигаясь со стула и не приглашая Мэдисона присесть.

– Теперь-то она уже ими, наверное, заниматься не будет. После общения с вами она изменилась в худшую сторону.

– А где стадо? – спросил Мэдисон.

– В трех милях на юг отсюда, – ответил Бакер. – Это самый лучший участок прерии, который можно себе вообразить. Долина протяженностью в несколько миль. Полно воды и травы. Это за той фермой Коннора. Ферн там обычно пасет стадо. И никого больше туда не пускает. А многие мужики ведь пытались попасти в этой долине свои стада.

– Как мне найти это место?

– Вы не найдете. Не в такую ночь.

– Значит, вы должны ехать со мной.

– Вы с ума сошли. Там же настоящая буря. Если Ферн хочет, чтобы ее унесло ветром в Миссури, это ее дело.

– Ты ленивый негодяй! – взорвался Мэдисон. – Если бы ты интересовался ею немного больше, чем своими курами, она бы не была там, где она теперь.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Бакер.

– Ты все равно не поймешь, даже если бы у меня было время объяснять тебе.

Удаляясь от фермы Спраула и мчась в кромешной мгле, он стал думать о том, что опять ищет Ферн не там, он и сам не знал толком, где она находится. Единственной координатой, которую дал ему Бакер Спраул, была ферма Коннора. Как только он ее минует, придется искать наобум.

Завывающий холодный ветер превратил дождь в град, который вонзался в лицо Ферн тысячами крохотных стрел. Она понимала, что промокнет до костей, прежде чем достигнет города. Ее конь, возможно, так же мечтал о конюшне, как сама Ферн о теплой кровати в доме миссис Эббот.

Она хотела уже повернуть назад и переждать бурю в домике из дерна. Она прикинула, не заехать ли ей домой, но решила, что отец не отпустит ее после этого в город. А Мэдисон начнет требовать от отца, чтобы Ферн вернулась к миссис Эббот. Она не хотела этого столкновения.

Кроме того, она не хотела пока видеться с отцом. Ночная поездка полностью убедила ее, что ей еще рано садиться в седло. Может быть, Мэдисону она бы и не призналась в этом, но сама-то знала определенно, что так оно и есть.

Ей просто необходимо было подумать о будущем. Мэдисон навел ее на мысль о том, что ей нужно выяснить отношения с отцом относительно ее обязанностей на ферме. Если она вернется домой сейчас, то ей придется играть прежнюю роль до конца жизни. Она знала, что отец никогда не изменится. Сейчас у нее был шанс. Она может заставить отца относиться к ней по-другому. Только нужно точно знать, что ей делать. Как только она примет какое-то решение, отец уже будет не в силах заставить ее изменить его. Он не позволит ей уехать с фермы. А если и позволит уехать, то никогда не разрешит вернуться. Ей тяжело было это признать, но она понимала, что он не испытывает к ней теплых чувств. Если он и чувствовал к ней что-то, то только обиду по поводу того, что выжила она, а не ее брат. Всю свою жизнь она хотела, чтобы ее отец видел в ней мальчика, а не девочку и не переживал так из-за смерти младенца. Но все равно до конца ей это никак не удалось сделать.

Но что она будет делать, если покинет дом?

Внезапно она поняла, чего она хочет. И почти тотчас же осознала, что это невозможно. Мэдисон никогда не сделает ей предложение. Надо быть безумной, чтобы думать о том, что он женится на ней. И она будет, точно, сумасшедшей, если согласится стать его женой.

Они самая неподходящая пара в мире. Дело тут не в том, что она считает его самым красивым мужчиной в мире и мечтает о нем. И неважно, что его поцелуи проникли ей в самое сердце, и она уже не может слушать голос разума. Пусть она твердит себе постоянно, что она не хочет выходить замуж и быть женщиной.

Она хотела быть с Мэдисоном до конца своих дней, но не знала, как достичь этого. Впрочем, успех пугал ее не меньше, чем неудача. Ладно, все равно она не могла ответить на эти вопросы прямо сейчас, когда буря готова была унести ее черт знает куда. Нужно было думать только о том, как бы добраться поскорее до города и не утонуть в разлившемся ручье.

Но больше, чем дождь, ее беспокоило чувство, что ее кто-то преследует. Это чувство все усиливалось и усиливалось по мере того, как тьма сгущалась, и все труднее было различать дорогу. Вспышка молнии осветила пустынный пейзаж, но она не могла отделаться от мысли, что она не одна в прерии.

Ферн скользнула рукой под плащ и потрогала приклад ружья. Ощущение того, что она может защитить себя, улучшило ее самочувствие.

Она вглядывалась во тьму, напрягая зрение. Она пыталась услышать какие-нибудь подозрительные звуки, но из-за шума бури она не услыхала бы и рева несущегося по прерии стада. Каждый мускул ее тела напрягся. Она то и дело нервно трогала приклад ружья.

Ферн пыталась думать о том, что бы ей такое предпринять, чтобы помочь Мэдисону поймать убийцу. Она пробовала решить, что ей делать по возвращении на родную ферму. Она даже размышляла о приглашении Мэдисона на вечеринку. Но она не могла ни на чем сосредоточиться.

Ощущение того, что она не одна в прерии, было таким сильным, что она наполовину вытащила ружье из чехла.

Но проходили минуты и ничего не происходило. Вспышки молнии стали реже, дождь был уже не такой сильный, но ветер по-прежнему дул со страшной силой, завывая так громко, что оглушал Ферн своим ужасным ревом. Даже конь ее пытался все время найти укрытие в одной из балок, которые то и дело встречались на пути. Завтра утром Ферн предполагала увидеть множество вырванных с корнем и унесенных ветром деревьев.

Молния ударила так близко от Ферн, что ей показалось, будто она обожгла ее слегка своим огнем. Оглушающий удар грома так испугал девушку, что она закричала. В тот же миг она увидела всадника на расстоянии примерно тридцати ярдов от себя.