Глава 17

Она смотрела на меня, а я пытался прочесть что-то в ее глазах, но напрасно. Она просто была хорошенькой девушкой, с интересом изучающей управляющего отелем, который зачем-то представился ей. Я был почти в отчаянии оттого, что на этом милом личике нет и тени узнавания.

— Сюзанна Линкольн, — в свою очередь, представилась она и улыбнулась. — Спасибо. Я не откажусь от пива.

Альберт подал нам пиво и отошел, загадочно улыбаясь. Я представил себе, что будут говорить в отеле.

Мы пили пиво, пытаясь заполнить паузу. Сюзанна, должно быть, удивлялась: что этому типу нужно от нее? Я же просто не находил слов. Слабый лучик солнца, проникший в окно, заиграл на ее волосах, превращая их в золотую корону, и делал ее похожей на юную богиню. Но это не прибавило мне храбрости.

Я неожиданно вспомнил, как прежде между нами все было легко и просто. Сердце взволнованно билось, в горле застрял комок, и я чувствовал, что в конце концов отважусь на нечто отчаянное, поскольку теория параллелизма доктора Страттона спишет все.

И я отважился.

Глядя ей в глаза, я сказал:

— Вы, наверное, удивлены моей дерзости? Но я все объясню. Вы самая красивая девушка, какую я когда-либо встречал в своей жизни. Я счастлив быть рядом с вами, мне так хорошо, что я готов петь, но у меня отвратительный голос и совершенно нет слуха.

Сюзанна восприняла это как должное, даже не выразив недоумения.

— Пожалуйста, не пойте, — сказала она вполне серьезно. — Мне не нравятся люди, поющие в барах. К тому же вас могут уволить.

— Вы не верите мне?

Она внимательно посмотрела на меня, и вдруг я уловил в ее глазах искорку интереса.

— Вы кажетесь искренним. Такой прием всегда помогает при случайных знакомствах?

— Не знаю, не пробовал.

— Вы не производите впечатления человека, лишенного воображения, — заметила она и улыбнулась знакомой широкой улыбкой. Я понял, что победил. Сюзанна была Сюзанной. Она ценила во мне откровенность.

Девушка придвинулась ко мне поближе. Казалось, всем своим существом она ощущала, что нашла во мне кого-то близкого, хотя разумом, видимо, не осознавала этого. Отпив пива, она даже поперхнулась от волнения и закашлялась.

— Я, в сущности, довольно застенчив, — радостно признался я.

— О, я тоже! Да-да, я тоже… Дело в том, что я… — Она вдруг стала серьезной, — я не люблю пить, ибо тогда становлюсь ужасно болтливой. Если сказать честно… — она снова закашлялась, — я не люблю пиво. Может, нам отпраздновать эту историческую встречу чем-нибудь другим?

— Конечно, — услужливо поддержал ее бармен.

— Тогда дайте мне то же, что обычно пьет мистер Мэйн. Все равно что. Отныне я буду рекомендовать этот напиток всем своим друзьям, и ваш коктейль станет знаменитым, а вас будут величать Альбертом-ледорубом, — весело шутила Сюзанна.

— Это всего лишь виски со льдом и имбирем, мисс Линкольн, — ответил польщенный бармен.

— Да, но он творит чудеса! Посмотрите на мистера Мэйна. Из робкого, застенчивого, замкнутого человека он превратился в самоуверенного и смелого покорителя сердец.

Напитки были поданы, и Сюзанна попробовала свой. Казалось, весь бар настороженно ждал ее вердикта. Пожилая пара в углу добро и снисходительно улыбалась, словно смотрела на проказы любимой внучки. Неподалеку юная парочка, которой по возрасту рано было появляться в питейных заведениях, вся обратилась во внимание: юноша смотрел на Сюзанну с изумлением, а его подружка с легкой улыбкой. Потом она не раз с пристрастием будет допрашивать парня, понравилась ли ему эта красивая девушка в баре отеля. Что бы ни ответил ее дружок, она не должна ревновать Сюзанну. Да и никто не должен ревновать ее.

Итак, затаив дыхание, все смотрели на белокурую девушку, медленно, словно опытный дегустатор, смакующую виски с имбирем. И с облегчением вздохнули, когда увидели ее восхищенную улыбку и удивленно округлившиеся глаза.

— Что за дрянь, — наконец произнесла она после легкой паузы. — Но, впрочем, бодрит.

Сюзанна восхищала меня и всех в течение целого часа, и я начисто забыл о Меллорзе, Пабло и остальной компании. Я действительно забыл все, кроме того счастливого и бесспорного факта, что Сюзанна опять со мной. Но вскоре пришлось убедиться, что у стойки кроме нас много желающих выпить, а в баре шумно и весело. Бедняга Альберт уже не справлялся с заказами, и вскоре мы с Сюзанной очутились по ту сторону стойки и помогали готовить напитки.

Мы подавали их своим неизвестным друзьям и то и дело в суматохе натыкались друг на друга, и наши руки искали соприкосновения. Сюзанна и я вскоре стали тем центром, вокруг которого все вертелось, на нас смотрели, с нами говорили, к нам прислушивались. Выходило так, будто эта развеселая пирушка была затеяна ради нас.

Но близилось время, когда бар закрывался на три «сухих» часа, как и положено по здешним законам. Когда ушел последний посетитель, Меллорз, Доринда и Пабло с Диком вернулись в свои номера, Альберт кое-как разобрался с грязными стаканами и вытер стойку, ну а мы с Сюзанной покинули бар и вышли на лужайку полюбоваться дельтой реки.

Притихшая Сюзанна словно все еще переживала свое затянувшееся удивление.

— Джон, — прервала она молчание. — Что, в сущности, произошло? Кто ты?

Низко над водой пролетела чайка, с легким всплеском опустилась на отмель и отряхнула крылья. Сюзанна с любопытством смотрела на нее.

Я знал, что если мы не будем осторожными, то тут же утратим это чувство близости.

— Мы любим друг друга, — решил рискнуть я.

— Ты полагаешь? — спросила она и испытующе посмотрела на меня. — Знаешь, я тоже так думаю.

— Мы всегда любили друг друга, Сюзанна, и будем любить.

Ее глаза расширились. Она поняла, что мои слова — истина.

Объяснение было неизбежным, и, слава Богу, оно не затянулось. Мы объяснились, мы сравнивали события и людей в разных мирах. Как выяснилось, на здешней станции никогда не использовали моего двойника — им это просто не понадобилось. Сюзанна по собственной воле могла совершать путешествия в соседние миры… А это означало, что теперь ее возможности изрядно исчерпаны… Ей мало осталось.

— Скажи, ты знаешь степень соотношения наших миров? — спросил я. — У вас уже есть какая-то отработанная модель?

Я рассказал, как Страттон, ничего не объясняя, направил меня в ее мир.

— Когда он должен отозвать тебя? — спросила Сюзанна. Она была права: сейчас самое главное — это она и я. И то, сколько времени у нас еще осталось.

— В десять вечера.

Сюзанна посмотрела на часы.

— В моем распоряжении час, — тихо сказала она. — Времени совсем немного, Джон.

— Мы должны использовать каждую минуту, — воскликнул я. — И сделать все, чтобы впереди у нас была возможность встретиться.

Я был уверен, что нам это удастся. Никто из нас не подозревал, в каких безжалостных тисках непредсказуемых обстоятельств мы оказались.

День был на исходе, но все еще светило бледное осеннее солнце, когда мы, взявшись за руки, шли вверх по улице, направляясь к утесам. Море было похоже на расплавленное олово — серое, зловещее. Ураганный ветер гнал по небу рваные клочья туч.

— Нам следовало приехать сюда на машине, — забеспокоилась Сюзанна. Удивительно, что даже любовь не может преодолеть страх перед непогодой и дождем.

— Тогда мы не смогли бы насладиться прогулкой, — резонно заметил я, еще крепче сжимая ее руку и увлекая девушку за собой. — Сюзанна, тебе обязательно отправиться сегодня?

Она ответила не сразу.

— Мне кажется, да, Джон. Билл Страттон слишком много сил вложил в это. Я не могу его подвести. К тому же у нас нет возможности предупредить его.

— А что, если нам совершить путешествие вместе? — предложил я.

— Да, действительно. Это решило бы все проблемы… Я хочу сказать, что тогда мы не разлучались бы даже на один час, как предстоит теперь… Машина, созданная Страттоном, перемещает во времени не людей, а небольшой клочок территории вместе со всем, что там находится в этот момент. Мы вполне можем путешествовать вдвоем.

— Тогда решено: мы едем вместе. А куда, кстати?

В эту минуту Сюзанна споткнулась. Это произошло столь неожиданно, что я выпустил ее руку. Девушка в испуге вскрикнула, когда ее нога задела торчащий из земли камень. Потеряв равновесие, Сюзанна упала на правый бок прямо на краю обрыва. Внизу гулко и сердито шумело море.

Я действовал так стремительно, что до сих пор не понимаю, как мне это удалось. Плашмя я упал на ноги Сюзанны и прижал их к земле, а рукой обхватил ее за талию.

Мы лежали не двигаясь, боясь даже дышать. Сюзанна лежала ничком, голова ее свешивалась над пропастью глубиной футов в двести. Любое движение могло стать роковым. Глянув вниз, я увидел, как, пенясь, волны омывали острые прибрежные камни, похожие на клыки хищного зверя.

Чувствуя тепло тела Сюзанны, я знал, что ни за что не позволю ей упасть, а если случится худшее — уйду вместе с ней.

Однако первый шок прошел. Продолжая крепко держать девушку, я попробовал понемногу отодвинуться от края обрыва, тяжестью своего тела продолжая прижимать ее ноги к земле.

— Сюзанна, — прошептал я. — Протяни мне руки. Только очень осторожно.

Я почувствовал ее пальцы в своих и крепко сжал сначала одну руку, а затем другую. Откинувшись всем корпусом назад, я с силой дернул Сюзанну на себя и оттащил ее от края обрыва. Мы лежали, уцепившись друг за друга, но опасный край был все еще слишком близко. Договорившись, мы стали осторожно откатываться от него и вскоре, тяжело дыша, упали в неглубокую, поросшую травой ямку у края тропы. Голубые глаза Сюзанны были так близко! Я видел, как страх сменяется облегчением и удивлением. Я продолжал прижимать Сюзанну к земле, и это уже начинало казаться ей забавным.

— Спасибо, Джон, — сказала она чопорно. — Кажется, в тех случаях, когда смертельная опасность миновала, в каждом живом существе прежде всего пробуждается инстинкт продолжения рода. Он помогает наилучшим образом прийти в себя после шока.

Я в недоумении смотрел на нее.

— Я просто хотела напомнить тебе закон природы, — продолжала девушка. — Чтобы ты не вздумал пренебречь им и первым делом потянуться за сигаретой.

Я расхохотался. А потом мы лежали, и я блаженно думал, почему любить Сюзанну — это такая радость, словно с тобой происходит чудо?

Но Сюзанна вдруг испуганно вскочила.

— Джон! Мы должны бежать. Уже четыре часа.

Мы не заметили, как тучи закрыли небо. Когда, смеясь и задыхаясь от бега, мы сбежали по склону к Бухте Морских Звезд, упали первые капли дождя. Сердито прогремел гром.

— Но в это время года не бывает гроз, — удивилась Сюзанна.

Я же знал, что грозы бывают. И именно в ее мире, потому что я сам был свидетелем этого. Так было тогда, когда мы любили друг друга. Дождь и гром лишь еще больше сблизили нас.

— Нет-нет, мы не должны прятаться под этими деревьями! — опомнился я и удержал Сюзанну за руку.

Другая не послушалась бы. Со свойственным всем девушкам упрямством она укрылась бы от дождя под деревьями… И была бы убита.

Но не моя Сюзанна. Она повернулась ко мне, пытливо и жадно вглядываясь в мое лицо, и тихо спросила:

— Что-то произошло здесь, да? То, что кончилось несчастьем?

— Да. Если ты встанешь под эти деревья, то погибнешь. И я тоже, возможно…

Вид этого места вызывал у меня дрожь. Радость исчезла. Вдруг стало очевидным то, что следовало бы давным-давно знать. Нам с Сюзанной, пробиравшимся вслепую сквозь хитросплетения обстоятельств, уготовано историей погибнуть, выполнив миссию «уравнивания» событий, а заодно избавляя судьбу от лишних хлопот о нас. Ведь мы относились к тем людям, с которыми всегда что-то случается.

Я невольно вспомнил все, что произошло со мной в последние недели. Ведь каждое из происшествий могло оказаться роковым. Невольно на ум пришла мысль о неудачниках, которым всегда не везет. Неужели в этом все объяснение? Их двойники погибли, и вот судьба по кусочку отщипывает от их доли удачи и ждет… Чего? Великого «уравнивания»?

Сверкнула молния. Сюзанна испуганно вздрогнула и посмотрела на меня.

— Молния не обязательно ударит в деревья, — успокоил я ее. — Зачем ей это, если тебя нет под ними?

Бессильный гнев на слепую жестокость судьбы сменился горечью, когда я понял, как мы беззащитны. «Гнев — плохой помощник», — подумал я. Разгневанный человек тем самым искушает Судьбу и может лишь ускорить роковую развязку.

Кажется, в это время я подумал о Страттоне, сидящем на станции над своими матрицами. А может, он вовсе не сидит над ними, и мне уготовано навсегда остаться в этом мире вместе с Сюзанной? Однако я почему-то не верил в это. Где-то в глубине сознания беспокойно билась мысль: у нас очень мало времени.

Решено, как только пробьет десять, я заставлю Сюзанну уйти со мной в мой мир. Я выполнил свои обязательства перед Страттоном, и он должен подтвердить мое алиби.

Сюзанна и я — мы будем счастливы.

— Чему ты улыбаешься, милый?

— Просто мечтаю. Мне кажется, все будет хорошо.

Сюзанна рассмеялась. В ее смехе не было ни горечи, ни недоверия.

— Такое редко бывает, ты же знаешь. Я не могу освободиться от чувства, что нам надо спешить, дорожить каждой минутой, ибо у нас их очень мало.

— Согласен. В таком случае используем время наилучшим образом, а о вечере будем думать, когда он наступит. Во-первых, сегодня ты не должна работать. Это намного все упростит. Во-вторых, сейчас я тебя поцелую.

Я немедленно сделал это и вдруг обнаружил, что мы уже порядком промокли под дождем.

— А теперь, — после паузы решительно заявил я, — мы уйдем отсюда, посидим где-нибудь, выпьем и согреемся…

— Где?

— Есть такое местечко в поселке Проспект-Коув, называется оно «Парусник». Открывается в пять. Мы как раз успеем, если прибавим шагу. А потом мы возьмем машину и вернемся в Фалькомб. Или наймем катер, — вдруг передумал я. — Катер с хорошим мотором. Что может быть лучше морской прогулки под дождем? Как ты считаешь?

— Звучит заманчиво, любимый.

По пути мы сделали остановку, свернув к заброшенному бараку береговой охраны. Он одиноко стоял на вершине утеса, и к нему вела крутая и невообразимо неровная лестница, грубо сложенная из камней. Ветер усилился и безжалостно трепал короткую юбку, облегавшую стройные ноги Сюзанны. Она поднималась первой.

Достигнув открытой двери барака, Сюзанна обернулась и строго посмотрела на меня.

— Ты все время разглядывал мои ноги, — заявила она укоризненно. — Пока я поднималась по лестнице, ты не сводил с меня глаз, как настоящий самец. Это отвратительно.

Я обнял ее и стал жадно целовать в пустой полуразрушенной комнате с грязными стенами. Внизу глухо шумело море.

— Я боюсь высоты, детка, — признался я. — Поверь мне. Если бы я не изучал твои ноги, то думал бы о высоте и обязательно сорвался бы. Там, внизу, лежит разбившийся вездеход. Представляешь, с какой высоты он падал?

— И ты почувствовал желание прыгнуть вслед за ним?

— Да.

— О Господи, а я-то думала, что ты идеал мужчины. А ты всего лишь трусишка. Как хорошо, что у нас так мало времени, а то Бог знает сколько бы мне открылось твоих недостатков.

Она внезапно уткнулась лицом в мое плечо, буквально вцепившись в меня.

— О милый, почему у нас так мало времени?

Позднее, изрядно вымокшие под дождем, усталые, мы шли по поселку Проспект-Коув, состоявшему всего лишь из горстки старинных домов, направляясь к бару «Парусник». Он славился своим камином и до блеска начищенной кухонной утварью. От этого там было тепло и по-домашнему уютно. На одной из стен красовалась деревянная скульптура, некогда украшавшая нос древнего парусника. Деревянная дева с бесстыже выпяченными грудями смотрела на посетителей бара с насмешливым любопытством.

Сюзанна, задумчиво взглянув на скульптуру, а затем на меня, вдруг сказала:

— Мне кажется, Джон, эта дама тебе весьма по душе. Сама не знаю, почему я это говорю. Ведь, в сущности, я знаю тебя всего лишь несколько часов. Если вдруг после очередного ремонта кому-то придет в голову убрать ее отсюда, я уверена, ты первый начнешь сбор подписей за то, чтобы ее немедленно водрузили на прежнее место, — насмешливо добавила она. — Знаешь, я почему-то думаю, что в детстве ты был обделен любовью. Разумеется, о взрослом Джоне Мэйне я не берусь судить…

К счастью, в эту минуту официант подал напитки. Он был особенно предусмотрителен и заботлив, обслуживая Сюзанну, даже предложил подвинуть стул поближе к камину, чтобы быстрее высохла ее одежда. Что же касается меня, то я мог преспокойно скончаться от пневмонии прямо у него на глазах.

Наконец официант ушел, и мы с Сюзанной остались у камина одни. Все оказалось так просто. Но какая-то мысль упорно и давно уже мучила меня. Теперь же, в успокаивающей тишине, наедине с Сюзанной, когда ее рука легонько гладила мое колено, а от одежды шел пар, я смог высказать то, что тревожило меня.

— Скажи, с тобой было такое, когда после трансформации ты обнаруживала, что не можешь выйти за черту круга?

— Неужели мы именно сейчас должны говорить?

— Нет, конечно… Но, скажи, ты никогда не видела перед собой пелену тумана, которая отгородила бы тебя от всего мира? А попытка пройти сквозь завесу грозила опасностью, ибо с другой стороны находился твой двойник, который тоже пытался сделать это?

Я легонько погладил свои искалеченные пальцы. Кожа после пересадки прижилась хорошо.

— Нет, со мной никогда такого не случалось, — твердо заявила Сюзанна.

Значит, она была единственной Сюзанной в этих мирах. Я оглянулся в поисках владельца бара. Тот, поглощенный последними новостями, приник к портативному телевизору. Однако, словно почувствовав мой взгляд, он повернулся в мою сторону.

— Можно взять напрокат катер? — поинтересовался я, повысив голос.

— Катер? — удивился он и спрятал телевизор в карман. — В ноябре?

— А что в этом странного? Мы просто решили вернуться в Фалькомб не на машине, а морем.

— Будет шторм и дождь со снегом.

— Я хорошо знаю эти места.

— У входа в гавань есть песчаная отмель, о которой не всякий знает. Когда дует южный ветер, вход в гавань из-за волнорезов бывает попросту невозможен, — мрачно предупредил меня владелец бара. — Немало судов пошло на дно в этих местах из-за незнания фарватера и непогоды. Никто не даст вам катер в такую погоду, мистер.

— А машину здесь можно достать?

— Я могу достать вам машину, сэр, — заявил откуда-то вынырнувший официант.

Мы успели выпить еще по коктейлю, пока официант договаривался о машине. Наконец он появился и объявил, что вездеход ждет нас.

Я встал и направился к двери. Сюзанна последовала за мной.

Я сел в машину и стал разбираться, где у этой старой развалюхи панель управления. В темноте ничего не было видно. Я лишь чувствовал близость Сюзанны.

— Ну, поехали, — сказала она, угадав, что я колеблюсь.

Мы с Сюзанной уже столько времени вместе, а я все еще не успел сказать ей, как она прекрасна. Меня распирало желание кричать об этом, чтобы всем жителям Проспект-Коув стало известно о моей любви. К счастью, я не сразу обнаружил кнопку, поднимающую стекло с той стороны, где сидела Сюзанна, что позволило мне теперь, наклонившись к ней, просто уткнуться лицом в ее колени и сказать все те слова, что рвались из груди.

— Мне кажется, нам лучше устроиться где-нибудь в другом месте. Кстати, за нами наблюдает официант. Видимо, он не уверен, что ты способен достаточно бережно обращаться с вездеходом его брата.

Турбины работали нормально, хотя трудно определить, когда начнутся перебои — таков уж их характер. Вездеход тронулся. Справа темнели воды залива, но Сюзанна, перехватив мой взгляд, с тревогой предупредила:

— Не делай этого, Джон. Сегодняшняя ночь — не для водных прогулок. Кроме того, морская соль разъедает металл.

Я послушно выехал на дорогу, ведущую в Фалькомб, и был рад, что сделал это. Ветер крепчал даже в долине и чуть не снес нас с дороги. Пришлось сбавить скорость, мы едва ползли, и я по достоинству оценил безопасность наземного способа передвижения.

Медленная езда не особенно беспокоила меня. Мы с Сюзанной вместе, и я был уверен, что до вечера мы успеем придумать, как нам остаться вместе в ее или же в моем мире…