"Сизигия" - читать интересную книгу автора (Коуни Майкл)

12

Ночью меня разбудил глухо прозвучавший ружейный выстрел. Какое-то время я лежал, размышляя, не приснился ли он мне или, может быть, это миссис Эрншоу хлопнула дверью… Потом снова заснул.

Встали мы поздно. Меня, в конце концов, поднял робкий стук в дверь. Я сонно пробормотал приглашение войти, и появилась мисс Коттер с кофе на подносе, слегка покрасневшая и смущенная. Она объяснила, что ее послала миссис Эрншоу, и ясно дала понять, что ни за что не вторглась бы ко мне по собственной воле. Я ей верил: взгляд компаньонки метался по комнате, как испуганная птичка; она старалась не смотреть на меня. Полагаю, Элси впервые в жизни находилась в спальне мужчины. Но кофе оказался весьма приятным.

Во время завтрака появился Артур.

— У причала собралась толпа, — объявил он без предисловий. — По-моему, они что-то задумали. Ты должен пойти туда, Марк. Может быть, тебе удастся их хоть немного образумить. Мне это не под силу.

— А Марку? — спросила Джейн. — Вы же сами говорили, что ему лучше не показываться несколько дней. Что, собственно, они задумали?

Артур был бледен. Мы предложили ему чашку кофе, и он проглотил ее с видом человека, который предпочел бы что-нибудь покрепче. Когда он ставил чашку на блюдце, слышалась нервная дробь дребезжащего фарфора. Похоже, Артур считал, что события выходят из-под контроля. Под неодобрительным взором миссис Эрншоу он разжег трубку. Его губы нервно подрагивали, когда он быстро выпустил несколько облачков дыма.

— По-моему, все-таки лучше тебе пойти, Марк, — сказал он. — Я бы не стал беспокоить тебя по пустякам. Боюсь, они натворят что-нибудь непоправимое. Этой ночью в поселке уже наделали бед, и теперь несут всякую дичь.

— Какую? — раздраженно спросил я. — Что они говорят?

— Кажется, они хотят взорвать Разум.

— Что?! Идиоты! Неужели они воображают, что Разум только один? Неужели не понимают, что другие Разумы могут отомстить?

— Я пытался объяснить, но после вчерашнего абсурдного заявления правительства они ничего не желают слушать.

— Какого заявления?

— Вы что, не слушали радио? Власти наконец раскачались. И случилось то, чего мы больше всего боялись — они решили отравить прибрежные воды.

— О Боже… Вот, значит, как.

У меня сразу стало так скверно на душе, что даже очаровательный вид Джейн в пижаме, сидевшей напротив меня, не мог развеять ощущения, что сбываются самые мрачные предчувствия. Конец нашему Риверсайду. Конец рыболовству, конец Биостанции. Конец всему на долгие годы — по крайней мере на мой век. Непоправимая глупость!

— В таком случае, чего хочет толпа? — тупо спросил я. — Зачем что-то взрывать? Когда течение разнесет яд, на всем побережье не останется ни одного Разума. Да и вообще ни одного живого существа.

— Независимых колонистов это не устраивает. По всей видимости, автоцистерны доберутся сюда только послезавтра. Эта проклятая бактериологическая смесь производится в правительственной лаборатории на срединной равнине. Властям придется перевозить ее на грузовиках, и операцию надо проводить одновременно по всему побережью, чтобы Разумы не смогли как-нибудь предупредить друг друга и принять ответные меры.

— И что, мы не продержимся два дня?

— Независимые колонисты считают, что нет. Эта ночь была тяжелой: сожгли три домика, и в ходе вспышек немотивированного насилия погибло одиннадцать человек. Имело место нападение на Станцию, причем с применением огнестрельного оружия. Передающий Эффект очень силен; сегодня утром все нервничают. Они говорят, что надо взорвать Разум сейчас, пока еще кого-нибудь не убили. Чего, дескать, дожидаться правительства? Распространился слух, что военные заблокировали дороги на материк, и колонисты больше никому не верят. Трудно их винить за это. Я думаю, что по всему побережью происходит то же самое.

Я когда-то читал, что если вам удастся сохранять голову на плечах, когда все вокруг свои головы теряют, то, скорее всего, вы просто недооцениваете реальную обстановку. Чего, собственно, добилось правительство? Если оно хотело успокоить народ и предотвратить паническое бегство на материк, то блокада привела как раз к обратному. Поселок теперь был убежден, что Совет, сидя в безопасном Премьер-сити, не представляет себе, что здесь происходит…

— Там есть кто-нибудь из наших людей? — спросил я.

— Нет. — Артур поколебался. — Марк, надеюсь, ты не рассердишься?.. Понимаешь, после того что случилось ночью, я отдал несколько распоряжений. Я закрыл Станцию и отправил всех работников по домам до тех пор, пока это пс закончится.

— С каких это пор ты руководишь Станцией?

— Тише, Марк. Ты знаешь, как независимые колонисты относятся к Станции. Противостояние может перерасти в войну.

Он, конечно, был прав. Мне пришлось подавить свою гордость.

— Хорошо. — Я встал. — Я спущусь, посмотрю, что там можно сделать. Хотя вряд ли они меня послушаются. Среди независимых колонистов мои акции сильно упали.

Вода быстро убывала. Из стремительного потока показался мост, а с соседних деревьев стекал ил. На мокрых камнях причала собралась огромная толпа; над головами людей вознесся старческий силуэт Эрика Фипса и раздавался его визгливый голос. Слова ясно доносились до нас, пока мы подходили — он полностью пошел в роль оппозиционера…

— И мне нет нужды доказывать вам, что это значит для поселка и для рыболовства, которое нас кормит. С нами будет покончено, друзья. Покончено! В этих водах еще много лет не появится рыба. Траулеры будут лежать и гнить в грязи. Наша жизнь придет в упадок. Риверсайд станет городом-призраком.

Я удивился, услышав, что Фипс осознал, какую опасность несет политика правительства. Этой ночью погибли люди, но митинг начался не из-за паники, как предполагал Артур. Фипс смотрел вперед: он думал, что сможет опередить правительство. Я подозреваю, что он поддерживал связь с другими поселками на побережье. Сегодня утром подобные митинги пройдут повсюду.

Дальнейшая речь Фипса подтвердила мои предположения.

— Они заблокировали дороги, но не заглушили радиоволны. Мы не одни, друзья. Все прибрежные поселки с нами. Это будет одновременной операцией. Через час мы взорвем Разум. Мой сын сейчас везет взрывчатку из каменоломни. По всему побережью поселки устранят угрозу. Через час наши мысли снова станут нашей собственностью!

Последовал взрыв аплодисментов.

Я пробился сквозь толпу, обнаружил, что Фипс стоит на крыше автомобиля, и вскарабкался к нему. Он протянул руку, чтобы помочь мне. Его лицо пылало от возбуждения.

— Я их расшевелил, профессор! Мы покажем правительству, как делаются такие дела.

— Боже мой, Эрик, — запротестовал я. — Неужели никто здесь не понимает, во что вы ввязываетесь? Дай мне сказать пару слов.

— Хотите уговорить их разойтись по домам и обо всем забыть? Вы напрасно теряете время. — Фипс заговорил по-другому. Он почуял противника и сделался воинственным. — Друзья! — прокричал он. — Тут профессор Суиндон считает, что мы совершаем ошибку. Он хочет, чтобы мы разошлись по домам и позволили правительству действовать по-своему. Мы все знаем, что это значит, правда? — Толпа взревела. Они знали, что это значит. — Итак, ему слово, — проорал Фипс. — Профессор Суиндон и точка зрения правительства!

Толпа навалилась на автомобиль, и он опасно накренился; мы с Фипсом зашатались. Я посмотрел На лица внизу и увидел лишь враждебность. Фипсово вступительное слово лишило меня последней надежды образумить их. Они не хотели слушать. Я попытался. Я поднял руку и, когда шум немного стих, проревел:

— В Дельте не один Разум! Вдоль побережья их сотни! Неизвестно, на какое расстояние действует Передающий Эффект. Если вы убьете нескольких, остальные отомстят!

— Откуда вы это знаете, профессор? — Фипс сморщил нос. — Он ни черта не знает! — прокричал он в толпу. — Мы нашли один Разум. Возможно, других нет! А если в Дельте и есть другие, мы разбомбим их тоже! Никто не знает, так ли это. Может, профессор Суиндон знает больше, чем говорит? — Он многозначительно понизил голос. — У профессора, как известно, есть свои секреты…

Я увидел в толпе Кларка, спрыгнул с крыши и направился к нему. Отовсюду сыпались удары, один раз меня здорово саданули по спине. Наконец я пробился к полисмену и рухнул в его объятия.

— Выведите меня отсюда.

Я чувствовал, что толпа жаждет крови; идея расправы, злобная, жестокая, носилась в воздухе от одного колониста к другому, набирая силу. Сейчас достаточно было одного слова, чтобы от мыслей они перешли к делам. Ненависть сплотила толпу в один разум, и ненависть эта крепла с каждой минутой. В данный момент им нечего было бояться Эффекта — все мыслили как один. Но я в их глазах представлял власть, и мне было чего бояться…

На мгновение мне показалось, что Кларк тоже увлечен общим потоком; это было бы неудивительно, но здравый смысл и тренировка пришли на помощь ему — и мне. Он начал прокладывать дорогу в толпе. Ожесточившиеся люди неохотно расступались; наконец толпа стала редеть. Мы выбрались. У меня за спиной Фипс начал новую речь. Он объявил о подготовке детонаторов. Артур с испуганным видом ждал неподалеку.

Мой страх перешел в злость.

— Какого черта мне там делать? — резко спросил я. — Ты видел, что произошло. Мне повезло, что я остался жив! Эрик совсем свихнулся. Его опьянила власть!

Такое превращение я наблюдал и раньше — если Фипс чувствовал, что толпа на его стороне, он не знал удержу.

— Извини, Марк, — пробормотал Артур. — Я не думал, что все зашло так далеко. Они все спланировали. По-моему, мы ничего не сможем поделать.

Он оглянулся на нашего представителя закона, но Кларк с отрешенным видом уже стоял среди слушателей. Я увидел, как помогают забраться на крышу его преподобию. Тот сказал несколько неразборчивых слов. Уходя, мы услышали, как гул толпы упорядочился и перешел в заунывные звуки какого-то гимна.

По дальнему склону быстро спускался грузовик на воздушной подушке. Он притормозил, осторожно проехал по грязному узкому мосту, разбрызгивая грязь, потом пронесся мимо нас. Молодой Алан Фипс привез динамит.

С этого дня старый Риверсайд во многом безвозвратно ушел в прошлое.

То бедствие, которое произошло здесь пятьдесят два года назад, так по-настоящему и не оценили. Слишком скудны оказались документы эпохи первопроходцев.

В те годы даже центральная колония в Премьер-сити считалась молодой. На каждом корабле прибывали новые поселенцы; многие из них, увидев вокруг себя бетон и пластик, отрабатывали пару недель на государственной службе и уходили со всеми пожитками в джунгли. По всему побережью вырастали новые поселки, новые маленькие сообщества, в которых деревянные домики теснили стандартные пластиковые жилые купола у кромки воды.

Возник независимый колонист — человек, предпочитающий все делать сам.

Вскоре правительство в Премьер-сити — и поныне, надо сказать, на редкость уродливом городе — решило, что подобная децентрализация в порядке вещей, и начало строить дороги. Бедствие разразилось, когда система коммуникаций еще не вошла в строй; несколько слабых криков о помощи дошли до Совета, но там так и не поняли серьезности кризиса и опоздали с действиями.

На этот раз мы готовились; на этот раз у планеты было пятьдесят два года, чтобы что-то предпринять. И все же масштаб кризиса вновь застал Всеаркадийский совет врасплох.

Может быть, в следующий раз, еще через пятьдесят два года, все будет по-другому. Мы написали отчеты о Разумах и Передающем Эффекте, так что я надеюсь, что будут предприняты соответствующие шаги. Но маленькую трагедию, разыгравшуюся в Риверсайде в день возмездия, после того как ночью бессмысленно погибло одиннадцать колонистов, забудут не скоро…

Мы с Артуром снова перешли мост и отправились по дороге к Мысу. Идя по первому лугу, мы видели как толпа на другом берегу суетилась на причале. Готовилась лодка для короткой поездки в Якорную Заводь; у меня на глазах Алан Фипс передал сидевшему в лодке отцу динамит, а Кларк в это время держал носовой фалинь.

— Какие церемонии, — процедил Артур. — Еще лодку готовят. Нет бы сразу отправиться пешком и бросить взрывчатку с берега! — Он говорил язвительно, казалось, потеряв всякую надежду. Вскоре мне предстояло убедиться, что так оно и есть. Выпавшие нам испытания обнаружили его слабость…

— Я думаю, что у них еще сохранились остатки здравого смысла, — ответил я. — Они знают, что чернугам не прорезать дно лодки, так что в этом отношении они в безопасности. Но они признают, что Разумов может оказаться много. Они, очевидно, собираются плыть по течению и смотреть в оба, взрывая все подозрительные скопления планктона. Проплывут под этим берегом, а потом вернутся, держась другого. Таким образом они собираются взорвать большую часть Разумов в реке.

— А нужно — все, — возразил Артур безнадежно. — Мы с Маккейбом и Хорсли обследовали этот берег до самого Мыса и нашли по меньшей мере два десятка мест, в которых могут находиться Разумы. Не может быть и речи о том, чтобы удалось взорвать все. Кроме того, что, по-твоему, после первого же взрыва сделают остальные Разумы? Неужели они позволят продолжать?

— Ты предполагаешь, что Разумы поддерживают друг с другом связь? Но это неизвестно. Возможно, каждый Разум поддерживает связь только с чернугами для обороны. Я склонен предположить, что они используют глаза и другие органы чувств чернуг. При обычных обстоятельствах Разумам незачем общаться друг с другом.

— Не знаю, не знаю, — пробормотал Артур.

Мы уже шли среди деревьев. Ветви застыли; казалось, вся долина чего-то ждет.

— Я действительно не знаю. Откровенно говоря, Марк, я потерпел поражение. Я… Пожалуй, я скажу тебе, только не рассказывай пока никому. Правительство нас отозвало. При желании мы можем завтра уехать, и проезд через кордоны нам гарантирован.

— О Господи… Значит, они возложили все надежды на яд? Артур, это катастрофа! Это отбросит развитие Аркадии на пятьдесят лет назад… Нам просто необходимо сохранить рыбу — это основной наш источник продовольствия. А что случится еще через пятьдесят два года? Опять то же самое?

— Не знаю. Меня от всего этого уже тошнит. Я хочу только одного вернуться на Землю.

Он шел, опустив голову и посасывая черенок своей трубки.

Мы дошли до обрыва и посмотрели вниз, на сморщенную рябью поверхность Якорной Заводи. Вода стояла очень низко; дно обнажилось в тех местах, где его не видели в течение полувека. Посреди Дельты торчал, напоминая скелет динозавра, остов большой лодки, чуть ли не пятнадцати футов длиной. Подняв глаза, я заметил, что на противоположном берегу сквозь заросли деревьев и кустов пробирается толпа.

— Похоже, весь поселок собирается посмотреть на это зрелище, — с горечью заметил я.

Они остановились напротив, но слишком далеко, чтобы можно было различить лица. Их голоса слабо доносились через реку.

Затем появилась лодка. Она медленно плыла по течению ближе к нашему берегу, и Эрик Фипс направлял ее, сидя на веслах. Кроме него в лодке находились полисмен Кларк и фермер Блэкстоун — тот самый толстяк, который таинственным образом извлекал доход из неплодородного участка у каменоломни. Наверно, динамит раздобыл он; он иногда поставлял камни и щебенку для ремонта дорог.

— А что делает там полисмен? — спросил Артур.

— Он следует уставу, — объяснил я. — Устраивать взрывы на реке незаконно, поэтому он не может позволить сделать это никому, кроме себя. Это на него похоже. Даже благородно, что он взял всю ответственность на себя.

Кларк стоял. Ялик качнулся, и я увидел, как воду кругом разрезали плавники чернуг.

— Осторожно… — выдохнул Артур.

Лодка выплыла из узкого русла между обнажившимися грудами ила на глубокую воду Якорной Заводи. Она шла теперь прямо под нами. Кларк поднес спичку к фитилю динамитной шашки. Появилась яркая искра, потянулась тонкая струйка дыма.

Артур смотрел не отрываясь. Я слышал его бормотание: «Ну вот… Ну вот…» Мне хотелось, чтобы он заткнулся.

Кларк держал шашку в вытянутой руке; искра пожирала фитиль. Фипс сделал несколько гребков, разворачивая лодку так, чтобы она могла быстро отплыть. Они находились точно над тем местом, где мы видели Разум.

— Сейчас, — сказал я, бросив взгляд на Артура. На его лице блуждала идиотская улыбка.

Кларк стоял, как статуя, с вытянутой рукой, прочно упершись ногами в дно ялика. От фитиля остался один дюйм.

С противоположного берега донеслись нестройные возгласы. Фипс и Блэкстоун сидели в лодке с окаменевшими лицами, не отрывая глаз от укорачивающегося фитиля. Губы Блэкстоуна шевельнулись — он что-то сказал Кларку. Над яликом сгустилась напряженная атмосфера.

Оказалось, что я твержу:

— Бросай, бросай… Ради Бога, Кларк, бросай. Скорее… Скорее… Ну, давай же…

Возгласы с противоположного берега переросли в отчаянный крик.

Артур заговорил. Он все еще улыбался, но улыбка теперь больше походила на волчий оскал.

— Он не бросит ее, Марк, — сказал он тихо. — Не бросит…

Губы Блэкстоуна перестали шевелиться; он и Фипс отрешенно смотрели на заряд.

Искра исчезла. Кларк стоял все так же неподвижно, вытянув руку с зажатой в кулаке шашкой.

Трава холодила щеку; в подбородок впился острый камень; глаза резало; ногти вонзились в землю.

Сверкнула ослепительная белая вспышка; под немыслимыми углами промелькнули разлетающиеся тела. На мгновение в образовавшейся в воде яме показалась переломившаяся пополам лодка; поднялся фонтан из брызг и обломков, затем с легким плеском посыпались доски, балки и что-то, что мой разум отказался узнать…

Затем наступила тишина.

Немногое из сказанного Артуром или мной имело смысл, но его последние слова врезались мне в память:

— Он заметил нас. Разум сумел понять намерения людей в лодке. Он прочитал в наших мыслях угрозу и предотвратил ее. Теперь он узнал Человека. И он узнал, что Человек — его враг…