"Потомок Микеланджело" - читать интересную книгу автора (Левандовский Анатолий Петрович)

16

Ровно в полдень 19 брюмера трое руководителей заговора прибыли в Сен-Клу и расположились со всеми удобствами в нижнем этаже замка. Рядом, в Оранжерее, заседал Совет пятисот. Старейшины собрались во втором этаже, в зале Марса. Они должны были проштамповать декрет о Консульской комиссии, но до сих пор почему-то этого еще не сделали.

— Странно, — сказал наконец Сиейс, — пора бы уже.

— Надо послать курьера, — откликнулся Роже-Дюко.

— Посылал. Но ничего утешительного он не сообщил. Оказывается, вместо того чтобы заниматься порученным делом, в Совете пятисот взялись присягать конституции III года.

— Конституции третьего года? Но ведь это абсурд!

— Хуже. Это признание незаконности наших акций.

— Надо отправить нового курьера.

Бонапарт нетерпеливо вскочил с кресла.

— К черту курьера. Пойду сам. Сейчас я призову их к порядку.

— Послушайте, генерал, — заметил Сиейс, — уж коль скоро вы решили действовать, начинайте с Совета старейшин, они более сговорчивы. И возьмите с собой охрану.

— К черту охрану.

Быстрым, уверенным шагом поднялся он на второй этаж. Он все еще помнил, как легко одержал победу вчера. Ему казалось: достаточно появиться на трибуне и произнести две-три энергичные фразы, и они спасуют.

Но получилось иначе.

Когда он оказался на трибуне и глянул вокруг, его охватил трепет: он видел повсюду чужие, враждебные глаза. И хотя эти люди еще молчали, но молчание было настороженным, недобрым.

Он начал говорить и сразу же почувствовал, что зря понадеялся на свою способность к импровизации. Легко импровизировать, когда тебя окружает дружелюбие, а тут… Он сразу же сбился и стал мямлить. Он не мог ясно и сильно выразить свою мысль. Вместо того чтобы быть короткой, его речь стала затягиваться и терять остроту. Он что-то плел о заговоре, угрожавшем свободе, о своей преданности Республике и революции, о том, что не собирается стать Цезарем или Кромвелем…

Вот тут-то и начался шум.

— Ишь ты, Цезарь! Видали мы таких!

— Кончай быстрее! Говори ясно, чего хочешь!

— О каком заговоре ты болтаешь?

— Назови имена! — кричали в первом ряду. И тут же стал вторить весь зал: — Имена! Назови имена!..

Его вдруг сковал ужас. Он вспомнил, что вот так же «Назови имена!» — кричали Робеспьеру после его неудачной речи 8 термидора… И это стало началом конца Неподкупного…

Он еще пытался барахтаться. Он назвал имена Барраса, Гойе и Мулена.

В ответ раздался дружный хохот.

И тогда, под крики и ругань, он спустился с трибуны. Спустился и выбежал из зала.

— Ну что? — спросил Сиейс. И тут же понял, что можно было не спрашивать.

Бонапарт был бледен до синевы. Его руки тряслись. Но поражения своего он признать не хотел.

— Я пойду в Совет пятисот. Я прижму этих мятежников к ногтю…

— Там будет хуже, много хуже, — сказал Сиейс.

Бонапарт криво усмехнулся.

— А может, вы сами сходите к ним?

— Это не моя забота, — пожал плечами Сиейс. — Я человек сугубо штатский.

— Как видно, братец, пора тебе складывать свои полномочия, — сказал грубый Ожеро, втайне ненавидевший Бонапарта.

— Сиди смирно, — огрызнулся тот. — Снявши голову, по волосам не плачут.

— О чьей голове ты толкуешь? — ехидно спросил Ожеро.

Бонапарт ему не ответил. Он решил действовать закусив удила. Наперекор страху. Наперекор всему. Ибо очевидно: сейчас решается его судьба.