"Святой едет на Запад" - читать интересную книгу автора (Чартерис Лесли)

Глава 4

Было уже почти девять часов, когда Святой снова проснулся. Лучи солнца, лишь начавшие озарять небо, когда он ложился спать, теперь ярко сияли, пробиваясь сквозь венецианские шторы. Святой почувствовал себя гораздо лучше, чем ожидал. После того как Саймон несколько минут повалялся, потягиваясь, в постели, он пришел к выводу, что чувствует себя прекрасно. Он встал с постели, принял холодный душ, причесался, натянул плавки и купальный халат и отправился выяснить, как скоро он сможет получить завтрак.

Через стеклянную дверь в гостиной Саймон увидел Джинни, сидящую в одиночестве за длинным столом, поставленным во внутреннем дворике рядом с жаровней для барбекю. Он подошел и остановился рядом с ней.

– Привет, – поздоровалась с ним Джинни.

– Привет, – в тон ей ответил Святой. – Не возражаете, если я к вам присоединюсь?

– Нисколько, – сказала она. – Почему бы я стала возражать?

– Мы беседуем сейчас прямо как персонажи из пьесы Ван Друтена, – заметил он.

Она посмотрела на него отсутствующим взглядом. Он сел за стол, и уже через минуту к нему подошел Анджело, сохранявший теперь, при свете дня, безукоризненный и бесстрастный вид и одетый в неизменную белую куртку с черным галстуком-бабочкой.

– Слушаю вас, сэр, – сказал он.

– Томатный сок, пожалуйста, – начал Саймон, – с вустертширским соусом. Яичницу с ветчиной. И кофе.

– Слушаюсь, сэр.

Филиппинец ушел выполнять его распоряжение, а Саймон закурил сигарету и стянул с плеч свой купальный халат.

– Вы не слишком рано встали?

– Я не очень-то хорошо спала. – Джинни состроила недовольную гримасу. – Эстер и в самом деле храпит. Вы еще сами в этом убедитесь...

Перед тем как все снова отправились спать после ночной тревоги, между ними возник жаркий спор, кто где будет спать, чтобы была обеспечена максимальная безопасность каждого, и сейчас, в столь ранний час, Саймон совсем не был расположен продолжать эти дискуссии.

– Мне надо поблагодарить Эстер, – сказал он тактично. – Она спасла меня от необходимости завтракать в одиночестве. Может быть, она и еще раз окажет нам подобную услугу.

– Вы могли бы и сами меня разбудить с тем же успехом, – сказала Джинни.

Святой постарался сохранить невозмутимое выражение лица и попробовал изменить тему разговора:

– А почему вы не завтракаете?

Она крутила в руках стакан апельсинового сока, словно это было лекарство, которое ей очень не хотелось принимать.

– Даже не знаю. У меня что-то нет аппетита.

– Почему?

– Ну... а вы уверены, что прошлой ночью это был кто-то из живущих в доме?

– Совершенно уверен.

– Вы понимаете, что я имею в виду. Вы уверены, что это был один из нас? Или кто-нибудь из слуг, словом, кто-то живущий здесь?

– Да.

– В таком случае, почему этот человек не мог нас просто отравить?

Он подумал с минуту, а затем усмехнулся:

– С ядом все было бы не так-то просто. Прежде всего, его надо где-то купить. А это связано с определенными затруднениями. Затем, яд нужно во что-то положить. А с приготовлением и подачей еды в доме дело имеет не так-то уж много народу, так что и это будет совсем непросто. Отравление – очень сложный и опасный способ убийства. Мне кажется, что среди всех прочих убийц чаще всего попадаются на своих преступлениях именно отравители. И все неглупые убийцы, конечно же, знают об этом.

– А почему вы считаете, что в нашем случае мы имеем дело с неглупым убийцей?

– Это само собой разумеется. Он не стал бы посылать угрожающих писем своей жертве, если бы не был уверен в своем недюжинном уме, – нужно быть очень самоуверенным и любить порисоваться, чтобы дойти до этого, – а любой, кто считает себя действительно умным, обладает по крайней мере достаточным чувством юмора, чтобы посмеяться над самим собой. Кроме того, никто ведь не угрожал убить вас.

– Никто не угрожал и Лиссе.

– Но ведь ее и не убили.

– Однако пытались.

– Не думаю, что мы можем быть уверены в том, что Лиссу пытались убить.

– Ну если они были такими умными, как же случилось, что они ошиблись комнатой?

– Они могли подумать, что Фредди будет у нее.

– Да? – усмехнулась она с издевкой. – Если бы они хоть немного разбирались в ситуации, то знали бы, что он будет в своей собственной комнате. Он не ходит по чужим комнатам. Он принимает гостей в своей.

Саймон понял, что теряет инициативу в беседе, и сказал с усмешкой:

– Вы, конечно, можете ловить меня на слове, Джинни, но это не меняет сути дела. Именно из-за Фредди разгорелся весь этот сыр-бор. Наш убийца очень любезно сообщил нам мотив задуманного им преступления. А из этого автоматически следует, что у него нет причин убивать кого-либо другого. Я признаю, что нападение на Лиссу прошлой ночью несколько путает все карты, и у меня пока что нет приемлемого объяснения случившемуся, но я все же уверен, что именно Фредди грозит наибольшая опасность, если только не удастся каким-то образом выяснить, кто убийца, а лично я не собираюсь морить себя голодом до тех пор, пока это произойдет.

И он тут же принялся делом доказывать свои слова, отхлебнув большой глоток томатного сока из стакана, который Анджело тем временем поставил перед ним, а еще через пару минут уже отдавал должное яичнице с ветчиной, демонстрируя при этом завидный аппетит.

Девушка угрюмо наблюдала за ним.

– Во всей случаях, – сказала она, – я не могу много есть за завтраком. Мне приходится следить за фигурой.

– Лично мне она и так кажется превосходной, – сказал он, нисколько не покривив душой.

– Да, но она должна такой же и оставаться. Всегда существует конкуренция.

Саймон мог оценить это заявление. Его мучило любопытство. Он старался не обращать внимания на организацию и принципы, на которых строилось домашнее хозяйство Фредди, сам Пеллман также не вдавался в подробности при разговорах с Саймоном, но Святого не могло не интересовать, каким же образом налажено существование в столь странном окружении. Он отнес эти вопросы к научной категории повышенной сложности. Или хотя бы попытался сделать это.

Напустив на себя безразличный вид и стараясь не дать Джинни почувствовать, что он пытается что-то выведать у нее, он оказал:

– Да, жизнь, которую вы ведете, должна быть просто захватывающей.

– Так оно и есть.

– Если бы я не видел все своими глазами, я просто не поверил бы, что такое возможно.

– А почему бы и нет?

– Все это носит какой-то неземной характер.

– Шейхи и султаны так и живут.

– Я знаю, – сказал он деликатно. – Но женщины в этих странах воспитываются иначе с самого детства. Их приучают думать, что то, что они займут в свое время место в гареме, дело вполне нормальное. Американские девушки совсем другие.

Она слегка подняла одну бровь, на лице появилось усталое выражение.

– Нет, на моей родине они такие же. А возможно, и во всех других местах, просто мы не знаем об этом. Почти каждый мужчина в глубине души – ненасытный волк, а если у него достаточно денег, то его уже ничто не может остановить. И почти каждая женщина знает об этом. Только ни одна в этом не признается. Ну и что же? Вам бы и в голову не пришло расценивать как странность, если бы Фредди поселил нас всех в разных квартирах и навещал по очереди. Так что же меняется от того, что все мы живем в одном месте?

Святой пожал плечами.

– Да почти ничего, – согласился он. – За исключением, возможно, отсутствия общепринятых условностей.

– Фью-ю-ю! – воскликнула она. – Что дают эти условности?

Он не нашелся, что на это возразить.

– Ну, соблюдение условностей помогает иногда избавиться от напряженной обстановки в доме, – заметил ой.

– Конечно, – сказала она, – мы шумим и спорим иной раз.

– Да, я уже был свидетелем этого.

– Но наши споры редко перерастают во что-то серьезное.

– В этом-то все и дело. Именно это и кажется мне непостижимым. Почему никто и никогда не нарушает установленных правил? Например, почему никто из вас не постарается натянуть всем остальным нос и выйти за него замуж?

Она коротко засмеялась:

– Это уже целых два вопроса. Но я отвечу вам. Никто не переступает установленных границ потому, что в этом случае нарушительница спокойствия обязана будет тут же покинуть этот дом. Стоит нам один раз позволить себе такое – и конец. Ни один мужчина не захочет жить в атмосфере постоянной вражды; и в конце концов, ведь именно Фредди платит за удовольствия. У него есть право наслаждаться покоем за свои деньги. Поэтому все и ведут себя должным образом. А что касается вопроса о замужестве, так это просто смешно.

– И не такие еще парни женились.

– Но не Фредди Пеллман. Он не может себе это позволить.

– Единственное, что нас с вами безусловно роднит, – сказал Святой, – так это чувство юмора.

Она отрицательно покачала головой:

– Я не шучу. Вы что, ничего не слышали о его положении?

– Нет, не слышал.

– Существует завещание, – начала она объяснять. – Все его деньги помещены в опекунский фонд. Он получает лишь проценты с капитала. Думаю, что папаша Пеллман слишком хорошо знал своего сына, чтобы доверять ему. Он все надежно устроил. Фредди никогда не сможет пользоваться большей частью капитала, но он получит два или три миллиона, которыми будет распоряжаться по своему усмотрению, когда ему исполнится тридцать пять. Но при одном условии. Он не должен жениться до этого момента. Я думаю, его папаша все прекрасно знал о таких девушках, как я. Если Фредди женится до того, как ему исполнится тридцать пять лет, он не получит ни гроша. Никогда. Ни доходов с капитала, ни вообще ничего. Все будет передано в какой-то благотворительный фонд, что-то вроде общества, заботящегося о бездомных котах.

– Вот оно что! – Святой налил себе еще кофе. – Полагаю, папаша Пеллман надеялся, что к этому возрасту Фредди сумеет набраться ума и быть осторожным. Кстати, как долго ему еще оставаться в безопасности?

– Дело в том, – сказала она, – что до положенного срока осталось всего несколько месяцев.

– В таком случае, приободритесь, – сказал он. – Если вам удастся продержаться еще несколько месяцев, у вас появится шанс стать его женой.

– Может, к тому времени мне этого уже и не захочется, – сказала Джинни, устремив на него свой волнующий взгляд.

Саймон закурил сигарету и посмотрел через внутренний дворик, с противоположной стороны которого в этот момент открылась дверь и показались Лисса и Эстер. Лисса держала в руках книгу, заложив страницу указательным пальцем. Она положила ее, открыв, на стол рядом с собой, словно в любую минуту была готова вернуться к прерванному чтению. Она выглядела очень свежей и веселой в своем легком спортивном костюме, цвет которого прекрасно гармонировал с цветом ее глаз.

– Вам с Джинни не удалось еще разрешить нашу загадку? – спросила она.

– Боюсь, что нет, – ответил Святой. – Тем более что говорили мы совсем о другом.

– Попробую угадать с двух попыток, о чем вы говорили, – сказала Эстер.

– Почему же с двух? – огрызнулась Джинни. – Я всегда думала, что у тебя в голове постоянно только одно.

Появление Анджело, который пришел, чтобы взять у них заказы на завтрак, положило конец этой дискуссии. А когда филиппинец ушел и девушки уже собирались начать новую перебранку, появился Фредди Пеллман.

Подобно Святому, он был в плавках и небрежно накинутом халате из пушистой мягкой ткани. Но то, что виднелось из-под халата, не могло идти ни в какое сравнение с фигурой Святого. Бледная кожа Фредди была покрыта нездоровыми пятнами, а тело казалось каким-то пористым, словно внутри него постоянно шел процесс брожения. Ничего удивительного в этом не было. Но Фредди, казалось, совершенно не осознавал всего этого. Если о нем и можно было сказать что-то положительное, так это то, что он оставался самим собой, несмотря ни на что.

– Как вы себя чувствуете? – задал Саймон совершенно ненужный вопрос.

– Паршиво, – последовал столь же ненужный ответ. Фредди рухнул на стул и в изнеможении, как-то боком, привалился к столу. В стакане Джинни все еще оставался апельсиновый сок. Фредди допил его и скривился от отвращения. Он сказал:

– Саймон, вам не следовало мешать убийце выполнить задуманное. Если бы он убил меня прошлой ночью, то сегодня утром я чувствовал бы себя гораздо лучше.

– А вы оставили бы мне по тысяче долларов в день в своем завещании? – осведомился Саймон.

Фредди принялся было трясти головой, но это движение, видимо, причиняло ему боль, и он, чтобы как-то унять ее, сжал голову руками.

– Послушайте, – сказал он, – прежде, чем я умру и меня похоронят, я все же хотел бы узнать, кто стоит за всем этим.

– Я не знаю, – ответил Святой терпеливо. – Я всего лишь своего рода телохранитель. Я не нанимался к вам исполнять обязанности детектива.

– Но у вас должны быть какие-то соображения на этот счет.

– Не более того, что я уже сообщил вам прошлой ночью.

Все снова замолчали. Наступившая тишина казалась гнетущей, словно на солнце набежали тучи. Даже Фредди Пеллман как-то притих, осторожно сжимая голову руками.

– Прошлой ночью, – начал он нудным голосом, – вы сказали нам, что уверены в том, будто убийца – это кто-то живущий в доме. Разве он не так сказал, Эстер? Он сказал, что это был кто-то, кто уже находился в нашем доме.

– Совершенно верно, – сказал Святой. – Я и теперь продолжаю это утверждать.

– В таком случае, это может быть только кто-то из нас – Эстер, или Лисса, или Джинни.

– Или я, или слуги.

– О Боже! – Фредди выпрямился на своем стуле. – Теперь даже есть будет небезопасно!

Святой едва заметно усмехнулся:

– Мне кажется, это не так. Мы с Джинни как раз обсуждали этот вопрос. Но я, например, уже поел... Давайте посмотрим на дело с другой стороны. Вы сдали Джонни Импликато полиции на прошлое Рождество. А это значит, что с тех пор прошел почти целый год. Так что любой, кто захотел бы проникнуть в ваш дом с целью отомстить за него, вполне мог сделать это за такой срок. Давайте сначала отбросим всех тех, с кем вы знакомы уже более года. Как насчет слуг?

– Я нанял их всех лишь когда приехал сюда в начале сезона.

– Этого я и боялся. А что вы можете сказать в отношении всех остальных?

– С вами я познакомился только вчера.

– Вы правы, – спокойно ответил Святой. – Давайте включим в общий список подозреваемых и меня. А как насчет девушек?

Три девушки переглянулись и посмотрели на Фредди и на Святого. Наступило неловкое молчание. Казалось, никому не хотелось заговаривать первым. Наконец Фредди поскреб в затылке и с трудом произнес:

– Мне кажется, с тобой я знаком дольше, чем с остальными, а, Эстер?

– Мы познакомились накануне прошлого Нового года, – ответила она. – Это было в Дюнз. Ты ведь помнишь?

Кто-то имел нахальство поспорить со мной, что я не осмелюсь исполнить стриптиз...

– Но они и мечтать не могли, что ты примешь их вызов, – сказала Джинни.

– Ну хорошо, хорошо, – вмешался Святой. – А вы когда здесь появились, Джинни?

– Мы познакомились в телефонной будке в Майами, – начала рассказывать Джинни. – В феврале. Фредди валялся пьяным в этой будке, а мне надо было позвонить. Вот я и вытащила его наружу. Потом он пришел в себя, и остаток ночи мы провели уже вместе.

– А как насчет вас, Лисса?

– Это было в Нью-Йорке, в мае. Я просто сидела в аптеке и читала книгу. Фредди заглянул в аптеку, чтобы купить сельтерской воды, и мы с ним разговорились.

– Другими словами, – подытожил Святой, – любая из вас могла быть подругой Джонни, а затем пробраться сюда после того, как Джонни был убит.

Никто из присутствующих не произнес ни слова.

– Ну хорошо, – наконец прервал молчание Фредди, – у нас же есть отпечатки пальцев на ноже, разве не так? Так как насчет этих отпечатков?

– Мы может проверить, существуют ли эти отпечатки, – сказал Святой.

Он вынул нож, все еще завернутый в носовой платок, из кармана своего халата. Осторожно развернул его, не касаясь поверхности ножа, и положил на стол. Но сам нож его не особенно интересовал. Для Святого гораздо важнее было понаблюдать за выражением лиц всех остальных, смотревших на нож, лежащий на столе.

– А вы не собираетесь передать его полиции? – поинтересовалась Лисса.

– Только после того, как я сам с ним закопчу, – ответил Святой. – Я могу провести все те же исследования, что и они, а также парочку других, о которых полиция пока и не подозревает. Сейчас я покажу вам, если хотите.

В этот момент появился, как всегда, невозмутимый Анджело с двумя стаканами апельсинового сока для Лиссы и Эстер и еще одним стаканом какого-то шипучего напитка для Фредди. Пока Фредди, передернувшись при этом, осушал свой стакан, Анджело стоял, терпеливо ожидая.

– Желаете что-то еще, мистер Пеллман?

– Да. – В голосе Фредди слышалась непреклонность. – Принеси мне бренди и имбирного пива. И вафли, – Слушаюсь, сэр, – ответил филиппинец и, помедлив, принялся с самым естественным и спокойным видом собирать со стола посуду. Он убрал три или четыре тарелки, пару пустых стаканов и кухонный нож, лежавший перед Саймоном, причем лицо его при этом приняло виноватое выражение, словно он не мог понять, как такой предмет мог оказаться на столе, когда он обслуживает хозяев.

Все присутствующие безмолвно уставились на этот нож.