"Тьма" - читать интересную книгу автора (Подвойская Леонида Ивановна)

Глава 14

"Новый" был не только жив. Едва начав шептать, Максим попросил: "Солнца!" и жалюзи на окнах были раздвинуты. И хотя наступал вечер, юноша успел впитать немного лучей края малинового диска.

- Пусть остаётся. Потом луна будет, - более связно попросил он.

- Если можете разговаривать, скажите, где болит, - подсел рядом врач.

- Везде. Кроме головы, - слабо улыбнулся пациент.

- Вы не против потерпеть некоторые эээ процедуры. Нам крайне необходим рентген.

- Не против.

Через некоторое время в рентгенкабинете врач, перекрестившись, что-то прошептал и позвал коллегу.

- Это же невозможно! Сквозь него лучи не проходят!

Коллега тоже посмотрел на снимок.

- Может, аппаратура? Сбой какой?

- Вы не против, если мы… повторим? Это… не повредит.

- Конечно не против, давайте.

Максим понял, что организм для восстановления стал поглощать любую энергию. И вторая порция ещё больше взбодрила юношу. Чего нельзя было сказать о рентгенологе.

- Везите назад, - распорядился он, всматриваясь в абсолютно чёрные пластинки.

В палате Максим, вновь подключённый ко всевозможной, явно новейшей аппаратуре, уснул. Но на этот раз хорошим сном выздоравливающего больного. Вроде бы всё шло своим чередом. Но когда в окно заглянула полная луна, сиделка - монашка с ужасом увидела, как начало вдруг чернеть лицо её подопечного. И лежащие поверх одеяла руки. Крестясь и повизгивая, она кинулась к дежурному врачу.

- Он чернеет, Господи спаси и помилуй! Он… он…

- Что? Умирает? - бросился в палату врач.

Он немедленно включил свет, бросился к аппаратуре и облегчённо вздохнув, посмотрел на Максима. Всё, вроде, нормально. Стабильно. Даже с положительными тенденциями.

- Чего начитались, сестрица? Или прикорнули?

- Да нет. Он лежал-лежал, а потом чернеть начал.

- Глупости какие. От вас никак не ожидал.

Пристыженная монахиня заняла свой пост. Немного почитала, опасливо косясь на безмятежно спящего больного. Судя по укоризненным взглядам в сторону вахты, мысленно возражала врачу. Затем осмелилась - пошла к выключателю. Погасив свет, посмотрела на пациента и вновь, повизгивая, рванулась к врачу.

- Вы… вы только свет не включайте и сами увидите.

Врач быстро, но более спокойно направился к палате. Он переживал только за состояние здоровья своих подопечных. Всякие там превращения его не особенно волновали. Правда, в палате он невольно ахнул, увидев почти чёрное тело, лежащее на месте его пациента. Щёлкнул включателем. Всё нормально. Вновь выключил свет - чернота.

- Просто какая-то странная реакция кожи на лунный свет. Какая там кожа - ожог один. Может, специфический вид какой аллергии. Случай очень интересный. Но не такой ужасный, чтобы визжать на всю больницу.

- Павлович, Вы…Вы…

- Всё. По местам.

Успокоенная монашка проводила доктора теперь восхищенным взглядом и вновь заняла свой пост. Но свет больше не выключала. Наверное, её бы не успокоило полностью и разъяснение о том, что тело Макса впитывало сейчас лунные лучи без остатка, не отражая, что и вызвало эффект "почернения" кожи. Но и главврач поначалу согласился с выводом дежурившего Павловича об аллергии на утреннем совещании.

- Он же на солнце не чернел?

- Уже закат был.

- Ладно. Как состояние? Какие показания? Предварительный диагноз?

- Судя по тому, что нам сообщил…

- Пожалуйста, судя потому, что вы сами установили, а не вам сообщили.

- Сами? Пожалуйста! Первое: вчера пальпированием определили минимум шесть переломов! Больше просто не могли. В таком состоянии пальпирование могло вызвать болевой шок. Внутренние органы практически расплющены, а печень - раздроблена. Следы заживления двух пулевых ранений. Сквозные. Входные - в области брюшной полости выходные - в тазовой области. Что ещё, не знаю - рентгена нет!

- То есть как?

- Да вот так! - показал рентгенолог снимки.

- Аппаратура?

- Вот! - протянул он другой снимок. - На себе проверил.

- У вас нет паталогических изменений, - автоматически отметил главврач, возвращая снимки. - Далее?

- Далее - кровь анализу не поддаётся.

- Да вот так. При попадании любого реактива тут же испаряется без остатка.

- Да вы что тут все… - поднялся со стула главврач.

- Но самое странное и не это.

- ???

- Сегодня утром он встал и поковылял в другую палату. Сейчас беседует с отцом Афанасием.

Главврач, потрясённый, сел.

- Как же вы диагностировали эти переломы? Вы, опытнейший во всей стране травматолог?

- Да я… Я репутацией своей могу ручаться. Были эти переломы!

- Ну и как он тогда…

- Николай Павлович, придётся признать, что это - чудо.

- Или какой-то дьявольски изощрённый трюк, - не сдавался главврач.

- Но вы знаете, по чьей рекомендации он здесь. И что произошло…

- Именно поэтому будем предельно внимательны и осторожны. Лечение - как обычному больному… То есть - спохватился он, - конечно, без гипса и операционного вмешательства. Хотя, заманчиво было бы воочию убедиться, что там раздавлено или раздроблено… Шучу. Пойдёмте. Посмотрю на этого феномена.

Не знавший содержания этого совещания, Максим стойко переносил повышенное внимание и такое всеобщее "пульпирование" с восклицаниями: "Нет, вы посмотрите сами" или "А вот здесь, чувствуете"?

- Извините, дорогой…

- Максим.

- Максим. А я - Николай Павлович. Потерпите. Уж больно эээ аномальный ваш случай. Мы, конечно, приложим все силы… но нам надо же знать… что у вас… в полном объёме, - смущенно объяснил главврач. - Мы вас на ноги поставим. Медицина сейчас чудеса творит.

- Это я знаю, усмехнулся Максим. - Знал я одного врача, Василия Ивановича, так тот действительно чудеса творил. Правда, тот больше по… ну, по мозгам… нейрохирург.

- Да, эта отрасль развивается быстро. Но и мы, остальные, не особенно-то отстаём. Ну, это лирика. На что жалуетесь?

- Пока слабость какая-то. Ходить трудно.

- А что болит?

- А! Там, под камнями отболело.

- А когда мы вас сейчас… совсем не больно было?

- Да нет, Николай Павлович, норма.

- А эти твои ранения? Это когда?

- Там, возле церкви… Вы не знаете?

- Ну как же, видели. Так это - тогда?! Но они же…

- Николай Павлович, это такой мой секрет. На мне всё быстро заживает. Мне только свет нужен.

- Лунный?

- Откуда вы знаете? Хотя, солнечный даже лучше. И покой. Чтобы не приставали с разными глупостями… Извините, это я не про вас, конечно, - спохватился Максим.

- Ладно-ладно. Учтём. Но в связи с тяжестью вашего состояния при поступлении, ещё немного попристаём. Договорились?

- Договорились! А можно мне в другую палату? К Афанасию?

- "Отцу Афанасию", - строго поправил главврач. - Нет. Пока полежишь здесь. С этой аппаратурой. Потом посмотрим.

- Но сейчас она мне только мешает. Ладно ночью, когда вам хочется контролировать…

- Нам хочется? Думаете, прихоть такая? Ведь в любой момент может наступить ухудшение.

- Но честное слово, ухудшения уже не будет. Я то лучше знаю!

- Ну что же… До обеда, пожалуйста, полежи, пока мы… определимся, А там посмотрим.

- Всё-таки готовьте к операции. И, Сергей Петрович, разузнайте, пожалуйста, что это за кудесник такой - нейрохирург Василий Иванович. И вообще - поручаю его Вам. Буду к вечеру, если ничего непредвиденного. Чтобы история болезни была заполнена - от года рождения до диагноза. И в любом случае к операции без меня не приступайте.

- Но Николай Павлович, мы даже группы крови… Какая операция? Как?

- Поэтому я и сказал: "готовьте" к операции. С остальными всё более - менее ясно. Всё. Я в поликлинике. Будут некоторые випы.

Когда главврач вышел, назначенный лечащим врачом Сергей Петрович вздохнул и, взяв историю болезни, направился в палату, где его пациент уже беседовал о чём-то с сестрой - монахиней.

- Это у нас послушание такое… - объясняла сестра, но увидев врача, встала и отошла в сторону, начав стирать несуществующую пыль.

- Итак Максим, будем заполнять документ. Вчера ни тебе, ни нам было не до этого.

- Да, конечно, только мне бы на солнышко. Вон, у отца - Афанасия палата на солнечную сторону.

- Не привередничай.

- Но это мне просто необходимо! Ну, поставьте мне там хоть раскладушку!

Начавшиеся препирательства привели к конфликту на повышенных тонах.

- Что вы мне здесь из себя строите? - сорвался Максим. - Врачи!!! Аппаратуры накупили, а простых вещей диагностировать не можете! Вон, у отца Афанасия уже… а вы… Ай! Имейте в виду - если вы меня к нему не положите, причём сегодня же, его смерть будет на вашей совести!!!

- А с кем я разговариваю, извольте поинтересоваться? Эскулапом? Авиценной? Или, может, Гиппократом? Ишь, разбухторился! Что перед главврачом хвост не распушал? Значит так. Или подчиняемся нашему распорядку и установленному режиму, или…

- Да?

- Сообщим тому, кто вас сюда направил, - взвился врач и выскочил из палаты.

Под причитания монашки Макс посрывал датчики и встал. Надел больничную, но абсолютно новенькую пижаму и уже довольно уверенно пошёл в солнечную палату. Посмотрел на находящегося в беспамятстве старичка Афанасия. Затем на двух (свою и Афанасия) сиделок. Так глянул, что они, перекрестившись, замерли. Повернулся лицом к окну и стал впитывать лучи осеннего солнца. Медлить было нельзя. Дело в том, что утром, до прихода врачей макс приходил сюда в поисках "солнечного окна". И этот старичок вдруг сев на кровати, перекрестив его, прошептал: "Дождался! Иди сюда, сын мой, вот что я тебе скажу…" Но сказать ничего не успел - потерял сознание. Проведя над ним ладонями, юноша сразу увидел огромный чёрный сгусток, пожирающий розовые, ещё здоровые клетки могучего некогда мозга.

- Умнейший человек, - вздохнул Максим. - Кто это?

- Отец Афанасий, - ответила сиделка, озадаченная поведением новенького. - А откуда не знаю. Но у нас здесь все… братья по вере.

- А что он такое сейчас сказал? Это что, ритуал какой, приветствие особенное?

- Как я поняла, он вас знает и ждал, чтобы что-то сказать.

- Да не знает он меня. И я его - наверняка. Странно…

Но в это время пришлось отправиться в палату - начинался обход. Он ещё спросил у своей сиделки, может, она знает что про отца - Афанасия. Та, всё ещё под впечатлением ночных превращений подопечного только и сказала, что он у них с месяц, и что это "святой человек".

И вот теперь Максим набирался сил и мужества. Он чувствовал, что тело ещё не оправилось от всех этих травм. Что надо бы ещё денёк. Даже сутки. Вот сюда кровать, и спать под солнечным и лунным светом. Но было некогда. Дальнейший рост опухоли повлечёт… как это говорят эти эскулапы… да, необратимые последствия. Нет, он смог бы начать и завтра. Всё равно спас бы. Но этот мозг, эта махина станет ущербной. Надо начинать. Немедленно. Не откладывая. Ну! Ты же сутки отдохнул от боли! Тебе же не привыкать! И разве не интересно, что хочет сказать этот странный старик?

Настроившись, Максим подошёл к больному, подвинул стул. Сел.

- Закройте двери. Никого не пускать. Когда упаду - подтянуть к окну, к солнечному свету, - скомандовал он, заглянув в глаза вновь закрестившимся монашкам. Затем, держа ладони над висками старика, начал новую борьбу.

В это время заведенный строптивым пациентом врач решил пока выполнить указание главного и установить этого нейрохирурга. Что-то вроде было… Он подключился к Интернету и погрузился в океан информации.

Монахини с ужасом смотрели, как вдруг засветились пальцы у этого страшного обожженного мужчины. Затем голубое свечение охватило ладони и, расширяясь, двумя яркими лучами проникло в праведника. Поскольку молитвы о защите "от лукавого" не помогали, они прекратили шептать и креститься и невольно подошли ближе. Отец Афанасий лежал умиротворённо, лицо выражало какое-то светлое спокойствие. Не потерпел бы он, даже в таком состоянии не потерпел бы, если бы к нему подобрался нечистый. А вот этот, новенький… Было видно, что он с трудом сдерживает… нет, вот уже и не сдержал - застонал. Затем таинственные лучи начали блекнуть и мужчина откинулся на спинку стула. Переглянувшись, сиделки оттащили его к окну, как и просил - под солнечные лучи.

- Что скажешь, сестра? - шёпотом поинтересовалась сиделка монаха у своей товарки.

- Посторонних сюда не направляют. И, знаешь, его вчера никаким привезли. А сегодня - видишь…

- Да, и отец Афанасий сказал, вот, мол, дождался.

- Так и сказал?

- Буквально. Ещё что-то сказать хотел…

- Значит…

- Значит, будем помогать.

К этому времени Максим пришёл в себя и уже открытыми глазами уставился на солнце. Монашки опять перекрестились, но смиренно ждали дальнейшего развития событий. Вскоре он встал и всё повторилось снова. И странное дело - с каждым разом, теряя до беспамятства силы, Макс, тем не менее, чувствовал, как вновь расправляет кружева лучей его вторая, таинственная сущность.

Ближе к обеду он понял - хватит. Даже не ему - его пациенту. Возраст и болезнь подточили организм, и теперь надо было его укрепить. Теми самыми золотыми лучами. А бороться дальше - ночью.

Монахини заботливо поддерживали его под руки, когда опустошённый юноша возвращался в свою палату. Они уже уверовали.

- Идите к отцу Афанасию. Понадобитесь. Скажите, вечером… то есть, ночью продолжим.

Убедившись, что чудотворец спит, сиделки быстро прошмыгнули к Афанасию - ждать. И ждать пришлось недолго. Вскоре тот открыл глаза и порывисто сел на своей койке.

- Где он, сестра Ольга?

- Отдыхает. Спит то есть.

- Немедленно разбудите и позовите ко мне. Боюсь, что это просветление и облегчение от страданий даровал мне Господь для исполнения последнего моего долга…

- Но, отец Афанасий, он только от вас вышел. Он вас… не знаю, исцелял.

- Как?!

- Лучами. Пресветлые лучи лились из его перст на ваше чело. Поначалу голубые, а затем - и золотые… Не смотрите на меня так! Сестра Регина подтвердит.

Вторая монахиня утвердительно закивала головой.

- Вот видите! И сказал он, что мы понадобимся вам, а он придёт в ночи.

- Верю, только слог этот торжественный оставьте!

- А как же ещё о чуде возвещать? - закрестилась монашка, вдруг упав на колени.

- Слава тебе господи! Послал избавителя нашему святому отцу!

Отец Афанасий и вторая монашка тоже перекрестились, почитали молитву, но без такого же восторга.

- Помогите мне пройти в нужное место, - попросил монах, вставая.

- Но вам же…

- Никто мне не запрещал! Просто, сам уже не мог. А теперь - могу.

А лечащий врач Сергей Петрович уже узнал, кто таков кудесник - нейрохирург Василий Иванович. Да, строптивый пациент не соврал. Были там случаи. Но короткое время. И этот… Максим там лежал? Ну что же… если теперь и у нас… Он рвался к старику. Значит… И врач почти не удивился, увидев в палате бодрствующего и довольно оживлённого монаха.

- Уже? - только и проронил он, кинувшись в поликлинику, туда где сегодня принимал неких "випов" главврач. Лечащему врачу отца Афанасия он ничего не сказал. Добрые вести надо спешить приносить начальству лично. А врачу санитарка сама должна. Сейчас спохватится.

Главврач выслушал Сергея Петровича очень серьёзно.

- К сожалению, мы нечего не можем уже уточнить у пославшего его к нам митрополита… Вчера же и умер. Но, наверняка, этот наш эээ пациент был с ним в той церкви. Внимательно посмотрите информацию и по ней. Отца Афанасия осмотрю лично. Вскорости. Шума не поднимать. С вашими выводами попрошу пока ни с кем не делиться. Подготовку к операции прошу продолжать.

- Какая уже операция? Он уже сам…

- Вы поняли мои указания? Вот и исполняйте! Идите, я скоро буду.

В палате старого монаха пока что ажиотажа не наблюдалось. Случаи прояснения сознания и кратковременного улучшения самочувствия бывали нередки - перед самым финалом. Правда, здесь эта "кратковременность" подзатянулась, но разве об этом кто сожалеет? Да, лечащий врач отметил резкое улучшение абсолютно всех показателей. Но пока не удивлялся. А Сергей Петрович отозвал к себе обоих монашек и передал приказ главврача об абсолютном молчании.

- Отец Афанасий нам тоже такой наказ дал. Поэтому не беспокойтесь, - несколько огорчённо сообщила сестра Ольга.

Распоряжение о подготовке к операции вызвало в ординаторской недоумение. Но авторитет главного здесь был непререкаем и в правильности его приказов все давно убедились. Поэтому операционная была приведена в полную готовность. Ждали. Вот только чего? А лечащий врач Максима вчитывался в информацию о терракте в известном храме.

- Николай Павлович, я узнал и готов доложить, - встретил он главврача.

- Хорошо, идёмте ко мне в кабинет.

После рассказа, прерывавшегося несколькими звонками, главврач довольно быстро принял решение.

- Насчёт церкви, похоже на правду. А по поводу всех этих исцелений - слухи. Ну, сделал профессор несколько удачных операций, вот и все чудеса. А сейчас, извините, Сергей Петрович, мне пора. Вашего подопечного уже оперируют.

- К-к-к-ак? - начал заикаться от неожиданности врач.

- Да вот так. Резкое ухудшение. Можно было предположить. Если его извлекли из завалов…, - разъяснял главврач происходящее, уже выпроваживая из кабинета онемевшего подчинённого. - Кстати, и с отцом Афанасием ваши выводы не подтвердились. Резкое ухудшение. По просьбе Патриарха мы выписали его - умирать в своём монастыре. Так что… увы, чудес не бывает.

Сергей Петрович, не будучи хирургом, в операционную допущен не был. Заглянув в обе палаты, он убедился, что оба пациента отсутствуют. Отсутствовали и монахини - медсёстры. Так что и расспросить… Разве что у дежурного. Да, отвезли. Одного в операционную, второго, отца Афанасия - на выписку. А жаль, казалось, оживает старик.

Недоумевающий врач остался в опустевшей ординаторской ожидать исхода операции. Прошёл час. И второй. И третий. В ожидании врач даже немного придремнул и вздрогнул от требовательного звонка внутреннего телефона.

- Умер ваш подопечный. Прямо на операционном столе…

- Разрешите к Вам?

- Да, конечно. Все остальные уже в сборе.

"Все остальные" - врачи, которые утром обсуждали состояние нового пациента, сидели, понурив головы.

- В принципе, диагноз подтвердился, - рассказывал главврач. А вот с аппаратурой и с анализами… Вот, вам, пожалуйста и рентген, вот и анализы, - он небрежно подвинул по столу бумаги и снимки.

- Но почему операцию делали не наши?

- По моей настоятельной просьбе. Чтобы не было никаких разговоров. Привозят пострадавшего Бог знает откуда, а вы не в состоянии даже диагноз поставить! Не можете обеспечить его покой! Привязать надо было, если беспокойный, а не бегать здесь жаловаться!

- Но… но… Господи Иисусе! - вскричал рентгенолог, всматриваясь в снимок. - Этого не может быть. То есть, не может быть, чтобы с такими повреждениями он… - Вы действительно видели, что он ходил? - обратился он к Сергею Петровичу.

- Ну да… Позвольте…

- Всё! Хватит! - забрал документы главврач. - Тело отвезли на паталогию. И тоже не в нашу. Все документы придётся доставить туда же. Мне. Лично… Ладно. Успокойтесь. По всем документам и мнению хирургов, повреждения изначально, ещё при доставке были несовместимы с жизнью. Так что…

- Скажите, а отец- Афанасий? - поинтересовался всё тот же Сергей Петрович.

- Всё согласовано с лечащим врачом. И повторюсь - это личная просьба не последнего для нас человека. Всё. Все свободны. И… посмотрите на всякий случай аппаратуру. Нехорошо как-то получилось. Оскандалились.

Всё это было сказано как-то неубедительно. И "изначальные несовместимые с жизнью" как-то не выплясывали в виде "смягчающих обстоятельств". И за меньшие недочёты распекал главврач своих подчинённых. А тут: "Посмотрите на всякий случай".

- Ты что-нибудь понял? - поинтересовался рентгенолог у теперь уже бывшего лечащего врача скончавшегося пациента.

- Вообще-то, нет.

- А я понял. Кому-то была очень выгодна смерть этого мужичка. Зарезали. А на нас спихнуть сложно. Вот и всё это представление.

- Ну а отец Афанасий здесь причём?

- Может, совпадение. А может, свидетелем чего был? Вот и его…

- Нет, Николай Николаевич. Это уж чересчур. Наш бы на такое не пошёл. Здесь что-то другое.

И даже когда пришло заключение паталогоанатома, подтвердившее рассказ главврача, оно не убедило этих двух эскулапов. А то обстоятельство, что ввиду неустановления родственников тело с разрешения прокуратуры кремировали, тоже вызывало какие-то сомнения.

И правильно вызывало. Максим ещё спал, когда события вновь рванулись с места в карьер. Несмотря на все возражения, юношу положили на каталку и повезли "готовить к операции". Завезя по пути к отцу Афанасию.

- Мужайся, сын мой! - напутствовал Максима священник, безвольно откинувшись на подушки. - Я вот тоже сейчас буду прощаться с этой юдолью скорби и предам свою судьбу в руки Господни. К себе, к себе в монастырь. И ежели Господь возжелает… то лучше уж в доме Господнем.

- Да что вы говорите, отец Афанасий! - ахнул Максим. - Вы же… Я же…

- Всё сын мой, всё. Прощай! - священник потянулся поцеловать Макса и прямо в ухо прошептал совсем другим голосом: " Подчинись. Так надо. И ничему не удивляйся".

Ладно. Опять какая-то авантюра. Решив подождать, Максим затих и позволил тем же монашкам завезти его за дверь, отделяющую операционное крыло. Но отсюда бойкие сиделки чуть ли не в припрыжку кинулись к лифту и вскоре Максим оказался в каком - то коридорчике, где ему предложили встать и переодеться в монашескую одежду. А ещё через некоторое время те же монашки и он присоединились к свите, сопровождающей выписанного из больницы отца Афанасия. Его поместили в машину Скорой, туда же сел солидный, как оказалось, отец - настоятель, туда же монахини ненавязчиво подтолкнули и Максима.

Уже из автомобиля юноша с изумлением рассматривал больницу, которую покинул. Монастырь? А в этой странной больнице специальная бригада хирургов, вызванных из областного центра, оперировала безнадёжного бедолагу - очередную жертву автоаварии. Но об этом Максиму тогда не было известно. Как и не должно было стать известно тем, кто по мельчайшим следам уже двигался за странным, очень уж напоминающим кое- какие прежние события, человечком.