"Дай бог каждому" - читать интересную книгу автора (Каганов Леонид)

БУХГАЛТЕРИЯ

Бухгалтерия оказалась заперта. Хотя я прекрасно видел, что там происходит. Всю комнатку освещал маленький телевизор, стоящий на сейфе. И хоть отсюда мне не было слышно, что он показывает, но телевизор работал. Сдвинув стулья вокруг как в кинозале, сидели все наши тетки-бухгалтерши — рыжая Лена, толстая Ольга Викторовна и дочка её Оксана. Они втроем сосредоточенно глядели в экран.

Я постучал снова. Оксана кивнула матери на дверь, но Ольга Викторовна лишь досадливо отмахнулась и прижала палец к губам. Лена вообще никак не прореагировала — как сидела с открытым ртом, так и продолжала сидеть.

Я разозлился. И постучал в третий раз — уверенно и напористо, как может стучать только начальство. Лена, наконец, захлопнула рот, встала и вразвалочку подошла к двери.

— Бухгалтерия не работает, — сказала она оттуда. — Кто это?

— Это я, Тимченко. Приехал получить последнюю зарплату!

Сюда уже плохо долетал сиреневый свет телевизора, но я был уверен, что Лена поморщилась.

— Бухгалтерия не работает, — повторила она. — Приходите завтра с десяти до двух, будет Ольга Викторовна.

Она развернулась, чтобы уйти, но я снова постучал.

— Лена! Понимаете, я специально приехал в офис за последней зарплатой!

— Тимченко, завтра с десяти будет Ольга Викторовна, без неё я не могу выдать, — строго сказала Лена.

— А сейчас её нету?

— Нету.

— И Оксаны нету?

— И Оксаны.

— А кто телесериал смотрит?

Лена замерла, повернулась и потрясла в воздухе рукой, жестами показывая, чтобы сделали тише звук. Оксана тут же схватила пульт и начала по-женски тыкать им в экран, словно кормила дельфинов. Всполохи телевизора стали чуть темнее, но он как светился фиолетовым, так и продолжал.

— Я не смотрю, — соврала Лена. — Он просто работает.

Это меня уже откровенно разозлило.

— Лена, зачем вы врёте? — закричал я. — Если вы мне немедленно не откроете, я пойду к директору и скажу, что вы здесь заперлись, сдвинули стулья и смотрите сериал вместо того, чтоб работать. Мне нужно получить мою зарплату, и я сразу уйду. Понимаете, у меня большая беда — я попал в аварию на кучу денег, и поэтому зарплата…

Ольга Викторовна, которая к тому времени уже сидела вполоборота, замахала руками, но Лена её не видела и открыла дверь.

Оксана испуганно вскинула пульт, чтобы выключить телевизор, но Ольга Викторовна покровительственно махнула рукой.

— Не сериал, — смущенно сказала Лена, — Между прочим, очень интересное ток-шоу.

Сейчас уже психологи выступали, а после рекламы будут юристы.

— А вот вы, кстати? — важно произнесла Ольга Викторовна, не вставая со стула. — Вы бы как поступили, Тимченко? Просто интересно.

— Как поступил? — удивился я.

— Ну, вы же всё подслушивали под дверью? — Ольга Викторовна простерла руку к телеэкрану. — Она мать троих детей, но оказалась — мужчиной. А её муж двенадцать лет служил прапорщиком на подводной лодке и ничего этого не знал.

— А она всё эти годы жила с любовницей, а письма писала, что любит и ждёт! — подхватила Оксана.

— А он-то её действительно любил! — вставила Лена.

— А любовница, — Ольга глубоко, в три нервных рывка, набрала воздуха в легкие и с жаром выпалила: — А любовница её бросила, записала на себя квартиру, и выгнала на улицу — с тремя детьми!

— Он приехал в отпуск, и всё узнал, это ж какой удар! — подхватила Лена. — Теперь подаёт на развод.

— А она ему развода — не даёт! — со значением подытожила Ольга Викторовна, — Хочет, чтоб он их простил и взял жить на подводную лодку. Я себе этого не представляю!

— Мам, ну а куда ж им деваться-то? С детьми, ну действительно? — обиженно возразила Оксана.

— А вот сейчас юрист скажет, куда деваться, — мстительно кивнула на экран Ольга Викторовна.

— Мам! — обиделась Оксана. — На лодке ей хоть работа найдется — готовить, стирать, полы мыть…

— Да она же мужчина! — фыркнула Лена. — Не будет мужик ничего такого делать.

Скажешь тоже, стирать, полы мыть, ага, ага…

— Ничего, заставят! — строго сказала Оксана.

— А как на него сослуживцы будут смотреть, если узнают, что он на мужчине женат? — возмутилась Лена.

— Доченька! — с жаром подхватила Ольга Викторовна. — Ну куда ей на подводную лодку с тремя маленькими детьми?! Там и радиация, и химия, и бог знает что! А в школу как они ходить будут каждый день? С лодки?

— Он же отец! — возмутилась Оксана. — Где дети без отца будут жить?

— Так пускай платит алименты и снимает им квартиру! — вскинулась Ольга Викторовна. — Твой отец платил как миленький!

— Ольга Викторовна, — примирительно сказала Лена. — Вы представляете, каких денег стоит квартиру снимать на троих детей? А у прапорщика какая зарплата?

Я громко кашлянул, и все посмотрели на меня.

— На подводных лодках нету прапорщиков, — сказал я. — Там мичманы. Кстати, о зарплате…

— Кхм… — подобралась Ольга Викторовна, обретая прежнюю неприступность. — У нас сейчас нет в кассе денег. Звоните через две недели, когда будет общая зарплата…

— Директор сказал, чтоб я получил сейчас свою последнюю зарплату, — настойчиво произнес я.

— Но денег нет! — вступилась Оксана. — Вы русский язык понимаете, Саша? Знаете такое слово: наличность?

— Да вот же у вас полный сейф наличности! — я кивнул на сейф под телевизором, который весь просвечивал в ультрафиолете.

Конечно, у меня не было точной уверенности, что это действительно пачки денег, потому что эти призрачные стопки могли оказаться чем угодно. Например, пирожными.

Или отрывными календарями с астрологическими прогнозами. Вполне, кстати, похожи.

Но Лена бросила стремительный взгляд на Ольгу Викторовну. А та поджала губы.

— Это кто же вам сказал такую глупость? — произнесла Ольга Викторовна.

Я молчал.

— Кто? — повторила Ольга Викторовна.

— Откроем и посмотрим? — предложил я.

— Ольга Викторовна! — капризно вскинулась Лена. — Да что он здесь хамит как у себя дома? Тимченко, вон отсюда!

Ольга Викторовна царственным жестом остановила её и отчеканила:

— Александр, денег нет. Звоните через две недели. Приезжайте, я всё выдам.

Телефон знаете.

Я вздохнул, спорить было бесполезно.

— Скажите хотя бы, сколько мне там полагается? Двойной оклад или обычный — мне ж как-то жизнь планировать! Понимаете, я попал в аварию на очень большую сумму, и мне сейчас просто позарез…

— Скажу… — Ольга Викторовна надела очки, приняла из рук Оксаны папку и начала в ней рыться.

В комнате наступила тишина, только шуршали невидимые мне страницы.

— Так… — удовлетворенно крякнула Ольга Викторовна, выудила из папки лист и подняла его перед собой с видом глашатая.

Листа я не видел, но в воздухе явно что-то призрачное висело — будто дрожит над жаровней нагретый воздух.

Вдруг Лена толкнула Оксану и кивнула на телевизор — видно, реклама давно кончилась. Та спохватилась и проворно вскинула пульт. — …вас неприятный сюрприз! — объявил хорошо поставленный баритон. — Потому, что сейчас! Из наших Золотых ворот! В студию шагнет человек, который сможет дать ответ на самый главный вопрос: действительно ли вы так любили свою жену, и за годы службы на подводной лодке ни разу ей не изменили, как пытаетесь нас убедить?

Итак… — баритон вкрадчиво умолк, и все окаменели.

— От те раз… — испуганно ахнула Ольга Викторовна, обернувшись к экрану и приподняв очки свободной рукой. А рука с ведомостью так и осталась, подрагивая, висеть в воздухе.

Возмущенно зашумел многоголосый зал.

— Я прошу вынести Золотой ключ! — надрывался баритон. — Я прошу снять Золотой замок! Распахните Золотые ворота! Шире! Шире! Аплодисменты! Встречайте!

Встречайте капитана подводной лодки!!!

Комната засияла алыми аплодисментами, а я вдруг поймал себя на том, что и сам напряженно пялюсь в телевизор, хотя для меня там не было абсолютно ничего привлекательного, кроме сияющего динамика и светящейся в глубине катушки.

— Ну это нормально? — возмутилась Оксана. — Мам, ну ты видала?

— Помолчи! — раздраженно цыкнула Ольга Викторовна, не сводя глаз с экрана, но тут же ехидно добавила: — А фуражка-то великовата…

— Голова усохла! — предположила Оксана.

— Фуражка, — сказала Лена. — Вы на китель гляньте! Меня убей, я б такой даже дома не одела!

— Так вы, Леночка, и не капитан, — усмехнулась Ольга Викторовна. — А капитан в кителе ходит, хоть дома, хоть на передачу.

Я никогда не был большим поклонником телевизора, но знаете, какое это обидное ощущение, когда все видят и обсуждают, а ты — нет? Я вздохнул, отвернулся от телевизора и начал рассматривать Оксану. В звуковых волнах кожа её казалась ровной, и прыщиков на щеках не было. Кости Оксаны были тоненькими, особенно ребра грудной клетки — они возбужденно колыхались от её учащенного дыхания.

Сердце тоже пульсировало часто и размыто.

За эти дни я уже привык к тому, что сердце разглядывать довольно тяжело. Слышал, что там должны работать какие-то клапана, но их мне ни у кого ещё не удалось разглядеть. Да и бьются сердца, как выяснилось, совсем не так, как я полагал.

Почему-то с детства я был твердо уверен, что у человека в груди оборудовано здоровенное пустое дупло, и в этой пустоте от стенки до стенки колотится сердце — как большой красный маятник. Теперь я воочию убеждался, что это не так — дупла там никакого нет, только искрящиеся мешки легких, а сердце не колотится, а просто слегка пульсирует на одном месте, причем малозаметно. И вовсе оно не стучит, как учили нас на уроках биологии и литературы — по крайней мере, никакого стука я не видел, так, багровые всполохи. В кишечнике — и то едва ли не больше.

Я перевел взгляд на кишечник. Живот разглядывать удобнее всего. Ведь если ты стоишь рядом, а у тебя глаза на животе, то это прямо напротив. Вот лица рассматривать сложнее. А живот — вот он. Но, господи, до чего оно там всё противное!

Мелькнула мысль, что мне бы теперь неплохо раздобыть какой-нибудь медицинский атлас и разобраться в этой мешанине — где там почки, где селезёнка, где желудок.

Я повернулся и перевёл взгляд на Лену — у неё вообще все органы в животе были так туго набиты и сжаты, что совсем не разобрать, где что. Посмотрел на Ольгу Викторовну — брюшина словно ватой набита. А, ну да, это жир. Она же у нас полная, дряблая. Я снова повернулся к Оксане. Да, нужен учебник, нужен. Но в следующую секунду я сообразил, что увидеть атлас я никогда не смогу — медицинские учебники для слепых вряд ли существуют. Что ж, придется самоучкой, наблюдая. Вот это у Оксаны что? А, ну да, всё просто — это желудок. А вот в нём пища. Я присмотрелся, и когда телевизор очередной раз завопил, даже разглядел внутри желудка непереваренного цыплёнка… Моментально к горлу подкатила тошнота, и я поспешно отвернулся.

— Ольга Викторовна, — напомнил я. — Так чего там с ведомостью?

— Что? — Она только сейчас заметила, что всё ещё держит в руке листок, положила его на стол и снова уткнулась в экран, пробормотав неразборчиво: — Тише, тише, чуть позже…

— Только у нас! — убежденно заливался баритон. — Каждый будний день тайное становится явным в программе «Золотые ворота»! Подсматривайте за своими близкими, соседями, и сотрудниками, пишите нам про их тайны, и вы получите шанс занять место в нашем зрительном зале!!!

— Гос-с-споди, — нервно поежилась Оксана, — Ну дай ты уже капитану сказать!

— Да сейчас скажет, чего ты торопишься… — раздраженно бросила Лена.

И я вспомнил, что торопиться надо мне — ещё ведь диски переписывать.

Ведущий, тем временем, действительно умолк, и вместо него мерцающим багрянцем засверкал дурашливый голос шепелявого старичка:

— Шо за утро без яишницы?! - воскликнул старичок с необычайным восторгом и добавил удивленно: — А шо за яишница без подсолнешного маслица?!

Я понял, что капитан безумен. Но, повернувшись, увидел, что остальные реагировали на капитана более чем спокойно: Оксана задумчиво глядела в окно, Ольга Викторовна углубилась в ведомость, а Лена и вовсе молча вышла в коридор.

— Маслицо — отлишное, тара — герметишная, опрокинем — не прольём, и фосфолипиды в ём! — бодро скандировал старичок.

— Тимченко — за начавшийся месяц… — повела пальцем по строке Ольга Викторовна.

— Ксана, что ты стоишь с пультом, убери уже звук!… За начавшийся — ничего нет, вы уже не работали. Смотрим за прошлый… Ксана, я же сказала, не убавить, а выключить вообще! Житья уже не стало, каждые пять минут прерывают, и одну и ту же рекламу — то масло, то порошок, то масло, то порошок, то… Тимченко — половина.

— Половина чего? — насторожился я.

— Половина оклада.

— Половина?!! Мне вообще обещали премиальные!

— Выясняйте с директором, к нам никаких премиальных ведомостей не приходило.

— Пардон! — вскричал я. — Директор сказал, что бухгалтерия всё решает!

— Ага, покажите мне фирму, где всё решает бухгалтерия, — усмехнулась Ольга Викторовна так искренне, что я ей поверил.

— Ладно, обманули с премиальными, — сдался я. — Но ползарплаты вычли за что?

Ольга Викторовна снова глянула в ведомость:

— Вы же в отпуск ходили? Четыре недели отдыхали?

— Это было полгода назад!!! - возмутился я.

— Совершенно верно. Вот именно поэтому!

— Да вы с ума сошли! — опешил я. — Отпуск был за мой же счет!

— Это вы так думаете, что за ваш счет, — строго сказала Ольга Викторовна. — А у нас все отпуска — оплачиваемые.

— Мне ничего не платили! — возмутился я.

Тем временем в комнату вернулась Лена и подошла к нам — её живот стал свободнее, довольно неплохо просматривался и уже не выглядел набитым. Теперь можно было разглядеть полупустой кишечник и мочевой пузырь.

— Леночка, объясните ему, я уже устала, — поморщилась Ольга Викторовна и отвернулась.

Лена выглядела довольной и жизнерадостной, она с готовностью повернулась ко мне и поправила челку.

— Все очень просто, — проворковала она, кротко сложив ладошки перед грудью, словно для молитвы. — Сейчас вы всё поймете. Только не перебивайте. Вы поступили к нам на работу полтора года назад, так?

— Так.

— И начали каждый месяц получать зарплату. А в неё входят отпускные.

— Не было такого! — запротестовал я. — В каком месяце?

— В каждом. Понемножку.

— Как это? — опешил я.

— Отпускные делятся на одиннадцать равных частей. И каждая ваша зарплата — это ваш оклад и плюс одиннадцатая часть в счет будущего отпуска.

— Неправда! Мне ни разу не давали зарплату больше, чем надо!

— Потому что надо — меньше. А давали — больше.

— Нет! Сколько обещали — столько и давали!

— Да он договор не читал! — возмущенно встряла Оксана.

— При чем тут договор? — возмутился я, — Почему меня не предупредили?

— Вы договор вообще читали? — вкрадчиво спросила Лена. — Страница семнадцать, внизу, третья сносочка…

— Какая подлость! — возмутился я.

— Ну как же вам не стыдно! — расстроилась Лена, — Вместо того, чтоб сказать спасибо…

— Спасибо?! За что?!!

— Как за что? За то, что деньги за отпуск вам дают не после него, а заранее, авансом! Вы их начинаете получать на руки чуть ли не за год до отпуска! Вы можете сберечь их, а можете сразу тратить — полная свобода. Мы вам же идём навстречу, причем с деньгами, понимаете? Разве ж это плохо? Скажите, плохо?

— Не пойму… — растерялся я, — Вроде хорошо, а выходит — плохо…

Ольга Викторовна посмотрела на меня, покачала головой и вздохнула:

— Дай вам бог, Тимченко, чтоб в вашей жизни не было ничего хуже, чем деньги, выданные на год раньше положенного… А плохо — это когда люди договор не читают, а после скандалят. Вот это плохо.

— Ладно… — сдался я, потому что никаких сносок в договоре конечно не читал. — Ладно. Допустим. Но почему…

Лена предостерегающе подняла ладошки:

— Александр, я же кому объясняю? Я вам объясняю. А вы никак не хотите дослушать!

Итак, каждый месяц вы авансом получали часть отпускных. Прошло одиннадцать месяцев. Набралась вся сумма. И вы месяц отдыхали, так?

— Так, но…

— За отпуск вы, естественно, зарплаты не получили. Потому что уже давно её получили. Это понятно? Или хотите две зарплаты за отпуск?

— Понятно, — хмуро кивнул я.

— Точно понятно? Если что-то вдруг непонятно — я лучше ещё раз объясню. А то потом опять будете говорить, будто отдыхали за свой счет?

— Понятно! — сказал я со злостью. — Непонятно другое: почему половину…

— Сейчас объясню, — терпеливо кивнула Лена. — Вот вы вернулись из отпуска. И начался второй календарный год. Ещё через полгода вы от нас ушли.

— Допустим, не я ушёл, а…

— Не важно, — мягко перебила Лена. — Важно, что за эти полгода вы авансом набрали уже половину отпускных. Понимаете? Вот её с вас и вычли! Что ж тут непонятного? — Лена развела руками и ласково улыбнулась.

Я никак не мог переварить услышанное. По отдельности вроде всё было понятно, а вот вместе — никак.

— Как же это… — недоумевал я. — Вдруг, ни за что, половину зарплаты…

— На самом деле чуть больше, — призналась Лена, — Мы же делаем точный расчет.

— Ещё больше? — опешил я.

— Ну, смотрите: вы проработали шесть месяцев, набрали авансом шесть одиннадцатых отпуска. А это больше половины.

— Бред! — возмутился я.

— Если вы не верите мне, — обиделась Лена, — возьмите калькулятор и сами умножьте одну одиннадцатую на шесть. В конце концов, кто из нас программист?

— Но… Как же… — я совершенно растерялся, мысли путались, и схема в голове не укладывалась абсолютно. — Но я же… Я же полгода отработал! Честно! Я зарабатывал на грядущий отпуск!

— Но вы же ушли задолго до него? — удивилась Лена. — Почему фирма должна вам оплатить отпуск, в котором вы не будете?

— Но я же работал!

— Зададим вопрос иначе: почему отпуск должна оплатить та фирма, в которой вы уже полгода не работаете? Где будете работать через полгода — там вам и оплатят.

— Но как же…

— А как же в других фирмах? Где выдают отпускные не до, а после отпуска? Вы являетесь через полгода после увольнения и требуете, чтобы вас отправили в оплаченный отпуск? Это нормально?

— Маразм какой-то… — растерялся я.

— Вот. Сами всё поняли, — тихо и благожелательно кивнула Лена.

На миг мне показалось, что я уже почти уловил нить, и вот-вот окончательно пойму, в чём меня обманывают.

— Стойте! — закричал я, — Дайте мне хотя бы половину отпуска! Я год работал — дали месяц отпуска. Ещё полгода работал — дайте полмесяца! Где они, мои две недели? Дайте мне их! Слышите? Дайте!!!

— Саша, милый, послушайте, да что с вами такое? — Лена приблизилась и участливо заглянула мне в лицо. — Дайте и дайте, дайте и дайте, ну как не стыдно? Вы же никогда не были таким жадным?

— Где мои две недели заслуженного отдыха? — упрямо отчеканил я.

— Да вот же они… — ласково проворковала Лена, отступила на шаг, вкрадчиво улыбнулась и развела руками, — Идите… Отдыхайте… Разве ж вас кто-то держит?

Наступила тишина. А затем Оксана включила звук телевизора. На меня больше никто не смотрел, все повернулись к экрану.

— Зовут меня Света, да, я и есть капитан, а что? — заявил из телевизора развязный женский голос.

— А скажите, Светлана, — произнес ведущий, — вы верите в приметы, будто женщина на корабле — к беде?

— Глупс-с-с-какая! У нас не корабль, а подводная лодка. А женщина бедой не бывает, правда ведь, бабоньки?

Раздались громкие и продолжительные аплодисменты. Я вздохнул и вышел из бухгалтерии, тихо прикрыв дверь. И пошёл в отдел.