"Гроза Кровавого побережья" - читать интересную книгу автора (Карпентер Леонард)

ГЛАВА 2. ПОБЕРЕЖЬЕ ЧЕРЕПОВ

За последние годы порт Джафар расцвел. Борьба за власть среди предводителей пиратов прекратилась, после того как тирана свергли с трона. Прежний вождь Красного Братства — Кналф — был убит. Справедливая месть свершилась. Все пираты одобрили такой поворот дел, так как Кналф заключил трусливую сделку с врагами Джафара, провозгласив пиратский порт форпостом империи Турана. А еще он воровал чужих женщин…

Теперь же под властью капитана Амры пираты снова процветали. Их ряды росли, пополняясь за счет выходцев из независимых Морских племен, которые жили в Джафаре и на окрестных островах Аетолианского архипелага. Рифы и течения защищали порт от неожиданных нападений. Безопасный проход между ними знали только местные лоцманы.

Джафар был удачно расположен, чтобы пираты, живущие в нем, могли грабить купцов нового типа, которые отваживались уводить тяжело груженные корабли далеко от земли, прокладывая курс напрямую через Вилайет. Поступая так, капитаны избегали бессчетных прибрежных отмелей и пиратов обеих морских побережий, но оказывались лицом к лицу с немногочисленными отважными разбойниками Джафара и мало изученными опасностями открытого моря.

Однако многие из купцов пренебрегали опасностями такого путешествия. Они и составляли основную часть добычи Красного Братства. Различные легендарные подвиги — кража священных драгоценностей и их продажа в Гиркании, захват заложников для получения выкупа, угон огромного судна из гавани столицы Турана — Аграпура — принесли Джафару богатство и славу, превратив некогда сонный воровской курятник в оживленный порт.

Сейчас блистательный Амра занимался постройкой замка на высотах над городом — или, скорее, возведением его на руинах фундамента, который издавна был там. У его подножия, вдоль волнореза, вытянулся новый каменный мол, бастионы катапульт поднялись над заливом.

В порту толпились представители разных народов. Они ютились в палатках, сараях и просторных флигелях, пристроенных к возвышающемуся над побережьем постоялому двору «Красная рука», принадлежащему госпоже Филиопе. Недавно освобожденные рабы работали, вырубая камни и возводя из них стены замка. Каменщики и корабельные плотники, прибывшие из далеких городов, нанятые или украденные из уютных домиков на материке, старались заработать или работали в ожидании выкупа и освобождения, которое могло произойти лишь по приказу Конана.

В этот бурлящий котел в один солнечный полдень и нырнуло два корабля — пиратский рейдер «Сорокопут» и его новый трофей — круглобокая купеческая галера.

Пираты после этого удачного рейда выглядели не слишком-то ликующе. Но у потрепанной команды галеры — кучки только что освобожденных Амрой рабов — темные от загара лица светились улыбками. Гребцы подогнали судно поближе к берегу и втянули весла на борт. Бодро попрыгав в воду, они вытянули оба судна на песок.

Тихий прибой мирной бухты помог им, так же как и отмель, протянувшаяся вдоль всего берега. Несколько из вновь прибывших явно были разочарованы. Они невнятно забормотали молитвы языческим богам, увидев в волнах прибоя черепа и человеческие кости — обычное зрелище в пиратском порту, где не прекращались поединки и частенько случались убийства. Но пиратов страшное зрелище не беспокоило. Оно не остановило и ту часть рабов, кто, распростершись ниц, стал целовать землю, обсыпать себя с ног до головы мокрым песком.

Конан собрал команду для разгрузки обоих кораблей. Оружие и скоропортящиеся продукты он приказал сгрузить в первую очередь. Конан заплатил своим пиратам золотом из купеческих сундуков и из собственного кармана. Он приказал своим офицерам присмотреть за бывшими рабами. Большинство из пестрого букета вновь прибывших Дикколо отвел в трудовой лагерь, устроенный людьми Морских племен под управлением хозяина острова Грандальфа. Бывшие рабы получили грубую пищу, крышу над головой и тяжелую работу. Им предстояло помочь жителям острова превратить залив в неприступную крепость. Они шли в лагерь с надеждой, думая, что любая участь лучше, чем рабство на галерах.

Отдохнув, некоторые из бывших рабов заявили, что умеют плотничать и могут работать на верфях. Они со старым Йоркиным отправились к докам. Многие женщины, до сих пор полуголые и едва ли не умирающие от истощения, уже нашли себе пару и теперь следовали за своими мужчинами. Как мужчины, так и женщины — все получили по золотой драхме — аванс их будущих заработков. Несколько человек, в основном зачинщики мятежа, заявили, что принимают предложение Конана, и стали готовиться к следующему путешествию, в котором им предстояло пройти проверку в настоящем сражении.

А дорога Конана, как и большей части его команды, пролегла на постоялый двор «Красная рука». Тут была его сокровищница, и здесь же находились его апартаменты. Угловатое старое здание, построенное из обломков, выброшенных на берег после кораблекрушений, и корабельного леса, возвышалось над берегом у самого мола, недавно сложенного из красного коралла и отделанного деревом. Пиратская команда прямо по песку, огибая носы вытащенных на берег кораблей, толпой направилась к постоялому двору. Они выбирали самый короткий путь, проскальзывая между праздно шатающимися пьяными толпами в сумятице пляжа. Поднявшись по ступенькам, они прошли под арку, выходящую на море, и нырнули в облако бессчетных лукавых вопросов об успехе их путешествия.

Филиопа, унаследовавшая постоялый двор от своего бывшего мужа — Кналфа, уже слышала о прибытии кораблей. Она встретила своего самого любимого капитана открытыми объятиями и щедрыми поцелуями. Чтобы Конан смог утолить жажду, кружка пива уже стояла поблизости на столе. Хозяйка постоялого двора давно поняла, что удобно выставлять свои отношения с Конаном напоказ. Таким образом она демонстрировала, что и она сама, и постоялый двор под защитой этого наводящего ужас капитана. А с Амрой не стоило шутить.

Конан со своей стороны не протестовал. Великолепная, с волосами, похожими на крыло ворона, Филиопа была одета в сногсшибательные туранские одежды, которые обнажали обе ее надстройки и весь правый борт до половины палубы. Это платье привез ей Конан. Оно, как добыча, могло удовлетворить любого пирата. Люди в таверне доброжелательно зашептались и завистливо завздыхали, когда, под аккомпанемент шальных криков и свиста, Конан и хозяйка постоялого двора обнялись. Садясь за стол, капитан «Сорокопута» посадил Филиопу к себе на колени.

— Капитан, как прошло путешествие? — прозвучал небрежный вопрос одного из тех, кто восседал за центральным столом. Там собрались слишком значительные люди, чтобы Конан мог равнодушно игнорировать их вопрос. Среди них были женщины-капитаны Брилит и Сантиндрисса, лейтенант Конана Иванос и сам Грандальф, попивавший вино с парой своих товарищей — вождями Морских племен.

— По-моему, достаточно хорошо, — объявил Конан. — Моя команда, пусть Дагон пожалеет этих мошенников, слишком глупа, чтобы оценить хорошую плату и судно работорговцев, ставшее нашим трофеем. Рабочие руки и хорошие материалы подсобят в строительстве, а фермеры-увальни, которые выйдут из большей части рабов, станут кормить пиратов, если добычи на море окажется недостаточно. Наши люди слишком привыкли к пьяной жизни, чтобы хоть чуть-чуть заглянуть вперед. — Он заявил это достаточно громко, чтобы услышали и члены его команды, многие из которой уже расселись за столами. — Я делаю так, что они всегда в выигрыше, — доверительно прибавил Конан, — хотя львиная часть добычи все равно всегда достается мне. А в общем мне нужно, чтобы мои мальчики постарались и больше было таких путешествий… Гарантирую: внакладе никто не останется.

— Шаланда с рабами, — скривившись, заметила Сантиндрисса — высокая женщина-пират с ястребиным носом, одетая, как обычно, весьма скудно: кожаные брюки и ремни. Она посмотрела на Конана и сочную хозяйку постоялого двора на его коленях и покачала головой. — Это сильно отличается от последних подвигов Амры — пирата как этого моря, так и Западного Океана.

— Конечно. Покорять шаланды с рабами — безопасное времяпрепровождение, — насмешливым тоном заметила одноглазая жилистая женщина, что была пониже ростом, — капитан Брилит. — Но с другой стороны, в том, чтобы шарить вдоль берега в поисках какой-нибудь мелкой рыбешки, есть определенная мудрость. Всем известно, что туранцы заплатят тысячу талантов любому, кто доставит тело Амры для публичной казни на Площади Храма. — Ее глаз, тот, что не был закрыт кожаной повязкой, вкрадчиво подмигнул капитану-киммерийцу. — Амра отлично знает о различных опасностях, поджидающих его. Не могу сказать, чтобы я винила его за то, что он пал так низко.

— Неприятный у нас разговор получается, Брилит. Ведь ты — капитан на корабле, который я захватил для тебя, — ответил Конан. Он поднес кувшин с пенящимся пивом ко рту и прервал свои возражения. — Если бы не я, ты до сих пор гребла бы на галере у Дриссы, — прибавил он, кивнув на женщину повыше.

— Корабль «Виктрикс» — ее собственность, — разозлилась Сантиндрисса. — А «Мучительница» — мой корабль! И я должна тебе напомнить — она заплатила за свой корабль добрым колчанским серебром, что я одолжила ей из своей казны.

Конан пожал плечами и с грохотом поставил на стол свою кружку пива.

— Если это вопрос чести, то я не хотел тебя обидеть. Мы, Красные Братья, вольны вести себя кто как хочет.

— В Братство входят и сестры, — Дрисса выглядела непреклонно.

— Неважно, — продолжал Конан. — Планы, которые я намереваюсь воплотить в жизнь, будут выгодны всем нам. И любой капитан, который может заглянуть в будущее, станет помогать мне.

Когда Конан смолк, Филиопа соскользнула с его колен и отправилась в кладовую, заново наполнить его опустевшую пивную кружку. После ее исчезновения униженная Сантиндрисса почувствовала себя лучше. В обширном зале полно было служанок, мальчиков-половых и женщин для утех пиратов — много повидавших нахальных девок, стекающихся сюда со всех портов Вилайета. И тому, что они пришли на постоялый двор, была причина — новый приток клиентов с двух только что прибывших в порт кораблей.

— И каковы же наши планы на будущее? — поинтересовался Грандальф со своего места в конце стола. Коренастый, с широким носом, седой бородой, заплетенной в маленькие, крепкие косички, он повелевал вождями Морских племен Аетолианских островов, которые сидели, потягивая вино.

— Когда-нибудь строительство защитных сооружений залива будет закончено, — начал объяснять Конан. — Они сберегут Джафар от нашествия чужеземных кораблей… Тогда исчезнет необходимость убивать офицеров с купеческих кораблей, освобождать гребцов и захватывать товары. Я именно это имел в виду. — Он сделал паузу, дав время каждому за столом обдумать его слова. Но лишь хмурые взгляды пиратов, кивки и неопределенные усмешки его товарищей — морских атаманов — были ответом на речи Конана.

— Радикальная идея, — подытожил Грандальф. — Но укрепления не сделают Джафар более благословенным, и от торговли мы богаче не станем. Вместо того чтобы дрожать перед нами, купеческие суда смогут спокойно путешествовать через Вилайет.

— Позорно так думать! — вмешалась Брилит, поняв, о чем идет речь. Ее рука легла на рукоять ножа, что висел у нее на поясе. — Ведь если Джафар станет торговым портом, пиратство тут же окажется вне закона! Нам, нашим сестрам и братьям придется слоняться по морям, как обычным разбойникам! — Ее здоровый глаз удивленно уставился на приятелей-капитанов.

— Этого не случится, моя дорогая Брилит, — заговорил Грандальф, пытаясь по-отечески уговорить ее. — Защита будет дана только определенным кораблям… или, возможно, морякам определенной национальности, которые станут платить нашему Братству за такую привилегию. Остальные суда станут нашей добычей… и их уничтожение будет приносить нам прибыль.

— Вы имеете в виду каперство, — фыркнула Брилит, — или создание иерархии любимчиков. — Она неодобрительно нахмурилась. — Я предпочитаю открытое, беспристрастное пиратство. — Ее рука на рукояти кинжала расслабилась.

— Воды вокруг этого острова полны опасностей, — обратился Конан к Грандальфу. — До настоящего момента нас спасало то, что другие корабли не могут сами войти в бухту Джафара, по крайней мере имперские корабли с глубокой посадкой.

— Вот именно, — улыбнувшись, кивнул капитан. — Вот поэтому всем направляющимся в Джафар кораблям необходимо иметь на борту лоцмана — кого-нибудь из Морских племен. Естественно, за определенную плату. Так ведь обычно делают ваши пираты. Корабли нашего народа могут ждать наготове у входов-каналов и встречать там тех купцов, которые мыслят правильно. С них будут брать определенную плату. Они же предупредят вас, если появятся враги… подадут вам какие-нибудь сигналы.

— Много различных пиратов плавает в этих водах, — заметил Конан, посмотрев на Сантиндриссу. — Не все из них гордятся законами нашего Братства. Если иноземные пираты начнут уничтожать традиции Джафара…

— Ведь эскортировать купцов лучше, чем вести на абордаж корабли, полные вооруженных головорезов? — напирал Грандальф. — Мы сможем продать нашу защиту любому кораблю.

— Я думаю так же, — утвердительно усмехнулся Конан. — Мы сможем сражаться по контракту и еще гарантировать купцам безопасность, скажем, за половину прибыли. Детали можно разработать позже.

— И настоящих пиратов мы превратим в стражей моря, — проворчала Брилит, пощипывая шрам от меча на своей руке. — Купцы станут хорошенько платить нам за то, чтобы мы скучали.

— Не беспокойся, Брилит, — посоветовала ей Сантиндрисса. — Для сестер корабли-жертвы всегда найдутся.

— Конечно, — согласился Конан. — Лучшие из нас будут и дальше путешествовать на лучших судах, с лучшими экипажами. В любом случае существует обычай, дающий любому пирату право положиться на удачу парусов. — Он поднял свою кружку, только что заново наполненную Филиопой. — К слову сказать, Фердинальд, как мой «Ворон»?

Пират с мясистым лицом, некогда матрос, выброшенный на берег, а теперь штурман и корабельный плотник на судне Конана, поставил кружку пива и запустил руку в вырез своего грязного камзола. Оттуда он вытащил истрепанный свиток пергамента, который и расстелил на столе, вначале смахнув с него капли пива. На манускрипте аккуратной рукой чернилами и углем был нарисован корабль с мачтами и полупрочерченной оснасткой.

— Киль собран, и остов корпуса тоже. Я сделал его прочным, как мы и решили, с толстыми ребрами, с дном, достаточно крепким для балласта. Доски обшивки приколочены. Но у нас не хватает легких шипов, необходимых для того, чтобы корабль мог качаться, как скорлупка, под ударами ветров Вилайета! — Его грязный указательный палец ткнулся в чертеж, указывая на детали, в то время как Фердинальд продолжал объяснять: — Я заложил корабль подальше от мелководья, как вы приказали… но взгляните сюда: такая корма даст нам возможность установить удобный руль и обеспечит защиту. Она позволит судну правильно держать курс без бокового рулевого весла.

— Превосходно, Фердинальд, — сказал Конан. — Долго я стремился стать капитаном такого судна, как «Ворон», и плавать по этим морям на настоящем корабле, таком, как корабли, на которых мы плавали на западе. На таком красавце можно разок-другой проучить эти весельные лоханки. Мы посмотрим, как затрещит их грубая оснастка, когда они пойдут на дно! С постройкой этого корабля на Вилайете начнется новая эра пиратства.

Фердинальд кивнул, внимательно глядя на чертеж:

— На этом судне нет тарана, чтобы не тормозить движение, но его тяжелый киль сможет перерезать пополам корабль вдвое большего размера. Посмотрите сюда. Вот какую форму я хочу придать ему. — Выудив из кармана жилета модель — грубо вырезанный корпус корабля с тремя мачтами — огрызками, он показал его всем пиратам.

Конан увидел, что у модели высокий нос и корма, как у судна бурных морей. К тому же у него оказалось почти плоское днище с прямым тяжелым килем.

— Дайте мне только месяц и еще один корабль, груженный хорошей колчианской древесиной, — продолжал Фердинальд, — и «Ворон» будет готов. — Он поднес кружку к губам. — К тому же стоило бы выковать для него хороший якорь, потому что нам никогда не удастся вытащить это судно на берег!

— К тому времени, как «Ворон» будет построен, закончится строительство причала и нового волнореза, — сказал Конан. — А разгружать добычу можно в грузовые доки. Загляни на судно работорговцев, на нем найдется подходящая древесина, — бесцеремонно прибавил он. — Лоханка слишком пузатая, чтобы стать пиратским судном.

— Раз вы разламываете корабли, то я хотел бы получить брусы и настил палубы имперского судна, что вы недавно украли из гавани столицы Турана. — Плотник допил пиво и протянул кружку Филиопе, чтобы она снова наполнила ее. — Ведь этот трофей никогда не сможет стать пиратским судном. Корабль слишком большой и громоздкий для преследования купцов, слишком богато отделан и плавает гораздо хуже, чем нужно, чтобы отправиться в рейд. Не стоит оставлять его ссыхаться на берегу.

— Нет. «Беспощадный» — хороший корабль, — возразил Конан. — Я хочу, чтобы он остался неповрежденным. Только Кром знает, когда он может нам понадобиться. Великие битвы ожидают наше Братство в дни грядущие.

Когда принесли ужин — тушеную баранину вместо рыбы, — все занялись делом. По мере того как разносили пишу, в зале воцарилась тишина. Какое-то время были слышны только звуки разрываемого хлеба и скрежет ложек в деревянных тарелках. Потом грубое товарищество возобновило разговоры, перемежающиеся добродушным смехом, отрыжками и резкими криками с требованиями принести еще выпить. Пираты стали раскуривать трубки, а пение предвещало вскоре яростный взрыв танцев.

Конан, устав от разговоров о делах, попросил Филиопу вместе с ним оставить постоялый двор. Хозяйка не сопротивлялась. Под ее управлением «Красная рука» стала, по пиратским меркам, милым местом, превратившись из таверны в благоухающий бордель. В зале было полно выпивки и женщин, и пираты были довольны. Пройдет еще несколько часов, прежде чем менее удачливые игроки в кости спустят последнее, что имеют, и начнутся ссоры. А пока все было спокойно, благородная хозяйка таверны дала себя увести.

— Город переполнен народом, — одобрительно заметил Конан. Он локтями прокладывал дорогу среди пьяниц, бездельников и карманников, толпящихся среди вытащенных на берег кораблей. — Скоро Джафар сможет соперничать с великими западными портами, где я бесчинствовал. А ведь я прошел все побережье от Кордавы до Асгалуна.

Схватив одного грязного бездельника, оказавшегося у них на пути, Конан вытолкнул его в круг тусклого света фонаря. Тот стал вызывающе ругаться и попытался узнать у тех, кто был поблизости, кто же толкнул его. Но окружающие почтительно расступились, уступая Конану дорогу.

— И все-таки можешь быть уверена, — продолжая Конан, шагая вперед, — Джафар — всего лишь остров, и больше он никогда не станет.

— Может, так для нас и лучше, — сказала Филиопа, обнимая Конана за талию и склоняя голову с волосами цвета воронова крыла на обнаженную грудь капитана. — Так легче контролировать все, что тут происходит.

— Конечно. Все знают меня и придерживают свои плохие мыслишки, пока я рядом. — Иллюстрируя это заявление, Конан сурово взглянул на пиратов, распивающих грог, сгрудившись в дверях одного из домов. Те сразу стали или отводить взгляды, или поднимать кубки, нерешительно отдавая честь. — Здесь собралось много грабителей, которых я не подпустил бы к себе, кроме как для хорошего пинка.

— К тому же сюда прибывает много чужеземцев из Аграпура и других портов вроде него…

— В самом деле, тут полно шпионов и интриганов. Обнимая Филиопу одной рукой, Конан направился в темный переулок, уходивший на холм между рядами рыбацких хижин.

— По мне, так эти пираты не слишком быстро соображают, но когда среди них пойдут разговоры о моих планах, у меня появятся враги; к тому же надо помнить о награде за мою голову… из-за этого даже кое-кто из старых друзей может начать присматриваться ко мне.

Филиопа кивнула, прижимаясь к Конану:

— Я видела, как такое происходит в императорских дворцах… Придворные словно акробаты в цирке. Когда один из них поднимается на вершину, всегда найдется тот, кто стоит ниже и хочет запрыгнуть наверх, столкнув вниз того, кто выше. Неважно, мужчина он… или женщина.

Конан усмехнулся:

— Вот почему я хочу, чтобы у меня был замок. Когда я стою на шканцах своего судна, хотя и голый, я в безопасности. Я могу победить любой корабль, больше он или меньше моего, и могу пришлепнуть любого распоясавшегося головореза из своей команды, или все стадо, если понадобится. Я уверен, что большинство из моих разбойников прикроет мне спину — или по доброй воле, или из трусости. — Он мрачно тряхнул своей темной гривой. — Но здесь, на берегу, они могут задуматься и начать плести заговор, услышав мои слова… Я не хочу сидеть все ночи подряд в ожидании, когда прилетит стрела убийцы или когда мне подадут отравленную чашу вина.

Тропинка стала чересчур крутой. Она вела вверх к вершине холма между разбросанными домиками. Низкие стены отгораживали оливковые и фруктовые сады. За спиной Конана и Филиопы, на берегу, уже затихало веселье — желтый свет, шум голосов и звон музыкальных инструментов. Песням пиратов вторили монотонные удары волн о длинный полумесяц берега. Рыбная вонь залива не доходила сюда, где царила теплая ночь, наполненная запахом жасмина, грушевого цвета и кориандра.

Любовники свернули на дорогу, огибающую город по холму, изрезанную колесами телег и вытоптанную босыми ногами рабочих, которые тянули их. Она то чуть поднималась, то чуть опускалась, открывая великолепный вид на залив Джафара: волны, исколотый пиками, залитый лунным светом Вилайет. Дорога превратилась в вырубленную в скале лестницу, уходящую вверх почти вертикально. Наконец она привела на плоскую вершину холма.

Вершина была окружена скалистыми обрывами и отчасти обнесена стенами. Тут раньше стоял старый замок, а теперь на его месте строился новый. Груды вырубленных камней, горы известки и штабеля дерева лежали вокруг — неохраняемые, так как тут пиратам нечем было поживиться. Древние кафельные полы сливались с новыми плитами. Большинство разрушенных древних стен было возведено заново должным образом. Несколько колонн и арок возвышалось над стройкой в отдалении от недостроенных укреплений.

— Здесь будет роскошная спальня, — Филиопа оторвалась от Конана, шагнув в отделанную мозаикой комнату, окнами выходящую на залив. С высоты открывался головокружительный вид. — Я смогу лежать в кровати и смотреть, как твой корабль входит в гавань, и быть уверенной, что все мои любовники успеют разбежаться прежде, чем ты появишься. — Грациозно повернувшись в лунном свете, она шагнула к Конану и подарила киммерийцу легкий поцелуй. — Я лишь дразнюсь, любовь моя. Кроме тебя, у меня никого нет, Конан пожал плечами, сбросив ее руки:

— Если ты решишь завести любовника, это будет твое решение. И его, если он посмеет. Только будь уверена, что мою смерть тебе вместе с ним подстроить не удастся.

— Нет, правда, Конан. Не думаю, чтобы когда-нибудь я захотела другого мужчину. — Филиопа отвернулась от него. — Скажи мне, где ты поставишь свою кровать?

Конан снова нахмурился и покачал головой:

— М-м-м… Нет. Тут я, пожалуй, установлю катапульты. — Заметив ее непонимающий взгляд, Конан объяснил: — Отсюда удобно наблюдать за побережьем, городом и рейдом. Тут надо возвести укрепления — на случай штурма. С хорошими тяжелыми боевыми машинами по лучшим туранским проектам я смогу швырять камни в половину твоего веса, — он сильно хлопнул по изгибу ее ягодиц, — в любой корабль, который без разрешения приблизится к острову.

— Но зачем тебе это нужно? — она выглядела слегка недоумевающей. — Джафар защищен рифами, как ты говорил. Ты готовишься к осаде?

Он положил руку на ее гладкое бледное плечо.

— Мелководья в местах, где можно проплыть, охраняются. Все, что требуется, — предательство, и в этом не будет ничего нового. Одно из Морских племен устроит восстание, даст нашему врагу лоцманов, и имперский флот окажется здесь. И наши головорезы не смогут остановить врагов иначе, как только если заблокируют порт или подожгут их корабли. Нет залива, который полностью безопасен.

Оглядев неотделанные стены, он вытянул руку:

— Но отсюда, из замка, снабженного всем необходимым, я смогу дать отпор любому, кто решит без спроса войти в порт. — Он усмехнулся. — И нет отрядов, которые смогли бы взять эти высоты. И нет достаточно богатой империи, чтобы построить флот, который смог бы прорваться в залив Джафара. Наш город расположен в лучшем месте залива. Судя по картам, он лежит как раз в том месте, откуда удобнее всего управлять этими водами. Враги давно разузнали об этом и уже пытались пробраться сюда. Но пока я смогу препятствовать этому, я буду править Восточным Вилайетом.

— С тем же успехом ты будешь тут в безопасности от своих дружков-пиратов. — Филиопа задумчиво взглянула на мерцающие огни порта. — Ведь они могут обидеться на тебя.

— Да, но их-то я не боюсь. Если б они хотели выступить против меня, им хватило бы ума на то, чтобы понять, насколько им самим выгодно помочь мне осуществить свои планы. — Он рассмеялся. — Нет, я не беспокоюсь, я не собираюсь бомбардировать город или топить галеры своих друзей. Их и наши судьбы связаны. — Он обнял Филиопу и крепко поцеловал. — Что же до нашей спальни — она будет расположена выше и выглядеть еще грандиознее, чем эта комната.

— Мне нравится здесь. Тут теплее, чем на берегу. — Ускользнув от Конана, Филиопа распустила свои густые, темные волосы и встряхнула их на ароматном ветру. — Камни до сих пор теплые, так же как плитка под ногами. Сев на обломок стены у края парапета, она сбросила сандалии.

— И звезды тут ярче, — заметил Конан, снова подтянув девушку поближе и глядя в небо. — Будет ли верхушка мачты «Ворона», на котором я как-нибудь туманным вечером отправлюсь в путь, достаточно высокой, чтобы с нее вот так же хорошо были видны звезды?

— Если так, то я поднимусь на мачту твоего нового корабля и помогу тебе спустить паруса, — сказала Филиопа, уклонившись от его объятий и встав на плитки. — Но сначала давай спустим один из парусов прямо здесь. — Потянувшись за спину, она расстегнула свои одежды и дала им соскользнуть по обнаженным лодыжкам.

— Тогда приготовься к тому, что тебя возьмут на абордаж, — хрипло пробормотал Конан, сбросив одежду вслед за девушкой.

Филиопа повернулась и, сверкнув обнаженными ногами, метнулась в сторону от него. Гибкая в лунном свете, она порхала среди теней. Конан бросился за ней…