"Прелюдия к Академии" - читать интересную книгу автора (Азимов Айзек)

Глава шестнадцатая Рейч

На следующее утро, вымывшись и побрившись, раздетый по пояс, Селдон постучал в дверь комнаты Дорс и негромко проговорил:

– Дорс, открой.

Дверь открылась, Дорс еще не успела высушить волосы и тоже была раздета до пояса.

Селдон смутился и отпрянул. Дорс равнодушно оглядела тебя и обернула полотенце вокруг головы.

– В чем дело? – спросила она.

Селдон, стараясь не смотреть на нее, пробормотал:

– Я хотел спросить тебя про Сэтчем.

– Зачем?

– Что – «зачем»?

Говори яснее. И, ради бога, повернись ко мне лицом. Не девственник же ты, в конце концов? Селдон обиженно буркнул:

– Просто я старался вести себя как воспитанный человек. Если тебе все равно, то мне тоже. И «зачем» тут вовсе ни при чем. Я спросил тебя про сектор Сэтчем.

– Зачем тебе это нужно? Нет лучше так: «зачем Сэтчем?»

– Дорс, я не шучу. То и дело разговор заходит о Сэтчеме, вернее, о мэре Сэтчема. И Челвик о нем говорил, и ты, и Даван. А я ничего не знаю ни о секторе, ни о мэре.

– Гэри, я ведь тоже не коренная тренторианка. Знаю не так много, но всем, что знаю, готова поделиться с тобой. Сэтчем находится недалеко от Южного полюса, это очень большой, многонаселенный сектор…

– Недалеко от Южного полюса и многонаселенный?

– Гэри, мы не на Геликоне. И не на Цинне. Это Трентор. Тут все под землей, а находиться под землей на полюсах – это то же самое, что находиться под землей на экваторе. Конечно, там другая долгота дня и ночи – то есть, летом долгие дни, а зимой долгие ночи, – примерно так, как было бы на поверхности. Но это все показуха. Просто им нравится подчеркивать, что они живут на полюсе.

– Но на поверхности они бы все перемерзли.

– Ну конечно. На поверхности в области Сэтчема лежат снег и лед, но их слой не такой плотный, как можно подумать. Будь это так, полярная шапка попросту раздавила бы купол, но этого не происходит, и в том основная причина могущества Сэтчема.

Дорс повернулась к зеркалу, сняла с головы полотенце и набросила на волосы сушильную сеточку. Через каких-нибудь пять секунд ее рыжая шевелюра была суха и засверкала точно в лучах солнца.

– Ты просто не представляешь, какое удовольствие ходить без микогенской шапочки, – улыбнулась Дорс и надела блузку.

– Но какое отношение имеет к могуществу Сэтчема полярная шапка?

– Подумай сам. Сорок миллиардов людей пользуются громадным количеством энергии, каждая калория со временем превращается в тепло, от которого нужно как-то избавляться. Это тепло перекачивают на полюса, в особенности – на Южный, где полярная шапка более высокая, чем на Северном, и выбрасывают в пространство. При этом тает очень много льда, и, думаю, в большой степени из-за этого над Трентором столь плотный облачный слой и так часто льют дожди, как бы ни выпендривались метеорологи и ни утверждали, что в атмосфере Трентора протекают безумно сложные процессы.

– И что же, Сэтчем как-то использует энергию, прежде чем производить ее выбросы в космос?

– Очень может быть. Что касается технической стороны, то я не имею об этом ни малейшего представления, а говорю о политическом могуществе. Если бы Даль перестал производить полезную энергию, это доставило бы Трентору определенные неудобства, однако существуют и другие секторы, производящие энергию, и они в таких обстоятельствах могли бы усилить ее производство, ну и потом, определенные запасы энергии на Тренторе на всякий случай хранятся. Думаю, с Далем наверняка со временем удалось бы договориться. Что же касается Сэтчема…

– Да?

– То Сэтчем осуществляет выбросы как минимум девяноста процентов всего производимого на Тренторе тепла и в этом смысле незаменим. Если Сэтчем прекратит выбросы, по всему Трентору поднимется температура.

– Но и в самом Сэтчеме тоже.

– Да, но поскольку Сэтчем – на Южном полюсе, они запросто могут устроить себе приток холодного воздуха. Ничего хорошего в этом, конечно, не будет, но Сэтчем сумеет протянуть дольше, чем остальные секторы Трентора. В итоге Сэтчем во все времена был бревном в глазу у Императора, и мэр Сэтчема – персона очень важная.

– И что из себя представляет нынешний мэр Сэтчема?

– Этого я не знаю. Из того, что я о нем слышала, могу заключить лишь, что это старик, затворник, непробиваемый, как обшивка звездолета, и со страшной силой цепляющийся за власть.

– Почему, вот интересно? Если он такой старый, он не сможет долго удерживать власть.

– Кто знает, Гэри? Привычка, может быть. А может быть, игра. Игра в удерживание власти, когда власть сама по себе не так уж и нужна. Может, сумей он занять место Демерзеля, и далее самого Императора, он был бы жутко разочарован, потому что тогда игра бы окончилась. Правда, он и тогда бы мог затеять очередную партию игры за удержание власти, что было бы так же трудно и приносило бы такое же удовольствие.

Селдон покачал головой.

– Неужели кто-то может мечтать занять место Императора?

– Согласна с тобой. По идее, этого не должен хотеть ни один здравомыслящий человек, но «имперские амбиции», как их часто называют, подобны заболеванию, которое, стоит лишь им заразиться, вызывает безумие. И чем ближе подбираешься к заветной цели, тем сильнее вероятность подхватить эту инфекцию, и с каждым очередным продвижением по служебной лестнице…

– …болезнь обостряется все сильнее. Это понятно. Но мне кажется, что Трентор – такой огромный мир, потребности которого столь сложны, амбиции столь противоречивы, что Императору ужасно трудно им править. Именно им. Так почему же ему не покинуть Трентор и не обосноваться в каком-нибудь другом мире, где жизнь попроще?

Дорс рассмеялась.

– Ты бы не спрашивал, если бы лучше знал историю! Трентор по традиции связывают с Империей. А традиции этой – тысячи и тысячи лет. Император, который не сидит в Императорском Дворце – это не Император. Император больше место, чем человек.

Селдон замолчал, задумался, нахмурился. Через некоторое время Дорс не выдержала и спросила:

– Что случилось, Гэри?

– Я думаю, – вполголоса отозвался Селдон. – С тех пор как ты рассказала мне о руке, лежащей на бедре, у меня навязчивые мысли о том, что… И вот теперь твоя фраза о том, что Император – больше место, чем человек, задела струну.

– Какую струну?

Селдон покачал головой.

– Я пока думаю. Может быть, я ошибаюсь. – Он пристально посмотрел на Дорс, – Ладно, пора спускаться вниз и позавтракать. Мы и так опоздали, а я не уверен, что госпожа Тисальвер нынче в достаточно благодушном настроении для того, чтобы принести нам завтрак сюда.

– Ты оптимист, – сказала Дорс. – Лично мне кажется, что она в недостаточно благодушном настроении, чтобы нас видеть – за завтраком и вообще. Она только о том и мечтает, чтобы вышвырнуть нас отсюда.

– Не исключено, но мы ей платим.

– Да, но я подозреваю, что теперь ей и денежки наши не милы.

– Надеюсь, ее супруг более благоразумен в отношении финансов.

– Если он замолвит словечко, Гэри, единственный, кто удивится этому больше меня, будет, конечно же, госпожа Тисальвер. Ну, ладно, я готова.

И они спустились по лестнице на хозяйскую половину, где их ожидала та, о которой они только что говорили; завтрака не было и в помине, зато было кое-что другое…

Касилия Тисальвер встретила их, стоя в надменной позе, с натянутой улыбкой и горящими глазами, Ее супруг растерянно прислонился к стене. Посередине комнаты стояли, вытянувшись в струнку, двое мужчин. Если они и видели подушки, лежащие на полу, то явно решили не обращать на них никакого внимания.

У обоих были черные, курчавые волосы и густые черные усы, все как у истинных далийцев. Оба стройные, одетые в одинаковые темные брюки и рубашки, стало быть – в форме. По рукавам и штанинам сбегали тоненькие белые лампасы. На правой стороне груди у обоих красовалась едва заметная эмблема – «Звездолет и Солнце» – символ Империи во всех обитаемых мирах Галактики. Посередине эмблемы, на солнечном диске, темнела буква «Д».

Селдон сразу понял, что перед ними – двое представителей Дальской службы безопасности.

– В чем дело? – сердито спросил Селдон.

Один из военных шагнул вперед.

– Я – офицер сектора Лэнел Расс. Это мой напарник, Гебор Астинвальд.

Оба вытащили и показали идентификационные голографические удостоверения. Селдон даже не удосужился взглянуть на них.

– Что вам угодно?

– Вы – Гэри Селдон из Геликона? – спокойно спросил Расс.

– Да.

– А вы – Дорс Венабили с Цинны, госпожа?

– Да, – ответила Дорс.

– Я прибыл для того, чтобы расследовать поступившую к нам жалобу относительно спровоцированных Гэри Селдоном вчерашних уличных беспорядков.

– Ничего подобного я не делал, – сказал Селдон.

– Такова наша информация, – сказал Расс, глядя на экранчик портативного компьютерного блокнота. – Вы обвинили репортера в том, что он – имперский шпион, и тем самым спровоцировали нападение на него толпы.

– Это я, – вмешалась Дорс, – сказала, что он – имперский шпион, офицер. И у меня была причина для подобного вывода. Высказывать свое личное мнение – это никак не преступление. В Империи – свобода слова.

– Свобода слова не имеет ничего общего с высказыванием мнений, способных вызвать беспорядки.

– Откуда вам знать, что были какие-то беспорядки, офицер?

Тут в разговор вмешалась госпожа Тисальвер.

– Я могу сказать, – хрипло проговорила она. – Она видела, что собралась толпа, толпа бродяг, готовая вспыхнуть, стоило только бросить в нее горящую спичку. Она нарочно сказала, что он – имперский шпион, нарочно, ничего она про него не знала, и крикнула этому сброду, что это так, чтобы они набросились на невинного человека. Она явно знала, что делает.

– Касилия… – умоляюще проговорил господин Тисальвер, но жена бросила на него столь выразительный взгляд, что он сразу же замолчал.

Расс повернулся к госпоже Тисальвер.

– Это вы подали жалобу, госпожа?

– Да. Эти двое живут тут всего несколько дней, и от них – одни неприятности. Они приглашали в мой дом людей низкого происхождения, что грозит моей репутации в глазах соседей.

– Разве противозаконно, офицер, – спросил Селдон, – приглашать мирных, аккуратных жителей Даля туда, где ты живешь? Две комнаты наверху – это наши комнаты. Мы их сняли, платим за них. Что, разговаривать с далийцами в Дале – это преступление, офицер?

– Нет, – ответил Расс. – Это не имеет отношения к содержанию жалобы. Какая у вас была причина, госпожа Венабили, предположить, что человек, которого вы в этом обвинили, действительно имперский шпион?

– У него были маленькие каштановые усики, – объяснила Дорс, – поэтому я решила, что он не далиец. Я решила, что он – имперский шпион.

– Вы так решили? А у вашего приятеля, господина Селдона, и вовсе нет никаких усов. Почему вы его не считаете имперским шпионом?

– Как бы то ни было, – поспешно вмешался Селдон, – никаких беспорядков не было. Мы попросили толпу не трогать мнимого репортера, и я уверен, никто его пальцем не тронул.

– Вы уверены, господин Селдон? – спросил Расс. – Судя по имеющимся у нас сведениям, вы ушли сразу же после того, как бросили свое обвинение. Как вы можете утверждать, что было и чего не было после того, как вы ушли?

– Не могу, – согласился Селдон. – Но позвольте поинтересоваться: этот человек мертв? Избит?

– Мы его допрашивали. Он отрицает, что он – имперский шпион, и у нас нет таких сведений. Он утверждает также, что с ним грубо обошлись.

– Вполне возможно, что он вас обманывает, – сказал Селдон. – Я бы предложил провести психозондирование.

– Его нельзя производить без согласия подозреваемого, – сказал Расс. – Правительство сектора строго придерживается закона. Можно было бы это устроить, если бы и вы двое согласились на проведение психозондирования. Вы согласны?

Селдон и Дорс переглянулись.

– Нет, – ответил Селдон. – Об этом не может быть речи.

Второй офицер, Астинвальд, который до сих пор молчал, как рыба, улыбнулся. Расс продолжал:

– У нас имеются сведения, что два дня назад вы затеяли драку на ножах в Биллиботтоне и тяжело ранили гражданина Даля по имени, – он заглянул в компьютерный блокнот, – Эльгин Маррон.

– В ваших сведениях не указано, как началась драка? – поинтересовалась Дорс.

– Сейчас это не имеет значения, госпожа, Вы отрицаете, что участвовали в драке?

– Нет, не отрицаем, – горячо вмешался Селдон. – Но мы драку не затевали. На нас напали. Этот Маррон схватил госпожу Венабили, и не было никаких сомнений в том, что он собирался изнасиловать ее. Все, что произошло потом, было чистейшей самозащитой. Или в Дале позволено насильничать?

Расс если и удивился, то никак – ни голосом, ни жестом – этого не показал.

– Вы говорите, что на вас напали? И сколько же человек?

– Десятеро мужчин.

– И вы один, в паре с женщиной, сумели защититься от десятерых здоровых мужчин?

– Да. Мы с госпожой Венабили именно защищались.

– Но как же так вышло, что на вас ни царапинки? Или у вас есть хотя бы какие-то синяки или порезы под одеждой?

– Нет, офицер.

– Но как же такое возможно? Вы дрались один… ну, хорошо, не один, на пару с женщиной, и у вас – ни царапинки, а жалобщик, Эльгин Маррон, поступил в больницу весь израненный. Больше того, ему потребуется пластическая операция губы.

– Мы старались, – угрюмо буркнул Селдон.

– И, похоже, слегка перестарались! А что, если я скажу, что трое свидетелей утверждают, что вы и ваша подруга без предупреждения напали на Маррона?

– Я вам отвечу, что это невозможно. Я уверен, что этот Маррон наверняка состоит у вас на учете, как задира и драчун. А их было десятеро. По всей вероятности, шестеро отказались врать, давать ложные показания. А остальные трое? Они объяснили, почему не пришли на помощь дружку, на которого якобы злонамеренно напали чужеземцы? Неужели не ясно, что они лгут?

– Предлагаете провести их психозондирование?

– Да. И пока вы не успели спросить, позвольте заранее отказаться. Нам не предлагайте.

Расс не сдавался:

– А еще у нас имеются сведения, что вчера, покинув, так сказать, поле боя, вы встречались с неким Даваном, известным подпольщиком, которого разыскивает полиция. Это правда?

– Придется вам это доказывать без нашей помощи, – сказал Селдон. – Больше ни на какие вопросы мы отвечать не намерены.

Расс убрал в карман компьютер-блокнот.

– Сожалею, но мне придется пригласить вас проследовать с нами в участок для дальнейшего разбирательства.

– Не думаю, что это так уж обязательно, офицер, – сказал Селдон, – Мы приезжие, не совершившие ничего дурного, предосудительного. Пытались отделаться от репортера, который приставал к нам с дурацкими вопросами, пытались защититься от изнасилования и убийства в районе вашего сектора, известном своей криминальной атмосферой, разговаривали кое с кем из далийцев. Мы не видим в этом ничего такого, что заслуживало бы дальнейшего разбирательства. Это чистой воды недоразумение.

– Решения тут принимаем мы, – заявил Расс, – а не вы. Будет вам угодно проследовать с нами?

– Нет, не будет, – ответила Дорс.

– Осторожно, – вскрикнула госпожа Тисальвер, – У нее два ножа!

Офицер Расс вздохнул и сказал:

– Благодарю, госпожа, но это я и сам знаю.

Обернувшись к Дорс, он спросил:

– Известно ли вам, что ношение ножей без специального разрешения является серьезным преступлением? У вас есть такое разрешение?

– Нет, офицер, у меня его нет.

– Значит, Маррона вы явно поранили нелегально приобретенным ножом. Вы осознаете, что это в значительной степени отягощает вашу вину?

– Я ни в чем не виновата, – сказала Дорс. – Поймите вы наконец. У Маррона тоже был нож, и никакого разрешения, я уверена.

– Таких сведений у нас нет, и потом – Маррон весь изранен, а вы целехоньки.

– Нож у него был, офицер, не сомневайтесь. И если вы не знаете, что у любого мужчины в Биллиботтоне, да и везде в Дале имеется при себе нелегально приобретенный нож, то вы – единственный человек в Дале, кому это неизвестно. И магазинов, в которых совершенно открыто торгуют ножами, полно. Это вам тоже неизвестно?

Расс ответил:

– Неважно, что я знаю и чего не знаю. Это не имеет значения. Не имеет также значения и то, что кто-то другой нарушил закон, и сколько человек его нарушило. Значение имеет только одно: госпожа Венабили нарушила постановление о правилах ношения оружия. Я обязан потребовать, госпожа, чтобы вы немедленно передали мне эти ножи, и вы двое должны проследовать вместе с нами в участок.

– В таком случае, попробуйте забрать их у меня, – предложила Дорс.

Расс вздохнул.

– Поймите, госпожа, ножи – не единственное оружие в Дале, и у меня нет ни малейшего желания вызывать вас на ножевую дуэль. У меня и у моего напарника при себе бластеры, которые способны одним выстрелом превратить вас в кровавое месиво еще до того, как вы успеете потянуться за своим ножом, какой бы вы ни были ловкой. Бластерами мы пользоваться, конечно же, не будем, мы прибыли не для того, чтобы убить вас. Но у каждого из нас еще есть нейронный хлыст, которым мы можем свободно воспользоваться. Надеюсь, демонстрировать действие хлыстов не потребуется? Хлыст не убивает, не наносит никаких телесных повреждений, не оставляет следов, но боль жуткая. Мой напарник уже нацелился на вас нейронным хлыстом. Вы под прицелом. А вот и мой. Ну, выкладывайте ваши ножи, госпожа Венабили.

После минутного молчания Селдон сказал: – Отдай им ножи, Дорс. Ты же видишь, все бесполезно.

И в это самое мгновение послышался бешеный стук в дверь и чей-то взволнованный, срывающийся голос.

Проводив Дорс и Селдона, Рейч домой не вернулся.

Он неплохо поел, пока Дорс и Селдон говорили с Даваном, даже поспать успел, потом разыскал более или менее работающий туалет. А теперь, когда все было позади, идти ему особо было некуда. Да, у него было нечто вроде дома, была и мать, но она никогда не волновалась, если он задерживался. Никогда.

Кто был его отец, Рейч понятия не имел и порой гадал, был ли тот у него вообще. Ему говорили, что был, и причину подобной уверенности излагали весьма грубо. Иногда он думал, стоит ли верить таким рассказам, уж больно щекотливы были подробности.

А вспомнилось все это ему из-за той, кого он называл «тетечкой». Она, конечно, была старая, но красивая, и драться могла, как мужик. Нет, даже лучше, чем мужик. И странные мысли полезли в голову Рейчу.

Ведь она предложила ему помыться в ванне… Когда удавалось скопить немного деньжат, он плавал в биллиботтонском бассейне, но только тогда, когда их больше не на что было потратить, или тогда, когда удавалось проскользнуть бесплатно. Только тогда он и промокал с головы до ног, но ему было холодно, и нужно было потом ждать, когда высохнешь.

Но ванна… это же совсем другое дело! Там теплая вода и мыло, и полотенца, и сушилка… Он не был точно уверен, понравится ли ему ванна, но, наверное, понравилась бы, если бы рядом была она.

Рейч знал биллиботтонские закоулки, как свои пять пальцев, знал, как спрятаться за углом так, что его никто не заметит, и не сомневался, что и здесь, неподалеку от дома, где жила она, он сумеет притаиться так, что его не поймают.

В общем, Рейч устроился в сквере неподалеку от дома, в котором скрылись Дорс и Селдон, неподалеку от общественного туалета, чтобы в случае опасности скрыться там.

Спать он толком не спал, а все думал и думал свои странные думы. А вдруг он и правда выучится читать и писать? Какая из этого будет выгода? Кто знает? Но может быть, она сумеет ему объяснить? Рейчу грезились туманные картины: будто ему платят деньги за работу, которую он пока делать не умел, но за какую? Надо, чтобы ему объяснили, но как до них теперь доберешься?

Если бы он остался с ними, они могли бы помочь, наверное. Но на что он им сдался?

Решив, что на последний вопрос надо ответить утвердительно, он встрепенулся, но не потому, что освещение стало ярче, а потому, что его чуткие уши уловили утренний шум – начинался день.

Звуки он различал просто великолепно: в биллиботтонских закоулках слух означал жизнь. И вот теперь звук двигателя, расслышанный Рейчем, означал «опасность». Такой официальный, враждебный звук…

Он стряхнул остатки дремоты и осторожно прокрался на улицу. Машину он увидел сразу, и даже не глядя на эмблему – «Звездолет и Солнце», – по одним ее очертаниям догадался, что это за машина. Значит, за ними приехали потому, что они виделись с Даваном! Он не стал долго раздумывать над тем, прав или нет, и помчался прочь. Вернулся он минут через пятнадцать. Машина стояла на прежнем месте, но за это время уже успели собраться зеваки, которые пялились на машину и подъезд дома с почтительного расстояния. Скоро наверняка соберется целая толпа. Рейч быстро взбежал по ступенькам, на ходу вспоминая, в какую дверь постучать. Лифта ждать было некогда.

Дверь он разыскал – решил, что разыскал, – и заколотил в нее кулачками, крича:

– Тетечка, тетечка!

Он слишком сильно был взбудоражен, чтобы вспомнить, как ее зовут, а вот, как зовут мужчину, вспомнил.

– Гэри! – крикнул он. – Впусти меня!

Дверь открылась, и он вбежал – то есть, вернее, попытался вбежать. Его тут же крепко ухватил за руку офицер сектора.

– Полегче, парень. Ты куда?

– Вы чё? Я ничё такого не делал! – запыхавшись, проговорил Рейч. – Ой, тетечка, а чё это они тут делают?

– Арестовывают. Нас арестовали, – угрюмо ответила Дорс.

– За че? – вырываясь из цепких пальцев офицера, воскликнул Рейч, – Эй, ну чё ты так вцепился-то! Не ходите с ним, тетечка. Нечё вам с ним ходить.

– Пошел вон! – приказал Расс, грубо встряхнув мальчишку.

– Нет, не пойду. И ты, Солнценос, не пойдешь никуда. Щас вся моя шайка туточки будет. И вы не уйдете отсюдова, если не отпустите дядечку и тетечку.

– Что за шайка? – нахмурившись, спросил Расс.

– Все уже туточки, у подъезда. Небось уже машинку вашу по кусочкам растягивают. И вас растянут, не боись!

Расс обернулся к напарнику.

– Вызови участок. Пусть подгонят пару фургонов со спецназом.

– Нетушки! – завопил Рейч, наконец вырвавшись и подбежав к Астинвальду. – Не зови никого!

Расс прицелился нейронным хлыстом и выпустил разряд.

Рейч вскрикнул, схватился за правое плечо и упал на пол, дергаясь, как в агонии.

Расс не успел обернуться к Селдону, как математик, схватив его за руку, вывернул ту вверх, потом по кругу и назад, наступив при этом на ногу Расса, чтобы офицер не дергался. По всей видимости, он вывихнул Рассу плечевой сустав – тот издал хриплый, пронзительный вопль.

Астинвальд выхватил бластер, но рука Дорс легла ему на плечо, а острие ножа уперлось в кадык.

– Не двигайся! – приказала она. – Только двинься, я перережу тебе глотку. Бросай бластер! Бросай! И хлыст тоже!

Селдон подхватил под мышки стонущего Рейча, прижал к себе, обернулся к Тисальверу и сказал:

– Снаружи люди. Рассерженные люди. Я впущу их сюда, и они у вас тут все переломают, даже стены, Если не хотите, чтобы это случилось, подберите оружие и отнесите в другую комнату. Быстро! У второго полисмена тоже возьмите оружие. Быстрее! Пусть жена вам поможет. В следующий раз поостережется жаловаться на невинных людей. Дорс, этот, что на полу валяется, уже ничего не сделает. Успокой второго, только не убивай.

– Ладно, – Дорс кивнула и ударила полицейского по виску рукоятью ножа. Офицер упал на четвереньки. – Ненавижу таким заниматься, – брезгливо скривилась Дорс.

– Они стреляли в Рейча, – напомнил ей Селдон, стараясь скрыть собственные чувства по поводу происходящего.

Они поспешно покинули квартиру. На улице действительно собралась целая толпа народу, в основном, мужчины, поднявшие крик, как только Дорс, Селдон и Рейч вышли из подъезда. Толпа двинулась к ним, распространяя запах пота и грязной одежды.

Кто-то крикнул:

– А Солнценосы куда девались?

– Они внутри, – прокричала в ответ Дорс. – Не трогайте их. Пока они беспомощны, но вызовут подкрепление, как только очухаются, так что лучше расходитесь, да побыстрее.

– А вы? – спросили сразу человек десять.

– Мы тоже уйдем. И не вернемся.

– Ничё, я их выведу отсюдова! – крикнул Рейч, освободившись от рук Селдона, и, выпрямившись, потер правое плечо. – Ничё, я могу сам идти. Пустите меня.

Толпа быстро расступилась, и Рейч поторопил Дорс и Селдона:

– Господин, тетечка, пошлите со мной. Быстренько! Они зашагали по улице, сопровождаемые толпой в несколько десятков человек, но вскоре Рейч махнул рукой и пробормотал:

– Сюда, ребята. Я вас сопровожу в такое местечко, где вас никто не сыщет. Даже Даван про это местечко, поди, не знает. Токо нам в канализацию придется залезть, Нас никто не увидит, правда, запашок там… смекаете?

– Переживем, надеюсь, – пробормотал Селдон.

И они двинулись вниз по узенькой винтовой лесенке, а навстречу им поднимался запах, в источнике которого ошибиться было невозможно.

Рейч-таки отыскал для них местечко. Взобравшись наверх по металлической лесенке, они оказались в большом помещении, напоминавшем не то чердак, не то склад, заставленном громоздким оборудованием непонятного назначения. В помещении было довольно чисто, подметено, чувствовался приток свежего воздуха, смягчавшего канализационные ароматы.

– Ну, ничё, правда? – довольно спросил Рейч, потирая плечо и морщась от боли.

– Могло быть и хуже, – согласился Селдон. – А ты знаешь, для чего предназначено это место, Рейч?

Рейч попробовал пожать плечами, но сморщился.

– Не знаю, – ответил он. – А кому какое дело-то?

Дорс, которая предварительно смахнула рукой пыль, опустилась на пол и, подозрительно взглянув на свою ладонь, заявила:

– Если не ошибаюсь, это помещение входит в комплекс очистных сооружений. Детоксикация, переработка отходов, которые в конце концов применяются как удобрения.

– Значит, – печально вздохнул Селдон, – работники комплекса должны периодически появляться здесь и могут явиться в любой момент.

– Я туточки бывал, – сказал Рейч. – Никого не видал ни разу.

– Скорее всего, тут все автоматизировано, – предположила Дорс. – Уж где применять труд автоматов, как не при переработке отходов. Никто нас тут не тронет, по крайней мере, какое-то время.

– Не обольщайся. Мы проголодаемся и захотим пить, Дорс.

– Я могу раздобыть жратвы и воды, – вызвался Рейч. – Говорил же вам, я сызмальства по коридорам мотаюсь.

– Спасибо, Рейч, – рассеянно поблагодарил мальчика Селдон, – но пока мне есть не хочется. И вряд ли захочется, – добавил он, брезгливо принюхавшись.

– Захочется, – пообещала Дорс. – Пускай ты на время потеряешь аппетит, пить тебе уж точно скоро захочется. Хорошо, хоть с туалетом никаких проблем.

Какое-то время все трое молчали. Освещение было тусклым, и Селдон задумался о том, зачем оно тут вообще. Но почти сразу он вспомнил, что до сих пор ни разу не видел по-настоящему темных общественных мест. Наверное, освещение, хоть какое-то, вошло в привычку на этой богатой энергией планете. Странно, однако, что мир, в котором обитает сорок миллиардов человек, богат энергией. Впрочем, запасы подземного тепла дают колоссальное количество энергии, не говоря уже о солнечных батареях и атомных станциях на спутниках. Если подумать хорошенько, выходит, что энергетически бедных планет в Империи нет вовсе. Неужели были когда-то времена, когда техника была на столь примитивном уровне, что энергии не хватало?

Селдон прислонился было спиной к трубам, в которых что-то булькало, но вспомнив, что именно там булькает, отошел и сел рядом с Дорс.

– Я вот думаю, – сказал он, – можем мы каким-то образом связаться с Четтером Челвиком?

– На самом деле, – ответила Дорс, – я посылала ему весточку, хотя мне жутко не хотелось этого делать.

– Не хотелось?

– Я должна защищать тебя. А всякий раз, когда мне приходится что-то сообщать ему, я сообщаю об очередном провале своей миссии.

Селдон, прищурившись, посмотрел на нее.

– Что ты так расстраиваешься, Дорс? Не можешь же ты защитить меня от службы безопасности целого сектора?

– Нет, наверное. Мы могли отделаться от нескольких, но…

– Знаю. И отделались. Но они вышлют подкрепление – боевые машины с нейронными пушками, с усыпляющим газом, Уж и не знаю, что у них на вооружении, но наверняка они обозлятся и пустят в ход всю свою технику. Нисколько в этом не сомневаюсь.

– Наверное, ты прав, – поджав губы, кивнул Дорс.

– Тетечка, им вас не сыскать, – неожиданно заявил Рейч. Его острые глазенки посматривали то на Дорс, то на Селдона, пока те разговаривали. – Давана же они ни разу не сцапали, как ни силятся.

Дорс печально усмехнулась и растрепала волосы мальчика, посмотрела на свои пальцы, покачала головой и сказала:

– Не уверена, что тебе стоит оставаться с нами, Рейч. Очень не хотелось бы, чтобы они сцапали тебя.

– Меня не сцапают, не сомневайтесь, токо, если я смоюсь, кто вам жратвы и воды добудет, кто вас отведет в другое местечко, чтобы запутать Солнценосов?

– Нет, Рейч, нас они найдут. Просто Давана они не слишком упорно искали. Он их раздражает, но мне кажется, они не принимают его всерьез. Понимаешь, о чем я говорю?

– Хочете сказать, будто он просто… ну, вроде когда чешется… шея, и они думают, что неча за ним гоняться?

– Да, я именно это хочу сказать. Но понимаешь, мы здорово поколотили двоих офицеров, и они не дадут нам улизнуть. Даже если им потребуется пустить в ход все свои силы, даже если они захотят прочесать все закоулки, все коридоры в секторе – они найдут нас.

Рейч пробормотал:

– Тода… Ой, и зачем я токо… Не вломись я к вам, не подними крику, вы бы с ними разошлись тихо-мирно и не угодили бы в такую беду.

– Да нет, не переживай, раньше или позже мы бы их… поколотили. Может быть, пришлось бы даже поколотить не двоих, а побольше.

– А здорово у вас это вышло! – восхищенно воскликнул Рейч. – Не будь мне так больно, я бы смотрел во все глаза. Здорово!

– Но сражаться со всей полицией сектора нам не под силу, – вздохнул Селдон. – Вот вопрос: что они с нами сделают, если схватят? В тюрьму посадят, это точно.

– О нет, – возразила Дорс, – В случае необходимости можно будет обратиться к Императору.

– К Императору? – широко раскрыл глазенки Рейч. – Вы че, с Императором знакомство водите?

Селдон покачал головой.

– Любой гражданин Империи может жаловаться Императору. Только, мне кажется, Дорс, что делать этого не стоит. Раз уж мы покинули Имперский Сектор, нечего нам к Императору обращаться.

– Предпочитаешь оказаться в дальской тюрьме? По крайней мере, апелляция к Императору даст нам отсрочку, а за это время мы сумеем что-нибудь придумать.

– Есть еще Челвик.

– Да, есть, – проговорила Дорс. – Но нельзя на него все взваливать. Во-первых, даже если он получил мое послание и даже если сумеет добраться до Даля, как он нас найдет? И даже если найдет, что сумеет поделать против всей службы безопасности сектора?

– В таком случае, – сказал Селдон, – нужно что-то придумать, пока они нас еще не разыскали.

Рейч живо предложил:

– Коли пойдете со мной, мы удерем от них. Я тут все закоулочки наперечет знаю.

– Ну, одного полисмена, мы, может, и смогли бы определить, Рейч, но если их будет целая куча, да по всем коридорам? Один отряд обойдем, так на другой напоремся.

Тяжелое молчание затягивалось. Все перебирали в уме безнадежные варианты спасения. Наконец Дорс пошевелилась и напряженным, тихим шепотом проговорила:

– Они здесь. Я слышу.

Все напряглись, прислушались, и вскоре Рейч вскочил на ноги и прошептал:

– Оттуда шлепают. Стало быть, мы вон туда пойдем.

Селдон был обескуражен. Он совсем ничего не слышал, но вынужден был довериться более острому слуху своих спутников. Но как только Рейч бесшумно, по-кошачьи двинулся в сторону, противоположную той, откуда исходила опасность, послышался голос, отразившийся эхом от стен канализационного колодца.

– Стойте!

– Это Даван! – радостно воскликнул Рейч. – И как он токо вызнал, что мы туточки?

– Даван? – спросил Селдон шепотом. – Ты уверен?

– А то! Он поможет.

– Что случилось? – спросил Даван.

Если Селдон и ощутил облегчение, то совсем небольшое. Ну Даван, и что? Что его присутствие могло изменить? Правда, под его началом достаточно много народу для того, чтобы создать неразбериху…

– Вы, наверное, уже знаете, что случилось, Даван, – ответил Селдон. – Догадываюсь, что среди толпы, что собралась у дома, где живут Тисальверы, было немало ваших людей.

– Да, кое-кто там был. Поговаривают, будто вас хотели арестовать, а вы отделали целый эскадрон Солнценосов. Но за что вас хотели арестовать, вот вопрос?

– Их было двое, – сказал Селдон и для вящей убедительности поднял вверх два пальца. – Но и этого достаточно. В частности, нас хотели арестовать за то, что мы встречались с вами.

– Маловато будет. Солнценосы на меня особого внимания не стали бы обращать. Недооценивают, – с горечью проговорил Даван.

– Может быть, – кивнул Селдон. – Но женщина, у которой мы снимали комнаты, донесла на нас, что мы якобы спровоцировали беспорядки и нападение на репортера, который нам попался по дороге к вам. Вы знаете, о чем я говорю. Ваши люди были там вчера и сегодня. Двоим офицерам изрядно досталось, и теперь они запросто могут принять решение обшарить все закоулки, коридоры, а это значит, что вы можете пострадать. Мне очень жаль. Я вовсе не хотел и не думал, что выйдет что-нибудь этакое.

– Не знаете вы Солнценосов, – покачал головой Даван. – Им и этого маловато будет. Ничего они не станут прочесывать. Прочешут, найдут, схватят, так с нами что-то делать надо будет. А они только радуются, что мы никуда не суемся из Биллиботтона и других трущоб. Нет, они за вами охотятся, за вами. Что вы натворили?

– Ничего мы не натворили, – раздраженно ответила Дорс. – Да и какая разница? Если они охотятся не за вами, а за нами, они все равно скоро окажутся здесь, и попадись им вместе с нами вы, у вас будут большие неприятности.

– У меня-то не будет, – покачал головой Даван. – У меня есть друзья, могущественные друзья. Я вам говорил про это вчера вечером. И вам они тоже могут помочь. Когда вы наотрез отказали нам в помощи, я связался с ними. Они знают, кто вы такой, доктор Селдон. Вы человек, знаменитый. Они могут поговорить с мэром Даля и сделать так, что вас не тронут, что бы вы ни натворили. Но вам придется скрыться… уехать из Даля.

Селдон улыбнулся. Вот тут-то он наконец ощутил настоящее облегчение.

– Значит, у вас, Даван, есть могущественный друг? Некто такой, кто сразу откликается на призыв о помощи, кто способен договориться с далийским правительством, кто может забрать нас отсюда? Отлично. Я не удивлен.

Селдон с улыбкой обернулся к Дорс.

– И как это Челвику все так ловко удается?

А Дорс недоверчиво покачала головой.

– Слишком быстро. Ничего не понимаю.

– А я верю, что он способен на все, – упрямо заявил Селдон.

– Я знаю его лучше, чем ты, и дольше, и я в это не верю.

Селдон усмехнулся.

– Ты его недооцениваешь.

И, словно не желая больше говорить об этом, он повернулся к Давану и спросил:

– Но как вы нас разыскали? Рейч сказал, что вы об этом месте ничего не знаете?

– И не знает, – вмешался Рейч. – Нипочем не знает. Мое это местечко, сам нашел.

– Я тут никогда не бывал, – подтвердил Даван, оглядевшись по сторонам. – А местечко интересное. Рейч тут наверняка как рыба в воде.

– Да, Даван, это мы уже поняли. Но все-таки, вы-то как нас нашли?

– Термодатчик. У меня есть такая штуковина, которая реагирует на инфракрасное излучение, причем выявляет объекты с температурой тридцать семь градусов по Цельсию. Реагирует только на присутствие людей, и больше ни на какие источники тепла. Вот и среагировала на вас троих.

Дорс нахмурилась.

– Что толку от такого прибора на Тренторе, где люди повсюду? Я знаю, на других планетах пользуются такими приборами…

– Да, знаю, – кивнул Даван, – на Тренторе они не в ходу. А вот в трущобах незаменимы.

– И где же вы такой раздобыли? – поинтересовался Селдон.

– Неважно, – ответил Даван, – Раздобыл и раздобыл. Но нам пора трогаться, господин Селдон. Слишком много народу охотится за вами, а мне хотелось бы передать вас моему могущественному другу.

– И где же он, этот ваш могущественный друг?

– Скоро будет здесь. По крайней мере, мой прибор уже зарегистрировал приближение объекта с температурой тридцать семь градусов, и не думаю, чтобы это мог быть кто-то другой.

Объект с температурой тридцать семь градусов вскоре действительно возник в дверном проеме, и готовое сорваться с губ Селдона радостное приветствие так и осталось на губах. Это был не Четтер Челвик.