"Кольцо мечей" - читать интересную книгу автора (Арнасон Элинор)

10

Как-то вечером, едва дверь открылась, на Анну повеяло запахом кофе.

— Никлас? — спросила она входя.

В комнате было темно, если не считать лампы, горевшей в ногах дивана. Там сидел Ник, как обычно закинув ноги на стол. (Стол переливался серым перламутром.) В одной руке он держал кружку, а стена перед ним исчезла: темный откос уходил к бухте, полной сверкающих огней.

Она сразу узнала прерывистый ритм и цвета — оранжевый и голубой. Это было предостережение, заложенное в компьютер: «Опасность. Непонятный друг. Опасность».

— Что это, Господи? — спросила она.

— Хварский эквивалент туристических слайдов. Они производят съемку всякий раз, когда высаживаются на новой планете. Я знал, что обязательно отыщу что-нибудь о вашей. Как вы ее назвали?

— Рид тысяча девятьсот тридцать пять-це.

— Просто песня. Я подумал, что, возможно, вы захотите посмотреть запись.

Темный холм и сверкающая бухта стали смутными. Анна пробормотала, сама не зная что, но горло ей свела судорога и язык не слушался. Секунду спустя она почувствовала его руки, обвившие ее.

— Я не хотел причинить вам боль, Анна.

Тело у него было худощавым и мускулистым. От одежды исходил острый чистый запах, ей незнакомый. Инопланетное мыло?

— Сядьте! — Он подвел ее к дивану и исчез. Она утерла глаза. Вспыхнул плафон. Пейзаж перед ней погас.

— Сейчас-сейчас! — донесся его голос.

Он вернулся с другой кружкой.

— Я добавил коньяку. Генерал на Риде, как его там, разжился недурным запасом напитков. Ну, а теперь — почему? Как я умудрился наступить вам на ногу?

— Они вышвырнули нас оттуда, Ник. Не только меня. Всех. И никого больше туда не допускают. Планета стала уязвимой. Хвархаты могут ее отыскать.

Он кивнул.

— Бывают моменты, когда я стыжусь своей расы. Почему они для переговоров выбрали именно эту планету? Разве нет других, где нечего изучать?

— Не знаю. — Она отпила кофе.

— Ну, планета для них потеряна, если только переговоры здесь не увенчаются успехом. Вы это имели в виду, когда сказали, что ваша карьера кончена?

Анна кивнула.

— Моя область — внеземной разум. Что остается, если мне нельзя вернуться к псевдосифонофорам? Корпеть на других планетах, наблюдая животных, которые в сообразительности уступают дельфинам? Корпеть на Земле, наблюдая дельфинов? И это еще при условии, что получу субсидию. Вы налили кофе в коньяк? Или коньяк в кофе?

— Вы хотите, чтобы я изменил пропорцию?

— Добавить еще кофе было бы недурной идеей.

Он взял у нее кружку, сходил на кухню и, вернувшись, сказал:

— Можно, я погашу плафон? Когда Люди отдыхают, они предпочитают полумрак, и, видимо, я адаптировался. Яркий свет вызывает у меня позыв пойти и сесть за работу.

— Пожалуйста.

Свет погас, комната опять погрузилась в сумрак, который лампа в ногах дивана почти не рассеивала. Ник снова сел у лампы и взял свою кружку. Она увидела мерцание металла на его запястье — браслет, который был на нем, когда он в последний раз разговаривал с ней.

— Значит, генерал оказал вам услугу, когда попросил включить вас в делегацию. И вот вы тут в окружении внеземного разума.

— Только я ожидала другого. Ведь свое время я трачу на то, чтобы слушать рассуждения Матсехара о «Макбете»и Хей Атала Вейхара о «Моби Дике».

— Ждите перемен, — сказал Никлас. — Вейхар выискал экземпляр «Гекльберри Финна». Он был в блоках, которые мы забрали с вашей станции, и Вейхар уже принялся задавать мне вопросы по тексту. Я переадресовал его к вам. И я читал записи ваших наблюдений. Они в тех же блоках. По-моему, ваши животные разумом не обладают.

— Почему же?

— По нескольким причинам, — ответил он, помолчав. — Ну, как? Перечислить их? Мне не хотелось бы снова довести вас до слез, Анна.

— Можете быть спокойны.

— Ну, хорошо.

Он изложил свои доводы. В основном они сводились к тому, о чем ей твердили ее коллеги на Риде — 1935Ц. У псевдосифонофоров отсутствует материальная культура. Их язык — это не язык в собственном смысле слова. У него нет грамматики, а без грамматики невозможно выражать причинные связи и следствия.

— Мне кажется, — говорил Ник, — интеллект подразумевает группировку по общим признакам и, пожалуй, причины и результаты. Я не вижу, для чего им потребовался бы язык. Мы используем язык для кодирования опыта, воплощения его в форму, понятную другим людям. Как только мы достигаем этого, мы можем обмениваться знаниями. Так мы учим и учимся. Но вашему приятелю, если ему потребуется что-то узнать, достаточно скушать другого псевдосифа. Насколько я могу судить по вашим записям, у них это главный способ передачи информации. Бесспорно, очень практичный и освобождающий от необходимости вырабатывать сложные системы общения. Если не считать брачного сезона, единственного времени, когда они приближаются друг к другу, после того как без малого год провели в одиночестве из страха быть съеденными. А по-настоящему крупные ребята, те, кто, предположительно, наиболее умны и информированы, поскольку съели большинство своих родственников, эти ребята проводят в одиночестве круглый год. Они больше не спариваются.

Анне вдруг стало легко. То ли коньяк в кофе, то ли рассуждения Ника, которые ей нравилось выслушивать, хотя она с ними и не соглашалась.

— И вот завершающий довод, почему я не могу считать ваших ребят разумными существами. Они слишком прохладно относятся к сексу.

Он взглянул на нее, и Анна уловила белозубый блеск улыбки.

— Не понимаю, о чем вы. Вы же видели бухту! Видели океан.

— В брачный сезон. Но у землян нет брачного сезона. Его нет и у Людей. Мы сексуально активны и нацелены на секс постоянно. По-моему, неугасающая похотливость имеет эволюционную ценность. Она поддерживает в индивиде интенсивный интерес к другим, побуждает поддерживать с ними хорошие отношения. Сплачивает нас. Нам необходимо ладить друг с другом, если мы хотим, чтобы с нами спали.

Анна покачала головой.

— Общественный образ жизни свойствен многим животным.

— Но не такой, как наш. Какие еще животные питают такой интенсивный и постоянный интерес друг к другу, как мы или Люди? Если бы ваши ребята покончили с брачным сезоном, если бы их взаимный интерес стал постоянным, а самые крупные сохранили бы потребность в сексе, тогда, быть может, им пришлось бы взяться за создание какой-нибудь культуры. И выработать настоящий язык. И развить интеллект.

— Вы серьезно? — спросила Анна.

Он засмеялся.

— Скорее всего, нет. Но отсутствие материальной культуры я действительно считаю серьезным доводом против. А что касается языка, вам бы следовало ко мне прислушаться. Как-никак это моя область. Но я пришел к вам с новостью и отвлекся. Хварские женщины теряют терпение. Они хотят возобновить ваши беседы, но генерал не хочет отпускать меня. А потому женщины приведут своего переводчика. Тоже женщину. Я посижу на первых двух, чтобы проверить ее работу, а затем выхожу из игры — к большому сожалению. Предчувствую, что женщины окажутся куда интереснее дипломатов. Но генерал принял решение. Собственно, я пришел предупредить вас об этом и не совсем понимаю, каким образом добрался до ваших инопланетян. — Он поставил кружку, и снова Анна увидела, как блеснули золото и нефрит браслета. — Нет, вру. Я заговорил о них, потому что вас расстроила видеозапись, и ваша реакция меня встревожила. Знания — единственное надежное утешение. По-моему, я это уже вам говорил. И, как я убедился на опыте, есть только два занятия, способные отвлечь от вечной боли жизни — секс и жонглирование идеями. — Он встал. — Мне забрать запись?

— Нет. Оставьте ее.

Он показал ей, как работает проектор и пожелал доброй ночи. Едва он вышел, как Анна включила проектор. Вновь стена исчезла и перед ней открылся вид с холма, на котором стоял дипломатический лагерь. Сохранился ли он?

Ее животные вспыхивали огнями, передавая свои вести. Она допила кофе с коньяком. Нет, Ник ошибается, признавая только человеческий тип разума.

Она словно увидела, как взрослые представители ее инопланетян дрейфуют в океанских течениях, раскинув щупальца на сто метров или больше. Внутри их колоколоподобных тел сквозь прозрачную плоть просвечивали (смутно) двенадцать мозгов. Ведь нужна же причина, объясняющая все эти нейроны и всю эту информацию. Ей представились интеллекты — огромные, невозмутимые, одинокие, отданные созерцанию. Раса, для которой полная изолированность индивидов была естественной. Они не нуждались в Восьмеричном Пути. Четыре Высокие Истины не имели к ним отношения. Их не тревожили ни похоть, ни жадность. И не нужно им было, чтобы к ним пришла Обезьяна с корзинами, набитыми Священными Писаниями. Они уже обрели свое преображение.

Тут она сообразила, что коньяк оказывает свое действие, пошла в ванную и приняла душ. А потом легла спать. Потолок скрывала розовая туманность. Ее нитевидные выбросы придавали ей странное сходство с нейроном. За ее пределами и сквозь нее светили мириады звезд.