"Клад" - читать интересную книгу автора (Делибес Мигель)

4

Сквозь давно немытые стекла Херонимо увидел, как подъехала его машина: за рулем сидел Анхель, Ребята закрыли дверцы, вытащили из багажника сумки и гурьбой пошли к кафе; последним, по давнему обыкновению, шел Кристино, голова набок, как у тех собак, которые стараются уловить, откуда дует ветер. Херонимо ждал их у стойки.

– Хорошо добрались? Что вам взять?

Кристино замялся, надул губы, вроде бы ему все равно,

– Кофе с молоком, а? – предложил он товарищам, посмотрел на них и решил: – Три кофе с молоком.

Ребята были молодые, всем около двадцати. Однако Кристино с его вынужденной манерой держаться, склонив голову набок (несколько месяцев назад он решил таким образом хоть как-то скрывать белое пятно, недавно появившееся и расползавшееся теперь по шее и правой щеке), казался старше. Херонимо сегодня с утра был деятельным и возбужденным,

– Устали? – спросил он.

Фибула потянулся, закрыл глаза и широко зевнул.

– От чего было устать? Разве что от сидения в машине.

– Я рад, потому что, должен предупредить вас, здесь придется поработать как следует.

– Идет,

Фибула был высокий и поджарый, а его тонкий длинный нос, подчеркнуто выпуклая линия лба и круглые, испытующе глядящие глаза придавали ему забавное сходство с птицей,

– Нашел жилье?

– С этим все в порядке, Сейчас, до отъезда, зайдем на квартиру, оставим вещи. Ты говорил с Пако?

– Вчера вечером, – уточнил Кристино, – он продержал меня у телефона больше получаса. Как всегда. Вроде бы все ясно, да? Единственное, что необъяснимо, как такой пройдоха, как дон Вирхилио, топал по этому кладу и ничего не подозревал. Херонимо возразил:

– Это-то как раз ясно: дон Вирхилио никогда не имел дела ни с детекторами, ни с другими более или менее замысловатыми приспособлениями. Полковнику нравилась чистая игра.

Анхель, у которого на безбородом лице только слабо еще пробивались усики, лишь подчеркивающие его детский вид, удивился.

– Так ты думаешь, этот тип ходил с детектором?

– Да как дважды два четыре. А пойди докажи. Ничего не остается, как признать, что открытие сделано случайно.

– Помощник директора кое-что говорил мне про это дело, – уклончиво сказал Кристино. – Он также говорил, что нужно заложить только один шурф. – Кристино смотрел на Херонимо, склонив голову набок. – А у тебя какие планы?

Херонимо воспользовался двумя каплями воды, вылившимися из его стакана, чтобы пальцем нарисовать на полированной поверхности стойки маленькую площадку на вершине холма, разделенную огнезащитной полосой.

– Клад был найден вот здесь, на этом конце полосы. Тут, вокруг ямы, в которой был кувшин, мы наметим сетку; затем спустимся, снимая искусственные слои приблизительно в пять сантиметров толщиной. Речь не идет о каких-либо раскопках на площадке, надо только познакомиться со стратиграфической реальностью. То есть то, что нас в настоящий момент интересует, так это поместить клад на определенный археологический уровень.

Кристино, Анхель и Фибула, окружившие его, кивали. Они слушали Херонимо с тем же почтительным уважением, с тем же мечтательным жаром, с какими слушали его первую лекцию четыре года назад, в день, когда пришли на факультет.

Херонимо продолжал:

– Кроме того, нужно просеять кучу земли, которую выбрал наш умник. Будет нелегко, но в ней могло что-нибудь остаться. Этот тип смешал Рим и Сантьяго безо всякого разбора. Но, говоря между нами, открытие потрясающее! Если нам удастся датировать его, то будьте уверены, оно будет самой громкой археологической новостью за последнюю четверть века.

Страстная увлеченность Херонимо тут же передалась его помощникам. Анхель не мешкая поднял с пола сумку.

– Пошли, мужики, не теряйте времени.

Кристино задержался в дверях.

– Поедем на машине?

– Потом, сейчас не нужно. Пансион в двух шагах отсюда, за углом.

Сеньора Ньевес, хозяйка, женщина представительная, кривая, с бельмом на глазу, странным образом вылезшем, показала им комнаты и уверила, что в восемь будет горячая вода и они смогут принять душ.

– С богом, – сказала она, прощаясь.

На шоссе машин еще почти не было. Липы протягивали свои оголенные ветви над придорожными канавами; сорока, увлеченно клевавшая останки раздавленного на асфальте кролика, взлетела при их приближении. Ветер улегся, и разорванные, грязные тучи, словно поднявшийся туман, заслонили солнце. На площади в Гамонесе женщины с тазами и фаянсовыми мисками выстроились в очередь у рыбного грузовичка, только что подкатившего и объявлявшего гудками о своем появлении. С другой стороны площади прикрепленная над полукруглой колоннадой входа в двухэтажный дом, выцветшая от времени вывеска сообщала: «Консистория» [2]. Внутри никого не было. Только два каменщика штукатурили стены просторного пустого зала, они-то и помогли им найти алькальда. В маленькой комнате, где тот их принял несколько минут спустя, пол был вымощен красными плитками, а стены украшены семейными фотографиями; стоял там полированный стол, полдюжина стульев и двустворчатый буфет с застекленными дверцами. Алькальд, мужчина невзрачной наружности с неестественно театральными жестами, не поднялся, когда они вошли. Он отложил газету, которую читал, и, выслушав их, склонил набок голову и стал настойчиво крутить пальцем в правом ухе, словно ввинчивал его.

– Рыть в Арадасе? – переспросил он с такой же уклончивостью, как если бы они просили у него денег. – Мне это не представляется возможным.

– Мы приехали из Мадрида исключительно ради этого.

– Из Мадрида, – повторил с насмешливой гримасой алькальд. – В Мадриде вспоминают о Гамонесе, только когда в округе находят золото.

Херонимо вытаращил глаза.

– В мои обязанности это не входит, – сообщил он, – Хочу вам сказать, что лично мне все равно, вспоминают или нет в Мадриде о Гамонесе. Я специалист, состою на службе и еду работать, куда меня посылают.

– И кто же вас посылает, если позволено будет спросить?

Херонимо бережно вытащил из внутреннего кармана куртки сложенную бумагу, которую Кристино только что передал ему в машине, развернул ее, перевернул и положил перед алькальдом. Тот с недоверием просмотрел ее раз и другой. Наконец спросил:

– Чья это подпись?

– Вот здесь написано, – Херонимо указал ногтем место повыше подписи. – Генеральный директор управления по делам культуры.

Маленький человечек прокашлялся, опять сунул палец в ухо, беспокойно заерзал на стуле и наконец согласился:

– Крепостной холм – это собственность общины, так что сложностей у вас с раскопками нет. Или, вернее, я по крайней мере, как лицо должностное, запретить их не могу.

На площади старуха, все еще стоявшая возле грузовичка, сообщила им, что сеньора Олимпия, что живет в доме на задах церкви, готовит обеды для приезжих. Сеньора Олимпия, женщина лет шестидесяти, крепкая, с тоненькими волосками на подбородке, разговаривая с ними, непрестанно входила в загон для кроликов и выходила, она носила охапки молочая.

– Не беспокойтесь, – сказала она наконец. – В два будет вам обед.

У машины Херонимо вытащил карманные часы.

– Десять двадцать, – раздосадованно сказал он. – Эта дрянь алькальд заставил нас потерять больше часа.

Машина подскакивала на выбоинах, и Фибула схватился за голову:

– Ну и автострада!

Анхель и Кристино с любопытством рассматривали огромный скалистый гребень, желтоватые вогнутости карниза, на которые показал им Херонимо. Проехав первый поворот, они увидели прибитую к стволу ореха доску, на которой каракулями было написано объявление.

– Подожди! – сказал Фибула. И, едва Херонимо остановил машину, прочитал и присвистнул: – «За-пре-ща-ет-ся-де-лать-рас-коп-ки», – он стукнул кулаком по ладони другой руки. – Вы поняли? Ну и дикий народец. Вот вам их любовь к культурному наследию, а все остальное – сказки.

Херонимо положил в рот леденец и поехал дальше.

– Я бы так не сказал.

– Что ты имеешь в виду?

– Почем я знаю? Этот недоносок алькальд намеренно чего-то недоговаривал, темнил. Подозрительный дядька. К тому же еще вчера вечером, когда мы, возвращаясь, проезжали здесь через площадь, какой-то проклятый паралитик сделал в нашу сторону непристойный жест, ничего не крикнув. Не знаю, мне кажется, они настроены враждебно к нам. Тут страстно ненавидят дона Лино, тот из соседнего селения, а нас, хочешь не хочешь, рассматривают как его сообщников. У меня такое впечатление, что они нас всех в один мешок свалили.

– Значит, этот дон Лино не из Гамонеса? – спросил Кристино.

– Конечно, нет. Он из Побладура, селения, граничащего с этим. Вот в чем сложность. Вы же знаете: Сосед соседу глаз выдерет.

Едва они снова тронулись в путь, как Фибула, выпрямившись на заднем сиденье, посмотрел в ветровое стекло между головами Херонимо и Кристино.

– Глядите, еще одна! – И, смеясь, прочел: – «За-пре-ща-ет-ся-де-лать-рас-коп-ки». – Он снова захохотал, – Во дают, не скажешь, что им не хватает воображения!

Херонимо поставил машину у скалы, на которой, невысоко от земли, грубо выведенное черной краской, предстало перед ними в третий раз все то же предупреждение. Пока они вытаскивали из багажника мотки веревки, мотыги, лопаты и вешки. Кристино, пригнув голову к плечу и глядя на Херонимо, спросил у него:

– Как по-твоему, эти объявления для нас развешаны?

Херонимо мрачно пожал плечами.

– Откуда я знаю? Для дона Лино, для нас, для черта, дьявола, для господа бога. Для всех вместе и ни для кого в отдельности, так я полагаю. Это предупреждение.

Небо по-прежнему было затянуто, но уже какой-то нежный молочный свет, слабое сияние пробивалось сквозь тяжелые серые тучи. Кристино поднял глаза.

– Туман, – сказал он, – После обеда рассеется.

– Сразу, парень, ясно, что ты из деревни, – засмеялся Анхель.

Они молча постояли около ямы, перед тем как начать работать, так было у них заведено. Первым прервал молчание Фибула, предварительно облизнув верхнюю губу:

– И как подумаешь, что здесь десять миллионов бабок тысячи лет пролежали в земле, удавиться можно, ребята!

Детское личико Анхеля осветилось улыбкой,

– А что бы ты сделал, если б нашел?

– Я? Рот бы себе заклеил, переплавил все, выждал время да и зажил бы в свое удовольствие. Ей-богу!

– Не говори глупостей, – вмешался Херонимо.

– Глупостей? Ты и в самом деле веришь, что это глупость? Думаешь, наша работа когда-нибудь даст нам десять миллионов?

Херонимо машинально дважды пожал плечами.

– Хороши бы мы были, если бы занимались только тем, что считали миллионы, – сказал он презрительно, – Ты что, никогда не думал о том, что докапываться до истоков, до самых глубин, в которые уходят наши собственные корни, есть само по себе нечто настолько прекрасное, что не идет ни в какое сравнение с деньгами?

Фибула с сомнением пожал плечами,

– Не знаю, старик. Если ты говоришь…

Анхель подошел к самому краю скалы и нагнулся. Внизу маленькое стадо коров, за которым приглядывал мальчик, спускалось от мельницы к реке, и гармоничный перезвон колокольцев четко долетал до вершины крепостного холма. На тропинке, тянущейся по правому склону, жал на педали велосипедист, а на полпути, по ковильясской дороге, лениво полз желтый рейсовый автобус. Внезапно Анхель схватил Кристино за руку и, смеясь, потащил к краю уступа сопротивляющегося друга.

– Отпусти ты, идиот! – Кристино вырвал руку, когда был уже в трех шагах от пропасти. – Ты что, не знаешь, что у меня голова кружится?

Анхель и Фибула смеялись. Херонимо схватил моток веревки.

– Работайте, – сказал он. – Уже около одиннадцати, надо спешить, – Он протянул моток Кристино и отметил нулевую точку, – Вы знаете – триангуляция 3-4-5, две ортогональные оси.

Парни работали молча, Анхель, как всякий раз, когда он сосредоточивался на каком-либо занятии, легонько покусывал кончик языка. По указанию Херонимо они отграничивали веревками и полдюжиной вешек соответственный квадрат, точно по ширине огнезащитной полосы,

– Немного правее, – сказал Херонимо, обращаясь к Кристино, – Здесь нужно лицом к магнитному полюсу. Иначе мы никогда не сориентируемся.

За несколько минут место огородили веревками: работали, не делая ни единого лишнего движения, словно по заранее составленному плану. В центре квадрата зияла вырытая доном Лино яма; рядом с ямой холмик выкопанной земли казался выше, чем был на самом деле. Херонимо взял тесло и поскреб тщательнейшим образом один из краев ямы; Анхель и Фибула ловко вбивали вешки. На южной половине квадрата сейчас же натолкнулись на первые тесаные камни. Херонимо предупредил:

– Внимание! Не трогайте. Само их расположение может многое значить.

Часом позже благодаря самоотверженному труду четверых молодых мужчин на отрытом месте появились нижние ряды кладки каменной стены, образующей угол. Херонимо провел кисточкой по структуре и внимательно рассмотрел черную землю вокруг. Его помощники, заложив руки за спину, выжидающе смотрели, что он делает.

– Ну как? – заинтересованно спросил Фибула. Херонимо вытер обшлагом потный лоб. Раздраженно сказал:

– В том, что это жилище, сомнений нет. – Потом добавил: – Но этот козел дон Лино слишком глубоко прокопал.

– Слишком?

– Он пробуравил пол, вот что я хочу сказать. Сейчас надо освободить жилище, а там увидим.

Мало-помалу появлялись на свет то зола, то кости, го керамические обломки, которые Херонимо заботливо откладывал в сторону.

– Давай, ребята! – подбадривал он. – Это уже интересно.

Анхель выпрямился, потер поясницу, пожевал кончик языка и протянул Херонимо какой-то разрисованный осколок керамики.

– А это? – осведомился он.

Херонимо сдержал радость.

– Конечно, это не убор из захоронения, как мы сначала думали, – Он придирчиво разглядывал осколок, лежавший на ладони, – Такая керамика, в прямоугольных жилищах, может прояснить нечто важное: проникновение кельтиберов на северо-восток Центрального плоскогорья. Он сложил собранные остатки в кожаную сумку, отряхнул с рук землю и посмотрел на старые часы, которые достал из брючного карманчика у пояса.

– Четверть третьего, – удивился он. – Нужно спуститься поесть. Если нам хоть чуточку повезет, завтра мы наверняка разберемся.

– А почему не сегодня после обеда? – тут же спросил Кристино.

Херонимо указал пальцем на огромную груду земли, извлеченную доном Лино.

– Надо это просеять, прежде надо это просеять. Ты знаешь, я не люблю оставлять недоделанную работу. Хоть и маловероятно, но, может, мы что-нибудь там найдем. А кроме того, надо снять план стены.

Херонимо вылез из раскопа и принялся внимательно разглядывать его северную стенку. Через минуту он добавил:

– Тут надо расширить раскоп с этой стороны. Нужно заложить еще один шурф, назовем его А 2. Мы сделаем его завтра, пока будем углубляться в А 1. Обязательно документировать все это. А сейчас пошли есть, уже пора.

Забрал свою куртку из дубняка, где она валялась, набросил на плечи и сказал с пафосом:

– Если я не ошибаюсь, мы решим завтра нашу проблему, и Арадасский холм раскроет часть своей тайны. Как жалко, что покойного дона Вирхилио нет с нами!