"Укрощенная гордость" - читать интересную книгу автора (Лэнгтон Джоанна)

8

Внезапный стон слетел с губ Полетт, и Франко быстро обернулся. Но Полетт уже исчезла, охваченная единственным желанием провалиться сквозь землю. Она бросилась вниз по ступеням, что вели в сад, рыдания вырывались из ее груди.

Полетт мчалась наугад, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветки деревьев. Неожиданно она споткнулась, и каблук на одной из туфель надломился. Ногой она отшвырнула ее прочь, потом нагнулась и сбросила вторую туфлю. Она устремилась вниз по лестнице, что вела к морю. Бежать с такой скоростью было довольно опасно, но Полетт сейчас не думала о том, что может упасть и разбиться. Франко несся вслед за ней. Она услышала его шаги за спиной и рванулась вперед так, словно сам черт наступал ей на пятки.

Выскочив на берег, она сразу же свернула под спасительный покров самшитовой рощи и, отчаянно стараясь сдержать свое громкое дыхание, с силой зажала ладонью трясущиеся губы.

— Полли! Остановись! — прорычал Франко, и она застыла в своем укрытии.

Полетт следила, как он бежит вдоль берега, и в каждом его исполненном нетерпения движении ей виделась неприкрытая агрессия. Казалось, что, если Франко поймает ее, он может просто привязать ей к ноге камень и утопить в море. Секрет, что узнала Полетт, сама того не желая, несомненно, таил для него крайнюю опасность. Франко побежал в сторону пристани, и она немедленно кинулась в противоположном направлении.

Неожиданно она наткнулась на ветку, и та, разрывая платье, впилась ей в живот. Не почувствовав боли, Полетт бросилась бежать дальше, пока наконец не поняла, что больше не может ступить ни шагу. В изнеможении она рухнула на траву.

Франко и Бонни любовники? Какой ужас! Она ведь его мачеха! Это было отвратительно, гадко, грязно! Как могла она быть столь слепа? Ведь Бонни ничуть не смутилась, появившись в комнате у Полетт. Она прекрасно знала, что Полетт лишь пешка в игре. Подозревал ли Карлос о любовной связи своей жены с его же сыном? И не потому ли Полетт пришлось играть роль дымовой завесы во время этого визита?

Она закрыла лицо руками, чувствуя себя совершенно раздавленной. Неудивительно, что Бонни так стремилась расстроить свадьбу Франко. Она влюблена в него. Боже… теперь ясно, отчего Франко отказывался рассказать правду.

Прошлой ночью он занимался с ней любовью, тогда как женщина, которую он действительно любил, находилась вместе с ними под одной крышей. Значит, это Бонни принадлежала идея поселить ее сперва чуть ли не в миле от комнаты Франко. Бонни бешено ревновала. Но Франко оказался умнее. Он был полон решимости до конца доиграть этот фарс в угоду проницательному папаше…

Хрустнула ветка. Полетт с трудом приоткрыла опухшие от слез глаза. Франко опустился рядом с ней на корточки.

— Убирайся! — выкрикнула она.

Франко никак не отреагировал на ее слова. Бережно приподняв рукой ее босую ногу, он охнул.

— У тебя же вся нога в крови!

Полетт смутно ощущала жжение в пятке, но не это, а ее сердце, ее гордость причиняли ей истинную, почти невыносимую боль. Она уткнулась головой в согнутые колени.

— Пойдем отсюда! — Сильные пальцы сжали ее исцарапанную руку.

— Нет! — Голос Полетт сорвался, когда она рванулась назад, отчаянно стремясь избежать его прикосновения.

— Ты решила отправить меня в камеру смертников без права на апелляцию?

— Т-туда тебе и дорога! — с ненавистью воскликнула Полетт. — Какой же ты негодяй. Значит, вы на пару только и ждете, чтобы он окочурился… Господи, в какую же грязь вы меня засунули!..

Впрочем, она сама виновата. Она же любит его. Как бы глупо это ни выглядело. А значит, она сама заслужила все то, что с ней произошло. И в результате превратилась в униженную и оскорбленную дурочку.

— У-увези меня с этого острова! — прорыдала Полетт.

— Черт знает что! — тяжело вздохнул Франко. — Женщина, которая мне совершенно безразлична, сходит по мне с ума… а та, которая желанна, только тем и занимается, что ищет способ уличить меня в преступных намерениях.

Что он несет? Разве он не видит? Неужто он настолько недооценивает ее рассудок, что считает, будто вновь сможет ее одурачить?

— Стало быть, сага, ты считаешь меня последним подонком?! — И в голосе его проскользнул оттенок горечи и обиды.

— Если бы не страсть до чужих денег, то вы оба уже давным-давно открыто объявили о своей плотской связи. Какая мерзость!

— Ты что, меня не слушаешь? — со злостью воскликнул Франко.

— Я не хочу ничего знать! — выкрикнула она. — Мне наплевать на все это!

— Как бы мне хотелось залепить тебе пощечину. Может, тогда остынешь! — со злостью бросил Франко. — Да ведь у нас с Бонни ничего нет. И не было. И не будет!

Столь резкий ответ остановил Полетт. Она подняла залитое слезами лицо и вопросительно уставилась на него.

— Я не верю тебе.

— Я впервые встретил Бонни полгода назад в Риме. Она уже знала, что мой отец обречен. И с тех пор не давала мне проходу… Она прямо-таки охотилась за мной.

— Охотилась? — эхом откликнулась Полетт.

— Пару раз, столкнувшись с нею, я пригласил ее на обед. Только лишь потому, что она жена моего отца, — продолжал Франко. — Но Бонни восприняла это иначе. Как-то вечером она заявилась ко мне в номер и попросила разрешения остаться на ночь, поскольку в своей гостинице она якобы оставаться боится, ибо там, как она сказала, накануне изнасиловали ее приятельницу. Я попался на уловку… В итоге оказалось, что она просто хотела провести эту ночь со мной…

Полетт сделала глубокий вздох.

— А дальше?

— А дальше она сообщила, что любит меня, и мне пришлось отправить ее посреди ночи обратно в ту гостиницу, где она снимала номер. Но Бонни так настырна — она ведь не привыкла, чтобы мужчина ей отказывал. — Франко состроил ироническую гримасу. — И именно из-за Бонни я и привез тебя сюда. Мне хотелось держать ее на расстоянии.

— То есть я нужна тебе в качестве… качестве буфера?..

— Ей было бы крайне сложно забраться в мою постель, когда та уже занята, — сухо произнес Франко.

Полетт стала припоминать фразы, которые Франко произносил в подслушанной ею на террасе сцене, и тут же обнаружила, что в словах его не было ничего такого, что противоречило бы только что рассказанной им истории.

— Она ведь такая красивая, — смущенно пробормотала она.

Франко ничего не ответил. В наступившей тишине она слышала лишь стук своего сердца и тихий шорох прибоя.

— Выходит, я зря вспылила, — нерешительно, но честно призналась Полетт. — Извини, я ожидала…

— Самого худшего? Но ты ведь, кажется, всегда ожидаешь только этого?

Протянув руку, он помог ей подняться. Чувства Полетт все еще пребывали в смятении. Испытывая необычайное желание верить, что Бонни не является объектом его любви, Полетт пристально вглядывалась в лицо Франко, но в холодных чертах его не могла прочесть ответа. Франко не слишком легко выдавал свои эмоции.

Поддерживая Полетт за плечи, он повел ее вдоль берега. Только теперь она почувствовала боль в израненных ногах и расцарапанном ветками теле. Когда они достигли ведущих к дому ступеней, Франко почувствовал, что ноги Полетт подкосились и она начинает оседать. Мгновенно он подхватил ее на руки и понес вверх.

— Ну вот и последняя ступенька, — прошептал Франко, задыхаясь и ставя ее на ноги.

Он бережно довел Полетт до лифта и, когда двери закрылись за ними, прислонился к стене, тревожно всматриваясь в ее лицо. Неожиданно улыбка заиграла на его чувственных губах. Он протянул руку и, нажав кнопку «стоп», остановил лифт между этажами. Затем, обняв Полетт, прильнул к ней в страстном поцелуе.

— Но ведь кто-то может… — задохнулась она, когда Франко на секунду оторвался от ее губ.

— Если я не возьму тебя прямо сейчас, — хрипло произнес он, — я умру на месте.

Дрожащими от возбуждения руками Франко стал стягивать с нее платье, и Полетт стыдливо опустила глаза, с удивлением разглядывая свою обнаженную грудь, но одновременно задыхаясь от нетерпения. Она желала соития так же страстно, как и он. Франко наклонился и стал целовать набухшие соски, а Полетт зарылась лицом в его черные волосы, и непроизвольный стон сорвался с ее губ.

— Ты сводишь меня с ума, — прошептал Франко.

Опустив голову еще ниже, он погрузил язык в сокровенный треугольник между ее бедер, и Полетт стала сползать вниз по стене, пока Франко не подхватил ее.

— Нет… Не надо!.. — пробормотала Полетт потрясенно.

Но он не слушал — и через мгновение она уже сама перестала думать о чем-либо, погрузившись в пучину несказанного наслаждения. Она лишь без конца повторяла его имя и ерошила пальцами его черные шелковистые волосы, полностью отдавшись сладости мгновения и теряя всякое понятие о времени.

«Я люблю тебя», — чуть не сорвалось с уст молодой женщины, но усилием воли она заставила себя сдержать эти слова.

— Нам пора отсюда выбираться, — проговорил вдруг Франко, показывая на красную лампочку, загоревшуюся на пульте управления лифтом. — Служба безопасности не дремлет.

— Что? — с ужасом прошептала Полетт.

Двери открылись, и он подхватил ее на руки, прежде чем она сообразила, что он делает. В паре метров от лифта находилась лестница. Силы небесные, очнувшись от сладкого дурмана, подумала Полетт, ведь этой бесстыдной женщиной в лифте была я!

Франко затащил ее в спальню, поставил на ноги и, прислонившись спиной к двери, расхохотался.

— Мы убежали оттуда словно шкодливые подростки! — воскликнул он, вытирая с лица непроизвольно выступившие на глазах от смеха слезы. — Со мною в жизни прежде ничего подобного не случалось.

Глядя в его улыбающееся лицо, Полетт ощутила, что любит этого мужчину до потери памяти.

А настроение того вдруг резко изменилось, и он произнес с неподдельной тревогой в голосе:

— Да я ведь совсем забыл про твою израненную ногу.

— А я и сама про нее забыла, — пробормотала Полетт.

Франко повел ее в ванную, вынул аптечку и, усадив на табурет, вытер ее ступни махровым полотенцем, затем осторожно смазал царапины йодом, и от жжения на глазах у молодой женщины выступили невольные слезы.

Франко поднял ее на руки, отнес в спальню и уложил на постель. Присев на край кровати, он снял телефонную трубку.

— Ты голодна?

Полетт обнаружила, что так оно и есть, и Франко распорядился принести бутерброды и фрукты.

Полетт растянулась на кровати, и только тут Франко впервые заметил, что платье ее разорвано. Не успела она сказать и слова, как он стащил с нее одежду, обнажая болезненные царапины на животе.

— Только, пожалуйста… не надо йода, — испуганно пробормотала она.

Он усмехнулся и прижал губы к израненной коже.

— Прошлым вечером, — прошептал он, — когда я обнаружил фотографию твоего покойного мужа, я вдруг страшно заревновал.

— Да уж, ты был в таком состоянии, что спокойно мог убить меня!

— Ты выбрала его, а не меня. — Франко не позволил ей так легко увильнуть от избранного им предмета разговора. — Потому-то я и взбесился.

— Я не выбирала…

— Нет… выбирала! — настойчиво повторил он. — Не люблю оказываться на вторых ролях, — продолжил он поднятую ранее тему. — А ты именно этого добиваешься. Учти, у тебя ничего не выйдет.

Полетт привстала и потянулась за халатом.

— Ты не ответила, — настаивал Франко.

— У меня просто нет сил спорить с тобою.

— Да нет, ты ведь увиливаешь от каждой моей попытки завести разговор о твоем браке. Пять лет ты не позволяла мне ни на шаг приблизиться к тебе!

— Я не собиралась бросать Арманда только ради того, чтобы ублажить тебя, — пробормотала Полетт.

— А я этого от тебя и не ожидал. Я ведь не ребенок, который не может взглянуть в лицо неприятной правде. Но почему ты вообще не желаешь говорить о своем муже?.. Это что — совершенно запрещенная тема? — спросил Франко. — А ведь моя жизнь для тебя словно открытая книга.

Полетт гневно сверкнула глазами.

— Только потому, что я случайно оказалась меж двух огней!

— Я бы не хотел, чтобы мое прошлое встало между нами, — сказал Франко. — Ты заставляешь меня быть прямым. Ладно… Твой отец намекал, что супружество у тебя было отнюдь не столь счастливым, как могло показаться со стороны. И речь шла не о болезни твоего мужа. Он ясно дал это понять.

Полетт резко вскочила с кровати.

— Я не желаю обсуждать с тобою Арманда.

— Почему? Он же мертв и нас с тобой вряд ли услышит.

— Ты заставил меня сделать выбор. Отчего бы тебе критически не взглянуть на собственное поведение за последние несколько недель? — крикнула Полетт. — Ты же настоящий монстр!

— Да, я вел себя, как раненый зверь, — совершенно спокойно произнес Франко вслед Полетт, прежде чем та успела скрыться в ванной. — Но ты не поощряла меня к иному поведению. Ты всячески старалась меня оскорбить, унизить, разозлить и тем самым толкала на вызов. Ты превратила наши отношения в поединок, а в поединке я вижу единственный выход… я должен в нем побеждать!..

Полетт встала под душ. Ей так хотелось остаться наедине с собой. Когда даешь Франко волю, то он легко из обвиняемого превращается в талантливого прокурора. Горячая вода больно жгла ноги, живот, но Полетт получала от этой боли какое-то необъяснимое наслаждение.

«Однажды ты приползешь ко мне на коленях и будешь умолять, чтобы я взял тебя… а я тебя отшвырну», — вспомнились ей слова Франко.

Полетт испуганно вздрогнула. Ведь Франко произнес эти слова всего лишь несколько дней назад. И ведь он оказался прав, он уже выиграл поединок с ней. Она полюбила его. Что бы ни случилось, расставание с ним станет для нее трагедией. О Боже, как она унижена!

Раздался стук в дверь. По заказу Франко прибыли бутерброды, фрукты и кофе. Симпатичная чернокожая горничная сообщила, что Франко отправился на свидание с отцом.

— Извините, что вас побеспокоили столь поздно. — Было уже два часа ночи, и Полетт почувствовала себя неловко.

— Но я же дежурю тут в ночную смену, — улыбнулась девушка. — Это моя работа.

Ночная смена. Полетт покачала головой. Надо же! Круглосуточное обслуживание. Словно в первоклассном отеле. Потом ей пришла в голову мысль: уж не стало ли Карлосу хуже, — и она нахмурилась.

Минут через десять Франко вернулся.

— Как себя чувствует твой, отец? — спросила она.

— Страдает бессонницей, — вздохнул Франко. — Возникли проблемы с морскими перевозками в Афинах. Просит меня слетать туда и разобраться. Я улетаю завтра утром и собираюсь вернуться в ночь перед свадьбой.

Сердце Полетт отчаянно забилось, но она постаралась не выдать своего волнения.

— Мне будет тебя не хватать, — заверил ее Франко с ироничной улыбкой.

Он быстро разделся, скользнул в постель и заключил Полетт в свои объятия. Его крепкие мускулистые руки были так нежны, а тело так горячо.

— Я вот о чем подумал, — поднял голову Франко. — Ты принимаешь противозачаточные таблетки?

Полетт испугалась.

— Нет.

Франко шумно вздохнул.

— Я тоже на сей раз не позаботился ни о чем таком… извини.

Полетт вспыхнула, стала в уме делать расчеты и решила, что риск забеременеть ничтожно мал.

— Довольно маловероятно…

— Русская рулетка, — страстно прошептал Франко ей на ухо. — Будь что будет! Никогда я еще не был столь беспечен.

— Думаю, тебе не стоит волноваться, — напряженным голосом выговорила Полетт.

Было крайне глупо забывать о том, что в действительности представляют их отношения. Обоюдное физическое желание заставило забыть о доводах разума, но в тревоге Франко все же содержалось нечто почти осязаемое.

— Посмотрим. — Он как-то странно взглянул на нее и пожал плечами. — Может, и к лучшему то, что мы собираемся пожениться.

— Но это же ненастоящая свадьба!

— Что такое настоящее, а что ненастоящее? — ухмыльнулся Франко, склоняя к ней голову. — Не уверен, что могу в этом разобраться.

— А я думала, что ты во всем разбираешься.

— Бывают моменты полнейшего помешательства…

— Например, в лифте? — сорвалось у Полетт с языка.

— С тобой я готов заниматься любовью где угодно, — прошептал Франко, теснее прижимая ее к себе и поглаживая ладонью низ ее живота…

— Вы выглядите восхитительно, — оглядев Полетт, удовлетворенно вздохнула Лоредана. — Мой брат упадет к вашим ногам бездыханный.

Полет остолбенела. Она не могла представить, чтобы Франко падал к ее ногам. Инстинкты его покоятся на гораздо более материальном фундаменте, а вот сестра его — безнадежный романтик. Впрочем, и Полетт рассматривала свое отражение в зеркале без излишних фантазий. Она вовсе не возражала против того, чтобы облачиться в красивое платье. Но ей не хотелось надевать на себя что-либо, столь напоминающее свадебный убор. Ведь все это фарс!

Но вот она стоит, украшенная брачной фатой — такой изысканной, какую только можно сыскать на свете. Белое платье было великолепно, украшено пышным воротником в елизаветинском стиле, покрыто роскошной вышивкой и завершалось изысканным шлейфом. Подобное одеяние казалось ей отнюдь не соответствующим состоянию здоровья Карлоса. Да она и предположить не могла, что тот проявит хоть какой-либо интерес к ее одежде.

— Все мои невесты одевались в белое, — неожиданно громко заявил Карлос Мендоса, когда она предстала перед ним в свадебном облачении. — Свадьба — событие, которое должно запомниться на всю жизнь!

— Но я же вдова…

— Веселая? — захохотал Карлос, крайне довольный тем, что ему пришла в голову эта заезженная шутка. — Не может быть и речи. Наденешь белое!..

Испытывая чувство необычайного унижения, Полетт стала стягивать с себя подвенечное платье. Лоредана, во время примерки взявшая на себя роль горничной, покорно принимала от нее детали одежды и бережно складывала на кровати, дабы никоим образом не повредить изящную материю. Когда сестра Франко наконец покинула Полетт, чтобы отдать распоряжения об обеде, той пришла в голову странная мысль, что всего лишь через сутки она станет замужней женщиной и мужем ее станет человек, которого она, чего греха таить, безумно любит, но который хочет, но совершенно не любит ее, ибо считает предстоящий брак лишь частью сделки, заключенной с целью ублажения умирающего старика и желанием заполучить в наследство его баснословные капиталы.

Полетт накладывала на лицо последние штрихи косметики, когда дверь вдруг без предупреждения распахнулась. В комнату ворвалась Бонни в облегающем голубом платье, сверкающем блестками серебристых звездочек. Полетт не видела эту фурию уже пару суток — с тех пор как наткнулась на них с Франко на террасе. На следующее утро за завтраком Лоредана сообщила, что Бонни улетела в Майами за очередными покупками.

— Вам что-нибудь угодно? — сухо спросила Полетт, взбешенная манерой Бонни врываться без стука.

Серые глаза той холодно скользнули по ее лицу, и Бонни рассмеялась.

— Ну и ну! Какой надменный тон! Вы же еще не стали членом нашей семьи, милочка.

Стараясь скрыть раздражение, Полетт бросила на нее безразличный взгляд. Затем спокойно встала, пересекла комнату и сунула ноги в туфли. Она не должна ничем выдать своего волнения. Отрицать красоту этой женщины было невозможно. Неужели Франко совершенно не трогали ее прелести?

— Вы на днях видели нас вместе, — высокомерно произнесла Бонни. — И это вас нисколько не удивило? Не взволновало?

Полетт неверной рукою провела по волосам расческой.

— Нет, я не заметила ничего волнующего, — солгала она.

— Да вы ведь в него влюблены, бедняжка. Представляю, чего он вам наболтал в свое оправдание. И представляю, как вам хочется ему верить.

Полетт глубоко вздохнула.

— Если не возражаете, я бы предпочла завершить свой туалет.

— Если не возражаете… Какая вежливость! — стала язвить Бонни. — А ведь он не сообщил вам всей правды. А правда заключается в том, что ни вы, ни я для него отнюдь ничего не значим. Главное для него — умилостивить своего папашу.

— А почему бы и нет? — заметила Полетт. — Не столь уж много времени тому осталось.

— Но если учесть, что наследство зависит от свадьбы… или вам об этом неизвестно? — проворковала Бонни. — Нынче Франко разыграет перед вами роль любящего жениха. Ему нужна невеста — и он таковую нашел — настолько простодушная, чтобы та могла закрыть глаза перед лицом правды.

Пол покачнулся под ногами Полетт.

— Я вам не верю, — потрясенно произнесла она.

— Вы слишком наивны… и не представляете, как ведут себя мужчины в этом семействе. — Бонни окинула ее презрительным взглядом. — Но я-то знаю Франко. А вы — нет. Я нужна ему, и он полностью зависит от меня… Но он не может и шагу ступить в сторону, пока жив папаша. А Карлос не позволяет мне приблизиться к Франко ни на шаг… Деньги, понятное дело…. Ну пока, милая!

Захлопнув дверь, Бонни выскочила из комнаты, и Полетт в смятении закрыла глаза. Ее затошнило. Значит, Франко снова ей лгал. Он собирался жениться на ней не только потому, что желал доставить удовольствие отцу. Эта женитьба и впрямь таила в себе чисто меркантильную подоплеку! Деньги! Действительно, до чего же она глупа!

Полетт ринулась в гардеробную и стала сваливать свои вещи в чемоданы. Она не позволит издеваться над собой… Хоть немного она должна себя уважать!

— Чем ты, черт побери, занимаешься?!

Стоя на коленях возле своих чемоданов, Полетт обернулась. На фоне ярко освещенного проема двери вырисовывался черный силуэт Франко. Лишь глаза яростно полыхали на его темном лице.

— Но я просто… не успела собраться к свадьбе! — выдохнула она.

— Не знаю, во что ты собираешься играть, — произнес Франко, пристально вглядываясь в нее, — но свадьба у нас состоится завтра… даже если мне придется тащить тебя на это мероприятие за волосы!

— Нет уж! Бонни раскрыла-таки мне глаза на то, почему ты собираешься на мне жениться! — со злостью прошипела Полетт. — И я категорически отказываюсь принимать во всем этом участие!

— И почему же я собираюсь на тебе жениться? — поинтересовался Франко.

— Ты собираешься жениться на мне только ради того, чтобы заполучить денежки своего отца!

Франко некоторое время взирал на нее в недоумении, после чего, запрокинув голову, расхохотался.

Отнюдь не такой реакции ожидала от него Полетт. Она в изумлении глядела на него, желая влепить ему пощечину.

— И это все, на что эта сучка была способна? — Франко обратил на Полетт полный веселого недоумения взгляд. — А ты ей снова поверила?

— Я… — начала было Полетт, внезапно потеряв всякую веру в то, что только что ему сказала.

Франко заставил ее замолчать.

— Да я же являюсь наследником отца с самого своего рождения, потому что лишь во мне течет его кровь. Независимо от того, какие бы склоки и обиды нас ни разделяли. Ты думаешь, почему он так хочет, чтобы я женился?

— Чтобы ты остепенился, — робко предположила Полетт.

— Да неужто Карлос Мендоса станет ожидать от меня поступков, каких сам никогда в жизни не совершал? — иронически вскинул брови Франко. — Остепенился? Ведь он сам так и не остепенился. Не забывай, что он четырежды был женат и имел бесчисленное множество любовниц… Так что с какой стати ему лезть в мою личную жизнь? К тому же я по сравнению с ним веду монастырский образ жизни.

Однако Полетт не собиралась уступать без борьбы.

— Ну ладно, тогда объясни, отчего же твой папаша и сестрица так безумно рады, что ты женишься?

— Что ж, объясню. Десять лет назад отец затащил в постель женщину, которую я просил выйти за меня замуж…

— Что? — потрясенно пробормотала Полетт, полагая, что неверно его поняла.

— Затем последовало несколько лет обоюдного молчания, — мрачно продолжил Франко. — Думаю, моя обида вполне понятна…

— Но как… как это случилось? — прошептала Полетт.

— Карлос пригласил меня навестить его. Я привез с собой невесту. Сейчас мой папаша лишь тень того мужчины, каким он был тогда. В те дни отец выглядел еще весьма крепким и привлекательным для женщин. Он хотел, чтобы я работал на него, и сулил мне золотые горы. Брат мой был пьяницей, то есть для бизнеса человеком абсолютно непригодным. И Карлосу хотелось, чтобы я занял его место. Я отказался, понимая, что это свяжет меня по рукам и ногам. Отец взбесился. Клаудиа, моя невеста, взбесилась тоже. Ей весьма импонировал тот образ жизни, который он предлагал: бесконечные банкеты, поездки по миру, куча денег. А я тогда зарабатывал раз в пять меньше, чем сейчас…

— Но все-таки… — Полетт все еще не могла преодолеть своего недоверия, настолько была поражена тем, о чем Франко ей рассказывал.

— Отец разыграл перед нею дурацкий фарс, обольстил и… Она была слишком падкой до денег и комфорта. Тогда я этого не замечал…

Полетт пораженно замерла. Господи, ему же было тогда лишь двадцать три года! Как же мог родной отец вести себя так по отношению к собственному сыну — и как могла женщина пасть столь низко?

— Я застал их вместе, — прервал Франко наступившую тишину. — И это меня совершенно доконало. Конечно, я знал, что он не обходит вниманием ни одной красивой женщины, но мне казалось, что хоть в ней-то я могу быть уверен. Я оказался таким слепцом!

— Как они могли так с тобой поступить?

— Карлос любил чувствовать себя победителем и не слишком размышлял о том, к чему это может привести. Он считал, что старому псу есть чему поучить щенка. А Клаудиа? — Франко брезгливо сжал губы. — Когда один из богатейших в мире людей лишь намекнул, что хочет ее, она сразу же забилась в экстазе от этого предложения. У нее хватило глупости вообразить, что Карлос неминуемо женится на ней, а тот через пару недель просто-напросто вышвырнул ее за дверь. Понял, что зашел слишком далеко.

— Но как же ты смог его простить?

— Горбатого могила исправит. К тому же он все же мой отец. Он всегда ведет себя будто слон в посудной лавке: крушит все вокруг и заставляет других оплачивать убытки… — Франко взглянул на ее бледное, обеспокоенное лицо. — Вот теперь ты знаешь, отчего мой папаша и сестрица так безумно рады, что я женюсь, — с горькой усмешкой заключил он. — Это как бы скрашивает тот малоприятный эпизод с Клаудией. А ты так легко доверяешь этой интриганке Бонни, на слова которой лишь в последнюю очередь следовало бы полагаться… — Теперь уже в голосе Франко звучало осуждение. — Бонни ревнует — и сделает все ради того, чтобы посеять между нами вражду. Неужто это не пришло тебе в голову?

Полетт не стала даже размышлять об этом. Она полностью отдалась порывам своей души. Щеки ее запылали от стыда.

— Извини…

— А я полагал, что ты в чем-то уже разобралась, — грустно произнес Франко. — Но, как видно, ошибался. Хотел открыть перед тобою сердце, а ты повернулась ко мне спиной!

— Я же извинилась! Прости, что так получилось…

Франко пожал плечами, как будто равнодушный к ее откровенному раскаянию.

— Внизу тебя ожидает твой отец.

— Отец? — встрепенулась Полетт. — Ты шутишь?

— Я захватил его по пути через Лондон. Мне показалось, что его место сейчас здесь, рядом с тобой.

Полетт судорожно сглотнула.

— Я…

— Лучше приведи себя в порядок перед обедом, — резко оборвал ее Франко, входя в спальню.

Когда Полетт прошла туда следом за ним, он натягивал на себя рубашку, и его упругие мышцы буграми выделялись на темном от загара теле.

— Франко… — прошептала она, не в силах отвести от него взгляда. — Я хочу рассказать тебе о своем браке.

— Можешь оставить при себе свои сокровенные тайны! — Обернувшись, он окатил ее холодным взглядом. — Я не собираюсь конкурировать с призраком.

— Тебе незачем конкурировать…

— Ты не понимаешь, — тяжело вздохнул Франко. — Твой Арманд — это уже прошлое, и для меня он столь же неинтересен, как вчерашняя газета. Для меня важна вера, а ты ее мне предложить не можешь. Равно как и шесть лет назад!

— Только не нужно изображать из себя обиженного. Ты уже заявил, что никогда мне не простишь моего брака, — напомнила Полетт. — И это вовсе не способствует атмосфере доверия.

— Увидимся внизу. — Франко накинул пиджак и устремился к выходу. — Умойся. А то у тебя тушь потекла.

Когда двери за ним захлопнулись, Полетт с досадой стукнула по стене кулаком и тут же, скорчившись от боли, прижала ушибленную руку к животу. Порою Франко становился настолько высокомерен, что ей хотелось ударить его. И любовь к нему вовсе не лишала ее этого желания. Господи, он еще и отца ее привез — словно это настоящая свадьба.

Когда она вошла в гостиную, Рональд Харрисон оживленно болтал с Лореданой. У Полетт хватило времени лишь на то, чтобы поцеловать отца, ибо двери растворились, в комнате появился Карлос в инвалидном кресле, и Рональд вынужден был обратить все свое внимание на него. В течение всего обеда хозяин дома перекидывался скупыми фразами с ее отцом, выпытывая мнение того о всевозможных деловых проблемах и проявляя неприкрытую снисходительность. Однако мистер Харрисон выдержал испытание, порой бросая насмешливые взгляды в сторону несколько испуганной дочери.

— Только я бы вас к себе управляющим не взял, — проворчал Мендоса, отхлебнув кофе. — Не считаю, что рабочих следует баловать.

— Профсоюзы не оставляют слишком широкого поля для выбора, — отважился возразить Рональд.

Лишь после обеда Полетт смогла остаться наедине с отцом.

— Вижу, дочка, ты наконец перестала внимать только голосу рассудка, — поддразнил ее отец. — Никогда не думал, что дождусь того дня, когда ты наконец дашь волю своим чувствам. Неужели думаешь, я не вижу, что Франко нравится тебе?!

Полетт нахмурилась.

— Что он тебе сказал?

— О, он был крайне убедителен, — рассмеялся мистер Харрисон. — В самолете не переставал болтать о тебе!

— Правда? — Полетт хотелось узнать побольше.

— Рассказывал, что влюбился в тебя еще шесть лет назад — и так до сих пор не смог забыть. Звучало это очень правдоподобно, — вспоминал отец с нежной улыбкой. — Франко объяснил, что неизлечимая болезнь его отца принуждает вас спешить со свадьбой, но это отчасти и хорошо, поскольку он ждет не дождется назвать тебя своей законной женой. Представляешь, как он любит тебя, девочка. Я так рад за тебя!

Лицо Полетт исказила натянутая улыбка. Господи, что за грубая попытка изобразить из себя пылкого влюбленного. Действительно, очень убедительно.

— Франко гораздо более сложный человек, чем я предполагал, — заметил Рональд. — Я всегда считал его холодным и расчетливым. Конечно, он же деловой человек! Но что касается любви… тут он — сплошные эмоции. Ну а как ты сама себя чувствуешь?

Полетт усмехнулась.

— С ума по нему схожу!

— А ты, я вижу, куда сдержанней его… может, это мы с матерью тебя так воспитали? — с сожалением заметил Рональд и погладил Полетт по руке.

Полетт отправилась в постель около одиннадцати. Франко не появлялся. Ожидая его, она лежала, не смыкая в темноте глаз. Ей уже не хватало его ласк. Но он все не приходил, и Полетт стало больно. Почему, когда она наконец решила раскрыть ему свое сердце, Франко оттолкнул ее? Просто невозможно поверить, что завтра день их свадьбы. Впрочем, это же не настоящая свадьба, напомнила она себе уныло, засыпая.