"Пятиконечные из созвездия Лиры" - читать интересную книгу автора (Александр Глазунов)Зона (камчатская экспедиция)Два дня Виктор и Неля «выбивали» вертолет в госпромхозе, практически договорились, но… синоптики дали нелетную погоду. Директор Госпромхоза Александр Вахрин, проникшийся нашими заботами и принявший всерьез «странную» экспедицию, тоже был не всесилен. Однако в тот момент, когда они вышли из конторы, во двор въехал вездеход. Увидев выпрыгнувшего из кабины водителя, директор облегченно вздохнул. — Вот кто вам поможет, — сказал он. — Гущин изъездил тундру вдоль и поперек. Возил и туристов, и геологов в самые отдаленные районы и даже к океану. Сейчас договоримся… Водитель вездехода, высокий худощавый мужчина лет сорока, в промасленной спецовке, болотных сапогах со спущенными ботфортами уже сам направлялся к нам. У него было узкое лицо с выступающим подбородком, спокойное и серьезное, светлые внимательные глаза, которые сразу отметили рядом с директором незнакомых городских, нисколько этим не смутившись. Через несколько минут выяснилось, что Валерий Гущин не только излазил и изъездил все интересующие нас места, но и фотографировал все примечательное; природу, животных. Глаз у него был острый, он подмечал многое из того, на что другой не обратил бы внимания. Именно такой проводник и нужен был экспедиции, ведь конкретное место нашей будущей работы еще надо было отыскать. Но согласится ли Гущин? Ведь известно, что связываться с туристами здесь не очень-то любят. К удивлению, Гущин согласился сразу и сразу же уловил в рассказе Нели такие детали, которые помогли ему определить район. Тогда и решили отправиться к сопке Крутой. Вездеход рванул с места и помчался по проселочной дороге в сторону дальних сопок. В заднее стекло дверцы я увидал удаляющиеся здания и домишки, разбросанные возле аэропорта. Вот их уже закрыли выросшие на глазах кусты и деревья, с двух сторон обступавшие дорогу. Небо все больше заволакивала дымка, хотя с утра ярко светило солнце, предвещая теплый безоблачный день. Погода действительно нас баловала, но, по словам местных жителей, на Камчатке за сутки погода может перемениться несколько раз. Разговоры в вездеходе вскоре увяли — было тесно, да и двигатель сильно ревел. В кабине стало жарко — Гущин категорически запретил открывать на ходу дверцу: из-под гусениц роем летели комья земли, а на сухой дороге машина начинала отчаянно пылить. Густой, широкий шлейф тянулся за нами. Виктор, Володя и Иван уже начали подремывать, свесив головы на грудь. Неля о чем-то задумалась, не выпуская из рук блокнот и ручку. У задней дверцы расположились те, кто влезал в машину последними, самые нерасторопные. С одной стороны сидели Вия и Татьяна, с другой — я и Наташа, биолог из Санкт-Петербурга. Тут же расположился еще один участник нашей экспедициии — Игорь. На Камчатке все мы были впервые. Трясясь на жестком сиденье и глядя в окно, за которым петлял поросший ивняком и ольшаником берег озера (вездеход мчался уже по кромке его, по мелководью), я чувствовал, как меня раздирают сомнения. Чем дальше мы забирались в тундру, тем все тревожней становилось на душе: теперь все зависело от каких-то неведомых Высших сил. Я смотрел на струи брызг, фонтаном бивших из-под гусениц, и предавался размышлениям. Уже начало моей поездки опутывалось мелкими странностями. Однако я не раз убеждался в правильности сказанного великим Махатмой Шамбалы: «В жизни нет ничего случайного». «Прозревать» я начал, как только прилетел в Петропавловск-Камчатский, где меня ждали Виктор, Вия и Наташа. Остальные участники уже вылетели в следующий пункт назначения для организации транспорта и закупки продовольствия. О событиях, предшествующих экспедиции, я тогда вообще ничего не знал. О них Виктор рассказал мне тем же вечером — в гостиничном номере, показал зарисованные Не-лей картинки-видения, то есть пришедшую ей информацию о том месте на Камчатке, куда мы должны были добраться. Район они уже определили, а вот само место еще предстояло найти. Я разглядывал очертания высоких сопок, сделанные торопливой рукой, с пятнами снега на склонах, поросших лесом; передний план представлял собой долину с густой травой и кустарником, далее вставал лес, а перед ним или где-то дальше, как утверждал Виктор, должна присутствовать вода — то ли озеро, то ли речка. Слушая Виктора, я вдруг почувствовал волнение. Мне показалось, что я уже где-то видел этот рисунок. Точно, там и речка должна протекать. Что-то очень знакомое… И прежде чем память подсказала мне, когда и где я мог слышать об этом месте, я вспомнил, что посреди обширной поляны должно стоять одинокое раскидистое дерево. Да, еще в Москве мне говорил о нем мой знакомый. Он мне целый час рассказывал об удивительном пейзаже с холмами, поляной, лесом и речкой, и одиноким деревом. Этот пейзаж приснился ему трижды за ночь. Зная, что я лечу на Камчатку, он как-то связал это со своим сновидением. Я сразу забыл об этом — оказалось, до поры до времени… Другие рисунки увиденных Нелей различных, немыслимых портретов и таинственных знаков я просмотрел довольно рассеянно. Как позже выяснилось, зря. В определенный момент они вспыхнут у меня в памяти. — Выходите. Дверца вездехода распахнулась, нас окатила волна свежего воздуха, и мы увидели улыбающегося Гущина. — Малость передохнем, попьем чайку, потом уже двинем до места. Спрыгнув на мокрый песок, я едва удержался на ногах — от долгого и неудобного сидения они совсем занемели. Погода испортилась вконец — моросил дождь, небо сплошь затянули низкие облака. Остановились мы на выступающей в озеро песчаной косе, в том месте, где в него впадала река. Берега ее поросли травой и кустарником, вдали синели сопки, располосованные по склонам снежниками. Валера достал паяльную лампу, зажег ее, потом накрыл железным треножником и поставил на нее чайник. Это необычного вида сооружение он назвал походным керогазом. — По-моему, — сказала Вия подошедшей Неле, — мы проехали очень похожее по описанию место. — Нет, — возразила Неля, — мне показывали совершенно иную картинку. — Вообще-то, пора бы уже определиться, — недовольно заметил Виктор. — Так можно ехать до бесконечности. Если у вас фигурирует сопка, так давайте подъедем к сопке, а оттуда уже и будем плясать. — Все-таки надо вернуться немного назад, — продолжала настаивать Вия, — это совсем недалеко, недавно такую же речку проезжали. Чайник уже вскипел. Субботин открывал банки с консервами, резал хлеб, однако дождь все усиливался, и постепенно все забрались в вездеход. На колени положили большой короб, разложили на нем продукты. На улице остались Гущин и Субботин — места в вездеходе больше не было. Наконец управились с едой. — Виктор, — позвал Гущин, — ты садись в кабину, будешь показывать дорогу. Тот взглянул на Нелю. — Ну что, — спросил он, — двинемся по берегу речки к сопке? Иначе до наступления темноты палатки не успеем поставить. Поехали, — она пожала плечами, хотя по голосу было ясно, что она придерживается иного мнения. Вездеход круто развернулся, и озеро стало удаляться. С песчаной косы долина, поросшая густой травой до самого подножия сопки, казалась совершенно ровной. Теперь же, сидя в вездеходе, нам приходилось держаться за скобы — машина прыгала, будто ехала по огромной стиральной доске. Трава лишь прикрывала сплошной кочкарник. Двухчасовой путь до близкой, казалось бы, сопки вытряс из нас душу. Наконец вездеход остановился. — Ребята, скидывайте рюкзаки, — скомандовал Виктор. Разгрузку закончили за пять минут — дождь подгонял. Стоя возле вездехода, я осмотрелся. Передо мной расстилалась равнина с высокой, в человеческий рост, травой, в которой темнел след от нашего тягача. Справа от меня плавала в пелене дождя и низких облаков темно-зеленая сопка с серыми языками снежников на крутых склонах; впереди — стена из жесткого ветвистого кустарника и деревьев с неестественно искривленными стволами. Внизу — глубокая котловина, откуда доносился перезвон быстрой речки. Я оцепенел при виде этой, знакомой мне по рассказу приятеля картины, забыл про непогоду. Вспомнил, как несколько раз мне повторял он про одинокое дерево. Вот оно, высится посреди поляны. — Подождите с палатками, — донесся до меня резкий голос Виктора. — Игорь, доставай полиэтилен, натягивайте с Иваном тент. Остальные за дровами. На земле уже и болотные сапоги не спасали, вода со штормовки стекала ручьями. Продираясь сквозь густую, в рост человека, траву, мы сложили рюкзаки и коробки с продуктами под тент. Скоро по лесу разнесся звон топоров — кто-то рубил колья для палаток, другие разбрелись по лесу собирать дрова для костра. Под тентом, рядом со старым, искривленным у самого основания деревом с обнаженными у земли толстыми корнями, росла гора сушняка. Виктор все подгонял: «Этого мало, должно на всю ночь хватить и на утро, чтобы приготовить завтрак…» Передо мной возник Субботин с топором и кольями в руках. — Давай, разворачивай с Игорем палатку, я уже колья заготовил. Я позвал Игоря, который привязывал край оторвавшегося тента. Мы начали утаптывать траву, выбирая место, свободное от кочек и камней. — Ничего себе, нашли место, — сказала Вия, — две медвежьи тропы проходят у самого лагеря, а мы чуть ли не поперек их палатку поставили. — У меня был случай, — тут же подхватил Гущин, — когда я с медведем нос к носу столкнулся. Из ольшаника вдруг поднялся передо мной во весь рост. Этакая махина, килограммов на восемьсот. Он одним ударом лапы в землю вгонит, только мокрое место останется. Я со страху из двух стволов и пальнул — одна пуля в сердце застряла. — Как показало вскрытие, — Субботин не преминул ввернуть свою любимую поговорку. — Ага, точно, — невозмутимо кивнул Гущин. — Но до того, как зверь сдох, он метров двести за мной гнался с пулей в сердце. — Догнал? — вполне серьезно спросил Виктор. — Зверь страшный, — усмехнулся Валера, — с ним шутки плохи. А если подранок встретится, от того не спасешься. Неожиданно раздался хохот Субботина. — А он… а он… — давясь от смеха и тыча пальцем в сторону Виктора, проговорил Володя, — спрашивает: догнал? Какое-то время один Гущин оставался серьезным. — Может, переставим палатку? — услышал я дрогнувший голос Натальи. — Вот еще, на ночь глядя, — отмахнулась Вия. — Договоримся как-нибудь с медведем, если пожалует. Иван уже запалил костер, вокруг него захлопотали женщины. Все потянулись к огню. — Сегодня попьем чаю, — сказал Виктор, — остальное сухим пайком. Ему никто не возразил, все основательно промокли и продрогли. Только Гущин возился у вездехода. Он протянул времянку, закинул на дерево лампочку, и вскоре под тентом стало светло, как днем. Дождь понемногу стихал. Я старался придвинуться поближе к огню, чтобы просушить штормовку. От нее валил густой пар. — Валера, ты в этих местах бывал? — спросил Виктор. — У сопки Крутой? Так не раз. У меня и слайдов полно. Я красивые места всегда фотографирую. Знаете, сколько здесь таких мест! — А похожее на это есть? — поинтересовалась Неля. — Так каждое красиво по-своему. Даже сопки несколько раз на день меняют свои вид — на слайдах одни и те же выглядят по-разному. — Я не об этом, — нетерпеливо заметила Неля. — Я имею в виду, чтобы была такая же долина или поляна, рядом сопка находилась, такой же лесок, за ним речка… — Сколько угодно, — засмеялся Гущин. — Недалеко отсюда, у сопки Крутой, точно такая же картина: громадная поляна, вся в цветах, лес стоит, за ним похожая впадина, внизу бежит речка, правда, помельче будет — что-то вроде широкого ручейка. Да он там не один. — Ясно, — Неля задумчиво посмотрела на Виктора. — Я же чувствую, что мы не туда приехали. Здесь совсем иная энергетика… — Сегодня мы все равно бы туда не добрались, — возразил Виктор и повернулся к Гущину. — Так, говоришь, до этого места недалеко? — Напрямую километров десять-двенадцать будет. — Неля, ну почему ты так уверена, что мы не туда приехали? — недовольно сказала Вия. — МОИ говорят, что именно здесь и будут проявления. Мы сможем работать и на этом месте. — Понимаешь, Вия, — сдерживаясь, стала объяснять Неля. — Я же имею в виду те «картинки», которые мне показали. И энергетику я другую чувствую. — Что зря спорить, — подала голос рассудительная Татьяна. — Утром обсудим, как нам поступить. — Ты, Татьяна, ничего не понимаешь, — не удержался Субботин. — Место для нас — это самое главное. Иначе мы не сможем провести фотосъемку, если окажемся не там, где следует. — Весь вопрос в том, — вздохнул Виктор, — как мы эти десять километров одолеем. Без вездехода это нереально. Значит, Валеру придется задержать еще на день, а ему до дома добираться… — Да что вы! — запротестовал Гущин. — Меня и так каждый раз по шапке бьют; тундру калечу. Сюда мы по прошлогодней колее, считай, добрались, а к Крутой в обход продираться надо. Это еще двое суток… Директор голову снимет. Неля делала непонятные пасы рукой в направлении Гущина и не обращала внимания на разгоравшиеся вокруг страсти. Как ни странно, я воспринимал происходящее совершенно спокойно. Почему-то во мне жила стойкая уверенность, что мы оказались именно там, где и должны были быть. Во всяком случае, приехали сюда не зря. Это место точно совпадало по описанию с тем, которое было мне предсказано. Я удивлялся сам себе — чем дальше, тем больше я начинал верить в пророчества. Конечно, это могло быть простым совпадением — ведь Валера утверждал, что подобных мест здесь предостаточно. Такое же есть недалеко отсюда, у сопки Крутой. А если не совпадение? Значит, можно ожидать, что и другие предсказания исполнятся? — Валера, — остановила Неля разошедшегося Гущина, — скажи, давно у тебя поясница болит? И ноги частенько под-водят, да? Гущин запнулся на полуслове, округлившимися глазами глянул в ее сторону. — Спина побаливает, — неохотно признался он. — Полечить надо. Давай-ка я завтра тобою займусь. Нехитрая уловка Нели задержать вездеход хотя бы еще на день не удалась. — Я в эти ваши штуки не верю, — отмахнулся он с иронической усмешкой. — Руками махать — это чепуха. Я лучше в парилке отогреюсь, как рукой снимет. Конечно, крутишься с утра до вечера… — Ты зря отказываешься, — сказал Виктор. — Неля и не такие болезни лечит. А насчет задержки не волнуйся — мы завтра свяжемся по рации с директором госпромхоза… — Сначала свяжитесь, — оборвал его Гущин и с лукавым прищуром обвел взглядом собравшихся у костра, — тогда и разговор будет. Однако Неля зря терять время была не намерена. Она правильно рассудила: если Валере хорошо знакомы эти места, ему стоит рассказать и о других картинках-видениях. Хотя было заметно, что подобные разговоры забавляют Гущина, и только. Судя по выражению его лица, к рассказам о каких-то там контактах неизвестно с кем он относился с явным недоверием. Ему было непонятно, как подобной ерундой могут заниматься взрослые люди. Между тем Неля рассказывала ему, как увидела у двух скал костер, вокруг него толпу людей, что в середине людского круга стоял шаман, который выхватил из пламени вроде бы кусок белого полотна, приложил его к скале, и на ней четко проступили четыре буквы. — Ты знаешь, — с ноткой удивления в голосе заявил вдруг Валера, — что-то похожее я действительно видел. Место это километрах в восьмидесяти отсюда. Скала почти отвесная, без альпинистского снаряжения не взобраться, так что я сфотографировал эту скалу. Иногда рассказываешь, где побывал, а они — брось, не трепись, мол. Я ему сразу слайд — смотри!.. Все примолкли — было ясно, что осилить 80 километров — это нереально. Однако теперь Валера более внимательно слушал Нелю. Даже как-то заинтересованно… — Потом я увидела что-то наподобие больших ворот в скале, — продолжила она, — туда входит какая-то военная техника, недалеко стоят солдаты в очень красивой форме. Я расшифровала это так: нам надо найти место, где в скалах находится разрыв, нечто вроде прохода… — Погоди-ка, — остановил ее Гущин, потом, глядя вверх, забормотал. — Ворота, ворота… Слушай! — воскликнул он вдруг. — Так есть такое место, точно! Недалеко, у океана. Там как раз прибрежная скальная гряда как бы разрывается, можно выйти прямо к океану. Я туда дважды ездил. Берег завален всякими вещами, которые волны выбрасывают. Что мы только не находили: лопаты, ведра, веревки, канаты, шары, красивые бутылки — все импортное! Даже зажигалки… — Ну что? — Виктор нетерпеливо посмотрел на Нелю. В этот момент она и Вия сидели, низко опустив головы над картой, и разглядывали место, куда ткнул пальцем Гущин. — Вия, узнай у СВОИХ насчет сопки Крутой и океана. Правильно ли мы определили эти места? Вия несколько секунд смотрела на зажатую в руке рамку — та неожиданно дрогнула. Да, правильно, — сказала она. — Сколько отсюда до океана? — поинтересовался Виктор. — Километров двадцать пять — тридцать будет, — пожал плечами Гущин — Все зависит от дороги, а то туда и за двое суток не доберешься. Это на вездеходе, а пешком — трудно сказать… — Ладно, пока этот вопрос обсуждать не будем, поздно уже, — Виктор поднялся. — Кто первым останется дежурить? Завтра буду назначать, а сегодня нужны добровольцы. Не знаю почему, но я откликнулся первым. Подал голос и Субботин. Нас двоих и оставили — конечно, одному дежурить нельзя. Виктор показал пакет с факелами и патронами — он их спрятал под дерево, — и все разошлись по палаткам. … Субботин подбросил подсохших поленьев, и взметнувшееся пламя обдало нас жаром. Дождь прекратился, небо яснело на глазах, кое-где даже проклюнулись звезды. Вскоре к костру подошла Неля. — Я с вами подежурю, — сказала она, — чайку попьем. Вид у нее был озабоченный и усталый. Я спросил, что ее беспокоит? Она призналась, беспокоит ее цепь каких-то непонятных случайностей. Вот, скажем, появляется Ваня, а у нас каждый участник экспедиции тщательно подобран и протестирован. Сколько кандидатур нужных, казалось бы, людей отпало. И вдруг новый человек! А коллектив — это единый организм. От отношений между нами зависит, как у нас пойдет дело. Теперь вот приезд в это место… Неля была в чем-то права. Появление Ивана оказалось для нас полной неожиданностью. Я хорошо помню, как 22 августа утром в гостиничный номер вошел невысокий парень. На узком лице красовались редкая, монгольского типа бородка и такие же усы. Он был в майке, шароварах, на голове фетровая шляпа, за спиной огромный рюкзак, оттягивающий ему плечи. Спросил Виктора. Узнав, что его нет, попросил разрешения оставить рюкзак в номере. Назвавшись знакомым Вии, тут же ушел. Виктор пришел через два часа, когда я остался в номере один. А спустя несколько минут в номере появился владелец тяжелого рюкзака. Он сказал, что зовут его Иваном, сам он из Мурманска, по профессии инженер-океанолог, побывать ему пришлось во многих странах, умеет работать на рации, исходил с рюкзаком полстраны, вместе с Вией и Татьяной ездил в Пермскую зону и на Алтай. Вия и пригласила его участвовать в экспедиции. Для Виктора его рассказ оказался полной неожиданностью. Он возмутился: почему Вия не предупредила его, ведь состав экспедиции подбирался долго и серьезно? На это Ваня спокойно заметил, что поедет он с нами, но лагерем станет отдельно и мешать не будет. Виктор только плечами пожал — как можно жить отдельно в такой глухомани?! Я не вмешивался в их разговор — меня как-то сразу поразила одна черта в характере гостя. Он вел себя исключительно спокойно. Говорил тихим голосом, но с такой уверенностью и твердостью, что сразу становилось ясно — он привык поступать по-своему и никакими доводами его не сбить. Вряд ли Ивана пугало, что он останется один. Сразу было видно, что человек он опытный. Единственное, что мне в нем не понравилось — взгляд исподлобья. На фоне бородки, усов и шляпы он вызывал почему-то неприязнь. И все же Иван был нам просто необходим — он умел работать на рации! Все снаряжение — от палатки до продуктов — у него было с собой, и опыта в подобных делах ему было не занимать. Однако, насколько я понимал Нелю, для нее в нашем временном сообществе был важен психологический климат, который зависел от характера и настроя каждого. Никому не известный человек мог оказаться в какой-то момент раздражителем, а это могло повлиять на работу в зоне. Но с этим приходилось теперь мириться. Более того, неизвестно, случайно ли возникла такая цепочка неожиданностей, которая так взволновала Нелю. Это нам еще предстояло узнать. — Слушай, — оживилась она, — за несколько дней до экспедиции со мной произошла странная вещь. Я сидела в комнате и вдруг увидела, как от моей головы вниз пошли лучи сиреневого, фиолетового, розового и других цветов. Так красиво! Ты не знаешь, что бы это могло значить? — Трудно сказать, — ответил я. — Возможно, у тебя открылась верхняя лепестковая чакра. Ее еще называют «короной». — Корону мне уже вручали, — засмеялась Неля, — я же тебе рассказывала. Еще в самом начале, когда мне «показывали» меня же в моих прошлых жизнях. Девушке в белом платье вручают корону. — Точно, — вспомнил я, — и по очертаниям корона напоминала букву М. — Да, только широкую, — она поднялась. — Ладно, вы дежурьте, а я пойду посплю. Устала невероятно… Глядя на пламя костра, я ловил себя на мысли, что уже где-то слышал о подобной короне, но никак не мог вспомнить от кого. Позже ее контактеры ВЦ сообщили, что цвет Нелин — белый, цветок — лилия, и родом она якобы с Венеры. Вряд ли такое можно было придумать, больно уж сочетания здесь знаменательные… Белый цвет всегда был символом Божественного, чистоты; лилия — непорочности, а одно из названий богини Венеры — Клоацина, что означает «очищающая». Если идти в догадках дальше, то кольцевые образования на Венере называются «коронами». Совпадение? Намек? На что?.. Может, на открытие в экспедиции у Нели новых способностей? Субботин толстым суком расшевелил кострище — пламя взметнулось, рассыпая в темноту снопы искр. Снизу доносился отчетливый рокот реки, иногда раздавались всплески, словно играла крупная рыба. Ветер стих, и больше ничто не нарушало тишину. — Слушай, — спросил он, — почему у Вии и Нели информация иногда не совпадает? Хотя бы насчет этого места. — Не знаю, — признался я. — Меня самого этот вопрос занимает. Для меня еще не совсем ясно, с кем они вообще контактируют. — С какими-то Внеземными Цивилизациями. Дело не в этом. Пусть они разные, эти ВЦ, тогда, выходит, что они противоречат друг другу. Почему? Я молча кивнул, соглашаясь. — Понимаешь, — не унимался Субботин, — Неля не раз говорила о «темных силах». Мы ведь здесь собираемся контактировать. Как бы нам не помешали. Нас еще в Пермской зоне об этом предупредили. Да и Неля запрашивала, а я ей верю. Главное — фотосъемка. Если получатся фотографии, считай, экспедиция удалась. — Сфотографировать мало, — рассмеялся я. — Надо, чтобы это сначала проявилось, потом ты его увидел. — Не обязательно, — возразил Субботин. — Неля все видит, она и скажет, когда и где фотографировать. В тот момент я слегка завидовал ему, единственному среди нас, кому «разрешили» вести съемку аномальных проявлений и контактов с ВЦ. В том смысле, что у него имеется большая вероятность фиксации явления. — Скажи, зачем ты поехал в экспедицию? — То есть? — Я удивленно посмотрел на Володю, который не отрывал взгляд от костра. — А все-таки? — Ну, интересно. Сам же говорил, что нашу экспедицию направляет Высший Совет Внеземных Цивилизаций. — Это не я говорил, — засмеялся Субботин, — нам об этом в Пермской зоне сказали. И что на Камчатке удастся сфотографировать то, что до сих пор не удавалось никому. — Поэтому ты и приехал сюда? — Не только. Понимаешь, кого ни спрошу, зачем нужны им эти контакты, поездки в зоны, никто толком не может ответить. Или не говорят! Ты вот тоже: либо не знаешь, либо скрываешь. Я взглянул на Субботина, думая заметить на его лице ироничную усмешку, но он был серьезен. — Ну, я во всяком случае ничего не скрываю, — сказал я, несколько озадаченный. — Мне скрывать нечего. Написано уже о тысячах случаев контактов с НЛО, встречах с так называемыми пришельцами, о невероятных явлениях, которые многим удается увидеть. Тут представилась возможность самому принять участие в подобной экспедиции, где есть хотя бы какой-то шанс увидеть что-то невероятное. Одно то, что Неля с Вией, как они утверждают, контактируют с Внеземными Цивилизациями, может дать такую информацию… Просто сенсация… Ради этого разве не стоило ехать на Камчатку? Володя вздохнул и полез в карман за сигаретами. — Хорошо, а дальше что? Я же не об этом тебя спрашивал. Почему-то никто не может меня понять. — Потому что твои вопросы какие-то туманные. Такое впечатление, что ты сам не знаешь, чего хочешь. Кстати, тебе-то зачем экспедиции и всякие контакты?.. — Если мне дано войти в контакт с Высшим Разумом, значит, и цель у меня в жизни одна — служить людям. Разве это не может быть жизненной целью? Я хотел бы служить людям. Ты даже представить себе не можешь, как я мечтаю иметь такую же энергетику, как и у Нели. Лечить людей, приносить пользу… Тут я вспомнил, почему рассказ Нели о своих видениях показался мне знакомым. Почти то же самое рассказывала и моя знакомая из Смоленской области контактер Линда. Именно о такой же короне, напоминавшей вытянутую в ширину букву М, о родственной ей планете Венере. Довольно странное совпадение?.. Очевидно, я у костра и заснул, потому что очнулся, когда Володя начал меня тормошить. Поднималось яркое солнце, в предутренней дымке кутались дальние сопки, оживала поляна, на которой средь высокой травы просыпались цветы. Он все вздыхал и говорил, что у него кошки на сердце скребут, когда он видит такую красоту и не может заснять на цветную пленку. «Кодака» у него было мало, и он берег пленку для съемки аномальных проявлений. Пора было подумать о завтраке. Володя пошел за дровами, а я отправился с двумя бидонами за водой. — Ищи «Татьянину» тропу, — смеясь, посоветовал Субботин. Вчера вечером к реке ходила Татьяна. Когда я начал спускаться по крутому, заросшему непролазным кустарником обрыву, я ужаснулся от одной только мысли, что она могла здесь, в незнакомом месте, да еще в полной темноте, добраться до журчащей где-то в зарослях реки. Держа в одной руке бидоны, я скользил по мокрой траве, другой рукой цеплялся за кусты. Река оказалась не очень широкой, но быстрой, вода скатывалась по каменистому руслу, вспениваясь у берега, поросшего ольшаником. Продраться сквозь него с бидонами к воде мне показалось совсем нереальным. Я осмотрелся, стараясь в траве заметить тропку, протоптанную Татьяной. Субботин как в воду глядел. Я двигался по обрыву вдоль берега, пока не отыскал в травяной стене узкий проход, напоминающий туннель. Ночные разговоры о медведях, которые любят ранним утром половить в реке рыбку, вспомнились до мельчайших подробностей. Хорошо, что в кармане штормовки остался патрон, который я забыл выложить. Несколько приободренный, я двинулся по этому проходу к воде. Вода была ледяная и чистейшая, на дне просматривался каждый камешек. Умывшись, я почувствовал, как сонливость улетучилась. Набрав воду, я выкарабкался на берег. Совсем запыхавшись, появился около костра. Как только суп из пакетов был готов, и закипела вода для чая, Субботин застучал ложкой в металлическую миску. Звон разнесся по всему лесу, однако на наших ребят он не произвел никакого впечатления. Надо было будить раньше, ведь до завтрака всем следовало пройти утреннее обследование. Как только я заикнулся об этом, Володя мгновенно помрачнел. — Эти тесты у меня уже в печенках сидят. Ладно, давление измерить, температуру, пульс, биополе, но зачем со всякими дурацкими вопросами в душу лезть! Программой экспедиции предусматривалось исследование состояния человека в аномальных зонах — изменяются ли его физиологические и психологические характеристики, а также влияние возможных контактов, воздействие космической и земной энергетики на организм. Эти исследования начались еще в гостинице, когда Неля всех продиагностировала, а Вия измерила у каждого его биополе, а Наташа и Татьяна нас протестировали. Еще тогда Субботин возмутился теми вопросами, на которые мы все должны были отвечать, и категорически отказался делать это. Хотя в чем-то он, очевидно, был прав. Тесты довольно непростые, а копаться в себе мы не привыкли или… не были готовы к критической оценки себя, своей жизни, поступков? А может, с таких размышлений, разлада с собой и начинается внутреннее очищение, о котором неоднократно говорила Неля? Вот и теперь он заявил, что отправляется спать. Как дежурный он имел на это право. А завтракать? Не хочу, — и он, мрачный, направился к палатке, из которой вылезал заспанный Игорь, наш завхоз и синоптик. Ему в обязанности вменялось наблюдение за погодой. Минут через пятнадцать возле костра собрались участники экспедиции. — Где наши клиенты? Вия стояла с блокнотом в руках, готовая приступить к обследованию. Но так как рядом, кроме меня, никого не было, я получил градусник, сунул его под мышку и стал считать пульс. Вия терпеливо ждала, глядя на бидон, от которого поднимался аппетитный парок. Наконец она протянула мне блокнот, где на разграфленной странице я должен был записать результаты измерений — величину общего биополя, отдельно каждой чакры, полушарий головного мозга… Минут через десять все было закончено. Наташа уже поджидала с секундомером в руке. — Сначала считаешь вслух до тридцати, — напомнила она, — потом про себя, а затем отстукиваешь тридцать ударов ладонью или ногой, как хочешь… Считая, я посматривал на подошедшего Гущина, которому эта «комедия» явно нравилась. Он налил суп в миску, уселся на бревно у костра. — А если давление подскочит, — с серьезным видом спросил он Нелю, — то куда? В госпиталь?.. Неля не обиделась. Валера был человеком дела, с таким не пропадешь. Виктор тоже это понимал. Вот только удастся ли уговорить его остаться без разрешения начальства? Ваня у своей палатки молча возился с рацией, однако связаться с Госпромхозом почему — то не удавалось. Виктор подошел к костру совсем мрачный. — Так как, Валера, решим? — спросил он Гущина. — Перебросишь нас к Крутой? Связь у нас что-то барахлит. — Не могу я остаться, пойми ты. Меня же работа ждет. Отпустили на двое суток — сегодня вечером я должен быть в госпромхозе. — А дня через два сможешь приехать за нами? — спросила Неля. — Прикажут — приеду, мне-то что… — Хорошо, — согласился Виктор. — Давай я напишу записку директору. Мы ждем тебя не позже пятницы. Договорились? Валера кивнул. Минут через двадцать вездеход тронулся через равнину к озеру. Вскоре он исчез, стих и шум мотора. Мы остались одни, без связи с внешним миром, в глухой камчатской тундре. В этот момент я увидел Вию, которая с озабоченным видом прохаживалась между палаток с рамкой в руках. Она все больше хмурилась. Подойдя к Неле и Виктору, сказала: — Место здесь довольно паршивое — геопатогенная зона. К тому же над ней «космическая решетка» в напряжении. Все одно к одному. Больше трех дней здесь оставаться нежелательно. — Почему? — услышав ее слова, обернулся Игорь. — Из земли вредные для организма излучения идут. Возможны разные недомогания и нервные стрессы. Изменяются биополя человека, через три дня организм, как говорится, привыкнет, а когда выйдем из зоны, то снова пойдет коррекция биополя. Опять возможны недомогания. Кто и как из нас отреагирует на это, может, и не заметим, но для кого-то эти изменения будут довольно ощутимы. Как вскоре выяснилось, Неля еще вчера почувствовала отрицательную энергетику. Она заметила и то, чего никто не мог увидеть — над некоторыми палатками, вдоль поверху, тянулись как бы светящиеся тонкие линии-нити. Поэтому на слова Вии она спокойно заметила, что нас стараются оградить от возможного вредного влияний — нейтрализуют. Так вроде бы «пояснили» ее «ребята». И все-таки каждый должен наблюдать за собой, прислушиваться к своим ощущениям, так как влияние зоны может проявиться неожиданным образом. Жизнь в лагере начиналась с ожидания чего-то непредвиденного. Оно могло произойти в любое время. |
||
|