"Пятиконечные из созвездия Лиры" - читать интересную книгу автора (Александр Глазунов)Ночной контакт (камчатская экспедиция)Скрюченные, покореженные могучей силой деревья расступились, открывая обширную низину, поросшую непривычно высокой травой. В зеленой стене темнел широкий проход. Ярко светит солнце, небо чистое, безветренно и жарко. Переход по травянистому коридору — последний отрезок пути к лагерю. Среди травы уже скрылись оторвавшиеся от нас Неля, Виктор и Наташа. Мы же с Субботиным не торопились. С утра мы вышли впятером в район сопки Крутой исследовать то место, которое в своих «картинках» видела Неля. Но не дошли — далеко оказалось, мы устали. Да и, как я заметил, Неля и Виктор были не в настроении. Зато мы увидали прекрасные места, погода стояла отличная… Поэтому мы сейчас и не спешили — зачем бежать в такую жару, теперь не заблудимся. Правда, шаровые скопления мошкары над головой не давали покоя — я уже устал от нее отмахиваться. Странно, но Субботину мошка почему-то не досаждала. Я давно уже приметил за ним эту особенность. Еще одна тайна природы? Или человеческой психики?.. Слушай, — Володя неожиданно остановился, — вот бы сделать штук сто фотографий этих очаровательных уродцев, — он кивнул на искривленные деревца, от которых веяло какой-то непонятной грустью, — и издать альбом под названием что-то вроде «Шутки природы». Как идея? Отличная, — соглашаюсь я, — особенно при дефиците пленки. Володя бросает на меня уничтожающий взгляд, обреченно машет рукой и быстро скрывается в зеленом коридоре. Я спешу за ним, ругая себя за то, что тронул больную тему. Вообще, с Субботиным творится что-то неладное — он постоянно на взводе, ходит какой-то взвинченный, неразговорчив. Хотя по натуре он человек веселый, с юмором, всегда поддержит разговор. В компании — свой человек. Иногда это его естественное состояние прорывается наружу, и он снова сыплет шутками, однако теперь они стали какие-то злые, и все это чувствуют. У некоторых из наших он уже вызывает ответную реакцию. Непонятная напряженность и нервозность ощущается и у тех, кто более сдержан в проявлениях чувств. Я и в себе какой-то раздражающий разлад заметил — от его шуток меня уже коробит, хотя я и понимаю, что это только шутки. Внешне мы все спокойны, но только внешне. Очевидно, Вия права в своих выводах относительно геопатогенной зоны, где мы разбили лагерь, пусть частично, но это все-таки ее воздействие. Если кто-то не выдерживает и дает волю эмоциям, тут же следует цепная реакция взаимных упреков, обвинений, недовольства. Вчера едва не случился срыв. Виктор после ужина устроил собрание и начал с упреков в адрес дежурных. Возможно, он был в чем-то прав, но ведь мы находились в зоне всего два дня. Если Виктор заметил какой-то промах, можно было сказать об этом конкретному дежурному, а не обрушивать на всех шквал начальственных окриков. В этом тоже зона виновата? Кстати, Виктор в ее воздействие не верил, а если и допускал что-либо подобное, то был убежден — человек в любом случае может пересилить себя. Честно говоря, в то время я разделял его взгляды, хотя уже в ту пору много начитался о «приключениях в зонах». Но сам я находился в таком месте впервые, и многое представлял себе иначе. Досталось на собрании и Субботину, которого Виктор обвинил в том, что тот игнорирует обследования, отказывается от тестирования. Этим замечанием Виктор как бы поставил Володю вне коллектива. Как ни странно, раньше и лучше других в ситуации разобралась Наташа. Когда Виктор объявил, что завтра группа добровольцев пойдет к сопке Крутой, чтобы найти и обследовать еще одно место возможного контакта, которое «видела» Неля, вызвались идти четверо — Иван, Наташа, Неля и я. Тут неожиданно раздался мрачный голос Субботина, который сидел у костра и курил одну сигарету за другой. — А как же я? Если там что-то произойдет, кто будет фотографировать? Это же экспедиция, мы приехали работать, а не на прогулки ходить. Я обязательно должен идти. — Я же сказал, — жестко заметил Виктор, — назначать никого не буду, идут добровольцы. Ты, Володя, своего желания не высказал. К кому твои претензии? — Я не претензии высказываю, просто объясняю, какая может возникнуть ситуация. Надо же все учитывать. В этот момент и выступила Наталья, у которой Володя отказался тестироваться, открыто заявив, что своими вопросами она лезет к нему в душу. — По-моему, Субботин прав, — негромко сказала она. — В подобных вылазках его участие просто необходимо. Его обязанность — фиксировать результаты экспедиции… Надеюсь, всем понятно, как важно иметь фотодокументы. Поэтому насчет добровольности Виктор не совсем прав. Организация работы экспедиции должна строиться в соответствии с планами, и они известны руководителю… Наташу поддержали, и состав группы изменился. Этот незначительный эпизод высветил еще одно важное обстоятельство — люди приехали на Камчатку с четким осознанием того, что им придется работать в необычных условиях, и в то же время не все толком знали экспедиционные планы работ. Возможно, такое происходило потому, что все наши действия зависели от информации наших контактеров — Нели и Вии. А они не торопились делиться ею до самого последнего момента, пока не станет доподлинно известно, что НЕЧТО должно произойти. Тогда мы плохо это понимали, недоумевали, почему Неля держится в стороне, делает пасы руками, что-то записывает в тетрадь — контактирует! — и ничего не говорит о дальнейшей работе. Она, по существу, общалась только с Вией. Они вдвоем вели свои незримые диалоги с Космосом. С контактерами судьба вот так близко свела меня впервые. Раньше я встречался с ними мимолетно. Разговор сводился, в общем-то, к одному наивному вопросу: «Ну, что там ОНИ еще сообщили интересного?» Контактеры и сами не очень-то распространялись насчет источника своей информации — ссылались на общие понятия типа ВЦ, Космического Разума, Абсолюта и тому подобное. Некоторые, правда, многозначительно уточняли, мол, «из созвездия Орион», но я как-то не воспринимал всерьез эти откровения. Нельзя сказать, что отрицал полностью, но… К тому же их сообщения не очень-то привлекали — либо это были нравоучительные диалоги чуть ли не религиозного содержания, либо осуждение человечества за его неправильное житье-бытье, либо угрозы небесной карой за нашу распущенность, разгильдяйство и халатность по отношению к природе. Все это в выражениях, взятых из учебника по обществоведению. Скучно! Глядя на Нелю и Вию, я ловил себя на мысли, что и сейчас у меня нет полной уверенности, на самом ли деле они с кем-то держат связь? Если да, то с кем именно? Вия якобы общается с «братьями по разуму» из созвездия Лебедя. А Неля? После хождения по диким зарослям вид обжитого лагеря сразу поднимает настроение. Нет большего желания, как расслабиться у костра, попить чаю… Субботин сбрасывает походное облачение, открывает кофр и начинает протирать и приводить в порядок импортную аппаратуру. Оптика требует ухода — он неизменно соблюдает это правило. Татьяна машет нам рукой. — Пошли, Володя, вечернее обследование начинается, напишем в очередной раз, какие мы счастливые. — Ты иди, — не поднимая головы, говорит он, — я попозже. И с полчаса в палатку не заходи — перезарядить фотоаппараты надо, все подготовить. Неля сказала, что сегодня ночью, возможно, состоится контакт. Это точно? Они еще после ужина с Вией проверят… Время съемки выяснят. — Володя скрывается в палатке. Вот это новость! Даже не верится. Хотя что значит верить или не верить, если я вообще плохо представляю себе, что такое контакт. «Тарелку» увидим? Я теперь на все согласен, любому феномену буду рад, лишь бы он проявился. Вокруг костра расселись «подопытные», градусники, конечно, уже все заняты. Сажусь на бревно, считаю пульс, потом не дышу, сколько могу. Татьяна сует мне листок с вопросами и освободившийся градусник. Совмещаю приятное с полезным. Начинаю отвечать на вопросы и не могу удержаться от смеха. На сколько же баллов я сегодня счастливее, чем вчера? Активным я себя чувствовал весь день или случались моменты пассивности? Радостный я или печальный, и на сколько баллов во мне того и другого? Наверное, я все-таки радостный, раз нет сил удержаться от смеха. Да и глядя на улыбающуюся Татьяну, даже пенек лесной развеселится. По-моему, она среди нас единственный человек, для которого излучения какой-то паршивой зоны что об стенку горох. А вот Виктор сидит хмурый, задумчивый. — Кто свободен, подходите, — объявляет Вия, отпустив от себя всегда меланхоличного Ивана. — А Субботина почему нет? Спит, что ли?.. — Готовится к контакту, — объясняю я, — если таковой действительно предстоит. — Вроде бы обещают что-то показать… Вия протягивает мне блокнот и ручку, сама начинает священнодействовать с рамкой. — Записывай, — говорит она. — Ведущие полушария оба, биополе — 57 сантиметров… Обследование проходит как обычно, но я с нетерпением жду ужина, вернее, официального объявления насчет контакта с ВЦ. Удивляюсь Неле, которая совершенно не ест мяса, неупотребляет сливочного масла, молока, пьет чай без сахара… На ужин она себе отдельно сварила рисовую кашу на воде. Зато на какой воде! Она убеждена, что только так можно очистить организм, то есть энергетические каналы, а от этого зависят экстрасенсорные способности человека. Себя Неля почему-то контактером не считает. А вот Вия — контактер на все сто процентов! Ест все подряд, никаких ограничений, да и вообще ко всему в жизни относится гораздо проще. Всякие неурядицы ее мало занимают. — Неля, что там насчет сегодняшнего контакта? Субботин, налив себе чаю, подсаживается к ней поближе. — Ты спроси у СВОИХ, с какой выдержкой мне снимать, если будет что? Неля молча кивнула, взгляд ее стал задумчиво-сосредоточенным, она шевельнула сомкнутыми пальцами руки и спустя минуту сказала: — Выдержка должна быть не меньше минуты. — Со штатива снимать придется, а я его еще не доставал. Время съемки узнать можно? С виду Субботин совершенно спокоен, однако сигарета у него в руке слегка подрагивает — волнуется. Все это видят и понимают — задача у него самая трудная и ответственная, хотя от него самого, может, мало что и зависит. Сам я тоже начинаю ощущать внутреннюю дрожь. И сомнения… Все-таки уж больно буднично все происходит. — Так, Володя, — говорит Неля. — Сегодня с полуночи до трех часов ОНИ будут присутствовать в лагере. Можешь снимать. А с трех до четырех — на поляне. Не знаю, правильно ли я поняла. Вия, уточни и ты у СВОИХ время. Над лагерем повисло напряженное молчание. Иван в сторонке пьет чай и тоже прислушивается к разговору. Наташа посматривает на наших контактеров с едва уловимой усмешкой. Почему-то у меня сразу вспыхивает неприязнь к ней, даже обида — она принимает участие в такой экспедиции, а сама не верит в возможность каких-то аномальных проявлений! Татьяна сидит рядом с Вией и наблюдает за качающейся рамкой в ее руках. — Да, самая большая активность будет наблюдаться с трех до четырех часов ночи, — подтверждает Вия. — Более слабые проявления произойдут там же, на поляне, с пяти до шести часов утра. Так, подождите, что-то еще… А, говорят, что Саше тоже разрешено снимать кинокамерой и фотоаппаратом. Саша — это я. Для меня это настолько неожиданно, что в первое мгновение я решил, что это шутка. — Подожди, — взволновался Субботин, перекочевывая ближе к Вие. — Выходит, мы сможем что-то наблюдать? — МОИ говорят, что ты увидишь силуэты, а Глазунов — шары. Контакт в некоторой степени облегчается тем, что сегодня полнолуние. С трех до четырех часов ожидается пролет большого космического корабля — модуля, как ОНИ говорят. Может, его и увидите. Если хотите, разбудите меня, я пойду с вами. До меня наконец доходит, что все происходит всерьез. Ночью мне предстоит увидеть какие-то шары. Чувствую, как учащенно начинает биться сердце, появляется мысль — нужно немедленно перезарядить фотоаппараты и кинокамеру… Сколько катушек пленки брать с собой? Поднимаю голову, ищу взглядом Субботина. Что говорят вокруг меня, уже не слышу… Вижу, Субботин со штативом идет к костру, устанавливает его в метре от меня. Я бросаюсь к палатке. Спешить вроде бы некуда, до полуночи уйма времени, однако мне все кажется, что у костра что-то происходит, а меня там нет. Оттуда слышны смех, голоса… Неужели опять Субботин всех веселит? Наконец у меня все готово. Вылезаю из палатки с двумя фотоаппаратами, кинокамерой, распихиваю кассеты с пленкой по карманам и с удивлением замечаю, что еще довольно светло. Подхожу к костру и сажусь рядом с Субботиным. — Слушай, Володя, — тихо говорю я ему, — Неля сказала, что ОНИ в полночь появятся в лагере. ИХ можно снимать. А как? Мы что, увидим ИХ? — Не знаю, — пожимает он плечами и поворачивается к Неле. — Слушай, а в лагере мы их увидим? А то как снимать? — Если сможете, то увидите, — смеется Неля, — ОНИ же сказали, что будут в лагере, вот лагерь и снимайте. И вокруг лагеря. Остальное зависит только от НИХ. Неожиданно Неля замирает, начинает вглядываться в ближайшие деревья. Мы с Володей недоуменно смотрим друг на друга, когда она, негромко сказав: «Ага, вот ОН, уже пришел!» — встает и подходит к кустам. Слышу, как Неля говорит: «Привет, ребята!». Другие тоже начинают поглядывать на нее и на темнеющий в сумраке лес — пустой, неподвижный. — А я вот уже сколько контактирую, — вздыхает Вия, — никого из НИХ не видела. Хоть бы раз МОИ воочию показались. Неля по-прежнему стоит у кустов, делая замысловатые пасы рукой. Интересно, кого она там видит? И как? Тут Неля обернулась и говорит: — Володя, тебе разрешено снимать. Субботин бросает в костер недокуренную сигарету, хватает штатив и стремглав несется к Неле. Через минуту он уже защелкал затвором фотоаппарата, наведя его туда, куда Неля показала рукой. Я не выдержал, подошел поближе, остановившись от них метрах в двух. В душе поднималась зависть — почему я никого не вижу? Чем я хуже? В этот момент Субботин включил автомат, его аппарат застрекотал — за шесть секунд прогнал всю пленку. Неля повернулась ко мне и с укором сказала: — Прежде чем снимать кинокамерой, надо спросить разрешение. Теперь ОН обиделся и ушел. Я смотрю на нее, на Субботина и ничего не понимаю. При чем здесь моя кинокамера, которая лежит под кустом метрах в десяти отсюда? Володя смущенно начал ей объяснять, что это сработал его фотоаппарат. Неля уже сама видит, что в руках у меня ничего нет. Вздохнув, она снова поворачивается к деревьям. Невольно закралось сомнение: что же это ОНИ такие обидчивые? ОНИ должны быть выше этого. С таким-то интеллектом!.. Я отошел к костру, следом вернулись Неля с Субботиным. Она сразу принялась объяснять, что неправильно ЕГО поняла. ОН вовсе ни на что не в обиде и прекрасно отличает кинокамеру от фотоаппарата. Это ОН просто пошутил. ЕМУ пришлось удалиться потому, что появились «хозяева» зоны, и ОН уступил им место. Здесь так принято. Несмотря ни на что, мои сомнения усиливаются. Странные, однако, у НИХ шутки, ничего в них нет веселого… Я слушал объяснения Нели рассеянно, время от времени бросая взгляды на то место, где она только что стояла. Потом встаю и иду к тем же кустам, сам не знаю зачем. Всматриваюсь в листву деревьев, сливающуюся в густом полумраке. Вдруг между стволами образовался ровный голубоватый круг диаметром, как мне показалось, в несколько метров. И на этом четко очерченном круге, на фоне внезапно потемневшего леса стали появляться портреты. Сначала как бы нарисовалось крупное, круглое лицо с совершенно лысым черепом и огромными ушами; широкий мясистый нос, покатый лоб в морщинах, внимательные пронзительные глаза, которые в упор смотрели на меня. Внезапно это лицо пропало, и появился остроносый мужчина, изображенный в профиль. Мне показалось, хотя этого никак не было видно, что он одет в черный фрак. Остроносый исчез, и в круге возник клоун. Ничего другого я и не мог подумать при виде головы в колпаке с кисточкой, к тому же шею этого молодого человека стягивал стоячий кружевной воротник. Правда, лицо его было абсолютно серьезным. Это изображение растаяло в голубоватом тумане круга, и на нем тут же появилось следующее. Теперь портреты менялись так быстро, что запомнить подробности было невозможно. Сколько продолжалась демонстрация этой невероятной галереи, я представления не имею. Помню только, что круг внезапно стал пустым, в нем двигалась, словно дышала, зыбкая масса голубоватого тумана. Зыбь понемногу бледнела, успокаивалась, сквозь нее стали медленно проступать ветви деревьев на фоне светло-фиолетового неба. В тот же момент будто лопнула тишина, которая до того плотно укутывала меня. Я услышал голоса у костра. Ошарашенный увиденным, я вернулся к ребятам. Неля что-то рассказывала, Виктор и Володя улыбались. Все было бы вполне обычным, если бы не это наваждение — перед глазами плавали портреты. Особенно зримым выступало круглое лицо лысого человека с огромными ушами. Оно казалось страшно знакомым, и теперь я мучительно вспоминал, где я его мог видеть. Мои мучения прекратила Неля. Как только она взглянула на меня — я сразу все вспомнил. Этого человека, вернее, его изображение я видел в ее тетради, куда она зарисовывала свои «картинки». Под этим портретом стояла подпись «Хранитель зоны». Теперь я уже не знал — видел ли я все это наяву или мне почудилось? Вокруг быстро темнело, и дежурная Татьяна не жалела дров. На небе проступали звезды. Как-то неожиданно и сразу зависла над поляной огромная желтая луна. Подобной я никогда не видел. Ее свет залил все вокруг. На меня вдруг напала необъяснимая дрожь. Очевидно, Неля что-то заметила, отозвала меня в сторону и тихо предупредила. — На контакт надо идти спокойно, совсем расслабиться. Если что увидишь, то наблюдать надо под углом, скосив глаза… Я все прекрасно понимал, но как мне овладеть собой? Как быть спокойным?.. Вскоре у костра остались лишь мы с Субботиным и дежурная Татьяна. К съемке мы были готовы, к ожиданию назначенного часа — тоже. — Если вы до трех часов будете в лагере фотографировать, — попросила она, — может, вы отпустите меня поспать? — Хоть сейчас отправляйся, — буркнул Володя. В голосе его опять послышалось раздражение. Я недоуменно глянул на него, пытаясь понять, в чем дело? — Нет, еще рано, — засмеялась Татьяна. — Вот в полночь начнете, я уйду, не буду вам мешать. — Почему ты решила, что помешаешь? — спросил я. — Контактировать, да еще в первый раз, лучше все-таки одним. Субботин бросил окурок, спросил: — Таня, тебе-то зачем поездки в зоны, контакты эти? Что они тебе дают? — Просто интереснее жить, — задумчиво сказала Татьяна. — Мне даже кажется, что я начинаю лучше понимать себя, свои способности, возможности, появляется какое-то иное восприятие нашей обыденной жизни. После таких экспедиций вроде становишься душой чище, добрее к людям. Во всяком случае начинаешь относиться к ним с пониманием. Меньше обращаешь внимания на житейские мелочи. Я стараюсь понять, разобраться, что со мной происходит… — Понять, разобраться, — рассердился вдруг Володя. — А дальше что? — Как что? — удивленно посмотрела на него Татьяна. — Познаешь себя, а через себя и весь мир, вселенную. Так утверждали древние, и не зря, наверное. Самопознание — это еще и самоочищение. — А по мне — надо приносить пользу людям, — отрезал Субботин, — это и есть дорога к Высшему Разуму, Богу. Служение ему — это и есть служение людям. — По-моему, говорить и думать так — не вполне верно. Служение людям и служение Богу — не совсем одно и то же, — осторожно заметила Татьяна. — Хотя путей постижения истины много… Субботин замолчал и, пока Татьяна не ушла спать, не проронил ни слова. Курил одну сигарету за другой… — И ты не знаешь, зачем приехал в зону, — задумчиво сказал он. Время приближалось к полуночи, скоро начинать фотосъемку, а я чувствовал, что от его упорного молчания и от этих вопросов сам начинаю заводиться и вот-вот взорвусь. — Слушай, Володя, — как можно спокойней сказал я, — тебе не кажется, что ты задаешь дурацкие вопросы. На них так сразу не ответишь. Это все равно, что подходить к каждому и интересоваться, почему он любит смотреть на звезды. Почему тянет людей в космос? Зачем я приехал в зону? Я не знаю — так получилось. И что жду от всего этого — тоже не знаю. Никто тебе не разложит все по полочкам. Все придет в свое время, не торопи события. И потом, Неля сказала, что на контакт надо идти спокойными, расслабленными, только тогда что-нибудь получится, а тут ты, как пружина заведенная… Так что кончай хандрить и давай начинать. — Я только докурю… Луна светила по-прежнему, и на очищенном от травы пятачке земли, окруженном белеющими палатками, было очень светло. Несколько минут я вглядывался в ночной, настороженный лес, но никого и ничего не увидел. Взяв за точку отсчета костер, я кадр за кадром заснял всю панораму лагеря, потом лес, небо. Пленка кончилась, и я поднял кинокамеру… Володя снимал со штатива, но, как мне показалось, вяло и неохотно. Через полчаса он вновь сидел у костра и курил. Я продолжал снимать черноту и пустоту вокруг себя до двух часов ночи. Спать совершенно не хотелось. У костра я перезарядил фотоаппараты, кинокамеру, налил чаю. Володя от чая отказался. Глядя на него, я подумал: а может, не такой уж дурацкий вопрос: зачем я приехал в зону? Однако зачем-то я здесь. Значит, именно это и надо было выяснить. Но как — этого я себе не представлял. — Ну что, — я встал, — пора и на поляну… Ох, Татьяну же забыли разбудить. Я побежал к палатке, только хлопнул по брезенту, как Татьяна отозвалась — сказала, что уже проснулась и сейчас выйдет. Захватив аппаратуру, мы двинулись по тропинке в лес. Нас сразу обступила темнота. Листва была густая, и лунный свет почти не добирался до земли. Шли на ощупь, стараясь не зацепиться за корневища и ветви кустарника. Вскоре глаза немного привыкли к мраку. Пробираясь за Субботиным, я вдруг почувствовал странную боль в правом виске — с каждым шагом она становилась все ощутимее. Меня вновь охватило волнение, по телу побежала дрожь. В груди что-то напряглось и сжалось — я не мог избавиться от чувства, что сейчас все начнется… Володя остановился на самой опушке. Поляна была залита лунным светом. Выходить на нее нам было строго-настрого запрещено. Предупредили, что пойдет мощнейшая, опасная для нас энергетика. Субботин установил штатив, проверил фотоаппарат и начал ожесточенно тереть бороду. — Ты чего? — шепотом спросил я. — Знаешь, — тоже шепотом ответил он, — борода словно наэлектризована. Давай поздороваемся и начнем. Мы громко поприветствовали наших космических «братьев», еще раз напомнили, что находимся здесь с ИХ разрешения, и начали снимать. Кадр за кадром обрабатываю широкую поляну, небо, деревья. Руки немного подрагивают, да и сердце никак не может успокоиться. Вокруг — тишина, только мы, топчась на месте, шуршим травой. Субботин стрекочет автоматом — пленку уже не экономит. Вот опять перезаряжает аппарат. Может, сегодня ему улыбнется удача? — Ну вот, надо же!.. Отчаянный глухой возглас Володи заставил меня вздрогнуть. Я шагнул к нему. Он крутил в руках винт от штатива, с помощью которого крепится фотоаппарат. — Столько лет служил безотказно, а тут в первый же день… — Сделать ничего нельзя? — спросил я. Он только раздраженно махнул рукой и положил штатив на землю. Теперь с выдержкой в минуту уже не поснимаешь. Удрученный, он продолжал фотографировать с рук. Скоро у меня в двух фотоаппаратах закончилась пленка. Курить тянуло невыносимо. Володя, словно прочитав мои мысли, вытаскивает пачку и протягивает мне. — Ты что-нибудь видел? — спрашивает он. Я, прикуривая, отрицательно мотнул головой. И кто его за язык тянул? Два слова сказал — настроение сразу упало. Сколько людей, просто гуляющих по улице, наблюдают НЛО или самих НЛОнавтов всех мастей, кое к кому они даже домой являются побеседовать, а тут объявили о пролете большого инопланетного корабля — и никаких зримых следов! Обидно!.. Удивительна все-таки человеческая психология. Давно ли я терзался сомнениями, беспокойством от сознания того, что придется неизвестно с кем контактировать; что уже достаточно примеров, когда встречи с «инопланетянами» кончались далеко не безобидно; что в Космосе существуют не только добрые, но и злые силы и предельная осторожность в общении с НЕЧТО, неизвестным и даже в малой степени непознанным, — главное условие, чтобы не навредить самому себе и другим. И вот все разом забыто, отброшено, грудь теснит обида на НИХ… Почему ОНИ не могут показаться? Именно мне, а не кому-нибудь другому?! Страха мы, действительно, не испытывали. Было лишь нестерпимое желание увидеть, услышать, ощутить!.. Мы молча курили, до боли в глазах всматриваясь в черноту леса, в чистое звездное небо, в пустынную темноту поляны, в середине которой застыло черным пятном одинокое дерево. Вокруг уже уменьшившегося и побледневшего диска луны подрагивало серебристое сияние. Затоптав окурок, я взял кинокамеру и, снимая, через окошечко видоискателя в том же порядке прошелся по хорошо изученным местам. И вдруг… Сказать, что я замер и перестал дышать, — значит не сказать ничего — на фоне деревьев я увидал движущиеся туманные силуэты! Опустил камеру, потер глаза — лес стоял непроницаемой стеной, ни на которой, ни за которой ничего и никого не было видно. Субботин все так же продолжал снимать над поляной. Мысли мои путались, состояние какое-то двойственное. Я столько прочитал о всяческого рода контактах, что, кажется, уже мог отличить невероятное действительное от действительно невероятненького, сплошь придуманного… Но, верно говорят, одно дело судить других, и совершенно иное самому оказаться в подобной ситуации. Я не знал, что и думать, вернее, не знал, могу ли я верить своим глазам, дважды видевшим за один вечер то чреду странных портретов, то движущиеся туманные силуэты? Разум отказывался верить! Но, с другой стороны, ведь именно меня и Субботина пригласили фотографировать — значит, то, что я видел в видоискатель кинокамеры, может быть вполне нормальным? Ведь в конце концов для того мы сюда и призваны, чтобы зафиксировать Контакт, ведь это нам и обещано! Я вновь прильнул к окуляру и повел камерой по кромке темного леса. Четкие, хотя и туманные, силуэты, похожие на людские, вновь возникли в том же квадрате. Они шли цепочкой, словно спускались по лестнице. Двое последних держались за руки. Мне показалось, что один из них — женщина. Всего силуэтов было семь или восемь. Они шли, как будто прощупывая прочность опоры под ногами, — были похожи на призраков, возникших ниоткуда и уходивших в никуда. Сердце бешено колотилось. Что это? Галлюцинации? Тогда почему эти фигуры возникают только в видеоискателе камеры? Кто ОНИ?! — Ну что, пошли? Время вышло, хватит… Голос Володи отвлек меня. Когда я вновь глянул в видоискатель, там было пусто. Молча я пошел следом за ним через лес к костру, где сидела невозмутимая и добродушная Татьяна. Утром меня сразу же взяла в оборот Татьяна. Она первой начинала обследование. Пульс — 78, дыхание задержал на 75 секунд, потом ответил на вопросы. Настроение у меня было отличное, хотя спал всего только три часа — это и отметил в блокноте. Но когда вытащил градусник, удивился — 36, 2. Упадок сил? Ничего подобного! Я готов был горы свернуть. В чем же дело? Татьяна, узнав об этом, рассмеялась. Оказывается, у Виктора, Вии и у нее самой температура тоже чуть выше 36. — Думаю, что это следствие ночного контакта, — сказала Вия. — Так мы же только с Субботиным были! — Я тоже, — поправила меня Таня. — Сегодня у меня биополе до метра выросло. Самочувствие просто прекрасное. — Кое с кем ОНИ ведут индивидуальную работу, — заметила Неля. — Даже во сне, и это воздействие очевидно. Вия отозвала меня в сторону, чтобы замерить биополе, сунула в руки блокнот, и я записал по чакрам все эти имеющиеся у меня плюсы, минусы и нули. — Ого! — воскликнула Вия. — Общее биополе у тебя более двух метров. Вот тебе и доказательство ночного контакта. Кстати, — отбирая у меня блокнот, сказала она, — утром, проснувшись, я спросила у СВОИХ, был ли у тебя контакт? ОНИ подтвердили. Утверждают, что и снимки получатся. — А у Субботина? — Что касается Володи, — вздохнула Вия, — то у него вряд ли что выйдет на этот раз. Говорят, он был слишком возбужден. Это, конечно, влияние зоны и, между прочим, не на него одного, — она усмехнулась. — Конечно, занервничаешь. С самого начала сломался штатив… — Да? — удивилась Вия. — Странно… Иди, Неля зовет. Интересно, какие она найдет у тебя изменения. Неля сидела на пеньке у двух сросшихся берез, к стволам которых был прикреплен кусок белого материала. Я удивился — раньше она обходилась без него. — Попросила Виктора натянуть, — объяснила она, открывая папку с моим «личным делом», какие она завела на каждого. Туда она заносила результаты измерений, а также эмоциональное состояние. — Солнце яркое, ауру плохо видно, на белом фоне куда лучше. Садись к экрану и поверни голову в профиль. Спектр излучений вокруг моей головы она зарисовывала цветными карандашами. Пользовалась, в основном, желтым, оранжевым, голубым. Это она зарисовывала ежедневно, хотя я ни разу не видел, что же сияет над моей головой. — Теперь смотри на меня… Я повернулся. Интересно, что же у нее там получилось?.. Между тем все приступили к завтраку. Чувствовалось, что настроение у всех подстать погоде — безоблачное. — Вия, — Неля оторвалась от рисунка, — если можешь, подойди ко мне. Когда та подошла, она протянула ей лист. — Смотри, у него на правой стороне головы как бы «вырос бугорок», а сзади полукругом, от виска до виска, идет «энергетическая клемма». Его аура стала очень похожа на твою с той лишь разницей, что у тебя «энергетические бугорки» справа и слева. Я так думаю, Глазунова готовят в контактеры. — Похоже на то, — кивнула Вия. — Я сегодня у СВОИХ уточню. С утра ОНИ мне сказали, что у него был очень удачный контакт. Ладно, посмотрим… Я слушал их и ничего не понимал. Меня готовят в контактеры? С кем? Кто ОНИ, которые надстраивают над моей головой какие-то бугорки и клеммы? Нет, ни страха, ни раздражения я не испытывал. Наоборот! Я просто хотел получить ответы на весь этот водоворот вопросов. Понять, что происходит. — Иди сюда, — позвала меня Неля. — Садись рядом. Давай запишем, что ты наблюдал ночью. Какие у тебя были ощущения? Судя по всему, с тобой они здорово поработали. — Ты хотя бы объясни, кто ОНИ? — Твои контактеры ВЦ. — Откуда? — Не знаю, — улыбнулась Неля, — У Вии потом спросишь, она выяснит. Что ты видел ночью? Я рассказал о портретах, которые довелось увидеть накануне ночной съемки, о силуэтах в видоискателе кинокамеры. Неля все записала, задала уточняющие вопросы… С Вией поговорить мне, однако, не удалось. Виктор решил отправить к сопке Крутой еще одну группу: Ивана, Наташу, Вию и Игоря. Разговор пришлось отложить до вечера. В лагере скоро наступила тишина. Виктор занимался заготовкой дров — целую поленицу сложил. Зимовать, что ли, здесь собрался? На тропинке среди высокой травы показалась Татьяна — она провожала группу. Увидев, что Неля собирается идти на речку мыть посуду, она предложила ей свою помощь. У нее, видно, в крови всем помогать, обо всех заботиться. Без дела она сидеть не любит. — Субботин все спит? — спросила она. — Спит, — вздохнул я. Мне так хотелось перезарядить фотоаппараты, упаковать отснятую пленку, а он будет целый день спать! Однако я ошибся. Минут через двадцать Субботин уже сидел у костра и курил — мрачный, неразговорчивый. Потом молча поднялся и отправился на речку умываться. Надо же, мы с Субботиным идем в ногу, как два брата-близнеца. Как показали результаты измерений, не только биополе стало у нас одинаковое, но и температура, давление, даже пульс. К вечеру Володя ожил, начал шутить, хотя причины перепада его настроения мне совершенно непонятны. Очевидно, основную роль сыграл разговор с Нелей. После обеда она позвала Володю к себе в палатку, и они проговорили там больше часа. Когда он вышел, я поинтересовался у него, не говорила ли Неля, будем мы сегодня фотографировать или нет. — Должны, — кивнул Володя, — но они с Вией еще время уточнят… Жаль, штатив полетел, такой груз с собой тащил… — Ладно, не переживай, это не самое страшное. — Да я не переживаю, — отмахнулся он. — Слушай, Неля сказала, что и у тебя есть свои контактеры. Откуда? — Если бы я знал! Вия обещала у СВОИХ выяснить, так она с ребятами к сопке ходила. Субботин с минуту молча курил, потом поднял голову и тихо произнес: — Неля утверждает, что съемка ночью у меня не получилась — не надо мне широкоугольный объектив ставить, — Володя нахмурился. — Ей сказали, что я захватил в кадр то, чего видеть нам не положено, у НИХ есть свои секреты. Береги пленки… Я был поражен тому, как спокойно Володя воспринял неприятную и досадную для него новость. Я боялся, что, узнав об этом, он вообще откажется от фотосъемки. Зона есть зона, и вряд ли в чем-то его можно было обвинить. Но он оказался сильнее. — Володя, признайся, ты-то сам веришь в эти контакты неизвестно с кем? — спросил я. Он вытаращил на меня глаза. — Да если бы я не верил, меня тут бы не было. И в Пермскую зону не пошел бы. Ведь что-то тянуло меня туда? Оказалось, не зря. — Что значит не зря? — не понял я. — В Пермской зоне я узнал, что у меня свой контактер ВЦ из созвездия Треугольник, зовут Анаэль. Неля и здесь видела ЕГО. Говорит, высокий, темноволосый, с усиками. — И ты до сих пор молчал? — не на шутку рассердился я. — А чего болтать? — пожал плечами Субботин. — Сам только узнал, что Анаэль здесь. Надо будет попросить Нелю или Вию связаться с ним. Узнать хоть, что представляет из себя ЕГО цивилизация. И они у СВОИХ тоже бы выяснили… Я с кем попало контактировать не буду. — А как ты узнаешь? — Понятия не имею. Неля что-то приболела, температура вроде поднялась… Я с нетерпением ждал вечера, возвращения Вии. К ужину группа вернулась. Мы узнали, что место для новой стоянки найдено. — Ваня, — мрачно взглянув на него, сказал Виктор, — кровь из носа — нужна связь. Завтра утром и вечером работай на рации, вызывай, пока не добьешься ответа. Иван молча кивнул и направился к своей палатке. Выглядел он уставшим. Во время ужина Неля объявила, что в зоне появилась новая энергетика — она видела зарождавшиеся шары. — Здесь много чего творится, — задумчиво сказала она, но в подробности вдаваться не стала. Сегодня после ужина чай пили долго. Иван, сидя на корточках, поджаривал на углях кусок хлеба, нанизав его на рогатую ветку. «Гренки по-камчатски» пользовались успехом. Виктор каждый вечер предупреждал: «Не хватит хлеба, не жалуйтесь». Подсев к Вие, я поинтересовался, можно ли спросить про моих контактеров? — Давай выясним, кто тобой занимается, — вытаскивая рамку, сказала она таким тоном, словно речь шла об обращении в адресное бюро. Я на всякий случай вытащил блокнот и ручку. Ребята с интересом наблюдали за нами. Субботин даже придвинулся поближе, не спуская глаз с рамки Вии. Она и на меня подействовала завораживающе. Когда она неожиданно качнулась в руке, я замер. — Есть ли контактеры у Глазунова? — негромко заговорила Вия. — Отвечают, что они здесь, — она несколько удивленно усмехнулась. — Интересно… Сколько ИХ работает с ним?.. Дальше я уже не отрывал авторучки от блокнота. Строчки ложились неровные, змеились по бумаге наподобие лесных троп, буквы косили и прыгали. Впрочем, как и мысли… Особенно, когда Вия спрашивала, что я хочу еще узнать. Если бы я знал!.. «Двое — мужчина и женщина, Каной и Линея, созвездие Лиры, система Двойной звезды. Прямой телепатический сигнал у него пока не работает, поэтому отвечаем через чужого контактера. Глазунов может нам доверять, мы не первые, кто вступает с ним в контакт. Те, кто был до этого, лишь провели его обследование методом сканирования. Мы решили воспользоваться ситуацией и поработать с Глазуновым. Эта работа, по всей видимости, будет очень длительной, если все пойдет хорошо… Прибыли мы сюда небольшим отрядом, выполняем обычную работу. Можете считать, что сейчас наступило наше дежурство. Занимаемся мы экологическими проблемами, с которыми на Камчатке пока благополучно. Нам интересно наблюдать стихийные явления общепланетарного масштаба. Но это не самое главное, так как среди нас нет специалистов. Наши тела материальны, состоят в основном из белков. В нашем созвездии таких, как мы, немного, остальные несколько другие. Наша группа имеет свою базу на околосолнечной орбите, она класса сферических станций — очень большая и способна одновременно принять шесть кораблей. Но для жилья она не приспособлена, хотя жилые помещения для обслуживающего персонала сменных команд есть. Станция выполняет технические функции, когда идет замена групп. Впрочем, такое случается нечасто, и она в основном пуста. Станций такого класса на околосолнечной орбите мало, поэтому они используются некоторыми цивилизациями Космического Содружества, имеющими с ним договоры». — А что я увидел при фотосъемке? «То, что вы „видели“ здесь — обычный дежурный спуск. Нельзя сказать, что эту точку используют часто, но мы периодически посещаем это место, как и многие другие. Подобные места покрывают всю планету. Мы хотели, чтобы вы задавали нам вопросы. Если хотите работать с нами самостоятельно, возьмите рамку в руки, у вас есть для этого хорошие данные. У нас нет ни позывных, ни звонков. Контактер должен быть способным к телепатии…». Вия сунула мне рамку. Я сжал ее в руке, хотел уже что-то мысленно произнести, обратиться к моим далеким «друзьям», но понял, что в этот момент я не только к телепатии неспособен, но и соображаю довольно туго. Беспомощно взглянул на Вию, она все поняла. — Какая работа мне предстоит? «Чтобы определить область приложения ваших сил, надо изучить ваши способности и возможности контактера. Попробуем создать условно рефлекторную дугу, способствующую телепатическому контакту. Если, конечно, это окажется целесообразным и будет нам разрешено, так как подобные внедрения выполняем не мы. Но готовы дружить и работать. Если кто-то с нашей стороны заинтересуется вашим экземпляром, у вас вместе с нами будут другие контактеры…» — Подожди, — сказала Вия, переводя дыхание, — ОНИ просят прощение за слово «экземпляр», которым назвали тебя, говорят, что не следует обижаться, потому что в ИХ этике в отличие от контактеров из созвездия Лебедя — о «моих» говорят — не считается, мол, зазорным называть человека «экземпляром». Однако, уважая наших собратьев и тебя лично, ОНИ обещают больше не употреблять это слово, что они действительно относятся к тебе по-другому, чем «ребята» с Лебедя. Говорят, что не отлынивают от задач, связанных с охраной Земли. Да, еще говорят, чтобы мы не торопились, время у НИХ есть. — Что там насчет экологии? — спросил я, глядя на мерно покачивающуюся в ее руке рамку. «Наша исследовательская программа иногда вступает в противоречие с требованиями земной этики, и мы отдаем себе в этом отчет. Однако считаем, что наши действия способствуют сохранению человека и, несмотря на их внешнюю неприглядную сторону, не могут нанести ущерба ни личности, ни окружающей среде. Вы должны понять, что экологическая обстановка на Земле грозит срывом Большого Эксперимента. Кроме того, потеря возникшей на Земле цивилизации практически невосполнима, хотя подобные цивилизации имеются на других „землях“». — Что они имеют в виду под Большим Экспериментом? — спросил я, дописывая последние слова. — Ну, тут уже «мои» добавляют, — сказала Вия. — Мол, о Большом Эксперименте мне известно. Чтобы не терять времени, ты потом можешь у меня все выяснить. — Хорошо. Дальше… «Кроме того, Земля выполняет некую функцию, о которой у вас знают немногие. Мы не уполномочены сообщать об этом. Земля отличается от других планет такого же типа большой неуравновешенностью „светлых и темных сил“, если говорить на вашем языке. Можете считать, что это неравновесие создается почти исключительно вами же, хотя некоторую долю участия принимают и другие представители Космоса. Но мы не „темнушники“, не думайте о нас плохо. Здесь, на Камчатке, у нас есть свои контактеры, с которыми некоторые члены нашей команды активно работают. Попутно в наши обязанности входит сканирование некоторых людей на той территории, где мы бываем. Чаще всего подходящих контактеров берут под опеку наши исследователи. Эти контакты не носят длительного характера, но дают очень много для изучения эволюции и наследственности человека. Поскольку мы принадлежим к белковым материальным сущностям, на вашем примере мы можем изучать некоторые перспективы, касающиеся нас самих. Ведь таких планет, как Земля, достаточно много, и у нас есть возможность их заселять. Очень часто такие планеты в качестве эксперимента засеваются примитивными представителями мира простейших, вроде ваших амеб…» — Это уже добавляют МОИ, с Лебедя, — уточняет Вия. — ОНИ говорят, что эти простейшие имеют колоссальную устойчивость по сравнению с более сложно организованными… «Бывает и по-другому. На некоторые планеты возможно заселяться нам самим или таким, как мы с вами. В этом тоже одна из причин изучения условий обитания на Земле, эволюции». — А ИХ можно увидеть? — не удержался я. — Наблюдать, так сказать, визуально. Сфотографировать?.. Вия с минуту молча улыбалась, потом переглянулась с Нелей и с иронией заметила. — То, что ОНИ мне сейчас сказали, просили тебе не сообщать. Пока… Вроде бы ты сам должен догадаться. Ладно, какие еще вопросы?.. — Когда Их можно будет наблюдать, фотографировать?.. «В лагере вы можете наблюдать пребывание довольно пестрой толпы, если только способны различить их. Больше фотографируйте, в основном вечером, и мы уверены, что вам повезет. Если еще возникнут вопросы, связывайтесь с нами после 20. 00 часов». — Все, — Вия спрятала рамку. — МОИ говорят, что пора заканчивать. Слишком велика нагрузка… Она действительно выглядела измученной. — Подожди, Вия, — недоуменно посмотрел на нее Субботин. — О чем мы должны сами догадаться? Что ОНИ тебе сказали? — А ты не понял? — рассмеялась Неля. — Когда Вия с Сашей контактировали, ОНИ сзади них стояли. Вот и надо было фотографировать. — Спасибо, — я с усилием разжал онемевшие пальцы. Субботин выключил фонарик. Я с удивлением обнаружил, что вокруг уже ночь. — Подожди, — сказала Вия. — ОНИ говорят, что в будущем — имеется в виду после экспедиции — с НИМИ можно будет связаться не раньше первой половины декабря. К тому времени ОНИ закончат какую-то работу. Если даже тобой не заинтересуются, связь ОНИ все равно будут поддерживать. Мысли мои путались. Если раньше я только лихорадочно записывал, ничего не замечая вокруг — Вия диктовала очень быстро, — то теперь я наконец задумался над тем, что со мной происходит. Или, точнее, в каком действе мне приходится принимать участие?! В тот миг я испытал потрясение, но не от той информации, которую ОНИ выдали, а от самого факта общения с Внеземным Разумом. Даже по этому короткому разговору стало ясно, что со мной беседовали — именно беседовали! — мыслящие существа, представители иной, неизвестной мне цивилизации из созвездия Лиры, которая, очевидно, и составляет часть того самого необъятного Космического Разума. Это понятие вдруг стало приобретать для меня конкретные очертания. Я шел один на ночную съемку. Было довольно прохладно, дул порывистый ветер. По небу неслись темные облака, звезды едва проглядывали в разрывах между ними. Я направлялся к поляне, где вчера мы фотографировали с Субботиным. Тропку освещал фонариком, позаимствованным у Вии. На поляну выходить не стал, памятуя о вчерашнем предупреждении. Мало ли, может, и сегодня здесь пройдет чей-то модуль, невидимый, но опасный для человека? Остановился, покурил — в этот момент вышла луна. Я почувствовал себя более уютно. Мысленно поздоровался с «братьями по разуму». В ту минуту я ни капельки не иронизировал. Ведь ОНИ меня знали, и я ИХ теперь тоже знал. Так же как и вчера, я не торопясь, по квадратам обработал лес, поляну, небо. Перезарядил оба фотоаппарата и начал снимать кинокамерой по той же схеме. На часы не смотрел, время меня не интересовало. Я тщательно вглядывался в темноту, анализировал свои ощущения, но, кроме холода, ничего не чувствовал, руки у меня очень даже замерзли… Вернулся по тропе немного назад, обошел лагерь стороной и оказался на краю обрыва, под которым протекала река. Именно здесь, на отшибе, стояла палатка Вии. С этого места был виден весь лагерь. Я вновь стал снимать по квадратам. Закончилась пленка в одном фотоаппарате, начал щелкать «Зенитом». В лунном свете были хорошо видны могучие деревья, отделявшие лагерь от поляны. Я навел на них «Зенит», и… мой палец застыл на спусковой кнопке затвора. Я увидел большие светлые тени — они как бы играли на поляне, бегали друг за другом, подпрыгивали. Я сразу понял, что это те же самые силуэты, которые я видел в прошлый раз. Но сейчас в объективе «Зенита» ОНИ выглядели гораздо крупнее, словно изображение пошло крупным планом. Теперь я мог с уверенностью сказать, что среди этих туманно-прозрачных, четко очерченных фигур была девушка. Ее длинные, вьющиеся волосы развевались на бегу. На этот раз я не растерялся и принялся снимать кадр за кадром «играющие тени». Я щелкал затвором, на мгновение картина закрывалась опускавшимся зеркалом. Я до ужаса боялся, что в следующий момент они исчезнут.. Все же я пересилил себя и опустил фотоаппарат. Может, мне удастся увидеть их невооруженным глазом? Безмятежно шелестели деревья, за ними через поляну темной стеной высился лес. Никакого намека на какое-нибудь движение. Тут и Луна скрылась за облаками — непроглядная тьма обступила меня. Я снова прильнул к видоискателю фотоаппарата. Ночь словно расступилась, те же тени, взявшись за руки, кружили по поляне вокруг туманно-светлого колеблющегося пятна, напоминающего костер. Невольно закралась мысль о явлении потустороннего мира — и… все пропало! Не знаю, по моей ли вине? Хотя вряд ли… Я почувствовал пустоту. Ушли все мысли, чувства, ощущения.. В совершенной темноте, забыв про фонарь, я шел к лагерю. Скоро повстречал Субботина, приближавшегося ко мне со стороны костра. Наступало его время съемки. Я улегся спать и, как-то отрешенно, словно это было не со мной, задумался — что же я все-таки видел?.. |
||
|