"Тень в мансарде" - читать интересную книгу автора (Лавкрафт Говард Филлипс, Дерлет Огэст)IIРода приятно удивила меня, приехав уже на следующий день — без предварительного уведомления, сама за рулем двухместного родстера. Рода Прентис — это чопорное имя никак не шло столь жизнерадостной и энергичной девушке. Я не слышал шума двигателя и скрипа отворяемой двери и вздрогнул от неожиданности, когда в холле раздался знакомый голос: — Адам! Ты здесь? Выйдя из кабинета, где я сидел за книгами — при свете лампы, поскольку день был пасмурным и надвигалась гроза — я увидел ее: дождевые капли блестели в распущенных по плечам светлых волосах, тонкие губы были полуоткрыты, а голубые глаза с любопытством оглядывали обстановку дома. Обнимая свою невесту, я почувствовал, как по телу ее пробежала легкая дрожь. — Неужели ты должен будешь три месяца жить в этом доме?! — вскричала она. — Он как будто специально предназначен для написания докторских диссертаций, — улыбнулся я. — Здесь никто меня не беспокоит. — Но меня беспокоит сам дом, — сказала Рода с необычной для нее мрачной серьезностью. — Здесь как-то жутко. — Все, что было здесь жуткого, теперь уже мертво. Я говорю о своем двоюродном деде. Когда он был жив, этот дом и впрямь казался мне средоточием зла. — Он кажется таким и сейчас. — Ты что, действительно веришь в призраков? Она хотела сказать что-то еще, но я сменил тему разговора. — Ты подоспела как раз к обеду. Едем в Аркхэм, там неподалеку от Французского Холма есть очень приличный старомодный ресторанчик. Она промолчала, хотя по се нахмуренным бровям я видел, что ей не терпится высказать какую-то мысль. За обедом ее настроение улучшилось, и мы добрых два часа просидели в ресторане, говоря о своей работе и о наших планах на будущее. По возвращении в усадьбу я предоставил Роде на ночь комнату для гостей, которая находилась как раз под моей спальней, так что она могла просто постучать в потолок, если ей, как я выразился, «будут слишком уж досаждать всякие призраки». Шутки шутками, но я и впрямь почувствовал, как после приезда моей невесты в атмосфере дома появилась какая-то напряженность. Казалось, дом освободился от спячки и теперь внимательно следил за каждым моим шагом, словно был осведомлен о моих намерениях продать дедовскую собственность и догадывался об опасности, грозившей ему в этом случае, ибо новый владелец почти наверняка распорядился бы о его сносе. Ощущение это необъяснимым образом завладевало мной, усиливаясь на протяжении всего вечера. Впрочем, если подумать, здесь не было ничего особо странного — любой дом с годами накапливает своего рода энергию, получая ее от людей, которые поколение за поколением живут и умирают в его стенах. Соответственно, чем старше дом, тем сильнее проявляется его энергетическое поле. Именно обилие старинных зданий придаст Аркхэму его неповторимую атмосферу, и дело здесь не только в архитектуре города, но и в людях, чьи дела, помыслы и судьбы наложили незримый отпечаток на дома и вещи, окружавшие их при жизни. В этот момент мои мысли приняли иной оборот — а что, если тревожившие меня ощущения были вызваны не просто импульсивной реакцией Роды на мрачную обстановку дома, а самим фактом ее появления здесь, ускорившим развитие событий, которые при иных обстоятельствах подготавливались бы исподволь, медленно и незаметно?.. Было уже довольно поздно, когда мы разошлись по своим комнатам. Я уснул почти сразу, благо дом находился в стороне от проезжей дороги; кроме того, насколько я успел заметить, здесь никогда не было шорохов и скрипов, обычных для большинства старых домов. Засыпая, я слышал, как Рода внизу беспокойно ходит по комнате — она еще не ложилась. Далеко за полночь я внезапно открыл глаза. Несколько секунд я лежал неподвижно, силясь понять, что послужило причиной моего пробуждения. Звуки собственного дыхания? Чье-то постороннее присутствие? Или то и другое вместе? Я вытянул руку и тотчас наткнулся — ошибки быть не могло — на обнаженную женскую грудью. Одновременно я почувствовал рядом с собой жаркое прерывистое дыхание — еще миг, и кровать опустела, и я скорее угадал, чем услышал, как кто-то открыл дверь и вышел прочь из моей спальни. Окончательно проснувшись, я сбросил легкую простыню — ночь была душной и влажной, и я спал без одеяла, — выбрался из постели, слегка трясущимися руками зажег лампу и долго в одних трусах стоял посреди комнаты, не зная, что предпринять дальше. Признаться, я сперва подумал было о Роде, что лишь доказывает степень моей растерянности, поскольку подобный поступок был совсем не в ее духе — пожелай она провести ночь в моей постели, она бы прямо так и сказала; это случалось между нами уже не раз. И потом, женская грудь, которую я нащупал рукой, была не упругой и восхитительно округлой, как у моей невесты, а старой и вялой, с большими дряблыми сосками. Прикосновение к ней не вызвало у меня никаких чувств, кроме ужаса и отвращения. Взяв лампу, я вышел из комнаты, намереваясь обыскать дом. В тот момент, когда я достиг центрального холла, где-то высоко вверху и — как мне показалось — вне дома раздался истошный женский вопль, в котором явственно слышались боль и страх. Звук этот, медленно угасая, проплыл над домом и вскоре окончательно растаял в вышине. Все это продолжалось не более тридцати секунд, в течение которых я стоял совершенно неподвижно, а затем, развернувшись, медленно отступил в свою спальню. Прошло еще около часа, прежде чем я вновь задремал, а когда на рассвете проснулся, воспоминания о ночных событиях перемешались в моей голове с обрывками сновидений, так что я уже готов был усомниться в их реальности. Однако, появившись на кухне, где Рода была занята приготовлением завтрака; я по выражению ее лица сразу догадался, что здесь не все ладно. — Этой ночью в доме была посторонняя женщина! — сказала она, даже не ответив на мое приветствие. — Значит, это мне не приснилось! — вскричал я. — Кто она такая? — Рода смотрела на меня в упор. — Понятия не имею. — Что за причуда — затевать уборку в доме среди ночи, — продолжила она. — Эта женщина… — Так ты ее видела? — Видела, разумеется. А что, тебя это удивляет? — И как она выглядела? — Она показалась мне довольно молодой, но только сначала — потом у мсня возникло впечатление, будто я вижу перед собой древнюю старуху. Ее лицо было лишсно всякого выражения — словно окаменело, и только глаза казались живыми. — А она тебя заметила? — Вряд ли. По крайней мере, я в этом не уверена. — Все точно! — воскликнул я. — Это была экономка моего двоюродного деда! Когда я сюда приехал, в доме была чистота, ни одной пылинки. Да и сейчас — посмотри вокруг. Старик не отменил своих прежних распоряжений, и она продолжает приходить сюда каждую ночь. Однажды в детстве я ее уже видел… — Чушь какая-то! Урия Гаррисон умер в марте — больше трех месяцев назад. Самый последний дурак давно бы уже сообразил, что раз хозяина нет в живых, приходить сюда незачем. В конце концов, кто ей платит? И действительно — кто? Я ничего не мог на это ответить. Разумеется, я не стал распространяться обо всех подробностях ночных событий. Я только заверил Роду, что ни разу не видел этой женщины со времени той первой и единственной встречи, когда еще малолетним ребенком застал ее за ночной уборкой. — Я хорошо запомнил ту же самую особенность, о которой говорила ты — странную невыразительность ее лица. — Адам, это было более двадцати лет назад, — сказала Рода. — Вряд ли мы с тобой видели одну и ту же женщину. — Почему бы нет? Во всяком случае, я не исключаю такой возможности. Как бы то ни было, у нсе имеются ключи от дома. А мистер Сэлтонстолл уверял меня в обратном. — Сейчас это не так уж важно. Мне хотелось бы знать другое… Впрочем, ты приехал сюда лишь накануне и просто не успел бы нанять прислугу. — Я и не пытался. — В это я верю. Ты не пошевелишь и пальцем, чтобы убрать пыль, даже если, будешь сидеть в ней по самые уши. — Она пожала плечами. — Обязательно выясни, кто эта женщина, и запрети ей здесь появляться. Вовсе незачем давать людям лишний повод для сплетен. Покончив с этой темой, мы наконец приступили к завтраку, после которого Рода должна была отправляться в обратный путь. За едой мы почти не разговаривали, Рода казалась чем-то озабоченной и отвечала на мои вопросы лишь односложными репликами, а потом ни с того ни с сего воскликнула: — О, Адам! Разве ты не чувствуешь это? — Чувствую что? — Что этот дом хочет тобой завладеть. Не ты им, а он тобой — я это чувствую. Он тебя как будто подстерегает. После минутного замешательства, я начал с самым серьезным видом втолковывать ей, что дом этот является неодушевленным объектом и кроме меня — да еще, быть может, каких-нибудь мышей — здесь нет ни одного живого существа, а само по себе здание не может хотеть или не хотеть чего бы то ни было. Как ни странно, ее мои слова не убедили, и когда час спустя она собралась уезжать, я вдруг услышал ее умоляющий голос. — Адам, поехали вместе — прямо сейчас. — Ты хочешь, чтобы я лишил нас обоих целого состояния ради одной твоей прихоти? — Это вовсе не прихоть, Адам. Будь осторожен. На том мы и расстались. Рода обещала заехать ко мне еще через некоторое время и попросила писать ей чаще и подробней обо всем, что здесь будет происходить. |
|
|