"Сцены страсти" - читать интересную книгу автора (Джеймс Дина)

Сцена пятая

Тут похуже виселицы будет.[11]

Миранда умирала от любопытства, пока Майк и Ада устанавливали на сцене сооружение, изображавшее большую кровать. Она с интересом наблюдала, как они ставили деревянные бруски, на которые была положена доска с тонким одеялом вместо матраса. Сверху все это было покрыто красным бархатом, чтобы создать впечатление достоверности.

Красные шелковые драпировки были закреплены под потолком и привязаны золотыми шнурами к опорам кровати. В головах Ада положила несколько подушек разных оттенков красного и розового цветов, а золотую – в центре. Впечатление было потрясающим. Миранда не могла себе представить, как можно спать на чем-то подобном.

Очевидно, никто из посетителей «Алмазной королевы», почти исключительно мужчин, тоже не мог представить себе этого. Когда занавес раздвинулся, раздались долгие, громкие аплодисменты, свист и дерзкие выкрики, от которых у Миранды покраснели уши.

Один мужчина, сидевший за столиком у самой сцены, схватил за руку свою даму и потащил к сцене. Женщина с волосами, сверкавшими как чистое золото, захихикала и притворно запротестовала. Публика опять оживилась и захлопала в ладоши.

Коннел О'Тул решительно загородил им дорогу и проводил назад к столику. На авансцену вышел Шрив. На нем была белоснежная рубашка и облегающие черные брюки, заправленные в высокие черные сапоги. Короткий плащ развевался за спиной.

– Дамы и господа! – Он ослепительно улыбнулся блондинке, которую ее спутник усаживал за столик. – Мы хотим представить вашему вниманию несколько песен и сцен из жизни галантных кавалеров и прекрасных дам, которых они любили.

С глубоким поклоном он отступил в глубь сцены и сделал кому-то знак. Появился Фредерик, одетый в такой же костюм. Между ними состоялся короткий разговор, потом оба удалились Шрив отошел в дальний угол, Фредерик вообще покинул сцену.

Только он ушел, как появилась Шейла Тайрон с зеркалом в руках. Она полюбовалась на свое отражение, потом не спеша, не обращая внимания на грубоватые замечания публики, поправила локон своих рыжеватых волос, упавший на плечо ее розовой атласной ночной сорочки с глубоким декольте. Поверх сорочки на ней был прозрачный пеньюар, отделанный широким кружевом сверху донизу.

Публика захлопала в ладоши, а когда Шейла поклонилась, раздались восторженные возгласы. Некоторые мужчины повставали с мест, чтобы лучше разглядеть ее.

Вдруг Шейла увидела Шрива. Гнев, тревога, а потом и страх отразились на ее лице.

– «Что хочешь ты?»[12]

Шрив презрительно посмотрел на нее.

– «Немногим хуже, чем в грехе проклятом,

Убив царя, венчаться с царским братом».

Его слова поразили Миранду. «Убив царя, венчаться с царским братом». Но потом она забыла о них, захваченная действием, происходившим на сцене.

Шрив схватил Шейлу за руки и встряхнул. Она испуганно вскрикнула, но он не отпустил ее, а толкнул на кровать.

Она упала так, что ее пеньюар распахнулся, и под ним стал виден разрез на подоле сорочки. Обнажившиеся при этом белое колено и часть бедра создавали поразительный контраст с красным бархатом, на котором лежала Шейла.

Публика начала бесноваться.

Миранда прикрыла лицо руками, когда Шрив бросился на кровать вслед за Шейлой и спустил сорочку с ее плеча. Щеки девушки пылали от смущения, но она все же не могла удержаться, чтобы не взглянуть на эту сцену сквозь растопыренные пальцы.

Сначала Шрив гневно взирал на Шейлу, потом выражение его лица изменилось. Он повернулся к зрителям, было видно как боль и искушение борются в нем; наконец он прижался губами к обнаженному плечу Шейлы. Она отталкивала его, била по плечам, но потом сдалась. Его губы спускались все ниже по ее груди. Кружевные рукава пеньюара сползли до самого плеча, когда Шейла обвила руками шею Шрива. Ее руки гладили его волосы.

Миранда больше не закрывала лицо. Ее руки безвольно лежали на коленях. Она во все глаза, как завороженная, смотрела, как Шрив и Шейла на кровати ласкали друг друга.

Сорочка Шейлы уже задралась выше колен, а Шрив почти снял с себя рубашку, но в этот момент занавес опустился.

Публика засвистела, потом начала энергично хлопать. Перед занавесом появился Фредерик и запел песенку о мужчине, который любил одновременно несколько женщин. Хотя слова в ней были не на языке времен Шекспира, Миранда все равно многого не понимала. Однако публике все было ясно. Зрители кричали, свистели, хлопали друг друга по плечу и оглушительно хохотали.

– Нравится представление, детка? – шепотом спросила Ада у Миранды.

Девушка смутилась.

– Не знаю.

Ада с пониманием посмотрела на нее.

– Значит, не понравилось. Подольше оставайся такой же невинной, как сейчас.

– А зрителям, кажется, очень нравится.

– Ах, этим. Почему бы им не понравилось? Они уже все пьяные. Мы могли бы вообще ничего не играть, а просто позволить Шейле выйти на сцену и раздеться перед ними. Но это привело бы к беспорядкам, а нам ни к чему встречаться с полицией.

– Раздеться перед публикой?!

– Вот увидишь.

Фредерик спрыгнул со сцены в зал, и занавес раздвинулся. Кровати уже не было, а на сцене Джордж и Майк бросали друг в друга ножи и шпаги. А потом Миранде показалось, что она умирает от счастья при виде Шрива, такого красивого в черном фраке с атласными лацканами. Как он и говорил ей, его улыбка была обращена к каждой женщине в зале. Теперь, зная его приемы, Миранда смутилась своей уверенности в том, что он улыбался только ей.

Красивым баритоном он запел старинную солдатскую песню, которую она еще ребенком не раз слышала в гарнизонах. Ее охватила тоска по дому, по отцу, по горным хребтам Вайоминга. Слова песни жгли ей сердце. Миранда даже не пыталась вытереть слезы, струившиеся у нее по щекам. Потом Шрив запел любовную песенку.

Когда публика начала терять интерес к происходившему на сцене, вновь появилась Шейла. На этот раз на ней было зеленое бархатное платье, плотно облегавшее ее тонкую талию и оттенявшее ее белоснежную грудь. Они со Шривом спели дуэтом, потом она спела одна.

Когда занавес наконец опустился, Коннел О'Тул зашел за кулисы, чтобы поцеловать Шейле руку и пригласить на ужин.

– Завтра, ребята, мы пойдем и поищем другое место, – мрачно заявил Шрив, когда Шейла и капитан ушли.

– Правильно, – поддержал его Майк. Миранда перевела взгляд с одного на другого.

– Но… но зрители хлопали.

– Они хлопали Шейле за ее платье с декольте до пояса и разрезом до задницы, – грубо сказал Фредерик. – Больше они ничего не хотели ни видеть, ни слышать.

– Но дамы в зале… – начала Миранда.

– Дамы! Ха-ха! – неожиданно вмешался Джордж. Он осмотрел порез на руке, оставленный ножом Фредерика, потом встал. – Дамы! Только не эти! Боже! Что за вечер! Я отправляюсь в гостиницу.

Миранда покраснела.

– А мне понравилось.

– Тебе могло понравиться все что угодно, – мрачно заявил Шрив. – Мы халтурили. А они даже не поняли, что это была сцена из «Гамлета». Если бы они догадались, что Шейла играла мою мать, они освистали бы нас.

– Мужчина влюблен в свою… мать? – Миранда была шокирована.

– В этом-то вся и трагедия, – саркастически произнес Шрив. – Скверные вещи происходят в этом мире. Мужчина убивает своего брата, чтобы жениться на его вдове.

– Вот оно что. – Миранда взволнованно посмотрела на него. – Как раз эти ваши слова я никак не могла вспомнить. Мужчина убивает другого мужчину, чтобы жениться на его жене. Расскажите мне об этом.

– Потом, – отмахнулся он. Он посмотрел вслед своим уходящим товарищам. – Думаю, я пока останусь здесь среди посетителей, – сказал он с наигранной беспечностью. – Сыграю партию-другую.

Все актеры сразу повернулись к нему. Уже стоявший в дверях Джордж вернулся в комнату.

– Тогда отдай мне мои деньги. Если ты лишишься своей рубашки, то я не хочу лишиться моей.

Не переставая жаловаться на судьбу, Шрив неохотно разделил деньги и вышел. Джордж, Майк и Фредерик спрятали свои деньги в карманы и ушли. Осталась только Миранда. Скрестив ноги, она села в уголок и задумалась. Что он имел в виду – убить мужчину, чтобы жениться на его жене? Вдруг ей захотелось поскорее прочитать эту трагедию, и среди реквизита она наконец нашла нужную ей потрепанную книгу.

Миранда взяла ее в руки и открыла. Названия пьес были напечатаны на первой странице. Она без труда нашла то, что искала. «Гамлет». Девушка устроилась поудобнее и начала читать.


Шрив услышал, как в воздухе просвистел нож. Он метнулся в сторону, но не достаточно быстро. Нож вонзился в мышцу его правой руки. От острой боли у него перехватило дыхание. Но инстинкт самосохранения заставил его схватиться за ручку первой попавшейся двери. Дверь подалась под его нажимом, и он провалился в темноту.

Шрив выпрямился, закрыл за собой дверь и запер ее на ключ. Потом он прислонился к ней спиной, ощупал нож, глубоко ушедший в мякоть руки, и почувствовал, как горячая кровь струится у него между пальцами.

Он понял, что сейчас потеряет сознание. Он сделал пару шагов вперед, зашатался и прижался плечом к стене. Со стоном он сжал дрожащие пальцы на рукоятке ножа. Даже легкое давление от простого прикосновения пронзило руку болью до самых кончиков пальцев. В темноте он поднял глаза к небу. Боже! Как больно! Герой сию же минуту вытащил бы нож из раны и обратил его против своих врагов.

На палубе послышались шаги; шли по крайней мере двое.

– Я знаю, что попал в него.

– Тогда где этот негодяй?

– Вероятно, свалился вниз.

– Будем надеяться, что он не полетел за борт с нашими денежками.

– Ты всегда слишком быстро пускаешь в ход свой нож, Тальяферро.

– Ты сам хотел его наказать. Что я мог поделать, если он собрался уйти?

Второй мужчина промолчал.

– Ты иди вперед, а я вернусь назад. Он не мог далеко уйти. Главное – не дать ему сойти на берег.

Шаги стали удаляться. Шрив почувствовал, как на лбу у него выступил холодный пот. От боли он был на грани обморока. Ослабевшие ноги не держали его, и он начал сползать вниз по стене. Рука вокруг ножа горела огнем и казалось, что лезвие все глубже уходит в мышцу. Он должен вытащить нож из раны. Должен!

– Сделай вид, что это произошло с кем-то другим, – уговаривал он себя. Он вновь взялся за рукоятку. – Убеди себя в этом. Думай обо всем как о роли. Ты – герой. Раненый герой. Ты должен… – У него закружилась голова, но он резким движением вскинул ее и процедил сквозь стиснутые зубы: – Ты должен вытащить нож и идти спасать героиню.

Шрив был в таком состоянии, будто дважды сыграл сцену дуэли из «Гамлета». Одежда взмокла от пота. Рука дрожала. Давай же. Он зажмурился и взялся за рукоятку ножа.

Давай же! Он потянул нож.

Острая боль заставила его вскрикнуть, но нож не выходил из раны так легко, как бутафорская шпага. Казалось, рана сомкнулась вокруг лезвия и держала его. Шрив выругался и попытался вновь.

Он, вероятно, потерял сознание и упал на пол вниз лицом. Его разум, когда он вновь обрел способность думать, требовал вырвать инородный предмет из тела. Шрив в отчаянии вновь схватился за скользкую рукоятку. У него так дрожала рука, а боль была такой нестерпимой, что ему стало казаться, что все пройдет, стоит ему вытащить нож из раны.

Решивший во что бы то ни стало избавиться от этого ужасного предмета, он начал дергать его в разные стороны. Только окончательно обессилев от боли и слабости, Шрив наконец вытащил нож. Горячая кровь заструилась у него между пальцами вниз по руке. У него совершенно не было сил. Нож со звоном выпал у него из рук.

Прижавшись лицом к холодному полу, Шрив лежал неподвижно, чувствуя, что тело не слушается его.

– Меняй характер представления, – прошептал он сам себе, едва двигая губами. – Публика начнет нервничать, если ты не будешь двигаться.

Кровь стекала у него по локтю прямо на одежду, собираясь под ним в лужу.

– Костюм… костюм теперь будет чертовски нелегко вычистить.

Такая небольшая рана, а все выглядело так, будто его разрезали на части. Шриву показалось, что он услышал шаги за дверью, или у него так громко стучало в висках? Нет. Он слышал голоса: приглушенные, далекие. Он оттолкнулся от пола здоровой рукой, но поскользнулся в луже собственной крови. Со стоном он упал и остался лежать, как выброшенная на берег рыба.

Сейчас он полежит минутку, наберется сил, потом попробует еще раз. С этой мыслью он закрыл глаза и погрузился в забытье.


– Его здесь нет.

– Ублюдок. Когда я найду его, ему несдобровать. Никто не может безнаказанно забрать деньги у Гарри Тальяферро и скрыться.

– Может быть, он в комнатке за сценой? Дверь открылась. Свет ослепил Миранду. Заморгав глазами, она подняла голову.

– Эй, малышка, видела здесь кого-нибудь? Еще окончательно не проснувшись, она смотрела на силуэт в двери; смысл слов до нее не доходил.

– Там никого нет, кроме какого-то полоумного ребенка. – Мужчина закрыл дверь. Разговор продолжился за дверью. Миранда протерла глаза и прислушалась.

– Черт! Зачем ты бросил в него нож? Если он упал за борт…

– Он не упал за борт. – В голосе второго мужчины слышалось раздражение. – Мы бы услышали всплеск. Он забился в одну из кают и, вероятно, истекает кровью, как раненая свинья.

– У него в кармане моя сотня долларов.

– Не волнуйся. Завтра мы его достанем. Он должен будет выйти на сцену. Тут мы его и возьмем.

Слово «сцена» заставило Миранду насторожиться. Она даже перестала зевать. Они могли говорить только об одном человеке – о Шриве. Он пошел играть в карты. Другие хотели сначала получить свои деньги. Очевидно, он выиграл. А теперь он истекает кровью. Значит, он ранен.

Миранда встала и потихоньку подошла к двери. Прижав ухо к двери, она услышала, как шаги стали удаляться. Она осторожно приоткрыла дверь: на сцене было темно. Столы с перевернутыми стульями темными силуэтами выделялись в свете луны и фонаря, проникавшем с палубы в зал.

На цыпочках Миранда вышла за дверь. Перед началом спектакля она из любопытства осмотрела весь корабль. Сейчас она напрягла память, чтобы представить себе, где мог спрятаться Шрив. Зал ресторана находился в носовой части на главной палубе, но это было единственное большое помещение со сценой и крошечной костюмерной рядом с ней. Там негде было спрятаться, за исключением того уголка, который Миранда нашла для себя.

На корме был камбуз, моторное отделение и разные помещения. Там жил и работал экипаж. Шрив не мог там спрятаться.

На верхней палубе находился большой игорный зал с рулеткой и столами для карточной игры. Это тоже была одна большая комната с несколькими альковами для игры в покер. По шуму и смеху, доносившимся оттуда, Миранда поняла, что игра была в полном разгаре.

Единственным местом на корабле, где раненый человек мог свободно спрятаться, была верхняя палуба, на которой находились восемь отдельных кают, предназначенных для разного рода приятных развлечений. Одну из них занимала Шейла Тайрон, а рядом была каюта Ады Кокс. Шрив, наверное, попытался добраться до одной из них. Но, возможно, ему это не удалось. Может быть, сейчас он лежит, истекая кровью, в какой-нибудь пустой каюте, абсолютно беспомощный.

Миранда поспешно поднялась наверх. Повернув в противоположную сторону от ярких огней, льющихся из окон казино, она направилась на корму. Луна поднялась уже высоко и освещала ей дорогу. Девушка начала проверять все двери. Первые две оказались незапертыми, внутри было темно.

Следующая была заперта. Света внутри не было. Миранда тихонько постучала. Ответа не последовало. Она отметила для себя эту дверь. Четвертая каюта с незапертой дверью была занята. Густо покраснев, Миранда поспешно прикрыла дверь. К счастью, пара на кровати ее появления не заметила.

Наконец она дошла до лесенки, ведущей на другую палубу. Рядом тоже были каюты. Дверь первой оказалась запертой, хотя остальные были открыты. Выходило, что двери только двух кают были заперты: той, что находилась рядом с казино, и той, что была дальше всех от игорного зала.

Миранда тихо постучала.

– Шрив. Ни звука.

– Шрив. – Ей послышался слабый шорох. – Шрив?

Стон.

Миранда настороженно огляделась по сторонам. Коридор был пуст. Опустившись на колени, она постучала громче.

– Шрив.

Новый стон, сдавленное восклицание, прерывистое дыхание.

– Шрив, – шепотом позвала она. – Открой дверь. Это Миранда. Я пришла помочь тебе.

Она услышала за дверью тяжелое дыхание, которому, казалось, не будет конца. Потом в замке повернулся ключ. Она толкнула дверь. Опять раздался стон. Очевидно, Шрив прижимался спиной к двери. Вдруг Миранда почувствовала запах сигары. Кто-то вышел на палубу. Она быстро нажала плечом на дверь и протиснулась в образовавшуюся щель.

– Шрив. Шрив, куда ты ранен?

Он облизнул пересохшие губы. Его голос был не громче шепота.

– В руку.

– Где? О Боже! – Ее пальцы вдруг стали мокрыми от крови. Стоя на коленях, она почувствовала, что юбка у нее тоже становится влажной. У нее закружилась голова. – У тебя кровотечение.

– Сильное.

– Я зажгу…

– Нет!

– Но я ничего не вижу.

Он ухватился за ее плечо и с трудом сел.

– Надо… выбраться… отсюда.

– Но у тебя сильное кровотечение, – возразила она.

Гнев придал силу его голосу.

– Конечно, кровотечение. Идиотка, в меня попали ножом.

Яркие круги завертелись у нее перед глазами. В ушах зашумело. Силы начали покидать Миранду, и она зашаталась.

– Черт! Не смей падать в обморок. – Он почти свалился на нее. От резкого движения его пронзила острая боль. Это отрезвило его. – Ради Бога! Возьми себя в руки.

Миранда вскрикнула, почувствовав под рукой липкую лужу на полу.

– Проклятье! – простонал Шрив. – Вставай. – Он слабо ударил ее по плечу. – Вставай же. Ох уж мне эти трусливые женщины!

Слово «трусливые» привело ее в чувство. Она не была трусливой. Она была дочерью Френсиса Драммонда. Гордость заставила ее подняться, придав ей силы. Она сделала глубокий вдох и встала на ноги. Потом она наклонилась, чтобы помочь подняться ему. Это окончательно вернуло ей самообладание.

Шрив положил руку ей на плечо. Она подхватила его под мышки, уже не вздрагивая от неприятного прикосновения пропитавшейся кровью одежды.

– Вместе, – выдохнула она. – Встали! Она изо всех сил потянула его вверх, но ноги плохо слушались Шрива. Он тихо выругался.

– Мне надо опереться на стену. Миранда вытерла пот со лба, пока Шрив устраивался так, чтобы опереться спиной на дверь. Потом она опять подхватила его под мышки.

– Готов?

– Да.

На этот раз он поднялся довольно легко, однако потом чуть не упал. Миранде пришлось прижаться головой к его груди, чтобы помочь ему сохранить равновесие. Она слышала, как громко стучит его сердце. Его грудь тяжело вздымалась. Запах крови и пота ударил Миранде в нос. Она поддерживала Шрива, пока тот не почувствовал себя уверенно. Наконец она отступила.

– Куда теперь?

– В гостиницу.

– Ты не дойдешь туда.

– Дойду. – Он сделал глубокий вдох. Его голос окреп. Каждое слово звучало уверенно. – Все прошло. Я уже в порядке.

– Нет. Позволь мне найти Шейлу и Аду.

– Нет. Не стоит их беспокоить. Я сам справлюсь, – упрямо возразил он. Повернувшись, он открыл дверь.

Шрив действительно вышел из каюты с королевским видом, сунув правую руку в карман. Его голова была высоко поднята. В свете огней на верхней палубе было видно его спокойное лицо. Он начал спускаться вниз, делая осторожные шаги по лестнице. Несколько мужчин прошли мимо, но ни один не заметил ничего странного. Вероятно, самым странным было белое, как мел, лицо и испуганные глаза молоденькой девушки, идущей рядом с невозмутимым спутником.

Они спустились на причал. Миранда держалась сзади. Когда они свернули к гостинице, она пошла рядом со Шривом, взяв его под руку.

– Ты в порядке?

Он не ответил. Его лоб был покрыт капельками пота, сухожилия на шее были напряжены, но лицо оставалось спокойным. Когда им по дороге встретился прохожий, губы Шрива дрогнули в слабой улыбке. Самым трудным оказалось одолеть ступеньки на веранде. Он поднялся на одну, потом остановился, пошатываясь, будто собирая силы для дальнейшего подъема.

– Подожди, – шепнула ему Миранда. – Я позову Майка и Джорджа.

– Нет. – Он сделал еще шаг. Потом еще один. Семь шагов были как семьдесят, но наконец он одолел их.

– Ты не сможешь подняться по лестнице, – тихо сказала девушка. – Позволь мне позвать их.

– Нет. – Шрив был настроен решительно. Он чувствовал, что этот опыт будет полезен ему как актеру. Он уже начал смотреть на себя как бы со стороны. Боль – как с ней лучше справиться? Усилия – какие мышцы он должен задействовать, чтобы заставить тело двигаться? Терпение – о чем он должен думать, чтобы оставаться в сознании?

Холл был пуст. Шрив стоял у подножия лестницы, машинально считая ступени. Пятнадцать. В два раза больше, чем на веранде. Высоко подняв голову, он начал подъем.

– Зачем ты это делаешь? – спросил надоедливый голос рядом с ним.

Он упрямо тряхнул головой.

– Я должен.

– Я пойду за помощью.

– Нет. – Но она пошла. Он слышал, как она начала стучать в дверь. Этот стук ударами колокола отдавался у него в голове. Шрив сделал еще шаг.

Рядом с ним вдруг оказался Джордж, босые ноги торчали из-под его ночной рубашки.

– Осторожнее с правой рукой.

Но предупреждение Миранды опоздало. Джордж схватил Шрива как раз за правую руку, и тот сразу же потерял сознание.


Когда он пришел в себя, у его постели сидела Миранда. Яркий утренний свет лился в окно комнаты. Джордж и Майк стояли рядом. Шрив облизнул губы.

– Доброе утро.

Все трое хмуро посмотрели на него. Майк пожал плечами.

– Уже полдень.

Выражение их лиц встревожило его. Он неловко сел. Рука болела, но боль была вполне терпимой.

– Я серьезно ранен?

– Доктор наложил швы.

– Швы. Значит, все оказалось хуже, чем я предполагал.

– Ты разорвал мышцу, когда вытаскивал нож, – объяснил Джордж. Кожа вокруг его рта приобрела землистый оттенок. – Если ты собираешься обсуждать это, я лучше уйду.

Миранда поднесла стакан с водой к губам Шрива. Он придержал его левой рукой и с жадностью выпил.

– Тогда не будем говорить об этом. – Он откинулся на подушку и с беспокойством посмотрел на присутствующих. – Что случилось?

Майк пожал плечами.

– Нам было сказано, чтобы мы не возвращались.

– Сам Коннел О'Тул, – передразнил Джордж ирландское произношение капитана, – отказывается от наших услуг. Возмутители спокойствия в «Алмазной королеве» ему не нужны.

– Я не сделал ничего предосудительного, – возразил Шрив.

– Ты обыграл на сотню долларов его лучшего клиента, – заметил Майк. – Черт возьми, Шрив! Когда какой-то идиот начинает проигрывать по-крупному, почему ты не сматываешься? Ты мог бы понять, что это один из здешних завсегдатаев.

Шрив отвел глаза, поглаживая раненую руку.

– Я выигрывал и у других тоже.

– Надеюсь, нам хватит этих денег надолго, – сказал Джордж. – Теперь мы не скоро найдем работу.

Шрив покачал головой.

– Мы обязательно что-нибудь найдем. Шейла может…

Майк и Джордж переглянулись. Заговорил Майк:

– Шейла ничего не будет делать. Она ушла.

– Что?!

– Коннел О'Тул был так восхищен мисс Шейлой Тайрон – и тем, что она может для него сделать, включая пение, – что он предложил ей остаться в качестве его алмазной королевы. – Майк произнес эти слова с соответствующими театральными жестами. – Кажется, он подарил ей браслет с дюжиной бриллиантов, чтобы каждый видел, кто она такая.

– Но у нее контракт…

– Коннел велел передать тебе, что он считает ту сумму, которую ты выманил у его клиентов, достаточной компенсацией за контракт мисс Тайрон.

Шрив мрачно выругался.

– Неблагодарная сука. – Потом он усмехнулся. – А что будет, если мы скажем ему, что на самом деле она – Бесси Смит?

– Вероятно, это ничего не изменит, – сказал Джордж. – Шейла никогда не умела играть, но, при прочих ее талантах, для большинства мужчин это не имеет значения.

Миранда следила за разговором с возраставшим беспокойством.

– Это значит, что труппа распадается? Трое мужчин взглянули на нее так, будто впервые вспомнили о ее существовании.

– Возможно. – Майк тяжело вздохнул.

– Без главной героини много не сыграешь, – согласился Джордж.

Шрив наморщил лоб. Он протянул руку и заставил Миранду сесть рядом с ним на кровать.

– А как насчет ее?

Майк в недоумении посмотрел на него.

– Ее?

– Она слишком молода, – критически произнес Джордж.

– Нет-нет, – запротестовала Миранда, стараясь высвободиться, но Шрив крепко держал ее за руку. – Я не хочу играть. Помните, вы спрашивали меня об этом, и я отказалась.

– Сиди спокойно. – Шрив указал на ее лицо. – Посмотрите на это лицо. Глаза ясные, волосы хорошие. Можешь ты посидеть спокойно?

– Но…

– Не дергайся! – рявкнул он. Миранда подчинилась.

– Посмотрите на цвет ее волос. Натуральная блондинка. – Он снял с девушки шляпку и начал вынимать шпильки из прически. – Ада сотворит из этих волос настоящее чудо.

– Она очень худая.

– Да-да. Я ужасно худая.

– В нужные места можно подложить подкладки.

– В какие места?

– А если она не сможет выучить роль?

– Я не смогу. Я не смогу выучить роль. Шрив схватил ее за подбородок. Его черные глаза заглянули ей в самую душу.

– Ты сможешь выучить роль.

– Может быть, ты и прав. – Джордж усмехнулся. – У нее подходящий возраст для наших лучших пьес. Для Офелии, Джульетты, Розалинды.

– Ей даже не придется менять имя. Она может быть Мирандой.

– Какой Мирандой?

– Просто Мирандой. Мы можем добавить «Бурю» к нашему репертуару.

– Она слишком молода для леди Макбет и Клеопатры.

– Я слишком молода.

– Не уверен, что в ней хватит огня для Катарины.

– Не хватит. Я не смогу ее сыграть. Шрив опять откинулся на подушку, его лицо было бледным и решительным.

– Решено. Забираем наши вещи с той посудины и немедленно начинаем учить роли с нашей новой актрисой.

– О нет! Нет, нет, нет!

Рука Шрива вдруг обняла ее за шею и притянула к себе.

– О да! – прошептал он. – Да, да, да! Он поцеловал ее, проникнув языком в глубь ее рта, лаская каждый его уголок, пока она не перестала сопротивляться и не сдалась, послушная и беспомощная. Когда он отстранился, она сидела с закрытыми глазами, уронив руки на колени.

– Вот это девчонка, – пробормотал он, подмигнув своим друзьям.