"Король мошенников" - читать интересную книгу автора (Стивен Кэннелл)

Глава 4 ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО

Это случилось посреди ночи.

– Повторите, пожалуйста, я не расслышала, – ска­зала она, пытаясь стряхнуть с себя пушистое облако сна. Мужской голос в трубке бормотал что-то невнятное. Похоже, на жаргоне обитателей черного гетто. – Что вы сказали?

– Рад, что подцепил тебя, мама, так что кончай кри­чать «ура», сейчас идет тариф обычный, без скидок для цветных. Поэтому ближе к делу и давай работать.

– О… – протянула Виктория, взглянув на часы. Было два часа ночи. Она понятия не имела, кто это звонит, и уже собиралась положить трубку, но следующая фраза ее заинтриговала.

– Этот Джейк, гангста, поимел всех. А его брат, вче­ра ночью его видели в Хобокене. Этот тупой Раста, нигга, кто-то натянул ему жопу на затылок… бросили на помойке… там. Слышишь… это…

Теперь Виктория села. – С кем я разговариваю?

– Этот нигга, он мой хороший кореш, клевый. Вот почему я сейчас здесь. Все, что ты должна знать, – это что я злой очень из-за этого… вот почему я звоню тебе, что ты пыталась прижать этих белых сук-итальяшек.

Она едва улавливала смысл – половину звуков гово­рящий проглатывал, половину до неузнаваемости иска­жал, – но ей показалось, что звонит друг ямайца, труп которого был обнаружен накануне полицейскими в уг­нанном «эконолайне» на кладбище старых автомобилей в Хобокене. Позвонивший человек, кажется, считает, что это имеет какое-то отношение к братьям Рина. Насчет убийства на кладбище старых автомобилей она слышала, но ее мысли весь день крутились вокруг исчезновения Кэрол и развала дела. В полиции по­лагали, что убийство связано с разборками из-за нарко­тиков, потому что в крови ямайца был обнаружен геро­ин, но этот человек, который звонит сейчас, в два ночи, кажется, придерживается другого мнения. Голос у него был какой-то очень тревожный. «Интересно, откуда у него номер моего телефона?» – подумала Виктория и произнесла в трубку:

– Вы можете говорить по-английски?

– Эй, не надо так не уважать мою жопу. Я пытаюсь капнуть на тебя немного хорошей науки.

– Так говори яснее! – с досадой крикнула Викто­рия. – В чем дело?

Она потянулась и включила настольную лампу, ос­ветившую черно-белую спальню с минимумом мебели. В щель между шторами светила полная луна.

– Значит, приходит тут ко мне мой клевый кореш, весь такой, задрал нос. «Слышь, Амп, – говорит он мне, – есть один план. Итальяшки мне предложили ра­боту, теперь наркоты будет… кайф ловить будем, когда захотим. Значит, – он говорит, – заживу я теперь класс». Но он всегда был такой нигга, с приветом, слишком много времени проводил, сосал стеклянный член. Он всегда вешал каждому лапшу. Понимаешь? Так что я не обра­тил много внимания, никакого. Он говорил, они собра­лись идти поиметь эту суку, ну, что ты охраняла, и тех двух спецов в голубом… спустить их всех вниз, в шахту лифта. Он говорил, эти итальяшки, дерьмо белое, дадут ему вести прикинутую тачку… говорил, все, что нужно делать ему, это сидеть в ней впереди и ехать. Вот, зна­чит, какую работу он поимел.

Теперь она была уже на ногах и ходила с телефоном по комнате.

– Я правильно поняла твои слова? Ты говоришь, что Кэрол Сесник и двое полицейских находятся на дне лифтовой шахты «Трентонской башни»?

– Ты что, типа, не слушаешь? Это вот я и говорю! Ставлю кучу бабок против ничего, что они там и есть.

– Назови себя!

– Назвать себя? Дай-ка подумать… ну, пусть я буду для тебя приблудный пес, который позвонил. Я не член профсоюза. Понимаешь? Так что считай – никто. Мой клевый кореш, дурной нигга, он сейчас мертвый, зна­чит, тоже никто. И наркоты никакой не нужно. Ты по­ищешь ее, увидишь, я не трепло. Хочешь больше, тогда подпитай меня.

– Если это все всерьез, я согласна. Но как с тобой встретиться?

– Не беспокойся, дорогуша. Я смотрю телик. Так что как-нибудь постараюсь постучать тебе в дверь.

После этого в трубке раздался гудок. Виктория схва­тила записную книжку и набрала номер Рона Джонсона, который записала вчера утром. После нескольких гудков трубку сняла жена Рона.

– Кто это? – спросила она хриплым сонным го­лосом.

– Виктория Харт. Извините, что звоню так поздно. Рон дома?

Потом, похоже, трубку там уронили, подняли, и че­рез несколько секунд Виктория услышала голос Рона.

– Слушаю, – произнес он деланно-бодрым голо­сом. – Что случилось?

– У меня только что состоялся интересный теле­фонный разговор. Собеседник не назвался, но, похоже, это черный.

– Мисс Харт, неужели для вас это имеет значение? – спросил Рон. Он начинал сердиться – мало того что разбудила посреди ночи, так ей еще, кажется, негры не нравятся.

– Дело не в этом, Рон. Вы бы послушали, что он

говорил! На жутком жаргоне. Если бы мне не довелось несколько лет подряд допрашивать по тюрьмам этих ребят, я бы не поняла ни слова. Так Вот, он сказал, что Кэрол, Тони и Бобби лежат на дне лифто­вой шахты в «Трентонской башне».

– Мы там смотрели. Ничего нет.

– Как, совсем ничего?

– Густая пастообразная грязь. Которая копилась лет пятьдесят.

– Вы посылали кого-нибудь потыкать палкой?

– Нет. Я же сказал, там просто грязь. Понимаете, многие годы на дно шахты капало масло и смешивалось с подземными водами. Мы посмотрели план и провери­ли глубину, сунув туда шест. Это железобетонный резер­вуар глубиной чуть больше полутора метров. Стоит толь­ко пошевелить, как начинает вонять хуже, чем. на по­мойке, куда сбрасывают гнилую рыбу.

– Пошлите туда снова кого-нибудь в болотных са­погах.

– Вы уверены, что это нужно?

– Нет, не уверена… но в голосе позвонившего пар­ня было что-то такое, что заставляет меня думать, что это возможно.

– Вики, поверьте мне, телефонные розыгрыши в два часа ночи не так уж редки, – сказал он и резко положил трубку.

Она знала, что он уже звонит и отдает распоряжения.

Закончив ночной разговор с Викторией Харт, Бино Бейтс медленно двинулся на кухню. Мотель располагал­ся в Корал-Гейблс и был чуть приличнее бесплатной ноч­лежки. Убогое жилище, и без того наводящее уныние, а тут еще эта ужасная новость насчет Кэрол.

Бино открыл холодильник, вынул пиво, но пить не стал, а только прижал лицо к холодной бутылке. В же­лудке творилось что-то невообразимое. Плут Роджер по­смотрел на него снизу, тихо зарычал, а потом от­рывисто гавкнул. Бино уставился на пса.

– Почему она это сделала, Родж?

Накануне в вечерних одиннадцатичасовых «Новостях» сообщили об исчезновении Кэрол Сесник. Это нанесло ему удар сильнее, чем клюшка Джозефа Рина. Досмотрев передачу, он вышел из ветхого деревянного строе­ния, которое служило ему жилищем, сел в «эскорт» и поехал в ночной супермаркет, где продавали газеты со всей страны. Там купил «Трентон геральд». Держась за живот, который скручивало болью, он нашел материалы об исчезновении свидетельницы и внимательно их про­читал. Там снова подробно излагалась история его изби­ения (он по-прежнему фигурировал в ней как Фрэнк Лемей), говорилось, что он исчез из больницы накануне встречи с прокурором штата. А вскоре нашлась свиде­тельница, которая своими глазами видела это побоище, и женщина-прокурор, Виктория Харт, – журналист упо­мянул, что она носит прозвище Хитрая Вики, – приня­ла решение возбудить против Джозефа Рина уголовное дело. Личность свидетельницы, разумеется, держалась в секрете, но в газете говорилось, что все полагали, что это мужчина. И только сейчас выяснилось: свидетельни­цей была Кэрол Сесник, медицинская сестра, работав­шая в онкологическом отделении Трентонской детской больницы. Бино отложил газету, почувствовав, что сле­зы начинают щипать глаза. Он знал, что Кэрол ничего не видела и не могла видеть, потому что не была в тот вечер на автостоянке «Кантри-клуба» в Гринборо. Она солгала Виктории Харт, потому что знала: Джо Рина не успокоится, пока не убьет Бино. Поэтому она вызвалась свидетельствовать. Бино будет в безопасности, только ког­да Джо Рина окажется в тюрьме, – так, наверное, дума­ла Кэрол.

Бино заставил себя пораскинуть мозгами, рассмот­реть имеющиеся в его распоряжении факты. Полной уве­ренности в том, что тела Кэрол и двух копов из Джерси покоятся на дне лифтовой шахты, у него не было, но мы, конечно, помним визит в больницу окру­га Мерсер Трехпалого Фредди, во время которого он рас­сказал о том, как братья Рина избавляются от трупов. Можно не сомневаться, что Бино тоже все это хорошо запомнил. Карточный зубр рассказал ему, что обычно они кидают мертвецов в лифтовую шахту. «Никакие копы, – объяснил он, – не захотят лезть в зловонную грязь под кабиной лифта. На то и рассчитывают».

Бино закончил чтение материала об исчезновении Кэ­рол и принялся просматривать газету в поисках чего-ни­будь полезного. Случилось непоправимое. Слезы по-пре­жнему наворачивались на глаза, но он их утер и заставил себя сосредоточиться. Наконец на двадцатой странице его внимание привлекла фотография фургончика «эконолайн» в Хобокене, на кладбище старых автомобилей. Ниже следовал текст. В фургончике обнаружен некий растафар с тремя пулями калибра девять миллиметров. Баллистики определили, что они выпущены из разных пистолетов. В» крови растафара был найден героин, в связи с чем трентонская полиция подозревала, что это результат разборок из-за наркотиков. Самым интересным во всей истории был факт, что преступление было совершено в ту же ночь, когда исчезла Кэрол. Бино были известны слухи о том, что Томми Рина часто использу­ет за рулем одноразовых водителей и таким образом прячет концы в воду. К тому же не надо платить две или три тысячи долларов. Обычно именно столько сто­ит в крупном деле работа шофера-эвакуатора. Напрашивался вопрос: может быть, труп растафара в угнанном «эконолайне» – работа Томми Рина? То, что его убили в ту же самую ночь, когда похитили (и, вероятно, тоже убили) Кэрол, делало версию в известной степени прав­доподобной.

Бино возвратился к себе в номер и провел час в по­пытках освежить когда-то бывший превосходным выговор обитателя негритянского гетто. Этому он

научился во время одной из отсидок у сокамерника, мрач­ного полусумасшедшего громилы, которого звали Амп Хейвуд. С Викторией Харт Бино встретиться, слава Богу, не довелось – он смылся раньше, чем она навестила его в больничной палате, – но на первой полосе газеты кра­совалась ее фотография. Для женщины-прокурора она выглядела слишком красивой. Правда, прическа скром­ная, короткая, и взгляд искренний, а вовсе не хитрый. Он свернул газету и сел у телефона. Необходимо было достоверно выяснить, мертва ли Кэрол. Для этого он дол­жен заставить трентонских полицейских исследовать дно шахты лифта. Было два часа ночи, когда он снял трубку и привел в боевую готовность прокурора штата Нью-Джерси.

Потом долго стоял на кухне, перекатывая по лбу бутылку с холодным пивом. В желудке по-прежнему было паршиво, он угрожал взорваться. Неожиданно для себя Бино резко повернулся, и его вырвало в раковину. Плут Роджер не спускал с него глаз. Навострив уши, он со­чувственно смотрел на хозяина-мошенника.

– Перестань так на меня смотреть, Роджер! Госпо­ди, да ты хуже какой-нибудь католической монахини.

Бино открыл кран с холодной водой и прополоскал рот. Внезапно перед ним возник образ Кэрол. Вспыхнул и заиграл в памяти, бередя душу. Они жили тогда в Ари­зоне в большом доме, который его отец, Джейкоб, снял в конце сезона «починки крыш». Мошенничества с кры­шами были делом сезонным – ближе к зиме никто ре­монтировать крышу не соглашался, – и в тот год два месяца семья провела в Аризоне, живя в относительном достатке. К ним тогда в первый раз приехала погостить его кузина Кэрол. Ей было шесть лет, ему девять. Они подружились моментально. Ему нравилось ее чувство юмора, а также маленькие, похожие на пылинки вес­нушки, рассыпанные по вздернутому носику. Но больше всего ему нравилось то, как она на него смотрела. Так, наверное, смотрят на настоящих героев. Это преклонение Бино очень трогало и пробуждало в нем все самое лучшее.

И нельзя сказать, чтобы Кэрол была вся соткана из добродетели, вовсе нет. Не надо забывать, из какой она происходила семьи. Это была уже опытная плутовка, впи­тавшая жульничество с молоком матери. Мать Бино, в девичестве Сесник, приходилась отцу Кэрол родной сес­трой. А Сесники были американские цыгане. Они зани­мались мошенничеством с картами таро и были превос­ходными ворами-карманниками. Шестилетняя Кэрол могла очистить ваш карман, и вы бы даже этого не заме­тили. За первую проведенную вместе зиму она научила Бино многим цыганским трюкам. Днем у них были за­нятия, мать Бино проводила с ними уроки в жарко на­топленном импровизированном классе, который устроила в гараже. А спали они с Кэрол часто не в доме, а в палатке на заднем дворе. Там им нравилось. Однажды он решил ее напугать – рассказал перед сном, что по ночам сюда с гор спускаются медведи и роются лапами в мусоре. Шестилетняя малышка посмотрела на него ши­роко раскрытыми глазами и жалобно пролепетала: «Я очень боюсь медведей, Бино. – Затем она потянулась, обвила его руку и прижалась к ней щекой. – Но я знаю, если они придут, ты меня защитишь». Ну что с этим поделаешь? Конечно, Бино полюбил ее всем сердцем.

На его защиту так свято не надеялся еще никто. Ра­зумеется, никаких медведей и в помине не было, но он пообещал, что никогда не даст ее в обиду, что бы ни случилось. Она так и заснула, держа его руку. Не отпус­кала до утра.

Бино стало противно, что он ей солгал, и с тех пор всегда он говорил Кэрол только правду. Это была настоя­щая дружба, единственная искренняя в его жизни. Он ни­когда не забывал своего обещания защищать сест­ру. Они были двоюродные, но он всегда считал ее

своей младшей сестрой. Но главное – они были родствен­ные души. И с тех пор никогда не теряли связи. Она при­езжала к ним, он тоже ездил погостить к Сесникам на Рождество. Когда Бино сидел в тюрьме Рейфорд во Фло­риде, она регулярно приезжала его навещать. Кэрол была одной из немногих в семье, кто порвал с жульничеством. Она захотела стать медсестрой и устроилась работать в онкологическое отделение детской больницы. Когда она рассказывала ему о детях, у нее по щекам текли слезы: «Бино, если бы ты их видел. Они… они такие маленькие и такие мужественные. Им больно, Бино, а они терпят. И у них всегда не хватает денег на лечение… Если бы у меня было хоть сколько-нибудь лишних, я бы все отдала им». Бино знал, что Кэрол говорит совершенно искренне, но не мог избавиться от мысли, не пытается ли она этим как-то компенсировать участие ее родственников в пре­ступных махинациях. Несколько лет назад Бино отдал ей свою долю, полученную от двухмесячной аферы с земель­ными участками, чтобы она смогла оплатить учебу в шко­ле медсестер. И вот теперь она вызвалась лжесвидетель­ствовать в попытке спасти его от Джо Танцора. Бино знал, что Кэрол мертва. Слезы наворачивались на глаза. Он никак не мог примириться с потерей.

Бино прошел в спальню и плюхнулся на кровать. По щекам текли слезы, увлажняли подушку. Он оплакивал Кэрол, оплакивал себя. Он оплакивал двоих детей, мир­но спавших, взявшись за руки, в палатке на заднем дво­ре двадцать пять лет назад. Через некоторое время ему удалось взять себя в руки и успокоиться. «Она умерла, защищая меня, – думал Бино. – И я тоже не пожалею жизни, чтобы отомстить за нее. Я уничтожу братьев Рина, предварительно унизив. Я разорю их, оставлю без еди­ного цента».

С еще мокрыми от слез глазами Бино Бейтс начал обдумывать план своей последней Большой аферы.