"Театр доктора Страха" - читать интересную книгу автора (Джон Берк)

Глава 6

Это началось – или, как утверждает это дурацкое предсказание, должно было начаться – в клубе «Каравелла», в один прекрасный день, после полудня. Поговаривали, что на улице светит солнце, но здесь, в полуподвальном помещении, об этом понятия не имели. Днем в ночных клубах царил такой же полумрак, как и глубокой ночью. Единственная разница – в воздухе не плавали сизые клубы дыма. И еще: оркестр мог слышать, что именно он играет.

Эти их дневные сборища были не просто репетициями. Они давали редкую возможность повторить некоторые любимые старые вещи и послушать, как они звучат на самом деле, без аккомпанемента звенящей посуды и людского гула.

Если эта блондинка, голос которой напоминает скрежет неисправных тормозов, еще раз скиксует и визгливо возьмет «до диез», в то время как Бифф держит чистое «до», дело кончится плохо. Это переполнит чашу его терпения. А потом дирекция просто-напросто его вышвырнет.

«Каравелла» была высококлассным притоном и могла себе позволить менять трубачей, подобных Биффу Бейли, ни на пенни не увеличивая заработную плату. Конечно, она могла позволить себе поменять крикливых безголосых блондинок – таких телок в Лондоне хватало, – но дирекция предпочитала не утруждать себя этим.

Бифф ждал, пока Ленни, его пианист, справится с излюбленными им диссонансами. Контрабас выдал доминанту, и Ленни величаво обрушился на клавиатуру. Бифф припал к трубе и влился в финальный аккорд. Расправив плечи, он отступил назад ровно на три дюйма.

Три дюйма – это был предел: чуть больше – и он уселся бы прямо на ударную установку. Будь сцена хоть немного меньше – квинтет пришлось бы урезать до квартета.

Когда они, плавно усиливая звук к концу, добрались до последних шестнадцати тактов, Бифф украдкой покосился вбок, поверх блестящего корпуса трубы, и заметил своего агента, стоящего у крохотного танцевального пятачка. Он качнул трубой вверх-вниз – и Уолли кивнул в ответ.

Уолли Шайну было сорок, но выглядел он старше. Двадцать лет работы с неугасимым юношеским рвением преждевременно состарили его. Ко всему касалось ли это поиска антрепренера для клиента или уговоров подписать сомнительный контракт – ко всему он относился с таким энтузиазмом, что любая сделка совершенно опустошала его, доводя до эмоционального и физического изнеможения. Но Уолли никогда не учился на собственных ошибках. По-прежнему все у него было неизменно величайшим, невероятнейшим, самым-самым… порожденным гением Уолли Шайна, и только Уолли Шайна. Все популярные ансамбли, в сущности, были если не открыты, то, по крайней мере, замечены именно им, а затем переходили в руки кого-нибудь менее талантливого, но зато гораздо менее честного. Каждая девица с более-менее сносным голосом и более-менее незаурядным бюстом обязательно – в то или иное время – прошла через его руки, и некоторые из них, в зависимости от обстоятельств, задерживались в его руках несколько дольше, чем того желали. Но таков уж шоу-бизнес.

Уолли носил шелковые костюмы, которые переливались, как нефтяные лужи, и имел набор улыбок, которые менял, как галстуки.

Одна была располагающей: «Разве я не говорил, что на Уолли можно положиться?» Вторая – проницательной: «Уж если ты без моего ведома связался с этими парнями, то чего ты хочешь от меня?» А третья – просящей: «Послушай, если я урежу свои комиссионные еще хотя бы чуть-чуть, ты думаешь, я смогу выжить?»

Биффу нравился Уолли, даже когда тот совершал странные поступки. А это значит – всегда, ибо большую часть жизни Уолли был занят заключением сомнительных сделок и без конца доставал необычных кроликов из причудливых шляп.

Номер закончился. Бифф вынул мундштук, продул его и осторожно шагнул вниз.

– Хай, Уолли! Что скажешь хорошего?

– Сейчас ты меня расцелуешь!

Бифф потрепал Уолли по щеке. Дежурная улыбка была располагающей и, похоже, меняться не собиралась.

– Я не тот тип.

– У меня есть грандиозный контракт для тебя, – радостно воскликнул Уолли.

– Куда на этот раз? В Сибирь?

– Нет, мальчик, нет! – Уолли взмахнул рукой. Затем он раскрыл объятия, как будто собирался заключить в них весь мир. – Солнце и журчащий смех. Ночи под лазурным небом… – Он восторженно обхватил Биффа за плечи.

– Я догадался, – тяжело вздохнул Бифф. – Загородный дом отдыха?

– За кого ты меня принимаешь?

– За очень умного человека, – ответил Бифф. – И в девяти случаях из десяти выходит, что я ошибаюсь. – После всего, что я для тебя сделал, – так разговаривать со старым приятелем! Кем бы ты был без Уолли Шайна? Кем, я тебя спрашиваю?!

– Раз спрашиваешь – я обязан ответить.

– Послушай, Бифф! Дай же мне договорить, наконец. Ты же не хочешь вечно гнить в этой помойке, правда?

Так как контракт с этим заведением устроил Биффу именно Уолли, да еще при этом долго убеждал в важности этого шага для его – Биффа – карьеры, то Бифф подумал, что вопрос заслуживает исчерпывающего ответа, но сдержался.

– Продолжай, – сказал он. – Не останавливайся на вступлении. Переходи к припеву. Выдай основную тему.

– Вест-Индия! – торжественно провозгласил Уолли.

– Какая-то новая забегаловка в Сохо?

– Мальчик, когда я говорю, я говорю именно то, что хочу сказать. Настоящая Вест-Индия. Остров Паити, город Дьюпонт, клуб называется «Фламинго». Неплохо, а?

Бифф вынужден был признать, что действительно неплохо. У него случались неплохие контракты, но этот пока был лучшим. Во всяком случае, там гораздо светлее, чем в подвале, и еще, он полагал, все расходы будут оплачены.

Хотя с Уолли ни в чем нельзя быть уверенным: он совершенно спокойно упускал из виду «второстепенные» детали – такие, например, как транспортные расходы. Биффу потребовалось некоторое время, чтобы внушить Уолли, что контракт на разовое выступление в Шотландии за пять гиней трудно назвать блестящим, если дорога в оба конца обходится вдвое дороже. Правда, те дни ушли в прошлое, но все же…

– Дорогу оплатят? А гостиницу? – спросил он.

Уолли возмутился:

– Конечно! За кого ты меня принимаешь?

– Отлично. Я подписываюсь на эту авантюру, – сказал Бифф. – Когда ехать?

– Через две недели.

– Здорово! – совершенно искренне вырвалось у Биффа.

Он играл во многих местах и надеялся, что их будет еще больше. Чем больше, тем лучше. На остров Паити вела долгая дорога из маленького джаз-клуба в Ланкашире, где он начинал и откуда всегда хотел выбраться. Не то чтобы ему не нравилось место или люди – просто ему хотелось играть разную музыку, не идя на поводу у маленького ансамбля, с которым выступал тогда.

В то время все исполняли традиционный джаз, подражая Кинуг Оливеру или Джонни Доддзу. Гитаристы отложили свои гитары и взяли в рука банджо. Хорошим тоном считалось играть вразнобой, чтобы добиться так называемого «аутентичного» звучания. Что ж, неплохая потеха, пока это нравится соплякам. До поры до времени… а потом их внимание привлекает что-то другое, и однажды вечером вы удивленно оглядываете зал и обнаруживаете, что их больше нет. Они исчезли – мальчики и девочки с длинными патлами и полуоткрытыми от восторга ртами – ушли в клуб, где кто-то выводит хроматическую гамму на альтовом саксе, под аккомпанемент пианиста, недавно узнавшего от Стравинского, что можно играть одновременно в двух разных тональностях и разных ритмах.

Бифф экспериментировал. Он переболел кул-джазом и вернулся обратно в Лондон. В один из периодов он едва устоял перед искушением забросить трубу и сформировать квартет, исполняющий стилизованные американские песни в шотландской манере, – но в конце концов решил, что труба предназначена ему судьбой, и с ней ему суждено жить – или умереть. Четверки юнцов не смогут существовать вечно. Рано или поздно мир вспомнит об инструменталистах, и они вновь поднимутся на вершину. Такое произошло с Луи: он вернулся – как будто никогда и не уходил.

Бифф продолжал дуть в свою трубу. Он выступал в джазовых фестивалях, мотался на гастроли, записывался со сборными составами, съездил в Германию и Голландию. Его имя начали упоминать критики, оно приобрело вес в среде профессионалов и настоящих ценителей музыки. В списке лучших трубачей Соединенного королевства он мог претендовать на пятое или шестое место. И если пока не записал «золотой» диск, то имел твердое намерение когда-нибудь сделать это. Дело было только за вдохновением. А оно придет.

Жизнь не всегда улыбалась Биффу и не была легкой. Публика сделалась избалованной – каждую неделю приходилось придумывать что-нибудь новенькое. Утомленная приевшимся традиционным джазом, замороженная дрянным «кулом», аудитория ждала чего-нибудь свеженького и в то же время испуганно шарахалась от слишком непривычного и экспериментального. Играя в клубе вечер за вечером, Бифф имел возможность убедиться в этом на собственном опыте.

Как раз наступило время уехать и обновить его.

При условии, что тебя не забудут…

О, тут требовалась известная тонкость!

Если мозолить глаза слишком старательно, публика устанет и заявит: «Ну, парень дает – он все еще здесь?» А стоит уехать достаточно надолго – о твоем существовании забудут и придется начинать все сначала.

Тем не менее рискнуть стоило.

Он дул в свою трубу в Манчестере, Глазго, Лондоне, Гамбурге и Утрехте. Теперь ему предстояло заняться этим в Вест-Индии.

Он представил остров, где солнце было горячим, музыка – страстной, а страсти – пылкими. Темперамента Биффа Бейли должно было хватить на все это.

Паити не разочаровал Биффа. Раскаленные улицы Дьюпонта и знойные женщины, ослепляющие белизной улыбок меж темных губ – губ, принадлежащих негритянкам, испанкам или мулаткам. Движения их были музыкальны уже сами по себе. Шорох их шагов в пыли напоминал бесконечный танец. Воздух наполнял вкрадчивый ритм, совпадающий с биением вашего сердца.

Не разочаровал его и клуб «Фламинго».

Бифф заглянул туда через несколько часов после прибытия на остров. Ему хотелось оценить обстановку и составить впечатление о публике, что всегда полезно сделать заранее.

С первого взгляда он понял, что это местечко придется ему по душе. Здесь было шумно и весело. Люди приходили сюда развлечься, а не демонстрировать снобистское презрение ко всему на свете.

Смуглая кожа островитян бархатисто поблескивала в приглушенном свете ламп, и смех, которым аудитория радостно отзывалась на любой темпераментный пассаж оркестра, был тоже бархатистым и сочным.

Когда певец затягивал калипсо или другую народную мелодию, все вокруг подхватывали ритм, отбивая его ногами, прищелкивая пальцами и сияя улыбками. И даже чопорные англичане из консульства, нефтяных компаний и с консервных фабрик теряли здесь значительную часть своей сдержанности, заметно оттаивая в благодатном климате острова.

Бифф подсел за столик к ребятам из своего оркестра. Те, оценив интерьер, довольно кивнули:

– Шикарно!

– Вполне годится, чтобы здесь выступали гении.

В этот момент на эстраде появился молодой гибкий негр с орлиным носом и смешным пухлым ртом и с жаром затянул калипсо. Оркестр начал осторожно вторить ему, следуя за сильным, чистым голосом. Музыка рождалась как будто сама собой – из грохота океанского прибоя, страстных звуков напоенной ароматами знойного воздуха тропической ночи, – музыка, постигнуть которую могут лишь те, кто здесь родился.

«Интересно, как после таких штучек владельцы заведения воспримут наш оркестр?» – подумал Бифф. Впрочем, в доброжелательной атмосфере клуба все должно пройти хорошо – он не сомневался в этом. На благодатной земле Паити нет места тревогам и сомнениям. Бифф упивался ее томной красотой.

Здесь не может произойти ничего скверного или неприятного. Лишь следуй закону собственного сердца – и все будет прекрасно.

Песня закончилась. Зал взорвался аплодисментами, потонувшими в новой бравурной мелодии. Пока танцующие пары уходили с пятачка перед эстрадой, к столику Биффа подошел столь поразивший его певец.

– Привет, парни! Я Сэмми Койн. Это вы заменяете меня?

– Пожалуй что так.

Они пожали друг другу руки. Кто-то придвинул стул от соседнего столика, и Сэмми сел.

– Я знаю эту музыку, – восхищенно сказал Бифф. – В восторге от нее. Но здесь она звучит как-то иначе… насыщенней… Наверное, чтобы ее исполнять, нужно родиться здесь.

– Ну, ребята, – засмеялся Сэмми, – родился-то я в Ист-Энде. И первой музыкой, которую я услышал, был колокольный звон.

– Что же ты делаешь здесь? И куда отправляешься дальше?

– У вас есть агент – и у меня есть агент. За десять процентов он подписал меня в Алабаму.

– Уолли Шайн?

– Точно, парень!

Они рассмеялись, и Бифф откинулся на спинку стула. Больше он не будет ругать Уолли. Ну, по крайней мере, ближайшие несколько недель. Агент, способный провернуть подобную авантюру, чтобы забросить его на этот остров, много стоит.

Бифф глянул на девушку, танцующую совсем рядом со столиком. Она прильнула к своему партнеру, почти слилась с ним, ее томная пластика была как музыка, которую Бифф не прочь был аранжировать. То тут, тот там раздавались всплески радостного смеха. Оркестр неистовствовал. Фигуры танцующих слились в водоворот ярких красок. Настойчивый ритм будоражил кровь. Похоже, здешняя жизнь обещала не только работу.

Как можно больше работы и как можно больше развлечений – таков был девиз Бейли. Знойные дни, знойные островитянки… прекрасный коктейль, который Бифф с удовольствием попробует.

Наклонившись к Сэмми Койну, он прошептал:

– Скажи-ка, где тут у вас… э-э… где тут у вас можно поразвлечься?

– Ну, в порту есть подвальчик – «Грязная Долли», – понизив голос, доверительным тоном ответил Сэмми. – Местечко, где мы, интеллектуалы, собираемся, чтобы до поздней ночи обсуждать глобальные философские проблемы. Витгенштейн и все такое.

На мгновение Бифф поверил, но, заметив усмешку в темно-карих глазах, расплылся в улыбке:

– Ну-ну, продолжай заливать!

– Сигареты? – раздался прямо над ухом мелодичный голос.

У столика возникла стройная паитянская девушка, в платье простеньком, но сидевшем на ней так, будто она в нем родилась. Даже если бы эта красотка торговала касторкой, Бифф все равно купил бы ее товар. Он взял пачку сигарет и положил на поднос несколько монет. Пока девушка отсчитывала сдачу, Бифф заметил на ее гибкой шее тоненькую цепочку с небольшим медальоном, соблазнительно нырявшим в ложбинку меж двух смуглых грудей. Правда, изображение на медальоне было не столь прекрасным, как его хозяйка: искаженный гримасой безобразный лик, оскалившийся в злобной усмешке, – властный, вопреки своим миниатюрным размерам, и странно притягательный.

Толкнув Ленни локтем, Бифф показал пальцем на медальон:

– Эй, глянь-ка на это чудовище!

Оркестр как раз умолк, закончив номер, и голос Биффа громко прозвучал во внезапно наступившей тишине. Девушка испуганно отшатнулась, в глазах ее стыл ужас. Взгляды окружающих устремились на Биффа, по залу пробежал недобрый шепоток осуждения.

Сдачу она швырнула на стол. Бифф собрал мелочь и протянул чаевые. Сделав вид, что не замечает его руки, девушка удалилась.

Повисла тягостная пауза. К счастью, оркестр снова заиграл, как будто специально для того, чтобы ее заполнить.

Бифф беспомощно глянул на Сэмми:

– Что я такого сделал?

– Это «чудовище», – с искренним осуждением в голосе ответил тот, бог вуду, Дамбала. А вуду – такая вещь, над которой шутить не стоит. Нигде и никогда. Оглянись-ка.

Бифф повиновался.

На шее девушки за соседним столиком, одетой в изысканное платье, должно быть, доставленное самолетом прямо из какого-нибудь шикарного ателье на Пятой авеню, тоже висел медальон вуду.

Приглядевшись к танцующей паре, Бифф увидел на руке молоденькой мулатки браслет с изображением Дамбалы.

По залу ходила еще одна разносчица сигарет – еще один злобный лик смотрел с медальона на ее шее.

На пальце надменной красавицы – вероятно, дочери какого-нибудь богатого плантатора или чиновника – блестело кольцо все с той же физиономией… Отовсюду сверкали свирепые глаза владыки острова – могущественного и всесильного, нагоняющего страх и вызывающего почтительный трепет у островитян.

– Да уж, похоже, каждая цыпочка считает своим долгом носить эту дрянь, – согласился Бифф. Порывшись в памяти, он выудил оттуда обрывки сведений о ритуалах вуду, вычитанных в попавшемся когда-то под руку мужском журнале. – А это значит, что нынче ночью состоится церемония, я прав?

– Прав, – кивнул Сэмми. – Ты даже сможешь услышать ее из своего гостиничного номера. Бой барабанов, доносящийся из леса…

– Угу.

– Танцы девушек…

«Черт возьми! – восхищенно подумал Бифф. – Какая экзотика!». Точь-в-точь как в том журнале с множеством пикантных фотографий. Гибкие мулатки, движущиеся в неистовом ритме, срывающие с себя одежды в безумном экстазе, а барабаны бьют все быстрее, все громче, подстегивая танцующих, подчиняя их своей воле. Отличное чтение, особенно в дождливую погоду, когда сидишь на империале* лондонского автобуса. А теперь у него есть возможность увидеть это своими глазами.

– Хочешь совет? – спросил Сэмми.

– Давай, – ответил Бифф, очнувшись от мечтаний.

– Не ходи.

У Биффа вытянулось лицо:

– Почему?

– Парень, это религиозная церемония.

– Ну и что?

– Ты не этой веры…

Остаток вечера Бифф пытался сосредоточиться на игре оркестра и изо всех сил делал вид, что ему интересны разговоры о расписании выступлений, пристрастиях публики, скверных привычках администрации – и тому подобной чепухе. А сам не спускал глаз с красоток и их амулетов – если «амулет» было правильным словом в этом случае.

Он твердо решил вплотную заняться изучением экзотических обычаев и экзотической музыки этого странного острова, где в джунглях устраивались загадочные церемонии…

Ночью он никак не мог уснуть. Путешествие из Лондона, непривычный тропический климат, пестрота звуков и красок, обрушившихся на него, как только он сошел с трапа самолета… все это не могло не сказаться.

Ночь была прохладнее дня, но лишь чуть-чуть. Чужие, незнакомые запахи врывались из раскрытого окна, мешая расслабиться и забыть о том, что он не в Англии. Бифф помнил, что собирался наслаждаться пребыванием здесь, но ему нужно было время освоиться.

Закинув руки за голову, он лежал и глядел в теплую тьму. От бессонницы у него начался нервный тик: большой палец ноги мерно подергивался. Такое часто бывало после удачных концертов: ритм продолжал жить в мозгу, заставляя отсчитывать такты.

Вдруг он осознал, что отбивает уже не воображаемый, а доносящийся откуда-то ритм – едва слышный, но достаточно отчетливый.

Бифф приподнялся на локте.

Где-то в отдалении глухо били барабаны. Он повертел головой, прислушиваясь: может, это просто шум прибоя? В Лондоне он бы не задумываясь решил, что кто-то из соседей слушает радио или магнитофон. Но здесь – он был в этом уверен – звучала настоящая, живая музыка.

Выскользнув из постели, Бифф осторожно подошел к окну. Ночной воздух был недвижим: деревья стояли не шелохнувшись. Во тьме неясно белели низенькие домишки, окутанные таинственными тенями. Теперь барабанный бой стал явственнее. Ему показалось, что откуда-то донесся девичий смех… Или он, начитавшись бульварных журналов, принимает желаемое за действительное?

Бифф зевнул. Неплохо бы выйти и разобраться, что там происходит. Но еще лучше – вернуться в постель и забыть обо всем до утра.

Завтра будет достаточно времени для того, чтобы вникнуть во все детали и понять, как себя вести.

Но наутро атмосфера таинственности исчезла. Барабанный бой прекратился – может, он звучал лишь у него в мозгу? – а воспоминания о тревожной, напряженной обстановке в клубе потускнели. В конце концов, Дьюпонт был экзотичным, но не зловещим городом, и вовсе не настолько удаленным от цивилизации, как могло показаться с первого взгляда. Широкие улицы были застроены прекрасными белоснежными особняками. Супермаркеты ничем не отличались от таких же в Лондоне, Нью-Йорке или Вашингтоне. А так называемые «контрасты» скорее радовали глаз: в узких боковых улочках теснились лачуги, а сразу за ними начинались настоящие джунгли; на обочинах рядами выстроились лотки с местными сувенирами; повсюду сновали тележки с кокосовыми орехами; а вместо привычных глазу аккуратно подстриженных лондонских деревьев высились грациозные пальмы.

Женщины Дьюпонта вовсе не походили на провинциалок: одевались они изысканно, и наряды многих вызвали бы восторг на улицах Лондона или Парижа. Хотя чтобы считаться хорошо одетым в этом городе, нужно было обязательно украсить себя изображением лика Дамбалы.

Даже при свете дня бог вуду выглядел не слишком привлекательно. Он определенно не относился к типам, ведущим здоровый образ жизни.

Склонившись над лотком с безделушками и диковинными сувенирами, чтобы выбрать подарок для какой-нибудь лондонской девицы – любой из тех, кто не забудет его имени ко времени, когда он вернется, – Бифф разглядывал разложенные в ряд медальоны. Внезапно знакомая физиономия Дамбалы сердито глянула на него. Отлично! Ему не найти ничего, более типичного для этого острова. Два или три из них вполне годились. Бифф протянул руку за безделушками.

Темная ладонь, опередив его, прикрыла медальоны, как будто от солнца.

Бифф поднял глаза. Владелец сувениров, старик туземец с морщинистым лицом и торчащими изо рта двумя желтоватыми зубами, отрицательно покачал головой:

– Это не для вас, сэр.

– Послушай, – терпеливо произнес Бифф. – Мне всего-навсего нужен сувенир. Ведь ты здесь для того и стоишь, чтобы делать туристов счастливыми, навязывая им всякую дрянь в память о Дьюпонте, не так ли?

– Нет, сэр. Я здесь не для этого.

– Но весь этот хлам…

– Знак Дамбалы, – перебил старик, понизив голос, – продается только верующим. Вы бы не захотели, чтобы священные реликвии вашей религии осквернялись иностранцами, правда ведь, сэр?

Довод был не лишен смысла. Бифф усмехнулся. Старик осмелился ответить осторожной улыбкой – Бифф умел располагать к себе людей.

– Я понял. Не хотел задеть чьих-либо чувств – так сказать, наступить на любимую мозоль.

– На мозоль?..

– Ладно, оставим это.

Он отправился дальше. Искренность старика вызвала у него понимание и симпатию, но все же суета вокруг Дамбалы начинала слегка раздражать. Для такого маленького, городка это было чересчур. Биффу уже казалось, что у него начались галлюцинации: злобная физиономия, запечатленная в дереве, меди, золоте, бросала сердитые взгляды из-под оконных карнизов, косилась с девичьих запястий и как будто бы даже выглядывала из пышных пальмовых крон.

И по мере того, как день подходил к концу, это впечатление все усиливалось. Когда пьянящая тьма, полная невнятных обещаний, опустилась на город, оркестр как раз рассаживался на сцене «Фламинго». Чем больше сгущались сумерки, тем сильнее Биффа разбирало любопытство.

К началу выступления неожиданно пришел Сэмми. Завтра он должен был возвращаться в Англию, но решил помочь новым знакомым и самолично представить их публике. Когда он поднялся на эстраду, разговоры за столиками смолкли. Бархатистый голос Сэмми создал нужный настрой в зале и у музыкантов.

Бифф, волнуясь, постукивал ногой… потом его труба взмыла вверх, отбрасывая светлые блики, – и больше уже ничего не существовало.

Публика сразу же высыпала на танцевальную площадку. Через десять минут Бифф уже знал, что все довольны. Это понимаешь сразу. А потом расслабляешься, отдаешься ритму и играешь все лучше и лучше, и с каждой минутой зал все больше влюбляется в тебя, и ты это чувствуешь, и, вдохновляясь все сильнее, играешь уже почти гениально… и так без конца…

Во время перерыва, с наслаждением потягивая коктейль из высокого стакана, в котором приятно позвякивали кубики льда, Бифф вдруг услышал, как кто-то позади него негромко напевает. Мелодия была странной и неуловимой, влекущей и ускользающей одновременно.

Бифф обернулся. Одна из продающих сигареты девушек – не вчерашняя, а другая: жаркая, как полуденное солнце, и смуглая, как закатные тени на мостовой, – задумчиво выводила изменчивый мотив, погрузившись в какие-то свои смутные грезы. Совершенно машинально Бифф начал прищелкивать пальцами в такт ее пению.

В ту же секунду девушка очнулась. Она вздрогнула, и в темных глазах ее мелькнул страх.

– Продолжай! – подбодрил ее Бифф. – Отличная мелодия. Что-то местное?

Она испуганно попятилась.

– Эй, куда ты? – запротестовал он. – Не убегай!

– О, пожалуйста, прошу вас… – Это был не более чем шепот – умоляющий, виноватый – шепот, готовый сорваться в истерический всхлип. Она метнулась к столикам, едва ли не навязывая свой товар посетителям, будто пыталась загладить какую-то вину.

Бифф устало пожал плечами: отличные ребята на этом острове, только все малость тронутые. Ну и ладно, невелика потеря: ему всегда нравились всякие архаичные мелодии, но только если они не древнее нью-орлеанского джаза – все более раннее, как правило, выводило его из равновесия.

Они продолжали играть. Время летело незаметно. Но вскоре Бифф заметил, что напряженность в зале нарастает: смех звучал все пронзительнее, голоса сливались в назойливый гул. Куда бы он ни глянул – отовсюду на него взирал ужасный лик: с браслетов, колец, ожерелий и медальонов.

Когда вечер закончился и толпа хлынула к выходу, а оркестранты принялись складывать инструменты, Бифф остановил администратора клуба, торопившуюся в контору, чтобы сдать выручку за вечер. Это была стройная девушка, скорее миловидная, нежели красивая. Она получила образование в Париже и свободно говорила на четырех языках. Уж ее-то трудно было назвать суеверной туземкой. Бифф уже успел убедиться в ее деловитости и добросовестном отношении к своим обязанностям: она лично удостоверилась, достаточно ли удобно их разместили в отеле, посидела у них на репетиции и исчерпывающе объяснила все, что требовалось знать по поводу местных денег, обычаев, пищи, выпивки и языка.

– Детка, я хотела бы спросить одну вещь…

– Да, мистер Бейли? – Она выглядела внимательной и приветливой. Ей нравилось быть полезной.

– Нынче вечером я услышал обрывок мелодии. Очень занятной. Вы не могли бы ее опознать?

Он начал напевать. В первую секунду она слушала его с вежливой улыбкой, в следующее мгновение приветливое выражение исчезло с ее лица: она узнала мотив. Бифф видел, что она изо всех сил старается выглядеть равнодушной и оставаться на месте. Ей хотелось убежать.

– Ну? – спросил он, закончив.

– Я не знаю.

– Вы уверены? Послушайте, тут творится что-то весьма странное…

Она не дала ему договорить: молча покачала головой и повернулась, собираясь уйти. И неожиданно для самого себя Бифф сердито выкрикнул ей вслед:

– Ну, давайте же, выкладывайте! Где это все происходит? Оставьте все эти тайны для туристов – я обойдусь без них. Только приведите меня туда и позвольте посмотреть.

Девушка даже не обернулась.

Возникший откуда-то сбоку Сэмми Койн укоризненно покачал головой:

– Послушай, парень, разве я не советовал держаться от всего этого подальше? Не лез бы ты в это дело, по-дружески говорю.

Бифф досадливо щелкнул замочками футляра для трубы. Если сегодня ночью он вновь услышит отдаленный бой барабанов, никто не удержит его в гостиничном номере. Раз они не хотят показать ему, где веселятся, он сам найдет дорогу. Интуиция еще не подводила его ни разу.

Рокот барабанов мягко просочился в его сон. Бифф заворочался – и звук усилился, запульсировал, как будто в недрах отеля заработала, набирая обороты, динамо-машина. Но окончательно разбудила Биффа внезапная тишина, наступившая в следующее мгновение. Он приподнялся и, сощурившись, всмотрелся в темноту. Неожиданно показавшаяся луна залила комнату бледным сиянием, и, как по сигналу, снова забили барабаны, на этот раз – тревожно и призывно.

Вскочив с постели, Бифф бросился к окну. Барабаны звучали оглушающе громко, и он был уверен, что сможет определить нужное направление. Рокот доносился из-за плотной стены деревьев, откуда-то неподалеку. Призрачный туман, подымавшийся из чрева ночи, загадочно мерцал в лунном свете.

Быстро одевшись, Бифф сбежал вниз. В гостинице было тихо… Или пусто. На секунду ему почудилось, что во всем здании людей, кроме него, нет. Он опоздал. Все ушли, влекомые властным грохотом барабанов… Но уже в следующее мгновение до Биффа донесся храп Ленни и чье-то сонное бормотание.

Снаружи барабанный бой сделался еще более отчетливым и манящим. Выбрать нужное направление не составило труда. Когда перед Биффом темной стеной встали деревья, он почти не замедлил шага и вскоре наткнулся на хорошо протоптанную тропу, вьющуюся меж высоких стволов.

Бесшумно пробираясь сквозь кусты, опутанные гибкими, тускло поблескивающими в лунном свете лианами, Бифф уверенно двигался вперед. В воздухе стояла влажная духота, пропитанная тяжелыми пряными ароматами, холодное сияние сочилось сквозь пышные кроны деревьев.

Вскоре перед глазами забрезжило багровое зарево. Пройдя поближе, Бифф различил за деревьями языки пламени и через минуту оказался на краю поляны.

В центре пылал костер. Искры, потрескивая, взвивались вверх и терялись меж низко склоненных ветвей. От грохота барабанов дрожала земля. Вокруг костра в ритуальном танце двигались, мерно покачиваясь, темные силуэты. Время от времени над глухим топотом босых ступней и четким барабанным ритмом вздымались колеблющиеся голоса, сливаясь в мучительно-страстный мотив, и вновь стихали, как будто угасая.

Внезапно в центре круга, в опасной близости к огню, возникла массивная фигура в огромной маске. Багряные отблески озарили дьявольские черты. Танцующие замерли, будто окаменев. Барабаны завибрировали. Воздев руки к небу, негр в маске гортанно выкрикнул несколько слов на непонятном Биффу языке. Резкие, отрывистые, они могли означать приказы… или проклятия… Как по мановению руки, люди вокруг костра закружились в неистовом танце, все больше отдаваясь бешеному ритму, впадая в экстаз…

Спрятавшись за кустами, Бифф наблюдал за происходящим. Ритм начинал оказывать воздействие и на него. Охваченный странным, жутковатым чувством, он пытался запомнить ускользающую мелодию и незаметно для себя все громче прищелкивал пальцами в такт и подпевал. Он уже представлял, как ведет основную тему труба, как саксофон подтягивает вторую партию, потом пассаж в унисон – и все это под жесткий аккомпанемент ударных.

Лицо Биффа блестело от пота. Даже здесь, на краю поляны, он изнемогал от жары и исступления. Страшно подумать, каково тем, кто танцует у костра, хотя излишка одежды на них явно не наблюдалось.

Порывшись в карманах, Бифф вытащил записную книжку. Он всегда носил ее с собой – на случай, если неожиданно нахлынет вдохновение. Бифф нащупал огрызок карандаша и, повернув страницу к неверному, мерцающему свету, нацарапал нотные линейки. Секунду помедлил – и принялся быстро записывать звучащую в ушах мелодию.

Он уже успел набросать первые восемь тактов и обозначить лихорадочный рваный ритм аккомпанемента, когда на страницу легла громадная черная рука.

Дико завопив, Бифф уселся прямо на куст.

Над ним, смутно вырисовываясь на фоне пылающего костра, высился темный гигант с размалеванным лицом. Толстые слои краски запечатлели на нем весьма недружелюбное выражение. Чуть пониже этой живописи находился рот – вероятно, в другой ситуации способный улыбаться и вести приятные беседы, но сейчас пухлые губы складывались в недобрую усмешку.

Цепляясь за куст, холодея под пристальным взглядом, Бифф осторожно приподнялся и изобразил робкую улыбку. Дотронулся до лба (ему недавно сказали, что этим жестом туземцы выражают почтение) – и стремительно рванулся к тропинке, которая привела его сюда.

К нему метнулись две темные фигуры. Чьи-то руки схватили его под локти и приподняли над землей. Потом быстро вынесли на поляну.

На одно страшное мгновение ему показалось, что сейчас его швырнут прямо в огонь, но хватка ослабла – и вот он уже лежал на земле, у ног человека в безобразной маске.

Музыка прекратилась. Над поляной повисла тишина.

Подобрав под себя ноги, чтобы удобнее было оттолкнуться, когда придет время смываться, Бифф прикидывал, в какую сторону лучше бежать. Но, подняв глаза, увидел лица обступивших его туземцев и сообразил, что далеко не уйдет.

Шаман шагнул к Биффу и поднял маску. Черт! Лицо под ней оказалось еще безобразнее!

– Кто ты?! – разразился угрожающий рев.

– Ну… э… – внезапно охрипшим голосом начал Бифф, – меня зовут… – Он сглотнул и неожиданно громко выкрикнул: – Бифф Бейли! Да, черт возьми, именно так. Бифф Бейли. Нас, кажется, не представили? Вы…

– Я – Врим.

– Звучит многообещающе. Но не стану вас задерживать. – Биффа понесло. – Собственно говоря, я, должно быть…

– Что ЭТО? – Врим поднял с земли записную книжку с каракулями нотной записи.

– Я тут случайно услышал замечательный мотив, который вы так здорово исполняли, и… ну… – голос Биффа упал до виноватого шепота, – в общем, записал его…

Последняя фраза, казалось, гулким эхом прокатилась по поляне.

– Ты записал священную музыку великого бога Дамбалы? – неожиданно визгливо заорал Врим. Подняв книжку над головой, он швырнул ее в костер. Разлетелись искры, пламя взметнулось и принялось жадно пожирать трепещущие страницы.

– О нет! – простонал Бифф. – У этой мелодии могло быть будущее! Мысль о том, что он терял, настолько занимала его в этот момент, что он пропустил мимо ушей гневное рычание Врима. – Из этого вышел бы знаменитый хит! Миллионы дисков! Послушай, если это написал ты, я поделюсь с тобой половиной дохода.

Во взгляде, который метнул на Биффа шаман вуду, читалось явное желание бросить его в огонь следом за книжкой.

– Это принадлежит, – свирепо процедил он, – нашему богу Дамбале. Эту мелодию знают только посвященные – и так было всегда, на протяжении веков.

– Веков? – переспросил Бифф. – Тогда об авторском праве речь не идет. Во всяком случае, я спокойно могу присвоить ее. Это, видите ли, называется достоянием общественности, и…

Слова застряли у него в горле, потому что Врим схватил его за шею и рывком притянул к себе.

– Осторожнее, ты помнешь мой костюм, – выдохнул Бифф. Находя, так сказать, в себе силы смеяться в лицо опасности. Демонстрируя истинную британскую выдержку. Как в американском боевике.

– Слушай меня внимательно, – медленно произнес Врим. Его лицо теперь находилось всего в нескольких дюймах. Биффа обдало горячим дыханием, настолько зловонным, что невозможно и вообразить. – Бог Дамбала ревнив. Если ты украдешь у него эту музыку, он отомстит. Куда бы ты ни спрятался – он найдет и отомстит. Не смей воровать у бога Дамбалы! – Хватка ослабла, и Врим оттолкнул Биффа. – Теперь – иди!

Танцоры расступились – не из вежливости, а как будто боялись осквернить себя случайным прикосновением к чужаку.

– Спокойной ночи всем! – Бифф постарался, чтобы это прозвучало по возможности бодрее. И заспешил по тропинке, ведущей назад в отель.

Бифф Бейли был профессионалом. Он знал, что с желаниями публики следует считаться, и никогда не экспериментировал с атональной музыкой перед аудиторией почитателей ритм-энд-блюза. Для него не составило труда понять, что работа в Дьюпонте завершится раньше срока, если он оскорбит верховное божество местного культа, – поэтому о впечатлениях той жуткой ночи в лесу Бифф предпочел на время забыть.

Но лишь на время. Однажды он уедет с острова, вернется в привычную обстановку – и уж там воспользуется тем, что услышал. Такому материалу нельзя позволить пропасть. В конце концов, Лондон достаточно далеко от Паити. Звук не сможет перенестись через океан.

А из этой мелодии вуду можно было попытаться создать целое шоу.

Утрата записной книжки, вопреки опасениям, не стала серьезной проблемой. Даже удивительно, как четко мотив и рваный ритм барабанов запечатлелись у Биффа в голове. Когда контракт закончился и, загорелые, веселые, отпускающие шуточки о лондонской погоде, они летели домой, Бифф попробовал набросать первые несколько тактов и обнаружил, что получается неплохо.

Очень даже неплохо. Если не считать того, что рука отказывалась его слушаться. По мере того, как Бифф записывал фразу за фразой, холодная боль все чаще пронизывала пальцы – как будто сковывая параличом. Но он не собирался позволять своему подсознанию сбивать его с толку подобными дешевыми трюками. Закончив партитуру, Бифф принялся за инструментовку. Когда его оркестр вновь появится в Лондоне, он сумеет удивить всех. Поразить кое-чем совершенно сенсационным, до сих пор никому в этом городе не известным.

К радости Биффа, Уолли Шайн пригласил Сэмми Койна выступать с их оркестром. Первый же вечер обещал горячий прием. Клуб был переполнен, Сэмми пребывал в отличной форме и рвался на сцену. Бифф решил опробовать новый номер сегодня же.

Чем он рисковал? Во всяком случае, здесь не было и намека на медальон или ожерелье вуду. Девушки в зале – обычные лондонские девушки, чуть нарочито веселые, немного бледненькие и чахлые – демонстрировали открытые спины, вовсе не такие смуглые, к каким он привык за последние несколько недель, и с милой серьезностью болтали о начавшемся сезоне, о душечке-Каролине, о новом фасоне вечерних платьев и прочем в том же духе. Никто не озирался, беспокойно отыскивая взглядом недремлющее око Дамбалы или его жрецов.

Сэмми, казалось, чувствовал себя здесь даже привычнее, чем во «Фламинго». Когда он спел виртуознейшую импровизацию в невероятном темпе, зал рухнул, покоренный. Некоторые даже зааплодировали.

– А теперь, – момент наконец настал, – мы приготовили для вас сюрприз. – Владелец клуба, любивший самолично объявлять номера, чтобы сэкономить деньги на конферансье, а также быть уверенным, что все выступающие вовремя окажутся на своих местах, доверительно припал к микрофону. Во время своего недавнего путешествия в Вест-Индию Бифф Бейли услышал древний напев вуду. Сделав аранжировку, он собирается сегодня представить его на ваш суд. Как он раздобыл его? О, это целая история…

Сэмми Койн придвинулся к Биффу вплотную:

– Ты на самом деле собираешься сделать это, парень?

– Почему бы нет?

– Я скажу тебе почему: тебе выпустят кишки.

– Спасибо, – безмятежно улыбнулся Бифф.

– И еще до конца вечера, – продолжал Сэмми, – мы увидим, как они будут валяться разбросанными по всему этому залу.

Бифф нервно сглотнул и выдавил бодрый смешок.

– Впрочем, не переживай, – успокоил его Сэмми. – Мой дядя – владелец похоронного бюро. Так и быть, для тебя я куплю у него гроб со скидкой.

– С такими друзьями, как ты, – произнес Бифф, – мне не нужны враги.

– И вот, – закончив рассказ, владелец клуба восторженно повысил голос, – Бифф Бейли и… вуду!

Свет пригасили, и Бифф шагнул на край сцены. В зале стало совсем темно, лишь блестящий вращающийся шар под самым потолком отбрасывал жутковатые блики. Цветные пятна метались по стенам, танцевали на скатертях. Багровый отблеск ложился на раструб саксофона.

Бифф прижал трубу к губам.

Начали бить барабаны. Это был незнакомый и чужой ритм, послание с другой части света. Ему следовало звучать не в этом прокуренном лондонском клубе, а под бездонным тропическим небом, где тела танцующих темнее ночных теней, а босые ноги мягко притопывают в такт. Этот странный зов заставил многих людей за столиками тревожно вздрогнуть. Некоторые же засмеялись в необъяснимом возбуждении и высыпали на танцевальную площадку.

Закрыв глаза, Бифф вывел первые ноты. Подхватив мелодию, оркестр повел ее вслед за трубой сквозь пульсирующий рокот ударных. Какая-то властная сила начала овладевать Биффом: казалось, труба теперь звучит сама по себе, послушная не ему, а чьей-то чужой воле. Ветер другого мира овевал его лоб. Тропические ароматы, принесенные с Паити, наполнили зал. И еще один запах внезапно ворвался под своды клуба – невыносимое зловоние, как будто от разложившегося трупа.

Бифф открыл глаза.

Волосы девушки, стоящей прямо перед ним, были спутаны и взлохмачены. Должно быть, вентиляторы работали слишком сильно.

Рядом со сценой танцор отбрасывал темные пряди со лба своей партнерши. В зале нарастал непонятный ропот.

Двери клуба заходили ходуном, раскачиваясь во все убыстрявшемся темпе. Края скатертей вздымались и хлопали, как будто огромные птицы взмахивали крыльями.

Бифф обернулся к оркестрантам. Те сосредоточенно хмурились. Нотные листы внезапно поднялись с пюпитров, закружились, как в водовороте, и понеслись через зал. Ветер набирал силу. Теперь это был уже не легкий бриз – он завывал ураганом, сбивая с ног визжащих девиц. Опрокидывая столы и стулья, люди в панике бросились к выходу.

Это был смерч разрушительной силы: испуганная толпа натыкалась на мебель, ломая ее, люди падали, вскакивали и неуклюже пробирались к дверям, чтобы перевести дух в спокойствии вечерней улицы.

В нарастающем вое ветра и панических криках барабанный бой почти потерялся. Но Бифф упорно продолжал играть, пока не почувствовал, что оркестр у него за спиной уже давно молчит. От оглушительного шума он почти перестал слышать и себя. Вцепившись в трубу, Бифф безуспешно пытался заслонить лицо от безжалостного дыхания ветра.

Потом погас свет.

Когда он опять зажегся, было уже тихо. Гарри, хозяин клуба, печально бродил по залу, скорбно перешагивая через груды осколков – все, что осталось от прекрасного фаянса и звонких бокалов.

– Посмотрите, вы только посмотрите на это! – причитал он. – Мой клуб! Я вложил в него столько сил, а теперь – гляньте!

– Вы ведь застрахованы, не так ли? – сухо спросил Сэмми. Его голос гулко прозвучал в пустоте зала.

Гарри уставился на него. В его взгляде появилось понимание.

– Да, – медленно произнес он. – Да, верно. – Он еще раз оглядел свалку поломанной мебели и покосившиеся светильники на стенах. При виде огромной дыры в ковре на полу, он, вместо того чтобы содрогнуться, довольно улыбнулся.

– Я смогу заменить портьеры… и обои… – И Гарри вновь принялся осматривать зал, теперь уже строя радужные планы и укоризненно качая головой лишь в том случае, когда обнаруживал что-нибудь уцелевшее.

– Доигрался, – произнес Сэмми обвинительным тоном. Теперь они с Биффом остались вдвоем посреди всей этой разрухи, и, понаблюдав несколько минут, как Бифф собирает разбросанные по залу нотные листы, Сэмми спросил:

– Что это ты делаешь?

Бифф внимательно изучал фортепианную партию. Еще во время выступления он почувствовал: что-то не так. Тут нужен отчетливый контрапункт вместо мощных аккордов.

– Кое-что придется подправить, – задумчиво сказал он. – Я возьму это домой и немного поработаю.

– Возьмешь домой! – Сэмми в отчаянии возвел глаза к потолку. – После того, что случилось?

– А что случилось?

– Кто, по-твоему, наслал этот ветер – дядя Сэм? Это вуду, парень. Дамбала! На твоем месте я бы сжег всю эту музыку… Да побыстрее!

Бифф оглядел царивший повсюду разгром. Клуб действительно выглядел как после побоища. Возможно, Сэмми не так уж неправ. Нет, чепуха! Бифф прогнал мысль. Он не суеверный болван и ни за что не поверит, что Дамбала способен дотянуться до него через океан и потребовать к ответу. Оставьте подобный вздор туземцам!

Но ведь что-то случилось. Что-то вроде смерча или урагана. Нет, скорее всего – какие-нибудь неполадки в кондиционере. Современная техника бывает столь же опасной, как языческие идолы.

Музыка все еще пульсировала у него в мозгу. И он хотел довести ее до совершенства.

Решительно побросав нотные листы в кейс, Бифф собрался уходить. Он дружески похлопал Сэмми по плечу.

– Увидимся завтра вечером.

– Ты думаешь, к завтрашнему вечеру здесь наведут порядок?

Пожалуй, в его замечании имелась доля истины, но Биффа это не беспокоило. Через пару дней он исправит погрешности в аранжировке. А может, и добавит кое-что. От идеи создать большое красочное шоу он еще не отказался. Направляясь к двери, Бифф слышал, как Сэмми одним пальцем выстукивает на пианино какой-то мотивчик. Подозрительно напоминающий рокенрольный марш.

– Пока! – крикнул Бифф через зал.

– Моему дядюшке прибавится работы! – откликнулся Сэмми, и голова его скорбно склонилась над клавишами.

Бифф шагнул в ночь.

После гнетущей духоты клуба воздух на лице казался особенно свежим и прохладным. Вокруг было пустынно. Посетители к этому часу успели разъехаться. Кто-то, наверное, отправился в другое заведение, где не бушевали свирепые ветры. Другие вернулись домой, кляня на чем свет стоит и Гарри, и его клуб, и те новомодные штучки, которые нынче приходится сносить.

Бифф медленно шел по переулку. Днем, идя на репетицию, он видел здесь множество людей, спешащих за покупками или возвращающихся домой с продуктами и выпивкой. Теперь не было ни души. Где-то неподалеку проехала машина, но звук мотора растаял так быстро, как будто его поглотили джунгли Паити.

На углу сияла витрина модного магазина. Яркие цвета вернули Биффа к действительности и немного успокоили.

Не то чтобы Бифф Бейли волновался. Ему не раз приходилось проходить по таким улочкам в ранние утренние часы. Он был одним из тех, кто ведет ночной образ жизни, кому милее неоновые огни и свет уличных фонарей, а не сияние солнца.

Бифф собрался как ни в чем не бывало просвистеть бодренький мотивчик, но не успел вывести первую ноту, как ощутил легкое дуновение в спину.

Снова поднимался ветер.

Пожалуй, внезапный ураган, обрушившийся на город, мог бы как-то объяснить кавардак в клубе. Даже в Лондоне бывают такие капризы погоды.

Но это был не ураган – мягкий ветерок усиливался постепенно, хотя и неуклонно.

Бифф оглянулся. Сзади никого не было. А ветер тут же стих.

Бифф вздрогнул и поднял воротник пальто. Завернув за угол он почувствовал некоторое облегчение. По крайней мере, тут, хотя и довольно тусклое горели огни витрин.

Внезапно передним выросла высокая фигура. Неверный неоновый свет озарил лицо. Лицо негра. Бифф в испуге отшатнулся.

– Огонька не найдется?

Вынув из кармана коробок. Бифф дрожащими пальцами попытался чиркнуть спичкой. Сломав ее, он протянул незнакомцу всю коробку:

– Вот – оставьте себе, – и не оглядываясь заспешил вниз по улице. Ветер не отставал. Дышал ему в затылок, как преследующий добычу хищный зверь.

Бифф пустился бежать. Со стены на него внезапно уставился жуткий лик: полуоторванная афиша фильма ужасов хлопала на ветру. Под ноги подвернулся выпавший из мостовой булыжник – Бифф споткнулся и едва не упал. Через дорогу с визгом метнулась черная кошка. Впопыхах он свернул не туда и теперь наткнулся на какие-то вонючие мусорные баки. Здесь он уронил кейс и долго шарил впотьмах, пытаясь его отыскать.

Паническое бегство вдруг привело его на широкую улицу, залитую привычным ярким светом. Возле Биффа притормозил шикарный лимузин:

– Как проехать на Пикадилли, приятель?

– Т-т-туда!

Бифф неопределенно махнул рукой и вновь бросился бежать.

В ушах его выл ветер. Он подталкивал в спину, дул в лицо, и Бифф, выбиваясь из сил, бежал и бежал, не останавливаясь, пока дверь его квартиры не захлопнулась за ним. Ветер тут же прекратился.

Тяжело дыша, Бифф стоял, прислонившись к двери. Потом, когда убедился, что больше ему ничего не грозит, повернул ключ в замке и огляделся.

Стояла мертвая тишина.

И тут раздался слабый вздох. Биффу показалось, что кто-то прячется в дальнем углу комнаты. Вздох повторился, но уже громче, отчетливее, потом еще и еще, по степенно становясь настоящим ветром. Затрепетали занавески. Бифф бросился к окну и закрыл его. Ветер тут же утих.

Снова в квартире воцарилась тишина.

Бифф облизнул пересохшие губы. Неплохо бы промочить горло чем-нибудь покрепче. Но сначала – зажечь свет.

Он подошел к столу, включил лампу и высыпал на полированную поверхность белые листы из кейса. Мягкий свет упал на испещренные черными закорючками нот страницы, озаряя знакомую комнату…

И огромное, перекошенное лицо Дамбалы, нависающее сверху.

Бифф завопил.

Лицо – то самое, с медальонов, колец и ожерелий, с ритуальной маски вуду – склонилось над ним. Лицо из ночных кошмаров – оно было здесь, в его комнате, и оно было реальностью.

Пальцы Биффа беспомощно заскребли по столу. Он схватил попавшиеся под руку листы нотной бумаги и начал в отчаянии размахивать ими, пятясь назад. Лицо надвинулось, и он в испуге метнул в него одну из страниц. Губы Дамбалы угрожающе искривились. Глаза горели дикой ненавистью. Жуткая маска затмила для Биффа весь мир.

В горло его вонзились когтистые лапы. Заслонившись руками, он попытался сопротивляться, но ни один смертный не смог бы противостоять этому безжалостному порождению мрачной преисподней.

Комнату потряс торжествующий рев. Ноты выпали у Биффа из стиснутых рук. Он ждал удара, который лишит его жизни. Его обдало зловонным дыханием, потом рев умолк. В смертельном страхе скрючившись на полу посредине комнаты, Бифф наконец отважился открыть глаза.

Закрытая дверь почему-то стала прозрачной. Массивная фигура Дамбалы удалялась по некоему коридору в пространстве, не доступном обычно взорам непосвященных. Она все уменьшалась и уменьшалась, пока наконец лицо грозного бога не стало размером с лик на медальоне – отвратительный и незабываемый. И ветер умчался прочь за своим господином.

Но с ужасающей отчетливостью Бифф понял, что Дамбала отныне никогда не покинет его. Отныне это лицо всегда будет стоять у него перед глазами – наяву и во сне.

Предметы вокруг потеряли четкие очертания, и Бифф провалился в глубокий обморок.