"Благородный разбойник" - читать интересную книгу автора (Кинсейл Лаура)

Глава 5

Они поднялись в галерею с видом на море и накрытыми столами, расставленными в арках. Горели факелы, но их свет потускнел на фоне розовеющего неба. Когда Рейвен пригласил ее сесть за большой стол, мальчики-слуги тут же забегали, неся тарелки и приборы.

Но он, видимо, не собирался ни есть, ни разговаривать с нею, просто сидел, обхватив кубок с вином и глядя в море. Элейн тоже сидела не шевелясь. У нее было ощущение, что его неподвижность – это состояние готовности, как у охотника, который прислушивается к отдаленному лаю собак.

Потом она заметила, что он вдруг перевел взгляд куда-то в сторону, и тут же краем глаза увидела мимолетное движение, а также стол, которого до того здесь не было. Когда Элейн повернулась, рядом стоял человек. Казалось, он возник из дуновения ветра. Худой, высокий, с темной, как у мавров, кожей, с длинными, тонкими, как у скелета, запястьями, торчащими из белых рукавов его одежды. Человек сделал искусный поклон, низко, почти до колен, склонив лысую голову, словно придворный шут. На нем была широкая полотняная накидка, стянутая на талии грубой крестьянской веревкой. Движения его рук выглядели слишком отработанными, а заостренные пальцы – живыми, как ртуть. Казалось, они молча говорили на своем особом языке.

– Иль-Корво! – непринужденно воскликнул он, поднимая голову и простирая к нему руку.

Подобной дерзости в обращении Элейн еще не видела ни у кого из окружения хозяина. Рейвен кивнул и сухо улыбнулся, постукивая по кубку пальцем. Раздосадован он или доволен, Элейн не могла определить.

– Я принес новости. – Незнакомец говорил на латыни с сильным акцентом. – Да еще какие новости!

– Расскажи нам.

– Я нашел!

Хотя пират не двигался, Элейн показалось, что он вздрогнул. Однако незнакомец не торопился объяснять, что нашел. Вместо этого он начал рассказывать о своих путешествиях из Византии в Иерусалим, Дамаск, Афины, а потом в Александрию. Он пережил шторм и крушение, передвигался на верблюдах, плыл по Нилу в дырявой лодке, пересек по горячему песку дикую пустыню.

– Наконец я прибыл в Фивы, – возвестил он. – Грандиозные, вечные, божественные Фивы.

Незнакомец умолк, глядя вдаль, его темные глаза расширились, будто он снова видел это все перед собой.

– Там я отправился в храмы, – прошептал он. – Пустые, занесенные песком руины. Я видел колонны, статуи... каменные изваяния, высокие, как эта крепость. – Он взглянул на Элейн, поняв ее сомнения. – Уж вы мне поверьте, миледи. Я родился в той стране. Это были древние цари, сами как боги, потому их статуи так огромны, что недоступны вашему представлению. Храмы защищены проклятиями, их можно снять, но мне потребовалась целая жизнь, чтобы узнать, как это сделать. Я маг. Никому другому не удалось бы выйти оттуда живым... а если бы ему повезло и он выжил, то, лишившись разума, все равно протянул бы недолго.

Элейн взглянула на Рейвена, чтобы понять его отношение к рассказу. Он спокойно ответил на ее взгляд, и больше ничего.

– Это стоило мне громадных расходов, – сообщил египетский маг, делая широкий жест, – королевского состояния и неимоверных усилий. Видите, от меня остался только высохший остов.

Он правда выглядел истощенным, хотя Элейн не сказала бы, что он походил на остов. Скорее, он был из тех людей, кто способен поглотить сколько угодно еды и сжечь все это в огне своей энергии.

– Я не нашел в храмах ничего, – сообщил он. – Ничего, что могло бы заинтересовать даже последнего мальчишку-чародея. Их кости давно высохли.

– Думаю, никто другой не осмелился бы туда войти, – сухо ответил Рейвен.

– О, я не единственный маг, умеющий снимать проклятие фараонов. Вы сами могли бы легко это сделать. Даже ваша благородная дама под крылом Рейвена была бы в не меньшей безопасности, чем я, – сказал египтянин. – Но... в Фивах есть другие священные места. – Он умолк, а затем прошептал: – Гробницы. – Рейвен не ответил, но слушал внимательно. – Даже такой мастер, как я, должен стать подмастерьем, чтобы попасть туда. Когда я нашел человека, сведущего в тайнах подобного искусства, мне пришлось дорого заплатить ему. Сто фунтов лучистого колчедана и киновари, а потом еще, в виде дополнительного вознаграждения, научил его добывать гремучее золото.

– Гремучее золото, – повторил Рейвен, подняв брови.

– Опасное дело, я знаю, – кивнул маг. – Если бы это взорвалось, я бы теперь не стоял перед вами.

– Продолжай!

Из всей еды, лежавшей на столе, Рейвен и сам не взял ни кусочка, не предложил и Элейн. Несмотря на голод, она решила, что опасно пробовать что-либо со стола пирата.

– В конце концов я добился успеха. Когда он научил меня всему, что знал сам, то привел меня в Гермополь, прямо ко входу в гробницу Гермеса Трисмегийского. Представьте мое душевное волнение. Гермес Трисмегийский, бог мудрости, учитель самого Асклепия. Не стану утомлять вашу леди рассказом, как мне удалось выйти, это не для женских ушей. Но вернулся я с бесценным сокровищем. Не обыкновенное золото или драгоценные камни! Только вы можете понять, что это за сокровище.

– Расскажи мне, – тихо произнес Рейвен.

– Свитки, – ответил маг, понизив голос. – Запечатанные его божественной печатью.

Он сделал широкий жест, и внезапно у него в руке оказался свиток. Шагнув вперед, он положил его на стол перед ними. Элейн почувствовала запах пыли. На глиняной печати она увидела вертикальный жезл, обвитый двумя змеями.

Рейвен медленно кивнул.

– Сколько?

– Двадцать. И... – таинственно добавил маг, – одна дощечка.

– Опиши ее.

– Сделана вроде из оникса, но я ничем не смог поцарапать ее. Надпись... – Он вдруг стал немногословным. – Оставлю это на ваш суд. – Честно говоря, я не сумел ее прочесть. Такого письма я не знаю.

– Черная дощечка?

– Не могу сказать. Те, кто не желает вам добра, сделали мне щедрое предложение, но я пришел к вам.

Какое-то время пират смотрел на него, будто хотел проникнуть в его мысли. Элейн подумала, что не смогла бы выдержать столь пронзительный взгляд. Но маг смотрел прямо в глаза Рейвену.

– Сколько просишь?

– Я принес сокровище вам первому. Раньше мы хорошо понимали друг друга, – сказал маг. – Десять тысяч венецианских золотых дукатов.

Рейвен перевел взглял на мальчика-слугу, который тут же занялся своим делом.

– Садись за мой стол. Я проверю их позже в своей библиотеке.

– Не желаете составить мне компанию? – Рейвен предложил Элейн сухие фрукты и медовые вафли со своей тарелки.

Завтрак закончился, по всей галерее были зажжены факелы и свечи, хотя давно уже рассвело. От бессонной ночи у Элейн кружилась голова.

– В вашей библиотеке? – тупо спросила она, едва понимая, что говорит. Вопрос закончился зевком, который она не сумела подавить.

– Я подумал, что находка египтянина может вас заинтересовать. – Он пожал плечами. – Естественно, она будет в моей библиотеке, куда я порой вызываю для развлечения Вельзевула. Но можете не ходить, если у вас нет желания.

– Я пойду, – ответила Элейн. Ей казалось, будто ее слова произносит кто-то другой.

– Хорошо.

У Рейвена явно улучшилось настроение. Он тут же встал и подал ей руку, сжав ее пальцы чуть сильнее, чем требовала вежливость. Но как только она поднялась, он сразу отпустил ее и стремительно зашагал по галерее, черный плащ развевался, словно крылья Рейвена, оправдывая его прозвище.

Элейн вопросительно посмотрела на молчаливых слуг. Египетский маг ушел раньше, чтобы приготовить к осмотру свои вещи, поэтому Элейн, из последних сил пытаясь держаться с достоинством, в одиночестве поспешила за пиратом.

У лестницы он все же обернулся, взглянул на нее и тут же двинулся дальше, бесшумно, как тень, и нетерпеливо, как мальчик, бегущий на любимую игру.

Несколько раз Элейн чуть не потеряла его из виду, пока они шли по многочисленным коридорам и лестницам, через пустые комнаты, где лишь скрип тяжелых дверей указывал на его недавнее присутствие. Она догнала его только у входа в обсерваторию.

– Вы ходите слишком медленно, – с улыбкой сказал он. – Никто не учил вас, как не отставать?

– Я обычно не тороплюсь, – ответила Элейн, еще не отдышавшись от быстрого подъема по лестнице.

– Не торопитесь! – Он покачал головой. – Я сам научу вас, дорогая.

– Научите? – осторожно переспросила она, захваченная врасплох его наглостью.

Рейвен легко, почти не прикасаясь, провел рукой по ее волосам.

– Я всему научу вас, – произнес он, и его черные глаза сверкнули.

Казалось, он изучает собственный темный свет, разгоравшийся все ярче, по мере того как они приближались к находкам египтянина. Элейн на миг вспомнила Раймона: он и правда выглядел простым рыцарем по сравнению с этим человеком. Она ни секунды не сомневалась, что Рейвен может научить ее даже тем вещам, которые ей никогда бы не позволили узнать под бдительным оком старшей сестры. Ее душа взмыла к небесам, как сокол, пущенный с рукавицы. Она торопливо спустилась вслед за ним в темноту.

Свитки лежали на столе, в защитном круге, где Рейвен толковал ей значение карт Таро. Но теперь Элейн не боялась, она лишь мельком взглянула на таинственный голубой свет и направилась в середину комнаты.

Египетский маг стоял рядом. Рейвен уже был занят пыльными сокровищами, но, когда она вошла, поднял голову и поманил се к себе.

– Ты мне пока не нужен, – сказал он магу.

Египтянин выпрямился, сцепив руки за спиной.

– Не думаю, что это безопасно... – Рейвен лишь бросил взгляд в его сторону, и маг добавил: – Кому-нибудь другому я бы такое не сказал, а вам говорю. Но если вы настаиваете на моем уходе, то дело ваше.

Рейвен поклонился.

– Настаиваю.

Когда маг твердым шагом покинул библиотеку, пират одарил Элейн одной из своих неожиданных дьявольских улыбок.

– Легкая победа. Я думал, что не избавлюсь от него в ближайшие несколько часов.

– Он боится, как бы вы не сбросили его со скалы, если он не послушается, – дерзко ответила Элейн.

– Только не он! Ему кажется, что тогда он сможет полететь. – Рейвен поднял голову. – Вы и в самом деле полагаете, что я уже сбрасывал кого-то вниз?

Ее храбрость тут же испарилась.

– Не знаю.

– Но все-таки считаете меня убийцей?

– Я не знаю, кто вы. Совсем не знаю.

– Но уверены, что я опасен.

Элейн склонилась над свитками, делая вид, что рассматривает их. Казалось безумием, что он ведет подобный разговор, хотя его слова опять пробудили в ней странную жажду вольного полета, совершенно не похожую на ее любовь к Раймону.

– Что вы о них думаете? – спросил Рейвен.

Она выпрямилась и потерла нос, подавляя желание чихнуть.

– Они довольно пыльные.

– Пыль гробницы Гермеса Трисмегийского!

– И кто он?

– Возможно, бог, возможно, человек. Давайте назовем его святым покровителем магов и мудрецов. Он жил в древние времена.

– Язычник.

– Без сомнения.

– И он написал те свитки?

– А это, моя дорогая, еще предстоит выяснить.

Какое-то время он пристально изучал свитки, не прикасаясь к ним, потом взял с полки один из голубых светильников и установил его на столе.

Элейн внимательно наблюдала, как он разворачивает драгоценный свиток, однако на его лице ничего не отражалось. Но по быстрым движениям его руки, по неподвижности, с которой он изучал древний пергамент, она могла судить, что он полностью поглощен своим занятием.

Она считала Раймона красивым. Но у Рейвена было нечто большее, чем красота, чем галантные манеры и дразнящие взгляды. Он напоминал старые-старые сказки, где незнакомец ожидает кого-то в сумерках на холме, окутанном туманом...

В сказках, если женщина подходила к нему... то уже не возвращалась. Но она хотела подойти. Она хотела...

Элейн тряхнула головой. Она больше не позволит себе задремать. Она сидела за столом, глядя на разложенные там предметы. Рядом со свитками стояли два закрытых медных ящика, а посреди стола, тщательно обернутый полотном, лежал плоский сверток величиной с ее ладонь.

Чтобы взбодриться, Элейн встала и прошлась по библиотеке, разглядывая странные приборы из металла и стекла, каменные печи с выступающими в разные стороны трубами.

– Осторожно, – сказал Рейвен.

Элейн отдернула руку от запечатанной банки, где находилось что-то напоминающее жабу. Существо равнодушно смотрело на нее. То ли живое, то ли чучело, не понять.

– До чего же вы любопытны, – покачал головой Рейвен.

Пропустив его слова мимо ушей, Элейн вернулась к столу.

– Вы просили меня составить вам компанию. Что я должна делать?

– Сидеть спокойно.

– Я никогда в жизни не отличалась усидчивостью. Об этом мне часто говорила моя сестра.

– Ах да, ваша сестра, – произнес Рейвен, так пристально глядя на нее, что она покраснела. – Хорошо, я сяду.

Элейн выдвинула стул, опять села и сложила руки на коленях.

– Образец женского послушания. Этому вы научились у вашей сестры?

– Да, – сказала она, поджав губы.

– Не хотелось бы думать, что большую часть жизни вы оставались такой кроткой и застенчивой.

– Однако вам трудно угодить!

Он снова испугал ее своей внезапной улыбкой:

– Почему же, я лишь хочу, чтобы вам было удобно. Так вы намного интереснее.

Он вернулся к свиткам, а она какое-то время сидела, барабаня пальцами по коленям, снова и снова открывая глаза, когда они пытались закрыться. Элейн понимала, что должна чем-нибудь заняться или сейчас заснет.

– Можно я открою ящик, чтобы немного развлечься?

– А знаете, вы ничуть не изменились, – сказал Рейвен.

– Что вы имеете в виду? – насторожилась Элейн.

– Вы всегда были такой. Живой. Любопытной.

– Что вы обо мне знаете?

– Я читал ваши карты. Позвольте мне открыть ящик, Пандора... в целях безопасности.

Если он и произнес какие-то заклинания или совершил ритуальный обряд, то Элейн не заметила этого. Он лишь придвинул к себе ящик, достал из-за пояса тонкий нож и с ловкостью опытного вора взломал богато украшенный запор. Крышка так внезапно откинулась, что Элейн подпрыгнула.

– Никаких демонов. Там несколько интересных вещиц. – Он подтолкнул ящик вес сторону. – Можете их взять, если они вам понравятся.

Элейн осторожно заглянула внутрь. Никакая пыль не могла скрыть блеска золотых брошей и пряжек. Камни ярко сверкали при свете лампы, зажигая крошечные радуги в черной глубине ящика.

– Боже мой! – выдохнула она и достала булавку с рубинами, мерцавшими красным огнем. – Вы не можете отдать это мне!

– Уверен, они вам пойдут, – сказал Рейвен, не глядя на нее. – Если это заставит вас хоть четверть часа посидеть спокойно, я буду в восторге.

Он разрезал на свертке веревку, аккуратно снял ткань. Под ней был плоский треснувший камень с вырезанным на его темной грубой поверхности причудливым орнаментом. Сначала могло показаться, что это незаконченная работа, словно резчик не успел отполировать свой узор. Но, приглядевшись, Элейн различила буквы на неизвестном языке, покрытые трещинами, с отколотыми краями.

– Черная дощечка, – пробормотал Рейвен.

Она тоже с любопытством смотрела на нее, удивляясь, что могло вызвать его интерес. Тем не менее он не обращал никакого внимания на целую кучу драгоценных камней и почти любовно гладил кончиками пальцев черную пластину. Бессонная ночь не оставила на лице Рейвена ни малейшего следа усталости. Он прервал свое занятие лишь для того, чтобы взять графин и наполнить два серебряных кубка.

Пока он пристально изучал дощечку, Элейн сделала большой глоток из предложенного ей кубка, пытаясь взбодриться. Она вертела в пальцах сверкающую рубиновую булавку, и у нее возникало смутное ощущение, будто она до этого что-то видела или сказала что-то. Хотя не помнила, когда и что.

Элейн явно проигрывала битву со сном, глаза упорно закрывались, поэтому она выпила еще терпкого вина. «Не всегда происходит то, чего ожидаешь», – говорила леди Меланта, пока в голове у нее кружились парящие соколы и жабы, обрывки мыслей о побеге и ужасном путешествии. Он знал, кто она такая. Он враг, он может отправить ее за выкуп в Монтеверде, к Франко Пьетро. Но он же обещал учить ее. Казалось, леди Боуленд выговаривает ей за ее несообразительность. «У тебя есть мужество, девочка! Есть ум! Пользуйся этим!»

– Где леди Беатрис? – пробормотала она.

– Спит, – ответил Рейвен.

Вскинув голову, Элейн протерла глаза. Он сидел в кресле напротив и смотрел на нее.

«Благоприятный случай всегда найдется, – говорила леди Меланта. – Будь к нему готова». – Сэр, вы пират.

Он пожал плечами.

– Возможно, раз вы настаиваете.

– Следовательно... люди вам платят выкуп, чтобы выйти на свободу.

– Платят. Если я не сброшу их со скалы.

Элейн нахмурилась. Невозможно определить, шутит он или говорит правду. Она сжала руки.

– У меня есть к вам предложение, милорд. Сэр... могу я заплатить вам, чтобы остаться здесь?

После долгого молчания Рейвен откинул голову и расхохотался.

– Не вижу ничего смешного. Конечно, таких денег у меня при себе нет. Вы можете написать герцогу Ланкастеру, его назначил моим опекуном... – Элейн с трудом вспомнила имя. – Да. Король Ричард Английский. Я уверена, он заплатит неплохую сумму за мое освобождение. Вы можете взять ее себе, но меня оставить тут.

– Замечательный план! У вас смелость пирата. А вдруг герцог откажется платить?

– Тогда... Я думаю... Кажется, вы знаете Франко Пьетро Риату...

– Естественно! Я напишу Франко Пьетро, сообщу, что герцог не желает платить за вас, так? Поэтому не будет ли он любезен прислать надлежащую сумму за возвращение своей невесты?

– Только не отсылайте меня к нему, когда получите деньги, – быстро закончила Элейн.

– Разумеется, нет. А почему бы не написать обоим? Я получаю двойной выкуп и продаю вас сарацинам. Великолепный план!

– Нет, я имею в виду, что вы оставите меня здесь.

– И что я буду с вами делать? – Он покачал головой. – Вы окажетесь помехой, когда Ланкастер и Риата пошлют сюда весь свой военный флот, чтобы уничтожить меня.

– Военный флот? Ради меня? Сомневаюсь.

Рейвен кивнул.

– Но допустим такую возможность. Конечно, если они появятся, я потоплю их. Тем не менее я пока не знаю, как поступлю с вами, если не смогу продать, – задумчиво сказал он и снова наполнил ее кубок. – Хотите стать моей наложницей?

– Нет! – Элейн покраснела от ярости, сон тут же пропал.

– Значит, у меня нет выбора. Придется сбросить вас со скалы.

– Пожалуйста. – Она быстро сделала глоток. – Но я говорю серьезно, хотя вы смеетесь. Кажется, вы решили задержать меня тут дольше, чем мне понравится. Если честно, я не собираюсь оставаться у вас слишком долго.

– Хотели бы выйти за Риату? – спросил он, изучая резьбу на черной пластине.

– Нет! Мысль об этом приводит меня в ужас.

– Тогда мы поладим, миледи. – Рейвен наконец взглянул на нее. – Я не позволю, чтобы это произошло.

Элейн вдруг почувствовала, что между ними пробежала слабая молния, будто вдали бушевала гроза. Он поднялся, и его туника блеснула в голубом свете.

– С Навонами еще не покончено. Нет, пока я дышу. – Он уперся руками в стол. Ни одно из приобретенных им сокровищ не было удостоено такого взгляда, каким он сейчас смотрел на нее. – Может, вы и хотите задержаться, миледи Елена, но мне никакой платы от герцога не нужно. Я требую иного выкупа, дорогая. Я требую, чтобы вы стали моей женой.