"Опасная компания" - читать интересную книгу автора (Паркер Лаура)

Глава 13

Максим наклонился, вороша угли догорающего огня, а потом подбросил в камин еще одно полено. В комнате было так холодно, что у него изо рта вырвался парок, когда он подошел к окну. Было три часа ночи. Еще немного — и они отправятся обратно в Плауден.

Это была их третья совместная ночь, но его не оставляли воспоминания об их первой близости. Они всплывали всякий раз, как он прикасался к ней.

Он оказался первым возлюбленным Джорджианы!

Прикосновение ледяного воздуха к его обнаженному телу было приятным, оно помогало сосредоточиться. Пока он лежал в постели рядом с Джорджианой, он не мог думать ни о чем, кроме возможности любить ее снова и снова.

Он улыбнулся. Джорджиана была так счастлива, так горда его любовью, так охотно узнавала мир чувственных наслаждений, открывшихся перед ними двоими! Он невольно задумывался над тем, доставляли ли его ласки столько же наслаждения другим женщинам. Однако он заранее знал ответ на этот вопрос. Никто не испытывал подобных чувств, потому что он сам никогда не испытывал такой страсти, какая пробуждалась в нем, когда он обнимал Джорджиану. С ней это был не просто секс, это было чем-то гораздо большим. Благодаря ей он становился богаче, она сглаживала шероховатости, которые так долго причиняли ему беспокойство, не давая полностью наслаждаться жизнью. За три коротких дня она стала ему так же нужна, как дыхание.

И вот теперь ему предстояло отпустить ее, не имея ни малейшего представления о том, когда он сможет снова увидеть ее.

— Максим?

Джорджиана села в постели. Одеяло соскользнуло с ее обнаженных плеч. Это зрелище не только возбудило его, но и раздосадовало.

— Спи, Джорджи.

— Разве ты не устал?

— Устал до смерти. А теперь засыпай. Я не наброшусь на тебя еще по крайней мере час.

Джорджиана смущенно натянула на плечи одеяло. Максим был зол. Он отвернулся, и пламя осветило его целиком — широкие плечи, ложбинку позвоночника, тугие полушария ягодиц, мощные мускулы на бедрах и икрах. Ей были знакомы все детали его тела, а в эту минуту она даже знала, о чем он думает. Это было видно по тому, как непривычно ссутулились его плечи: он был явно недоволен.

И причину этого она знала. Именно это и ей не давало заснуть. Сегодня им предстоит расстаться, и она так же, как и он, не знает, когда они снова смогут быть вместе.

— Ты замерзнешь, — осмелилась она сказать едва слышно.

Он поднял голову и расправил плечи:

— Мне не позволено задавать тебе вопросы, Джорджиана, но я заявляю свое право на то, чтобы думать, о чем хочу.

Его укор был для нее порывом холодного ветра, но она не пыталась уклониться. Ей было больно вместе с ним. Она не могла обижаться на него за те мысли, которые роятся в его голове. И в то же время в течение всего уик-энда он не задал ей ни одного запретного вопроса. Джорджиана сомневалась в том, что на его месте могла бы вести себя столь же стоически. Если бы только она могла дать ему какую-то надежду, которая смягчила бы его ощущение бессилия.

— Я не замужем, Максим. И никогда не была замужем.

Он изумленно обернулся.

Она не собиралась говорить ему об этом. Но взять эти слова назад было невозможно.

— Я хотела бы рассказать тебе все, Максим, но мне нельзя! Пожалуйста, пожалуйста, доверяй мне! Осталось совсем недолго!

Она замолчала, с тревогой ожидая его реакции. Он подошел к кровати и сел у нее в ногах — так, что она не могла до него дотянуться.

— Кто такой Алан?

Джорджиана покачала головой:

— Ты обещал не задавать мне вопросов!

Он негромко чертыхнулся.

— Я люблю тебя всем сердцем. Пожалуйста, ложись! — тихо попросила она.

По телу Максима пробежала дрожь. Джорджиана не замужем! Однако она что-то от него скрывает… Что-то, что она боится ему рассказать… или что-то, во что она не хотела бы его втянуть?

— У тебя какие-то неприятности, да?

Она опустила голову, не имея больше сил ему лгать. Еще несколько мгновений — и он заставит ее рассказать всю историю.

— Я же не дурак, Джорджиана. Я знаю, что тебе угрожает какая-то опасность. Этот человек, Алан, — он тебя охраняет? Надеюсь, он знает, что делает! — добавил он, не дождавшись ее ответа. — Скажи мне, могу ли я чем-нибудь тебе помочь?

Джорджиана подняла голову:

— Обними меня и не выпускай, пока солнце не встанет!

Он стремительно бросился к ней и обнял.

— Джорджи, я могу тебе помочь. У меня есть знакомства, я знаю, к кому можно обратиться. Если тебя кто-то преследует, если ты совершила какой-то проступок и прячешься, я смогу тебе помочь.

Джорджиана прижалась щекой к его щеке.

— Я не совершала никаких преступлений, Максим. Мне нужно только немного времени. Я вела себя несправедливо по отношению к тебе… ко всем.

Максим обнял ее крепче — так, что, наверное, сделал ей больно. Но он не мог заставить себя разжать руки.

— Однажды в сентябре этого года я увидел на берегу моря незнакомку и влюбился. А когда я снова нашел тебя, ты перестала быть грезой, но осталась такой же недосягаемой. Когда я узнал, что ты замужем, мне захотелось придушить тебя, потому что тебе каким-то образом удалось стать частью меня самого. Я и сам не заметил, как это случилось. А я ведь даже не знал, как тебя зовут!.. А теперь ты просишь, чтобы я тебя отпустил. Я не уверен, что смогу это сделать, Джорджи.

Он слегка встряхнул ее за плечи, словно надеялся вбить ей в голову хоть немного здравого смысла.

— Ты опасная женщина, дорогая моя! Ты словно наркотик, от которого я не могу отвыкнуть. Каждый раз я обещаю себе, что это — последний глоток, но неизменно влечение к тебе возвращается снова, как неутолимая жажда. Скажи мне, что можно сделать, чтобы умерить эту боль. Скажи, Джорджи!

Джорджи ответила ему так, как умела: своими поцелуями, своим телом.

Холода закончились вместе с уик-эндом. К тому моменту, когда они добрались до Дэнбери, снег почти повсюду растаял. Но потепление принесло с собой серый туман и изморось. Низкие тучи затянули небо, мокрые улицы блестели.

Глядя на неприветливый мрак осеннего вечера, оба пассажира «ламборгини» ощущали, что погода в полной мере соответствует их настроению.

Когда Максим завел машину на парковку, Джорджиана чуть было не вздохнула от облегчения. Весь последний час оба молчали. Максим был раздражителен почти до грубости, а она не знала, как его успокоить.

А теперь им обоим не хотелось этого прощания.

Джорджиана взялась за ручку дверцы. На Максима она не смотрела.

— Я тебе позвоню, — тихо пообещала она и открыла дверцу.

Максим задержал ее, нежно прикоснувшись к ее затылку:

— Я люблю тебя, Джорджиана.

Джорджиана прикусила губу. Она не могла говорить.

— Это стоило того, — добавил он, ласково водя большим пальцем по шелковистому основанию ее шеи. — У нас была брачная ночь. И мы намерены сыграть свадьбу… очень скоро.

Она повернулась к нему и устремила на него полные боли глаза:

— Прости меня, Максим. Я не хотела… Я не знала!..

— Джорджи, Джорджи! Не надо плакать. Ах, малышка, это я должен просить у тебя прощения. — Он притянул ее к себе и крепко обнял. — Я вел себя как капризный мальчишка. Дулся из-за того, что все идет не так, как хочется.

Джорджиана отчаянно вцепилась в его руку.

— Я не думала, что это будет так больно! — прошептала она.

— Но мы ведь не расстаемся. — Он слегка отстранил ее от себя. — Посмотри на меня, Джорджи. — Когда ее темные глаза встретились с его ярко-синими, он улыбнулся. — Мы не прощаемся, Джорджи. Мы только ненадолго расстаемся.

— Все равно это ужасно! — с жаром возразила она.

— Тогда позвони мне сегодня вечером. Нет, послушай меня! Я отпустил Барнса до конца недели. У него родственники в Бостоне. Сегодня к телефону буду подходить только я. — Его лицо смягчилось. — И мне хотелось бы знать, что ты благополучно добралась до дома. Обещай мне хотя бы это. Позвони. Пожалуйста…

Ее охватила волна отчаянного томления: она знала, насколько редко Максим о чем-то просил ее.

— Я позвоню. Обещаю.

Он отпустил ее, крепко поцеловав на прощание. Джорджиана понимала, что они вообще не смогли бы расстаться, не будь этот поцелуй таким коротким.

Однако Джорджиана не могла избавиться от смутной тревоги. Выведя машину на шоссе, ведущее в Плауден, она начала беспокоиться. Поскольку у Максима в доме не было телефона, она ни разу не звонила Алану. Он будет в ярости. Как она сможет признаться ему в том, что только что провела уик-энд с мужчиной? Неудивительно, если он приедет в Плауден, чтобы увезти ее!

«Ты никогда ничего не обдумываешь, Джорджиана. Ты подчиняешься чувствам. Когда ты повзрослеешь?»

Джорджиана поморщилась, вспомнив эти слова отца. Как часто он повторял их, пока она росла!

— Но я же ничего плохого не сделала! — вслух запротестовала она.

Она влюбилась. Это же не преступление! Теперь она не могла говорить Максиму о своем замужестве, после того как он понял, что она оказалась девственницей! И все же она не рассказала ему о том, что именно происходит. И, что гораздо важнее прочего, она не навлекла на Максима опасности.

Да, решила она. Именно об этом ей надо будет помнить, когда Алан начнет осыпать ее вопросами и упреками. Она смогла уберечь Максима.

Но тревога не оставляла ее. Поворачивая машину на свою улицу, она почувствовала, что ее раненая рука заболела от усилия, с которым она сжимала руль. Три дня дом Роудсов оставался без присмотра. И, насколько ей известно, тот преступник, который ее разыскивает, все еще не найден.

Подъезжая к дому, она вдруг запаниковала. А что, если он ее нашел, вломился в дом и теперь ждет ее там?

Джорджиана сделала несколько протяжных вдохов и выдохов, стараясь замедлить сердцебиение. Наконец машина остановилась. В доме горел свет. Это не удивляло: она установила таймеры в соответствии со своим обычным распорядком дня. Было почти темно, в это время она всегда переходила из кухни в гостиную.

Она не дала себе времени на колебания, не осталась сидеть в машине. Как только она войдет в дом, то сразу же позвонит Максиму. Эта мысль прибавила ей смелости. Стоит войти в пустой и молчаливый дом, чтобы услышать его голос.

Ключ легко вошел в замочную скважину и повернулся. За дверью оказалась освещенная, но пустая прихожая. Джорджиана протяжно выдохнула, а потом неуверенно засмеялась.

— Джорджиана, какая ты трусиха! — насмешливо сказала она, захлопывая за собой дверь.

Ей нечего было опасаться, если не считать чувства вины из-за того, что она уезжала из дома, который обязалась охранять. Максим! Сейчас она позвонит Максиму!

Она поднялась всего на три ступеньки, когда на стене возле лестничной площадки появился силуэт человека. Она застыла на месте, похолодев от ужаса. Не двигаясь, она могла только наблюдать, как к ней приближается какой-то мужчина.

— Где вас черти носили?

Этот голос!

— А-Алан? — пролепетала она.

Он спустился вниз.

— Я вас напугал? — осведомился незнакомец. — Вот и хорошо! Так вам и надо!

— Алан? — повторила она уже не так испуганно. Он коротко кивнул.

Но уже до его ответа страх начал рассеиваться. Это был не тот человек, которого она так боялась, хотя на лице его была настоящая ярость.

У него были светло-русые волосы, густая прядь падала на лоб, притягивая ее взгляд к зеленовато-карим глазам. Упрямый подбородок был гладко выбрит, несмотря на то что вид у него был сонный. На нем была рубашка без пиджака, брюки были измяты, словно он в них спал. И вдруг Джорджиана поняла, почему его лицо показалось ей знакомым.

— Это вы позировали для фотографии Эдварда! — воскликнула она негодующе.

Он впервые улыбнулся:

— Это старый снимок. Десять лет назад я окончил военно-морское училище. Четыре года служил на подлодке. Именно поэтому я и предложил вам такое прикрытие. — Он одобрительно осмотрел ее. — А вы красивее, чем на фотографии.

Тут Джорджиана неожиданно вспылила.

— Как вы смеете стоять тут так спокойно! Вы меня чуть ли не до смерти напугали!

Не ответив, он быстро прошел мимо нее, снял телефонную трубку с аппарата, стоявшего у двери кухни, и быстро набрал номер.

— Она дома! — рявкнул он в трубку и тут же ее повесил.

Когда он вернулся в прихожую и остановился перед Джорджианой, на его лице уже не было улыбки.

— Вот что я вам скажу, леди: вы и половины того не пережили, что пережил я, когда в четверг понял, что вас нет. Да-да! Я оставил жену, детей и двадцатифунтовую индейку, чтобы приехать сюда из Хартфорда. Мне пришлось подбирать отмычку к двери Роудсов, а потом обходить всех ваших соседей, пока кто-то из них не вспомнил, что видел, как вы в первой половине дня куда-то уехали. А вашу машину удалось найти только в пятницу днем. Мне пришлось дожидаться тетю Кору, чтобы напасть на верный след.

— Тетю Кору? — переспросила потрясенная Джорджиана.

Тут открылась входная дверь — и Джорджиана без особого удивления увидела в проеме седую голову Коры.

— Джорджиана! Милочка!

Пожилая соседка поспешно вошла и крепко обняла Джорджиану.

— Я виновата, — сказала она, шмыгая носом. — Я еще ни разу в жизни не теряла свидетелей! И тут такое! — В ее серых глазах блестели слезы искреннего чувства. — Вам следовало поделиться со мной, Джорджиана. Неужели вы думаете, что я не догадывалась о ваших чувствах к Дехупу?

Джорджиана встряхнула головой, словно стараясь избавиться от нахлынувших мыслей.

— Я ничего не понимаю! Вы, Кора, принимали участие в этом… этом шпионстве?

Кора укоризненно прищелкнула языком.

— Вы не должны к этому так относиться. Алан, милый, возьми у Джорджианы куртку. Она, должно быть, страшно устала. А потом оба проходите в гостиную. Нам надо во всем этом разобраться.

Джорджиана позволила увести себя в комнату, усадить на диван и только потом возмущенно воскликнула:

— Ушам своим не верю! Вы, Кора, все это время за мной наблюдали? — После этого она перевела взгляд на Алана: — Почему вы мне лгали, заставив считать, что рядом никого нет?

Алан откинулся в кресле, скрестив руки на груди.

— Приказ вышестоящего начальства. Мой босс решил, что вас слишком потрясло все случившееся. А когда того вашего подопечного обнаружили убитым…

— Убитым? — в ужасе переспросила Джорджиана. Алан переглянулся с Корой.

— Расскажи ей все. Я уверена, что это надо было сделать с самого начала, — решила Кора.

— Эстасио Гонсалес работал на тех людей, которые совершили то убийство. У нас есть основания считать, что парнишке специально дали слишком большую дозу наркотика. Почему — нам неизвестно, да это и не имеет значения. Те люди, против которых вы можете дать показания, имеют большие связи. Мы не хотели вас окончательно запугивать.

В глазах у Джорджианы все расплывалось за пеленой слез, но голос звучал твердо:

— Вы боялись, что если я узнаю про Эстасио, то от страха передумаю и откажусь давать показания. — Она удивленно покачала головой. — Как же вы меня плохо знаете! То, что вы мне сказали, только укрепило мою решимость добиться справедливости. Эстасио нельзя было назвать хорошим парнем, но он заслуживал лучшей доли. Любой ребенок этого заслуживает. А он все-таки был ребенком!

Кора одобрительно кивнула.

— А теперь я должна объяснить свою роль. Я не правительственный агент, Джорджиана. Я действительно бывшая школьная учительница и страстно интересуюсь фиалками и чужими делами. — Ее губы сложились в ангельскую улыбку. — Но в течение последних лет я иногда работала с начальством Алана. Вы никогда не расспрашивали меня о моем муже и о том, какой работой он занимался. Я понимаю, что это было связано с тем, что вы не хотели давать мне право задавать вам ответные вопросы. Но это было и мне на руку. Мой Дэвид был агентом ФБР. И после того как он рано ушел в отставку, ему в голову пришла мысль, что мы с ним могли бы работать на прокуратуру. Мы жили в маленьком городке, были уважаемыми людьми. Мы стали идеальными опекунами для государственных свидетелей, которым нужно было временное пристанище. Таких, как мы, по всей стране довольно много. Не надо так удивляться! Наша работа как раз предполагает, что никто не заподозрит нас в какой-нибудь тайной деятельности. А как вы думаете, почему вас рекомендовали следить за порядком в этом доме? — Она ласково похлопала Джорджиану по руке. — Когда Алан позвонил мне и спросил, могу ли я вам помочь, все сложилось как нельзя удачнее. Вы хотели независимости, а мне нужен был предлог, чтобы за вами присматривать. Охрана соседнего дома была просто идеальным вариантом!

Джорджиана пыталась усвоить все эти новости, но только все больше злилась.

— Вы, наверное, от души позабавились, наблюдая, как я тут томлюсь, как притворяюсь влюбленной, и все это время вы знали, что это — игра!

— Наоборот, милочка. Я была в восторге от того, как вы держались. Вам идеально удавалось держать меня на расстоянии, не приставать с расспросами. А когда на сцене появился Максим Дехуп, ну… честно говоря, я просто дыхание затаила. Я и не подозревала, что вы придерживаетесь своей легенды и заставляете его думать, что вы замужем. А потом в один прекрасный день он вдруг звонит мне под невероятным предлогом: он хочет пригласить вас с мужем к себе обедать! — Она захихикала. — Бедняжка, как он страдал! Поверьте мне, когда он сказал мне, что любит вас, я больше не могла притворяться.

— Он сказал вам, что любит меня? Когда?

Кора широко улыбнулась:

— Я знаю, что мне он сказал об этом раньше, чем вам! В тот вечер, когда вы поранились.

— Да, кстати, — вмешался Алан, — что тогда произошло?

— Я приняла звук мотоцикла за выстрелы, — призналась Джорджиана, дотрагиваясь до повязки, которую Максим поменял ей утром.

— Я сказала Алану, что это не имело никакого отношения к покушению на вас! — воскликнула Кора. — Не будь я в этом уверена, я ни за что не уехала бы в Манхэттен!

— Но когда Алан звонил, вы сделали вид, будто с ним незнакомы! — запротестовала Джорджиана.

Теперь настала очередь Алана улыбаться.

— Когда надо, тетя Кора умеет произвести впечатление. Во время этого кризиса она ни разу не потеряла голову. Но вы нас обоих напугали, когда исчезли в четверг.

Джорджиана покраснела.

— Ну, если вы еще не догадались… я была с Максимом Дехупом.

— Знаем, милочка, — ответила Кора.

— Когда мы нашли вашу машину на стоянке, то наш человек поговорил с владельцем, — объяснил Алан. — И тот сказал, что Дехуп договорился встретиться в гараже с молодой женщиной, что они уехали вместе и должны вернуться только сегодня. — Многозначительный взгляд Алана заставил Джорджиану густо покраснеть. — Когда мы узнали, что с вами все в порядке, я решил дожидаться вас здесь.

Джорджиане было страшно неловко сознавать, что посторонние люди оказались в курсе ее личной жизни. А потом она подумала о Максиме и гордо подняла голову.

— Мы решили пожениться, как только все закончится.

— Великолепно! — воскликнула Кора.

— Значит, вы обо всем ему рассказали? — более сдержанно отозвался Алан.

— Ничуть! — возразила Джорджиана. — Он знает лишь то, что я не замужем, и он должен мне верить.

Алан хмыкнул:

— И он согласился? Ну, никогда нельзя предугадать, на что пойдет человек ради любви! Но это не решает нашей текущей проблемы, а она в том, чтобы срочно вас отсюда забрать.

— Почему? — Джорджиана недоуменно смотрела на собеседников. — Если вы боитесь, что Максим станет вмешиваться, так он обещал даже не пытаться со мной увидеться, пока я ему не позвоню. А я не собираюсь этого делать, пока не начнутся слушания по делу. — Тут она широко раскрыла глаза, почувствовав прилив надежды. — Дело именно в этом? День уже установлен?

— А вы не думали о том, зачем мне могло понадобиться сидеть здесь весь уик-энд и дожидаться вашего возвращения с… э-э… каникул?

— Что-то случилось? — У Джорджианы по спине побежали мурашки. — Вы нашли того человека, который вышел под залог?

Алан взял со стола газету и развернул ее.

— Это «Нью-Йорк таймс», номер, который вышел в пятницу утром.

Джорджиана подалась вперед, со страхом ожидая той секунды, когда рассмотрит изображение. Что там могло быть настолько ужасным, что Алан заговорил так холодно и официально? Она протянула дрожащую руку к газете.

Заголовок гласил: «Осень в Новой Англии: время года для мечтателей». Первыми шли обычные сюжеты, хотя и увиденные по-новому: опавшие листья, костер… Другие фотографии были более оригинальными. Ее глаза на секунду задержались на паре старых рук с переплетенными пальцами. Супруги в осень своей жизни… Джорджиана улыбнулась. Это похоже на Максима…

Она перевела взгляд на подпись.

— Это его снимки!

— Да, — коротко бросил Алан. — А теперь смотрите на последний снимок.

— Ой, нет!

Ее лицо крупным планом! Заметен даже шрам на щеке.

— Вы это увидели и поэтому остались, — тихо промолвила она.

— Я и еще половина населения страны, — недовольно подтвердил Алан. — Ваш возлюбленный продал эту подборку агентству печати. В пятницу она была опубликована по всей стране. Когда вы не подошли к телефону, я понял, что должен опасаться за свою… голову. Какого черта вы позволили ему это сделать?

— Я не позволяла, — прошептала Джорджиана, проводя пальцем по снимку. Максим обещал, что по возвращении ее будет ждать приятный сюрприз. Он и не подозревал, каким ужасом обернется для нее этот сюрприз.

— Поверьте, я даже не знала, что он меня фотографировал!

— Ну, теперь уже слишком поздно. Вы вернулись, с вами ничего не случилось, а это самое главное. Мы переводим вас из этого штата. Я созвонился с человеком, который сегодня встретит вас в Нью-Йорке, и уже куплен билет на самолет. Не ждите, чтобы я сказал вам, куда вы поедете. Сейчас я должен настаивать на полной секретности.

Джорджиана не слушала, что говорит Алан. Ее беспокоила какая-то еще не оформившаяся мысль, за которую никак не удавалось уцепиться. То, что в газете появилась ее фотография, еще не означает, что кто-то будет точно знать, где ее искать. «Новая Англия» — это понятие достаточно широкое. Ее все равно найти непросто, но легко найти…

— Максим!

Джорджиана стремительно вскочила.

— Они будут искать Максима! Под фотографиями стоит его имя. Его заставят сказать, где я нахожусь. Ах, Алан, нам надо его предупредить!

Алан быстрее ее оказался у телефона.

— Его номер! Я скажу все, что ему следует знать. Джорджиана дрожащим голосом назвала нужные цифры. Ей хотелось защитить Максима, оградить его от опасности. А теперь из-за нее он оказался объектом внимания преступников, ничего не зная, ни о чем не подозревая!

— Никто не подходит, — мрачно сообщил Алан.

— Он дома! Он обещал, что будет дома. Он заставил меня дать ему слово, что я позвоню! — отчаянно воскликнула Джорджиана.

У нее от страха перехватило дыхание, да так сильно, что в глазах потемнело.

Господи, только бы с ним ничего не случилось! Алан повесил трубку и набрал номер оператора.

— Проверьте этот номер. Дело срочное. Мне обязательно надо дозвониться, — стремительно выпалил он. — Что, телефон неисправен?

Негромко выругавшись, он повесил трубку и начал набирать новый номер, бросив через плечо:

— Тетя Кора, принесите, пожалуйста, сверху мою куртку и ключи от машины. Я вызываю полицию.

Пока Алан был занят разговором, Джорджиана начала потихоньку отступать назад, а когда услышала на лестнице быстрые шаги Коры, то повернулась и бросилась бежать. Ее сумочка лежала на столе в гостиной. Она даже не стала искать куртку. Максим в беде. Именно это предчувствие не давало ей покоя всю дорогу из Дэнбери. Если он ранен или в опасности, то виновата в этом она! Ей надо ехать туда и помочь ему!

Она сбежала по ступенькам крыльца, прыгая через две. Мелкие капли дождя, упавшие ей на щеки, она даже не заметила — все ее внимание было сосредоточено на ключах от машины, но извлечь их из сумочки никак не удавалось.

— Черт! — вскрикнула она, когда зацепившийся за ткань брелок наконец высвободился с куском подкладки.

От волнения она не могла найти отверстие в дверце, потом ключ оказался не тот… Наконец, неловко действуя левой рукой, она сумела просунуть его до упора и повернуть.

Две сильные руки ухватили ее за локти и заставили повернуться.

— Какого черта вы теперь затеяли?

Джорджиана отчаянно вырывалась.

— Пожалуйста! Мне надо ехать к нему! Он ничего не знал! Он не ожидает опасности!

После секундного колебания, показавшегося ей вечностью, Алан разжал руки.

— Ладно, — сказал он, сдаваясь. — Но машину поведу я, и вы не будете из нее вылезать, пока не приедет полиция. Договорились?

Джорджиана не стала даже отвечать. Она уронила ключи ему на ладонь.

— Быстрее!

Алан вел машину легко и умело, но Джорджиане казалось, что они едва ползут.

— Быстрее, пожалуйста! Он должен был вернуться домой почти полчаса назад! Он один. Помочь ему некому. Быстрее!

Алан бросил на нее быстрый взгляд.

— Если бы я знал, что вы влюбитесь, то запер бы вас на замок.

Его шутка осталась без ответа.

— Послушайте, — сказал он уже мягче, — Дехуп же мог просто сидеть в сортире, когда я звонил.

— Телефон не работает, — напомнила ему Джорджиана сквозь зубы.

Алан провел рукой по ее мокрой щеке.

— Если разыгрывается самый плохой вариант — они нашли Дехупа, — еще нет оснований думать, что они нанесут ему серьезный вред. В конце концов, им ведь нужен только ваш адрес. И вести себя они могут вполне любезно.

Джорджиана не стала возражать. Максим не дурак. Он давно догадался, что у нее неприятности. Если кто-то начнет ее разыскивать — особенно если ее назовут под другой фамилией, — он поймет, что к чему, и попытается ее защитить. И если он это сделает, то дальнейшее предсказать невозможно.

Она крепко зажмурилась. Она уже давно беззвучно плакала. А теперь слезы вдруг высохли. Она ощутила внутренний холод, такой холод и ужас, каких еще никогда не испытывала. Но холод помог ей успокоиться. Это было ледяное спокойствие, которое порой испытывает человек, ожидающий трагических известий.

Она не задумывалась над тем, откуда Алан знает дорогу к дому Максима. Даже когда он сбросил скорость, чтобы не пропустить малозаметный съезд с шоссе, ей в голову не пришло предложить ему свою помощь. Она погрузилась в себя — вспоминала, как от необыкновенных глаз Максима разбегались морщинки, когда он смеялся, как веки тяжелели в минуты страсти, как напрягалось его лицо на пороге экстаза… Невозможно было поверить, что она больше не увидит его таким! С ним должно быть все в порядке, должно! И она вдруг мысленно начала молиться: «Пожалуйста! Боже, ну пожалуйста! Пусть Максим останется цел! Мы только что нашли друг друга! Пожалуйста, не допусти, чтобы с ним случилось что-то плохое! Я люблю его, я так сильно его люблю!»

Перед ними возник дом, но у входа машин не оказалось. Полиция еще не приехала.

— Черт! — пробормотал Алан, вылезая из машины на круглую площадку перед домом. — Оставайтесь на месте! — приказал он, даже не посмотрев на Джорджиану.

Джорджиана не стала дожидаться, пока дверца за ним захлопнется, она выскочила из машины и бросилась к дому. Окрик Алана резко оборвался, он сообразил, что может предостеречь не того, кого следует. Догнал он ее уже у двери.

— Возвращайтесь сейчас же! — прошипел он.

В исступлении она отпрянула в сторону, споткнулась и тяжело навалилась на дверь. Под ее весом дверь резко распахнулась, так, что она влетела в вестибюль и упала. Дверь громко ударила в стену. Джорджиана корчилась на полу, стараясь подвести под себя левую руку, чтобы встать.

Из гостиной раздался крик, а потом события развивались ошеломляюще стремительно: выстрел, мужской крик, шум борьбы.

Алан пробежал мимо, вытаскивая пистолет из кармана куртки. На аллее возле дома взвизгнули тормоза, взвыла сирена полицейской машины.

Издалека донесся крик Алана: «Стой!», а потом еще два выстрела.

Джорджиана пыталась встать, прижимая раненую руку к груди, — она упала как раз на нее. Двое подоспевших полицейских подняли ее на ноги.

— Пожалуйста! Туда! Помогите им! — взмолилась она, указывая в сторону гостиной.

— Нужна «скорая»!

При этих словах Алана у нее больно сжалось сердце.

— Пустите меня! — потребовала она у того полисмена, который ее держал. — Мне надо узнать, что… как…

Но она не могла произнести нужные слова. Возможные варианты событий вызывали у нее ужас.

Внезапно рядом с ней возник Алан. Лицо у него было мрачное.

— Все закончилось. Дехуп будет жить, но он ранен, Джорджиана.

Жалобно вскрикнув, она вырвалась из рук полисмена и бросилась в гостиную.

Она едва узнала прекрасную комнату, которую видела прежде всего один раз. Несколько столиков были опрокинуты, ковер засыпан осколками стекла. Ее взгляд отчаянно скользнул по комнате и наконец остановился на неподвижном теле мужчины в углу. У нее оборвалось сердце.

— Джорджи?

Звук его голоса — Боже, как приятно было его слышать! — вернул Джорджиану к реальности. Она повернулась и увидела в кресле у двери Максима. Какой-то полисмен заталкивал ему под рубашку стерильную подушечку, но Максим протянул ей правую руку.

— Иди сюда, — негромко позвал он.

Ей казалось, что у нее вот-вот подкосятся ноги. И она упала бы, если бы не устремленный на нее взгляд. Едва касаясь пола, она сократила разделявшее их расстояние. Левый бок у него был залит кровью, но он улыбался — так, словно только что проснулся и увидел ее рядом с собой в постели.

— Ох, Максим! Мне так жаль! — воскликнула она, бросаясь на колени и обнимая его.

— Все будет хорошо, малышка Джорджи, — прошептал он, прижимая ее к здоровому боку. — Все будет просто прекрасно.

Джорджиана никогда не любила больниц, но в этот день никакие силы не заставили бы ее уйти из комнаты ожидания при отделении «Скорой помощи». Казалось, они с Корой сидели там несколько дней — такие ошеломленные, что даже не могли разговаривать. Пуля вошла Максиму в мякоть левого плеча. Если бы преступник целился лучше или Максим неудачно двинулся, то…

Она начала дрожать. Непонятно каким образом, но, выплакав первые слезы, она держалась удивительно спокойно. Она терпеливо дожидалась машины «скорой помощи», держась за руку Максима, как за спасательный круг, без которого ей самой грозила гибель.

Она сидела в машине рядом с ним, разговаривая с ним тихо и спокойно, а он лежал и молча наблюдал за ней. Она не могла объяснить, что с ним случилось и почему — для этого было не время и не место. Она рассказывала, как ехала домой из Дэнбери, о том, как ей нравится природа Новой Англии — о чем угодно, только не о том, что только что случилось…

— Мисс Хелтон?

Джорджиана подняла голову. Перед ней стоял улыбающийся врач отделения «Скорой помощи».

— Мистера Дехупа сейчас переведут в палату наверх. Как только его устроят, вы сможете его навестить. Все это время он спрашивал о вас. Палата триста семнадцать.

— Спасибо! — выдохнула она, сжимая руку врача. — Вы уверены, что он поправится?

— Полностью. Он — мужчина крепкий. Пока я его оперировал, он рассказывал мне о своем первом пулевом ранении. Нервы у него просто стальные.

Джорджиана покачала головой. Ей совершенно не хотелось слышать, что в ее любимого кто-то стрелял. Когда они поженятся, ему придется изменить профессию.

Поженятся!

Джорджиана бессильно упала на стул.

— Ох, Кора, что же мне ему говорить?

Кора участливо взяла ее за руки.

— Скажите ему правду. Знаете, он может вас удивить. Я подозреваю, что он уже почти обо всем догадался сам. И полиция с ним уже наверняка говорила.

— Но, Кора, он ведь чуть было не погиб из-за меня!

Кора ответила непримиримым взглядом.

— Этот молодой человек чуть было сам себя не угробил! Если бы он попросил у вас разрешение на публикацию вашей фотографии, ничего этого не произошло бы. Не смейте брать на себя всю вину за случившееся. Вы сделали все от вас зависящее, чтобы уберечь Максима от опасности.

Джорджиана судорожно вздохнула.

— Если бы я более решительно отвергала его ухаживания…

Кора выразительно подняла брови.

— Он за вами ухлестывал, а ведь он считал, что вы замужем! Он виноват во многих отношениях. Но конечно, все это уже позади.

Джорджиана невольно улыбнулась:

— Вы очень хороший человек, Кора, и настоящий друг.

Кора покраснела.

— Вы не сердитесь на меня за мой обман? Вы же были ужасно злы на Алана!

Джорджиана покачала головой:

— Я злилась только в самом начале. Слава Богу, что он сегодня оказался здесь!

— Кажется, я слышу похвалы в мой адрес? — Вышедший из кабинета «Скорой помощи» Алан широко ей улыбнулся. — Мне следовало бы устроить вам хорошую выволочку. Вас ведь могли убить! Как бы это выглядело в моем послужном списке?

Джорджиана встала и обняла Алана.

— Спасибо, что спасли Максиму жизнь.

— Этот ваш жених — тот еще фрукт. Он был абсолютно спокоен, когда рассказывал мне о своем нежданном госте. Дехуп не признался в том, что знаком с вами. Конечно, из-за этого и начались неприятности. Когда мы приехали, этот вопрос задавался уже под дулом пистолета. Ваша интуиция вас не подвела. Остается только благодарить Бога за то, что я смог в него как следует прицелиться.

— Он убит?

Джорджиана задала этот вопрос, несмотря на то что знала на него ответ. Алан кивнул.

— Так что перед судом теперь должен будет предстать только тот человек, который сидит в тюрьме. Не думаю, чтобы его дружки еще раз поставили на хромую лошадку. После этого случая он останется без поддержки. Больше проблем я не предвижу.

Он ответно обнял ее.

— А теперь идите наверх. Можете не спешить. Я подожду.

Поднимаясь в лифте, Джорджиана мысленно перебрала целый десяток объяснений, но все они звучали неубедительно. Как она может извиняться за происшедшее? Максима могли убить! Ей следовало предостеречь его, дать ему шанс подготовиться к такому варианту развития событий! Но она этого не сделала, считая, что он будет в большей безопасности, ничего не зная.

Целую минуту она стояла у двери в палату, не решаясь войти. Подходящих слов не находилось. Наконец она открыла дверь.

Он лежал на кровати почти плашмя, и лицо под загаром было страшно бледным. Но при виде ее его глаза засверкали.

— Привет, Джорджи!

Она никогда не считала себя слезливой, но в течение последних нескольких часов плакала почти без остановки. И сейчас глаза у нее наполнились слезами, которые сделали его лицо размытым.

— Ах, Максим, мне…

— … жаль, так жаль! — договорил он за нее с ласковым смехом.

Джорджиана вздрогнула и возмущенно выпрямилась.

— Может… может, тебе это и кажется смешно, но… но… это ничуть не смешно! — сказала она, и голос у нее странно сорвался.

— Джорджи, иди сюда, — нежно приказал он, протягивая к ней руку. — Ну же! — подбодрил он ее, когда она упрямо осталась у порога. — Или тебе кажется, что я недостаточно много за тобой бегал?

— Ты хочешь сказать, что с этой минуты бегать за тобой должна я? — проговорила она уже более уверенным тоном, медленно приближаясь к его кровати.

Он улыбнулся, и щеки у него чуть-чуть порозовели.

— Мне кажется, что нам обоим можно оставаться на месте. Так заниматься любовью гораздо удобнее.

Пальцы Максима сжались на ее руке — теплые, сильные… его.

— Я не хотела, чтобы все так получилось, — тихо сказала она, жадно рассматривая его лицо, словно они не видели друг друга уже много месяцев, а не считанные часы. — Я не хотела, чтобы из-за меня ты подвергался опасности. И ты только посмотри, что с тобой случилось!

— В том, что со мной случилось, виноват я сам. Я знал, что рискую, продавая твою фотографию без твоего согласия. Мне хотелось сделать тебе сюрприз. В худшем случае я ожидал судебного иска, но никак не пули.

— Не надо шутить по этому поводу. Это было слишком ужасно.

Он потянул ее за руку.

— Мне надо, чтобы ты придвинулась поближе, Джорджи. Мне холодно.

С тихим вскриком облегчения Джорджиана склонилась к нему и покрыла его лицо нежными поцелуями. Она даже не стала протестовать, когда он притянул ее к себе и заставил лечь рядом.

— Ну вот, так гораздо лучше, — сказал он, когда она устроилась рядом с ним и снова заплакала. — Ты превращаешься в настоящий фонтан, малышка Джорджи! — ласково пожурил он ее. — Ты и в суде так выступаешь в защиту своих клиентов?

Она подняла голову и заглянула ему в лицо.

— Ты и об этом знаешь? Он кивнул:

— Я знаю все. Ну, почти все. Я знаю, что ты — адвокат из Мэриленда. Знаю, как ты попала сюда, в Плауден. Алан рассказал мне все: это было нечто вроде обмена информацией. Я даже знаю, какую роль тут сыграла Кора.

— И ты прощаешь меня за все мои обманы? — еле слышно произнесла она, опуская глаза.

Он нежно заставил ее снова поднять голову.

— Помнишь, я говорил тебе, что не все могут изменить мир, но существуют такие люди, которые делают то, что могут, и это благодаря им земля еще вертится… Ты относишься к числу этих бесценных людей, Джорджи. Я с первого взгляда понял, какая ты необыкновенная.

Джорджиана кивнула, чувствуя, как ее переполняет невероятная любовь к нему.

— Ты и правда понял, почему я так поступала?

— Да.

Она улыбнулась ему сквозь слезы.

— Тогда я не понимаю, чего ты обо мне не знаешь.

— Я не знаю дня нашей свадьбы, малышка Джорджи. Вот что ты должна мне сказать.

Кончиками пальцев она проследила дуги его бровей.

— Мне всегда нравились декабрьские свадьбы. Но конечно, я не хочу жить в этом музее, который ты называешь домом. — Мгновенно устыдившись собственных слов, она прикусила губу. — Ох, Максим, твою гостиную совершенно разгромили! Украшения разбиты, столы перевернуты…

Его грудь у нее под щекой затряслась от смеха еще раньше, чем он расхохотался вслух.

— Барнса хватит удар! — согласился он между взрывами смеха, а немного успокоившись, добавил: — Знаешь, Джорджи, может, и стыдно так говорить, но я никогда не любил эту комнату. И потеря нескольких безделушек, пусть даже антикварных, нам особенно не повредит. Мы обставим ее заново.

Джорджиана покачала головой:

— Я не хочу, чтобы мои дети росли в такой затхлой атмосфере.

— Твои дети? — переспросил он, и в его глазах зажглась страсть. — Наши дети, — поправил он ее. — И если ты будешь вести себя очень хорошо, то, может быть, я и устрою тебе сюрприз, когда выйду из больницы.

— Давай жить на той ферме в Вермонте, — предложила она.

Максим покачал головой:

— Там слишком холодно. Но есть одно место, куда мне хотелось тебя привести с первого дня, как я тебя увидел.

— Надо полагать, там стоит кровать, — самодовольно предположила Джорджиана.

Губы Максима изогнулись в нетерпеливой улыбке: он представил себе, как Джорджиана, роскошно нагая, лежит под ним на кровати-шхуне, которую заказал себе Биллем Дехуп.

— Знаешь, а ты угадала!