"Она не принцесса" - читать интересную книгу автора (Гурк Лаура Ли)

В этот вечер Лючия с книгой в руках уютно устроилась в библиотеке, но не могла заставить себя читать. От романа, лежавшего на ее коленях, ее отвлекали мысли о перепетитиях этого дня и о человеке, который был их инициатором.

У сэра Йена выдался трудный день, ибо во время пребывания герцогини Тремор на Портмен-сквер туда приехало с визитами еще много других людей. Заезжал лорд Хей, в чем не было ничего необычного, потому что он посещал их почти каждый день, но на этот раз его сопровождали две его сестры. Лорд Блэр тоже нанес визит, но, к сожалению, с ним приехала и леди Сара. Лорд Монтроуз привез мать и сестру.

К счастью, Лючия была талантливой актрисой, поскольку почти весь день ей пришлось как бы между прочим выражать свою любовь к дорогому сводному брату, с которым за всю жизнь она разговаривала не более двух раз.

Да, все проходило именно так, как предсказывал сэр Йен. Эта мысль вызвала у нее острое ощущение одиночества, такое внезапное, что она вздрогнула. Эти женщины не стремились подружиться с ней. Они ее не любили. Им был нужен ее брат, принц.

Что касается мужчин, то приятно, когда тобой восхищаются, но одних восторгов недостаточно. А если бы кто-то из них заговорил о любви, как она могла быть уверена, что ему нужна она, а не ее деньги? Ее собственные чувства оставались неизменными, никто из поклонников, приезжавших к ней – ни Хей, ни Монтроуз, ни Уолфорд, ни Блэр, – не стал нравиться ей больше, чем в первый день знакомства. У всех у них отсутствовало то единственное, чего она жаждала.

«Поверьте мне, англичане способны на самую глубокую страсть».

Какая нелепость, думала она, что, имея полдюжины поклонников, можно думать только об одном человеке, который ею совсем не восхищается.

Она поставила книгу на место и начала осматривать полки в поисках чего-нибудь интересного, способного отвлечь ее от этих мыслей и занять ее ум, но все было бесполезно.

Она смотрела на ряды книг, но в ее воображении возникал сэр Йен, каким он был в саду леди Кеттеринг. Недоступно холодным и сдержанным, а она все же ощущала кипящую внутри его страсть. Так внутри вулкана бушует раскаленная лава.

– Опять ищете книгу?

Его голос раздался так неожиданно, что она вскочила.

– Per Bacco! – воскликнула она, резко поворачиваясь. – Как вы меня напугали!

– Прошу прощения.

– Вы пришли сюда работать? – спросила она, заметив, когда он подошел к письменному столу, в его руке кожаный портфель.

– Да, хотя я трудился целый день, и весьма плодотворно. – Он обошел стол и поставил на него портфель, затем снял вечерний темно-синий сюртук и перекинул его через спинку стула.

– Да, я знаю, У нас был целый поток визитеров. Дамы, кажется, начинают признавать меня.

Он перестал перекладывать бумаги.

– Это вас не радует? В чем дело? Я думал, вы хотите, чтобы дамы любили вас.

Она пожала плечами.

– Им нравлюсь не я. Они притворяются, потому что желают познакомиться с Антонио и произвести хорошее впечатление на герцогиню. Я хочу, чтобы любили меня самое.

– Не все сразу, мисс Валенти. У вас будут настоящие друзья. Сначала надо, чтобы вас приняли в обществе.

Она вздохнула и прислонилась к книжному шкафу.

– Терпение никогда не было моей добродетелью.

Это вызвало у него улыбку.

– А какого мнения вы о герцогине?

– Она была очень мила со мной. Мне она понравились. Она собирается устроить то, что вы называете праздником на воде.

– Ах да, новая яхта Тремора. Отлично. Я полагаю, теперь вы будете получать много таких приглашений.

– Я тоже так думаю. Я всегда была права в отношении вас, сэр Йен. Мы все – шахматные фигуры, и вы играете нами, как вам хочется.

– Странно, а у меня создалось впечатление, что играют со мной. – Он замолчал, но она не успела спросить, что он имеет в виду, как он снова заговорил: – Изабель действительно обыграла вас вчера?

Она отвернулась и снова начала выбирать книгу.

– Вы сами это видели.

– Изабель, хотя и хорошо для своего возраста играет в шахматы, не может сравниться с таким игроком, как вы.

– Я отвлеклась, думала о другом.

– Как же, – проворчал он. – Вы дали ей выиграть.

Она взглянула на него.

– Если и так, что из этого? Теперь мы с ней настоящие друзья.

– Вы умышленно это сделали? Чтобы завоевать ее дружбу?

Лючия пожала плечами и стала снова выбирать книгу.

– Она получила удовольствие, а мне это ничего не стоило.

– А мне вы тоже позволили выиграть у вас?

Она с изумлением повернулась, готовая яростно все отрицать, и увидела, как он, нахмурившись, упершись руками в бедра, прищурившись смотрит на нее. Она сдержала готовые вырваться слова и отвернулась, обдумывая ситуацию.

Он верил, что она могла нарочно проиграть ему, и ему это не нравилось. Даже очень.

– Так вы это сделали? – снова спросил он, уже более настойчиво.

Когда она не ответила, он направился к ней, а она отступала вдоль книжных полок в дальний угол комнаты. – Я хочу знать, – сказал он, следуя за ней вокруг бильярдного стола. – В тот вечер, когда мы играли в шахматы, я думал, что вы отвлеклись на что-то в середине игры, но это оказалось спектаклем в мою пользу?

Вероятность того, что она намеренно проиграла ему, возмущала его, это слышалось в его голосе. Лючия решила, что нельзя упускать такую возможность подразнить его, тем более она снова заметила огонек, вспыхнувший в его глазах. Она остановилась у бильярдного стола. Глядя на зеленое сукно, она немного помолчала, прежде чем сказать:

– А зачем мне надо было вам проигрывать?

– Чтобы сделать мне приятное, очаровать меня, привлечь на свою сторону. Чтобы добиться своего.

– Если такова была моя цель, – сказала она, с улыбкой глядя на него, – она была достигнута, не правда ли? Мне теперь позволено самой выбирать себе мужа.

– С моего одобрения, – напомнил он. – Я могу и передумать.

– Едва ли. Это было бы невежливо, а вы всегда следуете правилам. Вы мне так сами говорили.

Чтобы показать, что с этим вопросом покончено, она переменила тему.

– Мне всегда хотелось научиться играть в эту игру, – сказала она, катая пальцами бильярдные шары.

Она взяла со стола красный шар и повернулась к Йену.

– Вы меня научите?

Решительное выражение его лица показывало, что на него не подействовала ее попытка перевести разговор на другое.

– Забудьте о бильярде, – сказал он, отобрав у нее шар и положив его обратно на стол. – Я хочу узнать, вы проиграли мне нарочно?

– Я проигрываю только тем людям, которым хочу нравиться.

Это озадачило его. Он свел брови.

– Вы не хотите нравиться мне?

– Я считаю вас безнадежным. Я вам никогда не понравлюсь.

Чуть опустив ресницы, он взглянул на ее губы.

– Никогда, мисс Валенти, – это большой промежуток времени.

В его голосе и в том, как он смотрел на ее губы, было что-то такое, что от возбуждения ее охватила внутренняя дрожь, и, когда он поднял глаза, она увидела в них это.

Искру, блеснувшую в них, от которой у нее перехватило дыхание, вспышку молнии, превратившую эти серые глаза в расплавленное серебро. А взгляд его стал таким пронзительным, что ее бросило сразу и в жар, и в холод.

Как, в изумлении подумала она, как можно было думать, что у него холодные глаза? Больше никогда она не сделает такой ошибки. Никогда не примет этот взгляд за игру света или собственного воображения.

Она вспомнила, как в тот день в саду леди Кеттеринг он обхватил ее бедра, не давая ей упасть, как он, словно обжегшись, отдернул руки, помня о приличиях, неизменно оставаясь джентльменом. Что заставило этого человека, державшего в узде свои страсти, выпустить их на поверхность? Это грозило опасной игрой.

– Перестаньте увиливать, – приказал он, прерывай ее приятные размышления, – и отвечайте на мой вопрос.

– Зачем? – возразила она. – Что бы я ни сказала, вы мне не поверите.

– Убедите меня. Видит Бог, – добавил он сердито, вы можете уверить кого угодно и в чем угодно.

– Но не вас.

– Даже меня. – Он наклонился к ней еще ближе и дотронулся до ее щеки.

Невероятно, но она вдруг подумала, не собирается ли он поцеловать ее. Если он захочет, решила Лючия, она и ответит ему поцелуем. И закрыла глаза. Он не заслужи поцелуя. Но, когда он провел пальцем по ее губам, она передумала. Может быть, она поцелует его. Ее губы раскроются навстречу ему. Может быть.

– Но, – продолжал он, гладя ее губы, – вы без угрызений совести проиграли бы мне, если бы думали, что это вам как-то поможет. – Он неожиданно убрал руку и отступил назад. – Я хочу переиграть.

Она с трудом опомнилась и открыла глаза.

– Что?

– Я хочу повторить нашу игру. – Он с мрачным видом сложил на груди руки. – Это единственный для меня способ узнать правду.

Лючия почувствовала неожиданное разочарование. Он даже не попытался поцеловать ее. Accidenti! Это уже было оскорблением. Он по крайней мере мог бы попытаться.

– Нет, – сказала она, с огромным удовольствием отказывая ему. – Я не стану еще раз с вами играть.

– Ваше нежелание доказывает, что я честно выиграл и вы боитесь снова проиграть мне.

– Думайте что хотите. – Изобразив равнодушие, она широко зевнула и похлопала пальцами по губам. – Я очень устала, поэтому, если не возражаете, я пойду спать. В конце концов, – добавила она, обходя его и направляясь к двери, – это так утомительно, когда столько мужчин все время требуют моего внимания. Спокойной ночи.

Если она полагала, что ее отказ играть с ним в шахматы останется без последствий, то она ошибалась. Она уже подошла к двери, когда он заговорил:

– Мы переиграем, мисс Валенти. Или я возьму реванш.

Она остановилась и обернулась.

– И что же это за реванш?

– Безобразные мужчины. – Он улыбнулся. – Старые уродливые мужчины.

– Но мы договорились, что мне позволено выбирать моих поклонников.

– С моего разрешения. Как ужасно это будет для вас, если любой претендент на вашу руку, которому еще не исполнилось шестидесяти, окажется вычеркнутым из списка. – Он поднял голову, как будто пораженный внезапной мыслью. – Конечно, мы можем оставить Уолфорта. Ему всего лишь тридцать девять, но он маленького роста.

– Вы просто невозможны! Какое значение имеет игра в шахматы по сравнению с моей будущей жизнью?

– Этот ответ – «да» или «нет»?

– Мужчины! В таких вещах вы как малые дети!

– Можете оскорблять меня, но вам это не поможет.

Она никогда не могла понять его. Он, возможно, блефовал, но не исключено, что говорил серьезно. Лючия глубоко вдохнула.

«Напряги мозги, – говорила она себе. – Придумай какую-нибудь хитрость. Женскую хитрость.»

Ее взгляд упал на бильярдный стол. С внезапным вдохновением она представила себе, что сулит ей игра с ним в бильярд. Она должна будет наклоняться над столом, не так ли? Ему придется учить ее, как держать эту палку. Перед возможностью пробудить в нем страсть Лючия не могла устоять. Кроме того, он с такой бессмысленной настойчивостью требовал повторить эту глупую шахматную партию.

– Ладно, – сказала она, поднимая руки, словно сдаваясь. – Вы победили. Я сыграю с вами в шахматы. Но... – Она замолчала, настала ее очередь улыбнуться. – С одним условием.

– С каким?

– Сначала вы научите меня играть в бильярд.

Он застыл с растерянным видом.

– Не думаю, что это будет разумно. – сказал он, одергивая галстук и сдвигая его набок.

Лючия, наблюдая за ним, поняла, что он размышляет о том же, о чем и она, и это заставляет его нервничать. Великолепно! Он еще не безнадежен.

– Научите меня играть в бильярд, англичанин, – сказала она, – а я сыграю с вами в шахматы. Иначе – нет. Вы можете прислать ко мне всех уродов, каких только найдете. У меня уже есть достаточно поклонников, которые небезобразны. – Со сладкой улыбочкой она добавила. – Я уверена, кто-нибудь из них будет счастлив научить меня играть в бильярд.

Прежде чем он успел ответить, она исчезла за дверью.