"Робкая магия" - читать интересную книгу автора (Кинсейл Лаура)Глава 16На обратном пути Фэлен был неразговорчив. Когда они отъехали от дома, он повернул на запад, а не на восток, где находилась главная дорога, по которой они приехали сюда. Родди боялась, что он набросится сейчас на нее с упреками и обвинениями. Она испуганно молчала, хотя ей хотелось спросить, куда они едут. «Если он направляется к мистеру Фэррисси, чтобы выселить его из дома, я просто разрыдаюсь», — думала она, чувствуя, что ее силы на исходе. Поднявшись на вершину холма, Фэлен неожиданно начал спуск в заросшую кустарником долину. Родди почувствовала присутствие незнакомых людей прежде, чем уловила запах горящего торфа. В тесной, сложенной из дикого камня лачуге, стоявшей у самой тропы, плакал ребенок. Фэлен остановил коня и спешился. Из дома вышла закутанная в черный платок женщина с глазами, покрасневшими от наполнявшего лачугу едкого дыма, и граф на местном наречии поздоровался с ней. Испуганно взглянув на Фэлена и Родди, она перекрестилась. Граф снова о чем-то заговорил с женщиной, и перед ее мысленным взором возник усадебный дом на холме. Она переводила взгляд с Фэлена на Родди и обратно. Они были для нее чужаками, от которых исходила неведомая опасность, похожая на ту, что таилась в большом помещичьем доме, наполненном призраками. Родди догадалась, что эта крестьянка считает их сверхъестественными существами. Придя немного в себя, женщина начала пятиться, жестом приглашая гостей войти в свою неприглядную лачугу. Теперь она беспокоилась, что не может достойно принять и угостить их. У крестьянки ничего не было в доме, она не могла накормить даже плачущего от голода ребенка. Фэлен, не оглядываясь на жену, последовал за женщиной в лачугу. Родди пришлось самой, без посторонней помощи, спешиться. Переступая порог тесного домика, она старалась не морщиться от стоявшего в нем отвратительного запаха. Внутри было трудно что-нибудь разглядеть, у Родди слезились глаза. В углу раздавалось хрюканье и сопение. По этим звукам она догадалась, что там лежит свинья с поросятами. В лачуге не было мебели. Ребенок лежал на куче тряпок и соломы, наваленной на пол. Фэлен что-то сказал ласковым тоном и склонился над малышом. В его поведении не было ничего угрожающего, но Родди почувствовала, что женщина испугалась. Ее крик слился с голосом Родди: — Не дотрагивайся до него! Она думает, что… Родди осеклась, поняв, что выдала себя. Фэлен выпрямился и взглянул на перепуганную крестьянку. — Мне кажется, — быстро сказала Родди, надеясь исправить положение, — она думает, что мы можем причинить вред ее ребенку. На самом деле женщина боялась не этого. Она решила, что Фэлен собирается украсть ребенка. В этом не было бы ничего удивительного. По преданиям, сидхе приходит за маленькими девочками и уносит их, чтобы вырастить из них себе подобных. Но все же он отошел от груды тряпья, на которой лежала малышка, и взглянул на свиней. Крестьянка тут же подбежала к животным и, схватив лучшего на ее взгляд поросенка, протянула Фэлену. Он машинально взял его и, усмехнувшись, посмотрел на жену. — Похоже, нам сделали подарок! — громко сказал он, стараясь заглушить пронзительный визг. Паника поросенка и крик голодного ребенка накалили атмосферу до такой степени, что Родди едва дышала. — Фэлен, — хриплым голосом сказала она, чувствуя, как комок подкатывает у нее к горлу, — мы не можем принять подарок. У этой женщины нет даже корки хлеба, чтобы накормить малышку. Мы не должны забирать у нее последнее. — Вы считаете, что прекрасно разобрались в ситуации? — насмешливо спросил Фэлен. — Ну хорошо. Допустим, вы отвергнете ее дар. Мы оставим этого несчастного поросенка в лачуге. Но после нашего ухода хозяйка дома целый год не сможет сомкнуть глаз. Она будет бояться, что сидхе вернется за ее маленькой дочкой. — Фэлен кивнул на дрожащую от страха, бледную женщину. — Да, она боится нас, дорогая. Причем больше вас, чем меня. Взяв поросенка из рук мужа, Родди застыла в нерешительности. Она знала, что он прав. Женщина действительно боялась, что сидхе отвергнет ее дар. Про себя крестьянка называла Родди «баньши», что означало «та, которая является в кошмарах». Резко повернувшись, Родди бросилась к выходу. Она подбежала к лошади и остановилась, не в силах подняться в седло, держа в руках перепуганного грязного поросенка. За ее спиной раздались шаги Фэлена. Приблизившись к жене, он взял поросенка под мышку левой руки, а правой подсадил Родди в седло. Передав ей живой подарок, Фэлен отошел к своей лошади и, порывшись в седельной сумке, достал краюху хлеба и несколько овсяных лепешек. Разломив краюху, Фэлен вложил глубоко в ее мякоть золотую монету. Когда крестьянка вышла из лачуги, чтобы проводить их, он протянул ей кусок хлеба и одну овсяную лепешку, а потом, прислонившись к стволу дерева, стал есть остатки провизии. Фэлен съел весь свой хлеб, а крестьянка только надкусила овсяную лепешку. Кивнув в сторону лачуги, она что-то сказала Фэлену. Родди поняла, что женщина хотела разделить хлеб с ребенком и просила у графа разрешения. Он не стал возражать. Как только женщина скрылась в лачуге, Фэлен вскочил в седло и подал Родди знак отправляться в путь. Они поскакали рысью по тропе, вдоль которой рос густой кустарник. Родди не могла править лошадью, держа в руках поросенка, и Фэлен забрал у нее поводья. Перейдя вброд глубокую речку, они начали подниматься вверх по склону холма. Тропа вывела их на старую дорогу, и Родди поняла наконец, где они находятся. На вершине холма возвышался мрачный остов усадебного дома. Лошади перешли на галоп, и Родди понадобилось все ее мастерство наездницы, чтобы удержаться в седле и не выронить из рук поросенка. Фэлен не особо беспокоился за нее, и Родди не знала, воспринимать ли это как комплимент или как оскорбление. Впрочем, возможно, он просто забыл о ней, погрузившись в свои мысли… Хотя трудно было не обращать внимания на поросенка, который визжал так, словно его режут. Они остановились перед домом. — Эта тварь когда-нибудь заткнется? — сердито спросил Фэлен. Родди разозлилась на мужа. Чего он хочет от нее? Она едва удерживала вырывавшегося из рук поросенка. Ребра, в которые он бил своими копытцами, болели. Эта сумасшедшая прогулка верхом утомила ее. — О да, милорд! — раздраженно воскликнула она. — Я сейчас прикажу этому несчастному существу замолчать. — И Родди шлепнула поросенка. — А ну, тихо! Или его королевское высочество выселит тебя куда подальше! На скулах Фэлена заходили желваки. — Перестаньте язвить, Родди. Вы сегодня и так уже попортили мне кровь. — Что я такого сделала? — удивилась Родди. — Я просто сидела и наблюдала за тем, как вы выгоняли человека из его собственного дома, а потом лишали нищих их единственного достояния из-за каких-то сказок о феях и эльфах… — Давайте спешимся, — сказал Фэлен и, взяв из рук жены поросенка, зашагал к дому. Подойдя к крыльцу, Фэлен опустил поросенка в один из каменных вазонов, стоявших по обеим сторонам от поросших мхом ступеней. Поросенок завизжал еще пронзительнее, и его копытца застучали по каменному дну вазона. — О Боже, когда же он уймется, — простонал Фэлен. — Он хочет есть, — сказала Родди, с трудом спешившись. Ей было нелегко это сделать в длинной широкой юбке. — И кстати, не он один. На задней луке ее седла висела кожаная фляга с вином. Сняв ее, Родди подошла к каменному вазону и поднесла горлышко фляги к мордочке поросенка. Визг прекратился, и поросенок начал жадно, с причмокиванием сосать испанское вино. Фэлен чертыхнулся. — Вы хотите отдать этой неугомонной твари весь наш запас питья? — Но вы же не оставили мне хлеба, — возразила Родди. — Я осталась голодной, а вы будете мучиться от жажды, мы квиты. Фэлен подошел к жене и приподнял ее голову за подбородок. — Вы голодны? А я думал, что вашей милосердной натуре чужды подобные человеческие слабости. Родди оттолкнула его руку. — Мне жаль, что вы съели кусок хлеба, — сказала Родди. — Надо было отдать несчастной женщине все продукты. — Иначе она вообще не взяла бы их. — Да? А мне кажется, что вам просто удобно так думать. Лицо Фэлена помрачнело. — Я знаю местных жителей, — сказал он. — Эта женщина не взяла бы просто так ничего из моих рук. — Если вы так хорошо знаете этих людей, то зачем вообще останавливались у того дома? Вы же догадывались, чем все это обернется. — Родди посмотрела в глаза мужу. — Вы хотели поиздеваться надо мной, милорд? Вот, смотрите, я привез вам фею! Она может украсть ребенка, свинью, да что угодно! — В голосе Родди звучали горечь и отчаяние. — Я знаю, Фэлен, что думают обо мне люди и как они боятся меня. Никто не смеет смотреть мне в глаза, все отворачиваются так, как это сейчас делаете вы. — Голос Родди дрогнул, и она потупила взор. — Люди называют меня баньши, милорд? Ну что же, я знаю, что значит это слово. Мне было несложно догадаться об этом. Они помолчали. В тишине было хорошо слышно громкое сопение поросенка. Фэлен поднялся на крыльцо и сел на верхнюю ступеньку. — Вы правы, — наконец заговорил он глухим усталым голосом, — нам не следовало заезжать в эту лачугу. Но я был сердит на вас и хотел показать вам… — Он осекся и, нахмурившись, стал разглядывать свои сапоги. — Черт подери! Зачем вы перечили мне в доме Уиллиса?! — Я считаю, что вела себя совершенно правильно. Нехорошо так жестоко обходиться с человеком. — А как вы думаете, что чувствовала эта женщина, когда ее муж умер и Уиллис выселил ее с земельного надела, потому что она была не в состоянии заплатить за субаренду? — неожиданно спросил Фэлен. Он снял шляпу, и его черные густые волосы взъерошил порыв ветра. — Кстати, как вам нравится ваше новое место жительства? Родди с недоумением посмотрела на него, и Фэлен махнул рукой в сторону дома. — Нам негде поселиться, кроме этой развалины, — сказал он. — Подумайте о том, где мы поставим кровать, моя дорогая. Кличку для поросенка придумал Фэлен. Маклассар означало «сын Пламени». После своего первого шумного купания в ручье поросенок, как преданная собачка, побежал за Родди и улегся на солому возле ее ног в заброшенной конюшне, в которой они ночевали. Родди видела, что Фэлен находился на крыше вместе с рабочими. Его было легко отличить от них по высокой широкоплечей фигуре. Он отдавал нетерпеливым тоном приказы и сам не чурался физической работы, если строитель слишком медленно выполнял распоряжение. Вздохнув, Родди подумала о том, что у ее мужа совсем нет такта, он бесцеремонно обращается с людьми. Родди хорошо помнила тот день, когда по приглашению Фэлена во дворе перед остовом усадебного дома собрались арендаторы и крестьяне. Это была разношерстная толпа, кто-то был хорошо одет, а на ком-то была поношенная одежда. Последние составляли большинство. Удивление вызывала группа арендаторов, явившихся верхом на породистых лошадях. Их изящные наряды ничуть не уступали одежде помещиков. Собравшиеся стояли полукругом, лицом к высокому крыльцу дома, держа в руках головные уборы и ожидая, что им скажет землевладелец. Они боялись Фэлена. Родди чувствовала это. Однако страх тех, кто явился сюда верхом, смешивался с другими чувствами — враждебностью и презрением. Местные жители ожидали, что к ним приедет обыкновенный англичанин со своей чопорной женой. Но случилось непредвиденное. К ним явилась странная пара — дьявол и падший ангел. И вот теперь этим людям казалось, что сбываются их худшие сны, кошмары становятся явью. Стоявший рядом с Родди Фэлен молча наблюдал за толпой, переводя взгляд с одного арендатора на другого. Казалось, он не чувствовал холода, который пробирал собравшихся до костей и заставлял Маклассара жаться к ногам Родди. В конце концов у одного из всадников сдали нервы, и он, пришпорив коня, подъехал к самому крыльцу. — Вы начнете говорить, милорд, или мы будем целый день здесь топтаться? — с вызовом спросил он. — Вы Руперт. — Фэлен окинул всадника надменным взглядом. — Руперт Маллеин, я вас помню. Фэлен говорил спокойно, не повышая голоса, но его тон настораживал. Руперт Маллеин кивнул. В глубине души он был польщен тем, что его узнали, но не подавал виду. — У вас, как видно, прекрасная память на имена, — заметил Маллеин. — Не понимаю, почему вы так долго отсутствовали. Вы могли бы раньше приехать сюда и продемонстрировать нам ее… милорд. — Будьте так любезны, мистер Маллеин, — промолвил Фэлен, — уберите свою лошадь с моих глаз… Родди заметила, что это публичное унижение Маллеина не оставило равнодушными троих крестьян, стоявших в задних рядах. Двое из них были молодыми парнями, а третий достиг уже почтенного возраста и был одет в стоптанные, заляпанные грязью башмаки и поношенную одежду. Все трое одобрительно отнеслись к словам Фэлена. Родди сосредоточилась на мыслях старика. Он слушал вполуха разговор во дворе, размышляя о корове, которая перестала давать молоко, и о том, сколько денег возьмет с него Маллеин взамен молочных продуктов. Однако, когда Фэлен снова заговорил, его слова привлекли внимание старика. — Джентльмены, — произнес Фэлен, когда Маллеин с кислым видом отъехал от крыльца и спрятался за спины собравшихся, — я хочу сообщить вам о своих намерениях. Они просты. Я буду добиваться того, чтобы это имение процветало. Меня не интересуют ваше вероисповедание, политические взгляды и образ жизни. Я требую от вас только одного — полного сотрудничества во всем, что касается труда на моей земле. Если вам и вашей семье нечего надеть, если ваши дети голодают, приходите ко мне, я помогу. Но в благодарность за эту поддержку вы должны будете сеять и сажать то, что я вам скажу. Те, кто пожелает принять участие в строительстве на территории моего поместья, смогут арендовать у меня скот по цене пять шиллингов за голову в год. Все вы должны выполнять мои распоряжения, иначе я не заключу с вами новые арендные договоры. Есть вопросы? Родди с сожалением подумала о том, что Фэлен совершенно не чувствует настроения окружающих. Только трое крестьян, которых уже давно заприметила Родди, да еще несколько человек переглянулись, удивляясь великодушию помещика, который соглашался отдать им в аренду рогатый скот за небольшую сумму. Впрочем, они не до конца поверили ему. Арендаторы были явно недовольны требованиями Фэлена. — А вы будете взимать десятину? — раздался чей-то голос из задних рядов. Во дворе воцарилась тишина. Родди охватила тревога. Она чувствовала нарастающее напряжение. Арендаторы и крестьяне могли спорить из-за аренды рогатого скота, но по поводу религиозного вопроса между ними царило полное единодушие. Ради своей веры они готовы были объединиться и пойти на крайние меры, даже на убийство. — Какую десятину? — с невозмутимым видом спросил Фэлен. В толпе раздался ропот. Маллеин снова, подстегнув лошадь, выехал вперед. — Десятину для проклятой ирландской церкви! — крикнул он и так натянул поводья, что бедная лошадь чуть не встала на дыбы. Родди в страхе начала пятиться. Однако Фэлен крепко взял ее под руку и удержал на месте. — Мне все равно, кому вы платите — ирландской церкви, или римско-католической, или не платите никому, готовясь после смерти попасть прямиком в ад, — заявил он. — Но если вы сейчас не поддержите меня, не обращайтесь к графу Дьяволу за помощью, когда будете умирать с голоду! Ропот стих. Все смущенно молчали. Арендаторы впервые услышали, как Фэлен сам себя назвал графом Дьяволом. Они действительно смотрели на него как на исчадие ада. Это прозвище Фэлену дали в здешних краях. За время отсутствия Фэлена оно обросло мифами, им пугали непослушных детей. И теперь, когда Фэлен явился к ним собственной персоной, местные жители ощутили в нем что-то сатанинское. В нем и в его молодой жене… Люди старались не смотреть открыто на Родди и только исподтишка следили за ней краем глаза. Внезапно всем стало не по себе и захотелось покинуть это жуткое место. Их больше не интересовали арендные договоры, цена на скот и даже выплата десятины. Когда арендаторы начали один за другим подходить к графу и графине и неловко кланяться, Родди почувствовала, что охватившее толпу волнение граничит с паникой. Многие не могли подавить в себе суеверный страх перед сверхъестественными силами. Руперт Маллеин подошел к чете помещиков последним. Он спешился с видом, исполненным достоинства, и церемонно поцеловал Родди руку. Он панически боялся, что Фэлен разорит его, поэтому стремился любой ценой выжить и сохранить свое благополучие. Когда все начали поспешно расходиться, Фэлен повернулся и направился в дом. Но Родди негромко окликнула мужа и кивнула в сторону пожилого крестьянина и его сыновей, которые замешкались во дворе. Они явно хотели поговорить с помещиком, но не решались приблизиться к нему. Фэлен сразу понял, что хотела сказать ему жена. — Пошлите к ним Марту, — сказал он. — Я буду ждать их в кабинете. Родди кивнула. Она была рада тому, что ее муж наконец-то проявил деликатность и не стал рубить сплеча. Крестьянин и его сыновья были не прочь воспользоваться предложением Фэлена и обратиться к нему за помощью, но не решались открыто сделать это. Родди в сопровождении верного Маклассара поспешила в дом, где Марта вела героическую борьбу с грязью, скопившейся здесь за многие годы. — Видите вон тех людей? — спросила Родди, подведя Марту к окну. — Пригласите их выпить чаю, а потом проведите в кабинет графа. Скорее, а то они уйдут! Марта с удивлением посмотрела на свою госпожу, однако безропотно повиновалась. Подхватив свои юбки, она бросилась вслед за крестьянами, которые медленно двинулись прочь со двора. Родди запахнула шаль на груди и направилась в так называемый кабинет, бывшую комнату для слуг, расположенную в той части дома, над которой уже успели возвести новую крышу. Два дня назад, когда Марта наконец приехала с багажом в Ивераг, Родди с помощью служанки навела порядок в этой ком-чате и соорудила стол, положив старую перегородку из конюшни на два кухонных котла. В «кабинете» было очень холодно, у Родди шел пар изо рта. Переступив порог, она увидела, что Фэлен, стоя на коленях, пытается развести огонь. — Они сейчас придут, милорд, — сказала она, подходя к окну. Родди протерла треснувшее стекло краем шали, надеясь, что в комнате станет хоть немного светлее. Услышав за спиной шаги Фэлена, она обернулась. Фэлен взял ее руку и прижал к своим губам. У него были теплые пальцы. Родди видела, что ее муж напряжен и собран. Он придавал большое значение предстоящему разговору с крестьянами. Результат этой встречи был жизненно важен для него. Неудача могла перечеркнуть все его надежды. Марта ввела в комнату пожилого крестьянина и его сыновей с таким важным видом, с каким обычно слуги вводили в Лондоне гостей своих господ. Однако в этом убогом помещении подобные почести казались королевскими. — Мистер Дональд О’Салливан, мистер Ивен и мистер Фа… Фах… — Язык явно не слушался Марту. — Фахтнан, — подсказал ей парень с веснушчатым лицом и застенчивой улыбкой. — Впрочем, мисс, называйте меня, как вам будет угодно. Вы так мило делаете это. Марта сделала книксен, покраснев до корней волос от удовольствия. «Да я ему, оказывается, нравлюсь!» — подумала она, посмотрев на Фахтнана. Марта подбежала к печке и, раздув посильнее огонь, поставила чайник на конфорку. Родди собиралась сама приготовить чай, но она не решилась отослать служанку из комнаты и тем самым лишить ее шанса пофлиртовать с молодым крестьянином. В помещении не было стульев, и Родди надеялась, что Фэлен не станет прислоняться к шаткому самодельному столу, который мог в любой момент рухнуть. Стоя посредине комнаты, Фэлен посматривал на крестьян с обычным для него суровым высокомерием. Убогая обстановка только подчеркивала элегантность и загадочность хозяина этого таинственного дома. На Родди гости вообще не смели взглянуть. Крестьяне чувствовали себя не в своей тарелке, они не знали, что делать, и со смиренным видом ждали, когда Фэлен заговорит с ними. Отец припомнил старинную историю о человеке, который продал душу дьяволу, и настороженно посмотрел на Фэлена, ища в нем черты сходства с героем этого предания. Родди не знала, как рассеять страхи и опасения гостей, как заставить их увидеть в ней и Фэлене людей, а не сверхъестественные существа и не образы из ночных кошмаров. Марта начала расставлять фарфоровые чашки на столе. Их звяканье казалось слишком громким в мертвой тишине, царившей в комнате. Рыжеволосый Фахтнан нервно кашлянул. — Не хотите ли чаю, джентльмены? — предложил Фэлен. — Нет, нет, милорд, спасибо, — быстро сказал Фахтнан, испугавшись, что кто-нибудь из них по неловкости разобьет дорогую чашку. Его отец и брат закивали, соглашаясь с ним. Родди посмотрела на Фэлена, и ей показалось, что он хочет опереться о шаткую столешницу. Боясь, что муж перевернет ее по неосторожности и перебьет всю посуду, она бросилась к нему и почувствовала под ногами что-то мягкое. В следующий момент раздался пронзительный визг. Маклассар выскочил из-под ее юбок. Сначала он подбежал к старшему О’Салливану, а затем помчался к Марте, собираясь спрятаться под ее юбку. Однако служанка приняла поросенка за крысу. Завопив от ужаса, она кинулась в объятия Фахтнана, ища у него защиты. Придя немного в себя, Фахтнан покраснел от смущения. — Не бойтесь, мисс, — сказал он, — это всего лишь поросенок. — Это любимец графини, — спокойным тоном сказал Фэлен и, наклонившись, взял на руки Маклассара. Фэлен передал поросенка Родди, и она посадила его себе на плечо. Маклассар принял свою излюбленную позу, уткнувшись розовым пятачком в ухо хозяйки. Родди с опаской посмотрела на мужа, она не знала, что он собирается делать. Разговор с крестьянами явно не клеился. Дональд О’Салливан сдержанно кашлянул. Крестьяне удивленно поглядывали на графа Дьявола и его графиню. Родди понимала, что все это выглядит нелепо — тускло освещенная, убого обставленная комната, дорогие фарфоровые чашки, визжащий поросенок, которого ловит граф и с которым хозяйка дома обращается, как с домашней собачкой. Родди закусила губу, едва сдерживая смех. Маклассар с громким сопением щекотал ей ухо. — О Боже… Простите… — наконец простонала она и расхохоталась. Марта захихикала. Дональд О’Салливан прыснул со смеху. — А мы-то думали, что милорд и миледи гнушаются общаться со свиньями и бедными крестьянами, — заявил он. Родди, все еще смеясь, посмотрела прямо в глаза отцу семейства. И к ее радости, он не отвел взгляда. Все в комнате теперь улыбались, и у нее стало легко на душе. Через полчаса О’Салливаны ушли, довольные результатами переговоров. Граф обещал им отдать в аренду двадцать коров с условием, что они выплатят в конце года за этот скот фунт стерлингов. Они договорились также о том, что эта крестьянская семья будет продавать Фэлену масло за наличные. Фахтнан и Ивен обещали принять участие в ремонтных работах и пустить молву о том, что каждый крестьянин имеет возможность заработать пятнадцать пенсов в день на строительстве в усадьбе. Марта проводила гостей до крыльца со всеми почестями, которые были возможны при создавшихся обстоятельствах. Когда крестьяне ушли, Родди сняла Маклассара с плеча и пустила его побегать по полу. — Ну вот видите, — сказала она, обращаясь к мужу, — и поросенок кое на что сгодился. Фэлен вышел из-за стола. На его сияющем от радости лице играла улыбка. У Родди перехватило дыхание, когда она поймала на себе его нежный взгляд. — Девочка моя, — промолвил он, заключив жену в объятия, — я знаю, что именно их подкупило. — И что же это, по-вашему? — с улыбкой спросила Родди, тая в объятиях мужа. — Ваша красота, волшебница сидхе, — ответил он и поцеловал ее в дрожащие от смеха губы. — Вы так прекрасны, моя маленькая сида, когда смеетесь. |
||
|