Латынин ВалерийВерный Коленька

Валерий Латынин

Верный Коленька

Между Верой Петровной и Коленькой случилась любовь. Их души соединились благодаря старому знакомству и коммунальной квартире.

С тех пор как Вера Петровна ушла от мужа, она сменила несколько квартир. Но "покойный" супруг всюду преследовал ее и не оставлял без внимания. На одной квартире он затеял скандал, на другой в кровь избил непокорную жену. Это было третье и, судя по всему, самое надежное пристанище.

Вера Петровна и Коленька были одногодками, обоим не перевалило еще за тридцать. Но в силу объективных обстоятельств Коленька - клубный работник был Коленькой, а Вера Петровна - учитель математики - была Верой Петровной.

Благодаря исключительной начитанности и ненавязчивому поведению Коленька добился расположения новой квартирной соседки.

Вечерними часами тайком от родителей Коленька сидел возле Веры Петровны в ее маленькой комнатке и говорил:

- Верочка, с тебя иконы можно писать - сама красота человеческая. Дурень твой муженек, такое сокровище не сберег. Уж я-то от тебя ни на шаг. Повелевай, царица, любое желание выполню...

Вера Петровна занавешивалась длинными ресницами и настороженно слушала музыку Коленькиных слов.

Она действительно была очень хороша собой, но так о ее достоинствах никто еще не говорил.

- Колдунья. - Коленька нежно гладил руки Веры Петровны и тепло касался их своими губами. - Я очарован, не замечаю времени, которое провожу с тобой. На работе слоняюсь как неприкаянный. Дома только и жду минуты, чтобы родители куда-нибудь вышли. Понимаешь, милая, они у меня со старческими причудами, неправильно могут истолковать наши взаимоотношения, посчитать их легкомысленными... Ну что нам старики, правда? Нам без их вмешательства в тысячу раз лучше...

Вера Петровна соглашалась. О ней и без этого, с благословения мужа, злые языки распускали неприятные слушки, которые бездомными собаками носились по городу и подкармливались "сердобольными" провинциалами.

- Гулящая, - шептались женщины.

- А чего ей не грешить? Красивая жена - завсегда чужая жена, - смешком подбрехивали мужики.

Одни при встрече нахально улыбались Вере Петровне, как старые знакомые, другие в удобном месте пытались даже повольничать с разведенкой и не хотели понимать, почему она лупит их по физиономиям или затевает мокрое дело.

- Цену набивает, - говаривали в таких случаях.

А за Верой Петровной всего-то и грех водился, что красивая.

Коленька грубостей не позволял. Он, можно сказать, трепетал перед ее красотой, и этот любовный трепет постепенно завоевывал душу одинокой женщины.

Измученная грубостями и придирками бывшего мужа, Вера Петровна мало доверяла людям, боясь их лицемерия. Как-то ее "покойный" привел домой дружка. Попросил ужин приготовить на троих и постелить для друга. А когда выпили "беленькой", муж вышел на лестничную площадку, стал звонить в квартиры и звать соседей в свидетели, будто застал жену с любовником. Гость же сидел за столом и глупо улыбался. На следующий день, вся в слезах, Вера Петровна рассказала об этом мерзком розыгрыше соседкам. Все возмущались, жалели ее, а слухи все-таки расползлись...

Через месяц Коленька уже не таился родителей. Он, конечно, не смел на их глазах позволить никакого отношения к Вере Петровне, кроме дружеского, но официально ходил с соседкой в кино, на концерты и даже гулял. Разве могли думать недогадливые старики, что к этому времени между Верой Петровной и Коленькой была уже самая близкая связь, что их сын весь "левый" заработок и часть получки откладывает ей на подарки и на летний отпуск, который надеется провести с любимой где-нибудь на берегу Черного моря. Их отношения зашли так далеко, что Коленька страшно томился и беспокоился, если Вера Петровна задерживалась на работе или одна ходила по магазинам. Даже такую обязанность, как толкание в очередях, рыцарь любви добровольно взвалил на свои плечи. Он брал хозяйственную сумку и, быстро выслушав наставление матери, подходил к двери соседки, с замиранием сердца осведомлялся:

- Вера Петровна, я иду в магазин, что вам необходимо из продуктов?

А когда они наконец оставались вдвоем, Коленька всю свою нежность изливал в общении с любимой женщиной. Он мечтал о будущем их чувстве, рисовал картины замка любви, где все прочно и нерушимо на века.

Зимой Вера Петровна забеременела, но, так как разговор о свадьбе у них пока не шел, решила освободиться от "свидетельства любви". Коленька ничего не сказал по этому поводу, а только печальный и задумчивый проводил ее в городскую больницу.

Операция прошла не совсем удачно, и страдающему возлюбленному пришлось долгое время приходить под окна больничной палаты. Ежедневно в полседьмого вечера он стоял под окном и молчаливо ждал, когда за стеклом покажется красивое лицо, выбеленное мучительной болью и большой потерей крови. Он грустно улыбался этому святому лику и молча смотрел, смотрел. Потом, когда рядом с лицом появлялась рука в прощальном жесте, шел в приемную и отдавал нянечке целлофановый пакет с молоком, шоколадом и свежими яблоками.

- Каков молодец, - говорили женщины. - Наши-то муженьки не очень расходятся. Не скажи им, так и не придут. А этот каждый день как штык под окном, и ни слова она ему не сказала. Вот это любовь.

Веру Петровну поучали:

- Держись за него и руками и зубами. Не уследишь - умыкнут.

- Не собака же я, - тихо отвечала Вера Петровна. - Да и он не вещь, которую умыкнут...

- Э, милая, мало тебя, видно, жизнь била - плохо цену мужикам знаешь. Они если не пьют, так гуляют, если не гуляют, так бьют. А чтоб такой смирный и преданный - редкость.

Вера Петровна брала книгу и выходила из палаты в коридор. Там, на кушетке дежурной сестры, она засиживалась до отбоя, тихо радовалась чужому счастью и плакала над чужим горем.

Так пришла весна и день, когда счастливый Коленька, не скрывая радостного возбуждения, подхватил Веру Петровну на руки у выхода из больницы и закружил с ней по мокрому асфальту. Вокруг ликовала природа и опьяненные весной воробьи выдавали такие симфонии, что грех было самому не ошалеть от притока радости жизни.

- Больше никаких больниц, - шептал Коленька. - Я не допущу, чтобы кромсали твое тело, чтобы делали тебе больно. Моя любимая, мое счастье, как хорошо, что ты снова со мной!

Вечером он, как прежде, сидел в комнате Веры Петровны и осыпал ее лицо, веки, шею мягкими поцелуями. Звонок у входа раздался так некстати, так не вовремя, что Коленька с трудом оторвался от любимой и не спеша пошел открывать входную дверь.

Незнакомый, под хмельком мужчина бесцеремонно шагнул на него и, отстранив, громко спросил:

- Где тут Веркина комната?

Коленька растерянно кивнул на полуприкрытую дверь:

- А вы, собственно, кто такой?

- Цыц, кот помойный! Муж я. Брысь! - и хлопнул дверью перед носом незадачливого влюбленного.

- Ну что, не ждала? - донеслось из комнаты. - Думала, отделаешься от меня, паскуда, и будешь флиртовать налево и направо, потом выблядков своих выпотрашивать в мусорки? Да я тебя по стенке размажу, чтобы если не мне, то и никому...

- Не смей подходить, - тонко прорезало тишину.

Коленька воровато попятился от двери. Сердце его дрогнуло и сделалось непомерно большим в узкой груди.

- Негодяй, подонок, - шептал Коленька, стоя в своей комнате. - нужно что-то делать... Милиция, милиция, скорей... Избивают женщину...

Его рука, державшая телефонную трубку, дрожала, голос срывался на шепот, может, потому, что Коленька очень спешил и волновался, а может, потому, что боялся, как бы не услышал непрошеный гость. После спасительного звонка он мягко подкрался к перегородке, разделяющей квартиру, и приник ухом к стене.

- Да помогите же! Есть кто-нибудь?.. - кричала женщина.

Коленька метнулся к двери и бессильно остановился, ноги его подкашивались, а по спине ползали холодные мурашки. Коленька в отчаянии рухнул на диван и накрыл голову подушкой.