"Король чародеев" - читать интересную книгу автора (Кинг Сьюзен)

12

– Возвращаю твою брошь с топазом, Дайрмид, – проговорил Мунго, доставая украшение из складок пледа. – Я показал ее лэрду Пертского замка, и он дал мне двух отличных лошадей. После этого я вернулся в больницу, сказался больным – пришлось провести там несколько дней, выжидая удобный момент. Представляете, у них не хватает кроватей, и меня уложили в постель с одним старым брюзгой! – добавил он, делая страшные глаза.

Микаэла чуть не расхохоталась, но вовремя проглотила смешок. Должно быть, такому крепкому, цветущему мужчине, как Мунго, пришлось проявить недюжинные актерские способности, чтобы его приняли в больницу.

– А на что вы пожаловались? – спросила она, подавая ему чашу кларета и тарелку с овсяными лепешками.

– На боль в спине! – весело ответил он, расправляя широкие плечи. – Сказал настоятельнице, мол, спину ломит, просто сил нет, еле хожу!

– У тебя же спина как у быка, – заметил довольный лэрд.

– Так-то оно так, да ведь настоятельница этого не знала, – ухмыльнулся Мунго, ласково ероша волосы маленьким сыновьям. – А я стонал что было мочи! Кормят в больнице неплохо, подушки и тюфяки мягкие – в самый раз отдохнуть после многомесячных походов с лэрдом и королем. И знаете что? Думаю, если бы это зависело от настоятельницы, она бы предпочла подержать у себя такого пациента подольше.

– С чего бы это? – улыбнулся Дайрмид.

– Я ей понравился! – самодовольно ухмыльнулся Мунго. – Наплел, что у нее славное лицо и добрые нежные руки, хотя лицо у нее лошадиное, а руки всегда холодные и мокрые, как у торговки рыбой. Но ей мои комплименты пришлись по душе. Она собственноручно растирала мне спину целебными мазями, и я каждый раз уверял ее, что от ее прикосновений мне становится все лучше и лучше. Чтобы завоевать ее расположение, я даже исповедался у священника и не прогадал – она стала приносить мне двойную порцию мяса и потчевать неплохим вином. Я всегда считал, что благочестие идет человеку на пользу! – добавил хитрец, с блаженной улыбкой поглаживая живот.

Дайрмид покачал головой:

– Ну и ловкач! Как же тебе удалось пробраться в комнату миледи?

– Я прекрасно понимал, что стоит мне хоть раз упомянуть ее имя, как я вмиг лишусь всех своих привилегий, – с усмешкой ответил гонец и уже серьезно добавил: – Знаете, госпожа Микаэла, как-то я подслушал разговор настоятельницы со священником о вашем исчезновении. Они очень боятся гнева вашего братца!

Микаэла кивнула и подумала, что напрасно до сих пор не написала Гэвину о своих приключениях. А Макартур между тем продолжал:

– Вскоре я почувствовал, что отдохнул достаточно, к тому же мне порядком надоел старый брюзга, который спал со мной в одной постели. На третью ночь, выждав удобный момент, я встал и прокрался на женскую половину. Вынести оттуда сундук оказалось проще простого, но когда я перелезал через стену, меня заметили две молоденькие послушницы…

– Марджори и Элис? – ахнула Микаэла.

– Да, – кивнул Мунго. – Они уже хотели поднять шум, но я сказал, что я ваш друг и что вы в безопасности. А потом попросил девушек сообщить Гэвину Фолкенеру в королевский лагерь, что вы живы-здоровы и напишете ему обо всем позже. Они отпустили меня восвояси, пожелав счастливого пути.

– Спасибо вам, Мунго, – от души поблагодарила Микаэла, растроганная его заботой. – Я перед вами в большом долгу.

– Уже нет! – расплылся он в улыбке. – Мне рассказали, что вы лечите моих родных и даже удалили отцу больной зуб.

– Это сделал лэрд, – поспешно сказала Микаэла.

– Вот как? – удивился Макартур и повернулся к другу: – Неужели ты вырвал зуб у моего старика, как какой-нибудь цирюльник?

– А что тут такого? – пожал плечами Дайрмид. – Ладно, раз ты наконец вернулся, займемся делами. Сегодня отдохни с дороги, а завтра мы с тобой наведаемся к кое-кому в Аргайлле.

Мунго кивнул и выпил вина.

– Есть какие-нибудь новости от Максуина? – спросил он. – Как себя чувствует Сорча?

– Неплохо, – ответил Дайрмид. – Несколько дней назад Ранальд заезжал к нам вместе с Артуром. Они привезли из Ирландии неплохой товар.

Мужчины начали обсуждать вполголоса торговые дела, а Микаэла встала из-за стола и подошла к вожделенному сундуку. Опустившись на колени, она открыла три железных запора и подняла тяжелую крышку.

В следующее мгновение ее окружили маленькие Макартуры, изо всех сил вытягивая шеи, чтобы заглянуть в сундук; вслед за младшими детьми подошла Иона, ведя за руку неуклюже ковылявшую Бригит; второй рукой девочка держалась за кожаный ошейник Подрэга.

– Ба, вы только посмотрите на нее! – с восторгом воскликнул Мунго, отвлекшись от разговора с хозяином. – Она ходит! Я не верю своим глазам!

Видя его радость, Микаэла улыбнулась, а Дайрмид принялся объяснять, что Бригит начала ходить благодаря новому лечению, предложенному миледи.

Между тем маленькая Ева схватила лежавшее сверху голубое покрывало тончайшего шелка, обшитое золотой тесьмой, и затихла, любуясь им.

– Я надевала его в Италии, – заметила Микаэла. – Там очень жарко, поэтому летом мы носили только полотняную и шелковую одежду, и никогда – шерстяную. Ну-ка, примерь его! – предложила она, накидывая покрывало на темноволосую головку Евы.

– А можно я тоже его примерю? – попросила Бригит.

Микаэла вытащила из сундука покрывало белого шелка с серебряной нитью и протянула его девочке:

– Возьми лучше это, малышка, оно очень пойдет к твоим золотистым кудрям.

Вокруг сундука началось настоящее столпотворение: обрадованные новым развлечением дети принялись копаться в его недрах, вознамерившись достать и осмотреть каждую вещь. Примерив покрывала, девочки обследовали небогатые драгоценности – колечки, цепочки с кулонами, тонкий золотой пояс. Мальчиков больше заинтересовали медицинские принадлежности миледи. Финдал и Дональд с изумлением разглядывали диковинки, передавая их друг другу, – зонды, зажимы, золотые иглы, ножницы, стальные ножи и щипцы самых разных форм и размеров, запечатанные глиняные кувшины с редкими снадобьями. Микаэла терпеливо объясняла, что это за вещи и для чего их используют.

Дональд запустил руки на самое дно и вытащил непонятного назначения серое одеяние на красной подкладке.

– Это ваша ночная рубашка? – удивленно спросил он. – Ух, какая большая!

– Нет, это моя мантия врача, – пояснила Микаэла. – Серый и красный цвета означают, что я получила академическое медицинское образование.

– Значит, вы такая образованная?! Здорово! Можно мне примерить вашу мантию? Я тоже хочу получить такую, когда вырасту!

– И я! – воскликнула Бригит, с восхищением водя пальцем по красному шелку.

– Чтобы ее получить, надо много работать! – усмехнулась Микаэла.

Дональд и Бригит переглянулись и согласно закивали головами, как будто хорошо представляли себе, о чем идет речь.

– О, вот и книжки! – обрадовалась Иона, заглядывая в сундук. – Вы позволите посмотреть, миледи?

Микаэла кивнула, девушка вытащила увесистый том и начала листать жесткие пергаментные страницы. Вокруг нее тотчас собрались присмиревшие дети и стали сосредоточенно разглядывать яркие иллюстрации, то и дело вскрикивая от восторга. Но вот Иона пролистнула еще несколько страниц, открыв книгу на большом цветном рисунке, и Бригит тихонько ахнула. На рисунке был изображен человек в набедренной повязке, покрытый кровоточащими ранами, из которых торчали копья, дротики, ножи, стрелы и топоры.

– Ой, кто это?! – в ужасе воскликнул Дональд. – Кто его так изранил?

– Не бойся малыш, – успокоила его Микаэла. – Это всего лишь рисунок. На нем показано, какие раны могут нанести человеку различные виды оружия. В книге рассказывается, как лечить такие раны.

– Здорово! – воскликнул Финдал, рассматривая рисунок.

– Можно и мне посмотреть? – раздался за спиной Микаэлы знакомый голос.

Она оглянулась и увидела, что к веселой компании возле сундука подошел Дайрмид. Протянув руку, он с легкостью вытащил самый толстый том в тисненом кожаном переплете, как будто это был карманный молитвенник, раскрыл его на первой странице и перевел с латыни на гэльский название:

– «Комментарии к трудам Галена, древнего врача и философа, составленные Ибрагимом ибн-Катебом, врачом из Болоньи».

– Эта работа Ибрагима широко известна, – заметила Микаэла. – Он подарил мне ее, когда я защитила диплом.

– Она превосходно издана, – сказал лэрд, листая пергаментные страницы; на некоторых из них были надписи, сделанные Микаэлой. – Похоже, вы внимательно прочли труд своего мужа. Я тоже кое-что прочел – в Маллинчском монастыре была одна работа Галена, несколько книг Гиппократа и арабского врача Рази. Правда, это было так давно…

– Неважно, главное – вы знакомы с основой основ медицинских знаний! Дело в том, что в большинстве других трудов авторы просто излагают, толкуют и развивают открытия, сделанные великими греками и арабами много веков назад.

Дайрмид закрыл «Комментарии», бережно положил книгу на прежнее место и вытащил другую – небольшую, в расписном деревянном переплете.

– «Хирургия», – прочел он вслух английское название и удивленно добавил: – Вот как, трактат написан по-английски!

– Мой муж был знаком с автором и восхищался его искусством, – улыбнулась Микаэла. – А старинные книги были его настоящей страстью. Ибрагим собрал богатейшую библиотеку. Больше ста томов – труды по медицине, философии, математике и, конечно, астрологии. В завещании он отписал основную их часть Болонскому университету, но кое-что досталось и мне.

Дайрмид показал на один из рисунков, особенно его заинтересовавший:

– Здесь описываются такие операции, о которых я даже не слышал! И иллюстрации приведены подробнейшие. Взгляните, как показан метод прижигания!

– Мои книги всегда в вашем распоряжении, милорд, буду рада, если вы возьмете их почитать, – сказала Микаэла и бросила на него внимательный взгляд.

Не отвечая, Дайрмид тотчас захлопнул трактат, положил его в сундук и поднялся на ноги. Микаэла тоже встала, отметив, что на его худых щеках появилась краска смущения и заиграли желваки.

А возле взрослых, не замечая внезапно возникшего напряжения, беззаботно болтали дети. Ева, Бригит и Иона обсуждали картинки в астрологической книге, Дональд уговаривал брата обменять на серо-красную мантию тончайшее полупрозрачное покрывало, которое тот рассматривал на свет. Наконец его старания увенчались успехом, и Финдал, бросив брату покрывало, стал натягивать на себя тяжелую мантию. Тогда Дональд накинул покрывало на голову и принялся дразнить девочек, прохаживаясь вокруг них мелкой семенящей походкой. Он делал это так комично, что его сестры, брат и Бригит залились веселым смехом.

– Как бы эти маленькие озорники не испортили вам вещи, – заметил Дайрмид, и хотя его голос прозвучал отчужденно, Микаэла почувствовала, что он с трудом сдерживает улыбку. – Совсем расшалились, как на святки!

– Не волнуйтесь, – ответила она спокойно. – Мне не нужно ничего, кроме черного платья и вдовьего платка: ведь я в трауре.

– И как долго вы намерены его носить? – спросил он.

Она опустила глаза.

– Еще не решила. В Италии и Франции вдовы, бывает, ходят в трауре до конца своих дней…

– Неужели? – проговорил Дайрмид уже мягче, потом вдруг протянул руку и отодвинул край платка, закрывавший ей подбородок. – Это слишком суровый обет для такой женщины, как вы.

Микаэла вспыхнула и, чтобы скрыть смущение, поспешно произнесла:

– Пожалуйста, попросите кого-нибудь отнести сундук наверх, в спальню Бригит. В ней есть письменный стол и стул, так что, если позволите, я буду работать там.

Дайрмид кивнул и, сделав шаг назад, едва не наступил на маленькую племянницу – девочка сидела на полу, любуясь перстнями и цепочками, которыми в изобилии себя украсила. Финдал с Дональдом затеяли игру в салочки и бегали вокруг лэрда, вопя как безумные; не обращая на проделки братьев никакого внимания, Иона примеряла меховые рукавички, а Ева, спотыкаясь на каждом шагу, бродила вокруг сундука в красивых дамских туфлях из красного сафьяна.

– Пожалуй, Бригит права, – пробормотал Дайрмид. – Мы все явно засиделись в четырех стенах…

Напрягая уставшие глаза, Микаэла при слабом огоньке единственной свечи просматривала «Комментарии к трудам Галена» в поисках одного памятного с давних пор абзаца. Найдя его наконец, она поднесла свечу поближе и углубилась в чтение. Ибрагим писал:

«В Святой земле и иных жарких странах широко распространена лихорадка, которая вызывает хромоту и часто приводит к смерти. Симптомы этой болезни подробно описаны древними авторами: она начинается с повышения температуры тела, мышечных болей, озноба, за которыми следует воспаление легких, тугоподвижность, а потом и усыхание конечностей. Часто страдает только одна сторона тела больного, при этом его лицо перекашивается, как после удара. Многие заболевшие умирают от воспаления легких, а те, кто по милости господа выживает, навсегда теряют способность ходить. Со временем их состояние ухудшается. Мнения авторитетных врачей о том, как следует поступать с такими больными, разделились: одни советуют ампутировать усохшие конечности, другие – помещать несчастных в больницы и богоугодные заведения, где они могли бы получить необходимый уход».

Микаэла тяжело вздохнула и потерла пальцами покрасневшие от напряжения глаза. Похоже, Бригит действительно переболела этой ужасной лихорадкой… Неужели бедняжка обречена страдать всю жизнь? Неужели нет никакого лечения? Она быстро просмотрела всю страницу. Ибрагим советовал давать лекарства для снятия мышечных болей, делать горячие ванны и массаж, чтобы усилить кровоток в ослабевших конечностях. Далее он писал:

«Эта лихорадка – бич божий в Святой земле, и многие говорят, что господь наслал ее на неверных в наказание. Но мне приходилось видеть и немало заразившихся ею христиан – мужчин, женщин, детей. На мой взгляд, эта коварная болезнь не щадит никого, незаметно для людей путешествуя вместе с ними на кораблях из одной страны в другую. Что следует делать, чтобы помешать ей? Прежде всего нужно соблюдать на кораблях чистоту, путешествующие должны ежедневно принимать ванны, носить при себе чеснок и умащать свои тела ароматическими маслами».

Микаэла нахмурилась, закрыла тяжелый том и подошла к кровати, на которой, свернувшись калачиком под одеялом, с куклой в руке спала Бригит. Верный Подрэг по обыкновению расположившийся у камина, открыл глаза и поднял голову, однако увидев, что маленькой хозяйке ничто не угрожает, снова задремал.

Молодая женщина убрала со лба девочки влажную прядь и со вздохом присела на краешек кровати. Сведения, почерпнутые из фолианта, не оставляли никакой надежды на выздоровление – если, конечно, Бригит переболела именно той лихорадкой, о которой шла речь. Неужели малышке уже никогда не суждено ходить?! Микаэла была не в силах смириться с этой мыслью.

Внезапно Бригит зашевелилась и застонала во сне, как будто ее мучила боль. Сердце молодой женщины сжалось от горя и сознания своего бессилия. Ах, если бы ее не покинул целительный дар!

Но, может быть, еще не все потеряно? Микаэла прижала ладони к коленям девочки и стала ждать. Ее руки начали быстро теплеть, как часто бывало, когда она к кому-нибудь прикасалась, но Микаэла не почувствовала в них былой, могучей и ослепительно прекрасной силы дара, от которой у нее захватывало дух.

Нет, видно, ее целительный дар утрачен навсегда… Микаэла наклонила голову, с горечью думая о том, что слишком долго пренебрегала своим божественным предназначением. Бедная, бедная Бригит!

Молодая женщина прилегла на кровать, прижала к себе маленькое тельце, словно ее объятия могли защитить ребенка от немилосердной судьбы, и через несколько мгновений, окутанная ласковым теплом, погрузилась в сон.

Открыв глаза, Микаэла несколько минут лежала, соображая, как долго проспала. Ей даже приснился какой-то замысловатый сон, но она смогла вспомнить только непонятного каменного ангела с обломанным крылом… Оглядевшись, Микаэла вздрогнула – на другом конце комнаты, вполоборота к кровати, сидел за столом Дайрмид. Одинокий огонек свечи бросал на его темноволосую голову золотистый отблеск, похожий на нимб. Подперев рукой подбородок, лэрд внимательно читал какую-то небольшую по размеру книгу, время от времени переворачивая пергаментные страницы. Чуть приподнявшись, Микаэла узнала трактат по хирургии.

Каков, однако, хитрец! Пришел читать тайком, ночью, уверенный, что она спит…

Не желая смущать горца, Микаэла откинулась на подушку и стала наблюдать за ним сквозь ресницы. Присутствие Дайрмида и тихий шелест страниц действовали на нее умиротворяюще.

Однако идиллия продолжалась недолго – вскоре Дайрмид захлопнул книгу и встал из-за стола. Микаэла тотчас закрыла глаза, решив притвориться спящей. Она услышала, как он подошел к кровати, а потом по ее щеке скользнул шелковый рукав его сорочки – горец протянул руку, чтобы погладить по голове ребенка. Микаэла затаила дыхание. Неожиданно пальцы Дайрмида ласково пробежали по ее собственным волосам, и она едва не вскрикнула от неожиданности. Как всегда, ее плоть отозвалась на его прикосновение томительно-сладостной дрожью. Ей вдруг захотелось вскочить, прижаться к Дайрмиду всем телом, утонуть в его объятиях, но она не смела пошевелиться.

Через мгновение Дайрмид повернулся и пошел к двери. Микаэла услышала поскуливание Подрэга: пес старался привлечь к себе внимание хозяина.

– Замолчи, дружище, не то всех перебудишь, – шепотом приказал ему Дайрмид.

Но пес не унимался, и Микаэла решила воспользоваться удобным случаем. Она открыла глаза и села на кровати.

Дайрмид, наклонившийся, чтобы погладить собаку, тотчас выпрямился.

– Какая жалость! Негодник Подрэг все-таки вас разбудил, – вполголоса посетовал он.

– Ничего страшного. Мне давно надо было уйти к себе, но Бригит ворочалась во сне, я хотела ее успокоить, прилегла на минутку и некстати заснула.

– Вы можете спать здесь хоть до утра, – широко улыбнулся он. – Уверяю вас, Бригит не будет возражать!

– Раз уж мы встретились тут среди ночи, – вспыхнув, проговорила Микаэла, – давайте кое-что обсудим.

Поднявшись с постели, она подошла к столу, открыла «Комментарии» на нужной странице и показала Дайрмиду то место, где Ибрагим описывал лихорадку, свирепствовавшую в Святой земле. Быстро прочитав латинский текст, горец поднял на нее помрачневшие глаза.

– Лихорадка, вызывающая хромоту… – задумчиво произнес он. – Никогда прежде о ней не слышал, но симптомы те же, что у Бригит.

– Что рассказала вам та пожилая женщина, которая воспитала девочку?

– Вернее сказать, та, которая бросила ее на произвол судьбы! – заметил он с горечью. – По словам этой старой ведьмы, Бригит заболела самой последней, а первым был сын Мораг Сим Маклахлен. Он заболел во время плавания в Бервик и вскоре после возвращения умер, забрав с собой на тот свет жену и еще двоих родичей. – Дайрмид замолчал и вдруг хлопнул себя ладонью по лбу. – Господи, как же я сразу не сообразил! В книге говорится, что болезнь разносят на кораблях путешественники! Сим Маклахлен наверняка встречался со множеством купцов, среди которых могли оказаться и те, кто побывал в жарких странах или в Святой земле.

– Может быть, может быть, – вздохнула Микаэла. – Но, каковы бы ни были обстоятельства, которые привели к болезни Бригит, она, по мнению моего мужа, неизлечима…

Дайрмид нахмурился и твердо сказал:

– Ваш муж был великим человеком, но в этом он ошибался.

– Дайрмид, взгляните правде в глаза! Мы не можем помочь вашей племяннице!

– Можем. Вернее, вы можете. Вспомните, вы же умеете творить настоящие чудеса!

Микаэла отвела глаза. Бедняга, он не знает, что она уже попыталась исцелить девочку наложением рук, но не смогла. К несчастью, потерянного не воротишь…

– Единственное, что я еще могу сделать, это составить гороскоп Бригит. Ибрагим советовал мне поступать так во всех трудных случаях. Да-да, – добавила она, заметив скептическую усмешку Дайрмида, – гороскоп бывает очень полезен в лечении. Вы говорили, что она родилась семнадцатого марта пять лет назад, но еще очень важно знать час рождения. Может быть, вы слышали об этом от матери или повивальной бабки?

Лицо горца стало мрачнее тучи.

– Бригит родилась незадолго до рассвета, примерно за четверть часа до того, как встало солнце, – ответил он едва слышно.

– Вы присутствовали при родах?

– Я их принимал, – буркнул он и отвернулся.

Микаэла удивленно взглянула на него. За девять лет жизни в Италии она встретила только двоих врачей-мужчин, которые снисходили до присутствия при родах, и то лишь в тех случаях, когда роженице угрожала серьезная опасность.

Дайрмид посмотрел на кровать, где спала племянница, и его глаза потеплели.

– Малышка родилась крепкой и сильной, – продолжал он, – но судьба, даровав ей отличное здоровье, отняла многое другое, не менее ценное. Бедняжка еще не знает, чего лишилась в тот день и кто в этом виноват, но когда-нибудь мне придется ей рассказать…

Он замолчал и каким-то беспомощным жестом взъерошил свою каштановую гриву. При виде его смятения у Микаэлы от жалости и тяжкого предчувствия сдавило сердце.

– Что рассказать? – спросила она дрогнувшим голосом.

– Что из-за меня она лишилась любви и ласки самых родных и близких людей! – простонал Дайрмид. – Как вы думаете, после этого Бригит будет считать меня королем чародеев?!

– Ее мать умерла при родах? – догадалась Микаэла и, когда он кивнул, поспешно добавила: – Вы не должны винить в ее смерти себя! Гибель роженицы – трагическое, но, увы, слишком обычное явление.

Дайрмид только хрипло рассмеялся в ответ.

– Расскажите, как это случилось, может быть, вам станет легче, – попросила Микаэла, дотронувшись до его руки.

В напряженном молчании прошло несколько минут. Молодая женщина ждала, прислушиваясь к неистовому стуку своего сердца, а горец не отрывал глаз от Бригит. Неожиданно на его сумрачном лице заплясали тени, и в следующий миг комната погрузилась во тьму – это погасла единственная свеча. Теперь спальню освещал только огонь камина.

– Расскажите, не таите горе в себе, – повторила Микаэла.

– Только не здесь, – ответил он и, найдя в темноте ее руку, повел по шуршащим камышам к двери.