"ИЕРО НЕ ДАЮТ ПОКОЯ" - читать интересную книгу автора (Ланье Стерлинг)

2. ОДИН

Довольно долго он пролежал без сознания, но в этом кошмарном полусне-полубреду перед ним проплывали образы, которые, как он понимал, были не просто плодом агонизирующего воображения. Сначала метс увидел склонившееся над ним лицо Джозато, только теперь на него смотрен не уставший от канцелярских забот чиновник-жрец, а обдающий ледяным молодом, зловещий старец, чьи проницательные, острые глаза сверкали насмешкой и триумфом. Где-то в дальнем уголке сознания Иеро автоматически отметил, что никогда до сих пор не глядел Джозато прямо в глаза. Как жаль, что он не додумался до этого раньше, – у незаметного, вечно прячущего свое лицо за кипой свитков жреца оказался взгляд Нечистого!

Иеро попытался пошевелиться, но его руки и ноги были крепко привязаны к деревянной скамье. Он внезапно осознал, что находится, по всей видимости, где-то в подземельях, уходящих, подобно лабиринту кроличьих нор, в глубь холма, на котором располагайся королевский дворец. Он дернулся еще раз, и перед ним появилось еще одно лицо. Челюсти священника свело от ужаса: на него смотрел Амибал Аэо, его пухлые губы исказила усмешка злобного торжества, а в глазах светилась абсолютная, всепоглощающая ненависть и, как почудилось метсу, что-то еще, похожее на темное, животное безумие. «Многие считали ее ведьмой», – промелькнуло в раскалывающейся от боли, звенящей голове Иеро. «Она часто брала мальчика с собой, когда отправлялась в южные леса», – невзирая на боль, продолжала подсказывать память.

Что-то сильно укололо его у правого локтя, и через несколько секунд в руках Джозато оказалась опорожненная стеклянная ампула с длинной, покрытой свежей кровью иглой.

– Мы сможем убить его позже, – послышался тихий шепот. – Только не сейчас. Говорят, что проклятый северянин научил принцессу передавать мысли, и она может почувствовать его смерть. Пусть молчит – мы выиграем драгоценное время. Нельзя дать ей повод действовать… мы пока не готовы к такому повороту событий. Мне сказали, что наркотик подавляет ментальные силы, но нам все равно придется поторопиться: этот человек очень, очень опасен. Конечно, мы убьем его, но не здесь, а где-нибудь подальше. Большое расстояние мешает обмену мыслями, и даже он не сможет пробиться к ее разуму за многие мили. Итак, он должен постоянно оставаться под действием снадобья. Тогда прикончить его не составит никакого труда. Ты хорошо понял?

– О да, прекрасно, – Молодой герцог состроил гримасу. – Возвращайся в зал, нам обоим нельзя долго отсутствовать. А я позабочусь о нем и догоню тебя. Один из моих караванов на рассвете уходит на запад и…

Боль стала невыносимой, и Иеро, не сумев перебороть ее, вновь провалился в беспамятство.

Потом он еще несколько раз приходил в сознание, ощущая то невыносимый жар во всем теле, то, наоборот, какой-то ненатуральный холод. Крепко связанный грязными веревками, он лежал в вонючем и противно поскрипывающем кожаном мешке, который к тому же все время мотало из стороны в сторону. Иеро подумал, что, должно быть, находится на корабле, но это предположение почему-то оставило его равнодушным. Он попробовал мысленно просканировать окружающее пространство, но тщетно – он утратил главное оружие. Волей-неволей священнику пришлось смириться с тем, что слугам Нечистого удалось легко победить его – и ментально, и физически. Чувства направления и времени тоже исчезли. Он не представлял, где находится и какой сейчас день. Скорчившись в мешке, метс смутно припоминал, что время от времени его кормили какой-то гадостью, напичканной наркотиками, и он, не в силах сопротивляться, глотал студенистые комья. Странные, уродливые лица, иногда проскальзывавшие перед помутневшим взором, значили для него не более, чем любые другие фантомы непрекращающегося кошмара. Иногда в темное и вонючее убежище Иеро проникал солнечный луч, но это тоже уже казалось совершенно неважным.

Внезапно унылое полубодрствование –полусон было прервано – воздух вокруг наполнился бессмысленными воплями, яростным ревом и стонами. Мешок опрокинулся, и какая-то тяжелая туша рухнула на него сверху. Туша конвульсивно дернулась, и часть связывавших Иеро веревок лопнула от резкого движения. Ноги священника защемило чем-то невероятно тяжелым, но, подчиняясь инстинкту, он яростно дернулся всем телом вперед и вверх и почувствовал, что на ступни уже ничего не давит. Руки все еще были связаны, но теперь Иеро мог легко освободиться от ослабевших пут…

«Нет! Ни в коем случае не делай этого! – подсказал инстинкт. – Лежи тихо. Двигаться сейчас смертельно опасно».

Рядом послышались быстрые крадущиеся шаги, потом донеслось легкое царапанье металла о металл и скрип кожаных ремней. Перекличка хриплых голосов, тяжелый топот вьючных животных – все дальше и дальше, – и, наконец, тишина. Иеро продолжал лежать неподвижно. Его ослабевший разум изнемог лишь от того, что заставлял непослушное тело уподобиться камню. Постепенно, сам того не замечая, он провалился в глубокий, тяжелый сон.

Он пробудился, ощущая чудовищный голод и жажду. Ноги его действительно оказались свободными, чего нельзя было сказать о руках и глазах, которые еще закрывала какая-то грязная тряпка. Связанными руками Иеро стянул с лица надоевшую повязку и принялся осматриваться, болезненно щурясь и моргая от яркого солнца. Вскоре выяснилось, что он лежит в небольшой, заросшей колючим кустарником ложбинке, а в бок ему упирается что-то огромное, перекрывающее и так не слишком удачный обзор. Смрад разлагающейся плоти явственно указывал, что это труп животного. Метс все еще не выбрался из грязных шкур, запах которых нисколько не стал лучше.

Иеро прислушался. В колючках над его головой шелестел легкий ветерок; только этот шелест да резкие крики дерущихся стервятников нарушали безмолвие.

Мозг постепенно освобождался от дурмана. Иеро бросил взгляд на запястья и, к своему удовлетворению, убедился, что связаны они не крепкими кожаными ремнями, а все теми же грязными тряпками. Очевидно, его тюремщики не помышляли о том, что он попытается убежать.

Освободившись, Иеро осторожно приподнялся.

Пять мертвых серых кау, вьючных животных, широко используемых как в самом Д'Алва, так и в других южных государствах, лежали на лесной полянке. Он же выглядывал из-за трупа шестого. Обломок стрелы, торчащий из толстой шеи быка, не оставлял сомнений в том, что послужило причиной его смерти. Вперемежку с кау валялись скрючившиеся в неестественных позах тела людей, причем и те, и другие были обобраны дочиста. Исключение составляла лишь жалкая упряжь животного, на котором везли Иеро, – она не прельстила бандитов.

Стайка зверьков с голыми лоснящимися мордами увлеченно копалась во внутренностях одного из покойников. Завидев голову Иеро, они благоразумно предпочли скрыться в ближайших кустах. Когда последнее существо ловко нырнуло в спутанную, густую поросль, на поляне не осталось уже ничего движущегося. По-видимому, за тушами мертвых кау пировали крылатые любители падали, потому что их режущие ухо вопли не смолкали ни на секунду.

Подстегивая едва проснувшийся мозг, Иеро попытался представить, что же здесь произошло.

Итак, четверо незнакомцев везли его через лес на спине вьючного животного. И на этой поляне, возможно, когда уже стемнело, они наткнулись на засаду. Зверь, на котором ехал метс, был убит почти мгновенно и, к счастью, не придавил пленника при падении. Бандиты не заметили его при торопливом обыске, потому что кожаный мешок оказался заваленным рваной упряжью, да и тело упавшего быка почти полностью загораживало его. Сняв с мертвых все приглянувшееся добро и забрав с собой оставшихся животных, бандиты быстро отступили в лес, – по-видимому, опасались погони.

На подгибавшихся от слабости ногах Иеро потихоньку заковылял к центру поляны. Крики стервятников стали громче, но, даже заметив священника, птицы не пожелали прервать трапезу.

Священник внимательно осмотрел трупы пленивших его людей и нахмурился. Никогда раньше он не встречал представителей этой расы, и сам их вид – маленькие скрюченные тела, изжелта-белый, нездоровый цвет кожи и такие же белые ломкие волосы – произвел на него тягостное впечатление. Узкоглазые, с массивными выступающими челюстями лица вопреки ожиданию оказались чисто выбритыми. Да, весьма интересно будет узнать, откуда у юного Амибала такие знакомые.

Бессмысленно уставившись на заросли колючих кустов, Иеро пытался, несмотря на слабость и головокружение, пробудить в мозгу все навыки и знания, необходимые для выживания в этом странном месте. Потом медленно и осторожно он принялся обшаривать поляну в поисках чего-нибудь, что могло бы пригодиться, однако бандиты даже в спешке потрудились на совесть и уволокли абсолютно все полезные вещи. Из оружия, например, на поляне остался только тот обломок стрелы, что торчал из шеи тащившего Иеро быка. К сожалению, запоздалый осмотр ничего не подсказал ему ни о караванщиках, ни о тех, кто расправился с ними. Оставалось признать, что, кроме кожаных штанов и сандалий, он не располагает ни одним по-настоящему полезным предметом.

Тогда Иеро занялся изучением следов, испещрявших поляну, и быстро отыскал ведущие в лес отпечатки грубых башмаков и, рядом с ними, широких копыт кау. Он как раз остановился у края поляны, чтобы немного подумать, когда стервятники внезапно замолкли и, оторвавшись от еды, вытянули шеи – где-то далеко на востоке чуть слышно трубил рог.

Одна за другой тяжелые птицы поднимались в воздух. Священник недовольно поморщился: тот, кто производил эти звуки, наверняка заметил взмывшую в небо стаю, а здесь, скорее всего, он может встретить только недругов.

Рог протрубил снова, и на этот раз одинокий призыв не остался безответным: южнее и севернее его подхватили другие рога. Всего Иеро насчитал четыре сигнала. Значит, далеко на востоке какой-то отряд, развернувшись длинной цепью, прочесывал лес. Интересно, что же тут можно искать, кроме его благородной персоны?

Еще даже не осознав, что делает, священник отломал ветку колючего кустарника и начал методично уничтожать следы своего пребывания на поляне. Покончив с этим делом, он повернулся и побежал на запад, стараясь ступать по твердой земле, а там, где это не удавалось, пускал в ход колючую ветку.

Иеро бежал уже с полчаса, медленно и осторожно, часто поглядывая под ноги. За спиной по-прежнему перекликались рога, и по их звукам он мог примерно определить, что расстояние между ним и преследователями не уменьшается.

Зашло солнце. В его умирающем свете Иеро показалось, что колючие заросли сильно поредели. Да и под ногами все чаще попадался песок или мелкие камушки, трава, всякие ползучие растеньица совсем пропали. Даже цвет почвы из желто-коричневого стал голубовато-серым.

Внезапно звук рогов изменился; сразу два из них выдули короткую требовательную последовательность нот. Единственно разумным было предположить, что, обнаружив место побоища, они трубят общий сбор. Иеро хмуро устремился вперед. Было мучительно больно представлять, что это, возможно, отряд, посланный Лучар на поиски, и он сейчас убегает все дальше и дальше от друзей, однако шансов на такой исход оставалось мало. Конечно, метс не знал, куда направлялся странный караван и, стало быть, где он теперь очутился, но понимал одно: везли его очень быстро и успели забраться весьма далеко. Вряд ли люди принцессы смогли немедленно взять нужный след и примчаться сюда. К тому же все более усиливающийся голубоватый оттенок почвы и исчезновение растительности однозначно говорили о том, что ему вскоре предстоит встретиться с новыми опасностями и неожиданностями. Иеро уже вдоволь насмотрелся на такие места у себя на севере. Подобная смена пейзажа означала, что он приближается к пустыне, а на широте Д'Алва на картах был отмечен только один вид пустынь – Пустыни Смерти.

Совсем скоро метсу пришлось убедиться в обоснованности своих подозрений. Последние кусты расступились, и перед ним до самого горизонта засверкали голубоватые пески. Позади по-прежнему уверенно перекликались рога, – значит, погоня продолжается.

И вот, оставшись без воды, без еды и без оружия, Иеро, после коротких раздумий, углубился в сияющие пески лишь бы не попасть в руки врагов. Да и мог ли он колебаться? Хуже, чем в плену, ему уже не будет.

С приходом ночи рога замолкли, но священник продолжал упорно двигаться вперед, придерживаясь западного направления. Спотыкаясь от усталости, он медленно переставлял ноги, чтобы не упасть. Один раз, не удержав равновесия, метс опустился на колени, а потом едва встал.

Кое-как он дотащился до пересохшего русла маленькой речушки. Брести по ее каменистому дну было гораздо удобнее, чем по осыпающемуся под ногами голубому песку. Здесь Иеро устроил себе кратковременный привал, чтобы перевести дух и заодно пососать небольшой округлый камешек. Без еды тренированное тело могло протянуть достаточно долго, а вот жажда, по всей видимости, вскоре примется за него.

Он поднял голову, обозревая безрадостный пустынный ландшафт, освещенный призрачным лунным светом. На юг, насколько хватал взгляд, тянулись обширные полосы поблескивающего песка, перемежаемые нагромождениями источенных ветром валунов. На севере и востоке пейзаж казался примерно таким же, а вот на западе какие-то темные вершины закрывали низко повисшие над линией горизонта звезды. Возможно, то была цепь невысоких утесов или что-то в этом роде.

Невероятным усилием воли священник заставил себя подняться. Если где-то здесь и существовало относительно безопасное место, то, скорее всего, его следовало искать у западных скал. Там наверняка должны отыскаться какие-нибудь пещеры или, на худой конец, расселины, где он сможет укрыться от полуденного зноя. Если повезет, ему удастся обнаружить там воду и пищу, что, вообще-то, было бы очень кстати.

Он уже сделал несколько неуверенных шагов в выбранном направлении, когда до ушей долетел неясный звук. Застыв, Иеро напряженно вслушивался в тишину, в тысячный раз пытаясь собрать ментальные силы и разорвать завесу мысленной слепоты. И в тысячный раз пришлось сдаться, хотя было так тяжело поверить, что все его способности, огромный талант утрачены навсегда, выхолощены наркотиками, и теперь он, лишенный последнего оружия и защиты, вынужден прозябать в этом безжизненном месте. Подавив невольный вздох, метс осенил себя крестом и пробормотал короткую благодарственную молитву. К сожалению, в последнее время он часто пренебрегал своим долгом. Ведь, в конце концов, он не только принц, но и священник. И – хвала Господу! – пока еще живой священник.

Прихрамывая, Иеро поспешил к постепенно проступающим на горизонте холмам. Он старался не обращать внимания на жажду и непрерывное голодное урчание в живете, внимательно вслушивался в голубоватое безмолвие, но, казалось, единственным звуком здесь оставалось мерное поскрипывание песка под подошвами сандалий. Однако обманчивая тишина уже не могла сбить его с толку – пусть он потерял ментальные способности, но где-то в глубине мозга все еще трепетал клубок оборванных и почти бесполезных теперь нервных связей, выжженный центр телепатических способностей, которые раньше всегда предупреждали его об опасности. Полуинтуитивно он ощущал, что в темноте ночи спряталось зло – в этом не могло быть никаких сомнений, и внезапное затишье подтверждало его подозрения красноречивее всяких слов. Кто-то или что-то охотится на него, и, пока нет сил оказать преследователю достойное сопротивление, придется бежать. Бежать и скрываться. Метс снова сосредоточился на ходьбе, заставляя двигаться усталые ноги. Он не питал иллюзий; пустыня Смерти – это совсем не то место, где можно радоваться жизни.

Тысячи лет назад огромные пространства суши были полностью выжжены ядерными бомбами. Некоторые из них до сих пор сияют по ночам мертвенным голубоватым светом и по-прежнему смертельно опасны для всего живого. Та пустыня, в которой оказался Иеро, была еще не самым худшим местом, да и к тому же, как и все северяне, он мог внутренним чутьем распознать источники сильной радиации и обладал определенной нечувствительностью к ней. Он ощущал, что сверкающие голубые пески уже давным-давно истощили свой смертоносный заряд, однако это совсем не означало, что ему не грозит медленная гибель от лучевой болезни. Возможно, она только лишь откладывается.

Несмотря на отсутствие голубоватых огней на гребнях песчаных дюн, местность продолжала оставаться совершенно безжизненной, и, главное, не было никаких признаков того, что здесь вообще есть вода. До сих пор ему не встретилось ни одного растения, даже лишайники не росли в пересохшем речном русле, на которое Иеро наткнулся в ночной темноте. И все же радиация оставила здесь след жизни, чудовищно искореженный мутацией. Хотя пейзаж и казался пустынным, Иеро чувствовал, что где-то совсем рядом с ним затаились живые существа; он ощущал это, несмотря на потерю ментальной силы. Чувство немой угрозы постоянно давило на мозг. Но он упорно продолжал брести к встававшим на западном горизонте холмам, надеясь на то, что Господь не оставит его в беде.

Снова пришлось остановиться, чтобы перевести дух, но теперь Иеро опустился только на одно колено, опасаясь, что, усевшись, он уже не сможет встать. И тут откуда-то с юга послышался странный звук – непонятный вибрирующий вопль, как будто где-то далеко в ночи на немыслимо высокой ноте проблеяла гигантская овца. Несмотря на всю мыслимую и немыслимую тренировку, лоб Иеро покрылся холодным потом. Что бы там ни вопило в темноте, ему хотелось бы избежать знакомства с обладателем этого голоса. Он вновь перекрестился и, кое-как поднявшись на ноги, устремился на запад. Тело молило об отдыхе, но метс все равно продолжал путь. Потому что эта визгливая тварь окотилась, и охотилась она, несомненно, за его персоной. Он не забивал себе голову вопросами, почему она вышла на след и откуда вообще взялась в мертвых голубых песках; он просто знал, что это так и, стало быть, следует пошевеливаться.

Подняв голову, Иеро вдруг заметил, что темные гребни холмов, за последние часы ставшие значительно выше, поднимаются уже по обеим сторонам от него. Слева из разлома в почве торчала какая-то странная остроконечная штуковина, которая при внимательном изучении оказалась чем-то похожим на кактус, только отвратительной, искривленной формы. Да, возможно, он обнаружит здесь воду, если очень постарается. Путник ковылял дальше, выжимая из своего тела последние силы и жадно хватая ртом колючий ночной воздух.

Позади него пространство заполнилось отвратительным, злобным воплем, оглушающим и каким-то совсем чужим, даже в этой неприветливой и пустынной местности. Взлетая на неимоверно высокой ноте, он вызывающим тошноту звоном отдавался в голове священника, которая раскалывалась от боли. На этот раз Иеро даже не стая останавливаться, сконцентрировав последние силы на том, чтобы перевалить через небольшую песчаную дюну, вставшую на пути.

Если бы ночь не оказалась такой светлой, он, принужденный двигаться чуть ли не ползком, был бы совершенно беспомощным перед лицом грозной опасности. Но, по счастью, молодая луна высоко плыла в ночном небе, ярко освещая узкий каменный каньон, мрачный и неприветливый, – единственное надежное убежище в этой пустынной местности. Только бы у него хватило сил добраться туда!

Он пересек горловину ущелья и, напрягая каждый мускул, потащил непослушное тело дальше, под спасительную крышу каменистых сводов. Лунный свет уже почти не попадал сюда, но Иеро видел достаточно для того, чтобы уверенно идти вперед. Ноги заскользили на отполированных временем камнях, но тут в самой глубине открывавшейся перед ним лощины он заметил неясное темное пятно. Удвоив усилия, священник устремился в ту сторону. За спиной не раздавалось ни звука, однако внезапное наступление тишины уже не могло сбить с толку: преследователь совсем близко и, если в течение нескольких минут не удастся отыскать надежное укрытие, он наверняка погибнет.

На какое-то мгновение нежное лицо Лучар всплыло перед глазами. Неужели именно здесь ему суждено умереть? Неужели он больше никогда не увидит ласковую улыбку любимой? Стиснув зубы, Иеро продолжал карабкаться вверх по сужавшемуся проходу, глаза его без устали обшаривали каменные стены в поисках любого укрытия, из которого он сможет сражаться за свою жизнь. Но ни одной подходящей трещины не оказалось на гладких стенах ущелья, смыкавшихся все ближе и ближе, так что вскоре, вытянув руки в стороны, он нащупал с обеих сторон только холодный камень. В отчаянии священник запрокинул голову, и вдруг взгляду открылось то, что он столь безуспешно разыскивал.

Впереди узкий проход резко изгибался налево и вверх, обходя небольшую скальную подпорку, примыкающую к южной стороне ущелья и похожую на покосившуюся крепостную башенку. Но самое главное, пик этой естественной колонны был обломан почти параллельно поверхности почвы, из-за чего на вершине башенки образовалась небольшая, неправильной формы площадка. Опытному верхолазу не потребовалось бы особых усилий, чтобы вскарабкаться на самый верх этого странного образования. Почувствовав прилив надежды и жизненной энергии, Иеро немедленно приступил к штурму каменной цитадели.

По высоте каменный столб оказался едва ли не впятеро больше его роста, так что вскоре с невольным вздохом облегчения Иеро перекинул тело через его верхний край и бессильно распластался на макушке.

Однако отдыхать ему придется не скоро: кто знает, на что способна тварь, идущая за ним по пятам? Если она умеет лазать по скалам, то он загнал себя в смертельную ловушку! Обеспокоенный этой мыслью, Иеро принялся лихорадочно оглядываться по сторонам и на расстоянии вытянутой руки обнаружил несколько увесистых булыжников, полузанесенных мелким песком и каменной крошкой. Закусив губу, беглец с неимоверным трудом подтащил к себе пару камней покрупнее и только после этого позволил изнуренному телу немного расслабиться. Повернувшись ко входу в ущелье, он прижался к шершавой макушке скалы и постарался полностью использовать последние отпущенные ему минуты отдыха.

Вскоре священник услышал его. Сначала это был просто неясный шум, как будто нечто очень массивное пробиралось вверх по тропинке, которой метс прошел всего несколько минут назад. Оно старалось двигаться как можно тише и незаметней. Иеро заскрипел зубами от ярости. Похоже эта тварь надеется застать его врасплох! Ну уж нет! Метсианский киллмен не даст затравить себя, подобно загнанному оленю, если уж после многих дней плена опять представилась возможность действовать.

Звуки приблизились. Один раз до Иеро донеслось слабое шуршание, словно чья-то огромная лапа случайно задела обломок камня. Теперь он мог слышать дыхание – глубокое и хриплое. Устремив взгляд в темноту прохода, священник терпеливо ждал появления ночного преследователя.

Когда это произошло, ему не удалось подавить невольный ужас при виде жаждавшего его крови существа, которое извергли из своего чрева голубые пески южных пустынь.

В неясном свете луны он с трудом разглядел словно вышедшее из ночного кошмара извивающееся туловище странного голубоватого оттенка, как будто отмеченное смертоносными огнями отравленной пустыни. Мощное, как у сильного ездового быка, бесхвостое тело твари было посажено на четыре лапы-колонны, заканчивающиеся огромными расщепленными и слегка загнутыми внутрь роговыми выростами, похожими скорее на когти, чем на копыта. На длинной, отливающей голубизной шее металась уродливая голова с торчащими из-под отвислых губ бивнями. На макушке вместо ушей поднимались два костяных шипа, острые, как наконечники копий.

Но самыми пугающими в отвратительной наружности монстра были глаза. Подобные искрящимся стеклянным шарам, они были лишены зрачков и светились холодным мертвенным пламенем. И застывший на вершине каменного утеса человек теперь понял, кто охотится на него.

Он несколько раз натыкался на упоминания об Оленях Смерти в древних рукописях Д'Алва. Много веков назад эти чудовища терроризировали и без того немногочисленные южные племена, целыми стаями вырываясь из голубых песков и уничтожая все живое на своем пути. Но вот уже какое поколение людей считало этих тварей легендой.

Однако сейчас, разглядывая приспособленные отнюдь не для жевания травы челюсти «оленя», Иеро был склонен считать, что люди слишком рано поставили крест на их существовании. Даже беглый взгляд на это создание, размерами лишь немного уступающее Клуцу, не оставлял сомнений: его челюсти были приспособлены для того, чтобы крушить кости и терзать трепещущую плоть.

Пока Иеро, затаив дыхание, рассматривал живое ископаемое, сохранившееся непонятным образом, оно, приподняв рогатую голову, заметило священника, и ночной воздух огласился еще одним невероятной силы воплем, от которого у зарывшегося в холодный песок человека заломило все кости. На секунду метс опустил веки, чтобы справиться с охватившей его слабостью. Как только последние отголоски кошмарного боевого клича замерли среди скал, он снова открыл глаза – как раз вовремя, чтобы увидеть, как существо распахнуло пасть, демонстрируя не только бивни, но и торчащие за ними в несколько рядов огромные клыки. Затем оно бросилось на каменный столб.

Хотя Иеро приготовился к атаке, чудовище, двигавшееся с поразительной скоростью, чуть было не застигло его врасплох. Мощные лапы с невероятной силой подбросили тяжелое туловище почти до самой макушки каменного постамента. Несколько очень неприятных мгновений священник с расстояния вытянутой руки глядел прямо в бездонные маслянистые глаза, в то время как горячая волна зловонного дыхания демона пустыни швырнула пригоршню песка ему в лицо. Потом рогатый череп куда-то исчез, и снизу послышался гулкий звук удара.

С замирающим сердцем Иеро выглянул из-за края скального монолита в надежде увидеть внизу корчившуюся в предсмертных судорогах тварь; однако она, нисколько не пострадав от ужасного удара, плотоядно воззрилась на него страшными глазами и неспешно готовилась к новому прыжку. Очевидно, неудачная попытка отнюдь не привела монстра в замешательство. Иеро припомнил, что в старых свитках не раз упоминалось о почти полной неуязвимости этих созданий, которые даже умудрялись прошибать, словно соломенные циновки, высокие каменные стены, ограждавшие деревни. Итак, если собственные действия чудища не могут причинить ему вреда, то, как ни крути, именно человеку придется позаботиться о том, чтобы оно благополучно отправилось в мир иной. Непонятно только, существует ли хоть малейшая надежда на подобный исход.

Монстр снова встал на задние лапы, но на этот раз медленно и неторопливо; его длинные передние конечности вытянулись вперед почти до предела. Острые когти-копыта, коснувшись камня, тут же вонзились в него, словно абордажные крючья; похожие на стальную проволоку сухожилия напряглись и захрустели. Немигающие глаза «оленя» уставились прямо в лицо священнику, и за шумом его дыхания Иеро разобрал, как где-то под ним крушат горную породу две огромные задние ноги. Потом он с удивлением заметил, что массивное туловище твари потихоньку ползет вверх. Видимо, закрепившись на почти отвесной стене монолита, могучий зверь начал подтягиваться на передних лапах. Теперь все понятно: через несколько мгновений он опять вытянет свои лапищи и сможет дотянуться до сидящего на верхушке каменного столпа человека. На этом, как услужливо подсказала самая хладнокровная часть сознания Иеро, все его злоключения закончатся.

Завороженный светом призрачных глаз, метс наклонился над краем скалы и, словно во сне, наблюдал за тем, как правая передняя лапа, отцепившись от крошащейся каменной стены, медленно, но неотвратимо потянулась в его сторону.

Вдруг, последним усилием воли скинув с себя сонное оцепенение, он вскочил на ноги и занес над головой зазубренный каменный обломок.

Приникшая к стене тварь разинула утыканную клыками огромную пасть, со свистом засасывая воздух для последнего победного крика. И в тот же миг Иеро обрушил свое единственное оружие на уродливую морду, вложив все оставшиеся силы в удар. Тяжелый камень миновал истекающие слюной губы зверя и устремился вниз, в темную глотку, с силой и неотвратимостью снежной лавины и где-то глубоко внутри, словно гигантский мясницкий топор, воткнулся в живую плоть. Страшный, леденящий кровь, полупридушенный вопль разнесся над равнодушными скалами. Потом снова на землю обрушилось массивное тело, только теперь гулкий звук падения сопровождался непрекращающимся скрежетом и хрипом: чудовище, захлебываясь кровью, бешено молотило лапами по камням. Наконец наступила тишина, и Иеро внезапно ощутил, как слабый ночной ветерок легонько играет волосами.

Постанывая от боли, метс согнулся над краем утеса и всматривался во тьму. Он чувствовал, что сейчас потеряет сознание, и необоримый инстинкт требовал хотя бы разок взглянуть на монстра и убедиться, что тот больше не сможет причинить вреда.

Одного взгляда как раз и хватило. Было абсолютно ясно, что жизнь уже покинула огромное тело. Длинная голубоватая шея «оленя» оказалась вывернутой под неестественным углом, а из проломленного черепа мутным черным потоком изливалась кровь. По всей видимости, каменный обломок, проткнув небо, вошел в головной мозг и превратил его в кашу. Грозного демона пустыни победила обычная сила гравитации.

Человек наверху попытался выдавить слова молитвы, но лишь хрипло прошептал что-то и в беспамятстве повалился на холодное каменное ложе. Это был даже не сон, а реакция изможденного организма на полнейшее моральное и физическое истощение, состояние, похожее на транс, в который не раз впадал Иеро, занимаясь ясновидением; он чувствовал, что не спит, но тем не менее был не способен на сознательные усилия. И только спустя несколько минут он наконец-то забылся настоящим сном без видений.

Пробуждение было внезапным, как будто что-то вытолкнуло его из глубины сна на поверхность. Все тело священника горело, язык казался сухой щепкой, а спекшиеся губы никак не удавалось разлепить.

Взглянув вверх, на неистово пылающее в небесах светило, он вдруг осознал, что пролежал здесь, должно быть, уже много часов. Когда каменный обломок наповал сразил Оленя Смерти, едва минула половина ночи, а сейчас, судя по солнцу, наступил полдень. Превозмогая слабость, Иеро принялся массировать затекшие мышцы, одновременно загрузив работой и голову, хотя для того чтобы думать, приходилось прикладывать почти физические усилия. Вода! Вода и какое-нибудь укрытие от солнца. Иначе он недолго протянет в этой негостеприимной местности. И начинать поиски нужно немедленно, пока жизненная энергия еще теплится в мускулах.

Отвратительное зловоние вынудило его взглянуть вниз, где у подножия утеса валялся полуобглоданный скелет ночного преследователя; еще остававшееся на костях мясо и внутренности продолжали исчезать с удивительной скоростью. Присмотревшись, Иеро заметил целую стаю проворных зверьков, суетившихся у огромного тела поверженной твари. Напрягая глаза, он смог различить заостренные головки с блестящими глазами-бусинками и короткие тоненькие лапки. Зверюшки, как ему показалось, представляли собой какую-то дикую помесь крысы и ящерицы, совершенно чуждую, как и погибший монстр, нормальной жизни, но отлично приспособившуюся к существованию в бесплодных землях…

Оглядевшись по сторонам, Иеро внезапно наткнулся на каменный обломок, который так и не использовал ночью. По форме этот похожий на кусок сталактита камень напоминал лезвие, и священник решил прихватить его с собой на тот случай, если существа внизу окажутся не просто стаей пожирателей падали. Хочешь не хочешь, а надо спускаться: воды на голом утесе нет, да и от палящих солнечных лучей здесь не укроешься.

Он заткнул импровизированный каменный нож за пояс, поддерживавший драные кожаные штаны, и принялся осторожно спускаться со скалы, бросая опасливые взгляды на копошащихся внизу зверьков.

Когда Иеро одолел уже больше половины пути, они наконец заметили его. Подвижные тельца на коротеньких лапках моментально застыли, и только остроконечные мордочки медленно поворачивались, красноватые горящие глаза следили за приближением человека. Размерами зверьки не превосходили домашних кошек, но их набралось достаточно, чтобы стая представляла реальную опасность для изможденного и почти безоружного человека. Иеро остановился на минуту, прикидывал, могут ли эти малюсенькие клыки и когти оказаться ядовитыми. Почему бы и нет? Еще один штрих к картине жизни в этом чертовом пекле. Впрочем, какая разница? Так или иначе, он должен слезть с утеса. И священник, вздохнув, продолжим спуск, готовый в любой момент выхватить каменный обломок.

Однако стоило ногам коснуться земли, как он внезапно почувствовал, что волна ненависти пронеслась через разум. А мгновением позже стая зверьков уже исчезла; брызнувшей во все стороны зеленоватой вспышкой они растворились в окружающем ландшафте. Иеро, глубоко и облегченно выдохнув, прислонился к каменной стене. По всей видимости, эти существа сочли его настолько же инородным, насколько он сам считал их чужими, и не отважились напасть, поскольку не были уверены в собственных силах.

Задыхаясь от невыносимого зловония, которое исходило от полуразложившегося «оленьего» трупа, он торопливо заковылял вдоль ущелья. За поворотом воздух стал чище, зато кончилась спасительная тень, и Иеро почувствовал себя так, словно его поджаривали на сковородке. Подобная жара могла убить с той же легкостью, что и клыки проголодавшегося хищника. Так что, возможно, противные крысы-ящерицы еще успеют полакомиться его плотью. Через час он снова выбился из сил, успев, правда, выползти из приютившего его на ночь каньона. Теперь перед ним простиралось низкое плато, довольно круто обрывавшееся на севере. Зато на юге, насколько хватал глаз, тянулась бесконечная цепь невысоких, обглоданных ветром каменных пиков, резкие тени между которыми выдавали присутствие многочисленных оврагов и расщелин, подобных той, из которой он только что выбрался. В ослепительно голубых небесах по-прежнему яростно сияло солнце, обрушивая обжигающие лучи на проклятую богами землю.

Священник поглядел на юго-запад – на цепь пологих, почти сравнявшихся с поверхностью холмов, примерно в миле от него. Напрягая зрение, он заметил далеко впереди тоненькую темную полоску, выделявшуюся на сером фоне пустыни. Неужели это великий южный лес? Иеро тяжело вздохнул. Все равно через пару часов он будет совершенно беспомощен, если не сумеет отыскать воду и убежище.

Он принялся внимательно обозревать ближайшие окрестности, и через несколько минут слабая надежда затеплилась в сердце. Справа от себя метс заметил низкий каменистый гребень, над волнистым краем которого при полном отсутствии ветра едва заметно клубился туман. Значит, если уставшие глаза не сыграли с ним злую шутку, там может быть влага!

По-прежнему хромая, он заковылял к цели. «Надеяться, пожалуй, особенно не на что», – размышлял метс на ходу. Если там и обнаружится какая-нибудь лужа, вряд ли это настоящая вода, и он отравится, сделав пару глотков. Там вполне мог оказаться кипящий соляной раствор или озерцо расплавленного металла, одни ядовитые испарения которого моментально отправят его на тот свет. О существовании подобных вещей он узнал даже не из древних хроник Д'Алва, а еще в бытность свою учеником в школе Аббатства.

Вскоре он добрался уже до гребня, над которым наблюдал непривычное для пустыни атмосферное явление. Склон был довольно пологим, но Иеро поднимался с чрезвычайной осторожностью. Он чувствовал себя настолько слабым, что удивлялся, как еще кости не рассыпались в порошок и до сих пор ухитряются выдерживать вес непослушного тела. Лишь невероятное усилие воли не позволяло ему свалиться в темную пропасть подступающего безумия.

Медленно он взобрался на макушку гребня и замер, осматриваясь. Холодок радостного возбуждения пробежал по обожженной солнцем спине, но путник не двинулся с места, продолжая наблюдать.

Внизу оказалась небольшая яма или кратер, чьи стенки когда-то, очень давно, были крутыми и гладкими, но с тех пор глубокие разломы и трещины избороздили их, а верхние зубцы просели и осыпались, оставив после себя кучи камней и щебня. Дно ямы, присыпанное вездесущим песком, кое-где было довольно ровным, а в иных местах, наоборот, ощетинилось кусками горной породы. На склонах, то здесь, то там, виднелись темные дыры, входы в пещеры и неглубокие скальные ниши, под ними – обточенные ветром скальные карнизы. И главное, здесь была жизнь!

В самом низу, на ровном участке почвы, торчали плотные заросли кустов. Иеро не встречал ничего подобного и лишь примерно смог разделить представителей здешней флоры на несколько видов. Одни показались ему похожими на неимоверно раздувшиеся пивные бочонки красно-коричневого цвета: длинные узкие листья росли на самой верхушке, свисая до земли и безжизненно распластываясь по ней. Другие растения напоминали огромных морских звезд, взгромоздившихся на мясистые толстые стебли. Куст можно было сравнить разве что с сооружением из ободранных зонтиков, воткнутых каким-то безумцем ручками в землю. Кроме того, во многих местах из земли торчали пучки изжелта-зеленой высокой травы с заостренными кончиками. Однако, за исключением растений, дно ямы казалось совершенно безжизненным. К тому же нигде пока не наблюдалось признаков водоема.

Но вода здесь была. Тренированное тело чувствовало близость живительной влаги и тянулось туда, вниз. Неважно, что он не может пока увидеть ее; она тут, рядом – свежая, прозрачная, спасительная вода!

Иеро еще раз внимательно обозрел дно ямы. Несмотря на нестерпимую жажду, суровая выучка школьных времен удерживала его: если в кратере есть вода и эти странные растения, значит, почти наверняка там существует и другая жизнь, а это всегда опасность. Как раз рядом с подобными оазисами хищники обычно поджидают добычу… Путник снова и снова оглядывал впадину, стараясь угадать, что может таиться в темноте пещер и глубоких расселинах. Но все оставалось до странности неподвижным и застывшим.

Наконец он не выдержал и осторожно, шаг за шагом, принялся спускаться вниз, стараясь держаться поближе к высокой глиняной насыпи, начинающейся у верхнего края ямы и сбегающей до самого дна, и ни на мгновение не выпуская из виду странные растения. Почти преодолев уклон, священник вновь остановился, и стал внимательно оглядываться в поисках того, что он мог упустить. Ведь даже в таком неуютном месте кроме непонятных «бочонков» и «зонтиков» должны обитать другие живые существа, насекомые например… хотя, стоп! Да, что-то такое тут есть!

Прямо перед ним поднимался невысокий земляной холмик с сотнями крохотных ходов и выходов, проделанных в его склонах; вокруг него сновали крохотные букашки. Впервые за много часов Иеро позволил себе улыбнуться. Этот непонятным образом оказавшийся здесь муравейник был первой и единственной пока ниточкой, которая связывала его с родным миром. Как завороженный священник наблюдал за цепочкой маленьких, но отчаянно смелых козявок, уверенно марширующих по песку куда-то прочь от дома. Он машинально отметил, что все муравьиные тропы почему-то проложены как можно дальше от растений.

Объяснялось это весьма просто. Стоило только колонне муравьев миновать невидимый барьер, отделяющий ее от ближайшего «бочонка», как безжизненно висевший лист метнулся вперед атакующей гадюкой. Конец муравьиного построения слизнуло, будто языком, а лист свернулся в трубку и склонился к появившемуся на вершине бочонка отверстию. Пасть растительного хищника смачно сглотнула, и очищенный красно-коричневый хлыст вновь бессильно опустился на песок.

Иеро озадаченно уставился на «бочонок». По высоте он не доходил ему даже до колена, но дальше в яме росли настоящие великаны, выше человеческого роста, с толстенными стволами. Он снова устремил взгляд на спешащих куда-то муравьев, которые, казалось, совершенно не заметили того, что добрая четверть марширующей колонны внезапно исчезла. Понаблюдав за ними, священник окончательно убедился, что насекомые действительно стараются избегать любой растительности, вне зависимости от ее вида и высоты. Несомненно, у них есть на то серьезные причины.

Он поставил одну ногу на дно ямы, потом другую, и огляделся. Внизу жара уже не так сильно донимала измученное тело, а воздух казался даже немного влажным. Но где же, черт возьми, вода?

Это маленькое богохульство позволило ему перебороть подступающую слабость и собраться с силами. Опустившись на колени и очистив разум от мыслей, он позволил интуиции указать дорогу к цели. После минутного транса Иеро увидел, что его руки вытянуты куда-то на северо-восток. Встав, он побрел в этом направлении, тщательно огибая все попадавшиеся на пути растения.

Метс был настолько измучен, что телом управляло скорее подсознание, чем разум; впрочем, Иеро мог доверять инстинктам, уводившим его из опасной зоны, когда куст-бочонок начинал зловеще изгибаться или остроконечная трава с тихим шипением хищно устремляла стебли в его сторону. Так, словно хранимый волшебством, Иеро ковылял от одной ловушки к другой, сворачивая чуть ли не на самом краю и в то же время твердо выдерживая намеченный маршрут.

Очень скоро он очутился в тени одного из утесов, подобно гнилым зубам торчавших по краям ямы. Возможно, кому-то жара здесь показалась бы просто невыносимой; ему же, ушедшему наконец из-под палящего покрывала солнечных лучей, почудилось, что из раскаленной духовки он попал под своды ледяного дворца; по всей видимости, именно это и привело его в чувство. Однако нельзя сказать, что Иеро почувствовал себя лучше, – теперь он дрожал от колода; к тому же огромный утес загораживал солнечный свет, так что разглядеть что-либо у его основания не удавалось. Священник, вытянув вперед руки, попытался прогнать застилающую глаза темную пелену и вдруг понял, что стоит на краю обширной лужи с прозрачной чистой водой.

Она простиралась в обе стороны, насколько хватало глаз, а дальний ее конец скрывался где-то в тени. Камень под ногой священника отдавал приятным холодком. Отбросив осторожность, Иеро со стоном повалился в лужу.

Только железная самодисциплина спасла странника от немедленной гибели

– он позволил пересохшим губам сделать лишь один осторожный глоток и перевернулся на спину, чтобы благословенная влага постепенно пропитала воспаленную кожу. Многие на его месте поглотили бы огромное количество воды и очень скоро отправились бы на тот свет – от внутреннего переохлаждения или разрыва желудка, – но Иеро опять выручил выработанный годами инстинкт самосохранения. Он подсказал, что сейчас смерть близка как никогда. Стиснув зубы, священник справился с желанием осушить одним глотком все озерцо.

Он пролежал в луже несколько часов, выпивая небольшие, строго отмеренные порции влаги через определенные промежутки времени. Вода была немного кисловата на вкус, зато абсолютно без вредных примесей. Иначе его чувства, натренированные в распознавании всевозможных ядов, не замедлили сообщить об этом. Но нет – это была всего лишь обыкновенная вода, разве что с небольшой примесью соли. И Иеро, зажмурившись, блаженствовал в ней, с удовольствием ощущал, как она пропитывает высохшие мускулы.

Постепенно разум возвращался к нему, и одновременно просыпалась новая потребность, которую тоже следовало немедленно утолить, – он чувствовал, что просто умирает от голода и готов съесть все, что только попадется под руку.

Священник бросил внимательный взгляд вверх, на каменный утес, затем вниз – на гранитное ложе озерца. Очевидно, каменная чаша выполняла роль своеобразного резервуара, где накапливалась столь редкая в пустыне дождевая вода. Да, просто здорово, что он таки добрел до нее! Или был завлечен сюда хитростью. Некоторое время Иеро обдумывал эту мысль, неожиданно пришедшую ему в голову, затем отбросил ее. С потерей ментальных способностей метс стал больше рассчитывать на интуицию, а она пока что не подавала тревожных сигналов.

Наконец он впитал в себя столько жидкости, сколько мог удержать; покрывшаяся мурашками кожа и постепенно усиливающееся онемение конечностей вовремя подсказали ему, что пора выбираться из холодной ванны. Иеро послушно вылез из лужи и уселся у ее края, прислонившись спиной к массивному валуну. Небо вдали потемнело, и священник удивленно отметил про себя, что он, по всей видимости, провалялся здесь почти весь день. Несмотря на стремительно выраставшие тени, солнце все еще дарило тепло, так что он вскоре согрелся и перестал дрожать.

Теперь, порядком восстановив силы, Иеро принялся наблюдать за тем, как готовится ко сну населяющая кратер растительность, и на этот раз отметил гораздо больше интересных подробностей. Воздух был совершенно неподвижным, однако казалось, что свежий ветерок легонько колышет стволы и листья засыпающих растений. Красноватые «бочонки», скатав длинные листья-хлысты в спираль, бережно пристроили их у себя на макушке и моментально стали похожими на головы дородных матрон в накрученных на бигуди локонах. Столь агрессивная днем высокая трава почти полностью втянулась в землю, оставив на поверхности только острые кончики, а «морские звезды» каким-то образом забрались внутрь мясистых стеблей, наверху теперь качались лишь небольшие забавные хохолки. Странный мирок в кратере словно по волшебству преобразился, став еще более загадочным и непонятным.

Уже давно на притихшую впадину легким облачком упала темнота, но Иеро, замерев за облюбованным им камнем, по-прежнему внимательно всматривался и вслушивался, сжимая в руке острый обломок сталактита, найденный им на вершине скалы-башенки. И вскоре в ночной тишине раздались осторожные, едва различимые звуки – те самые, которые он так надеялся услышать.

Кто-то тихонько попискивал и скребся неподалеку от его каменного убежища. Привыкшие к темноте глаза священника различали какие-то маленькие тени, быстро шныряющие туда-сюда по остывшему песку. И вот, совсем рядом с ним, внезапно появилось небольшое, похожее на комнатную собачку существо. Оно вперевалочку потрусило к одному из мясистых стеблей, внутрь которого спряталась «морская звезда», и, подрагивая хвостом, принялось сочно похрустывать мякотью. Иеро отметил, что в дневное время ничего подобного не случалось. Значит, ночью впадающие в спячку растения-хищники становятся совершенно беззащитными. И теперь он мог убедиться, что многие безнаказанно пользуются этим.

Самозабвенно набивающая желудок зверюшка, казалось, забыла обо всякой осторожности, и священник, долго ожидавший подходящего момента, ударил как молния. Маленький череп, хрустнув, раскололся, и еще подергивающееся тельце упало к его ногам.

Подобрав добычу, Иеро внимательно осмотрел ее. Мертвый зверек имел вполне нормальный вид, его зубы напоминали резцы грызуна, а цепкий хвост, свернутый кольцом, смешно укладывался прямо на спину. Ушные отверстия были совсем скрыты в толще меха, а небольшие круглые глаза – глубоко посажены на заостренной мордочке.

Иеро сразу определил, что убитое животное, несомненно, млекопитающее; его теплая кровь, вытекавшая из раны, на вкус оказалась почти такой же, как у него самого. Короче говоря, ужин находился у него в руках, и теперь оставалось лишь съесть его.

Почти наверняка знатоки придворного этикета сейчас ужаснулись бы при виде теш, что вытворяет их принц, но Иеро, проведя немало лет среди Стражей Границы, в условиях, которые позволяли выжить только самым крепким и приспособленным, умел вовремя отказаться от цивилизованных привычек. И, когда очень хотелось есть, он ел. Ел то, что попадалось под руку. Если не было огня, чтобы приготовить мясо, он ел его сырым.

Одним рывком содрав со спинки животного шкуру, священник вонзил крепкие зубы в загривок. Прожевать жесткое мясо было довольно трудно, но это его ничуть не тревожило. Главное – есть чем набить желудок, и, по всей видимости, еще не один раз. Проглотив несколько кусков, Иеро пробормотал короткую благодарственную молитву и затем снова начал работать челюстями. Куски жилистого и не слишком вкусного мяса тем не менее скользили по пищеводу с удивительной легкостью. Если бы оно оказалось непригодным для еды, неприятная тяжесть в животе уже давно известила бы об этом, и тогда пришлось бы как можно скорее отправить его обратно. Однако желудок Иеро блаженствовал, и вскоре он ощутил, как возвращаются утраченные силы. Завернув остатки трапезы в содранную шкурку, он поднялся на ноги и стал придирчиво осматривать близлежащие склоны в поисках подходящего для ночлега убежища. Он наелся и утолил жажду. И теперь у него было только одно желание – забиться в безопасную нору и поспать.

Его глаза обежали залитую лунным светом чашу кратера, где одиноко темнели силуэты спящих растений, и отыскали справа, в бледном лунном свете несколько зияющих отверстий. По песчаному дну все еще изредка сновали маленькие юркие тени, – видимо, гибель одного из ночных пожирателей растений осталась незамеченной. Несомненно, в темноте вокруг скрывались и другие охотники за теплым мясом, и ему придется вести себя предельно осторожно. Закинув за плечо окровавленную шкурку и поудобнее пристроив в руке каменный обломок, Иеро бесшумно зашагал к чернеющим впереди отверстиям. Через несколько десятков ярдов лужа по правую руку кончилась, и одновременно истончился, слившись с верхним краем кратера, карниз огромного утеса, закрывавший небольшое водохранилище от солнечных лучей. Священник глубоко вдыхал свежий ночной воздух, прислушиваясь к наполняющим его шорохам. Очевидно, обитатели тихого оазиса еще не почувствовали, что их компания пополнилась новым членом, причем гораздо более опасным, чем все остальные вместе взятые.

А этот последний ощущал себя чуточку утомленным, хотя вот уже несколько часов его не покидало непривычное чувство душевного умиротворения. Впервые за много дней на него никто не охотился, и он наконец перестал быть пленником или загнанной дичью для идущих по следу врагов, с которыми не мог бороться на равных. Метс сам победил пустынного демона, сам нашел воду и пищу и уже совсем скоро обретет подходящее укрытие. Он выжил. Господь не отвернулся от своего слуги, за что тот бесконечно благодарен Ему. Однако глубоко в душе Иеро испытывал вполне законное чувство гордости. Наставники в Аббатстве не могли, подобно Богу, сотворить человека из глины. Зато они умели подобрать нужного человека и научить его справляться с любой бедой. А этого как раз и желают Бог и Церковь – научить людей бороться до конца и не поворачивать на полпути. Очень простое желание и, как большинство подобных желаний, весьма трудновыполнимое.

Иеро остановился перед первым углублением и осторожно заглянул внутрь. Слишком мелкое – даже не пещера, а, скорее, каменная ниша. Второе и третье оказались всего-навсего узкими разломами в скальной поверхности, а вот четвертое уже почти удовлетворяло его требованиям. Достаточно широкий ход вел в закругленной формы пещерку, где путник мог свободно вытянуться во весь рост; в то же время входное отверстие было настолько мало, что не составляло труда надежно забаррикадировать его в случае необходимости. Дальний угол пещеры был завален грудой мусора: сухими ветками, булыжниками и костями. По всей видимости, раньше здесь обитал какой-то хищник, но, судя по запаху, бывший хозяин давно оставил нору. Иеро старательно заложил вход валявшимися на полу ветками, так что осталась только маленькая дыра для поступления свежего воздуха. Выбрав из мусорной кучи веточки помягче и обрывки шкур, он соорудил себе нечто вроде изголовья, выкопал в песке удобные углубления для туловища и ног и наконец предался долгожданному отдыху. Чувства его оставались постоянно настороже, и священник полагал, что проснется вовремя, если какой-нибудь слишком ретивый хищник вдруг захочет свести с ним знакомство.

Впервые за многие дни тело расслабилось, мышцы и сухожилия освободились от непосильной нагрузки, но сон почему-то не шел к нему. Впрочем, метс даже не пытался приблизить дремоту: любой отдых, даже с открытыми глазами, был благом для измученного организма. Хотя тело его оставалось еще истощенным и усталым, но мозг и нервная система сумели восстановиться быстрее. В таком случае, решил Иеро, он может отважиться на несколько небольших экспериментов, потому что в его положении нельзя пренебрегать даже малейшим, самым крохотным преимуществом. И если подвернулось время, чтобы попробовать восстановить хоть какой-нибудь из утраченных талантов, этим, несомненно, стоит заняться.

Сначала он попытался медленно и осторожно высвободить сознание и выйти за пределы приютившей его тесной пещерки. Стараясь собрать воедино крупицы былой мощи, священник снова и снова пробовал установить ментальный контакт с крохотными аурами населяющих дно кратера зверюшек, прочесть их несложные мысли, нащупать в кромешной мгле едва различимые искорки индивидуальностей, отличающие живое от неживого.

Возможно, в конце концов ему удастся восстановить все или мстя бы часть прежних способностей. Интересно, вернется ли боевое ментальное искусство, нажитое тяжким трудом? Не выдадут ли эти неосторожные попытки его убежища? Что, если Нечистый снова обнаружит его? Сумеет ли он себя защитить? К сожалению, ответов на подобные вопросы у него не было, впрочем, как и выбора, – во что бы то ни стало он должен вернуть потерянное мастерство.

Но через некоторое время все же пришлось остановиться, признать тщетность попыток. Иеро мог видеть и слышать, ощущать вкус пищи и запахи, но врожденная способность к телепатии, развитая годами обучения, похоже, ушла навсегда, а с ней – навыки, которые он приобрел самостоятельно, искусство, позволившее ему победить не одного адепта Темного Братства, не одного могучего врага. Иеро не удалось сдержать вырвавшийся из груди стон. Как это несправедливо! Нечестно отобрать у человека самое мощное оружие, загнать его в ловушку и оставить без сил, так что он не может даже защищаться! Будь ты проклят, Нечистый, вместе со всей дьявольской наукой!

Но вдруг, словно очнувшись, метс прекратил оплакивать свою несчастную судьбу. И что это на него нашло? Пусть утрачены ментальные способности, но все остальное осталось! Разве аббат Демеро давным-давно не предупреждал, что великий грех считать себя объектом особой божьей милости. Иеро вспомнил строгое лицо наставника, и мимолетная улыбка тронула опаленные солнцем губы. «Да, учитель, – благодарно подумал он, – я снова человек».

Пусть способности, заработанные дорогой ценой, исчезли, но разве можно сбрасывать со счетов необычайное, просто фантастическое везение! Одурманенный, связанный и совершенно беспомощный, он тем не менее умудрился вырваться из рук врагов. Мозг, пусть и не обладающий больше телепатическими возможностями, чист и ясен; ничто и никто не мешает безбоязненно строить планы на завтрашний день. И самое главное – ничто и никто больше не мешает отомстить! Его пылающие гневом глаза превратились в узенькие щелки. Кое-кто еще заплатит сполна! Заплатит дорогую цену!

Незаметно Иеро заснул, и видения последних страшных дней милосердно не тревожили его.

В маленьком оазисе, приютившем странника, текла обычная ночная жизнь: дурманяще благоухали растения, а под ними разыгрывались старые драмы с участием все тех же актеров – охотников и жертв. На какой-то миг что-то очень большое и темное закрыло звезды далеко на севере. Но царица-ночь спрятала крохотную пещерку под фиолетово-черным плащом, и проносящимся мимо кошмарам так и не удалось вторгнуться в сон измученного беглеца.