"Император вынимает меч" - читать интересную книгу автора (Дмитрий Колосов)

8.1

Поднебесную залили дожди. Казалось. Небо прогневалось на людей, алчущих нового пролития крови. Казалось…

Дожди стали причиной затишья в войне. Обосновавшиеся подле Даляна кочевники были лишены возможности сражаться. Тетивы их луков отсырели, а приземистые кони вязли в тяжелой, набухшей от влаги земле, лишая конницу быстроты маневра. Укрывшиеся частью в самом Даляне, частью в деревнях вокруг него хунны и ди развлекались игрой в кости да щупали местных девок. Больше заняться было решительно нечем, и воины начинали выказывать недовольство, не отваживаясь, впрочем, делать это в открытую из опасения вызвать гнев Аландра.

Не в лучшем положении находились и воины Цинь. Насквозь промокшие, они прятались в палатках, показываясь оттуда лишь для того, чтобы приготовить пищу да справить естественные потребности. Мэн Тянь почти ежедневно слал гонцов в Сяньян, оправдываясь перед разъяренным бездействием своих воинов Ши-хуаном.

Военные действия замерли. Человек с мечом внезапно утратил силу. Миром повелевал дождь — серая пелена облаков, полных секущих, необычайно холодных даже для этого времени года струй. Дождь…

Аландр был мрачен. Дождь раздражал его. Могучий Воин ненавидел слякоть, ненавидел сырость, ненавидел пасмурное небо. Рыдающая природа вгоняла его в тоску, которую умножало вынужденное безделье. Талла, напротив, переносила бездействие со спокойствием, почти с радостью, чем вызывала подозрение у Аландра.

— Не удивлюсь, узнав, что эта пакостная погода — твоих рук дело! — пробормотал он, кутаясь в теплый, подбитый собольим мехом плащ.

Талла улыбнулась. Она осталась сидеть на просторной, низкой, неубранной постели, набросив легкое покрывало.

— С чего ты решил?

— Чем больше, я знаю тебя, тем больше убеждаюсь, что ничто вокруг не происходит помимо твоей воли.

— Значит, ты не знаешь меня.

— Знаю! — не согласился Аландр.

Сделав внушительный глоток из золоченого кубка, наполненного крепчайшим рисовым вином, он взял меч и принялся вращать им, работая одной лишь кистью. Клинок, какой сумел бы поднять далеко не каждый мужчина, невесомой былинкой летал в руке гиганта. Талла с улыбкой следила за этой игрой.

Почувствовав на себе ее взгляд, Аландр поднял глаза и рассмеялся.

— Все! Все происходит по твоему желанию! — веско произнес он. — Ты пожелала повелевать хуннами и нашла меня. Я, повинуясь твоему хотению, расправился сначала со старым шаньюем, а потом и с Модэ. А затем тебе захотелось властвовать над Китаем. И вот я здесь.

— Ты слишком все упрощаешь, — лениво протянула Талла. — Почему бы не предположить, что я просто сопутствовала тебе, а все, о чем ты упомянул — твой замысел. Разве ты не намеревался отомстить хуннам за смерть твоих ди?

Аландр задумался.

— Ну за ди я и впрямь хотел отомстить. Я любил этих людей, и они любили меня. Хеуч открыл мне глаза на многое, ведь я совсем не знал мир, вернее, не помнил. У меня такое чувство, будто я уже жил… Когда-то давно… И прожил не одну жизнь, а десятки, а, может, и сотни. Но ничего не помню о них. Странно, правда?

— Да, — согласилась Талла, не мигая, встретив вопрошающий взгляд гиганта.

— Странно! — повторил тот. — Так вот, Хеуч помог мне. Он не сумел возвратить мне воспоминания о прожитом, но дал ответы на многие из моих вопросов. Он был очень силен и мудр. Он мог видеть земли, лежащие безмерно далеко отсюда. Он мог путешествовать по ним. Он рассказывал мне о краях, куда никогда не ступала нога ни одного из ди. Жаль, что его не стало прежде, чем он успел мне рассказать обо всем. Тогда, быть может, я знал бы, кто есть и кем был прежде до того, как звался Аландр.

— Собой! — откликнулась Талла. — Могучим, отважным воином, боготворящим лишь верный меч да честь. Да еще любовь! Ты — воин, вернее, рожденный воином для того, чтобы стать императором. Ты — Александр!

Тут Талла вскрикнула от боли, потому что рука Аландра вдруг страшно напряглась, стиснув хрупкое девичье тело.

— Откуда ты знаешь мое имя?!

— Странный вопрос, — прошептала она, не ответив.

— Я имею в виду: откуда ты знаешь мое первое имя — Александр?!

— Должно быть, ты сам произнес его, — неуверенно, но как почудилось Аландру с деланной неуверенностью, предположила девушка.

— Нет! — Мужчина испытующе заглянул в васильковые, даже в полумраке ослепительные глаза возлюбленной. — Ты могла слышать лишь то имя, каким меня нарекли люди племени ди — Аландр! Мое прежнее показалось им слишком трудным, и они сократили его. Но ты назвала меня тем, что избрал для себя я. Ты знаешь, кто я?

— Может быть!

Ловким и неожиданно сильным движением Талла освободилась из рук гиганта. Глаза ее поблескивали в темноте, как показалось Аландру, насмешливо.

— Так кто же я? И кто ты?

— Ты — Аландр, а я — Талла.

— Но ведь это не настоящие имена. Я знаю, я уверен, что когда-то звался иначе. И я знаю, я помню, что и ты была тогда же, раньше. И у тебя было какое-то другое имя — певучее и в то же время пугающее. Разве не так?

— Может быть.

Аландр поднялся. Он был столь громаден, что не мог выпрямиться в полный рост.

— Тогда скажи, кто я? Кто ты? Что все мы здесь делаем? Ведь это все затеяла ты!

Талла скорчила непонимающую мину.

— Я не знаю, о чем ты говоришь.

— Ты сделала так, чтобы я очутился в степи, и ди подобрали меня. Ты сделала так, чтобы я не помнил ни своего имени, ни своей судьбы. Ты сделала так, чтобы хунны напали на ди. Не делай невинные глаза, ты это сделала! Потом ты привела меня в Племя без имени, воинов, обличьем и статью похожих на меня. В этой степи нет и быть не может подобных воинов!

— С чего ты взял? — не скрывая лукавости, спросила Талла.

Аландр гневно дернул уголками губ. После того как они оставили стойбище принца Модэ, Талла повела Могучего Воина на восток, к отрогам Великих гор. Здесь они и наткнулись на стойбище странного племени. Здесь не было ни детей, ни женщин, одни лишь мужи, рослые, могучие и искушенные в ратном деле — числом ровно триста. Воины встретили гостей, обнажив оружие, но, испытав силу Аландра, склонили перед пришельцем мечи, признав того предводителем. Впрочем, как вскоре понял Аландр, при желании триста могли б одолеть его, ибо каждый в отдельности они лишь в малом уступали Могучему Воину, но уже вдвоем или втроем превосходили его. Но они покорились и с восторгом последовали за пришельцем. Это бы то подозрительно, но Аландр решил не задаваться лишними вопросами, ибо с подобными воинами можно было поразить любого врага, а сердце Могучего Воина требовало мести.

Все это Аландр вспоминал, глядя на Таллу, которая улыбалась своей привычной, чарующей и ослепительной улыбкой.

— Эти люди не имели имени. Разве такое бывает?

— А почему бы и нет? Ведь ты поначалу тоже не знал своего имени.

— Они не имеют имени, не знают, кто они есть, не ведают, как устроен мир.

— Что ж, значит, им предстоит все это обрести: имя, себя, мир.

— Не заговаривай мне зубы! — рассердился Аландр. — Эти воины не похожи ни на один другой народ степи. Они пришли сюда из другого мира. И почему они не имеют ни жен, ни детей? Разве что для того, чтобы без колебания оставить родные края? Они пошли с нами так, словно только и ждали моего приглашения.

— Наверно, они и впрямь ждали.

— Гвардия — вот как это называется! Ты создала для меня гвардию, умеющую драться и непобедимую. Триста воинов. Когда-то это уже было со мной. Кажется, я помню это. — Аландр испытующе посмотрел на Таллу. — Кажется… Но зачем все это? Зачем?!

— Ты хочешь это знать? — спросила девушка.

— Да! Да, черт возьми! Каждый хочет знать свое прошлое, ведь именно оно определяет настоящее! Каждый должен знать, ради чего живет и в какую игру играет!

— Игру… — задумчиво вымолвила девушка. — Что ж, это верно. Каждый вправе знать свое прошлое, ведь именно оно определяет настоящее. А настоящее определяет будущее. Определи свое будущее, и тогда ты узнаешь прошлое. Узнаешь все! А теперь что касается твоего Хеуча. Хочу заметить, что ничто не бывает безмерным. Это к вопросу о его знании. Но то, что ты рассказал мне, в высшей степени любопытно. Выходит, Хеуч умел странствовать по мирам? — Талла скорчила удивленную гримаску. — Вот не предполагала. Я считала, что современные шаманы утратили способность слияния с Всеобщим… Это нужно учесть.

— О чем ты? Что еще за всеобщее? — недовольно спросил Аландр, которого раздражало осознание того, что он ничтожно мало знает о мире, в каком себя вдруг обнаружил.

— Всеобщее — это сила, правящая миром.

— Бог?

— Я не верю в богов, хотя порой снисхожу до того, чтобы творить их, но в большей степени я предпочитаю творить людей! — с дерзкой усмешкой ответила Талла. — Всеобщее — это то, что определяет развитие будущего. Некоторые предпочитают именовать его Богом, другие Высшим, третьи — Волей. Я знаю людей, которые именуют Это Источником Сосредоточения Сил. Это, пожалуй, самое точное определение. Но я предпочитаю иное — Всеобщее, потому что ни Воля, ни Источник Сосредоточения Сил не выражают всей сути того, о чем мы ведем речь.

Аландр с силой помотал своей большой, коротко стриженой головой.

— Ты говоришь о вещах, которые мне непонятны!

— Мне тоже. Не до конца понятно! — прибавила Талла, поднимаясь.

Она избавилась от покрывала и начала облачаться, натянув на себя для начала тончайшей шерсти, подбитые сзади кожей штаны, потом короткую хламиду из нежно-голубого шелка, а в довершение — набросив на плечи плащ, который был ослепительно белым. Закрепив на голове диадему, девушка ласково прижалась к Аландру.

— Я не могу объяснить тебе, что такое Всеобщее, но знаю, в нем заключена громадная, ни с чем несоизмеримая сила. Ты прав, я могущественна, столь могущественна, что могущество мое трудно выразить. Но может так статься, что я окажусь слабее существа, нашедшего способ манипулировать Всеобщим, ибо мощь Всеобщего воистину грандиозна.

Аландр засмеялся и поцеловал Таллу в розовую, пахнущую цветами щеку. Сидя на скамейке, он был как раз одного роста с ней, стоящей подле.

— Вот мы, наконец, и пришли к тому, с чего начинали. Сознайся, дождь — твоих рук дело!

Девушка залилась серебряным колокольчиком.

— Хорошо, сознаюсь, моих!

— И зачем тебе понадобилось разводить сырость?

Голубые глаза Таллы стали серьезны.

— Я переоценила наши возможности, — призналась она. — Наши противники оказались не столь плохи в бою, как я полагала.

— Да, они не слишком сильны и отважны, они лишены героики, ярости и азарта, война для них — рутинное ремесло, но действия их на редкость слаженны, а генералы ведут себя очень ответственно, тщательно рассчитывая и планируя. Единственная их слабость в том, что они до последнего рассчитывают на обман неприятеля, не доверяя мужеству воинов. В остальном они великолепны. Я еще никогда не видел таких генералов.

— Они отвечают головой за каждое поражение.

— Тогда их поведение объяснимо. — Аландр дернул могучими плечами. — Но мы все равно справились бы с ними.

— Потеряв при этом добрую половину армии и истребив большую часть черноголовых. А это не входит в мои планы.

— В чем же заключаются твои планы? Может быть, ты все-таки мне объяснишь!

— Может быть, — подтвердила Талла. — Но, если ты не против, не сейчас.

Лицо Аландра приняло холодное, отстраненное выражение.

— Даже если я и против, что это изменит?

— Ты прав. К тому же у нас есть неотложные дела. Дождю пора закончиться. — На этот раз Талла решила снизойти до объяснения. — Дождь бы нужен мне, чтобы выгадать время. Бездействие дурно сказывается на духе любого войска, но более всего — китайского. Черноголовые не могут воевать долго, они начинают задумываться о своих нивах. Ведь почти каждый воин из тех, что противостоят нам, еще и землепашец, и никто, кроме него, не позаботится о хлебе насущном. Свободны от этой заботы лишь ланчжуны — гвардия Ши-хуана, но число их в сравнении с общим количеством воинов ничтожно. Потому черноголовый — хороший воин, но лишь на короткий срок. Спустя этот срок он вспоминает о доме, и все помыслы его обращаются к этому самому дому. Он уже не думает о том, чтобы выиграть битву, а лишь желает поскорей вернуться домой. Сейчас достаточно легкого толчка, чтобы они побежали. А они нужны мне именно бегущими. Эти воины еще пригодятся нам.

— Я не буду спрашивать, что ты еще задумала, — пробормотал Аландр.

— И правильно сделаешь. Я еще и сама не знаю.

— Лжешь!

— Лгу, — с легкостью согласилась Талла. — Но я все тебе объясню. Дай только время.

Аландр подумал и кивнул.

— Хорошо, я дам его тебе. Что ты намерена предпринять сейчас?

— Я не хочу терять воинов. Хунны и ди — лучшее, что у нас есть. Они незаменимы при переходе через Степь. Потому я намерена подыскать союзников, какие и заплатят своими жизнями за нашу победу.

— Хочешь договориться с черноголовыми, которые восстали против императора?

— Именно, — подтвердила девушка. — И ты поедешь со мной.

Талла не стала откладывать задуманное в долгий ящик. Уже к вечеру дождь прекратился, и небо очистилось, явив обитателям Поднебесной и вторгнувшимся в нее кочевникам звездные россыпи во всем их блеске. Но это еще не все. Поднявшись на крышу дома, Талла принялась манипулировать ночными светилами. Аландр молча наблюдал за тем, как Талла легким движением рук меняет очертания созвездий. Талла разбросала звезды, окружавшие звезду Тянь-цзи син, она смешала созвездие Тянь цян, а в довершение налила алым соком звезду Чэнь-син, приблизив к ней Ин-хо и Тай-бо.

Проделав все это, она сложила ладони лодочкой и дунула в них, словно желая избавиться от остатков силы, переполнявшей ее. Тогда Аландр, с нескрываемым изумлением следивший за происходящим, спросил:

— Как ты делаешь это? Откуда у тебя такая власть над сущим?

Талла стала на цыпочки и с улыбкой приложила крохотный пальчик к его губам. Она была столь мала и хрупка в сравнении с гигантом Аландром, что он мог запросто сломать ее одним движением рук. Она была столь мала и хрупка, она повелевала звездами.

— Еще не время говорить об этом.

— Ты умеешь повелевать… — Аландр запнулся и нерешительно вымолвил. — Всеобщим?

— Повелевать — слишком громко сказано. Влиять, да, — призналась Талла. — Но не в той степени, в какой хотелось бы.

— Не думаю, что есть кто-то сильней тебя.

На этот раз девушка пожала плечами, не став спорить. Вместо этого она пошла вниз, увлекши Аландра.

— Часть дела сделана! — сказала Талла, когда они очутились в покоях. — Я поясню тебе, что именно я добиваюсь. Черноголовые, с какими нам предстоит воевать, — чрезвычайно суеверные люди. Они верят во всякую чепуху, выдумывают приметы, одни из которых благоприятны, другие — нет. Созвездие Цзы-гун, включающее Полярную звезду, в их понимании олицетворяет порядок в государстве. Тянь-цзи син считается воплощением императора, окруженного тремя приближенными-гунами, четырьмя женами и наложницами, а также двенадцатью чиновниками. Разрушив его, а даю понять, что порядку пришел конец. Посмотрим теперь, как-то взвоют здешние астрологи. Созвездие Тянь-цян олицетворяет могущество Поднебесной. Теперь этого могущества больше нет. Ну и наконец, Меркурий. В представлении этих людей, он покровительствует варварам, а если становится красным, то это предвещает беду государству. Венера в соединении с Марсом предвещают поражение войску и гибель главнокомандующего. Полагаю, нашим врагам все это придется не по вкусу.

Весьма довольная собой, Талла улыбнулась.

— Нет, все же глупо быть столь суеверным. Они словно специально собирают на свою голову все беды, какие только можно придумать. Теперь нужно кое-что сделать с тобой.

— Ты намереваешься превратить меня в великана или дать нечеловеческую силу? — хмыкнул Аландр.

В ответ Талла покачала головой.

— Это ни к чему. Если бы я нуждалась во всемогущих великанах, я б создала их. Но мне нужен ты — такой, как ты есть. Просто я хочу внести в твой облик один небольшой штришок. Взгляни на эти вещи.

Щелкнув замком, Талла открыла сундук, появившийся в комнате накануне. Аландр заглянул в него и увидел там необычного вида доспехи: панцирь матово-черного цвета, такой же черный шлем с небольшим, изящно изогнутым гребнем, черненые налокотники и поножи. Еще в сундуке лежал меч, казалось, испускавший сияние более яркое, чем укрепленные в шандале свечи. Аландр осторожно коснулся простого, без каких-либо украшений эфеса. Он была холодна, но в то же время таил в себе тепло, едва различимое, струящееся откуда-то из сокровенной глубины металла. Могучий Воин поднял меч и подкинул его на ладони. Оружие было самое то, что надо — не излишне тяжелое, но не легковесное, не длинное, но и не короткое. Таким удобно колоть, удобно рубить, можно нарезать тонкими ломтями кусок жилистого мяса, а можно одним ударом развалить надвое человека.

Отступив на пару шагов, Аландр принялся вращать мечом. Клинок заблистал в руке, словно молния, разгоняя в углы всполошившийся мрак. Лицо гиганта прояснилось. Талла с затаенной улыбкой наблюдала за этим большим ребенком, радующимся новой игрушке.

Жах-х-х! Клинок описал широкую душу и с размаху вошел в стол, пробив тот насквозь.

— Отличный меч! Мне кажется, я всегда мечтал о таком!

— Возможно. Порой я могу предугадывать желания.

— А это… — Аландр вынул из сундука панцирь и с сомнением изучил его. — Знакомая вещь. По-моему, я уже когда-то видел ее. — Он вопросительно посмотрел на Таллу, та пожала плечами. — Мне нравится черный цвет, но… Он какой-то странный, слишком легкий и непривычный на ощупь. По-моему, это не металл.

— Ты прав, — согласилась Талла.

— И он побывал не в одной передряге… — задумчиво прибавил Аландр, осторожно проводя пальцами по едва заметным трещинкам на груди и плечах — следам жестоких ударов. — По-моему… Это мой панцирь! Этой мой панцирь! Я помню его! — выпалил Аландр и вопросительно посмотрел на Таллу.

Та подумала, после чего решительно кивнула.

— Твой.

— И меч тоже мой!

— Тоже.

Лицо Аландра прояснилось, морщины на лбу и у носа разгладились, глаза заблестели.

— Я вспомнил! Вспомнил! Я помню! — выпалил он.

— Что же? — спросила Талла, на чьих губах играла улыбка, насмешливая ли, ироничная ль, нежная, а, может, немного сочувственная.

— Я помню себя воином в черных доспехах! Я сразил много врагов! Бессчетно много! Я вел за собою воинов в алых плащах. Их было триста. А потом…

Аландр осекся, словно испугавшись собственного прозрения.

— Что потом? — спросила Талла.

— Потом был холм. Я помню холм, насыпанный из стрел. И больше не помню ничего.

— Но это уже немало.

— Триста! — вдруг воскликнул Аландр. — Их тоже было триста, как и сейчас. Теперь я точно уверен, ты знала об этом, и ты придумала мне новую гвардию.

— Ты вновь угадал.

— Но кем, кем же я был?! И кем были они?!

Могучий Воин смотрел на Таллу, ожидая ответа, но та лишь покачала головой.

— Они были, они есть, и они всегда будут. И ты вспомнишь, кем был ты. Но всему свое время, всему свое место. Время должно сойтись воедино с точной пространства, и лишь тогда возможно обрести себя целиком. Пока же довольствуйся тем, что распутываешь клубок нитка за ниточкой.

Аландр криво усмехнулся.

— Нитка за ниточкой?! Ты держишь меня на привязи из нитей? Я — марионетка в твоих руках?! А если я возьму и разом разрублю этот узел?! — С этими словами он ловким движением провел изнутри по панцирю, открывая потайные запоры, и облачился в доспех. Еще одно движение, и голову гиганта увенчал шлем. Меч с хрустом вырвался из плена пронзенной столешницы и рассек воздух, заставив испуганно вздрогнуть пламя свечей.

Вошедший в этот мир в залу Куруш невольно отшатнулся, обнаружив перед собой громадного, похожего больше на базальтовую скалу, чем на человека, воина с занесенным для удара мечом. В ответ на реакцию своего верного генерала Аландр гулко — из-под шлема — расхохотался и откинул забрало, показывая лицо. Куруш улыбнулся в ответ, но глаза его настороженно заметались меж предводителем и его женщиной. Куруш не любил эту женщину, ибо чувствовал ее власть — власть непомерную, основанную не на силе или авторитете рождения, а на чем-то ином, третьем. Эта власть была сродни чародейству, а бывший сотник терпеть не мог чародеев.

— Что тебе? — не скрывая своего недовольства, бросила Талла.

— Хочу доложить, госпожа, что в небе происходит необъяснимое.

— Что же там происходит?

— Звезды пришли в движение! Воины встревожены!

— Передай им, что так и должно быть! Звезды предвещают погибель нашим врагам! А теперь ступай!

Куруш вопросительно посмотрел на Аландра. Тот кивнул, и воин покорно вышел. Аландр медленно повернул голову к возлюбленной.

— Тебе стоит быть с ним поприветливей. Он один из самых преданных нам друзей.

— Друзья не могут быть преданными! Преданными бывают слуги! Он действительно предан, и я ценю его. Но любой слуга должен знать свое место! И ни к чему размахивать передо мной мечом. Ты много сильнее меня, но и я сильнее тебя. Мы знаем это, как знаем и то, что нужны друг друга. Я без тебя не могу воплотить свой замысел, ты без меня никогда не обретешь собственное я. Мы не сможем обойтись друг без друга!

— Вот как? — Аландр с горечью усмехнулся. — А я-то думал, ты скажешь, что мы нужны, потому что любим друг друга!

Талла слегка смутилась.

— И это тоже. Я, конечно же, думала и об этом, но полагала, что раздумья о любви присущи скорей слабой женщине, чем могучему мужу. Конечно, я люблю тебя, а ты, надеюсь, любишь меня…

— Тебя невозможно не любить! — прошептал Аландр.

Девушка словно и не расслышала этих слов.

— Ну, это мы выяснили. Думаю, тебя еще интересует, почему ты получил свои доспехи именно сейчас, а не там, в Степи. — Аландр кивнул. — Признаться, я не хотела отдавать их тебе и сделать этот подарок чуть позже. Но эти доспехи сослужат нам добрую службу. Ши-хуан поклоняется Хэй-ди, Черному императору. Черный — цвет одежд повелителя Цинь. По слепой вере этих людей Черный Император покровительствует Цинь. Тебе предстоит стать этим Черным Императором. Когда эти люди увидят, что воинов Степи ведет в бой сам Черный Император, сердца их дрогнут и обратятся к нам.

— Так вот в чем дело…

— Именно в этом!

— Но я не Император, я Воин! — огрызнулся Аландр. — Что ты пристала ко мне со своим Императором?! Я не хочу быть им!

— Тебе придется, если хочешь вернуть себя. Придется! Время Воина уже прошло, настало время Императора! И хватит слов. Давай собираться. Светает, пора отправляться в путь.

— Куда мы? — бросил Аландр, больше не прекословя.

— К повстанцам. Они должны быть с нами в день решающей битвы. Они должны стоять под знаменами Черного Императора. Должны!

Все случилось так, как и рассчитывала Талла. После недолгих колебаний, Сян Лян принял предложение о союзе. За это Талла пообещала ему власть в Поднебесной. Без колебания пообещала. Она умела обещать.

Еще не просохла земля, когда армии варваров и повстанцев устремились на восток — к Лояну, у которого расположилось войско Мэн Тяня.

Ши-хуан все еще ликовал, уверенный в скорой победе и наступлении всеобщего благоденствия. Мэн Тянь, не уверенный ни в том, ни другом, не улыбался. Сотни тысяч людей готовились к битве. И уж совсем нечего было сказать об эпохе невиданного расцвета Поднебесной…