"Человек закона" - читать интересную книгу автора (Ламур Луис)

Глава 18

После того как Лэнг Адамс вернулся в магазин, Борден Чантри полез в карман и достал оттуда счетную книгу, которую Джордж Ригинз спрятал в потайном кармане своего седла.

Маленькая тоненькая книжечка, записей в ней немного, но с него хватит.

Долгое, долгое время он смотрел в эту книжечку, прежде чем закрыть ее и убрать обратно в карман. Наливал очередную чашку, когда к нему подошел Эд.

— Кофе в порядке, маршал? — Эд Сел напротив. — Пирог получился удачный, угощаю.

— Спасибо. Ограничусь кофе.

— Бака заходил… Неплохой парень, если по виду судить.

— Парень он хороший. Только что любит лошадей получше, чем может себе позволить. — Пригубил кофе. — Эд Хайэт Джонсон появлялся?

— Нет пока. Никто еще не прихрдил, одна Блоссом Гей— -ли. Что-то грустновато выглядела. Не к лицу женщине, которая собралась замуж.

— За Лэнга, ты имеешь в виду?

— Они же не делают из этого секрета. Блоссом — баба славная, и из ранчо сделала конфетку — облизнешься. Лучше ведет дела, чем когда ее батя всем заправлял, куда лучше. Он в скоте понимал, а в бизнесе — нет. Блоссом и в том, и в том кумекает. Не глупа, совсем не глупа. Ну, а когда заберет Пирсонову землю…

— Участок Эда Пирсона? С чего это он ей достанется?

— Я думал, ты знаешь. Народ по большей части в курсе, по-моему. Блоссом ссужала Эду деньги на провиант два раза или три. А последний раз закладную взяла на его землю. Выходит так, что, если с ним что случится, земля перейдет ей. У него ведь там хороший источник. И место закругляет ее угол. Выйдет за Лэнга, и у нее будет — или у них двоих будет — его еще кусок. Самая богатая женщина будет Блоссом в нашей части штата!

Ну и балбес был Борден Чантри! Блоссом Гейли — дамочка не только хорошенькая, но и толковая. И не трусиха вдобавок. Поймала раз вора со своим теленком, ранила его в руку, когда тот потянулся за оружием, и сама доставила его сюда. Отлично стреляет, в «яблочко».

А ее папочка охотился на бизонов. Как раз такой человек, у которого могла найтись винтовка пятьдесят второго калибра старой конструкции.

Чантри в волнении вскочил. Может быть… самая слабая надежда… теперь он все поставил на место.

Еще пара вещей, которые надо бы уточнить. Пара мелочей, не больше.

Он прошел к тюрьме. Большой Индеец сидел на стуле на улице.

— Ты следы видел? Оставленные тем, кто убил лошадь Сэкетта?

Индеец лишь глянул на него.

— Большой Индеец, ты можешь распознать след любой лошади в этих местах. Можешь читать тропу, как я читаю вывеску на лавке. Чья это была лошадь?

— Твоя. Большая серая, не аппалуза. Большая серая с твоего луга.

Чантри сам видел следы, но не поверил своим глазам. Недостаточно хорошо разглядел — или так он себя уверил. И большая серая не принадлежала, по сути дела, ему. Это была лошадь Бесс, и, кроме нее, на ней редко кто ездил.

Что думает Большой Индеец, Чантри не догадывался. Многие индейцы вообще считали, что белых понять невозможно, и это, скорее всего, еще одна из непостижимых вещей. На деле Большой Индеец о проблемах белых беспокоился мало. Старые времена кончились, и он приспособился к новым настолько, насколько было возможно. Его земли, вернее, земли его племени, остались далеко отсюда на востоке. И племя с них согнали другие индейцы еще до появления бледнолицых. Вскоре его народ понял, за кем сила, а Индеец по-своему приготовился к будущему.

От него требовалось время от времени караулить в тюрьме, искать следы… что он обожал… и он хорошо ел, спал в удобной постели и жил без забот и в комфорте. И если так было, то благодаря Бордену Чантри, сперва пристроившему Большого Индейца у себя на ранчо. Позже, когда заморозки уничтожили его скот, Чантри, перебираясь в город, забрал Индейца с собой.

Его лошадь… большая серая. Борден Чантри смотрел в окно и ничего за ним не видел.

Серая находилась на пастбище. Без сомнения, многие могли ее заарканить, но ехать — не тут-то было. Серая любила Бесс, а вот со всяким другим начинала психовать, и под незнакомым всадником брыкалась зверски.

О чем известно каждому горожанину. Очень мало вероятности, что кто-либо местный попытается сесть на такое норовистое животное, собираясь убить человека.

Большой Индеец почти никогда не высказывался по собственной воле. Сейчас он это сделал:

— Ехал мужчина.

Чантри повернул голову, чтобы посмотреть на Индейца.

— Мужчина?

— Большой мужчина. Тяжелый.

Большой Индеец мог распознать это по следам. Хороший следопыт запросто разберет, что лошадь несет тяжелого наездника.

— Такой большой, как я?

— Может быть, больше.

Чантри неторопливо поднялся. Вынул револьвер и повертел барабан. Сунул в кобуру и ремешок не стал застегивать.

Выбрался на улицу и простоял там изрядное время. Потом прошел к заведению Рирдона, через дорогу, немного спустя — дальше по улице, до бара Хенри, затем к мексиканскому ресторану. Только тогда возвратился в «Бон тон».

— Когда меня не было вчера, кто-нибудь заходил, спрашивал?

— Нет…. — Эд отрицательно помотал головой. — Дот неполный день работала, но дела шли тихо. Присси приходила, но ты болтался за городом и Лэнг не появлялся. Тебя никто не спрашивал, маршал.

— Благодарю.

Он уселся у столика близ окна и принялся думать о Хайэте Джонсоне, потом о Джордже Блэйзере. Все еще думал, сопоставляя места и время, когда Эд его окликнул.

— Маршал? Я и забыл. Блоссом Гейли заглядывала. Вот она тобой интересовалась. Куда ты делся и когда будешь опять.

Блоссом Гейли… Родилась в этом городе, почти всю жизнь провела на ранчо. Хайэт Джонсон поездил порядком, однако…

— Маршал? Глянь туда!

Незнакомый человек шагом подъехал к коновязи и спрыгнул с лошади. Человек был высокий, без лишнего сала, держался очень прямо, под ровными полями черной шляпы виднелось загорелое красивое лицо. Носил замшевую куртку, короткую, испанского фасона. И еще имел при себе револьвер.

Борден Чантри предложил:

— Эд, попроси его зайти и выпить со мной кофе, добро?

Эд подошел к двери и заговорил. Человек оглянулся вокруг, кивнул и привязал коня. Буланый, великолепное животное. Киму лучше бы его не видеть, сказал себе Чантри. Чего хорошего? Возьмет да и начихает на свое решение не красть у Сэкеттов.

Незнакомец шагнул в дверь, помедлив, подошел к нему.

— Маршал? Я Тайрел Сэкетт.

— Садитесь. Боюсь, у меня для вас плохие новости.

Затем Чантри спокойно рассказал все, что выяснил сам. Как Джо Сэкетт прибыл в город, навестил Мэри Энн Хейли, потом зашел в банк, потом в гостиницу и вернулся в дом Мэри Энн. И как сшибся с Кернзом и Харли — сколько знал.

— Значит, человек, убивший моего брата, все еще на свободе?

— Да… но это ненадолго.

— Вам известно, кто он?

— Известно.

— Тогда почему он не в тюрьме?

— Вы могли бы помочь мне, Сэкетт. Мне надо кое-что выведать. Я никого не задерживал потому, что это дело следовало разрабатывать в подробностях. Преступление, совершенное над вашим братом, явилось одним из серии.

— Это действительно было преступление?

— Заведомо. И человек, повинный в нем, сейчас в городе. Или был совсем недавно. Сэкетт, вы приехали из Моры. Прожили там сколько-то времени?

— Да.

— Не знаете, чтобы кого-то из ваших мест разыскивали за убийство или другое тяжкое преступление?

— Сейчас нет. Стрельба случалась, но большей частью вследствие той земельной войны. Были и обычные споры из-за скота или карт.

— А лет семь-восемь назад? По-моему, вы сами были там некоторое время маршалом.

Сэкетт какое-то мгновение смотрел в окно, пустое пространство, потом покачал головой.

— Ничего, связанного с моими родственниками. Что я мог бы вспомнить — нет.

— Ковбоя по имени Пин Доувер знали?

— Конечно. Работал у меня. Хорошо работал.

— Не случилось чего, пока он в ваших краях был? Нераскрытое убийство, разбой, что-нибудь в таком роде?

— Нет… ничего не приходит в голову. Тогда, разумеется, был случай с Мейсоном, но из него же ничего не вышло. Заглох.

— Расскажите.

— Жила в Лас-Вегасе одна девушка. Имя у меня вылетело из головы, но очень привлекательная. У ее отца в тех местах было несколько тысяч голов скота. В дилижансе из Сент-Луиса она познакомилась с человеком, которого звали Форд Мейсон. Смотрелся он неплохо, держался превосходно и представлялся всем отставным кавалерийским офицером, который теперь занялся делами.

Он умел обращаться с лошадьми. Казалось, справится с самой непокорной. Торговал в разных местах, и они с девушкой сходились ближе и ближе.

В то время ограбили дилижанс, который вез наличность банка, и часть этой наличности передал в банк отец той самой девушки. Вскоре после Форд Мейсон заплатил за отца в баре — вспомнил, Канингем его фамилия — и тот узнал золотой, который сам отнес в пострадавший банк. Он его узнал по двум зарубкам, сделанным прямо под датой. Естественно, ничего тогда не сказал, но принялся об этом размышлять и написал своему другу в военное министерство.

Про офицера по имени Форд Мейсон там ничего не знали, а описание совпадало с внешностью дезертира, позже участвовавшего в налете на банк вместе с Лэнгдоном Муром, Чарли Адамсом и еще одним по фамилии Велз.

Канингем представил Мейсону эти факты, и началась перестрелка. Отец оказался тяжело ранен, а дочери прострелили руку. Случайно, я уверен. Как бы там ни было, Форд Мейсон те места покинул навек, а мисс Канингем уговорила отца не предъявлять обвинения.

Борден Чантри слушал молча, без реплик. Ничего необычного в этой истории не было. На Западе ваш сосед в дилижансе или в ресторане мог оказаться принцем и мог оказаться вором, и никто не был расположен задавать лишние вопросы. Каждого принимали на слово, разве что он проявлял себя каким-то иным.

— Останетесь в городе?

— Говорите, моего брата похоронили? Надпись на могиле есть?

— Пока нет. — Чантри неловко подвинулся на стуле. — Видите ли, мы не знали, кто он, когда его хоронили. Могилу пометили тем не менее.

— Спасибо. — Сэкетт встал. — Займусь этим сам. Я служил в полиции и понимаю ваше положение, но, если мы что-то можем сделать, пожалуйста, сообщите.

Он помолчал.

— Понимаете, маршал, мы хотим, чтобы убийца ответил перед законом. Настаиваем на этом, если выразиться точно. Если выяснится, что вы не в силах его найти, придется нам принимать меры.

Я в этом году скот не отправляю, так что несколько месяцев свободных у меня есть, а когда у меня время выйдет, всегда могут вступить Боб, Телль и Оррин.

Потом, у меня есть родня — там и сям по стране, и иногда они тоже могут выкроить время и приехать. Пусть уйдет год, даже два или три. Мы от этого дела не отступимся, маршал. Даже если понадобится пять лет, или десять, или двадцать… мы все еще будем крутиться около и разбираться, что к чему. И со временем один из нас его выловит. Когда-нибудь и где-нибудь.

— Хотите перевезти тело?

— Брата? Нет. Папаша мой так говорил: «Щепки должны лежать, где упали», — и мы считаем, так и надо поступать. Порядочно Сэкеттов зарыто по разным краям, и большинство — там, где упали. Так что Джо мы оставим, куда вы его положили. Только надпишем могилу, чтобы люди знали, где он сделал свою последнюю заявку.

Тайрел Сэкетт вышел из дверей, а Борден Чантри остался сидеть один, забыв про холодный кофе в чашке.

Теперь он знал. И должен делать свое дело. И дело это ему не по душе.

Он повернул к своему дому и открыл ворота. Постоял там, глядя на маленький беленький домик. Наемное жилье всего-навсего, но для них оно было семейным приютом. И Том будет помнить его, когда даже ранчо будет забыто. И пещеру, открытую им около родника.

Он вошел, приблизился к стене, снял запасной револьвер и проверил его. Заткнул его за пояс. Бесс смотрела на мужа большими испуганными глазами.

— Беспорядки, Борден?

— Да вроде не предвидится. Нужно произвести арест.

— Будь осторожен.

— Буду, но он человек глупый. Шестерых убил, чтобы прикрыть преступление, за которое его никто не преследовал. Наделает и еще глупостей, чего от него ждать.

— Борден? Кто он?

Борден поднял руку.

— Погоди, Бесс. Не хочу называть имя, пока не будет такой необходимости. Держи для меня горячий ужин, мне он понадобится.

Он вышел со двора и аккуратно закрыл за собой ворота. И потом отправился широким шагом к городской улице.