"Книга Перемен. Судьбы петербургской топонимики в городском фольклоре" - читать интересную книгу автора (Наум Синдаловский)

Петродворец

…1703. Сказать, что к началу Северной войны земли, ныне занятые Нижним парком Петродворца, были пустынными, нельзя. Историкам известно, что строительство Малых, или Нижних, палат, названных впоследствии на французский манер Монплезиром, что значит «Мое удовольствие» или «Моя отрада», началось на землях, которые еще в далекие допетербургские времена принадлежали новгородскому посаднику Захарию Овинову. Затем, во время шведского владычества, здесь возникли две финские деревушки Похиоки и Кусая, которые благополучно дожили до начала XVIII столетия, когда сюда пришли русские.

1705. Первое упоминание о царской усадьбе на южном берегу Финского залива относится к 1705 году. В то время, по свидетельству местных легенд, Петергоф, или двор Петра, как назвал его на немецкий манер сам царь, представлял собой обыкновенные «попутные светлицы» на берегу моря с пристанью для переправы в Кронштадт. По преданию, своим появлением они обязаны супруге царя Екатерине Алексеевне. Петр, озабоченный строительством Кронштадтской крепости, которая должна была защищать возводимый Петербург от вторжения неприятеля с моря, часто посещал остров Котлин. И так как поездки совершались морем и потому, особенно в бурную осеннюю непогоду, были связаны с постоянным риском, то Екатерина будто бы уговорила Петра построить на берегу напротив острова, где переезд мог быть наиболее опасным, заезжий дом или путевой дворец.

Официальным годом основания Петергофа принято считать 1714-й, когда на берегу залива царь заложил так называемые Малые палаты, или Монплезир. Но еще задолго до этого в одном из документов того времени появилось сообщение, что «26 мая 1710 года царское величество изволило рассматривать место сада и плотины грота и фонтанов Петергофскому строению». Речь шла о будущем Петергофе, парадной загородной резиденции, которую начали возводить восточнее всех первоначальных «попутных светлиц».

До окончания Северной войны оставалось еще целых 10 лет, но Россия так прочно врастала в топкие балтийские берега, что могла себе позволить политическую демонстрацию. В самом деле, если строительство Петербурга и Кронштадта в значительной степени определялось условиями военного времени, соображениями тактического и стратегического характера, то чем, как не яркой и убедительной декларацией воинской мощи, экономического могущества и политической зрелости можно объяснить появление в самый разгар войны загородной царской резиденции, да еще с веселыми и дерзкими затеями, радостными забавами и праздничными водяными шутихами?

Петр сам принимал участие в разработке и строительстве Петергофа. Еще в первые годы XIX века местные жители знавали столетнего старика, чухонца из деревни Ольховка, что вблизи Ропши, который не раз видел царя, неоднократно бывал с ним на работах по строительству водовода. Он носил за Петром межевые шесты, когда тот, нередко по колено в болоте, лично вымерял землю для своего Петергофа. Старый чухонец как святыню хранил один из серебряных рублей, пожалованных ему государем за работу.

Жители Петергофа всегда свято чтили память об основателе города. В 1872 году в Нижнем парке был открыт памятник Петру I работы скульптора M. М. Антокольского. Во время Великой Отечественной войны статуя Петра была похищена фашистами и увезена в Германию, но в 1957 году вновь отлита по сохранившейся авторской модели. Петр изображен в форме офицера Преображенского полка. Среди курсантов петергофского военно-морского училища с давних пор существует традиция. Каждую весну перед выпуском происходит так называемый ритуал разоружения Петра. Он утрачивает свою офицерскую шпагу, которую местным властям приходится ежегодно восстанавливать.

Строительство дворцово-паркового ансамбля на берегу моря началось только в 1710 году. Очень скоро Петергоф начинают называть «Русским Версалем», а чуть позже – «Столицей фонтанов». В словаре питерской городской фразеологии хранится уникальная формула некой иллюзорной устойчивости, которую пытались обрести целые поколения ленинградцев: «Музей функционирует, фонтаны фонтанируют». Значит, все в порядке, все идет нормально, жизнь продолжается.

Теплые волны домашнего патриотизма захлестывали не только петербуржцев, но и заезжих провинциалов, души и сердца которых наполнялись неподдельной гордостью за петергофские фонтаны. Старинные анекдоты говорят о том, что поездки «На фонтаны» издавна стали неотъемлемой частью петербургского быта: «А знаешь, мне наш Петергоф больше Венеции нравится». – «Да ведь ты в Венеции не был!» – «Все равно, я на карте видел. Ничего особенного». И второй анекдот: «Господин кассир, дайте мне, пожалуйста, билет в Петергоф». – «Старый или Новый?» – «Нет уж – вы поновее, пожалуйста».

Посещение Петергофа для большинства петербуржцев становилось праздником, а для многих – событием, которое оставляло заметный след на всю жизнь. Поездкам «на фонтаны» не мог помешать даже переменчивый и непредсказуемый петербургский климат с его постоянными и неожиданными сюрпризами. С легкой руки Николая II, считается, что «на фонтанах» всегда хорошая, или, как говорили в старом Петербурге, «лейб-гвардии Петергофская погода». Сложился нехитрый, но знаменательный ритуал. Уходя из Нижнего парка Петродворца, посетители бросают монетку в бассейн фонтана «Фаворитка», чтобы обязательно еще раз сюда вернуться.

1944. В 1944 году в ходе Красносельско-Ропшинской операции Красной армии Петергоф был освобожден от немецко-фашистских оккупантов. Тогда же было принято решение отказаться от немецкого названия этого одного из самых блестящих пригородов Ленинграда. Петергоф был переименован в Петродворец.