"Родственные души" - читать интересную книгу автора (Лайонз Вайолетт)

Глава 6

— Эльвира, — повторил Дерек более мрачным и зловещим тоном. — Что это такое?

— Я не…

Какой смысл что-либо объяснять? Без сомнения, он в состоянии догадаться обо всем по надписям на упаковке.

— Ты и сам видишь, — нехотя пробормотала она.

— Вижу, но не могу поверить своим глазам, — ответил Дерек.

Точнее, не хочет поверить, подумалось ему.

Не хочет признать того простого факта, что все то время, пока он так старался соблюсти условия их своеобразного «брачного договора», сокрушался о постигающей их раз за разом не удаче, даже усомнился в своей полноценности, она…

Гнев нахлынул на него горячей волной, затмевая разум, подавляя любую способность к здравым размышлениям.

— Эльвира! — взревел Дерек как раненый зверь. — Что, черт побери, это такое?!

С нее было довольно. Вскочив, она вскинула голову и встретила разъяренный взгляд мужа, собрав все силы, чтобы его выдержать.

— Ладно, перестань, Дерек! Ты прекрасно знаешь, что у тебя в руках!

— Скажи мне сама.

— Что ж, это таблетки. Противозачаточные таблетки.

— Твои противозачаточные таблетки?

— Чьи же еще они могут быть?

— И зачем же, ответь… зачем ты принимаешь противозачаточные таблетки?

— Зачем? Неужели мне надо объяснять тебе, зачем нужны такие таблетки?

— Может быть, и нет. Зато ты должна объяснить мне, зачем, черт побери, ты их принимаешь! Почему ты нарушила нашу договоренность?

— Видишь ли, я… — Решимость неожиданно покинула Эльвиру. — Я… — начала она снова, и опять неудачно.

Дерек стоял перед ней в черных шелковых пижамных брюках, но широкая, покрытая волосами грудь оставалась обнаженной. И воспоминания о том, что означает быть с ним в постели, чувствовать рядом с собой крепкое, горячее тело, нахлынули с такой силой, что Эльвира окончательно потеряла дар речи.

— Что — ты? — упорствовал он.

— Не думаю… что сейчас подходящее для меня время заводить ребенка. Я… не совсем готова к этому.

— Ты не совсем готова? — переспросил Дерек звенящим от напряжения голосом. — Поправь меня, если я ошибаюсь, но разве не от тебя я слышал, что время летит слишком быстро и что больше всего на свете ты хочешь иметь ребенка?

Да, Эльвира действительно говорила это и была в тот момент совершенно искренна. Она и сейчас не отказывалась от своих слов. Более того, Эльвире хотелось ребенка даже больше, чем раньше, ведь его отцом был бы Дерек. То, что ей суждено произвести на свет его дитя, оказаться связанной с ним подобным образом, значило для нее больше, чем что-либо на свете, особенно теперь, когда она поняла, как бесконечно дорог для нее муж. Но нельзя же думать только о себе. Необходимо принимать во внимание будущее ребенка, и это меняло все.

— Я передумала.

— Ты передумала?

По-прежнему держа в руках уличающую ее упаковку противозачаточных таблеток, Дерек прислонился спиной к стене.

— И когда же это случилось?

— Около полугода назад.

Какое облегчение было сказать это, почувствовать, что все наконец позади, что не надо больше обманывать его! Дерек будет в ярости, просто вне себя — Эльвира понимала, что это неизбежно. Но, может быть, когда он успокоится, они смогут поговорить откровенно.

— Полгода!

— Да, полгода! Ты так и будешь повторять все, что я говорю?

Это язвительное замечание не произвело на Дерека никакого впечатления.

— Так, значит, ты принимала эти таблетки… с какого времени?

На этот раз самообладание покинуло ее окончательно. Не в силах больше выдерживать его обвиняющий взгляд, Эльвира опустила глаза.

— Начиная с июля, — прошептала она.

— Что?

Было непонятно, действительно ли он не расслышал того, что она сказала, или намеренно захотел заставить ее повторить, чтобы подчеркнуть всю глубину ее падения.

— С каких пор?

То, каким тоном был задан вопрос, лед в его голосе, стали для нее последней каплей.

Вскинув голову, Эльвира отвела волосы с лица.

Желание признаться в своих чувствах к нему боролось в ней с вполне резонным опасением, что объяснение в любви придется сейчас не ко времени.

— С июля!

Дерек с хрустом раздавил в кулаке пластиковую упаковку таблеток. А ярость, исказившая его лицо, невольно наводила на мысль, что он не прочь поступить так же и с ее шеей.

— И когда же ты собиралась сообщить об этом мне?

Никогда, подсказывал ему гнев, застилающий глаза настолько, что не позволял видеть ее милое лицо, ее выразительные голубые глаза. Милое, лживое лицо. Выразительные, лживые голубые глаза.

Она вовсе не намеревалась ничего ему рассказывать, собиралась держать его в полном неведении, в состоянии постоянного ожидания и неуверенности, все более нарастающей с каждым проходящим месяцем.

Захлестнувшая ярость лишила его возможности не только видеть, но и думать. Внезапно просторная ванная показалась Дереку слишком тесной, чтобы вместить их с Эльвирой. Необходимо было как можно скорее выбраться отсюда. Сжав руками виски, он бросился обратно в спальню.

— Дерек…

В голове так гудело, что голос Эльвиры доносился до него как бы издалека. Однако ни смотреть на нее, ни ждать ее дальнейших слов не было никаких сил. Надо было сдержаться, не позволить, чтобы ярость, бушующая в нем, наподобие лавы в вулкане, вырвалась наружу, разрушая все на своем пути.

— Дерек… что ты собираешься делать?

Черт побери, Эльвира, оказывается, последовала за ним и, остановившись по другую сторону кровати, смотрела так, будто он сошел с ума. Что ж, возможно, она права. Именно так Дерек себя и чувствовал. Сумасшедшим. Чокнутым. Выжившим из ума.

Однако следовало во что бы то ни стало держать рот на замке. Стоит только открыть его, и тогда уже он не сможет остановиться — выскажет Эльвире все, что о ней думает. А этого ему совсем не хотелось.

Именно поэтому Дерек постарался сосредоточить все свое внимание на процессе одевания, вкладывая в него гораздо больше усилий, чем было необходимо. При этом он избегал смотреть Эльвире в лицо, опасаясь ненароком напомнить самому себе, какой невинной выглядела она в своем беззастенчивом обмане.

— Дерек…

Он почувствовал, что вот-вот взорвется. Разве она не видит, что он делает?

— Я одеваюсь, — грубо бросил Дерек.

— Зачем?

Неужели ей и это не понятно?

— Потому что не могу сейчас находиться в одной комнате с тобой. Потому что боюсь совершить нечто, о чем впоследствии пожалею.

— Но…

— Стой! — С ненужной тщательностью застегивая молнию на джинсах, Дерек склонил голову, однако, успев краем глаза заметить движение Эльвиры в своем направлении, резко выпрямился и предостерегающе произнес:

— Держись от меня подальше, Эльвира. В данный момент я не ручаюсь за себя во всем, что касается тебя.

Это ее остановило. Помедлив, она замерла на месте, голубые глаза затуманились, как будто ему удалось задеть ее, причинить ей боль. Еще вчера… да что вчера, пять минут назад Дерек поверил бы этому, но после случившегося ни одно слово, исходящее из ее лживых уст, не могло внушить ему доверия.

— Дерек, пожалуйста… не надо так. Я могу все объяснить… Мне всегда хотелось все тебе рассказать.

— О, не сомневаюсь в этом!

— Но я действительно… пыталась…

Несмотря ни на что, на какое-то мгновение Дерек почти поверил ей. Трясущиеся губы, умоляющий взгляд едва не убедили его, заставили остановиться.

Но тут его посетила мысль, поразившая Дерека до глубины души. Ведь именно этим у них все всегда и заканчивалось! Притягательность Эльвиры была для него настолько велика, что он оказывался не в состоянии всерьез задуматься об их взаимоотношениях, а просто действовал.

И действовал наиболее примитивным и естественным для мужчины образом, черт бы ее побрал!

Взгляд его упал на измятую постель. И сердце Дерека невольно сжалось — перед мысленным взором предстали сцены бурной ночи.

Как долго Эльвира водила его за нос? Действительно ли это началось в июле или гораздо раньше? Намеревалась ли она придерживаться заключенной между ними договоренности или же у нее были другие, отличные от заявленных, причины для этого брака? А если так, то какие именно?

— Дерек, прошу тебя!.. Дерек, не надо!

Его реакция поразила Эльвиру до глубины души. Он даже не обратил внимания на ее попытку объясниться, взглянув на нее как на пустое место. Но больше всего пугало ощущение, что этот Дерек ей совершенно незнаком.

Перед ней стоял вовсе не тот мужчина, которого Эльвира знала до брака, — приятный в общении, вежливый и крайне привлекательный внешне. И не тот, за которого она вышла замуж, — смущающе чувственный, которому стоило лишь коснуться ее, как в ней вспыхивал огонь желания. И уж никак не тот, с кем ей довелось прожить этот год.

Этот мужчина был совсем иной, изменившийся до неузнаваемости в одно неуловимое мгновение. Новый Дерек выглядел человеком суровым и опасным. До такого невозможно достучаться. И хотя их разделяла всего лишь двуспальная кровать, с таким же успехом это могли быть и километры.

— Я не хочу иметь с тобой ничего общего.

— Но нам просто необходимо поговорить.

— Поговорить?! — Голос Дерека звучал хрипло и резко. — А тебе не кажется, что для разговоров уже слишком поздно? Что это надо было делать тогда, когда ты решила отказаться от нашего соглашения, собралась взять свое слово назад.

— Я этого не делала!

— Разве? — Склонив голову набок, Дерек цинично и недоверчиво ухмыльнулся. — Тогда что, по-твоему, ты сделала?

— Я…я…

Но что она могла сказать? «Я отдала мое сердце тебе и поэтому не в состоянии рассуждать здраво»? «Я так сильно влюбилась в тебя, что не могла продолжать жить с тобой на прежних условиях»? «Я не могу зачать ребенка до тех пор, пока не выясню свои отношения с тобой»? «Мне нужно некоторое время, чтобы попытаться заставить тебя увидеть, что со мной творится, постараться завоевать полное твое доверие, заставить в свою очередь влюбиться в меня»?

О, разумеется, Дерек был бы просто в восторге! Человек, с самого начала заявивший, что не знает значения слова «любовь» и не верит в нее. Считающий, по его же собственным словам, что семейный союз по расчету может сложиться не хуже, а то и лучше, чем брак по так называемой «любви», поскольку основывается на разумных устремлениях и не требует от заинтересованных сторон того, чего не в силах дать ни одно человеческое существо. Разве захочет он слушать, что она в него влюбилась, влюбилась так глубоко и безнадежно, что не может даже помыслить о другом мужчине в своей жизни?

— Я просто решила немного отложить…

— Ну разумеется, дорогая. — Его голос казался просто медовым, но в этом меду была капля яда, неприятно резанувшая ее слух. — Ты просто решила немного отложить с тем, чтобы…

Дерек внезапно оборвал себя, словно проглотив готовые вырваться наружу слова.

— Тогда скажи мне… собиралась ли ты сообщить мне о своем решении?

— Конечно, собиралась!

— И когда же?

Когда?

Эльвира припомнила свой первоначальный план. Тогда у нее еще теплилась надежда, что настанет день — в самом недалеком будущем, — когда Дерек наконец поймет, что влюблен в собственную жену. В ее мечтах союз по расчету чудесным образом превращался в брак по любви, и далее они продолжали жить счастливо, как влюбленные в волшебных сказках.

Вот тогда и о ребенке можно было бы подумать. Но теперь, глядя в его искаженное яростью лицо, в сверкающие гневом глаза, Эльвира понимала, что все ее мечты были совершенно беспочвенными, просто глупыми.

— Так что же? — Дерек истолковал замешательство Эльвиры по-своему. — Не хочешь говорить, дорогая? Или, может быть, ты вообще не собиралась этого делать?

— Разумеется, я…

— Разумеется? — В его голосе звучала такая издевка, что Эльвира даже поморщилась, как от сильной боли. — О чем тут можно говорить, сердце мое.

По тому, как Дерек подчеркнул последние два слова, Эльвира поняла, что он прекрасно помнит о ее недовольстве этим обращением и намеренно хочет доставить ей несколько неприятных минут.

— По моему скромному разумению, ты начала нашу совместную жизнь со лжи, — продолжал Дерек, натягивая на себя рубашку столь энергично, что чуть было не порвал ее.

— Нет, я никогда… Я действительно имела в виду… — начала Эльвира, но он не желал ее слушать.

— И насколько я понимаю, ты намеревалась обманывать меня до тех пор, пока… пока…

Говоря это, Дерек пытался застегнуть рубашку, однако, что было для него совсем нехарактерно, потерпел неудачу. Дважды он продевал пуговицу не в ту петлю и с проклятием вынимал ее обратно. Наконец это ему надоело, и рубашка осталась незастегнутой и даже незаправленной в джинсы.

— Пока — что? — рискнула спросить она.

— Пока ты не получишь то, что тебе нужно, ответил Дерек с нарочитым безразличием, больно ее уколовшим.

— И что же это, по-твоему, такое?

— Не знаю… Об этом лучше спросить у тебя.

Хотя мне в голову приходит вполне очевидный ответ.

— Какой же?

«Действительно ли ты хочешь, чтобы я тебе сказал?» — словно говорил весь его вид, однако ответ не заставил себя ждать.

— Деньги! — заявил Дерек с грубой прямолинейностью.

— Деньги?! — Эльвира не могла поверить своим ушам. — Как ты можешь такое говорить!

— А почему бы и нет?

— Потому… потому, что ты сам не веришь в то, что я способна на такое! Неужели ты действительно думаешь, что я вышла за тебя замуж… живу с тобой… сплю с тобой из-за денег?

Судя по тому, как Дерек нахмурился, она сказала что-то не то или, вернее, то, но не так.

— Да я… — попыталась было объясниться Эльвира, но Дерек, как и ранее, ничего не желал слушать.

— В чем дело, сердце мое? Не хочется взглянуть правде в глаза? Признаться в том, что ради брака с возможным наследником владений Годдардов тебе пришлось несколько поступиться принципами? В конце концов всем известно, что, несмотря на высокое общественное положение, твоя семья весьма ограничена в средствах. И хотя ты можешь проследить историю своих предков вплоть до нормандского завоевания, у тебя нет за душой ни гроша. Все дело в этом… — Поднеся руку почти к самому ее носу, Дерек потер большим пальцем об указательный жестом, обычно символизирующим любовь к деньгам. — Именно поэтому ты и согласилась снизойти до того, что вышла замуж за незаконнорожденного внука самого богатого человека в наших краях.

— Нет! — Эльвира отчаянно замотала головой. — Нет, это не так! Совсем не так!

— Нет так? А как тогда?.. Нечего сказать, дорогая? — с издевкой спросил Дерек, увидев, что она медлит с ответом. — Прикусила язык, сердце мое?

Внезапно ей вспомнилось признание, вырвавшееся у него в один из редких моментов откровенности. Оно касалось отца Дерека. Этот человек ухаживал за его матерью, спал с ней, а затем исчез в неизвестном направлении, оставив Лауру беременной и, по мнению старого Айзека Годдарда, опозоренной. Он даже запретил дочери записать новорожденного под своей фамилией. Находясь в безвыходном положении, Лаура не рискнула перечить властному отцу и дала Дереку фамилию своего неверного возлюбленного.

— Мой отец гулял как мартовский кот, сказал тогда он с горьким цинизмом. — Не пропускал ни одной юбки и обольщал понравившихся ему женщин, совершенно не заботясь об их чувствах. Год, который он прожил с моей матерью, стал для него своего рода рекордом…

Куда отец, туда и сын. Холодная жестокость этой неожиданно пришедшей на ум фразы заставила Эльвиру содрогнуться. Куда отец, туда и сын… Неужели это возможно? Мог ли Дерек, унаследовавший не только фамилию, но и свою потрясающую внешность от отца — его мать была светловолосой и сероглазой, — получить от Уильяма Грейдона еще и задатки безответственного донжуана? Неужели он так же не способен сохранять верность больше года?

Эта ужасная мысль и вызванный ею страх странным образом выразились во вспышке раздражения.

— Ты спрашиваешь, почему я ничего тебе не сказала? — воскликнула Эльвира, гордо вскидывая голову. Охвативший ее гнев заставил мгновенно забыть об отчаянии, в которое ее повергло жестокое и несправедливое обвинение Дерека. — А как насчет тебя, дорогой муж?

Почему бы тебе в свою очередь не рассказать мне о причине, по которой ты на мне женился? Не пора ли и тебе взглянуть правде в лицо?

— Правде? Ты действительно хочешь узнать правду?

Взгляд, которым пронзил ее Дерек, заставил Эльвиру пожалеть о своем вопросе, но было уже слишком поздно. И хотя сердце ее билось так, что чуть не выскакивало из груди, отступать были нельзя, каким бы ни оказался конечный результат.