"Родственные души" - читать интересную книгу автора (Лайонз Вайолетт)

Глава 12

Сочельник подошел быстро и как-то незаметно.

Когда Дерек бросил ей вызов, сказав, что она сама придет к нему, канун Рождества, казалось, был далеко, очень далеко, подумала Эльвира. Два полных дня… даже чуть больше.

Но вот эти два дня пролетели, и наступил вечер сочельника, а Эльвира до сих пор не знала, что у Дерека на уме, и вовсе не была уверена в том, что хочет об этом узнать.

Ей ни в коем случае не хотелось раскачивать лодку. В последние два дня в их отношениях установилось некое подобие шаткого равновесия, нечто вроде молчаливой договоренности, которая хотя и не слишком радовала, однако до некоторой степени устраивала Эльвиру, боящуюся рисковать хотя бы даже видимостью спокойствия.

И вновь положение спасало присутствие Дороти. Первый день они провели в ближайшем городке, приобретая все необходимое для девочки. Поначалу Эльвира, памятуя о возможной кратковременности пребывания Дороти в их доме, проявляла разумную осторожность, но Дерек был безудержен и покупал все, что попадалось ему на глаза, — постельные и туалетные принадлежности, детский конструктор, игрушки и массу других вещей. Набив автомобиль почти доверху, они отвезли купленное домой.

— Знаешь, многое из этого понадобится ей не раньше, чем через полгода, а то и позже, — рассмеялась Эльвира, разглядывая кучу коробок и пластиковых сумок, сваленных на полу гостевой спальни, которую они называли между собой детской.

— Какая разница, — беспечно отмахнулся Дерек. — Зато, когда девочка подрастет, все нужное для нее будет уже наготове.

Выбирая и покупая все эти яркие детские вещи, он сам вел себя как ребенок, вспоминала Эльвира, сидя вечером перед камином. Однако если принять во внимание рассказ Дерека о том, как ему доводилось проводить Рождество в детстве, об оскорбительном и унизительном ощущении собственной ненужности, то кого бы это могло удивить? Но если он таков с ребенком, вошедшим в его жизнь случайно и, судя по всему, на время, то каким замечательным отцом он стал бы для собственного малыша!

А все-таки это был верный поступок, подумала Эльвира, вспомнив о нелегком решении, принятом ею два дня назад. Возможно, этим она разбила свое сердце, лишила себя надежды на счастье, зато сделала благое дело для Дерека.

Без нее, нелюбимой жены, к которой он не испытывает никаких чувств, у него появится шанс начать все сначала. Дерек может встретить другую женщину, жениться на ней, заиметь от нее ребенка… С ней он сможет создать полноценную семью, возможно даже как раз вовремя для того, чтобы удовлетворить дурацким условиям деда.

Другую женщину, которую он действительно полюбит…

С негромким стоном Эльвира обхватила себя руками за плечи, чувствуя, что как будто разрывается пополам. Мысль о Дереке, влюбленном в другую женщину, казалась ей невыносимой.

— Что это ты сидишь в темноте?

Внезапно возникший в дверях Дерек протянул руку к выключателю, намереваясь зажечь свет.

— Нет! Не надо! — поспешно воскликнула Эльвира, боясь, что если он это сделает, то увидит следы слез на ее щеках и поймет, что она плакала. — Тут, у огня, так хорошо… Оставь как есть.

— Ну, если ты так хочешь…

Сев рядом с ней на большой мягкий диван, Дерек с усталым вздохом откинулся на спинку и вытянул вперед свои длинные ноги.

— Дороти уснула быстро. К тому же после того количества молока, которое она высосала во время последнего кормления, вряд ли скоро проснется.

— Что ж, если сравнивать со вчерашней ночью, то это было бы приятным разнообразием.

По-моему, она просыпалась чуть ли не каждый час. Может быть, начинает наконец привыкать к новой обстановке? Есть новости о ее матери?

— Ровным счетом никаких, — покачал головой Дерек. — Полная неудача, где бы я ни искал. Впечатление такое, будто она сквозь землю провалилась. Самое неприятное в том, что если Оливия покинула деревню, то совершенно непонятно, откуда начинать искать. Она могла уехать в Лондон или куда-нибудь еще, а поиски человека, затерявшегося в большом городе, могут занять не один месяц.

— Мне все-таки кажется, что нам следует сообщить о Дороти в службу социального обеспечения.

Дерек вздохнул.

— Хорошо… но только после Рождества. Так, по крайней мере, Дороти проведет у нас еще пару дней.

Что даст мне повод пробыть здесь еще некоторое время, с грустью подумала Эльвира. Ведь когда малышку отдадут, неважно кому, матери или представителям властей, повода оставаться в доме мужа у нее не будет. И если она действительно хочет дать Дереку шанс начать все сначала, ей придется уйти.

Но думать об этом сейчас было просто невыносимо. Сосредоточив все внимание на пляшущих в камине язычках пламени, Эльвира старалась отвлечься от одолевающих ее печальных мыслей о скорой разлуке с любимым человеком.

Но это ей никак не удавалось сделать, потому что Дерек сидел рядом, одетый во все черное — черный свитер и такие же джинсы. Еле уловимый, щекочущий ноздри запах лосьона после бритья и еле слышный звук его дыхания постоянно давали о себе знать, держа Эльвиру в нервном напряжении.

Вопреки ожиданиям, за прошедшие два дня ее душевный настрой нисколько не изменился.

Хотя, по правде говоря, Дерек повел себя совсем не так, как она ожидала. Вместо того чтобы прибегнуть к старому испытанному методу — комплиментам и игривым, провоцирующим прикосновениям, — он отдалился от нее еще более. Дерек был тих, молчалив, сдержан и касался ее лишь в тех случаях, когда это было необходимо — например, требовалось взять у нее Дороти или, наоборот, передать ей ребенка. Даже в постели ему удавалось сохранять между ними расстояние — сколько позволяла ширина кровати.

Но, как ни странно, это привело к совершенно противоположному результату. Эльвира тосковала по ласкам мужа, по близости его сильного теплого тела по ночам. Все ее существо жаждало близости с ним. Было нечто противоестественное в ее ощущении одиночества, когда человек, которого Эльвире так не хватало, находился в одной с ней комнате.

— О чем ты думаешь? — Негромкий вопрос Дерека застал ее врасплох, заставил вздрогнуть. Эльвира резко обернулась и встретила его внимательный взгляд. — Последние несколько минут ты явно отсутствовала в этом мире. Интересно, где именно блуждали твои мысли?

— Ничего интересного, — отмахнулась Эльвира. Не испытывая ни малейшего желания говорить правду, она ухватилась за первое пришедшее в голову правдоподобное объяснение. — Если уж тебе так хочется знать, то сейчас я вспомнила об Айзеке.

— О моем деде? С чего это вдруг?

— Просто подумала о том, как плохо было с его стороны ставить эти условия насчет наследства.

— Он человек со старыми понятиями, и честь семьи значит для него очень много. Поэтому дед так никогда и не смог простить своей дочери того, что она убежала с моим отцом и забеременела от него. Ему до смерти хочется иметь законнорожденного наследника, но, кроме меня, у него, увы, никого больше нет.

— Но если бы не это его желание, у нас все, возможно, сложилось бы совсем иначе. Мы могли бы познакомиться и узнать друг друга получше, не ощущая столь сильного давления родных. Наши взаимоотношения развивались бы нормально, на них не влияли бы их ожидания.

Ответом ей было полное молчание. Повернутое к Эльвире лицо Дерека находилось в тени, что не позволяло ей видеть его выражения. Внезапно, словно встрепенувшись, Дерек расправил плечи и пригладил ладонью волосы.

— А кто нам мешает начать сейчас?

— Кто мешает? — недоуменно повторила она. — Дерек… что ты хочешь…

И тут до Эльвиры наконец дошел ход его мыслей. Вся привлекательность этой идеи мгновенно предстала перед ее мысленным взором, и она ощутила страстное желание осуществить его задумку.

Но действительно ли это возможно? Осуществимо ли с практической точки зрения? Смогут ли они начать все снова, взглянуть друг на друга так, будто никогда не виделись раньше, будто все гложущие их проблемы не существуют вовсе и они являются друг для друга просто незнакомцами, встретившимися впервые?

— Ты хочешь, чтобы мы… — начала она, но Дерек перебил ее.

— Меня зовут Дерек, — сказал он, протягивая руку.

На какую-то секунду Эльвира опешила, но потом, поняв в чем дело, подыграла ему:

— Эльвира… Эльвира Форнандер.

Почему она представилась девичьей фамилией, а не той, которую носит в настоящее время? — удивился Дерек. Должно быть, идея начать с нуля, забыть обо всех сложностях их семейной жизни, действительно привлекает ее так же, как и его. Но получится ли у них? Сколько они продержатся? Как долго сумеют игнорировать реальное положение вещей и разочарования, которые оно им принесло?

Некоторое время им это удавалось вполне успешно. Играя в незнакомых людей, увидевших друг друга в первый раз в жизни, они даже откупорили бутылку вина и, усевшись друг против друга, завели разговор.

Поначалу о вещах самых тривиальных — о книгах, о фильмах и прочих увлечениях, о Рождестве и других праздниках, в которых им приходилось принимать участие в прошлом. О подарках, которые им доставили удовольствие, и о других, столь отвратительных, что непонятно, как кому-то могло прийти на ум дарить их.

Поговорили и о том, как праздники в других странах отличаются от тех, к которым привыкаешь с детства в своей.

— Послушай, — сказал вдруг Дерек, наполнив ее, а потом и свой бокал и удобно откинувшись на подушки дивана, — что бы ты хотела получить на Рождество больше всего, если бы могло исполниться любое твое желание?

— Любое? — переспросила Эльвира, бросая на него взгляд поверх бокала.

Что-то в ее взгляде заставило Дерека напрячься, он даже почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Садиться так близко от Эльвиры было с его стороны ошибкой. Как трудно сдержаться и не обнять ее, не поцеловать, когда она совсем рядом!

При каждом движении Эльвиры отблески живого огня камина заставляли ее нежную, как персик, кожу светиться. Бежевое трикотажное платье, в которое она переоделась к ужину, короткое и облегающее, подчеркивало женственность ее фигуры — стройность длинных ног, мягкие округлости груди и бедер. Цветочный аромат духов дразнил обоняние, с каждой минутой возбуждая Дерека все сильнее и сильнее.

Но он обещал себе, что сдержит слово, что не прикоснется к ней до тех пор, пока Эльвира сама не сделает первого шага. Сексуальное влечение между ними было слишком сильно. Однажды они уже подпали под его влияние, что и привело к сегодняшнему краху. Их брак изначально строился на неверных принципах, вследствие чего Эльвира наверняка чувствует себя угодившей в ловушку и, понимая, что никогда не сможет полюбить его, горько жалеет о своем согласии.

— Действительно любое? — снова переспросила она.

— Действительно, — подтвердил Дерек. И если это вообще будет в человеческих силах, он выполнит свое обещание. Пусть даже после этого ему никогда больше не придется ее увидеть.

Стоит ли рисковать? — спрашивала себя Эльвира. Надо ли высказывать свое самое сокровенное желание человеку, который так много для нее значит и все же остается в некотором роде загадкой?

Какое-то время Эльвира колебалась между «да» и «нет», выбирая сначала одно, потом другое. Но в конце концов сегодня был сочельник, волшебная ночь, когда должны исполняться самые заветные мечты. Пытаясь разглядеть выражение темных бездонных глаз Дерека, она вновь и вновь повторяла про себя: «Кто не рискует, тот не выигрывает».

— Хорошо… — медленно сказала Эльвира. — Но при одном условии…

— И что это за условие? — тут же поинтересовался Дерек.

— Если я выскажу тебе мое самое сокровенное желание, то ты должен будешь сделать то же самое. Только без малейшей утайки.

Согласен?

— Без утайки, — повторил он. — Даю тебе в этом честное слово.

— Что ж, тогда…

Она не знала, с чего начать, мысленно перетасовывая слова, перекраивая фразы… Однако в конце концов решила, что лучше всего выложить все, как получится.

— Я бы хотела, — на одном дыхании произнесла Эльвира, — чтобы Айзек Годдард не был твоим дедом! Чтобы ты не являлся наследником его состояния, а оставался бы самим собой, владея лишь тем, что заработал сам, и чтобы рождение твоих детей не оговаривалось как непременное условие какого-либо соглашения!

Его молчание достаточно сильно действовало ей на психику и раньше, но сейчас нервное напряжение достигло наивысшей точки. Казалось, еще немного — и она закричит или заплачет… А может быть, сделает и то, и другое.

— Дерек, скажи же хоть что-нибудь! — взмолилась она. — Пожалуйста, прошу тебя!

Он наконец шевельнулся и глубоко вздохнул.

— Но почему? — тихо спросил он каким-то чужим голосом.

— Просто потому… потому, что ты…

— Нет, мне интересно знать, почему тебе этого хочется. Почему это для тебя так важно?

О Боже! Оказывается, ему этого недостаточно, он хочет большего, а она и так уже растратила все свои скудные запасы храбрости. Стоит ли рисковать зайти еще дальше? И она рискнула. Запинаясь от волнения, Эльвира сказала:

— Потому… потому что тебе может показаться, будто я вышла за тебя замуж из корыстных соображений. Но ты должен знать, что деньги имеют значение для моих родителей. Для меня же они не значат ровным счетом ничего!

Неподвижность и молчание Дерека были почти пугающими. К тому же, сидя напротив нее, он все время оставался в тени. И Эльвира не могла прочитать выражения его лица, не видела его глаз, а следовательно, за отсутствием каких-либо фактов для интерпретации, не могла и понять хода его мыслей.

— И ты хочешь, чтобы я этому поверил?

Казалось, все ее душевные и физические силы ушли на то, чтобы сказать Дереку то, что она сказала. В полном изнеможении Эльвира молча кивнула, молясь, чтобы он поверил.

Вновь наступило молчание, на этот раз более долгое и не менее гнетущее. Наконец Дерек заговорил:

— Тебе не стоило говорить мне все это — Я просто хотела…

— Нет, я хочу сказать, что ты могла бы и не говорить. Я догадался об этом сам.

— Ты догадался? — Эльвира не поверила услышанному.

Только теперь он повернулся к ней так, что она смогла увидеть выражение его лица.

Улыбка Дерека была кривой… и немного виноватой.

— Дорогая, я, должно быть, крепок задним умом, но если говорить о последних двух днях, то вряд ли можно сомневаться в том, что ты осталась только ради Дороти, чтобы присмотреть за малышкой. И это навело меня на кое-какие мысли. Вспоминая прожитый вместе год, я вдруг понял, что, хотя ты и радовалась моим подаркам, однако сама никогда ничего не просила, не пыталась выманить из меня побольше.

— Но ты ведь…

— Я помню все, что говорил тебе! Но это было сказано в гневе… Я был вне себя от ярости… Да и ты тоже. Именно поэтому ты сказала, что уходишь, не так ли?

Теперь Эльвира сама была благодарна царящему в гостиной полумраку, скрывшему заливший лицо румянец стыда. Неужели он настолько хорошо ее знает?

— Ты хочешь сказать, что веришь мне…

— Я хочу сказать, что тебе нет нужды объяснять свое поведение. Это я оказался слепым глупцом и понял это лишь совсем недавно. Но все же…

Дерек замолчал, очевидно раздумав говорить то, что собирался сказать.

— Что — ты?

— Ничего. — Он махнул рукой. — Это не имеет значения.

Было еще слишком рано говорить Эльвире о том, чего он опасался, когда думал, что вина за отсутствие у них ребенка лежит на нем. Заявив, что вышла за него замуж по совершенно другим причинам, она не объяснила, по каким именно, да этого от нее и не требовалось. Ведь Эльвира уже призналась, что не любит его. Но если он до сих пор нужен ей хоть немного, может быть, этого окажется достаточно? Вряд ли на такой шаткой основе можно построить будущее, но это все-таки лучше, чем ничего.

— Теперь моя очередь. Ведь я обещал тебе, что, если ты выскажешь свое сокровенное желание, я сделаю то же самое. А обещания надо выполнять.

Эльвира почувствовала, что ей стало трудно дышать.

— Если уж мы решили быть друг с другом откровенными, дорогая, то я скажу тебе одну вещь, нечто, значащее для меня так же много, как твое рождественское желание — для тебя. — Взяв ее руки в свои, Дерек посмотрел ей в глаза. — Мне хочется, чтобы ты поверила, что никогда не была для меня, как ты однажды выразилась… «племенной кобылой».

Желание заполучить законнорожденного наследника было единственной причиной, по которой дед настаивал на нашем браке. Дед, но не я…

— Продолжай, — попросила она.

— Эльвира, но как ты только можешь быть такой недогадливой?

Голос Дерека упал до низкого, чувственного шепота, вызывающего у нее нервную дрожь и заставляющего сердце биться чаще. Этот голос обволакивал, обещая исполнение всех желаний, счастье до конца жизни, как и положено в любой волшебной сказке… Но, несмотря на чарующий гипноз этого голоса, Эльвира не знала, можно ли ему доверять. Неужели все может быть так просто?

— Я желал тебя больше, чем любую другую женщину, которую когда-либо встречал. Без тебя мне просто не было жизни, как нет ее и сейчас.

Я не могу позволить тебе уйти, Эльвира, ты принадлежишь мне…

Их губы встретились в нежнейшем поцелуе, в поцелуе, взявшем в плен ее сердце, затуманившем мозг, но не лишившем ее способности отвечать действием на действие.

И Эльвире хотелось ответить, хотелось страстно. Хватит с нее ожидания, подавления желаний и пытки огнем тайной страсти. Одиночество и пустота такой жизни стали ей ненавистны. А этот поцелуй нес в себе обещание — может быть, лишь на сегодняшнюю ночь, может быть, надолго. Этого Эльвира не знала, да и какая теперь разница?

Зато она точно знала, что ей дается еще один шанс на счастье, на исполнение мечты, поэтому, не задумываясь, без малейшего промедления бросилась в объятия Дерека, чувствуя только одно: наконец-то она там, где ей положено быть.

Там, где она может стать счастливой.

Если же это продлится лишь ночь… что ж, об этом можно будет подумать, когда наступит завтра.

Движения Дерека были неторопливые, как будто даже ленивые, однако полные внутреннего напряжения. Он отнес Эльвиру наверх и бережно положил на большую кровать в спальне, расположенной по соседству с комнатой, в которой мирно спала в новенькой кроватке маленькая Дороти. Сорвав с дрожащего тела жены одежду, он покрыл каждый сантиметр ее кожи горячими, страстными поцелуями.

Эльвира и не подозревала, что можно быть настолько возбужденной, оставаясь при этом в полном сознании. Понятия не имела о том, сколь богат диапазон чувственных наслаждений, насколько быстро может биться сердце, каким жарким огнем гореть. Только сейчас она наконец-то узнала об этом. И, дождавшись соединения их жаждущих блаженства тел, заплакала навзрыд от охватившей ее невыразимой радости.

Выгнувшись навстречу Дереку, прижавшись к нему всем телом, Эльвира изо всех сил впилась ногтями в его мускулистую спину и, услышав вырвавшийся у него стон, сама не удержалась от крика, чувствуя, как окружающий мир словно растворяется в тумане благословенного экстаза…

Довольная и обессиленная, она долго еще лежала, не в состоянии пошевелиться, а когда наконец шевельнулась, то лишь для того, чтобы поуютнее устроиться в теплых объятиях столь же обессиленного Дерека. Уже засыпая, Эльвира услышала бой стоящих в холле у лестницы старинных часов.

— Полночь, — пробормотал Дерек. — Счастливого тебе Рождества, дорогая.