"Бесстрашная леди" - читать интересную книгу автора (Лафой Лесли)

Глава 9

Она сидела на соломе, прижав колени к груди и закрыв руками лицо. Стоило Каррику ее увидеть, как злость тут же испарилась. Он сел рядом с ней.

— Я слышал, есть женщины, которые любят лошадей, Малдун, но спать с ними — это уж слишком.

Она потерла ладонями мокрые от слез щеки.

— Если не возражаете, — тихо промолвила она, — мне бы хотелось побыть одной.

— Я понимаю ваше желание, — ответил Каррик, — но должен вам сказать, что это не самая лучшая идея. Когда остаешься наедине с воспоминаниями, начинает мучить совесть. А это опасно, Малдун. Потому что в следующий раз, когда возникнет необходимость, вы не сможете принять правильного решения. И последствия могут оказаться плачевными. Вас просто убьют.

Она закрыла глаза.

— Не знаю, что лучше, убить или быть убитой.

— Я был бы очень расстроен. И Роберт, и Мэйлер тоже.

— Очень скоро вы бы с этим смирились.

Каррик молча изучал ее, видя жесткие складки у рта, опущенный подбородок. Пряди каштановых волос, выбившиеся из косы, обрамляли нежный овал лица. Он подавил желание убрать эти пряди, понимая, что ему надо сохранять дистанцию. Время тянулось медленно, и с каждой минутой ему все сильнее хотелось обнять и успокоить ее.

— Я вижу их лица, — проговорила Глинис, подбородок у нее дрожал. — Вижу удивление на их лицах. Две матери потеряли своих сыновей, две жены потеряли мужей. Одному Богу известно, сколько осиротело детей. И все это из-за меня. Из-за того, что я сделала.

Презрев здравый смысл, Каррик взял в ладони ее лицо и повернул к себе.

— Посмотрите на меня, Малдун, — мягко проговорил он, — вы бы предпочли, чтобы родители Мэйлера — Ниал и Изольда — потеряли своего сына?

Глаза ее наполнились слезами, но он продолжал:

— Эти мужчины прожили свою жизнь, у них была любовь и, наверное, семьи. Хотели бы вы лишить этих удовольствий Мэйлера? Или себя?

— Но… — Дрожащей рукой она попыталась смахнуть слезы с ресниц.

У Каррика сердце разрывалось на части, но он продолжал спокойным тоном:

— Вы могли либо сохранить жизнь себе и Мэйлеру, либо погибнуть. Вы решили защитить себя и беспомощного юношу.

Рукавом рубашки она вытерла мокрые щеки.

— Значит, я поступила правильно, — проговорила она, обращаясь скорее к самой себе, нежели к Каррику.

— Да, Малдун. Вы поступили правильно. И сделали это блестяще.

— Но я не хочу убивать людей.

Каррик решил, что из отчаяния ее можно вывести, только встряхнув хорошенько, но в тот момент она подняла на него полные печали глаза, и он изменил свое намерение.

— А как дела у янки?

— Что? — переспросила она.

— Думаете, у них есть шанс стать чемпионами?

— В прошлом году чемпионами были Марлины. А что вы знаете о бейсболе?

— Честно говоря, ничего, — признался он, улыбнувшись, — но когда моя мать понимала, что ее слова до меня не доходят, она начинала говорить о бейсболе. Иногда речь шла о команде «Зеленого берега», иногда о «Красных крыльях Детройта».

— Как? И ни слова о «Могучих утках»? — Она усмехнулась. — Ква-ква.

Но все доводы исчезли, когда он посмотрел ей в глаза. Осталось лишь непреодолимое желание. Он наклонился и прильнул губами к ее губам, почувствовав их сладость и нежность, ощущая, как сильно бьется его сердце.

— Может быть… — прошептала она, глядя на него снизу вверх.

— Да, может быть…

Он еще раз поцеловал ее, уже смелее, обнял и привлек к себе. Глинис не сопротивлялась, напротив, отвечала на его ласки с таким пылом, что он задохнулся.

Каррик подвинулся, и ее голова оказалась у него на плече, губы ее раскрывались в ответ на его молчаливую просьбу. Боже, она превосходила все его самые фантастические мечтания! Ему этого было мало, он хотел большего. Совесть подсказывала ему здравые мысли. Прислушавшись к ним, он неохотно, с большим трудом оторвался от ее губ.

Не пытаясь высвободиться из его объятий, она серьезным, проникающим в душу взглядом смотрела на него. Поддавшись искушению, он убрал пряди волос с ее лица, ощутив тепло ее кожи.

— Наверное, мне следует уйти, Малдун, — сказал он, прекрасно понимая, что она ждет от него большего.

Несколько секунд она молча смотрела на него, и в глубине ее зеленых глаз видна была борьба эмоций.

— Нет, — наконец произнесла она, — пожалуйста, останьтесь. Не могли бы вы просто подержать меня немного?

Он провел пальцем по ее губам.

— Но тогда, возможно, я вас снова поцелую.

— Я переживала и худшее, — спокойно ответила она.

— Малдун…

— Что, де Марсо? — спросила она едва слышно.

— Благодарю вас за то, что вы не застрелили меня.

Она закрыла глаза, и слабая улыбка появилась у нее на губах, когда она ответила:

— Знаете, я подумала об этом. Но потом решила, что не могу убить вас, пока не узнаю, прав ли был Мэйлер.

— Прав в чем? — удивленно спросил он.

— Он сказал, что вы большой специалист по части поцелуев.

Боже, она не переставала его удивлять! И он, усмехнувшись, спросил:

— Ну и что вы по этому поводу думаете?

— Пока рано делать выводы, — сказала она, зевнув, — так что поживите еще немного.

— Значит, с каждым поцелуем, — продолжал он, — я приближаю день своей гибели.

— Возможно, но я могу изменить решение и оставить вас в живых.

— И что тогда будет? — шепотом спросил Каррик.

— Посмотрим, какими еще вы обладаете талантами.

От этих слов он окончательно протрезвел. Глинис Малдун — обыкновенная женщина, твердил он себе, из плоти и крови, как и все остальные, с которыми ему приходилось иметь дело. Но он знал, что обманывает себя, что женщина, лежащая у него на коленях, в отличие от других обладает острым умом, чувством юмора и железной волей. Если у мужчины не хватает ума вовремя сбежать, он рискует остаться с разбитым сердцем. Роберт был просто сумасшедшим, думая, что можно рискнуть и почувствовать к Глинис Малдун что-нибудь, кроме уважения и дружбы.

— Знаете, Малдун, — прошептал он, нежно целуя ее в щеку, — встретив вас, я впервые пожалел, что с самого рождения был обречен на безвременную кончину. — Он печально улыбнулся. — Однако я предпочел бы отойти в мир иной, ощущая вкус ваших губ.

Она проснулась, услышав, как Каррик щелкнул пистолетом. Глинис лежала, закрыв глаза и затаив дыхание, прислушиваясь к звукам, встревожившим его. Скрипнула дверь, и Каррик прошептал ей на ухо:

— Ни звука.

Она молча кивнула.

— Каррик? — донесся от двери тихий мужской голос, показавшийся знакомым.

— Я здесь, Ихан, — так же тихо ответил он.

Звуки шагов, скрип кожаных седел, топот копыт наполнили маленькую конюшню. Каррик опустил пистолет.

— Будь я проклят, Каррик, — прошептал кто-то, — но ты единственный из тех, кого я знаю, кто ночью, спасаясь от британского патруля, наутро оказывается в объятиях женщины.

— Рад, что ты выбрался из беды, Ихан. Но все обстоит не так, как тебе кажется, — стал объяснять Каррик.

— Разумеется, это совсем не то, о чем мы подумали, капитан, — произнес кто-то с иронией в голосе.

— А, Патрик, — обрадовался Каррик, — ты, слава Богу, тоже жив. А где Шин?

— Про Шина ничего не знаю, — ответил Ихан, — мы прождали его почти всю ночь в Лебединой пещере, но он так и не появился. Солдаты могли его поймать.

— Или убить, — добавил Патрик.

Она почувствовала, как напряглись его руки, но голос оставался спокойным, когда он ответил:

— Да, веселые мысли, чтобы с ними начать новый день.

Глинис пошевелилась, но его руки остановили ее. Она замерла.

— Роберт и Мэйлер на чердаке, — продолжал Каррик, — я позабочусь о ваших лошадях. Поднимитесь наверх и поспите пару часов. Чуть позже мы отправимся к Сараид.

— Ладно, — согласился Ихан.

— Простите, что побеспокоили, Каррик, — добавил Патрик не без иронии.

Подождав, пока стихли шаги наверху, она вырвалась из рук Каррика.

— Доброе утро, Малдун, — произнес он, тихо рассмеявшись.

Глинис с трудом сдерживала ярость.

— Я не какая-нибудь бимбо, — прошептала она, сбрасывая солому с ног. — Так у нас называют доступных женщин.

— Бимбо, — задумчиво повторил он. — Так моя мать говорила о женщинах, с которыми я имел дело.

— Но я не принадлежу к ним.

— Полностью с вами согласен.

— Но вы позволили Ихану и Патрику думать именно так, — с укоризной проговорила она.

— А вас интересует их мнение?

— Да.

— Не принимайте это на свой счет, — посоветовал он, поднимаясь.

Сбрасывая пучки соломы со своей одежды, он продолжал:

— Они не изменят своего мнения о женщинах, Малдун. И я не стану их разубеждать. Это бессмысленно. Если хотите выглядеть весьма благонравной, попытайтесь. Но предупреждаю вас, Малдун, они все равно будут считать вас бимбо.

Разъяренная его высокомерным тоном, она прошептала:

— Хотите сказать, что я ничего не смогу добиться?

— Не с этими ребятами. — Он покачал головой.

— Какой кошмар, — в отчаянии проговорила Глинис.

— Вы всегда просыпаетесь в таком хорошем настроении? — спросил он улыбаясь.

— Ах, оставьте меня в покос, — бросила она, проходя мимо него.

— Именно об этом вы просили меня вчера, — мягко произнес он, — но хотели совсем другого. А сейчас вы действительно хотите, чтобы я оставил вас в покое?

Глинис вздрогнула, вспомнив, как отвечала на его поцелуи.

— Я вчера была в полном изнеможении, де Марсо, — стала она оправдываться, — и наделала глупостей.

Вместо ответа он неожиданно протянул руку и убрал за ухо прядь волос, которая выбилась у нее из косы. Сердце у Глинис забилось сильнее.

— Вчера вы мне больше нравились, по крайней мере не были такой колючей.

Отстранив его руку, она отошла от него.

— Пойду поищу место, где можно было бы помыться, — сказала она, понимая, что ее попытки выглядеть спокойной обречены на провал.

Щеки Глинис горели от смущения, она повернулась и направилась к двери.

— Подождите минутку, Малдун, — с улыбкой остановил он ее.

Глинис обернулась, стараясь не встречаться с ним взглядом. Он достал пистолет и протянул ей.

— Возьмите, — сказал он, — и не отходите далеко. Так, чтобы мы могли вас услышать.

Она молча взяла пистолет и вышла. Захлопнув за собой дверь, прислонилась лбом к холодной деревянной панели. Да поможет ей Бог. Если она не будет весьма осторожной, Каррику де Марсо удастся то, чего добивается от женщины каждый ковбой в восточном Канзасе.

— Ни в коем случае, де Марсо, — прошептала она, выпрямившись и вздернув подбородок, — я собираюсь вернуться домой, несмотря на все преграды.

Она ни за что не позволит себе стать очередной жертвой любовных утех этого надменного мужчины.

Каррик подошел к окну и смотрел, как она пробиралась по захламленному двору к деревьям. Он вспомнил, что хотел спросить ее о странных кожаных штуках у нее на ногах. Когда она шла, тонкие полоски, которые держали их, подчеркивали красоту ее бедер и красивых длинных ног. Он также видел, что к шерстяному поясу на ее тонкой талии прикреплен футляр с ножом. Этот футляр оставил след у него на боку, когда он держал ее на руках. Он был в шоке, когда она легко одной рукой достала нож из футляра. Еще больший шок он испытал, когда она мгновенно достала ружье, висевшее у нее на седле.

Глинис Малдун не переставала изумлять его. Удивительной показалась ему и ее реакция на его объятия и прикосновения. Он был не первым, кто целовал ее, в этом он не сомневался. Чем еще она удивит его? Каррик задумался и глубоко вздохнул.

Глинис охватила паника, когда он убрал ее волосы несколько минут назад. Она поняла, чего он хочет, и он видел желание в ее прекрасных зеленых глазах. И в этот момент она убежала.

Кто-то, видимо, ее обидел. И очень сильно. Разум подсказывал, что ее прошлый опыт выгоден им обоим. Ее решение сохранять дистанцию между ними вполне его устраивало.

Он покачал головой. Что, черт возьми, с ним происходит? Он обычно без труда принимал важные решения. Знал, нужна ли ему та или иная женщина и стоит ли тратить силы, чтобы соблазнить ее. Бог свидетель, он никогда не испытывал нежных чувств ни к одной женщине, с которой переспал. Но с Глинис Малдун все было по-другому.

Каррик фыркнул, презирая самого себя, и отвернулся от окна. Чем скорее он расстанется с Глинис, тем лучше.

Глинис опустилась на камешек у небольшого ручейка и дала волю слезам. Ничего не могло быть хуже того, что с ней произошло. Верила она или не верила, но вынуждена была признать, что какие-то силы переместили ее во времени. И теперь неизвестно, вернется ли она на свое ранчо. Но дядя Ллойд и тетя Рия нуждаются в ней. У нее есть обязательства, она не может просто так бросить все. Она столько сил затратила на свое ранчо, что ей нельзя сдаваться без борьбы.

Ко всем ее бедам прибавилась еще одна. Мэйлер оказался прав: Каррик де Марсо чертовски хорошо целовался.

Но Джек тоже был специалистом по этой части, напомнила она себе, вытирая струившиеся по лицу слезы.

После двух лет замужества это было почти единственным его достоинством. И оно ни в коей мере не могло скомпенсировать все его недостатки.

Глинис посмотрела на чистое голубое небо. Она плохо разбиралась в мужчинах. И доказала это не только выйдя замуж за Джека Рэймера, но и дав ему второй шанс, прежде чем окончательно расстаться. Однако это не послужило ей уроком. Иначе она оставалась бы равнодушной к прикосновениям де Марсо.

— Но я сильная и должна справиться с этим, — прошептала она. — Сильная и умная.

Все образуется. Сестра Каррика с помощью магической силы вернет ее домой. А пока ей надо чем-то заняться, чтобы не думать о Каррике де Марсо.

Когда она жила у себя, работа с животными вместе с другими владельцами ранчо и их сыновьями отвлекала ее от романтических мыслей. Поскольку с Карриком такая деятельность невозможна, она должна придумать что-нибудь другое.

Умывая в ручье лицо, она нашла решение проблемы. Она потребует, чтобы ей разрешили принимать активное участие в борьбе за освобождение ирландского народа. После всего, что произошло, он не сможет ей отказать. Прошлой ночью она доказала, что предана их делу. И если она станет полноправным членом его отряда, ему придется относиться к ней как к товарищу. Обстоятельства заставят их уважать друг друга. Если же из этого ничего не получится, она просто застрелит его.