"Окопная правда Чеченской войны" - читать интересную книгу автора (А. Волынец, А.Тишин)

Лётчик

«Лимонка» № 253 август 2004 г

Пропылив пять километров в полной выкладке по жаре, мы вернулись с тактики. На пороге казармы стоял заместитель командира роты: «К тебе пришли. Пройди в канцелярию». «Сука!» — подумал я.

Отмеряя последние шаги до канцелярии, я вспоминал разговор с батальонным психологом. Баба, прапорщик, 27 лет, ни с того ни с сего стала проявлять ко мне странный интерес. Я отвечал на вопросы всех тестов, которых она подгоняла мне немеряно. Не хотелось портить с ней отношения, и я отвечал «правильно» на все вопросы. Создавалось впечатление, что она не может добиться от меня того чего хочет. Когда мне надоело отвечать на суицидальные вопросы, а ей читать мои жизнерадостные ответы, наконец-то начался разговор.

Она сразу раскрыла карты. «Я плохой парень, по мне плачет тюрьма», — таков был лейтмотив её монолога, который я прервал тирадой, наполненной мистикой и метафизическими терминами. Мол, «все там будем». Она не выдержала, и попёрла в атаку. В ярости она была великолепна и похожа на доярку. Дескать, её муж — конторский, а я тут главный бунтарь, устраиваю собрания и вообще собираюсь сделать что-нибудь недоброе.

— Фамилии, мне нужны фамилии, — сказала она.

— К сожалению, я не знаю ни одного нацбола в радиусе двухсот километров. Если б знал, то, конечно, не сказал бы.

— Жаль. Не думай, что я помогаю мужу. Я зарабатываю свой кусок хлеба. С тобой будут говорить другие и по-другому…

Открыл дверь в канцелярию. «Другие и по-другому» предстали в виде майора в форме войск вероятного противника. Комбат и ротный, обнаружив срочные дела, оставили нас тет-а-тет.

Он представился. Я не стал, сказав, что он и так знает обо мне многое, так как не один день готовился к разговору. Он предложил говорить всё прямо, исходя из того, что оба мы знаем, «что есть контора» и «что есть НБП».

Погрязли в разговоре, как в трясине. Я понял, что у него против меня ничего нет, редко встретишь здесь умного человека. Скоро разговор перешёл в спор. контора и Партия упоминались как бы невзначай. Я смотрел на него и думал, что:

1) говорит он много;

2) то, что я хочу слышать;

3) при этом не рассказывая толком ничего.

Разговор стал напоминать партию Гарри Каспарова с «Дип Фризом». Потом, поняв, что говорить прямо никто из нас не будет, он ненавязчиво предложил работать на ФСБ, причём мастерски предложил, с его слов всё выходило прилично и даже очень.

— Вы предлагаете стать стукачом?

Он сделал гримасу. За весь разговор ни один мускул не дрогнул на его лице, а тут — гримаса. Я удивился. (Вообще, лицо его было настолько безликим, что через час, кроме цвета глаз, я не смог вспомнить ни одной черты). Я сказал, что это невозможно.

Дальше я выслушал гениальные теории восстановления России. неожиданную биографию Гитлера, а под конец он вообще сказал, что контора — это «полулюди-полуангелы, которые хранят Русь». Дальше продолжать не стоит. Потом он мне раз пятнадцать предложил сотрудничать.

Мне надоел этот тип, первая встреча с Конторой напоминала медузу, обволакивающую, вызывающую галлюцинации светлого будущего. Рассказывал, что Революции не будет, что «в случае чего» Контора своих шестерок не бросит. Я сказал, что в защите Конторы не нуждаюсь. Это люди, такие же как и все, разве что «приближенные». У них вызывает страх, что произойдёт «в случае чего». Поняв, что от меня большего не добьётся, он рассказал о себе. Был лётчиком, в 91-м ушёл в Контору, начинал, кстати, стукачом. С 1997 часто был в Чечне. Сожалел, что у Конторы связаны руки. Я ответил, что если бы были развязаны, то мы не торчали с ним сейчас в центре Чечни. Вспомнили Берию. Он сказал, что Контора хочет быть такой же всемогущей, как при Сталине. Я сказал, что страна должна стать такой же всемогущей. А Контора и так гайки закрутила, резьбу сорвала, а КПД нулевой. Я сказал ему, что мне не по пути с теми, которые находясь в километре от Грозного, с неутихающими в последнее время перестрелками и уже боями, пытаются перетянуть на свою сторону нацбола. Спросил: «Вы боитесь нас?» Он улыбнулся. Я предложил закончить бессмысленный разговор. Посмотрел на часы. «Я ещё успею на обед», — подумал и вышел на жару.

Вот чем занимается ФСБ на территории Чечни, где наступил долгожданный мир и процветание, а нас всё чаще подрывают «по боевой». В Грозный опять подтянули дополнительные силы и средства. Так что не удивляйтесь, товарищи, если среди ночи ебанёт так, что горшки с цветами упадут. ФСБ работает с нами. На хоббитов-ваххобитов не хватает. Чего? Забыл спросить у майора.