"Остров" - читать интересную книгу автора (Смит Гай Н.)

19

– Зок, Зок, проснись! – в голосе Мари звучала настойчивость, когда она наклонилась над спящим лодочником, вздрагивая от отвращения, касаясь пальцами его костлявых плеч, тряся его, сначала легко, потом сильно. Голова Зока лежала на подушке, которую он изготовил из высушенной кроличьей шкурки, набитой сухой травой. Его беззубый рот был широко открыт, по покрытым волдырями губам текли слюни. Старик дышал хрипло, с присвистом. В комнатушке стояла вонь, отвратительный запах немытого тела и мочи смешался со слабым запахом гниющей пищи. Зок хрюкнул и с удивлением и страхом открыл глаза. Попался. Как беглец, напуганный во время сна, он неуклюже сел, что-то бормоча.

– Проснись, старый дурак!

В холодном свете раннего утра он разглядел обнаженные фигуры Мари и Мэри, наклонившиеся над ним, и отшатнулся, увидев на их лицах муку и гнев. Что-то случилось, что-то ужасное, и опять он будет козлом отпущения.

– Я тотчас же пойду на охоту, – пробормотал он. – Я...

– Элизабет заболела, – Мари звонко ударила его по лицу – звук удара напомнил выстрел из мушкета в горах. – Ты должен прийти и вылечить ее. Немедленно!

Зок с трудом поднялся на ноги, спотыкаясь от страха. Его госпожа требовала от него невозможного, велела исполнить это немедленно, и горе ему, если он не подчинится. После смерти Маргарет она стала сущим дьяволом, она без конца ругает и проклинает его, и он стал проводить как можно больше времени в отлучках. Охотиться стало трудно как никогда, он приносил очень мало добычи; даже еще меньше, потому что был вынужден доставлять пищу в тайник на берегу. Что и говорить, он боялся Идис больше, чем Мари – в этого ребенка несомненно вселился дьявол.

– Посмотрю, что я смогу сделать.

Мари грубо втолкнула его в соседнюю комнату, где возле очага, горевшего ярко, лежала неподвижная фигура, завернутая в камыш и травы. Он пристально вгляделся в бледное лицо Элизабет и увидел, что ее длинные светлые волосы спутаны и влажны от пота, вызванного жаром, ее ладное тело дрожало и тряслось, она бормотала какие-то неразборчивые слова, мучительно стонала.

– Сделай же что-нибудь, Зок. Быстрее!

Он кивнул, облизнул губы. Его старые ноздри раздулись, почуяв запах смерти, едва ощутимый запах. Эта девушка умрет, и он ничего не сможет сделать для ее спасения! И все же он должен предпринять какие-то действия, чтобы удовлетворить их. От этого зависит его собственная жизнь.

– Чем больна моя сестра, Зок? – это спросила Мэри, она говорила менее резко, чем мать, и в ее голосе звучали страх и тревога.

– Какая-то лихорадка, – он положил голову на грудь Элизабет и прислушался к ее хриплому дыханию; он почувствовал ее молодые кости, обтянутые кожей, – тело человека, медленно умирающего от голода. Недостаток пищи понизил сопротивляемость ее организма, а отсутствие теплой одежды сделало ее беззащитной перед зимними холодами. Это было начало конца; может быть, она проживет несколько дней, а, возможно, только несколько часов.

– Тогда сделай что-нибудь! – прорычала Мари. – Разве ты не был известным знахарем среди крестьян Альвера, которым лекарь Мэколи был не по карману? Я слышала, что иногда твои снадобья помогали лучше, чем его лекарства. Дай их Элизабет!

– На этом острове нет трав, – он повернулся, и огонь камина высветил ужас в его глазах. – Ни трав, ни пищи, только настой из водорослей и редкая птица или зверек.

Мэри, сдерживая мать, положила свою руку на ее, посмотрела в дальний угол комнаты и увидела, что Идис еще спит. Эгоистичная сучонка, подумала она, лучше бы ты лежала больной на этом грубом ложе. Но наступит и ее черед, как и всех их.

– Сделай все, что в твоих силах, Зок, – голос Мэри был тих, почти приветлив.

– Я приготовлю отвар, – он поднялся, пошатываясь. – Но я должен пойти и поискать травы, какие смогу найти. На это может уйти несколько часов, это будет нелегко.

– Так не медли, – крикнула Мари вслед лодочнику, когда он побрел, спотыкаясь через двор. Она посмотрела на Элизабет, затем взглянула на Мэри. Они обе знали, что больная умрет, найдет Зок травы или нет.

Идис встала, ничего не говоря и не взглянув на умирающую сестру. Мари и Мэри знали, что эта своенравная девчонка собиралась выйти из дома, может быть, пойти с Зоком искать травы, но у них не было ни сил, ни желания попытаться остановить ее. В конце концов, какая разница, останется она или уйдет. Никто из них не переживет эту зиму. Маргарет повезло – она умерла быстро.

Зок остановил свой выбор на единственно возможном настое из трав, который он мог приготовить на этом голом, продуваемом ветрами острове. За домом была старая, разрушающаяся стена из камня, построенная для защиты от дождя. На этой стене росли кустики растений, которые летом цвели белыми и желтыми цветочками, похожими на маргаритки. Головки цветов высохли с приходом зимы, но зелень осталась – мелкие листочки с горьким вкусом. В прошлом он успешно применял их от головной боли; это растение называлось пиретрум и, как считалось, обладало другими лечебными свойствами. Он сомневался, чтобы пиретрум вылечил Элизабет от воспаления легких – такова, несомненно, была ее болезнь, но, по крайней мере, они увидят, что он что-то делает. Мари не сможет обвинить его, сказав, что он не старался.

Он собрал несколько пригоршней листочков, принес их в дом и сложил в горшок с водой; потом поставил горшок на огонь, чтобы вскипятить. Трое женщин наблюдали за ним с интересом, с искрой надежды в глазах.

– Она излечится этим? – спросила Мари дрожащим голосом.

– Может быть, – прокаркал он, – но это только одна трава. Когда вскипит, отвар должен стоять несколько часов, а потом надо отцедить жидкость и дать ей.

– А ты тем временем пойди и раздобудь пищу.

Это был приказ: мы не смиримся с твоей неудачей, потому что мы медленно умираем с голоду, и наши желудки уже не могут вынести этих водорослей.

– Я сделаю все, что смогу, – он повернулся и вышел, волоча ноги, из дома, ветер и дождь, бившие ему в лицо, вызвали у него чувство облегчения после духа смерти, витавшего в доме. Они все скоро умрут, в этом нет сомнения. Лэрд пришел на этот остров, чтобы потребовать его, последнюю крепость перед угрозой нашествия англичан. Хозяин, Сатана, он был всему причиной; об этом знает Идис, и она борется со всеми ними в надежде, что ее отец может спасти ее. Он находится в той большой пещере, может быть, он уже один из Живых Мертвецов. Зок содрогнулся, решив держаться подальше от берега, потому что его лэрд и хозяин захочет отомстить лодочнику, который подвел его и сохранил жизнь женщинам, хотя они уже давно должны были умереть в страданиях.

Зок не удивился, увидев Идис у камышовых зарослей на Торфяном болоте. Почему-то она была взволнована, она бежала ему навстречу, шлепая по грязи, забрызгивая ноги и тело. Ему это показалось странным, пугающим. Обычно она. держалась от него подальше, а последнее время она была мрачна I, иногда молчала целыми днями.

– Зок! – она задыхалась от бега. – Там... утка... в камышах!

– На болоте всегда есть утки, – ответил он. – Но они очень осторожны, к ним невозможно подкрасться.

– К этой можно, – Идис была голая, но в набедренной повязке, неуклюже изготовленной из ее последней одежды. – У нее сломано крыло, и она не может летать. Она отсюда ярдах в двадцати. Вдвоем мы можем легко поймать ее.

– Ладно, – у него даже исчезла на время усталость при мысли о свежем утином мясе. – Я буду ждать на этой тропке, а ты иди в камыши и гони ее ко мне.

– Нет, – она неприятно засмеялась. – Такой старик как ты не сможет ее поймать. Ты иди в камыши, а я буду ждать тут.

Его глаза злобно сверкнули, но он кивнул. Какое это имеет значение, если она поймает птицу? Согнувшись, волоча ноги, он стал подбираться к раненой утке, идя полукругом сзади нее. Он двигался медленно, зная, что кряквы хитрые и залегли где-то поблизости. В воде они могли прятаться часами, выставив лишь кончик клюва, чтобы дышать, к досаде охотников и собак. Если он будет идти слишком быстро по густым камышовым зарослям, он наверняка пройдет мимо нее, и тогда утка залезет еще глубже в камыши. Не торопясь, он шел зигзагами, неуверенно ступая по грязи в камышах.

Минут через десять он начал думать, не сыграла ли девчонка с ним одну из своих шуток, чтобы потратить его время и силы, пробудив в нем надежду и разбив ее. Идис ни в чем нельзя доверять.

Внезапное громкое кряканье удивило его, и он понял, что на этот раз Идис не соврала. Это был селезень, его голова бутылочно-зеленого цвета была вытянута, он рвался из зарослей и пытался взлететь, но лишь неуклюже падал. Селезень заторопился прочь, хлопая одним крылом и волоча другое по земле. Слишком быстро для Зока. Птица шла по зарослям к тропинке, где ее подстерегала Идис. Он не видел девочку – камыши были высокие, а она мала ростом, по всей вероятности, она присела на корточки.

– Утка пошла в твою сторону, – хрипло произнес он.

Он услышал шелест раздвигаемых камышей, утка бежала впереди него, но теперь уже не крякала, потому что ее инстинкт подсказал ей передвигаться крадучись. Они наверняка потеряют ее; у птицы было лишь сломано крыло, но так она сильная и быстрая.

Через несколько секунд он услышал взрыв испуганного кряканья и шум хлопающих крыльев, увидел, как по ветру летят перья. Затем раздались проклятья, произнесенные высоким, злым голосом. Идис поймала утку!

– Держи ее крепко, – он неуклюже побежал. – Держи ее, я сейчас ее убью!

Он появился на тропинке и остановился, увидев открывшуюся перед ним картину. Идис держала утку за лапы, а шею ее она придавила к земле голой ступней. Глаза селезня вылезли от страха, его здоровое крыло отчаянно било свою пленительницу. Но Идис не обращала внимания на эти резкие удары, она ворчала и ругалась. Она тянула птицу, но шея утки была гибкая, она вытягивалась, но не ломалась.

Идис ослабила свои усилия, не выпуская добычу. Она подняла птицу, руки ее крепко схватили ее крылья. Голова утки взвилась кверху, струйка крови вытекла из клюва, но птица была еще жива.

– Дай ее мне, – Зок сделал шаг вперед. – Я покажу тебе, как надо расправляться с раненой уткой.

– Не подходи ко мне, Зок! – блеск в ее глазах, то, как они сузились и горели от восторга, все это остановило его. – Я убью эту птицу. Она моя!

Он вскрикнул, наблюдая, как она одной рукой схватила крылья утки, прижала ее к себе, другой рукой крепко обхватила шею у головы. Рот Идис открылся, показались крепкие белые зубы, чуть более крупные, чем бывают обычно у девочек ее возраста. Зок почувствовал, как его замутило, если бы он утром поел, его бы сейчас вырвало. Он не хотел смотреть на происходящее, но был странно заворожен этим.

Голова утки была крепко зажата во рту у Идис, ее зубы вонзились в нее, кусали. Хруст перегрызенной кости, и крыло утки вырвалось из ее рук и повисло. Медленно Идис разжала зубы, ее растянутый рот был испачкан кровью птицы. Она сплюнула багровую слюну в грязь, убрала зеленые перышки изо рта и ухмыльнулась ему.

– Вот видишь, – насмешливо сказала она, – я могу убить утку лучше, чем ты, Зок!

– Нам следует вернуться с ней в дом, – он говорил дрожащим голосом. – Чем скорее ее ощипать и сварить, тем лучше. Все голодают, твоя сестра умирает с голоду.

– Ну и пусть ее умрет! – пока Идис говорила, ее пальцы уже начали срывать перья с груди птицы. Пух летел по ветру. – Это моя утка, я поймала ее, никто у меня ее не отберет. Пошел прочь, Зок. Иди и охоться, если хочешь. Но, – она угрожающе подняла палец, – если ты станешь носить им еду, ты умрешь раньше, чем голод доконает тебя, я тебе обещаю. Мой отец сердит на тебя за то, что ты сохранил жизнь тем женщинам.

Лодочник побледнел под грязью, покрывавшей его лицо, и его костлявые руки невольно затряслись. Да, эта девчонка принадлежит Сатане, подумал он, она рождена из дьявольского семени лэрда, чтобы распространять зло на землях Альвера.

– Поди прочь! – зарычала она, и не успел он повернуться и уйти, как ее крупные зубы жадно вонзились в теплое сырое мясо; он слышал, как она чавкала и глотала, когда украдкой направился к холму.

Охота Зока была безуспешной. Уток и гусей на болоте было множество, но без сетей и мушкета он не мог их добыть. Кролики на холме все исчезли, остались один-два, которые днем сидели в норках, а выходили только с наступлением темноты, чтобы поесть грубой травы. Он боялся идти вниз на берег, он был уверен, что в пещере прячется что-то ужасное.

Хозяин и лэрд – одно и то же, Зок был убежден в этом. Похолодев, он вспомнил, как лэрд повелел ему в ту штормовую ночь посадить женщин в лодку. «Отвези их на остров дьявола, Зок, и оставь там умирать голодной смертью!»

Остров дьявола! Поистине это было жилище Сатаны, и никому не выбраться отсюда. живым. Они обречены на смерть, все. Медленно, мучительно, от голода, пока эта молодая дьяволица находится среди них. Он подумал, не покончить ли ему с собой, бросившись со скалы. Да, он бы сделал это, будь он уверен, что это конец. Но он знал, что это не так. Потому что разве лэрд Альвер не воскрешал мертвых во время тех ужасных ритуалов в развалинах часовни? Существа, которые не имели права на существование, подвергающиеся пыткам, злобные создания, шипящие и вопящие от неисчислимых мучений. Такие же существа, как и он сам, навсегда заточенные в темноту – в ад; их призывали из каприза, вечных рабов тьмы. Нет, со смертью это не закончится, это лишь начало ужасной жизни после смерти. Лучше уж жить как можно дольше, цепляясь за призрачную надежду.

День клонился к вечеру. С моря начал наплывать туман, присоединившись к сумеркам, когда Зок устало спустился по тропке к дому – старик боялся возвращаться, потому что чувствовал, что ожидало его там. Он втянул ноздрями воздух и почуял смерть – это умел делать только он один. Он задрожал, замедлил шаг, опустил голову, еле таща свои избитые, стертые босые ноги.

Мари стояла у двери, как будто наблюдала за ним, ее глубоко запавшие глаза горели ненавистью, но одновременно их заволокло горе. Она держалась за стену, потому что была ослаблена еще одним ужасным ударом. Она заговорила хриплым шепотом, когда он приблизился.

– Элизабет только что умерла.

Внутри Зок увидел плачущую Мэри. Идис нигде не было.