"Камбер Кулдский" - читать интересную книгу автора (Куртц Кэтрин)

ГЛАВА 3

Все следующее утро шел противный мелкий дождь. Промокший Рис Турин бросил поводья в аббатстве святого Лайэма. Он ехал всю ночь без слуг и охраны, чтобы к рассвету добраться сюда, так как загадка монеты, которую он взял у Дэниэла, не давала ему покоя.

Рис спрыгнул с коня и ввел его на животный двор, где подождал, пока слуга взял из его рук поводья, чтобы позаботиться об усталом животном. Кожаный плащ Риса промок насквозь, меховая оторочка была забрызгана грязью. Вода лилась с его шляпы и волос, когда он наконец очутился под навесом и осмотрелся.

Здесь он обучался вместе с Йорамом еще до того, как обнаружил в себе дар Целителя. Перед его мысленным взором возникли счастливые воспоминания о беззаботных днях.

Но причиной его нынешнего появления здесь была вовсе не ностальгия. Среди людей, которым Рис мог доверять, был один, возможно, знающий происхождение этой серебряной монеты. Йорам МакРори, товарищ детства, ближайший Друг, был здесь руководителем школы аббатства. Если информация Риса подтвердится и этот Бенедикт, который сейчас находится в каком-то монастыре, действительно наследник Дома Халдейнов, то именно Йорам МакРори должен знать, как лучше распорядиться этой информацией для блага всех.

Вздохнув, Рис стянул с головы промокшую шляпу и, проведя по мокрым волосам рукой, двинулся по крытой галерее в главное здание.

Конечно, Йорама в этот час там не могло быть. Капитул каноников закончился уже давно, когда воспитанники школы еще не поднялись.

Однако классы и квартиры преподавателей были в этом же здании-если он не найдет самого Йорама, то, весьма вероятно, встретит кого-нибудь, кто сможет сказать, где находится молодой священник.

Рис отошел в сторону, пропуская колонну воспитанников, которые были очень горды своими голубыми мантиями с вышитыми на груди эмблемами святого Лайэма. Затем он прошел в главный холл, куда выходили двери всех классных комнат, и там заметил знакомого священника. Рис подошел к нему с почтительным поклоном.

— Доброе утро, отец Доминик. Вы не скажете, где я могу найти отца МакРори?

Старый священник хмуро посмотрел на него, но когда узнал Риса, лицо его просветлело.

— О, это же Рис Турин! Ты учился у нас когда-то! Рис улыбнулся и снова поклонился.

— Я польщен, что вы меня помните, отец. Глаза священника заметили знак Целителя на тунике Риса, и теперь он почтительно поклонился.

— О, как я мог забыть вас, милорд? Ваше высокое предназначение уже тогда было для меня очевидно.

Он осмотрелся вокруг, как будто забыл, где находится. Затем он с улыбкой повернулся к Рису.

— Вы ищите отца Йорама? Сейчас он в библиотеке. Хорошо, что вы застали его, поскольку позднее он собирался ехать домой для празднования Дня святого Михаила.

— Да, я знаю. Я тоже приглашен к МакРори на праздник, так что я специально приехал пораньше, чтобы потом ехать вместе.

— Не буду задерживать вас. Да хранит вас Господь, сын мой.

— Благодарю, отец.

Рис повернулся к выходу из здания и пошел по крутой лестнице в библиотеку. Отец Доминик не соврал. Йорам действительно был там в одной из келий.

Он сидел, задрав ноги на стол, книга лежала у него на коленях, повернутая так, чтобы на нее падал свет из окна, по которому струилась вода. Увидев вошедшего Риса, Йорам приветливо улыбнулся.

— Рис, старина, ты похож на мокрую курицу! Что тебя занесло сюда в такую погоду? Ведь мы увиделись бы завтра у нас дома!

Рис помолчал. Он вынул из кошелька монету, посмотрел на нее и опустил серебряный кружок в руку Йорама.

— Ты видел когда-нибудь такую монету? — спросил он.

Йорам несколько минут внимательно рассматривал ее.

Отец Йорам МакРори был высок, строен и светловолос, как его отец. Он обладал исключительной способностью выглядеть настоящим щеголем, будь то во время служения большой мессы или после утомительной охоты на оленя.

Сейчас на нем была простая сутана и накидка с капюшоном. Капюшон был откинут на плечи и открывал голову с кружевом тонзуры. Ноги, обутые в сандалии, покоились на краю стола. Узкие пальцы вертели монету. Йорам читал надпись.

Однако внешнее величие этого человека вовсе не было наигранным. В возрасте двадцати лет он был возведен в сан самим архиепископом Валоретским, и всем было ясно, что этому юноше предстоит занять самые высокие посты в церковной иерархии.

Как младший сын богатого дома с широкими связями он бы и так далеко пошел, даже если бы не обладал блестящими способностями в науках и в чтении человеческих душ. Он во всем был сыном своего отца. Он мог бы добиться многого на любой стезе, по которой бы пошел. В мире, где он жил, много значили политические связи.

Действительно, даже в религиозной жизни нельзя было обойтись без связей, если человек хотел войти в высшие круги аристократии дерини. В прошлом столетии религиозная верхушка была духовным и интеллектуальным рупором, разоблачавшим все недостатки правящего режима и аристократической верхушки. Но этот Орден был и боевым Орденом. Его рыцари не раз приносили славу в свою обитель. Такова была церковь Гвинедда.

И сам Йорам не мог полностью отказаться от политических интриг и связей, несмотря на все свои страстные разоблачения, выступления и призывы. Ему не позволили забыть, что его отец Камбер был когда-то высокопоставленным чиновником, даже советником короля, одним из его фаворитов.

Для посвященных причина отставки Камбера не была тайной. Хотя в официальном сообщении говорилось, что Камбер желает оставить государственную службу, потому что он уже недостаточно молод и хочет продолжить занятия наукой, но всем было известно, что Камбер не одобрял политику молодого Имра. Камбер МакРори был не тот человек, который станет служить короне, носителя которой он не уважает.

Положение Йорама усложнялось еще и тем, что его старший брат Катан был другом Имра и по просьбе самого короля занял место, которое освободилось после ухода Камбера. Однако вражды между сыном и отцом не возникало. Камбер хорошо понимал, что молодой и более гибкий человек сможет лучше воздействовать разумом на необузданный нрав короля. В этих способностях Катана Камбер не сомневался.

Но выход Катана на политическую арену еще больше усложнил положение Йорама, еще больше увеличил его трудности, которые он и так в полной мере унаследовал от отца.

Йорам и Рис не раз обсуждали эту проблему за бутылкой доброго вина долгими зимними ночами, когда ветер, завывая в трубах камина, бился в окна.

Сам Рис считал, что врач, как и священник, должен оставаться нейтральным, несмотря на все попытки втянуть его в политические дрязги. Однако сейчас его принцип нейтралитета был поколеблен, как никогда раньше, словами умирающего старика и этой старой монетой, которую вертели узкие пальцы священника.

— Где ты ее взял? — спросил Йорам. В его голосе не было ни тени подозрительности, только любопытство.

— Сейчас это не имеет значения, — ответил Рис. — Что это?

— Это монастырская монета. Она вручается тем, кто вступает в старое религиозное общество-братство. Теперь таких не делают.

— Ты можешь сказать, откуда она? — Рис попытался скрыть нетерпение. — Из какого она монастыря?

— Хм-м. Я могу сказать приблизительно, а тебе нужно точно. Идем посмотрим.

Рис молча встал и пошел за Йорамом в главный зал библиотеки. Они шли мимо монахов, склонившихся над древними рукописями, мимо переписчиков, копировавших древние манускрипты и книги. Наконец они подошли к закрытой двери, у которой сидел древний монах, охранявший вход.

Йорам прошептал ему что-то, затем поклонился и отодвинул засов. Он взял подсвечник со свечами, открыл дверь и пригласил Риса следовать за собой.

Они прошли в тесную комнату, заставленную шкафами с книгами, свитками, рукописями. Тома были старые, растрепанные, и все они были прикованы цепями, длина которых позволяла достать нужный том и положить его на ближайший столик для чтения.

Передав свечу Рису, Йорам внимательно просматривал ряды книг, затем достал пыльный том и прочел название. После этого он поставил его обратно в шкаф и достал другой. Йорам открыл его и начал просматривать, изредка поглядывая на монету. Рис старался заглянуть ему через плечо.

— Я не ошибся. Она отчеканена в святом Джарлате. Этот монастырь недалеко отсюда. Сам святой Джарлат был епископом Меары в VI веке, если я не ошибаюсь.

Рис опустил глаза, помолчал.

— Где же это?

— В Барвике.

— Ты сказал, что это недалеко. Сколько же?

— О, несколько часов езды. Почему он тебя так интересует?

—Я…

Рис помолчал, затем заговорил более осторожно:

— Вчера умер один старик, Йорам. Мой пациент. Его внук постригся в монахи в святом Джарлате двадцать лет назад. Мне нужно его найти.

— Чтобы сообщить о смерти деда?

— Да Йорам положил книгу в шкаф и с любопытством посмотрел на Риса.

— И затем? — спросил он. — Рис, это глупо. Если он стал монахом двадцать лет назад, то наверняка уже умер. А если и нет, то он уже дряхлый старик. Самое большее, на что ты можешь надеяться, — это молитва о его родственнике, а их он читал все эти годы, независимо от того, жив ли его дед или умер. Может, старик оставил ему наследство или еще что-нибудь?

— Может быть, — пробормотал Рис. Он взял монету из рук священника и стал рассматривать ее, чтобы не встречаться с взглядом Йорама. Йорам нахмурился и сложил руки на груди.

— Что ты имеешь в виду? Если старик что-либо оставил внуку, то все это принадлежит Ордену. Ты знаешь, что монах не имеет права на собственность. '

Рис улыбнулся.

— Только не это, мой друг. Это не для монахов..

— Может, ты будешь выражаться яснее? Ты же все знаешь об Орденах, об общей собственности в них. Кто этот монах?

Рис помолчал, затем нервно облизал губы.

— Все, что ты сказал, — правда или должно быть так при обычных обстоятельствах, — прошептал он, затем поднял глаза. — Но это не обычный случай, Йорам. Мы должны найти его. Пусть Бог поможет нам и ему, но мы должны найти его. Его отец давно умер, теперь умер дед. Но дед-Эйдан Халдейн, последний сын короля Ифора! Так что наш монах— это полноправный король Гвинедда Халдейн!

Челюсть Йорама отвисла, и он в изумлении воззрился на Целителя.

— Полноправный наследник Халдейнов? Рис осторожно кивнул. Йорам, как слепой, нащупал за собой скамью и опустился на нее.

— Рис, ты понимаешь, что ты говоришь?

— Я стараюсь не думать о политических потрясениях, если ты это имеешь в виду. Но ведь мы можем говорить, что ищем просто монаха, у которого умер дед. Да ведь ты и сам говоришь, что этот монах, может, тоже умер давным-давно.

— А что если он жив? — спросил Йорам. — Рис, ты можешь не думать об этом, но я уверен, что в глубине души ты стараешься заглянуть вперед. Если то, что ты сказал, правда…

Со вздохом Рис сел рядом со священником.

— Я знаю, — прошептал он после долгого молчания. — Но иллюзия невозможности дает мне ощущение душевного комфорта. Бог знает, я не создан для политики, Йорам, но…-Он опустил голову. — У меня был друг, — сказал он, — я держал его руку в последний час, и он оставил мне самое ценное свое состояние-имя своего внука. Он сказал, что мы можем иметь на троне нечто, отличное от того, что мы имеем. Он сказал: «Спроси себя-достоин ли нынешний король своего титула?» Он сказал: «Спроси себя-такого ли короля ты хочешь для себя, своих детей, детей своих детей? Тогда ты решишь».

— И ты решил? Рис покачал головой.

— Пока нет. Я не уверен, что я или ты, или любой другой может принять это решение один. Он посмотрел на Йорама.

— Но я думал над словами старого Дэна и пришел к выводу, что мы должны найти его внука.

— Чтобы ты сказал ему о смерти деда? — спросил Йорам. Рис бросил быстрый взгляд на друга, стараясь найти следы насмешки на его лице.

Но насмешки не было. Мягкая улыбка волной прошла по губам Йорама.

— Благодарю тебя, — сказал он просто. Рис тоже улыбнулся.

— Боюсь, что я не способен на то, что делаете вы, михайлинцы. Мне нужно сначала привыкнуть.

Йорам встал и, ухмыльнувшись, хлопнул друга рукой по плечу.

— Ты все делаешь правильно, — сказал он, взяв свечу. — А теперь нам пора на поиски монаха. Он, несомненно, захочет вознести заупокойные молитвы о своем деде.

Через полчаса Рис и Йорам уже выехали из святого Лайэма, держа путь сквозь дождь и ветер к маленькой Деревушке Барвик, где находился святой Джарлат. Йорам, поняв всю значимость сказанного Рисом, тут же распорядился относительно свежих лошадей для себя и Целителя и объяснил, что он выезжает раньше, чем предполагал.

Пока он переодевался в своей комнате, Рис посвятил его во все подробности вчерашнего дня. Затем они вскочили на прекрасных чистокровных лошадей и выехали со двора.

До Барвика друзья добрались, когда уже стемнело, а сами они насквозь промокли и совсем окоченели.

— Где же монастырь? — прохрипел Рис, когда они остановились под деревом на площади.

Йорам вытер мокрое лицо и, привстав на стременах, стал осматриваться.

— По-моему, сюда, — он показал на север рукой в мокрой перчатке. — Но пустят ли нас так поздно? Ну, поехали.

Со вздохом Рис опустился в седло и двинулся за Йорамом, тщетно стараясь защититься от воды, льющейся за воротник.

Он уже засомневался, что вообще когда-нибудь сможет высохнуть и согреться, и начал думать, нужно ли было это путешествие вообще.

И тут перед ним появилась темная громада монастыря. Возблагодарив Бога, они остановились у ворот, и Йорам дернул за веревку. После этого он спрыгнул с коня, собираясь стучать в ворота каблуками, но прежде чем он осуществил свое намерение, появилась щель в воротах, и в ней показался испуганный беспокойный глаз.

— Бога ради, вы снесете ворота, — сказал человек, поежившись от дождя. — Почему бы вам не вернуться в деревню? Там есть гостиница, где вы можете провести ночь.

— Я хочу поговорить с настоятелем, — сказал Йорам. — А пока прояви христианское милосердие и дай нам войти, чтобы укрыться от дождя.

Повелительный тон Йорама заставил человека по ту сторону ворот заколебаться, но затем он покачал головой.

— Мне очень жаль, сэр, но мы не открываем ворота после наступления темноты. Бандиты, воры-вы же знаете. Кроме того, сегодня вы не сможете увидеть настоятеля, он болен и лежит в постели. Приезжайте утром.

— Добрый человек, мое имя-Йорам МакРори. Я из Ордена михайлинцев. Мой спутник-лорд Рис Турин. Уверяю тебя, что мы не стали бы приезжать сюда в такую погоду, если бы наше дело не было важным. Ты откроешь нам ворота, или мне доложить завтра настоятелю о твоем упрямстве?

Глаза человека расширились от испуга. Он поклонился, и щель пропала. Секундой позже открылись ворота, монах все кланялся и кланялся, пропуская их.

Служка в грубой коричневой рясе уже готов был принять их лошадей, а другой монах в темно-серой сутане приветствовал их и пригласил следовать за ним.

Пока они шли за монахом по длинным коридорам, тот не сказал ни слова.

Они проходили мимо других монахов, которые, казалось, даже не замечали их.

Наконец друзей привели в маленькую комнату, в которой горели ароматические свечи, пахло травами и в каменном камине пылал огонь. Монах, приведший их, указал на сухие покрывала и сказал, что они могут погреться перед камином. Затем он исчез за тяжелой резной дверью, которая бесшумно закрылась за ним.

Йорам немедленно скинул мокрую шляпу и перчатки, снял плащ и повесил его сушиться.

— Сейчас нам принесут что-нибудь сухое переодеться, — сказал он, скинул сапоги и начал снимать тунику.

— А тем временем нам нужно снять все сырое, пока мы не простудились.

Рис ухмыльнулся в ответ и последовал его примеру. Завернувшись, как в кокон, в сухое монашеское покрывало, он пристроился поближе к огню. От его мокрых волос пошел пар. Рядом с ним уселся Йорам, который, несмотря на беспорядок в одежде, каждым своим дюймом выглядел, как лорд, нисколько не потерявший своего великолепия. Рис с завистью покосился на него и решил, что ему никогда не Удастся увидеть Йорама в неподобающем виде.

Дверь тихо отворилась, и оба они встали, когда в комнату вошли два человека. Первый был, вероятно, аббат монастыря. Серебро сверкало у него на пальцах и на груди, одежда была ярко-красного цвета, откинутый назад капюшон сутаны открывал бритую голову. У носа он держал большой платок, поминутно громко сморкаясь в него. Монах, сопровождавший его, нес на руке две сухие сутаны. Йорам поклонился и поцеловал перстень аббата.

— Благодарю, что вы пришли к нам, достопочтимый отец. Я отец МакРори, а это-лорд Рис Турин, Целитель. Рис тоже поклонился и поцеловал перстень.

— Мы очень признательны за гостеприимство. Аббат ответил им поклоном.

— Не надо церемоний, отец, и примите, пожалуйста, сухую одежду, которую принес Эгберт. Я-Грегори Арденский, аббат монастыря святого Джарлата.

Он снова оглушительно чихнул, поднеся к носу платок. Брат Эгберт помог Рису и Йораму одеться, после чего вышел из комнаты. Аббат подошел к камину и приложил руки к теплому камню.

— Мне передали, что вы из Ордена святого Михаила, отец, — сказал он простуженным голосом. — Я могу вам чем-нибудь помочь?

Йорам обескураживающе улыбнулся и затянул веревку на талии.

— Мы бы хотели посмотреть списки вступивших в ваш Орден за последние несколько лет, отец аббат.

— Это официальная проверка, сэр?

— О нет! Частная. Дело совести, отец аббат.

— Ясно.

Аббат явно почувствовал облегчение.

— Это можно устроить. Но если вы ищите конкретного человека, то он уже принял последний обет и, следовательно, не примет вас.

Рис искоса посмотрел на друга, затем откашлялся.

— Простите меня, отец, но, возможно, отец Йорам неясно выразился. Он выполняет мою просьбу. Дед человека, которого мы ищем, был моим пациентом долгие годы вплоть до смерти. На смертном одре он просил, чтобы я нашел его внука и передал его просьбу молиться о его душе. Ведь вы не откажете старику в его последней просьбе?

Аббат поднял бровь, затем пожал плечами.

— Конечно, это можно ему передать. Каждый человек имеет право оплакивать близких, даже если весь остальной мир рушится. Как его зовут? Может, я могу сказать сейчас, где он.

— Бенедикт. А в миру… дед пожелал, чтобы светское имя внука осталось в тайне, отец, — ответил Йорам. — Можем мы сейчас взглянуть на записи?

— Сейчас?! — Аббат с изумлением взглянул на Йорама. — Разве это не может подождать до утра?

— Дед этого человека испытывает большую потребность в молитве, — спокойно солгал Йорам. — Мы обещали ему найти его внука как можно быстрее. Кроме того, мы не хотим нарушать покой вашего монастыря дольше, чем это необходимо. Если кто-нибудь из братьев проведет нас в архив и снабдит светом, то мы будем очень благодарны.

— Понимаю.

Аббат снова пожал плечами и поклонился. По всему было видно, что он ничего не понял.

— Хорошо. Брат Эгберт покажет вам записи и снабдит всем необходимым. Может, вы, господа, присоединитесь к нам на нашей утренней мессе, а потом разделите с нами трапезу?

— Вы оказываете нам честь, отец. — Йорам поклонился.

— Благодарим, достопочтимый отец.

Кинув недоверчивый взгляд на них и приложив платок к красному носу, аббат вышел из комнаты и скрылся в темноте коридора. Брат Эгберт повел их в противоположную сторону.

Перед большой тяжелой дверью они зажгли свечи, и монах Эгберт открыл ее тяжелым железным ключом. Он указал на шкаф в дальнем углу библиотеки, заполненный туго свернутыми свитками-списками вступающих в монастырь, затем поклонился и исчез.

Когда скрип двери подтвердил его уход, Йорам поставил свечу на стол и вытащил один из свитков. Расстелив его на столе, священник быстро просмотрел заглавие.

— Decimus Blainus— десятый год правления короля Блэйна. Это слишком недавно. Дэниэл сказал, что мальчик вступил в монастырь двадцать лет назад?

Рис кивнул.

— Он сказал-больше, чем двадцать лет. Но нам следует проверить пять или десять лет до и после этой цифры. Дэн говорил, что мальчику тогда было всего девятнадцать лет, но самому Дэну, по его утверждению, уже восемьдесят три года, так что он мог спутать даты.

— Хорошо. Двадцать лет-это 883-й год, как раз перед кончиной Фестила III. Мы возьмем десять лет назад и пять вперед. Плохо, что мы не знаем его имени в миру, даже фамилии. Драпировщик не может помочь нам, поскольку в церковные книги не вносятся фамилии. Но за пятнадцать лет не может быть много людей, которые взяли имя Бенедикт. Начинай подыскивать материалы по годам, а я буду их просматривать.

Однако оптимизм Йорама оказался преждевременным. К тому времени, как Рис вернулся со свитками, перьями и чернилами, священник нашел уже четырех Бенедиктов.

Рис положил все на стол и взглянул через плечо друга.

— Рольф, сын Керрола, принят в Орден Бербилан и принял имя Бенедикт, находится в монастыре святого Пирана. Авель, сын Джона Голдсикта, принят в Орегонто, взял имя Бенедикт и послан в монастырь святого Иллтида. Генрих, младший сын графа Дегена. Но этого мы можем исключить. Отец не подходит. Джозаф, сын мастера Гилларди… имя Бенедикт… святой Ултэн. И это всего за одиннадцать лет!

Рис вздохнул, сел за стол, обмакнул перо в чернила и приготовился писать.

— Начнем с этих трех. Те, что раньше, наверное, уже умерли. Да и наш тоже мог умереть. Ну, давай, я буду записывать.

— Хорошо. Йорам вздохнул.

— У нас будет долгая ночь.

Через три часа они составили список из шестнадцати имен, правда, троих из них они могли исключить сразу как происходивших из широко известных дворянских фамилий. К несчастью, они не знали имени отца, а сведений о более дальних предках в записях не было.

Так что в списке осталось тринадцать имен. После просмотра возрастных списков они сократили число претендентов до десяти.

Теперь следовало найти списки умерших, чтобы удостовериться, кто из этих десяти еще жив.

В восточные окна библиотеки уже пробивался слабый свет, предвестник близкого рассвета.

Утро наступило, когда последний список был просмотрен и занял свое место в шкафу.

Два друга откинулись на спинки кресел и расслабились.

— Пятеро еще живы и имеют подходящий возраст, — пробормотал Йорам.

Он повернулся и громко зевнул.

— Хорошо, что мы настояли на том, чтобы прийти сюда сразу же. Представляешь, что было бы, если бы все монахи монастыря дышали нам в затылок, пытаясь понять, чем мы занимаемся?

Рис отложил перо, пошевелил уставшими пальцами, поднял со стола исписанный лист. Глаза его были воспалены от бессонной ночи, но дело было сделано.

26 Ф 2 Эндрю, сын Джеймса, сорок пять лет, монастырь святого Пирана.

28 Ф 3 Никлас, сын Ройстона, сорок три года, аббатство святого Фоиллана.

31 Ф 3 Джон, сын Дэниэла, сорок два года, монастырь святого Пирана.

32 Ф 3 Роберт, сын Петера, тридцать девять лет, монастырь святого Ултэна.

2 Бл 1 Мэтьюз, сын Карла, сорок шесть лет, монастырь святого Иллтида.

Он еще раз просмотрел лист, затем аккуратно сложил его и спрятал.

— Святой Ултэн в Мурине, на побережье, святой Фоиллан-в горах Лендура, три дня пути на восток отсюда. Я думаю, нам сначала надо направиться в святой Пиран. Этот Джон, сын Дэниэла, у меня как-то ассоциируется с родом Халдейнов. Имя Джон напоминает имя Ифор. И тут еще Дэниэл. Драпировщик мог назвать своего сына тоже Дэниэлом.

— А если все Бенедикты в святом Пиране-не те, кто нам нужен, тогда что?

— Тогда попытаем счастья в святом Фоиллане, святом Ултэне и даже в святом Иллтиде, хотя мне очень не хочется в это время года ехать в Найфорд. Надеюсь, что ты находишься в лучшей форме и съездишь сам.

Он со страдальческой миной потер свой зад, а Рис усмехнулся. Собрав все черновики, Рис приготовился сложить их в корзину для бумаг, но Йорам забрал их и, поднеся к пламени свечи, терпеливо ждал, когда они превратятся в пепел. Рис ничего не сказал, но когда все было кончено, повернулся к Йораму.

— Ты только что уничтожил остатки моей невинности, — сказал он. — До этого момента мы могли говорить, что ищем просто брата Бенедикта. И пока мы его не нашли, мы в безопасности, но когда мы его найдем, тогда что? Что нам останется, кроме как низвергнуть узурпатора и восстановить на троне подлинного короля?

Йорам поднял свечу и повернулся к Рису. Его лицо, освещенное снизу мерцающим желтым светом, выглядело каким-то сверхъестественно-призрачным.

— Да, это настоящая измена; даже просто искать его, не думая о восстановлении на престоле, — «это тоже измена. Но, с другой стороны, вся эта история может кончиться очень быстро. Может оказаться, что наш брат Бенедикт, если еще жив, настолько не годится для короны после двадцати лет монастырской жизни, что даже Имр покажется нам хорошим королем.

— О, Боже, я не думал о такой возможности.

— Это одна из перспектив. Йорам рассмеялся.

— Но подумай сам: даже если он захочет нарушить свой обет и предъявить права на престол, что вовсе не очевидно, то это только начало. Человек может быть рожден королем, но если он не получил воспитания и образования, необходимого королю, то ему будет очень трудно. Даже мы, михайлинцы, критикующие Имра и его политику, не решимся выступить за такого человека.

Он посмотрел на свечи. Губы его вытянулись в тонкую длинную линию.

— Имр объявил новый налог на строительство столицы в Найфорде. Все страшно возмущены. Но свергнуть с трона короля-это уже слишком даже для нас, михайлинцев. Это понимают даже наши горячие головы.

Рис долго молча смотрел на него, затем опустил глаза

— Твои михайлинцы получат те сведения, которыми мы располагаем?

— Может быть, — пробормотал Йорам. Рис поднял голову.

— Ты не хочешь сообщить им?

— Ты же понимаешь, что я один не могу принимать решения, — сказал Йорам. — Может, во мне говорит осторожность, а может, я помню, что мы все время ходим по острию ножа. Во всяком случае, если мы найдем Синила и он окажется вполне подходящим для королевского сана, то нам придется подключить других людей. Мне бы хотелось, если ты не будешь возражать, рассказать обо всем отцу.

— Камберу? — выдохнул Рис. — Если Камбер решит, что Реставрация трона Халдейнов-это единственный выход, то я с надеждой буду смотреть вперед.

— Ну хорошо. — Йорам снова зевнул. — Тогда пойдем поспим немного. Ведь нас скоро потянут на утренние молитвы.