"Дети Линзы-1: Серый Ленсмен" - читать интересную книгу автора (`Док` Смит Эдвард Элмер)

Глава 7 ЗАСАДА

Киннисон решительными шагами направился было прочь от заведения Боминджера, но уйти далеко не удалось. Не успел он добраться до своего убогого жилища, как холодный рассудок подсказал, что работа выполнена только наполовину, даже меньше, чем наполовину. Воздавая босконцам должное за осторожность и продуманность, с которой они организовали свой преступный бизнес, Киннисон считал маловероятным, чтобы даже такая сравнительно небольшая структурная единица как штаб планетного отделения наркосиндиката не имела запасных вариантов на случай провала и не дублировала контроль за функционированием своих заведений. Бос концы, по мнению Киннисона, просто не могли не ввести двойной контроль в некоторых звеньях своей организации после разгрома, казалось бы, неприступной Главной базы Гельмута.

Были и другие мелочи, подтверждавшие правильность подобного вывода. Откуда взялись пятеро с мыслезащитными экранами? Боминджер о них явно ничего не знал. Если догадка верна, как полагал Киннисон, то какой-то вышестоящий штаб наркосиндиката следил за происходящим с помощью детекторного луча. Разумеется, детекторными лучами пользовались не только босконцы, но и представители Цивилизации. И обе стороны знали, что заблокировать детекторные лучи обычно трудно. Иное дело — использование мыслезащитных экранов. Босконцы прекрасно понимали, что мыслезащитные экраны позволят неизвестному линзмену обнаружить их агентов, но были вынуждены пойти на риск из опасения подвергнуться воздействию смертельно опасных мыслелучей, И почему он, Киннисон, раньше не подумал об этом и не заблокировал весь район предполагаемых событий? Впрочем, после драки кулаками не машут.

Предположим, продолжал рассуждать Киннисон, что догадка верна. Босконцы знали, что имеют дело с линзменом и морально готовы к тому, что перед ними тот самый линзмен, с которым им уже приходилось сталкиваться раньше. Мгновенное превращение пьяного докера в хладнокровно действующего, тренированного мастера рукопашного боя… Необъяснимая смерть с полдюжины босконских агентов, в том числе и самого Боминджера… Все плохо… Очень, очень плохо… Их детекторные лучи, должно быть, прощупали всего меня миллиметр за миллиметром, подумал Киннисон, теперь босконцам известно, где находится Линза, и что и как он делает. Жаль, но, кажется, он, Киннисон, угодил в капкан, и с самого начала все испортил… Вот если бы ему удалось добраться до штаба воротил наркобизнеса и накрыть их до того, как они пошлют подробный отчет о разыгравшихся событиях в Босконию.

Добравшись до своей комнаты, он погрузился в размышления, пытаясь всесторонне обдумать сложившуюся ситуацию. Обычными способами выследить босконское гнездо наркобизнеса не удастся. Их штаб должен находиться где-то здесь, на планете Раделикс, и быть вне всяких подозрений, следовательно не имел никаких связей с бандой торговцев тионитом. Штаб должен быть небольшим — всего несколько человек во главе с весьма неглупым боссом. Задача штаба — наблюдение за коммерческими операциями синдиката. Но сами сотрудники в операциях не участвуют, вмешиваясь только в самых экстренных случаях. Обе группы — мозг, или штаб, и исполнители — не должны иметь между собой ничего общего, кроме сигнала «я свой», позволяющего в случае необходимости вызвать на подмогу подкрепление, как это было в случае с Боминджером.

Но теперь босконцы «раскололи» его, Киннисона… Что делать? Что же теперь делать?!

Линза! Вот где ответ. По крайней мере, должен быть, если он вообще существует. Что такое Линза? Особым образом соединенные кристаллики. Линза не живая, но живет своей псевдожизнью, как бы отражая его собственную жизнь… А что, если… О вольфрамовые зубы великого Клоно! И придет же такое в голову! Мысль, пришедшая Киннисону, была настолько всеобъемлющей в своих связях и ответвлениях, что он даже поежился, передернул плечами и едва не упал в обморок от пережитого шока. Киннисон взял в руки свою Линзу и, приказав себе успокоиться, послал телепатему на базу Галактического Патруля:

— Жеррон! Срочно вышлите мне портативный блокатор от детекторных лучей.

— Но противник немедленно засечет вас, как только вы включите блокатор. Мы никогда не пользуемся этими приборами, хотя они и состоят у нас на вооружении.

— Не говорите прописных истин, — прервал Киннисон командира базы. — Пришлите блокатор немедленно, а я постараюсь вам объяснить свой план.

И Киннисон сообщил Жеррону то, что считал нужным, заметив в заключение:

— Я открыт всем ветрам и уверен, что только быстрые и решительные действия могут привести нас к успеху.

Блокатор детекторных лучей был доставлен, и, едва посыльный удалился, Киннисон включил прибор. Теперь он, Киннисон, стал центром сферы, непроницаемой для детекторных лучей. Для любого, кто пользовался детектором с обзорным лучом-шпионом, Киннисон сразу становился подозрительным объектом, привлекающим внимание, но это обстоятельство ничего не меняло. Сняв ботинок, Киннисон извлек из него Линзу и, завернув в носовой платок, положил на пол. Затем так же, как он сделал бы, если носил Линзу на себе, Киннисон направил телепатему Уинстеду.

— Все в порядке, линзмен? — спросил Киннисон тихо.

— Все в полном порядке, — мгновенно последовал ответ. — А почему вы спрашиваете?

— Просто так, для проверки, — ответил Киннисон, умолчав о том, что именно проверял!

Затем он проделал нечто такое, о чем, насколько ему известно, не помышлял ни один линзмен. Чувствуя себя голым и беспомощным без Линзы, Киннисон направил телепатему через три четверти поперечника галактики туда, где находилась планета Эрайзия. Телепатема Киннисона была не простой: она в точности соответствовала образу мышления Ментора — гигантского, внушающего трепет Мозга, учителя и покровителя Киннисона.

— Это ты, Кимболл Киннисон с планеты Земля, — ощутил Киннисон ответ с знакомыми модуляциями псевдоголоса, которые запомнились ему еще с памятных бесед на Эрайзии. — Так ты пришел к заключению, что твоя Линза не самая важная вещь на свете, как тебе казалось прежде?

— Я… Вы… Видите ли, я не хотел… — забормотал Киннисон, обескураженный суровым тоном Ментора, тщетно пытаясь собраться с мыслями.

— Стоп! Ты мыслишь неопрятно. Такое поведение обычно не прощается. Соберись с мыслями, юноша, и объясни феномен мне, вместо того чтобы просить объяснить непонятное тебе. Я сознаю, что ты только что постиг еще одну грань Космического Целого. Я знаю, какой шок это вызвало в твоем незрелом уме, что заставляет меня снисходительно отнестись к совершенному тобой проступку. Четкое и ясное мышление — единственно надежная защита в том дерзком предприятии, которое ты задумал. Путаные смутные мысли непременно станут источником несчастья, неизбежного и непоправимого.

— Слушаюсь, сэр, — послушно ответил Киннисон, чувствуя себя робким школьником перед строгим учителем — Вы совершенно правильно поняли ошеломившую меня догадку. На первой стадии обучения Линза необходима, подобно хрустальному шару или другим блестящим предметам на сеансе гипноза. Но на более высокой стадии обучения мозг обретает способность работать без посторонней помощи. Но Линза, очевидно, наделена какими-то другими функциями. Я подозреваю, что она не только для того, чтобы идентифицировать носителей Линзы. Следовательно, я могу работать без Линзы, но только в тех случаях, когда такой самостоятельный режим становится совершенно необходимым. Мне также ясно, что мое обращение не является для вас неожиданностью. Поэтому осмелюсь спросить, вовремя ли я обратился к вам ?

— Вовремя. Вы делаете большие успехи, и я вами очень доволен. С особым одобрением отвечу, что вы не обращались за помощью при решении чрезвычайно трудной задачи, которую поставили перед собой.

— Я понимал, что от обращения толку не будет, и знал почему, — улыбнулся Киннисон — Бьюсь об заклад, что когда Ворсел прибудет к вам для прохождения второй переподготовки, он с ходу разрешит все трудности, которые стояли передо мной.

— Вы рассудили правильно. Уже разрешил.

— Как? Он уже прибыл на Эрайзию? Но ведь вы говорили мне, что…

— Все, что я говорил, было и остается истинным. Разум Ворсела более развит и обладает более высокой чувствительностью, — он легче реагирует на изменения обстановки. Но ваш мозг обладает большей емкостью, большими способностями и большей силой мышления, хотя все эти качества пока находятся в скрытом состоянии.

Вызвав перевозку, Киннисон прямиком отправился на базу. Блокатор детекторных лучей все время работал на полную мощность. Оставшись один в комнате, он положил тщательно изолированную Линзу и кассету в лученепроницаемый контейнер и вызвал к себе командира базы.

— Жеррон, контейнер имеет жизненно важное значение, — сказал Киннисон, когда тот прибыл. — Помимо прочего он содержит подробный отчет о проделанной мною работе. Если я не востребую сам, пожалуйста, перешлите его на Главную Базу лично адмиралу Хейнесу. Срочность доставки в данном случае не играет особой роли. Позаботьтесь о безопасности контейнера. Это жизненно важно!

— Вас понял. Будет отправлен на базу со специальным офицером связи.

— Благодарю. Разрешите воспользоваться вашим видеофоном? Мне необходимо поговорить с зоопарком.

— Разумеется, можно.

— Зоопарк? — спросил Киннисон, когда на экране перед ним появился пожилой человек с длинной белой бородой. — Говорит линзмен Киннисон с планеты Земля, Серый линз-мен в свободном режиме. Не найдется ли у вас трех ольгонов в одной клетке?

— Найдется. В нашем зоопарке в одной клетке сидят четыре ольгона.

— Тем лучше. Не могли бы вы немедленно отправить их сюда, на базу? Присутствующий здесь вице-адмирал Жеррон подтвердит мои полномочия.

— Ваша просьба весьма необычна, сэр, — начал было седобородый с сомнением, но, услышав подтверждение со стороны вице-адмирала, смолк.

— Хорошо, сэр, — согласился он, и связь прервалась.

— Ольгоны? — переспросил удивленный командир базы. — Ольгоны?!

Дело в том, что ольгоны, или раделикские крылатые барсы, по праву считаются самыми свирепыми и не поддающимися приручению хищниками на планете. На грамм живой массы у ольгона приходится больше коварства и жестокости, чем у любого другого известного науке зверя. Ольгон — не птица, а крылатое млекопитающее. Нападая на жертву, ольгон использует не только острые когти орла, но и мощные клыки барса, а его отношение ко всем остальным формам жизни может быть охарактеризовано как «антисоциальное» в энной степени.

— Именно ольгоны, — спокойно подтвердил Киннисон, — Не беспокойтесь, я с ними справлюсь.

— Разумеется, справитесь, но… — начал было Жеррон и тут же умолк. Серый линзмен всегда делает нечто удивительное, беспрецендентное, непостижимое. Но до сих пор ему удавалось добиться поистине поразительных результатов, и не пристало ему, командиру базы, заставлять Серого линз-мена тратить свое драгоценное время на объяснения.

— Вы думаете, что я спятил?

— Нет, Киннисон, не думаю. Просто, как мне кажется, нет особых оснований считать, будто удалось накрыть хотя бы один процент пиратов, замешанных в наркобизнесе.

— Особых оснований? Один процент? Да никаких оснований у нас нет и быть не может, — голос Киннисона звучал неожиданно бодро и радостно. — Но вы смотрите на этих людей с совершенно неверной точки зрения. Вы воспринимаете их как гангстеров, бандитов, подонков, для вас они не более чем отбросы цивилизации. Но в действительности такой подход неверен. Они не уступают нам по своему умственному развитию, а кое в чем даже превосходят. Возможно, я предпринимаю излишние меры предосторожности, но даже если так, то вреда не будет. С другой стороны, существуют по крайней мере две вещи, которые я ставлю на кон и которые имеют для меня первостепенное значение: моя работа и моя жизнь. Поэтому хочу особо подчеркнуть: с той самой минуты, как я покину территорию базы, успех задуманного мной предприятия и моя жизнь будут находиться всецело в ваших руках.

Пока Киннисон беседовал с командиром базы, дожидаясь ольгонов, множество посетителей успело побывать в закрытых мыслезащитными экранами помещениях базы. Они сновали через пропускные пункты то в одну, то в другую сторону, у всех у них были две общие отличительные черты: все они земляне или потомки землян, и все имели нечто общее с Киннисоном.

— И последнее, что я хочу сказать вам на прощание, — обратился Серый линзмен к Жеррону, — логово босконцев может находиться где-то поблизости, в Ардите, но может располагаться в каком-нибудь ином месте на планете. Следите за мной с помощью детекторного луча и попытайтесь обнаружить, не наблюдает ли кто-нибудь еще. Задача не из легких, так как следить будет специалист высокого класса. Постарайтесь сделать так, чтобы ольгоны всегда находились от меня по крайней мере на расстоянии в одну милю — примерно в тридцати секундах полета. Привлеките к работе всех линзменов, которых вам удастся найти. Держите в полной готовности космический крейсер и спидстер. Возможно, мне понадобится воспользоваться и тем и другим, а может быть, не понадобится ни то, ни другое. Сказать заранее, как именно сложится обстановка, я не могу. Знаю только, что если мне что-нибудь понадобится, то ждать будет некогда. А самое главное, Жеррон, я попрошу вас никогда не использовать свою Линзу, чтобы ни произошло со мной или вокруг меня, пока я не подам вам знак. Договорились?

— Договорились, Серый линзмен! Чистого вам космоса!

Киннисон на такси добрался до угла узкой улочки, на которой находилось его убогое жилище работяги-докера. Это был отчаянно смелый, безумно дерзкий трюк, но именно в безрассудности, парадоксальности и заключалась его сильная сторона. Возможно, какой-нибудь хитроумный бос-конец и мог бы отгадать загадку, но, как надеялся Киннисон, У тех, кто, возможно, станет следить за ним, на раскрытие таких трюков мозгов не хватит. Расплатившись с таксистом, Киннисон с самым беззаботным видом сунул руки в карманы драных штанов и, насвистывая, направился по узкой улочке к себе домой. Актерская работа была превосходной, лучшая за всю непродолжительную карьеру Киннисона-лицедея, и исполняемая им роль забулдыги-докера сыграна тем более превосходно, что он не знал, есть ли у него хоть один зритель. Но при всей внешней беззаботности Киннисон был внутренне напряжен до предела. Его сверхчувственное восприятие как бы накрывало его полусферой, а находившийся в состоянии постоянной готовности мозг мог мгновенно привести в действие напряженные мышцы.

Между тем в тщательно охраняемой комнате сидело человекоподобное существо, гуманоид, так сказать, до восьмого знака после запятой. В течение двух часов гуманоид неотрывно следил за экраном детектора, наблюдая со все возрастающим беспокойством за непонятной лихорадочной активности землян на базе Галактического Патруля. В течение нескольких минут взгляд его задержался на человеке, севшем в такси, и беспокойство переросло в панику.

— Да это же линзмен! — воскликнул наконец он, — С Линзой или без Линзы, но линзмен и никто другой! И ему еще хватает выдержки вернуться к себе домой на такси, твердо зная, что он засечен?

— Так в чем дело? Возьмем его, и вся недолга! — посоветовал компаньон. — У нас же все готово.

— Но такого просто не может быть! — взорвался шеф. — У линзмена должна быть Линза, на то он и линзмен, а Линза не может оставаться невидимой. А у парня нет никакой Линзы, да и вообще нет ничего, кроме драных штанов! Понимаешь? Ничего! Линзмен, за которым мы охотимся, не стал бы слоняться по городу — он просто бесследно исчез.

— В таком случае плюнь на этого докера и последи за кем-нибудь еще! — посоветовал компаньон.

— Но ведь поблизости нет никого другого, кто был бы похож на проклятого линзмена, — зарычал раздраженно шеф. Его одолевали сомнения, и он никак не мог принять решение. Ситуация оказалась необычайно запутанной, под каким углом ее ни рассматривай.

— Парень должен быть линзменом, больше некому. Я проверял и перепроверял его. У меня нет сомнений. Он считает, что находится в безопасности. О нас ему ничего не известно, он даже не предполагает, что мы существуем. Кроме того, его двойник Фордайс, которого я подозревал с самого начала, нигде больше не появлялся.

— Наверное, все еще находится на территории базы. Может быть, настоящий линзмен ускользнул, пока ты тут следил за типом в такси.

— Да замолчишь ли ты, наконец! — заорал взбешенный шеф и потянулся было к переключателю, но рука замерла в воздухе.

— Зачем тебе брать ответственность на себя? — невозмутимо продолжал компаньон. — Сообщи наверх, и пусть они сами расхлебывают. Тут явно пахнет жареным.

— А потом мне отрежут уши… Что-нибудь вроде «ваш отчет не полон и выводы не обоснованы». Ты этого хочешь? — негодующе фыркнул шеф. — Чтобы меня сместили за некомпетентность? Нет, мы должны все распутать сами, и распутать до конца… Но, как ни крути, он не линзмен! Да просто не может быть линзменом, вот и все!

— Тебе виднее, шеф! И прекрати говорить «мы должны». Это твое дело. Твое и ничье больше. Раз ты решил взяться за него, то ты босс, а не я, — возразил компаньон. — И браться нужно за дело сейчас, не откладывая.

— А я и принимаюсь, — угрюмо заметил шеф. — Есть у меня один проверенный способ. И не таких раскалывали.

Способ действительно был. Один-единственный. Парня нужно взять живым и заставить рассказать все как на духу.

Босконец в задумчивости потрогал головку винта на ножке стола.

— Не вздумай убить его. Он нужен мне живым. Если случайно убьешь, я сам пристрелю тебя, так и знай.

Серый линзмен не спеша шел по узкой улочке, немузыкально насвистывая и всем своим видом показывая, что находится в полной гармонии со вселенной.

Нужно сказать, что для того, чтобы так спокойно идти в западню, ни единым жестом не выдавая внутреннего напряжения, требуется немалое мужество. Еще больше самообладания необходимо, чтобы ни единым движением не показать, что ты ожидаешь нападения, даже в тот момент, когда увесистая дубинка в мускулистой руке опускается тебе на затылок. Но какими бы качествами ни должен обладать человек, чтобы безукоризненно сыграть роль ничего не подозревающего подвыпившего докера, у Киннисона они были.

Ничем не выдав своего состояния, он успел в самый последний момент, когда дубинка уже находилась на волосок от его головы, совершить незаметно для нападавшего рывок вперед и тем самым несколько смягчить силу удара.

Но вот дубинка достигла цели. У линзмена от удара из глаз посыпались искры. Он упал ничком, слабо дернулся и затих.