"Небесные врата" - читать интересную книгу автора (Бенджамин Курт)

ГЛАВА ВТОРАЯ

Когда ритуал возвращения хана к предкам закончился, Есугей пригласил Льешо и его братьев на официальную аудиенцию, во время которой чужеземцам полагалось выразить соболезнование клану Кубал. Обе стороны выразят уверенность в сохранении дружеских отношений – по крайней мере до выборов нового хана. Вряд ли Кубал предпочтет лидера, который выступит против гостей, привеченных улусом, но подобная вероятность все же имелась.

Каду улетела на рассвете, чтобы обо всем доложить отцу, а Шокар собрал команду Льешо и его братьев на аудиенцию. Хмиши еще не поправился, поэтому его на время заменили фибкой, которая в качестве капрала сражалась рядом с Льешо в последней битве.

– Тонкук, – представил Шокар женщину среднего возраста со шрамом над правым глазом. Он тренировал ее вместе с остальными воинами, собранными на помощь Льешо, а потому добавил: – В поединке на ножах ей нет равных.

Льешо помнил, как сражался Шокар, и принял ее в команду.

– И Согхар, – указал Шокар на пустынника, которого выбрал на замену Льинг, пока девушка не оправится от потрясений.

Льешо подумал, что неслучайно в его личной охране теперь было хотя бы по одному представителю всех земель, которые он прошел от залива. Брат служил в империи Шан дипломатом, прежде чем занялся земледелием после падения Фибии.

– Добро пожаловать.

Юноша переводил взгляд с одного на другого и гадал, кто из них доживет до вечера. Потрясение от странной смерти хана породило в лагере множество смутных слухов. Льешо теперь называли королем-волшебником. Говорили, что он носит с собой магическое копье, а помощником у него служит птица. Прошел шепоток, что принц использовал свою волшебную силу, чтобы вырвать фибского воина из цепких лап преисподней.

Льешо устал доказывать, что он всего лишь обедневший принц покоренного королевства, который предпринял безумный поход. Более того, он даже не знал, зачем появился на земле, и подозревал, что не узнает, пока не доберется до Небесных Врат в своей смертной оболочке и не спросит об этом Великую Богиню. Возможно, даже тогда Она решит, что принц должен сам постичь смысл своей жизни…

А пока гарнские воины обходили стороной маленькую долину, где расположился лагерь Льешо, и творили охранные знамения, когда встречались с его бойцами. Небольшой отряд Льешо из пятидесяти человек вряд ли выстоит против гарнов, если страх обернется против них.

Бог-мошенник присоединился к маленькой процессии, когда она во главе с Шокаром двигалась по лагерю. Он глубоко вздохнул, заметив, куда все направляются. Чтобы попасть в ханский шатер, нужно было взобраться на крутой склон.

– Что ты скажешь принцу Таю? – спросил мастер Ден, без слов догадавшись о том, где блуждают мысли Льешо.

Принц пожал плечами, однако ничего не сказал, пока они не отошли подальше от палаток, расположенных посредине лагеря. Ему придется как-то объяснить ситуацию Таю, а сведений о союзах внутри улуса – объединениях кланов под копьем хана – слишком мало, чтобы определить истинное положение наследника. Надо поговорить с ним откровенно как с другом… или, быть может, продемонстрировать потенциальному союзнику силы, которые Льешо черпал у смертных богов?

Когда они скрылись от любопытных глаз, юноша все еще раздумывал над ответом.

– Скажу ему, что Карина ошиблась, и мы очень обрадовались, когда Хмиши очнулся и попросил чаю. Такое и раньше случалось.

– Потому тело никогда и не оставляют без присмотра, пока готовится погребальный костер, – согласился мастер Ден.

Льешо невольно вздрогнул. Конечно, Хмиши был мертв, пока Ясное Утро не вернул его из преисподней. Карина никогда не ошибается. И все же объяснение вполне подходящее…

Мастер Ден испытующе поглядел на принца. Льешо открыл было рот, но потом лишь покачал головой – здесь не место для разговора.

Мастер Ден кивнул, давая понять, что беседу они закончат позже.

Рядом находилась небольшая рощица. Льешо настороженно озирался. Бамбуковая змея убила хана во сне. В обличье госпожи Чауджин она пыталась соблазнить смертью и самого Льешо, но мастер Ден подоспел вовремя и отправил ее строить козни в другом месте. Юноша не сомневался, что Чауджин не оставит его в покое, и внимательно оглядывал ветви, мимо которых проходил.

Прежде чем процессия начала подниматься по склону, мастер Ден улучил минутку и с довольным вздохом облегчился на молодое деревце. Льешо демонстративно отвел глаза. Он уже достаточно хорошо знал своих божественных спутников. Возможно, бог-мошенник хотел оскорбить своим поведением кровожадную госпожу Чауджин, но принц решил повременить и с вопросом, и с ответом. Слишком много поблизости укромных мест, закрытых листьями, куда могла бы заползти госпожа. Льешо решил подождать, пока они выйдут из маленькой долины.

Любопытство толкнуло юношу вперед. Он взобрался на склон и огляделся. Здесь, на вершине, гарны поставили серебристо-белый шатер хана. Вокруг разбили палатки поменьше – каменистую породу испещрили круглые белые холмики. Поздним утром слюда сияла в лучах Великого и Малого солнц, словно факел.

Льешо сощурился, потом осторожно принюхался. В воздухе еще чувствовался запах горелой плоти и различной утвари, сожженной вместе с мертвым ханом. На погребальном костре высотой в рост Льешо гарны сложили самое ценное из личного имущества повелителя, а заодно его любимых коней и целое стадо овец, чтобы хан не знал голода в преисподней.

Духи не едят баранину, но Болгай, гарнский шаман, все равно потратил весь вчерашний вечер на ритуальный забой скотины.

– Не важно, полезен дар для принимающего или нет, – объяснил Болгай Льешо. – Важно, что он значит для дарующего.

В данном случае овцы, кони и все остальное, что пожертвовали кланы, явилось не только демонстрацией преданности улуса мертвому хану, но и показателем богатства уважаемых кланов, которые собирали погребальный костер.

– Вот вы где!..

На вершине показался громадный бог-мошенник. Он тяжело отдувался.

Мастер Ден отвел Льешо в сторонку, чтобы никто не мог подслушать разговор.

Они остановились у огромного валуна, покрытого мхом и травой.

– Так лучше, – объявил небожитель, тяжело опускаясь на каменное сиденье.

Принца не убедила преувеличенная демонстрация бессилия. В качестве мастера Дена – слуги, прачки и боевого наставника – бог-мошенник прошел большую часть пути от Жемчужного острова и ни разу даже не запыхался. Но если так можно выиграть еще немного времени, то Льешо согласен закрыть глаза на маленькую хитрость Чи-Чу.

– Итак?.. – произнес мастер Ден, возвращаясь к прерванному разговору. Друг или не друг, Тай потребует объяснений – как принц кланов Кубал.

Льешо недоверчиво вгляделся в траву у ног, но не увидел ни единого существа, которое походило бы на госпожу Чауджин или ее соглядатаев.

– Принц Тай знает, что его отца убили, – поделился своим мнением Льешо. – Он не догадывается, как госпоже Чауджин удалось это провернуть и какую именно роль сыграл в убийстве я сам… Надеюсь, и никогда не догадается – по крайней мере насчет меня.

– Ты не виноват в смерти хана, Льешо.

Мастер Ден похлопал по травяному сиденью рядом. Принц Льешо забрался к нему, стараясь не потревожить колокольчики и лютики на хрупких стеблях у подножия камня.

Он был гораздо меньше мастера ростом, и его ноги болтались в нескольких сантиметрах над землей.

Шокар послал Балара и Льюку, чтобы они оградили Льешо от ненужного внимания, а сам застыл поблизости в напряженной позе, подчеркивающей его согласие с богом-мошенником и подкреплявшей статус Льешо, который в другой ситуации мог показаться каким-то праздношатающимся подростком.

Тем не менее о статусе или достоинстве здесь речи не шло.

– Отец Тая умер, потому что я хотел вернуть друга. Ты слышал, что сказал Балар: вселенная потребует возмещения. Когда Милосердие дарует одну жизнь, другую приходится отдавать взамен. Я хотел вернуть Хмиши, и Ясное Утро из милосердия поставил мое желание выше потребности принца в отце. Теперь у меня есть мой отряд, а у Тая нет родителей. Кто защитит принца от мачехи?

– Быть может, дядя? – предположил Шокар, сложив руки на широкой груди. – Есугей? Десять тысяч гарнских воинов, которым достаточно слова, чтобы сложить за Таючита свои головы?

– Болгай? – добавил мастер Ден с кривой улыбкой. – А может, ты?..

– Ах да. Я. Госпожа Чауджин просила мою жизнь. Я протягивал к ней руки и был готов отдать все на свете… Мне ли спасать ее пасынка от той же судьбы?

– Что?! – Шокар резко выпрямился, услышав эти слова. Глаза его засверкали огнем.

Льешо вздрогнул, видя гнев брата.

– Не обращай внимания. Минутная слабость…

– Если вспомнить, как ты воспринял смерть Хмиши, неудивительно, что карлик решил одарить тебя милосердием.

Шокар схватился за эфес меча, будто готовясь убить демонов, захвативших разум Льешо. Он не заметил, как с неба спустился орел, и непроизвольно дернулся, когда птица вцепилась когтями ему в плечо.

Хлопнув крыльями, Каду вновь поднялась в воздух – впрочем, только на высоту человеческого роста – и приняла земное обличье.

Заминка, однако, Льешо не спасла.

– Он винит себя в смерти хана, верно? – спросила Каду, усаживаясь рядом с Льешо.

Юноша скривился. Ему пришло в голову, что, сидя на этом камне – плечом к плечу, щека к щеке, – они, наверное, выглядят как три демона несчастья в поисках неприятностей.

Не сводя осуждающего взгляда с Льешо, Шокар произнес, обращаясь к Каду:

– Я думал, он чувствует себя виноватым, потому что Ясное Утро выполнил его желание за счет какой-то несчастной души из земного царства, – кисло заметил он. – Но теперь даже не знаю… Балар сказал: вселенная должна поддерживать равновесие, однако никто никогда не говорил, что смерть Чимбай-хана сравнима с жизнью Хмиши. Я больше представлял себе затоптанную бабочку или глубокую трещину в скале – в противовес крошечному огоньку жизни низшего солдата.

– За смерть хана нужно заплатить гораздо больше. Жизнью мальчика-короля, например. Именем Богини, Льешо, куда девался твой разум?! Ты как будто разучился думать!

– Он прав. – Мастер Ден хлопнул себя по коленям для пущей убедительности. – Хмиши неровня хану, даже если бы убийство могло восстановить равновесие, нарушенное милосердием.

– А такого не бывает, – закончила мысль Каду. – Как говорит отец, убийство само по себе порождает пустоту во вселенной. Одно убийство не оплачивает другое, а у нас два убийства.

– Хабиба – слуга смертной богини войны, – возразил Льешо. – Говоря так, веря в свои слова, он снимал с себя вину за то, что убивал во имя богини.

Каду одарила его мрачным взглядом.

– Не играй в эти игры, Льешо. Война – не убийство, ты прекрасно знаешь. По крайней мере ты убивал только в честной битве.

– Итак, твоя смерть не спасла бы хана, – произнес Шокар. – Но подумай о людях, которые следуют за тобой! Они бы погибли в бесполезном сражении, чтобы отомстить за тебя, без надежды когда-либо освободить Фибию. Подумай о Великой Богине, твоей супруге, и о том, что случится, если осада небесного царства увенчается успехом и Небесные Врата будут взяты штурмом…

– Но как же Тай? – прошептал Льешо.

Он видел в гарнском принце самого себя. Теперь Таючит тоже сирота и жаждет отомстить силам, которые держат в страхе его народ. Жизнь Тая, как и жизнь Льешо, будет оставаться под угрозой, пока живы его враги.

– Хороший вопрос…

Каду вскочила, отряхнулась, поставила Льешо на ноги и подтолкнула вперед.

– Разве не это ты собирался узнать?

Они нашли принца Таючита и его мачеху, госпожу Чауджин, в окружении советников в переполненном шатре его отца. Многочисленные стражники покойного хана, которые не сумели помочь ему в нужную минуту, бдительно осматривали представителей кланов, будто в попытке загладить свою вину.

Льешо заметил Есугея, тот сидел в традиционной гарнской позе – одну ногу подобрал под себя, на колено другой опирался подбородком – и о чем-то шепотом разговаривал с Мергеном, дядей Тая. Вокруг них собрались вожди кланов и старые женщины, Великие Матери.

Борту, бабушка Тая и мать убитого хана, присоединилась к ним, как Великая Мать клана своего сына. Льешо не знал, что представляли собой эти Великие Матери, но чувствовал, что скоро узнает.

Как ни странно, гарнские вожди действительно голосовали за одного представителя своего круга, которому предстояло улаживать отношения между кланами и вести войны с внешним врагом – с мастером Марко, например… или, как подумал Льешо, с ним самим. Бросит ли новый хан свои силы против южных гарнов, ведомых магом? Или примет сторону чужеземцев, которые пришли в поисках товарищей и остались, чтобы объединиться против общей опасности? Чимбай-хан благоволил им, но Льешо слишком хорошо понимал, что следующие несколько часов могут превратить его шатры из святилища в тюрьму.

Оставив пустынников охранять вход в дворцовую палатку, Льешо протолкался к подножию помоста, где Тай с мачехой принимали если не клятвы верности, то хотя бы соболезнования вождей кланов. Льешо надел роскошную традиционную фибскую накидку без рукавов, вышитую лучшими мастерицами, которую мастер Ден сохранял для него всю дорогу от Далекого Берега. Под накидкой юноша носил дорогую фибскую рубашку и бриджи, на ногах – мягкие сапоги.

Шокар тоже оделся соответственно статусу принца. Каду явилась в одежде приглушенных зеленых, синих и серых тонов – военных цветов провинции Тысячи Озер, обители смертной богини войны, в чьей свите числилась Каду. Даже мастер Ден повязал красный пояс с письменами, молитвами и заговорами на удачу, хотя пришел в обычной белой накидке по колено – поверх бриджей и необъятного живота.

Обстановка в ханском шатре уже изменилась: после смерти Чимбая исчезло много роскошных вещей, которые служили ему теперь на том свете. Однако замысловато расписанные сундуки остались – как и другие вещи, считавшиеся фамильными драгоценностями или собственностью ханского клана.

Принц и госпожа наблюдали, как Льешо пробирается к ним через огромное пространство шатра. Юноша заметил бронзовый бюст своего фибского предка, отлитый много веков назад. Кто-то передвинул его ближе к расписному сундуку – туда, где сейчас на месте отца сидел принц Таючит. Бюст перешел к Чимбай-хану по наследству и теперь останется у принца независимо от исхода голосования. Намеренное выставление скульптуры по правую руку от принца говорило, что Тай собирается продолжать поддерживать дружеские отношения с отрядом Льешо по примеру своего отца.

Как на его решение отреагируют кланы, предсказать было невозможно.

Когда подошла очередь Льешо выразить соболезнования скорбящей семье, он оставил своих товарищей и в глубоком поклоне приблизился к помосту. Юноша знал, какое положение он занимает между двумя основными соперниками в битве за ханство. Госпожа Чауджин, вдова покойного хана и мать его нерожденного ребенка, по ее собственному признанию, желала смерти Льешо. Она уже покушалась на его доверие и жизнь.

Принц Таючит, его ровесник и пасынок госпожи Чауджин, стал для юноши другом. Оба принца делили ненависть госпожи, которая, вполне возможно, убила не только отца, но и мать Тая, а также готовилась отправить следом пасынка – как только пройдет достаточно времени, чтобы еще одна смерть не вызвала излишних подозрений. В лице госпожи Чауджин они оба видели врага. Однако для Льешо было важнее, что принц Тай присутствовал при битве с каменными гигантами, порождениями мастера Марко. Он видел смерть друзей от рук чудовищ и понял опасность, которую представлял его улусу злобный маг. Если Тая назовут ханом, он будет сражаться вместе с другими союзниками Льешо. Значит, враг у них тоже общий.

Вождей не обязывали голосовать за члена ханской семьи. Любой из них мог заслужить доверие и привести собственный клан к власти и богатству. Такой выскочка соберет в кулак воинов всех кланов и бросит их против своих врагов… Наследники Чимбай-хана будут забыты, как и переговоры с Льешо. Юноша знал, что, если дело дойдет до смены власти, он может рассчитывать на Есугея, который повстречал его на самой границе Страны Лугов и привел к хану. О других Льешо судить не мог.

Госпожа Чауджин протянула к нему руки.

– Принц Льешо Фибский. Подданные Чимбай-хана скорбят.

– Ваша скорбь – моя скорбь, госпожа.

Льешо прижался лбом к ее ладоням.

– Все мы должны вынести из этого урок. Даже ничтожнейшая из тварей может привести к падению величия.

Чауджин скрыла насмешку за густыми ресницами.

– Почему же ничтожнейшая, госпожа?

Льешо почувствовал, как она заскребла ногтем по его ладони, и торопливо отнял руки.

– Ты поймешь, юный принц. Ты уже встречался с такой же змеей и последовал бы за моим господином, если бы твой слуга не подоспел вовремя.

Госпожа Чауджин вызывающе вздернула подбородок и посмотрела на мастера Дена.

– Неудивительно, что ты даровал низшему из низших почетное место рядом с собой.

– Неужели в улусе Чимбай-хана появилось змеиное гнездо? – вежливо, сохраняя бесстрастное выражение лица, обратился к мачехе принц Тай.

– Может быть, мы имеем дело с матерью змей, – задумчиво сказала Чауджин: мысль ей явно понравилась. – Она нападает только для того, чтобы защитить детенышей, которых хотят уничтожить враги.

Застыв под ее ледяным взглядом, Льешо гадал, какое яйцо Чауджин отложила в постели хана. Его товарищи стояли поодаль: кажется, они ничего не разобрали, хотя невинное выражение лица бога-мошенника наводило на определенные мысли. Больше никто не мог услышать негромкое признание госпожи в убийстве мужа.

Льешо вздрогнул и повернулся к другу.

– Таючит, – сказал он и склонился над ладонями принца. Юноша не добавил титул, как поступил бы каждый, ибо голосование еще не определило нового хана. Тогда он станет или Таючит-ханом, или просто Таем – до следующих выборов в улусе.

– Я разделяю твою скорбь.

Принцы обменялись взглядами: оба подумали о своих покойных отцах. Тай быстро кивнул и хмуро посмотрел на Каду, которая с пустыми руками стояла подле него.

– Где твой приятель, капитан?

– Маленький Братец остался с Ясным Утром, музыкантом, – ответила Каду, поклонившись.

Обезьянка всегда путешествовала с нею, когда хозяйка не оборачивалась птицей. Тай знал об этом и сейчас гадал, где Каду была и что видела. Однако с вопросами приходилось подождать.

– Я научу его играть на глиняной дудочке, пусть даже учитель и возмутится…

Забавное объяснение Каду скрыло правду, но зажгло смешливый огонек в глазах Тая.

– Мы подружились с Маленьким Братцем, – проговорил принц. Потом добавил: – Рассказывай мне, как у него пойдут дела.

– Хорошо, – пообещала Каду.

Выразив соболезнование, Льешо собрался уходить, но принц положил руку ему на плечо.

– Останься, – попросил он. – Как мой свидетель голосования.

Юноша не знал, что входит в обязанности свидетеля, но Тай смотрел с таким страданием во взгляде, что Л ьешо не смог отказать. Теперь они оба сироты, а это связывает крепче политических интриг и общих врагов.

– Конечно, – сказал принц и повел своих друзей к самому входу в шатер – ждать исхода голосования.