"Сердце Хаоса" - читать интересную книгу автора (Джордан Роберт)

Глава 21

Акеба, Шарак и Тамур сидели, греясь у слабого костерка, когда Конан вышел из темноты, вытирая лезвие меча тем, что осталось от плаща. Киммериец швырнул окровавленную тряпку в огонь, от которого сразу же потянулся густой зловонный дым.

Сидевшие у костра вскочили, и Шарак зашмыгал носом:

– Ну и ну! Что это за вонь, Эрлик тебя побери?

Конан вложил меч в ножны и сказал:

– Нам нужно вернуться к юртам. Ненадолго. Я хочу попросить помощи Самарры, чтобы снова попасть во Внутренний Круг.

– Значит, ты ничего не нашел. – Акеба внимательно посмотрел на запекшуюся на груди Конана кровь, на его рваную тунику и с сомнением спросил: – А ты уверен, что тебе нужно туда возвращаться? Что там с тобой было?

– Нет! – раздался взволнованный крик Тамура. – Это табу! Нельзя рассказывать о том, что происходит за барьером.

– Чушь, – возразил Шарак. – Что случится, если мы всего лишь послушаем рассказ Конана?

Но киммериец явно не собирался тратить время на разговоры. Половина ночи уже прошла. Коротко бросив: «Пошли», он зашагал к юртам. Остальные, закидав костер землей, последовали за ним.

Когда они подошли к юрте Самарры, Конан знаком приказал своим спутникам подождать и вошел внутрь один.

Полная темнота, царившая в юрте, удивила его. Ни единого светильника. Уголь в жаровне покрылся слоем серого пепла. Странно, подумал киммериец, Самарра наверняка не уснула бы, дожидаясь его возвращения. Помимо темноты, не менее странной казалась и тишина в юрте. Мертвая тишина, не допускавшая даже намека на жизнь… Меч Конана словно сам собой вылетел из ножен.

Киммериец пошел вперед по коврам и подушкам. Неожиданно его ноги споткнулись о что-то более тяжелое, чем подушка. С замиранием сердца он нагнулся. Его пальцы нащупали в темноте женское тело, холодное как лед.

– Конан, берегись! – раздался у входа крик Акебы.

Конан, сжавшись в комок, перекатился через спину, опрокинув какую-то железную штуковину, и вскочил с мечом наготове, выискивая глазами невидимого противника. В тот миг, когда он заметил тень, которая могла оказаться человеком, что-то со свистом пронеслось от входа и воткнулось в черную фигуру. Таинственная тень застыла неподвижно, а затем рухнула на пол с тяжелым глухим ударом.

– Это человек, – сам не веря себе, сказал Акеба, – по крайней мере, я так думаю. Но человек не падает с таким звуком.

Конан пошарил вокруг и нашел то, что опрокинул в момент броска. Это была лампа, масло из которой еще не успело вытечь. Вытащив из мешочка на поясе трут и кремень, киммериец высек искру и зажег лампу. Дрожащий огонек осветил лежащее тело.

Самарра лежала на спине, ее открытые глаза смотрели в потолок юрты.

– Она знала, – негромко сказал Конан. – Она говорила, что много людей погибнет, если я пойду в Проклятую Землю.

Со вздохом он перенес лампу ко второму, столь странно упавшему телу. Стрела Акебы торчала из горла желтокожего человека в черном. Его миндалевидные глаза были широко раскрыты – он так и не поверил в возможность того, что с ним произошло. Конан потыкал труп острием меча и удивленно уставился на него: тело было твердым как камень.

– Ну что ж, по крайней мере, ты отомстил за Зорель, – сказал Конан.

– Нет, это не он. Хотя и очень похож. Но я до смерти буду помнить лицо человека, который убил мою дочь. Нет, это не он.

Конан снова повернул лампу к Самарре.

– Я мог бы спасти ее, – прошептал он, – если бы она сказала мне… Ясбет!

Киммериец бросился в другую половину юрты. Там среди оборванных занавесей и раскиданных подушек вперемешку лежали остывшие тела рабов и рабынь. Ни на одном из трупов не было видно ран, но лица всех погибших застыли, искаженные ужасом. Ясбет нигде не было видно.

«Многие погибнут…» – вспомнились Конану слова Самарры. Если она так хорошо видела, как расходятся десятки и сотни линий будущего, то почему же не выбрала какую-нибудь другую?

– Джандар послал в погоню за нами не только этого, – сказал киммериец, вернувшись к Акебе и ткнув мечом в сторону тела кхитайца. – Ясбет исчезла, а остальные мертвы. Все.

Тут в юрту просунул голову Тамур.

– Там какое-то волнение, – начал он. В этот момент его взгляд остановился на лежащем в пятне света теле Самарры. – Кааван, Единый Отец, спаси нас! Так вот почему… Нас четвертуют, сдерут кожу, разрежут на куски…

– Что ты мелешь? – остановил его Конан. – Что случилось?

– Около юрт других шаманов собираются люди. Хотя никто обычно не выходит за порог ночью так близко от Проклятой Земли.

Акеба буркнул:

– Наверное, шаманы почувствовали смерть одного из своих.

– Но вовсе нет смысла предоставлять им возможность застукать нас рядом с трупами, – сказал Конан, гася лампу и направляясь в полной темноте к выходу.

Снаружи стоял Шарак, опершись на свой посох и напряженно вглядываясь в приближающиеся к юрте Самарры огоньки факелов. Он даже подпрыгнул, когда Конан прикоснулся к его плечу.

– Если мы собираемся возвращаться в Проклятую Землю, то лучше поторопиться. Я думаю, что эта компания не будет рада, застав нас разгуливающими по их лагерю.

– Ясбет исчезла, – тихо сказал ему Конан. – Ее похитили или убили. Самарра мертва.

Конан отвернулся, и Шарак быстро засеменил за ним.

Как четыре тени, они бесшумно шли к своему лагерю, по возможности стараясь не обращать внимания на шум и крики за их спинами. Вдруг от юрт донесся яростный крик сотен глоток. Акеба поравнялся с Конаном и сказал:

– Они обнаружили ее. Но это еще не значит, что они обвинят в этом нас.

– Мы тут чужаки, – невесело усмехнулся Конан. – Что бы сделали твои солдаты, если бы нашли мертвой принцессу Аграпура, а рядом – лагерь чужеземцев?

Туранец только процедил сквозь зубы:

– Да пошлет нам Митра время, чтобы добраться до лошадей.

Не говоря больше ни слова, все четверо перешли на бег. Конан и Акеба покрывали дистанцию огромными шагами. Тамур почти, семенил ногами, но двигался с не меньшей скоростью. Даже Шарак умудрялся не отставать, находя при этом силы, чтобы пожаловаться на возраст.

– Подъем, – крикнул Тамур, добежав до почти погасших костров их лагеря. – Быстро по коням!

Кочевники повыскакивали, одетые и обутые, из-под одеял и, держа оружие наготове, уставились на Тамура.

– Надо сматываться! Мы теперь – вне закона! – крикнул он, затем повернулся к Конану и покачал головой: – Нам не уйти. У нас тут хилые клячи с побережья. А у тех, кто бросится в погоню, – боевые кони. Наши лошади не выдержат скачки и сдохнут до рассвета, а их скакуны смогут почти без остановок проделать весь путь к морю.

– Вьючные лошади, – сказал Конан, – они могут выдержать человека?

Тамур кивнул:

– Но ведь у нас хватает верховых лошадей.

– Подожди, а что, если в тот момент, когда наши кони совсем замучаются, мы сменим их на других, пусть и усталых от скачки, но проделавших путь не под седлом? А когда и эти… – Он вопросительно посмотрел на Тамура.

Конан слышал об этом способе в одном из трактиров. А трактирные байки – это вовсе не обязательно полная чушь, но все же лучше не доверять им без проверки.

– А что… – протянул Тамур, – может, и сработает. Точно! Кааван – Единый Отец! Это должно сработать.

Акеба кивнул:

– Я уже думал об этом. Наши так иногда делали в войне на южной границе.

Но тут вмешался Шарак:

– А товары? Их что, придется оставить?

– Ты что, хочешь погибнуть ради них? – оборвал его Конан и бросился распутывать стреноженных лошадей. Все остальные последовали его примеру. Шарак – последним, не торопясь и ворча себе что-то под нос.

Кочевники не стали терять времени на обсуждение предложения Конана, а вскочили на своих лошадей, взяв свободных на повод. В какой-то момент Конан вспомнил о золоте, потраченном на товар, о прибыли и, зло сплюнув, послал свою лошадь галопом. Смерть шла за ним по пятам.

Когда их отряд выбрался на песок прибрежных дюн, запасных лошадей уже не было. Более того, на некоторых животных сидело по два всадника. Взмыленные животные растянулись длинной цепочкой, но никто не понукал их, боясь, что его лошадь может рухнуть и больше не подняться. Путь, занявший два дня в первый раз, сейчас был проделан меньше чем за день. Впереди послышался шум волн.

– Как ты думаешь, – спросил Конан у Акебы, – на сколько они отстали от нас?

– На пару часов, может меньше.

– Но зато они не загнали лошадей, – добавил Тамур. – Наши скоро передохнут, а их скакуны будут еще в форме, когда нас наконец настигнут.

– Никого они не настигнут, – ухмыльнулся Конан. – Мы уже почти добрались до корабля…

Его смех и недоговоренная фраза повисли в воздухе, когда, забравшись на гребень дюны, киммериец увидел берег и море. Пляж был пуст.

Лишь следы костров подтверждали, что путники вышли к тому самому месту. Далеко, почти на горизонте, виднелось небольшое треугольное пятнышко – скорее всего парус «Танцующей в волнах».

– Никогда я не доверял этому борову – Мухтару, – зло сказал Акеба. – Слушай, Конан. Наши лошади свое уже отыграли. Мы выглядим не многим лучше. Конечно, этот вонючий песок – не самое подходящее место для смерти. Да и где оно – подходящее-то местечко? Не пора ли подумать, как забрать с собой побольше врагов, отправляясь в последний путь. Что скажешь, киммериец?

Конан, погруженный в свои мысли, ничего не ответил. Что же это такое получается? Проделать такой путь, потратить столько сил – и результат? Самарра мертва, Ясбет похищена людьми Джандара. Даже в мелочах боги отвернулись от него. Наторгованное добро пришлось оставить. А ведь за него Конан заплатил сотню золотых монет, нелегко, кстати, доставшихся ему: ценой убийства друга, пусть и заколдованного злым колдуном. От золота остались две монеты, позвякивавшие на поясе вместе с огнивом, точильным камнем, порошком Самарры и ломтем вяленого мяса. И ко всему прочему – такое невезение. Опоздать на каких-то полчаса. Конечно, денег на обратный путь нет. Но убедить Мухтара, приставив ему нож к горлу, было бы не самой большой трудностью.

– Ты что, не слушаешь? – Акеба потряс его за плечо. – Я думаю, лучше вернуться по нашим же следам и спрятаться в дюнах. Застанем их врасплох, и, думаю, последний счет будет в нашу пользу.

Со стороны гирканийцев послышался недовольный ропот.

Конан по-прежнему молчал. Ясбет похищена людьми Джандара. Внутренний голос подсказывал киммерийцу, что в этом скрыт какой-то смысл, что-то важное.

– Умрем как мужчины, а не как жуки, разорванные муравьями на части! – продолжал настаивать Акеба, косясь на кочевников. Некоторые из них выражали одобрение, но многие явно были не в восторге от такого предложения и поглядывали в сторону преследователей, хотя и молча.

Туранец презрительно прищурился:

– Если вы мужчины, то не должны умереть безропотно, не унеся с собой жизни врага…

– Мы одной с ними крови, – глухо сказал Тамур.

Акеба просто взорвался:

– Митра! Я что-то не припомню, чтобы разговоры об общей крови остановили кинжал гирканийца, перерезающий горло соплеменнику. Да ты сам что нам наобещал: нас четвертуют, сдерут кожу, яйца вырвут, еще черт знает что! Чего ты боишься? Хуже нам не будет!

Тамур тоже перешел на крик:

– Пойми ты, мы теперь вне закона. Обычаи нашего народа больше не защищают нас. И если мы убьем хоть одного из тех, кого шаманы снарядили в погоню, то наши души навеки обречены маяться, не обретя покоя.

– Но ведь ни ты, ни твои друзья не убивали Самарру! – запротестовал Акеба. – И уж ваш бог точно знает это. Конан, поговори сам с этим придурком!

Но киммериец просто не замечал ничего вокруг. Слабый луч надежды вдруг забрезжил перед его внутренним взором.

– Мы хотим предстать перед Единым Отцом, не нарушив закона! – крикнул Тамур.

– Эрлик побери ваши законы! Когда вам было нужно, вы решились нарушить запреты шаманов и поклялись отомстить Джандару! А теперь вы просто собираетесь сдаться. Трусливые псы! Бабы, умоляющие о легкой смерти!

Тамур напрягся, его рука потянулась к ятагану.

– Кааван признает месть. А вы – туранцы, чьи женщины ослабили кровь вашего племени, рожая от мужчин разных народов, – вы уже не способны понять этого благородного чувства. И я не собираюсь долго объясняться с тобой!

Клинки вылетели из ножен, но были перехвачены на лету сильными руками Конана.

– Спокойно! – сказал он. – Мы поживем на корабле.

Акеба удивленно воззрился на киммерийца. Гирканийцы неуверенно топтались на месте, понимая, что им ничего хорошего не сулил бой с обезумевшим синеглазым великаном. Шарак, покосившись на едва видную «Танцующую в волнах», негромко уточнил:

– Ты полагаешь, мы сможем превратиться в рыб?

– Галера! – крикнул Конан, приходя в ярость оттого, что остальные никак не могли сообразить, о чем идет речь. – Ну, насколько раньше нас люди Джандара выехали из лагеря? Наверняка, не видя погони, они не гнали лошадей так, как мы. Их галера наверняка так и ждет их. Вот мы ею и воспользуемся.

– Я и ломаного медяка не поставлю на это дело, – сказал Акеба. – Скорее всего, галера давно уже вышла в море.

– Ты можешь предложить что-нибудь лучшее? Оставаться здесь, например? – сухо спросил его Конан.

Акеба с сомнением пожал плечами.

Гирканийцы, пожалуй, больше были озабочены своей злобой на туранца. Шарак тоже замер в размышлениях. Конан помолчал и добавил:

– Я не собираюсь сидеть тут и ждать, пока меня прирежут. А вы делайте что хотите. – Повернув коня на юг, он пришпорил его.

Не проехал он и сотни шагов, как Шарак нагнал его, подбадривая свою клячу ударами посоха. С бесстрашным выражением лица он заметил:

– Миленькое приключение. Слушай, а пленных на галере брать будем? Я слышал, что герои в сагах никогда не берут пленных.

Акеба присоединился к ним, пустив своего коня неким подобием галопа.

– Знаешь, киммериец, деньги – дело серьезное. Я уже сказал, что не поставлю на это дело ни гроша. А такой пустяк, как моя жизнь, – пожалуйста. Тем более, что есть шанс чуть продлить ее.

Конан улыбнулся.

За их спинами послышался шум копыт нескольких лошадей. Киммериец не обернулся, чтобы посмотреть, многие ли из кочевников последовали за ними. Один или все – это не важно. Хватит. Должно хватить. Сам удивляясь своей уверенности, Конан повел их на юг.