"Хо Ши Мин" - читать интересную книгу автора (Кобелев Е. В.)

ТАЙФУН РЕВОЛЮЦИИ

Встреча Хо Ши Мина с друзьями и соратниками, когда он в июльские дни 1941 года пересек знакомым маршрутом китайско-вьетнамскую границу и снова очутился в Пакбо, была радостной вдвойне от сознания ощутимых успехов, которых добилось революционное движение. Из докладов и рассказов членов ЦК партии вырисовывалась радужная картина. Фронт Вьетминь вышел за рамки своей колыбели — партизанской базы Вьетбак — и все более зримо приобретал общенациональный характер. Общества спасения родины и опорные базы Вьетминя возникли уже во многих провинциях дельты Красной реки, в центральной части Аннама и даже в Сайгоне. Мудрым шагом партии, как показали последующие события, явилось создание «зон безопасности» вначале в окрестностях Ханоя, а затем в провинциях Бакзянг и Тхайнгуен, расположенных к северу от него. Тем самым был проложен прямой коридор связи между партизанской зоной и столицей, что в дальнейшем позволило ЦК КПИК держать под контролем развитие ситуации в Ханое как в период подготовки, так и в ходе всеобщего вооруженного восстания.

Росту влияния Вьетминя способствовали прежде всего объективные факторы — коренной перелом во второй мировой войне, созданный героическими победами советского народа; поражения японских милитаристов в Китае и на тихоокеанском фронте; резкое ухудшение экономического положения во Вьетнаме в результате проводимой японцами политики массовых реквизиций у населения, особенно продовольствия, на нужды армии; наконец, растущая грызня между японцами и вишистами и как следствие этого — ослабление позиций профранцузских и прояпонских сил в политических кругах вьетнамского общества.

Приносила свои плоды и кропотливая, настойчивая работа КПИК среди широких слоев населения с целью завоевания на сторону Вьетминя как можно большего числя союзников в борьбе против японо-вишистского режима. Эта борьба велась по двум направлениям. С одной стороны, был взят курс на дальнейшее расширение классового состава Вьетминя, более активное вовлечение в него мелкобуржуазных элементов города, зажиточных слоев деревни, национальной буржуазии и патриотически настроенных помещиков.

КПИК удалось установить контакты с видными представителями вьетнамской интеллигенции и студенчества, итогом которых явилось создание в июне 1944 года Демократической партии Вьетнама — революционной по своему характеру партии национальной буржуазии, которая тотчас же заявила о своем вступлении во Вьетминь. Это был крупный успех революционных сил. Впервые в истории национально-освободительного движения вьетнамского народа политическая партия национальной буржуазии боролась в рядах единого национального фронта под руководством коммунистической партии и рабочего класса. КПИК еще раз продемонстрировала умение последовательно и творчески применять основные принципы марксизма-ленинизма в крайне сложных, специфических условиях своей страны.

Партия усилила агитационную работу среди вьетнамских солдат императорских войск, которая в конце концов привела к образованию Союза военнослужащих за спасение родины, примкнувшего к Вьетминю. Только в Ханое удалось создать нелегальные патриотические группы в 1-м Индокитайском стрелковом полку, 4-м колониальном артиллерийском полку, среди вьетнамских офицеров французского генштаба, на военном аэродроме Батьмай.

Партия вовремя выступила с важным программным документом — Тезисами по вопросам культуры, в которых выдвинула задачу борьбы за национальную по форме и демократическую но содержанию культуру, литературу и искусство Вьетнама. К этой платформе присоединились многие передовые деятели вьетнамской культуры, среди них такие крупные писатели, как Нгуен Динь Тхи, Нам Као, Нгуен Хоанг, То Хоай, Нгуен Туан, образовав Союз деятелей культуры за спасение родины.

Наконец, КПИК выдвинула лозунг создания Антияпонского демократического фронта, попытавшись вовлечь в него иностранцев-антифашистов, в том числе французов деголлевской ориентации. Толчком к такому решению послужило данное де Голлем 8 декабря 1943 года обещание (которое, к сожалению, не было позднее выполнено), что Франция после победы гарантирует свободу странам Индокитая. В целях установления сотрудничества с французами, которые решительно рвали с вишистами и становились под трехцветные с лотарингским крестом деголлевские знамена, руководство Вьетминя организовало в Ханое тайную встречу своего представителя с представителями коммунистов, левых социалистов и голлистов в иностранном легионе и французской военной администрации в Индокитае. Представитель Вьетминя предложил координировать совместные действия в борьбе против японцев и вишистов и высказал просьбу, чтобы голлисты, которые располагали определенными позициями в административном аппарате, использовали свои возможности для оказания помощи Вьетминю продовольствием и оружием, путем освобождения политических заключенных и т. д. Однако голлистам не хватило политической дальновидности, чтобы пойти на союз с Вьетминем.

…В первые же часы, добравшись до Пакбо, Хо Ши Мин обратил внимание на приподнятое настроение, царившее там, возбужденно-радостное состояние местных партийных активистов. Оказалось, что за день до его возвращения состоялось расширенное совещание межпровинциального партийного комитета зоны Као — Бак — Ланг, на котором был сделан следующий вывод: «Анализ международного положения, обстановки внутри страны и развития революционного движения в провинциях Каобанг, Баккан, Лангшон показывает, что созданы все необходимые условия для осуществления в этом районе вооруженного восстания и перехода к партизанской войне». Оставалось только определить сроки восстания, о чем и решили договориться на втором заседании. К нему-то как раз и подоспел Хо Ши Мин. Ознакомившись с обстановкой, он решительно выступил против принятого решения, как крайне преждевременного. Он указал товарищам, что головокружение от локальных успехов сыграло с ними злую шутку.

— Ваши планы развернуть вооруженную борьбу в трех северных провинциях, — разъяснял он, — исходит лишь из местных условий, не принимают во внимание сложность обстановки в стране и тот факт, что силы врага еще сохраняют боеспособность, а силы революции распылены, у них ощущается серьезная нехватка организации, кадров, оружия.

Как бы рассуждая вслух, Хо Ши Мин говорил:

— Период мирного развития революции уже миновал, однако период всеобщего восстания еще не наступил. Восстание — это искусство, говорил великий Ленин. Оно требует тщательнейшей подготовки, здесь неуместны и опасны поспешные действия. — Он задумался, затем решительно продолжал: — Конечно, если мы сейчас ограничимся только политической борьбой, этого будет явно недостаточно для развития революционного движения. Но еще опаснее немедленный переход к вооруженному восстанию, так как у врага пока достаточно сил, чтобы жестоко подавить его. Думаю, что уже очень близок день, когда не только можно, но и нужно будет перейти от политической борьбы к вооруженной. Однако на данном этапе пока еще следует делать основной упор на политическую борьбу. Нам важно сейчас найти какие-то новые, наиболее отвечающие нынешнему сложному моменту формы революционных действий.

Окунувшись в будни повседневных дел, Хо Ши Мин много размышляет над тем, какой курс должны избрать партия и Вьетминь, когда условия для вооруженной борьбы уже созрели, но вражеская крепость, хотя и подтачиваемая изнутри, все еще представляет грозную силу. Он вспоминал славные деяния вьетнамских полководцев эпохи средневековья, которые в ответ на вторжения китайских феодалов формировали из вооруженного населения повстанческие армии и вели освободительную борьбу под девизом «весь народ — солдаты». И опыт ВКП(б) подсказывал ему, что мощь революции, будь то национально-демократическая или социалистическая, во всеобщем вооружении народа, в создании народных вооруженных сил. Еще в годы первой русской революции В. И. Ленин писал: «Никакая сила в мире не посмеет посягнуть на свободную Россию, если оплотом этой свободы будет вооруженный народ, уничтоживший военную касту, сделавший всех солдат гражданами и всех граждан, способных носить оружие, солдатами»[20].

Одним словом, курс на создание массовой народно-освободительной армии — единственно правильный. Об этом говорит опыт и русской и китайской революций, это как нельзя точно отвечает вековым традициям борьбы вьетнамского народа против чужеземных завоевателей. И многое уже сделано в этом направлении. Он вспомнил, что еще в конце 1941 года был сформирован первый вооруженный отряд, в задачи которого входили охрана руководящего штаба партии и руководство военной подготовкой отрядов самообороны в обществах спасения родины. Затем появились и другие вооруженные формирования. В августе 1943 года в центре «коридора», соединявшего провинции Каобанг и Тхайнгуен, встретились два вооруженных отряда патриотов, связав между собой две крупные революционные базы, что позже способствовало образованию обширного освобожденного района.

Однако на данном этапе вооруженные отряды Вьетминя не были еще способны к выполнению прямых военных функций. Сказывалась нехватка оружия и специалистов военного дела. Все это со временем, бесспорно, появится, а пока нужны иного рода действия, которые могли бы всколыхнуть широкие народные массы, показать им боевые возможности революционных сил, вырвать из сердец людей ядовитые ростки страха перед мнимой мощью врага, неверие в беспредельные возможности поднявшегося на решительную борьбу народа. Хорошо сказал когда-то о восставших против гнета Австрийской империи пьемонтцах Ф. Энгельс: «Народ, который хочет завоевать себе независимость, не должен ограничиваться обычными способами ведения войны. Массовое восстание, революционная война, партизанские отряды повсюду — вот единственный способ, при помощи которого малый народ может одолеть большой, при помощи которого менее сильная армия может противостоять более сильной и лучше организованной»[21].

«Не ограничиваться обычными способами ведения войны», а в данном случае подготовки революции, — такой должна быть, судя по всему, тактика партии в своеобразных условиях Вьетнама. Хо Ши Мин приходит к выводу, что наиболее целесообразной и эффективной тактикой может стать гибкое, творческое сочетание политической и вооруженной форм борьбы, одна из которых непременно должна превалировать над другой в зависимости от конкретного развития обстановки. Для претворения этой тактики в жизнь, думает он, необходимо создать такое вооруженное формирование, которое бы, с одной стороны, вело политическую пропаганду среди населения, с другой — дерзкими вооруженными вылазками против оккупантов вселяло уверенность населения и свои силы, в растущую мощь революции, в возможность победы над врагом.

22 декабря 1944 года Хо Ши Мин подписывает директиву о создании «вооруженного агитационного отряда Армии освобождения Вьетнама». Это название означает, пишет он, что «политическая сторона деятельности отряда важнее пока военной. Он будет вести в основном пропагандистскую работу…

Следует отобрать из партизанских формировании наиболее смелых и решительных бойцов, чтобы составить из них головной отряд, выделив ему большую часть имеющегося оружия…

Наше Сопротивление — это всенародная война, нужно поднять на нее и вооружить весь народ. Поэтому, концентрируя усилия на создании головного воинского соединения, надо в то же время сохранить вооруженные силы на местах, которые бы действовали рука об руку с ним и оказывали ему всемерную помощь…

О тактике. Необходимо использовать партизанские методы: действия отряда должны быть скрытными, молниеносными, инициативными, маневренными (сегодня — на востоке, завтра — на западе), отряд должен уметь внезапно появляться и бесследно исчезать».

Первый «вооруженный агитационный отряд» под командованием Во Нгуен Зиана насчитывал вначале всего 34 бойца. Его вооружение состояло из ручного пулемета, 12 винтовок, двух пистолетов и 17 кремневых ружей. Накануне дня принятия бойцами воинской присяги Во Нгуен Зиан получил записку от Хо Ши Мина — несколько строк, написанных на клочке бумаги, спрятанном в пачке сигарет: «Помните, отряд должен больше заниматься агитацией, нежели вести боевые действия. Ваш отряд, можно сказать, — старший брат, у которого, убежден, в скором времени появится много младших братьев. Хотя он пока еще малочислен, у него блестящие перспективы. Это зародыш будущей Армии освобождения, его слава разнесется по всему Вьетнаму, от Севера до Юга».

Жизнь, как всегда, вносила свои коррективы. Уже через два дня после основания агитационному отряду пришлось показать и свои боевые возможности. Он осуществил дерзкие налеты на блокпосты колонизаторов в уездах Файкхат и Нанган. Командиры блокпостов были убиты, гарнизоны взяты в плен, захвачено много оружия. Весть об этих первых победах быстро распространилась среди населения партизанской зоны и вызвала волну небывалого энтузиазма и воодушевления. Уже через неделю отряд Во Нгуен Зиана вырос до размеров роты.

Директива Хо Ши Мина о создании «вооруженного агитационного отряда» стала генеральной линией вьетнамских коммунистов в военном вопросе. Важнейший принцип марксистско-ленинской теории о сочетании политической и вооруженной форм борьбы при подготовке революции, творчески развитый Хо Ши Мином с учетом конкретных условий Вьетнама, лег в основу организационно-политической деятельности партии и при подготовке Августовской революции и в войне Сопротивления против французских колонизаторов. Особенно впечатляющие результаты последовательной реализации тактики гибкого сочетания усилий на различных фронтах — вооруженном, политическом, дипломатическом — были достигнуты вьетнамскими коммунистами через много лет в ходе победоносной борьбы за освобождение Южного Вьетнама от империалистических интервентов и их ставленников.

Между тем по мере приближения роковой для фашистских агрессоров развязки мировой войны все более обострялись франко-японские противоречия во Вьетнаме. Японские милитаристы всерьез начали опасаться, что в случае высадки во Вьетнаме вооруженных сил англо-американских союзников французские войска могут нанести им удар с тыла. Оснований для таких опасений у них было предостаточно. По данным японской разведки, еще в июне 1944 года в районе вьетнамо-китайской границы приземлился на парашюте доставленный английским самолетом представитель де Голля. Он сумел незамеченным пробраться в Ханой и передать генералу Мордану приказ де Голля о том, что французские войска в Индокитае должны в удобный момент выступить против японцев, чтобы ко дню победы союзников восстановить здесь права Франции. Мордан якобы но причине преклонного возраста официально ушел с поста главнокомандующего французских войск, а сам втайне приступил к работе по организации антияпонского выступления. В конце 1941-го — начале 1945 года участились случаи выброски англо-американскими самолетами людей и оружия в помощь голлистам в труднодоступных для японских властей районах Вьетнама и Лаоса.

Получив все эти данные, японское командование, подхлестываемое серьезными неудачами японского флота в Тихом океане, приступило к подготовке операции по устранению французского военно-политического аппарата в Индокитае. Эта задача облегчалась тем, что к началу 1945 года японцы уже не были связаны обязательствами перед «дружественным правительством» Виши, которое после освобождения Франции от гитлеровских захватчиков приказало долго жить. 9 марта 1945 года японские части внезапно атаковали французские гарнизоны по всему Индокитаю. Менее чем за два часа основная часть французских вооруженных сил оказалась уничтоженной или захваченной в плен.

Уцелевшие от разгрома французские войска бежали в Китай через районы, контролировавшиеся Вьетминем. В провинции Баккан агитационному отряду Армии освобождения удалось провести переговоры с командиром одной из французских частей и даже договориться о создании франко-вьетнамского комитета антияпонской борьбы. Но то было мертворожденное дитя. Не прошло и нескольких дней, как французы перешли китайскую границу, оставив, правда, некоторое количество своего оружия вьетнамцам. Французские войска были деморализованы, офицеры жаловались на трудности жизни в сельской местности. Главное же было в том, что бывшие колонизаторы больше боялись Вьетминя, чем японцев, ибо он и не пытался скрывать благородных целей своей борьбы за независимый и суверенный Вьетнам, свободный от любого чужеземного господства. Отказываясь от сотрудничества с Вьетминем, упомянутый полковник и его офицеры действовали в точном соответствии с установками руководителя «Свободной Франции» де Голля. 8 февраля 1945 года в Браззавиле генерал сделал программное заявление о будущей политике Франции в Индокитае. Согласно его плану Индокитай должен был стать федерацией из пяти государственных объединений — Лаоса, Камбоджи, Тонкина, Аннама и Кохинхины, во главе которой стоял бы «полномочный французский правитель». Из плана де Голля явствовало, что колониальная политика французского империализма в отношении Индокитая и особенно Вьетнама осталась практически неизменной.

Великий патриот Вьетнама Хо Ши Мин искренне протягивал руку великому патриоту Франции де Голлю. Но последний не принял ее. Патриотизм двух этих выдающихся, хотя и каждый по-своему, людей оказался совершенно разнополюсным. Они находились в противоположных лагерях, хотя и у того и у другого национальный фактор, идея единства нации в борьбе за национальное возрождение стали главным смыслом их политической жизни. Если у Хо Ши Мина патриотизм был глубоко народным, прогрессивным, нацеленным в будущее, то у де Голля приверженность к патриотическому идеалу неизменно вела в правый, консервативный, реакционный лагерь. Не случайно умелый политик и дипломат, де Голль неожиданно проявил удивительную недальновидность, допустив роковой просчет в своей политике в отношении Индокитая, что в конечном счете привело впоследствии Францию, хотя к тому времени де Голль и отошел уже от кормила власти, к многолетней кровопролитной авантюре во Вьетнаме, закончившейся бесславным поражением колонизаторов.

Между тем пропагандистская машина Японии работала на полных оборотах, стремясь обеспечить поддержку населением Вьетнама действий японской армии. Военно-политический переворот 9 марта объявлялся японской пропагандой акцией, направленной на освобождение Вьетнама от французского колониального гнета. На следующий день после переворота токийское радио сообщило, что колониальный статут французского Индокитая упразднен. Вечером того же дня японские власти предложили императору Бао Даю сотрудничать с Японией и получили его согласие.

Однако происшедшие события ни на йоту не изменили колониального положения Вьетнама, так как вся верховная власть в стране оказалась теперь в руках японского главнокомандующего, а Бао Дай и сколоченный им с помощью японцев кабинет министров во главе с ученым-историком Чан Чонг Кимом — давнишним агентом кемпейтай — своеобразного японского гестапо — были лишь послушными исполнителями его воли. Уже 30 марта японский губернатор в Кохинхине Минода раскрыл карты, заявив, что Кохинхина отныне находится «не только под контролем, но и под управлением японской армии». А уж в служебных документах и разговорах между собой новые оккупанты иначе и не называли Индокитай как «нихон-но кайгай-но сю» — заморской провинцией Японии.

Параллельно с шумихой вокруг так «счастливо обретенной Вьетнамом независимости» шла безудержная пропаганда «преимуществ» союза со Страной восходящего солнца. Повсюду спешно сколачивались из представителей компрадорской буржуазии, реакционных помещиков, разных деклассированных элементов многочисленные прояпонские партии и организации. Они призывали народ к участию в войне за «великую восточноазиатскую сферу сопроцветания» и вербовали вьетнамскую молодежь, в японские войска.

Японское командование всячески заигрывало с Вьетминем и другими патриотическими организациями, которые справедливо восприняли переворот 9 марта как всего лишь смену вывески на колониальном фасаде своей родины. Над партизанской зоной Вьетбак японские самолеты сбрасывали листовки и письма руководителям Вьетминя, призывавшие их к сотрудничеству с Японией. Эти письма неизменно заканчивались следующими словами: «Вы должны выбрать одно из двух: либо согласиться сотрудничать с Японией, либо быть уничтоженными ею».

Наконец, главнокомандующий японской императорской армии в Тонкине направил послание лично Хо Ши Мину, пытаясь медоточивыми словами склонить его на сторону Японии: «Почтенному Хо Ши Мину, руководителю Вьетминя и нашему дорогому другу, — писал он. — Мы искренне считаем, что Вы — подлинный патриот, Ваши бойцы — храбрые люди. В свою очередь, Вы должны признать, что мы, японцы, оказали помощь Вьетнаму, изгнав французов и предоставив независимость Вашей родине.

Более того, разве мы не соседи? Разве мы не братья одной желтой расы? Почему мы не можем сотрудничать во имя славы наших народов? Может быть, нас что-либо разъединяет? Нет, нас ничто не разъединяет! Существует лишь недопонимание друг друга, но это ведь легко устранить.

Мы не советуем Вам доверяться Америке и Китаю. На устах у них мед, а внутри — яд. Мы надеемся, что Вы пересмотрите свою политику и начнете мирно сотрудничать с нами. Мы готовы помочь Вам. Ждем от Вас ответа».

Но японцы так и не дождались от Вьетминя желанного ответа. Приказ ЦК КПИК и генерального комитета Вьетминя гласил: «Отвечать японцам не словами, а только огнем оружия».

Попытки японских самураев рядиться в шкуры овечек мало кого обманули. С каждым днем народным массам становилось все яснее, что Вьетнам из французской колонии превратился в японскую, хотя и закамуфлированную фиктивной «независимостью». Особенно сильное возмущение вызывало бесцеремонное хозяйничанье японцев в экономике страны. Введя систему принудительных закупок у крестьянства риса и других видов продовольствия для нужд своей армии, японцы быстро истощили ресурсы вьетнамской деревни, обрекая крестьян на голодную смерть. Во многих деревнях у крестьян забирали даже семенной рис. Для покрытия хронического финансового дефицита японское командование, установившее контроль над Индокитайским банком, принудило эмиссионное отделение работать бесперебойно, наводняя рынок все новыми порциями бумажных денег. Массовый голод, эпидемии, колоссальная инфляция, безработица, чудовищная разруха — вот чем обернулось для Вьетнама господство японских милитаристов. В 1944–1945 годах в Бакбо и северной части Чунгбо скончалось от голода и эпидемий в общей сложности около 2 миллионов человек. Обстановка в стране, особенно в городах, забитых голодным людом, стекавшимся из разоренных деревень, наэлектризовалась до такой степени, что достаточно было малейшей искры, чтобы произошел взрыв.

В этот драматический период КПИК продемонстрировала, что она является наиболее организованной и боеспособной силой патриотического движения. Вечером в день японского переворота в деревне Диньбанг, в 16 километpax от Ханоя, открылось расширенное совещание Постоянного бюро ЦК КПИК. Хо Ши Мин, находившийся в Пакбо, хотя и принимал участие в подготовке совещания, не смог присутствовать на нем. Результатом совещания явился важный политический документ «Франко-японский конфликт и наши действия». В нем констатировалось, что японский переворот вызвал глубокий политический кризис, и результате чего возникли объективные предпосылки, ставящие на очередь дня всеобщее вооруженное восстание к захват народом политической власти. Теперь «японские фашисты являются главным непосредственным и конкретным врагом народов Индокитая», против них должно быть обращено острие народного гнева. Вместе с тем, отмечалось в решении совещания, следует остерегаться и голлистов, которые могут попытаться восстановить господство Франции в Индокитае.

Участники совещания разработали инструкцию о методах организационно-массовой работы партии и Вьетминя среди народных масс в период подготовки восстания, о создании на заводах и шахтах, в деревнях, воинских казармах, учебных заведениях — всюду, где были сильны позиции Вьетминя, — комитетов освобождения, которые могли бы поднять массы на захват власти, как только будет дан приказ о восстании или этого потребует обстановка. Параллельно с этим, чтобы не уступать врагу инициативу, указывалось в инструкции, следовало уже сейчас начать в тех районах, где имеются объективные предпосылки, широкую партизанскую войну, добиваясь последовательного освобождения одного района за другим, расширения опорных революционных баз.

В решении совещания указывалось, что высадка войск стран антигитлеровской коалиции в Индокитае могла бы, естественно, способствовать успеху восстания. Однако при этом было подчеркнуто, что необходимо опираться в первую очередь на собственные силы, на возможности народных масс: «Никоим образом нельзя считать, что высадка союзных войск в Индокитае — это необходимое условие всеобщего восстания, так как это означало бы уповать на других и сидеть сложа руки, в то время как вокруг складывается благоприятная ситуация».

В эти же дни с учетом развития обстановки и инструкции Постоянного бюро ЦК КПИК партийный комитет района Као — Бак — Ланг приступает к осуществлению плана кардинального расширения освобожденной зоны.

Агитационный отряд Армии освобождения получает приказ спуститься из джунглей в горах на равнину и совершить марш в южном направлении в сторону Ханоя. Военно-политическая операция «Вперед, на юг!» — такое кодовое наименование получила она в партийных документах — с первых же дней развивалась триумфально. К апрелю 1945 года революционные силы установили свой контроль над значительными территориями нескольких провинций, находящихся к северу от Ханоя. Административные органы оккупантов были ликвидированы, и власть перешла в руки народно-революционных комитетов.

В начале мая вслед за Армией освобождения покидает провинцию Каобанг и руководящий штаб революции. Хо Ши Мин на небольшой рыбацкой джонке спускается вниз по реке и сходит на берег у небольшого селения Танчао провинции Туенкуанг.

Первые несколько дней он провел в дине — общинном доме, под крышей из изящных плотных листьев пальмы ливистоны, а затем перебрался в хижину, которую ему соорудили рядом, у подножия горы. Вокруг диня высилось несколько вековых баньянов. Эти красавцы деревья со множеством стволов при одном корне — одна из достопримечательностей вьетнамской флоры. Кроны баньянов образовали над хижиной такой непроницаемый шатер, что здесь всегда царила спасительная прохлада. Позади диня бил из-под земли родник с изумительно прозрачной водой, за что он получил у жителей название Жемчужного. Слева величаво несла свои воды река Дай, берега которой поросли густыми зарослями дикого сахарного тростника.

Как и в Пакбо, Хо Ши Мин старался ничем не отличаться от местных жителей. Однако уже через несколько дней в Танчао пошли разговоры: недавно появился новый канбо, пожилой, с бородой и усами, с умным лицом; по всему видать, какой-то руководитель; вечерами работает допоздна при свете коптилки, а утром, едва рассветет, уже убирает сам в доме, поливает огород, собирает хворост, будит других…

Жители Танчао до сих пор вспоминают забавный случай, который произошел в первые дни после прибытия в их деревню Хо Ши Мина. В одном из домов, превращенных во временную казарму, располагался небольшой отряд Армии освобождения. Хо Ши Мин зашел туда и, увидев, что казарма и столовая не отличаются чистотой, высказал командиру отряда свое недовольство. Тот не знал Хо Ши Мина и, будучи человеком горячим, оборвал незнакомца:

— Кто ты такой, чтобы критиковать? Если нужно, это сделает вышестоящее начальство.

Хо Ши Мин спокойно ответил ему:

— Горькое лекарство рот вяжет, да болезнь излечивает. Я обычный гражданин, но я имею право высказать свое мнение. Ведь Армия освобождения — это армия из народа и для народа, разве не так?

Командир отряда не нашелся, что на это ответить. На следующий день, встретив своего приятеля, который входил в охрану Хо Ши Мина, незадачливый командир посетовал ему:

— В деревне появился неизвестный старик, не знаю, из какой он общины. Здорово у него подвешен язык. Так меня отругал, а я далее не смог ему возразить.

Его приятель рассмеялся и шепотом сказал:

— Эх ты, ведь это же вождь нашей революции.

После того как Хо Ши Мин и Постоянное бюро ЦК партии обосновались в Танчао, это небольшое селение стало центром надвигающейся революции, нового, нарождающегося Вьетнама. Отсюда связные партии разносили по всей стране указания и инструкции, призванные форсировать подготовку всеобщего вооруженного восстания. Сюда же со всех концов страны стекались под знамена революции молодые патриоты, которые по зову сердец бросали свои деревни, фабрики, школы и пробирались на север в поисках Вьетминя, Армии освобождения, коммунистической партии. Проселки и лесные тропы, ведшие к Танчао, становились день ото дня все оживленнее, как будто в округе отмечался большой праздник.

Жители Танчао и всей освобожденной зоны на своем личном опыте убеждались, как много дает революция простому люду. Здесь уже было введено всеобщее избирательное право, избран народный совет, открыты курсы ликвидации неграмотности, женщины приравнены в правах к мужчинам, отменены бессмысленные и позорные налоги, с помощью которых колонизаторы грабили народ. Население освобожденной зоны восторженно, с энтузиазмом встретило новую жизнь — люди записывались в Армию освобождения, добровольно брали на себя функции охраны порядка, проводников, снабжения бойцов и партийных работников продовольствием.

4 июня в Танчао по инициативе Хо Ши Мина открывается конференция народных представителей Северного Вьетнама. Хо Ши Мин вносит предложение о создании единого освобожденного района в составе шести уже полностью освобожденных провинций и части двух провинций, прилегающих к столице, и о его превращении в главную опорную базу в борьбе за свержение власти японских оккупантов и марионеточного баодаевского правительства. Административным центром единого освобожденного района, население которого составляло более одного миллиона человек, избрали селение Танчао.

Таким образом, всего лишь в нескольких десятках километров от резиденции главнокомандующего японских оккупационных войск фактически произошло рождение пового, независимого Вьетнама, который находился под контролем Вьетминя и не подчинялся японо-баодаевской администрации. Созданные повсеместно на территории освобожденного района народно-революционные комитеты активно проводили в жизнь политическую программу Вьетминя. Отдельные попытки японцев, используя крупные войсковые части, подавить силой народно-революционную власть в освобожденном районе успеха не имели.

Хо Ши Мин в эти дни успевал повсюду: давал указания, подписывал приказы и инструкции, проводил совещания, вникал во все вопросы подготовки вооруженного восстания. Он часто повторял: «Сейчас все решают кадры!» — и требовал установления надежной связи с членами ЦК и партийными активистами в равнинных районах, чтобы координировать с ними действия, постоянно быть в курсе событий в столице и крупных городах. И хотя у него было много срочных дел, он находил время, чтобы читать политическую литературу, писать статьи, принимать посетителей. В Танчао зачастили ходоки — особенно представители национальных меньшинств: мыонгов, тхо, нунгов, таи, манов, — которые хотели разобраться в происходящих событиях и занять в них свое место. После беседы с Хо Ши Мином они восхищенно цокали языками и говорили:

— Вот это человек! Вроде бы простой крестьянин, а такой мудрый и как почтителен. Вьетнамский народ поистине талантлив. С такими людьми Вьетминь непременно победит… — И они трогались в обратный путь, разнося эти свои мысли по далеким деревням, с нетерпением ждавшим своих делегатов.

В самый разгар работы Хо Ши Мина внезапно свалил тяжелый приступ тропической лихорадки. «Несколько дней Бак Хо чувствовал слабость и жар, по все-таки продолжал работать. Каждый раз, когда я приходил к нему справиться о его здоровье, — вспоминает об этих трудных днях Во Нгуен Зиан, — он неизменно отвечал:

— Работай, работай, у меня все в порядке.

Но я замечал, что он очень слаб и осунулся. Однажды я застал его в сильном жару, он метался на топчане и бредил. Тогда у нас с лекарствами было крайне плохо. Несколько таблеток хинина Бак уже принял, но это не помогало. Обычно, если он работал, то редко давал себе отдых, а тут не мог даже встать с постели и часто впадал в забытье. Придя в себя, он подзывал меня и, с усилием произнося слова, говорил:

— Настал самый благоприятный для нас момент. Наша партия не должна упустить его. Сейчас надо напрячь все силы и любой ценой, каких бы жертв это ни стоило, пусть даже в пламени борьбы сгорит дотла хребет Чыонг-шон, завоевать независимость…

Он говорил еще о многом, что волновало его. В те часы я не смел даже подумать, что то могли быть его прощальные, напутственные слова. Но, вспоминая впоследствии эту тяжелую ночь, я пришел к выводу, что он чувствовал себя совсем скверно и поэтому хотел оставить завещание. Только о деле думал он в эти минуты!

Он говорил о первоочередных задачах, стоящих перед партией: «Наше революционное движение сейчас на подъеме. Но его нужно укреплять идеологически, надежными партийными кадрами. Кроме того, надо обратить особое внимание на создание действительно надежных баз. Все это позволит нам, если вдруг настанут тяжелые времена, успешно защищаться, не дать врагу подавить движение. Высокой дамбе не страшна поднявшаяся вода реки…»

Несколько суток Хо Ши Мин находился в кризисном состоянии, на грани между жизнью и смертью. В Танчао немало было знатоков лекарственных трав. Они уходили но звериным тропам глубоко в джунгли и приносили и знакомую хижину на склоне горы, где жил уважаемый всеми «старый товарищ», целебные травы и корни. А один седобородый охотник поймал на дне реки огромную черепаху «ба-ба» с изумительно красивым панцирем, принес и хижину, нацедил из нее в пиалу крови и, смешав ее с рисовым самогоном, заставил больного выпить. Неизвестно, это ли помогло, но на следующий день кризис миновал, Хо Ши Мин пришел в себя и быстро пошел на поправку.

Еще в начале июля Хо Ши Мин и Постоянное бюро ЦК КПИК приняли решение созвать в Танчао съезд или конференцию партии, а затем конгресс представителей Вьетминя для принятия решения о сроках всеобщего вооруженного восстания. Во все концы страны, а также в Южный Китай были направлены связные с наказом обеспечить как можно быстрее прибытие в Танчао полномочных представителей партии и Вьетминя. Однако подготовка съезда непредвиденно затянулась. Делегаты прибывали медленно, вынужденные зачастую добираться до Танчао из самых дальних районов пешком, кружными путями, обходя японские военные заставы.

А время уже не ждало. События стремительно нарастали. Победа советского народа в Великой Отечественной войне, полное военное и морально-политическое поражение фашизма резко ослабили позиции мирового империализма и колониализма. 9 августа 1945 года Советский Союз объявил войну Японии, и советские войска перешли в решающее наступление против отборной Квантунской армии в Маньчжурии. Утром 10 августа кабинет министров и военный совет Японии на совместном заседании с участием императора Хирохито фактически приняли решение о капитуляции, и в этот же день в Стокгольм и Берн поступило сообщение о признании Японией Потсдамских соглашений. Японские оккупационные власти в Индокитае находились в состоянии глубокого шока. Возникла, таким образом, классическая революционная ситуация, когда для победы дела революции имелись все необходимые объективные и субъективные предпосылки. Вьетнамские коммунисты, проявив высокую политическую зрелость и глубокое понимание революционной стратегии и тактики, мастерски воспользовались создавшейся благоприятной обстановкой.

Постоянное бюро ЦК партии принимает решение об экстренном созыве Национальной партийной конференции, хотя часть делегатов все еще находилась в пути. Не успев прийти в себя после тяжелой болезни, Хо Ши Мин, превозмогая слабость, активно включается в подготовительную работу. 13 августа в Танчао под могучим тенистым шатром баньяна, который стал с той поры историко-революционной достопримечательностью, состоялось открытие конференции.

В самый разгар работы вдруг появился запыхавшийся связной, который принес радиодонесение с долгожданной вестью: правительство Японии заявило о безоговорочной капитуляции. Восторг был неописуем: аплодисменты, крики «Хоанхо!» — «Ура!», объятия, радостные улыбки. Все понимали, что пришел конец ожиданиям и колебаниям, что настало время решительных действий, впереди только один путь, другого и не может быть, — всеобщее вооруженное восстание, завоевание власти народом, долгожданное освобождение от чужеземного ига.

Конференция принимает историческое решение о начале всеобщего восстания с целью свержения власти японских оккупантов и их марионеток, о провозглашении после победы революции Демократической Республики Вьетнам и определяет тактическую линию партии на данном этапе революции. Тут же был обсужден и одобрен состав Комитета восстания. Хотя конференция еще не закончилась, делегатам наиболее отдаленных районов разрешили заблаговременно покинуть Танчао и с приказом о восстании спешно возвращаться на места, чтобы непосредственно руководить его подготовкой и проведением. По разным направлениям были посланы связные с заданием сообщить решение конференции о восстании тем делегатам, кто находится еще на пути в Танчао, и передать им приказ немедленно возвращаться в свои провинции и уезды.

Особое внимание участники конференции уделили вопросам обеспечения быстроты и своевременности действий по захвату власти как в центре, так и на местах. Дело в том, что разоружение капитулирующих японских войск в Юго-Восточной Азии осуществляли англо-американские войска, в обозе у которых находились бывшие хозяева Индокитая — французские колонизаторы, стремившиеся во что бы то ни стало восстановить утраченное господство. Перед вьетнамскими патриотами стояла, таким образом, труднейшая задача — вырвать власть из рук японских оккупантов и их марионеток до прихода союзных войск, чтобы встретить последних в качестве полновластных хозяев своей страны.

Вслед за партийной конференцией там же, в Танчао, 16 августа открылся Национальный конгресс народных представителей, созванный генеральным комитетом Вьетминя, в котором приняли участие 60 представителей из всех трех частей Вьетнама — Бакки, Чунгки и Намки, а также от зарубежных эмигрантских организаций. В центре стола президиума сидел Хо Ши Мин. Многие делегаты впервые видели его, поэтому вначале не было конца вопросам, что это за почтенный старик с бледным, изможденным лицом, с тронутыми сединой остроконечной бородкой и усами, с высоким лбом и необычайно яркими глазами. По когда Хо Ши Мин поднялся, чтобы объявить об открытии конгресса, слова: «Да ведь это же Нгуен Ай Куок!» — волной восторженного шепота прокатились среди делегатов, и его появление на импровизированной трибуне вызвало неистовую овацию.

Участники конгресса одобрили решение генерального комитета Вьетминя о всеобщем восстании и приняли резолюцию «О завоевании власти во всей стране и претворении в жизнь десяти основных задач политической программы Вьетминя». В число этих задач входили: свержение власти оккупантов и их марионеток и образование демократической республики, вооружение всего народа, предоставление населению широких демократических прав, осуществление демократических преобразований в социально-экономической области, установление отношений дружбы и сотрудничества со странами антифашистской коалиции и народами, борющимися за национальную независимость.

Конгресс утвердил государственный флаг будущей республики — красное полотнище с пятиконечной золотой звездой посредине — и сформировал Национальный комитет освобождения Вьетнама в составе 11 человек. Председателем НКО был единодушно избран Хо Ши Мин.

Тут же, у подножия горы, состоялась торжественная церемония принятия присяги членов НКО. Делегатов конгресса пришла приветствовать символическая депутация местных жителей: старик крестьянин, женщина — представительница национальных меньшинств и маленький мальчик. После того как они закончили свои взволнованные речи и вручили президиуму конгресса скромные подарки от местной общины, Хо Ши Мин неожиданно повернулся к участникам конгресса и сказал:

— Товарищи делегаты и члены Национального комитета освобождения, знаете ли вы, чем занимается вот этот мальчуган? Его сверстники в других странах в этом возрасте учатся в школах и играют в детские игры, они сыты, одеты и обуты, а этот мальчик, которому, как я узнал, всего девять лет, каждый день должен пасти буйволов, собирать в лесу хворост, и он никогда не держал в руках учебников.

В наступившей тишине хорошо было заметно, как с каждым словом крепнул голос Хо Ши Мина:

— Задача членов Национального комитета освобождения и всех делегатов — любой ценой завоевать независимость для нашей родины, любой ценой добиться того, чтобы наши дети были сыты, одеты и обуты, могли учиться. В этом прежде всего цель нашей революции. Помните, товарищи, сегодняшнюю нашу клятву и с честью выполняйте ее.

Люди жадно ловили каждое слово революционного руководителя, а по щекам их катились непроизвольные слезы, в которых смешалось все — и горькая боль за пережитые страдания, и неудержимый восторг перед начинающимися великими переменами.

Сразу же после завершения конгресса Хо Ши Мин обратился с воззванием к народу: «Соотечественники! Четыре года назад я призывал вас в своем послании к сплочению. В единстве наша сила, а ведь только будучи сильными, можно завоевать независимость и свободу.

Ныне японская армия развалилась, движение за спасение родины охватило всю страну. Лига независимости Вьетнама насчитывает в своих рядах миллионы членов, объединяя все слои общества — интеллигенцию, крестьян, рабочих, торговцев, солдат; все народности — вьетнамцев, тхо, нунгов, мыонгов, манов…

Только что Вьетминь провел Национальный конгресс народных представителей, который избрал Национальный комитет освобождения Вьетнама, чтобы руководить в масштабе всей страны борьбой за независимость родины…

Соотечественники! Пробил решительный час в судьбе нашей нации. Поднимайтесь на битву за свое освобождение. На штурм! Под знаменем Вьетминя смело вперед!»

16 августа отряды Армии освобождения но приказу Комитета восстания выступили из Танчао в направлении дельты реки Красной и Ханоя, обходя крупные укрепленные пункты, пока еще занятые японскими войсками. На их пути власть повсюду переходила в руки народа. Но еще за несколько дней до того, как главные вооруженные силы революции достигли Ханоя, там развернулись события, оказавшие решающее влияние на весь ход всеобщего восстания.

Партийный комитет Бакки, получив известие о безоговорочной капитуляции Японии и в соответствии с известной инструкцией Постоянного бюро ЦК КПИК, принял решение о переходе к восстанию и захвату власти на всей территории Северного Вьетнама и в первую очередь в Ханое, где находилась резиденция японского главнокомандующего. Задача состояла в том, чтобы мощным выступлением народных масс сорвать попытки оккупационной администрации передать власть марионеточному императорскому правительству, овладеть жизненными центрами в столице, привлечь на свою сторону сочувствующих официальных деятелей, заставить капитулировать перед напором революции прояпонские и другие реакционные силы.

16 августа, как только японское информационное агентство Домей Цусин распространило в Ханое официальный текст императорского рескрипта о капитуляции страны Ямато, оккупационная администрация тут же передала «полноту власти» баодаевскому наместнику, отозвала своих чиновников из административных служб и освободила политических заключенных, содержавшихся в центральной тюрьме.

Утром 17 августа в ханойском императорском дворце начала заседать спешно созванная консультативная ассамблея Тонкина, где доминировали представители прояпонской партии Дайвьет. Был сформирован «комитет национального спасения» и принято решение о проведении во второй половине дня на центральной площади столицы массовой манифестации верности императору Бао Даю. Однако едва один из организаторов митинга зачитал повестку дня, как на трибуну поднялись несколько энергичных молодых людей — представителей Демократической партии. Один из них бросил в толпу клич сплачиваться вокруг Вьетминя в борьбе за подлинно независимый Вьетнам. Над толпой появился огромный красный флаг с пятиконечной золотой звездой посредине. За ним взвились десятки других. Баодаевский флаг на трибуне был сорван и заменен флагом Вьетминя. Среди организаторов митинга возникло замешательство, они утратили контроль над его дальнейшим ходом. Многотысячная ликующая толпа с энтузиазмом скандировала два лозунга: «Да здравствует независимый Вьетнам!», «Да здравствует Вьетминь!»

Весь день 18 августа в городе проходили митинги и демонстрации под лозунгами Вьетминя. Группы самообороны Вьетминя расставили боевые посты в важнейших точках Ханоя. В центр города свозили оружие и боеприпасы, устанавливали линии связи, готовили флаги и транспаранты.

На следующий день в 10 часов утра начался грандиозный митинг на Театральной площади. Со всех концов города шли все новые и новые колонны под красными знаменами. Перед 100-тысячной аудиторией представители городского комитета КПИК и военно-революционного комитета призвали народные массы к немедленному свержению власти японских оккупантов и их марионеток, созданию народного правительства, провозглашению независимой и суверенной Демократической Республики Вьетнам. В полдень мощный поток демонстрантов двинулся на захват резиденции прояпонского правительственного комитета. Охрану дворца разоружили, а членов комитета разогнали. Вскоре еще один отряд восставших овладел казармами войск безопасности и захватил арсенал. К вечеру 19 августа практически все важнейшие узлы города, учреждения и стратегические пункты находились в руках восставших.

Победа всеобщего восстания в Ханое открыла зеленую улицу для быстрого продвижения революции дальше на юг. На следующий день народная власть установилась в провинциях Тханьхоа, Нгеан, Хатинь. На очередь дня встал вопрос об овладении властью в Хюэ, где находилась резиденция императора Бао Дая и марионеточного правительства. 21 августа Национальный комитет освобождения направил императору телеграмму с предложением отречься от престола. Хотя победа революции была бесспорной, Хо Ши Мин и Постоянное бюро ЦК КПИК считали тактически выгодным, с целью вызвать раскол в лагере врагов революции, не свергать монархию силой, а побудить императора к добровольному отречению.

23 августа Хюэ украсился красными флагами, и началась массовая народная демонстрация. Ее участники требовали передачи полноты власти фронту Вьетминь. Восставшие захватили здание правительства Чан Чонг Кима.

Бао Дай все еще медлил с ответом на требование масс о добровольном отречении, но видно было по всему, что истекали последние часы двухтысячелетней вьетнамской монархии. Еще в день получения телеграммы от НКО Бао Дай дал указание своим сановникам срочно выяснить, сответствуют ли действительности слухи о том, что председатель НКО Хо Ши Мин и легендарный Нгуен Ай Куок — одно и то же лицо. Когда на следующий день ему доложили, что эти слухи достоверны, Бао Дай, горестно вздохнув, промолвил:

— Ну что же, в таком случае у меня нет иного выхода, кроме как принять требование об отречении.

28 августа в Хюэ, восторженно встреченная населением, прибыла делегация Национального комитета освобождения. 30 августа перед парадными воротами императорского дворца, у входа в который застыли в вековом сне каменные драконы — символы мирной и счастливой жизни, состоялась официальная церемония отречения императора. Спущен желто-полосатый флаг монархии, и на флагштоке затрепетал на ветру золотозвездный красный флаг нового Вьетнама. Император Бао Дай, облаченный по случаю церемонии в желтое, расшитое драконами, долгополое платье, зачитал подготовленный текст заявления о своем отречении от престола. Возгласы одобрения вызвали его слова:

— Я предпочитаю стать гражданином свободной страны, чем оставаться императором страны рабов.

Затем Бао Дай торжественно передал представителям восставшего народа символы императорской власти — золотую печать в десять килограммов весом и династический меч с рукояткой из ярко-зеленого, цвета весенних листьев, нефрита. На Востоке бытует предание, что это волшебный камень, отстраняющий удар молнии. От всесокрушающей же грозы революции и он, этот камень, не смог спасти Бао Дая.

Гораздо сложнее развивались события в третьем по значению городе страны — Сайгоне, где позиции прояпонских сил и других реакционных партий оставались еще довольно сильными и в то же время сказывалась слабость организации КПИК, понесшей большие потери в предшествующие годы. Прибывший 19 августа в Сайгон императорский уполномоченный Нгуен Ван Шам сразу же повел переговоры с японцами о передаче их оружия прояпонским партиям и организациям. В эти дни в Сайгоне и его пригороде Тёлоне находилось несколько тысяч фанатичных приверженцев религиозной прояпонской секты «Каодай», имевшей свои вооруженные отряды. Десятки прояпонских групп в городе и окрестностях имели вооружение, запасы продовольствия, располагали деньгами, средствами передвижения, были связаны с японским командованием. Главную ставку контрреволюционеры делали на образованный еще 14 августа Объединенный национальный фронт, в который, помимо прояпонских партий, входили также представители довольно сильной троцкистской группы «Борьба», религиозных сект «Каодай» и «Хоахао».

КПИК и Вьетминь противопоставили реакции свое наиболее грозное оружие — городские пролетарские организации, насчитывающие 120 тысяч рабочих. В поддержку Вьетминя выступали также около 80 тысяч членов молодежных организаций и солдат бывшей императорской армии. Для привлечения к восстанию организаций и сил, занимавших колеблющуюся позицию, представители Вьетминя неоднократно встречались со многими членами Объединенного национального фронта, разъясняя им политические цели Вьетминя, и сумели добиться согласия некоторых на сотрудничество.

Как и в Ханое, было решено воспользоваться для взятия власти манифестацией в поддержку наместника Нгуен Ван Шама, намеченной Объединенным национальным фронтом на 25 августа. Фронт вывел свои силы с императорскими желтыми флагами, каодаисты выступали под лозунгами вьетнамо-японской дружбы. Но в действиях реакционеров сквозила обреченность — вести о победе Вьетминя в Ханое, Хюэ и других городах, о готовящемся отречении Бао Дая парализовали их действия. В этой обстановке Вьетминь предложил всем патриотическим организациям принять участие в создании народно-революционного комитета. В 9 часов утра члены комитета предстали перед демонстрантами. В его составе шесть мест из девяти, в том числе и председателя комитета, принадлежали Вьетминю. Так была одержана еще одна, важнейшая победа Августовской революции.

Зная о крайне сложной обстановке, складывавшейся в Сайгоне, ЦК КПИК направил туда 19 августа делегацию генерального комитета Вьетминя во главе с Хоанг Куок Вьетом. Он вспоминает об этой поездке: «И вот наконец мы в вечернем Сайгоне, залитом морем света, делавшим еще более яркими красные флаги. Нас разместили для отдыха во дворце Намбо — бывшей резиденции французского губернатора. Едва мы смежили веки, как раздался стук в дверь:

— Делегаты от различных политических групп и организаций, узнав о приезде представителей генерального комитета Вьетминя, хотят незамедлительно с вами встретиться.

Проконсультировавшись с местным партийным комитетом, я направился на встречу с делегатами. Мне была задана масса вопросов, по все они в конце концов сводились к одному, как это было и в других провинциях, через которые мы проезжали:

— Скажите, кто такой Хо Ши Мин? Он действительно…

— Ну кем же мог быть руководитель нашего нового государства, как не почитаемым всеми вождем революции, закаленным в боях бойцом нашего рабочего класса, сыном нашего народа, отдавшим на службу ему всего себя, дорогим товарищем Нгуен Ай Куоком?

Ответом на эта мои слова был гром оваций и возгласов:

— Да здравствует Временное правительство!

— Да здравствует Президент Хо Ши Мин!

Безграничный авторитет Бак Хо, огромный престиж героического красного знамени, обагренного кровью наших боевых товарищей, престиж нашей партии и фронта Вьетминь совершили чудо: сердца всех присутствующих в мгновение ока забились в едином ритме. На это единство, шире и прочнее которого еще не знал наш народ, опиралась родившаяся революционная власть.

В тот же день я отправил на Север телеграмму: «В двадцати одной провинции, через которые мы проехали, власть в наших руках. В Намбо в основном все идет как надо».

Ханой телеграфировал в ответ: «Провозглашение независимости 2 сентября».

Итак, всего за 12 дней национально-освободительная революция, которой руководила КПИК, насчитывавшая тогда едва 5 тысяч членов, одержала победу в масштабе всего Вьетнама. Колониальное господство, которое более 80 лет силой навязывалось вьетнамскому народу, и монархический строй, существовавший тысячелетия, были в считанные дни сметены ураганом народного гнева.

Сразу же после победы революции в Ханое Постоянное бюро ЦК КПИК поручило Ле Дык Тхо (ныне член Политбюро, секретарь ЦК КПВ) отправиться в партизанскую зону и сопровождать Хо Ши Мина на его пути в столицу. Для охраны председателя НКО на пути его следования была вызвана в Танчао наиболее отличившаяся в боях рота Армии освобождения. Дорога заняла много времени: плыли на джонках вниз по реке, шли пешком через джунгли. На некоторых участках приходилось нести Хо Ши Мина на носилках — настолько он еще был слаб после жестоких приступов лихорадки.

26 августа Хо Ши Мина и сопровождавших его лиц встретили в деревне Га в окрестностях Ханоя члены Комитета восстания. Они обратили внимание, что Хо Ши Мин выглядел уже гораздо лучше, чем на конгрессе в Танчао. Спустившись с гор, он преобразился и внешне, став типичным крестьянином дельты, в коричневых домотканых рубахе и штанах, выкрашенных отваром кунау — дикого лука.

Крепко обнявшись со всеми, он, радостно улыбаясь, воскликнул:

— Вид у вас прямо-таки геройский, товарищи победители!

Те наперебой принялись рассказывать, как прошло восстание в Ханое и в других районах. Глаза Хо Ши Мина сияли, но слушал он молча, ничем не выдавая своего радостного волнения. Только когда ему сказали, что Постоянное бюро ЦК партии считает необходимым как можно скорее провести церемонию представления народу Временного правительства, которым согласно решению конгресса в Танчао автоматически становится Комитет национального освобождения, Хо Ши Мин удивленно и с какой-то застенчивой улыбкой воскликнул:

— Это что же, выходит, я уже глава правительства?

И вот Хо Ши Мин впервые в своей жизни в столице родины — украшенном бессчетным количеством красных флагов и транспарантов, захлестываемом волнами необычайного революционного энтузиазма древнем Ханое. Чтобы преодолеть расстояние в 300 километров, отделяющее его родную деревню Лотосов от города Взлетающего дракона, как звали Ханой в старину, он вынужден был потратить более трети века и исколесить чуть ли не весь мир.

Странное зрелище представлял Ханой еще несколько дней назад. То тут, то там на его улицах валились трупы умерших от голода людей. Их вывозили на повозках для уборки мусора за город и сбрасывали там в общие ямы. А на смену умершим из окрестных деревень тянулись в город новые толпы голодных крестьян. Словно живые скелеты, оборванные, с горячечным, голодным блеском в глазах, они напоминали призраков. Иногда стоило лишь тронуть такого пришельца за руку, как он падал на землю, чтобы никогда уже не подняться.

Голод усугубился стихийным бедствием. В августе уровень воды в Красной реке поднялся до критической отметки. На многих участках бурая от ила вода прорвала дамбы, которые давно уже пришли в негодное состояние. Шесть провинций дельты — житницы севера страны — оказались под водой. В этих районах вовсю свирепствовала холера.

Ханой агонизировал. Повылезавшие откуда-то из неведомых щелей и нор авантюристы разных мастей устраивали уличные шествия и горланили лозунги во славу Страны восходящего солнца. Но город их не слушал, он был занят другим. Повсюду — в тесных переулках, на тенистых бульварах под пышными кронами платанов, вокруг озера Возвращенного меча, особенно на грязных, узких улицах древней части города — царствовал черный рынок, где, казалось, можно было купить и продать все, что угодно. Воры и грабители орудовали в открытую, среди бела дня. Заменившие французских жандармов японские полицейские с длинными самурайскими мечами нередко прямо на улице избивали то ли грабителей, попавшихся с поличным, то ли случайных безвинных людей…

И вот очистительной грозой пронеслась революция.

Всего лишь за несколько дней страшные следы голода, эпидемий, террора почти исчезли с улиц столицы. Жители города добровольно взялись за установление революционного порядка. Прекратились грабежи, разбой, куда-то подевались даже нищие, толпами просившие на улицах подаяния.

Под покровом темноты Хо Ши Мина и сопровождавших его лиц провели к двухэтажному дому № 48 по улице Хангнганг, где размещалась хорошо законспирированная партийная явка. Это был район знаменитых 36 самых древних улиц Ханоя, замечательно описанных мастерским пером одного из основоположников романтического течения во вьетнамской литературе, Тхать Ламом. Соседям хозяева дома сказали, что к ним приехали погостить родственники из деревни. «Родственники» — в домотканых крестьянских одеждах, с бородами и усами — и в самом деле напоминали деревенских кулао — почтенных стариков. Хотя революция уже победила, обстановка оставалась неспокойной, поэтому принятые меры предосторожности не были излишними.

На следующий день произошло то, чего все давно опасались. В Ханое появились первые подразделения чанкайшистских войск. Стоя на балконе дома, Хо Ши Мин и его товарищи с тревогой смотрели на маршировавших по улицам китайцев. Пресловутая операция «Хуа цзюнь цзинь Юэ» началась. И началась она с благословения англо-американских союзников. Еще накануне Тегеранской конференции, в ноябре 1943 года, Чан Кайши при встрече с Рузвельтом сказал, что, по его мнению, Индокитай «не готов к самоуправлению», и дал понять, что Чунцин мог бы взять на себя миссию «наведения порядка» в этом районе в случае поражения Японии. В ходе Потсдамской конференции англо-американские союзники договорились между собой, что во Вьетнаме японцев будут разоружать к югу от 16-й — параллели англичане, а к северу от нее — чанкайшисты. Франция была отстранена от этой акции, а позиция самого Вьетнама, разумеется, не принималась в расчет.

Однако и бывшие хозяева Индокитая не теряли времени даром. Чанкайшистские войска еще не успели пересечь вьетнамскую границу, а в Ханое, оккупировав самую фешенебельную гостиницу «Метрополь», появилось большое число французских офицеров, прибывших из Китая, Цейлона, Мадагаскара — отовсюду, где их застал приказ до Голля, отданный накануне капитуляции Японии, — любыми путями добираться до Индокитая и готовить базу для реванша и восстановления французских позиций.

Таким образом, обстановка требовала от партии и НКО быстрых и решительных действий. В доме по улице Хангнганг проводится первое в Ханое заседание Постоянного бюро ЦК КПИК. Участники заседания, на котором председательствует Хо Ши Мин, принимают решение как можно скорее обнародовать состав Временного революционного правительства и организовать церемонию его приведения к присяге. В речах многих выступавших подчеркивалось, что это нужно во что бы то ни стало сделать до того, как основные силы чанкайшистов войдут в Ханой. Было решено направить в ревкомы северных провинций указание воспользоваться наводнением и, ссылаясь на отсутствие паромов и лодок, всячески задерживать продвижение основной группировки чанкайшистских войск. Решили также немедленно вызвать в Ханой основную часть подразделений Армии освобождения, так как революционные вооруженные силы в столице состояли лишь из нескольких небольших отрядов самообороны и отдельных групп тонкинских стрелков, перешедших на сторону революции.

Уже утром 26 августа первые две бригады Армии освобождения прибыли в пригород Ханоя Зялам. С оркестром во главе, под звуки революционных маршей войска торжественно прошли через двухкилометровый ярусный красавец мост Лонгбьен, переброшенный через Красную реку. Бойцы шли колоннами по двое, с карабинами наперевес, демонстрируя готовность к бою. Жители Ханоя встретили солдат революции с необычайным энтузиазмом. Тут же, на Театральной площади, в присутствии десятков тысяч ханойцев состоялся красочный военный парад. Теперь Временное революционное правительство располагало прошедшими суровую школу партизанской войны, политически зрелыми и стойкими кадрами, крайне необходимыми для организации и охраны центральных органов революционной власти.

27 августа ханойские газеты опубликовали коммюнике об образовании Временного революционного правительства на базе Национального комитета освобождения в соответствии с решениями Конгресса народных представителей в Танчао. Хо Ши Мин был назначен председателем правительства и министром иностранных дел. В народе же с первого дня после победы революции его стали называть Президентом.

На заседании НКО, обсуждавшем состав правительства, Хо Ши Мин внес предложение объявить народу о проводимой Вьетминем политике широкого национального союза и обратиться к представителям патриотических партий и беспартийных деятелей, не входивших во Вьетминь, с призывом участвовать в новом правительстве. Эта мера, диктовавшаяся необходимостью расширить насколько возможно социально-политическую базу правительства, которое реакционная пресса открыто именовала коммунистическим, получила одобрение в политических кругах. Тут же, на заседании, решили поручить Хо Ши Мину подготовить проект декларации о победе революции и провозглашении Вьетнама демократической республикой.

Почти целые сутки работал Хо Ши Мин над тезисами декларации в маленькой, плохо освещенной комнатке дома на улице Хангнганг. Жильцы дома и соседи спрашивали друг друга, чем занимается здесь этот старик с блестящими глазами, в застиранной рубахе цвета кунау, который то стучит на портативной машинке, то молча курит одну сигарету за другой. И никто из них не догадывался, что присутствует при исторических минутах.

Когда проект декларации был закончен, Хо Ши Мин пригласил членов Постоянного бюро ЦК, чтобы узнать их мнение. На лице его, все еще бледном после перенесенной тяжелой болезни, сияла неизбывная радость. Как потом он сам рассказывал, никогда в своей жизни он не испытывал такого чувства волнения и одновременно душевного подъема, как в эти часы. Ведь ему предстояло объявить своим соотечественникам, да и всему миру, что свершилось наконец то, за что столько лет, теряя лучших своих сынов и дочерей, самоотверженно, не щадя сил, боролся вьетнамский народ.

Подготовленная Хо Ши Мином и одобренная Постоянным бюро ЦК КПИК Декларация независимости выражала волю миллионов вьетнамских граждан и патриотов, воплотила результаты 80 лет борьбы вьетнамского народа за национальное освобождение, итоги Августовской революции, принесшей вьетнамскому народу свободу, независимость и единство родины. «Декларация независимости, — считают вьетнамские историки, — впитала в себя все ценное из произведений Хо Ши Мина, документов партии и различных манифестов национальных героев и видных революционеров. Декларация независимости — это самая славная страница в истории беззаветной, несгибаемой борьбы вьетнамской нации».

В эти торжественные минуты кому-то неожиданно пришла в голову совершенно прозаическая мысль, что Хо Ши Мину не в чем появиться завтра на трибуне перед народом. Начались спешные поиски приличествующего случаю костюма европейского покроя. Наконец по настоянию Хо Ши Мина остановили выбор на легком полотняном костюме полувоенного образца защитного цвета, к какому он привык еще в бытность в Кантоне. С этого дни все 24 года, которые Хо Ши Мин был президентом страны, на праздничных торжествах и на встречах с высокими иностранными гостями, в поездках по ДРВ и в зарубежные страны его почти всегда видели именно в таком скромном одеянии.

2 сентября Ханой оделся в красный цвет — цвет революции. Море флагов, транспарантов, красочных бумажных фонариков, благоухающих цветов затопило его улицы. Повсюду лозунги на вьетнамском и французском языках: «Вьетнам — вьетнамцам!», «Долой французский колониализм!», «Независимость или смерть!», «Поддерживаем Временное правительство!», «Поддерживаем Президента Хо Ши Мина!», «Добро пожаловать, миссия союзников!»

Улицы патрулировались бойцами отрядов самообороны, вооруженными пиками и саблями и даже бронзовыми алебардами и старинными мечами, извлеченными из алтарей буддийских храмов. Город заполнили тысячи крестьян из прилегающих к Ханою деревень. Среди них выделялись красивыми национальными нарядами крестьянские девушки: широкие пояса цвета фиалок стягивали их платья «тытхан», похожие на древнеримские туники, волосы убраны в желтые тюрбаны. У многих людей в руках букеты ярких фузунгов — «цветов прекрасных мгновений», которые цветут всего двенадцать часов. В праздничные колонны демонстрантов вместе с народом встали буддийские бонзы и католические священники, покинувшие на время свои пагоды и храмы.

Все еще жаркое сентябрьское солнце сверкало над центральной площадью, которую Хо Ши Мин предложил назвать Бадинь — по имени трех селений в провинции Тханьхоа, где еще в прошлом веке доблестно сражались против колониальных пришельцев крестьяне-партизаны. Более полумиллиона жителей собрались на площади и прилегающих к ней улицах, чтобы увидеть и услышать руководителей нового Вьетнама. Имя Хо Ши Мина за короткое время облетело всю страну. Вот как описывала на следующее утро митинг на площади Бадинь одна ханойская газета:

«Народ ждал Президента. Народ хотел увидеть человека, который сотни раз менял имя, который сменил 12 профессий, много раз сидел в тюрьме, был приговорен к смертной казни и заживо похоронен. Народ хотел увидеть не только первого Президента новой республики, но и первого необыкновенного Президента.

С нетерпением ожидая его появления, многие думали, что он непохож, конечно, на императора в традиционном облачении с жемчужным поясом, но что он обязательно должен быть нарядно одет, обладать величественными жестами и неторопливой речью.

Президент вышел на трибуну — и все увидели простого человека с сердечной и доброй улыбкой. На нем пожелтевший от ветра и дождей пробковый шлем, обычный костюм цвета хаки и резиновые сандалии на босу ногу.

Когда Президент начал читать «Декларацию независимости», его сильный голос напоминал о далеких джунглях и партизанских сражениях:

— «Французы бежали, японцы капитулировали, император Бао Дай отрекся от престола. Наш народ разбил цепи колониального рабства, сковывавшие его в течение почти столетия, и создал независимый Вьетнам…

…Мы, члены Временного правительства нового Вьетнама, представляющего весь вьетнамский народ, заявляем, что отныне мы порываем всякие отношения с империалистической Францией, объявляем недействительными договоры, которые Франция подписала относительно Вьетнама, аннулируем все привилегии, присвоенные французами на нашей территории…

Мы уверены, что союзные державы, признавшие на конференциях в Тегеране и Сан-Франциско принципы равноправия наций, не могут не признать права вьетнамского народа на независимость.

Народ, который свыше 80 лет вел упорную борьбу против французского господства, который несколько лет мужественно сражался в рядах союзников против фашизма, — такой народ имеет право быть свободным! Такой народ должен быть независимым!

В силу этих причин мы, члены Временного правительства Демократической Республики Вьетнам, торжественно провозглашаем всему миру:

Вьетнам имеет право быть свободным и независимым и действительно стал свободным и независимым. Вьетнамский народ полон решимости отдать все свои духовные и материальные силы, пожертвовать своей жизнью и имуществом, чтобы отстоять свое право на свободу и независимость».

Президент вдруг останавливается и обращается с вопросом к грохочущей от оваций площади:

— Соотечественники! Слышите ли вы меня? Ясно ли я говорю?

Этот простой вопрос окончательно сметает все, что еще, может быть, разъединяет Президента и народ. Все сразу же проникаются большой любовью и уважением к Президенту. Все видят, что он такой же человек, как и они, близкий им, сердечный, бесконечно любящий свой народ. И в ответ на вопрос Президента звучит тысячеголосое «Да!».

Победа Августовской революции 1945 года, приведшая к образованию первого в Юго-Восточной Азии государства рабочих и крестьян, открыла новый исторический этап перед вьетнамским народом. Будучи по своему характеру национальной, народно-демократической, Августовская революция стала завершением почти вековой борьбы вьетнамского народа против колониализма, ознаменовав собой начало распада колониальной системы империализма в Юго-Восточной Азии. Августовская революция по праву вошла в историю мирового революционного движения как один из ярких образцов революционного искусства и творчества народных масс, руководимых марксистско-ленинской партией. Президент Хо Ши Мин, один из организаторов и вдохновителей победоносной Августовской революции, писал впоследствии:

«Победа Августовской революции во Вьетнаме вновь подтвердила правильность марксистско-ленинской теории по национально-колониальному вопросу, правильность пути, начертанного Октябрьской революцией 1917 года. Она подтвердила, что национальная революция, чтобы одержать победу, должна:

— опираться на широкий национальный антиимпериалистический фронт:

— разрешить крестьянский вопрос;

— иметь народную армию;

— пользоваться братской помощью народов и пролетариата других стран;

— осуществляться под руководством партии рабочего класса…

Не только трудящиеся, народ Вьетнама, но и трудящиеся и угнетенные других стран могут гордиться тем, что впервые в революционной истории народов колоний и полуколоний партия, имевшая от роду всего 15 лет, успешно руководила революцией и взяла в свои руки власть во всей стране. Победа Августовской революции была победой ленинского учения в первой национально-освободительной революции в колониальной стране».

Хо Ши Мин неизменно подчеркивал неоценимый вклад Октябрьской революции, Советского Союза в победу Августовской революции: «Факел марксистско-ленинского учения и опыт Великой Октябрьской революции ярким светом озарили путь революции во Вьетнаме… Вьетнамский народ всегда будет благодарен Советскому Союзу, разгромившему фашистов в Европе и Азии и внесшему решающий вклад в дело спасения человечества от фашистского рабства. Победа Советского Союза способствовала торжеству Августовской революции в нашей стране».