"Илья Николаевич Ульянов" - читать интересную книгу автора (Трофимов Ж. А., Миндубаев Ж. Б.)

Дом на косе

Город низовый — город торговый. Фасад Астрахани — пристани и лабазы, причалы и таможни, склады и базары.

В начале XVIII века на реке Кутум разгружались баржи и расшивы, сюда прятался от волжской шальной волны флот. Картограф 1701 года на чертеже пояснял: «Набережная улица по реке Кутумовой с пристанями для продажи привозных из верховых городов жизненных припасов и причалами, которые от затопления должны быть защищены деревянным обрубом и земляной насыпью…» В конце улицы располагалась «площадь для черпания воды», а на Стрелке, неподалеку от кремля, раскинулся Съестной рынок.

Смотрелись в то время в волжскую гладь стены кремля, выстроенного на Заячьем бугре у слияния двух волжских проток. Но год за годом намывало и намывало песок к стенам из квадратного татарского кирпича, все шире и шире становилась полоса земли, отделяющая крепость от реки. В начале XIX века на ней начали ставить первые постройки. Здесь обосновались трактиры, магазины, живорыбные садки, пакгаузы и соляные биржи. И весь этот район города стал называться Коса — в память об узкой песчаной полоске, некогда лежавшей здесь.

Место лихое, бойкое. Нагромождение харчевен и постоялых дворов, ночлежек и лавчонок, ремесленных заведений и складов. Строился и селился в этой части города и трудовой люд — грузчики, матросы, бондари, маляры, ткачи, плотники, разносчики, писцы, гранильщики, медники, извозчики, «калмыцкого чая варители» и «сит мукосейных мастера».

Всякий здесь обитал народ.

«Коса — это кипучий угол Астрахани, полный особенностей во всех отношениях, до санитарного включительно. На Косе бок о бок живут ужасы нищеты, позора, несчастья и прелести богатства, счастья, славы; голод и обжорство, лохмотья и бархат, шелк, кружева. На Косе рядом со страданиями измученных борьбой за существование льется шампанское. Чтобы поддержать на Косе порядок, требуется очень солидный штат полиции. Чтобы дать ночлег бесприютным обитателям Косы, мало и пяти городских ночлежных домов, а их в Астрахани только два. В одной дешевой столовой не накормишь всех голодных с Косы. Больными с Косы можно переполнить все городские лечебные заведения…» Так свидетельствовал бытописатель Астрахани.

А на реке что творится! Там лодки, шхуны и парусники из Персии, с Каспия. Бесчисленные флаги, говор толпы — солнцем опаленной, загорелой, разноязычной. На берегу артели грузчиков — русских, персов, татар, калмыков — разгружают расшивы и беляны с бревнами и дровами, баржи с мукой, железом, кожей. В трюмы закатывают бочки с икрой, грузят красную рыбу и воблу. Флотилии загружают солью, арбузами, дынями, виноградом, помидорами.

Словом, Коса — это круговерть, котел, бойкая часть города.

Здесь, на Косе, стоит дом портного Николая Ульянова, купленный им в рассрочку у лафетного подмастерья Федора Липатова. Дом двухэтажный, полукаменный. В верхнем этаже — жилье, а в полуподвальном — мастерская. Возле громадного закройного стола рядком на чугунных подставках стоят малиново краснеющие углями утюги, всегда пахнет подпаленным сукном и гарью. Четверо детей — Василий, Марья, Федосья и Илья — в доме старого мастера. Илья последний, «поскребыш», шутят соседи, и, наверное, поэтому его больше голубит мать, ласковее поглядывает на малыша отец. В любой час находится дело ребятишкам — поднести углей, сменить воду в медном ковше, вдеть нитки в иглы или подстегать полу очередного сюртука. Работают все.

Отец, невысокий, молчаливый, не щедрый на улыбку человек, приучает детей к жизни бережливой и аккуратной. Илья Николаевич на всю жизнь запомнил, как однажды вечером отец послал его, пятилетнего мальчугана, купить в соседней лавочке чаю на пятачок. Возвращаясь домой, мальчик оступился и упал в грязь, откуда с трудом выбрался. Пуще всего при этом он опасался ненароком разжать кулачки, в одном из которых была зажата покупка, а в другом — сдача. Перепачканный, стоял он довольно долго за дверью, радуясь, что не обронил в грязь деньги и чай, но страшась войти в таком виде в дом…

Семья живет стесненно. Лишняя копейка — редкая гостья. Надо выплачивать за дом, кормить-одевать детей, жену, сестру жены. Надо платить налоги, подушную подать.

Надо, надо, надо… Старший сын, Василий, окончивший уездное училище, ходит по присутственным местам и составляет прошения, челобитные, ходатайства за неграмотных просителей. Невелик заработок подростка, но все же копейка в дом, подмога отцу. А дела у него идут вовсе худо. Тяжко занемог Николай Васильевич. Впервые просит старый мастер собратьев по портновскому цеху выделить единовременное «вспомоществование».

5 июня 1836 года «престарелому и в болезни находящемуся портному мастеру астраханскому мещанину Николаю Васильеву Ульянову» ремесленная управа выделяет «всего сто рублей биржевым курсом, каковая сумма и отчислена от портного цеха из ремесленной казны». За деньгами в приземистое здание управы идет жена. А вместо отца расписывается в получении денег сын Василий.

Этот росчерк в платежной ведомости — словно подпись под обязательством взять на свои юношеские плечи всю тяжесть отцовских забот. Вскоре Николай Васильевич Ульянов умер.

Илюша был совсем ребенком. Отныне отца ему заменил старший брат Василий.

Чтобы прокормить семью, оставшуюся на его руках, он пошел работать соляным объездчиком в рыбопромышленную контору за пятьдесят семь рублей серебром в год. Служба требовала многочисленных разъездов по промыслам. В обязанности объездчика входили надзор за работой артелей, вербовка рабочей силы, сопровождение обозов с припасами и одеждой. Он должен был следить за доставкой соли, осматривать баркасы для перевозки ее, заключать договоры с судовладельцами. Добросовестный, исполнительный, Василий был аккуратным в службе.

Судьба этого человека, прожившего весь свой век в доме на Косе и умершего в пятьдесят пять лет от туберкулеза, была лишена острых конфликтов, внешнего драматизма. Человек долга, он спас семью от нищеты и разорения, открыл младшему брату путь к знаниям, к образованию. Именно он определил Илью в уездное училище, а затем в гимназию.

Трехэтажное здание ее с черепичной крышей и железным зеленым зонтом на черных чугунных столбах у парадного крыльца находилось недалеко от дома, на Почтовой улице. Но казалась она недосягаемой.

Главное препятствие для Ильи — его мещанское сословие. В те времена вакансии распределялись так: в первую очередь дети состоятельных помещиков, затем дворянские стипендиаты, потом посланцы Астраханского и Уральского казачьих войск, далее дети чиновников. Для купеческих и тем более мещанских детей что останется.

За содействием Василий Николаевич обратился к священнику Николаю Агафоновичу Ливанову, крестному отцу Ильи.

Ливанов был личностью незаурядной. Учительствовал в местном училище, открыл на Косе для детей бедняков церковноприходскую школу, прилагал немало усилий для поддержки способных в учении ребятишек. В судьбе Илюши Ульянова он принял самое горячее и заинтересованное участие.

В сентябре 1843 года братья пошли в управу за медицинской справкой, необходимой для поступления в гимназию. Врач записал, что «…он, Илья, в настоящее время собою здоров», что «оспа была на нем натуральная, что видно из знаков на лице его», и что «никаких телесных недостатков, препятствующих к поступлению в учебное заведение, не имеет».

И вот уже стоит будущий гимназист перед зеркалом и не узнает себя в новом гимназическом одеянии. Ловко сшит мундир с металлическими пуговицами. Серебристый галун на воротнике, темно-синие брюки поверх сапог.

Светлым сентябрьским утром дверь гимназии подростку открыл строгий швейцар. Но, говоря образно, распахнули ее перед Илюшей Ульяновым брат Василий и Николай Агафонович Ливанов.