"Мария Ульянова" - читать интересную книгу автора (Кунецкая Людмила Ивановна, Маштакова Клара...)

Секретарь «Правды»

Мария Ильинична редко покидала Смольный. Сотрудница редакции М.В.Алтаева-Ямщикова рассказывает о работе в те незабываемые дни, сразу после победы Октября.

...Смольный. «Поздно. Темный октябрьский вечер. Наш зал похож на проходной двор. Приходят и уходят люди; приходят к Марии Ильиничне, к Вере Михайловне, ко мне, в «Солдатскую правду». Слышен знакомый голос В.Д.Бонч-Бруевича. Что-то обсуждают, спорят...

В комнату прибегают незнакомые люди; некоторые вполголоса беседуют с Марией Ильиничной...

Скудна была обстановка работы в Смольном в первое время...

В те дни Мария Ильинична не могла достать даже ножниц для газетных вырезок и раз взяла их в финотделе у молоденькой делопроизводительницы в ее отсутствие, а та, когда вернулась, то затеяла спор, доказывая, что финотдел для государства важнее всякой газеты. Мебели не хватало. Иной раз приходившие в редакцию товарищи устраивались работать, стоя на коленях на полу, табуретка становилась столом.

...Много к нам ходило народу из других отделов и редакций, заходили товарищи подумать вслух, потолковать о партийных мероприятиях. Приходила красивая молодая Лариса Рейснер. Она что-то писала для «Правды». Часто проплывал к столу Марии Ильиничны тяжеловесный Демьян Бедный. Был он балагур, оптимист, веселый... Еще издали, бывало, слышен его смех, шутки-прибаутки».

В «Правду» шел и шел народ... Солдаты-фронтовики и первые рабочие корреспонденты, крестьянские ходоки и женщины-работницы. Принимала посетителей чаще других Мария Ильинична. К ней, сестре Ильича, люди приходили с самым сокровенным, просили помощи, совета. Многие посетители приносили заметки, стихи и даже рисунки. Мария Ильинична должна была из массы материала выбрать ценное для газеты. Дел навалилось свыше головы... В редакции Мария Ильинична задерживалась до глубокой ночи. Иногда она возвращалась домой к Елизаровым лишь под утро. После тяжелого рабочего дня в душных комнатах хотелось пройтись пешком... Нередко шла одна по безлюдным улицам, и только громкие шаги патрулей нарушали глухую тишину предрассветного часа...

Уходили последние дни и часы декабря 1917 года. Первый Новый год встречала Республика Советов... Мария Ильинична и Анна Ильинична собирались встретить Новый год вместе, собраться всей семьей наконец. Очень хотелось позвать Владимира Ильича и Надежду Константиновну. И вот утром 31 декабря Владимир Ильич позвонил Марии Ильиничне в редакцию и сказал, что они с Надеждой Константиновной собираются встречать Новый год с рабочими-красногвардейцами Выборгского района.

Вечер был устроен Выборгским райкомом партии, районным Советом и штабом Красной гвардии для актива и рабочих-красногвардейцев Выборгской стороны, отправляющихся на фронт.

На другой день, 1 января Владимир Ильич выступил в Михайловском манеже на митинге, посвященном проводам на Западный фронт первого сводного отряда социалистической армии. Мария Ильинична вместе с Фрицем Платтеном сопровождала брата.

Ленин в своей речи перед добровольцами сказал: «Приветствую в вашем лице тех первых героев-добровольцев социалистической армии, которые создадут сильную революционную армию. И эта армия призывается оберегать завоевания революции, нашу народную власть, Советы солдатских, рабочих и крестьянских депутатов, весь новый, истинно демократический строй от всех врагов народа, которые ныне употребляют все средства, чтобы погубить революцию... Уже просыпаются пароды, уже слышат горячий призыв нашей революции, и мы скоро не будем одиноки, в нашу армию вольются пролетарские силы других стран»75.

Буря аплодисментов сотрясала своды Михайловского манежа. Под звуки «Интернационала» участники митинга — добровольцы социалистической армии проводили до автомобиля Ленина и Марию Ильиничну. «Выйдя после митинга из манежа, мы сели в закрытый автомобиль и поехали в Смольный, — вспоминала М.И.Ульянова. — Но не успели мы отъехать несколько десятков саженей, как сзади в кузов автомобиля как горох посыпались ружейные пули. «Стреляют», — сказала я. Это подтвердил и Платтен, который первым долгом схватил голову Владимира Ильича (они сидели сзади) и отвел ее в сторону, но Ильич принялся уверять нас, что мы ошибаемся и что он не думает, что это была стрельба. После выстрелов шофер ускорил ход, потом, завернув за угол, остановился и, открыв двери автомобиля, спросил: «Все живы?» «Разве в самом деле стреляли?» — спросил его Ильич. «А то как же! — ответил шофер. — Я думал — никого из вас уже и нет. Счастливо отделались. Если бы в шину попали, не уехать бы нам. Да и так ехать-то очень шибко нельзя было — туман, и то уже на риск ехали».

Все кругом было действительно бело от густого питерского тумана.

Доехав до Смольного, мы принялись обследовать машину. Оказалось, что кузов был продырявлен в нескольких местах пулями, некоторые из них пролетели навылет, пробив переднее стекло. Тут же мы обнаружили, что рука т.Платтена в крови. Пуля задела его, очевидно, когда он отводил голову Владимира Ильича, и содрала на пальце кожу.

«Да, счастливо отделались», — говорили мы, поднимаясь по лестнице в кабинет Ильича». Через два дня, 4 января Мария Ильинична подписала в набор вечерний выпуск газеты «Правда», где был опубликован краткий газетный отчет о выступлении Ленина на проводах первых эшелонов социалистической армии.

Фронт подходил вплотную к Петрограду...

В марте 1918 года Советское правительство приняло решение о переезде из Петрограда в Москву.

Мария Ильинична вспоминала позднее: «Ты, вероятно, захочешь поехать с нами?» — спросил меня Владимир Ильич. Он был прав — меньше всего в жизни я хотела бы расстаться с ним.

Через несколько дней мы уже ехали в отдельном вагоне в Москву...»76

С Октябрьского вокзала Владимира Ильича с семьей доставили сразу в гостиницу «Националь», где им пришлось прожить около двух недель, пока им не подготовили квартиру в Кремле.

«...Наконец, удалось переехать в Кремль, но вначале опять-таки в Кавалерский корпус, — вспоминала Мария Ильинична. — Это было значительно удобнее, чем в номерах гостиницы, но все же не так удобно и покойно, как при жизни в собственной отдельной квартире. В Кавалерском корпусе (в двух комнатах) мы прожили довольно долго. И, пожалуй, и здесь еще чувствовали себя до некоторой степени на бивуаках. У Ильича не было своей собственной комнаты, где он мог бы уединиться. Приходилось иметь дело со старыми кремлевскими служащими, которые варили где-то обед, приносили чайник с кипятком и пр...

И конечно, как все мы были рады, когда удалось, наконец, переехать в собственную квартиру. Только здесь мы почувствовали себя, наконец, совсем дома»77.

Семья Ленина поселилась в небольшой квартире на третьем этаже здания правительства Республики, бывшего здания судебных установлений, возведенного замечательным русским архитектором М.Казаковым в 1788 году. Владимир Ильич настоял, чтобы Марии Ильиничне отвели самую большую комнату, смежную с семейной столовой.

Комнату Марии Ильиничны отличает деловой стиль: книжные шкафы, два письменных стола, за ширмой кровать, несколько кресел, и ничего лишнего. И прежде всего в глаза бросаются книги — два до отказа заполненных книжных шкафа. В одном из них стоят отдельные тома первого собрания сочинений Ленина и полностью представлено второе и третье издания его трудов, ленинские сборники, над которыми постоянно работала Мария Ильинична. На многих страницах сохранились пометки, сделанные ее рукой, многочисленные закладки. Тут же стоят отдельные издания ленинских работ, юбилейный сборник, который М.Ульяновой вручили как делегату XVII съезда партии. В другом шкафу хранится несколько сот книг, в свое время подаренных Марии Ильиничне писателями, учеными, художниками, журналистами.

И на каждой книге дарственная надпись со словами любви, уважения, признательности. Здесь книги Д.Фурманова, Ф.Панферова, Г.Серебряковой, А.Серафимовича. Здесь хранится известный труд В.И.Ленина «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» (П., 1920). Эту замечательную книгу Владимир Ильич подарил сестре с надписью: «Дорогой Маняше от автора».

Над рабочим столом Марии Ильиничны висит прекрасный портрет Марии Александровны Ульяновой. Портрет выполнен маслом, написан с большим мастерством, вдохновенно, с любовью. На нас смотрит одухотворенное лицо умной и волевой женщины, давшей миру замечательных сыновей и дочерей. Этот портрет принадлежит кисти Марии Евстифеевой, написан портрет уже в 30-х годах.

Часто поздними вечерами засиживалась Мария Ильинична за письменным столом, готовя срочный материал или очередную статью. Все в Кремле затихало, пустели рабочие кабинеты и коридоры, а в окнах квартиры Ленина до 2 — 3 часов утра горел свет. Иногда, отрываясь на минуту-другую от рукописи, она поднимала голову, и взор ее непременно задерживался на портрете матери. Как не хватало Марии Ильиничне ее общества, ее чуткого участия и нежной любви! Мария Ильинична с детства хранила подарок матери — маленькие томики Пушкина. Мария Ильинична страстно любила поэзию Пушкина, многие его стихотворения и поэмы знала на память с детских лет. В юности особой любовью у нее пользовались стихи поэта, обращенные к декабристам.

В комнате Марии Ильиничны много самой разнообразной литературы, показывающей ее разностороннюю деятельность, широту ее интересов и глубокую образованность. Мария Ильинична регулярно получала списки новых книг и по ним отбирала необходимые ей. Книги поступали на квартиру со счетами, которые немедленно оплачивались. До сих пор в некоторых изданиях хранятся оплаченные счета.

На специальном столике в комнате Марии Ильиничны стоит пишущая машинка старинной фирмы «Континенталь». Иногда она печатала на этой машинке, стараясь выбрать время, когда никого не было дома.

После переезда в Москву редакция газеты «Правда» разместилась в здании бывшей гостиницы «Дрезден», почти напротив здания Моссовета. Скобелевская (ныне Советская) площадь, гостиница «Дрезден», комната № 254 — первый московский адрес редакции. Всего одну небольшую комнату занимала сначала редакция центрального партийного органа.

В новой столице РСФСР номер газеты «Правды» вышел 16 марта 1919 года за подписью ответственного секретаря М.Ульяновой.

Сотрудников редакции было буквально наперечет: ответственный секретарь — Мария Ильинична, заведующий иностранным отделом, заведующий отделом «по провинции» и поэт Леонтий Котомка. Только в мае появилась еще помощница Сара Крылова. Вот почему первое время Мария Ильинична занималась всеми делами.

Она вычитывала гранки, следила за набором и версткой материалов, связывалась с авторами по телефону, производила и расчет с рабочими типографии. Работы было невпроворот, она забывала об отдыхе и обеде, и только требовательный звонок Владимира Ильича мог заставить ее уехать на час-полтора домой. И снова она за столом, а кругом на полу, на стульях газетные полосы, рукописные материалы, пачки писем, фотографии и с утра до вечера бесконечные телефонные звонки.

В июне 1918 года редакция переселилась в другое помещение по Тверской улице, в доме № 48, заняв весь третий этаж. Теперь число сотрудников вырастает до тридцати человек, появляется даже сторож — Олимпиада Никаноровна Журавлева.

Каждое утро на протяжении более чем десятилетия можно было видеть Марию Ильиничну входящей в здание редакции с черным портфелем под мышкой. Ее рабочий день начинался в 9 часов утра, когда многие сотрудники еще отсыпались. Перед формированием очередного номера она просматривала ночные телеграммы, перечитывала все статьи, беседовала с сотрудниками, давала новые задания, отбирала фотоинформацию. И вся эта работа проходила под аккомпанемент неумолкаемых телефонов, московских и междугородных. И так продолжалось до двух часов дня... Когда был еще жив Владимир Ильич, он обычно звонил ей в это время по «верхнему» телефону и одновременно высылал за ней машину.

К обеду приезжала из Наркомпроса и Надежда Константиновна. За ужином всей семьей собирались редко, ведь Марии Ильиничне приходилось каждый вечер ждать первых оттисков свежего номера и подписывать его в печать. Но однажды, вспоминала Клара Цеткин, «я застала жену и сестру Ленина за ужином, к которому я тотчас же была приглашена самым сердечным образом. Это был скромный ужин любого среднего советского служащего того времени. Он состоял из чая, черного хлеба, масла, сыра. Потом сестра должна была «в честь гостя», поискать, нет ли чего «сладкого», и, к счастью, нашлась небольшая банка с вареньем».

Уходя с головой в работу, Мария Ильинична умела заражать своим отношением к делу и всех окружающих. Вокруг нее создавалась особенно дружественная и деловая обстановка. «Время совместной работы с Марией Ильиничной я всегда вспоминала как один из лучших эпизодов моей жизни, — напишет впоследствии сотрудница редакции Л.Быстрова. — Во всей работе секретариата чувствовалась особенно слаженная, товарищеская атмосфера. К каждому работнику Мария Ильинична относилась исключительно внимательно, чутко. С ней советовались о работе, рабочие поэты несли ей для отзыва свои стихотворения... Мария Ильинична горела на работе, так любовно к ней относилась, что заражала всех своим энтузиазмом».

Летом 1918 года редакция «Правды» значительно расширилась, число отделов из четырех возросло до десяти. Так, прибавились отделы: «Рабочая жизнь», «Партийная жизнь», экономический, профессиональный, справочный и временный отдел, занимающийся очередной кампанией — борьбой с голодом, безработицей и т.д.

Вскоре появились в секретариате новые сотрудники — С.Виноградская и О.Тоом, на которых возложили всю техническую работу, и мальчик-посыльный. Мария Ильинична теперь имела возможность уделять большую часть своего времени работе с молодыми авторами, привлекать к сотрудничеству все больше и больше рабочих корреспондентов, ездить на фабрики и заводы.

Шел июнь 1918 года. Стояли на редкость жаркие дни для начала лета. И тополиный снег на столах рабочих комнат редакции, и душные грозовые ночи заставили Марию Ильиничну подумать, как и где проводить отдых. Она беспокоилась очень о здоровье Владимира Ильича, ведь он работал иногда по 16 часов в сутки, воздуха свежего совсем не видел. Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич пригласил всех Ульяновых отдыхать у него на даче, в Тарасовке: «Картошку купил. Молоко и творог великолепны, есть и другой продукт», — писал он в своем приглашении. Ульяновы ездили туда раза два или три, а потом Владимир Ильич запротестовал: слишком много народу «толкалось» там по воскресеньям. И хотя Владимир Ильич с утра уходил на прогулку, но неизбежные встречи и разговоры за обедом и вечерним чаем утомляли его, и от любезных приглашений Владимира Дмитриевича пришлось отказаться.

«Другой дачи не было, и, чтобы подышать свежим воздухом в свободный день, — вспоминала Мария Ильинична, — мы с тех пор взяли себе за правило выезжать хотя бы на несколько часов за город, забирая с собой вместо обеда бутерброды. Ездили в разных направлениях, но скоро излюбленным местом Владимира Ильича стал лесок на берегу Москвы-реки, около Барвихи. Мы выбирали уединенное место на горке, откуда открывался широкий вид на реку и окрестные поля, и проводили там время до вечера. Товарищ Гиль, шофер Владимира Ильича, со своим авто располагался поблизости — охраны у Владимира Ильича тогда не было».

Автомобиль в те времена был редкостью, и если проезжали по деревне, то к нему со всех ног сбегались любопытные ребятишки. Владимир Ильич всегда в этих случаях просил шофера остановиться и приглашал детей в машину. Выезжали за околицу и везли ребят километра полтора, два... Наконец ребята высаживались на дороге и с криком и веселым шумом толпой бежали обратно домой. «Как ни примитивен был такого рода отдых — о другом в то время трудно было думать — он оставлял у всех нас очень хорошее воспоминание, и мы возвращались домой освеженные и довольные».

В пятницу 30 августа 1918 года Мария Ильинична плохо себя чувствовала и в редакцию не поехала. Настроение было очень тревожное. Из Петрограда пришло известие об убийстве Урицкого. Вечером на митинге на заводе Михельсона должен был выступать Владимир Ильич, и Мария Ильинична никак не могла отговорить ею от выступления.

«...Около 5 часов Ильич пришел из своего кабинета уже в пальто, — вспоминала Мария Ильинична, — и сказал мне, что все же поедет на митинг, и категорически отказался взять меня с собой. Проходит час, другой. С нетерпением караулю у окна возвращение знакомой машины. Но наконец она несется как-то особенно быстро. Но что это? Шофер соскакивает и открывает дверцы. Этого никогда раньше не бывало. Ильича выводят из автомобиля какие-то незнакомые люди. Он без пальто и без пиджака, идет, опираясь на товарищей. Бегу вниз по лестнице и встречаю их уже поднимающихся наверх. Ильич очень бледен, но идет сам, поддерживаемый с двух сторон. ...На мой вопрос Ильич успокаивающе отвечает, что ранен только в руку, легко; бегу отворять дверь, приготовлять постель...»

Рука у Владимира Ильича была перетянута веревкой около плеча, что спасло его от значительной потери кропи. Мария Ильинична бежит в Совнарком, где только что началось заседание, и приводит доктора Винокурова. Он-то и делает первую перевязку Владимиру Ильичу.

Вскоре прибежала бледная доктор Вера Михайловна Величкина-Бонч-Бруевич — все первые дни и ночи она неотлучно дежурила у постели Владимира Ильича. Затем приехали профессора: Обух, Минц, Розанов, Мамонов. После осмотра ран врачи удалились на совещание. «Положение крайне серьезное, большая потеря крови, резко учащен пульс», — слышит Мария Ильинична приглушенные отрывистые фразы. Профессор Вейсброд остается дежурить на ночь.

Это была страшная ночь... Мария Ильинична не сомкнула глаз. Владимира Ильича она старалась не волновать и смотрела на него из-за двери. Санитары готовили физиологический раствор и медицинский инструмент. Наконец эта ночь миновала, и утром Владимир Ильич попросил открыть окна и улыбнулся Марии Ильиничне, стоявшей в дверях комнаты. Она подошла к нему, еле сдерживая волнение, а он протянул ей руку и спросил, как ее здоровье.

И только на пятый день Мария Ильинична немного успокоилась — миновала угроза общего заражения крови. Врачи продолжали дежурить круглые сутки, но Владимир Ильич стал «бунтовать», требовать газет. Наконец профессор Вейсброд разрешил Ленину ходить и посоветовал Надежде Константиновне увезти Владимира Ильича для окончательной поправки в Горки. Мария Ильинична тоже переехала в Горки, где всей семьей устроились на отдых. Окрестности Горок напоминали Владимиру Ильичу холмистые дали Швейцарии, и Ульяновы в шутку Горки переименовали в «московскую Швейцарию».

Владимиру Ильичу нравилось гулять в густом, тенистом парке, обступающем дом. Часто он сидел в беседке, откуда открывались дали неоглядные... Кругом тишина, безлюдье.

На свежем воздухе раны Владимира Ильича заживали быстро, он заметно окреп, и настроение у него стало «боевитое», по словам Марии Ильиничны.

В середине сентября Ульяновы переехали из Горок в Москву, и 16 сентября Ленин впервые после болезни участвует в заседании ЦК РКП (б). А 18 сентября, увидев в секретариате Совнаркома официальный бюллетень о состоянии своего здоровья, он сделал приписку: «На основании этого бюллетеня и моего хорошего самочувствия покорнейшая моя личная просьба не беспокоить врачей звонками и вопросами»78.

И снова напряженная работа, работа... Зима 1918/19 года была одной из самых тяжелых: застой в промышленности, топливный кризис, холод и голод на двигались на молодую Республику. Разгоралась гражданская война и интервенция. В эту холодную и на редкость снежную зиму Москва тонула в сугробах. В столице участились случаи грабежей и бандитизма.

В январе 1919 года Надежда Константиновна отдыхала в лесной школе в Сокольниках.

В воскресенье 19 января в школе устраивалась елка и праздник для детей. Пригласили Владимира Ильича и Марию Ильиничну. Праздник был назначен на 6 часов. В пять часов Владимир Ильич и Мария Ильинична отправились в сопровождении шофера Гиля на машине в Сокольники. Смеркалось, шел снег, машина прыгала на снежных ухабах. Под мостом соединительной ветки Казанской железной дороги раздался вдруг резкий свист и окрик «стой!». Гиль остановился, полагая, что это очередной милицейский патруль. Но когда машина встала, трое вооруженных людей заставили всех выйти, обыскали Владимира Ильича, забрали у него браунинг и кремлевский пропуск. Затем грабители забрались в автомобиль и помчались на большой скорости в сторону Сокольников.

Нападение произошло в нескольких шагах от помещения Сокольнического Совета. Туда все и направились, позвонили Дзержинскому. Бандитов вскоре удалось задержать, а машину обнаружили брошенной у Крымского моста. В этот вечер в Москве было убито 22 постовых милиционера.

В Москве было введено военное положение, на борьбу с бандитизмом вышли коммунисты столицы во главе с ВЧК. Вскоре положение в столице резко стабилизировалось.

В тот тревожный морозный вечер в лесной школе все же зажглась праздничная елка. Мария Ильинична привезла ребятам книжки, переводные картинки, конфеты. Дети танцевали, пели, читали стихи, только Мария Ильинична и Надежда Константиновна никак не могли успокоиться: ведь Ильич подвергался такой опасности...

На следующий день Мария Ильинична снова была в редакции и на взволнованные вопросы сотрудников отвечала: «Дзержинский примет меры, главное — Владимир Ильич остался невредим». Далеко за полночь горел огонек в ее правдинском кабинете, на столе остывал стакан с морковным чаем, а она просматривала свежие корреспонденции с фабрик и заводов.

Утром 20 января 1919 года в «Правду» прибыли представители районных партийных комитетов, фабкомов, отделов труда. На повестке заседания стоял один вопрос: привлечение рабочих к сотрудничеству в газете. Было решено путем объезда фабрик и заводов увеличить число рабочих корреспондентов, создать при райкомах партии литературные комиссии и литколлегии, еженедельно по определенным дням собирать рабочих корреспондентов.

26 января 1919 года в «Правде» публикуется обращение ко всем рабочим и работницам с призывом писать в газету о своей рабочей жизни, о том, «что нового наблюдается в жизни фабрики, в характере рабочих, работниц и их детей, в их поведении», писать, не смущаясь формой изложения, открыто и смело критиковать недостатки. И вскоре десятки, а затем сотни писем пошли в отдел «Рабочая жизнь».

Это Владимир Ильич дал задание Марии Ильиничне через «Правду» привлекать как можно больше рабочих к сотрудничеству в газете, не раз он подчеркивал в беседах с ней, что социалистическое строительство может быть доведено только тогда до конца, когда сами рабочие «всей своей громадой» войдут в советскую печать.

Постепенно вокруг «Правды» складывалось прочное ядро постоянных рабочих корреспондентов.

Первое время каждого рабкора представляли Марии Ильиничне. Она всегда умела найти подход к человеку, заинтересовать, увлечь. Вот как описывает свою встречу с Ульяновой один из первых рабочих корреспондентов газеты, М.Павлов: «В мае или начале июня 1918 года я пришел в «Правду». Меня представили Марии Ильиничне Ульяновой как рабочего с крупного предприятия. Мария Ильинична приветливо встретила меня и предложила мне писать в «Правду» о жизни рабочих своего завода, а если возможно, и других заводов.

Этот приветливый разговор был очень короток, но с таким внушительным и верным подходом к делу, что возражать и пускаться в отговоры, ссылаясь на свою неграмотность, было невозможно, ибо в словах Марии Ильиничны чувствовалась агитация, приказание и товарищеская ласка, чувствовалось и то, что это требуется для рабоче-крестьянской власти...

Помнятся первые собрания рабочих корреспондентов. Были они небольшие и происходили под руководством Марии Ильиничны. Робко высказывали свое мнение рабочие, ибо чувствовали, что еще слишком мало понимают то, как писать и что писать... Чутко прислушивалась Мария Ильинична к этим голосам с мест, давая свои советы, как лучше ориентироваться в письме. Рабочие расходились удовлетворенные, а отдел «Рабочей жизни» после этих собраний постепенно расширялся, становился интереснее, более отвечающим запросам рабочих».

В первые годы становления Советской власти «Правда» начала создавать литколлегии на предприятиях и в районах столицы. По вечерам в кабинете Марии Ильиничны, где железную печурку топили подшивками старых газет и сырыми дровами, собирались представители литколлегии и рассказывали, как двигаются дела в том или ином районе. «Литколлегии все же проделали немало в этот период в деле привлечения рабочих и работниц к газете. Интерес к сотрудничеству в газете возрастал благодаря большому знакомству с ней, и по результатам, достигаемым заметками (устранение всевозможных недостатков, разоблачение примазавшихся и пр. и т.д.), рабочие видели всю пользу участия в газете. Число рабкоров, принимавших активное участие в газете, становилось постепенно все больше. Литколлегии обслуживали не только «Правду», но и другие газеты».

Всей работой районных и заводских литколлегии руководило центральное бюро при редакции «Правды». Бюро занималось подбором докладчиков для рассылки на собрания районных литколлегии, выпускало листовки и инструкции с призывом писать, с указанием, как и что писать. Число рабкоров росло с каждым днем.

«Интересных типов среди этих начинающих рабкоров было немало. Помню, как раз в редакцию явился мужичок в тулупе, оказавшийся сторожем Краснопресненского сахаро-рафинадного завода, и протянул коряво написанную на обрывке бумаги корреспонденцию. Понять ее было нелегко. Оказалось, что товарищ хотел пробрать кое-кого из фабричной администрации, пользовавшейся трудом заводских сторожей для личных услуг себе и своим семейным. Товарища пригласили на собрание рабкоров. Он пришел, просидел все время, не открывая рта, но после собрания сказал с убеждением: «Всегда буду писать». И, поскольку смог, он сдержал свое слово. Энергичный и настойчивый, он рос необычайно скоро. Через некоторое время он уже улаживал какие-то дела своих односельчан, привезя для этой цели из своей деревни ходока, который был более в курсе дела, но обладал гораздо меньшей энергией, чем его городской товарищ. А затем корреспонденции от него мы стали уже получать отпечатанными на пишущей машинке со штемпелем секретаря ячейки Краснопресненского рафинадного завода. Этим секретарем был все тот же товарищ. И какие дельные корреспонденции: ни одного сколько-нибудь важного факта не опущено. И так из месяца в месяц», — писала Мария Ильинична.

Рабочему корреспонденту приходилось сталкиваться с немалыми трудностями, бороться против скрытых злейших врагов Советской власти, против шкурников и тайных контрреволюционеров, и те мстили им — нередко в рабочих корреспондентов стреляли, гнусно клеветали на них.

Так был убит группой примазавшихся к РКП пьяниц и бездельников-рвачей рабочий корреспондент Спиридонов. Мария Ильинична писала в статье «К делу об убийстве тов. Спиридонова», опубликованной в «Правде» 5 августа 1922 года: «Проникая в наши ряды под видом друзей, они (враги. — Авт.) разлагают нас изнутри, распространяя заразу, внося разложение. Для таких людей не может быть снисхождения, не может быть пощады...»

По инициативе Марии Ильиничны позднее замечательному рабкору «Правды» Н.И.Спиридонову был установлен памятник на Ново-Спасском кладбище. На открытии памятника М.И.Ульянова выступила с краткой речью, посвященной памяти прекрасного человека и смелого рабочего корреспондента.

«Крайне интересен и как тип рабкора и как человек тов. Н.Спиридонов, погибший в 1922 году, — позднее писала Мария Ильинична. — Это был глубоко честный и преданный делу пролетариата человек. Перо он взял в руки для борьбы и выпустил его лишь на краю могилы...»

Страшное известие пришло в «Правду» из Чувашии. Кулаки жестоко расправились с сельским корреспондентом, бесстрашным юношей Семеном Григорьевым. Его избили до полусмерти, вырезали на голове пятиконечную звезду и сбросили под мост. Саше еще не было 18 лет. К счастью, Григорьев выжил.

Свои заметки в газету Саша подписывал «Херлихэм» — что по-чувашски означает «Красная искорка». Такие ленинские красные искорки вспыхнули по всей стране, и никакая сила не могла их уже погасить.

По инициативе Ульяновой в Чувашию была послана специальная бригада для расследования. Суд вынес убийцам смертный приговор.

Работа сельских корреспондентов, борющихся и вскрывающих самые различные злоупотребления на селе, разоблачающих врагов Советской власти, имела колоссальное значение. Эта борьба с пережитками прошлого, с безграмотностью, с некультурностью в деревне вызывала яростное сопротивление кулачества и служителей церкви.

В 1925 году в редакцию приехала из Вятской губернии, со станции Зуевка, неграмотная старушка Макарьева, мать двух корреспондентов. Она долго плакала, все никак не могла успокоиться и наконец рассказала, как ее двух сыновей арестовали неизвестно за что. Она все повторяла: «Не воры они у меня, не хулиганы какие-нибудь. Похвальные грамоты имеют...» В Вятку был командирован собственный корреспондент К.Алтайский. Он сразу пошел на прием к прокурору и в губком партии. Губернский прокурор и работники губкома в один голос заявили, что братья Макарьевы арестованы за дело и что их рабкорство ни при чем. Тогда Алтайский поехал в Зуевку, где встретился со старыми рабочими-партийцами, и те прямо заявили, что Макарьевы прекрасные товарищи, честные работники. За разоблачительные статьи, критикующие порядки в железнодорожных мастерских, начальник решил свести с ними счеты и сумел убедить в их виновности местные власти.

Алтайский немедленно отправил телеграмму М.Ульяновой. На следующий день губернский прокурор получил от нее телеграмму. «Содержание телеграммы мы так и не узнали, — вспоминает Алтайский, — но, судя по тому, как энергично действовал прокурор, тон ее был категорический».

Через три дня рабкоры были освобождены, ложные обвинения с них сняты. Владимир Макарьев перешел работать в редакцию газеты «Вятская правда».

Узнав обо всей этой истории, рабкоры и селькоры Вятской губернии стали еще активнее сотрудничать в печати. Они говорили: «Ильинична в обиду не даст!»

Иногда рабселькоры оказывались без работы, терпели нужду, в тяжелое положение попадали их семьи. Тогда по инициативе М.И.Ульяновой при «Правде» был создан «Железный фонд» помощи рабселькорам, пострадавшим от преследователей.

Фонд создавался за счет взносов центральных газет и отдельных лиц.

Мария Ильинична в счет фонда стала отчислять все свои литературные гонорары. Все свои личные ценности в 1922 году она отдала в фонд помощи голодающим.

В Центральном партийном архиве хранится интересный документ: квитанция, выданная Марии Ильиничне Ульяновой Правлением Государственного банка 22 апреля 1922 года. В ней перечислены ценные вещи, сданные Ульяновой в депо хранения ценностей Московской губернской комиссии помощи голодающим: золотая цепочка, кольцо, медальон, серебряная солонка, серебряная иностранная монета и несколько других мелких предметов. Общий вес их составлял 13 золотников и 63 доли, то есть всего 58 граммов. Других ценностей у Марии Ильиничны не было.

Марию Ильиничну отличала удивительная скромность, ленинская чистота и принципиальность. Тяжело заболев (воспаление легких, плеврит), она отказывается получать зарплату. Сохранилась ее записочка в редакцию от 17/VIII-1926 года. «...Вычеркните меня, пож., из списков с 1 января. Работать я, вероятно, еще долго не смогу и получать деньги зря нет никакой охоты. Если смогу возвратиться к работе, тогда восстановите меня в правах».

В кремлевской квартире и сейчас хранится адрес, присланный Марии Ильиничне рабочими корреспондентами Красной Пресни.

Таких писем и адресов Мария Ильинична получала немало. Ее знали сотни, тысячи рабочих и крестьянских корреспондентов, они постоянно ощущали ее заботу и помощь.

Число селькоров росло с каждым годом, с каждым месяцем. Так, с 1925 года по 1927 год число рабселькоров выросло с 217 тысяч до 400 тысяч. В 1927 году армия селькоров насчитывала в своих рядах 492 788 человек, причем 10 процентов от этого числа составляли женщины. Хотя число это и невелико, но сам факт участия женщин-работниц в общественной печати имел огромное воспитательное значение.

Мария Ильинична придает большое значение привлечению к сотрудничеству в газете женщин-работниц. Для корреспонденции женщин-работниц отводится особое место под заглавием: «Страничка работницы».

Женщины-рабкоровки охотно посещали собрания рабкоров, активно и смело там выступали, приносили с собой, кроме собственных заметок, письма и записки товарок.

«Особенно оживленно, — вспоминала Мария Ильинична, — проходили эти собрания перед Международным днем работниц при выпуске особой, праздничной странички, в составлении которой принимали участие и работницы. Тут было немало рабкорок, великолепно справляющихся со своей задачей. Корявый почерк, но какой яркий и своеобразный стиль, сколько огня и чувства. И как быстро росло число этих новых борцов на фронте печати!» Далее Мария Ильинична рассказывает об одной из рабкоровок, Анне Оглодковой: «Писала она как бы особенно легко и интересно, и ее корреспонденции никогда не приходилось править, хотя образования она не получила никакого. Читаешь, бывало, и диву даешься — откуда это? Природные способности, очевидно, сказывались. Было и несколько поэтесс-работниц, которые снабжали «странички» стихами».

Мария Ильинична выступает со специальной статьей: «Вовлечение женщин в рабселькоровскую работу». Она пишет: «Привлечение широких слоев трудящихся женщин к участию в газете, собственно говоря, только еще начинается.

...Усиление работы среди работниц и крестьянок во всех областях поставлено высшими партийными органами как боевой вопрос. Больше внимания должно быть обращено и на работу их в области печати... Надо только, чтобы этот вопрос широко ставился на обсуждение партийцев совместно с представителями газет, женотделов и рабкоров. Надо, чтобы ежедневная пресса, рабкоровские и женотдельские издания уделили ему больше внимания».

В мае 1926 года состоялся съезд рабселькоров. Делегаты бурными аплодисментами встретили появление Марии Ильиничны Ульяновой в президиуме. «Вождя рабкоров» знали и любили все. Но большинство делегатов видели Ульянову впервые.

Мария Ильинична со свойственной ей скромностью села во второй ряд президиума. И вскоре на столе у председателя съезда начала расти горка записок — почти одинакового содержания: делегаты требовали, чтобы Ульянова сидела в первом ряду. Записки поступали до тех пор, пока Мария Ильинична не пересела вперед.

Теперь уже груда записок росла на столе, за которым сидела Мария Ильинична. Среди них приветствия, предложения, вопросы и т.д.

«1) будут ли клубы рабкоров в городах Харьков, Екатеринославль и др.

2) нужно ли техническое образование рабкору?»

«Как идет рабселькоровское движение в Чувашской и Татарской республиках?»

«Просят узнать у Вас, как у ближайшего человека, сестры, что Ленин завещал в последние дни и минуты нам и партии. Журавлев».

Мысли уносят ее в то далекое и близкое время, когда рядом с ней был человек, отдавший всего себя делу служения рабочему классу. Что он завещал рабочему классу? Весь смысл его жизни — это борьба за освобождение рабочего класса, борьба за построение нового общества. И Владимир Ильич всей своей жизнью завещал рабочим довести это святое дело до окончательной победы, до конца.

Мария Ильинична смотрит в зал: хорошие, открытые лица, а в глазах жадное желание все узнать, как можно больше услышать, чтобы потом там, дома, рассказать людям.

Что завещал Владимир Ильич им, рабочим и крестьянским корреспондентам, предполагал ли он, что такая огромная армия рабселькоров вырастет в ближайшие годы? И вдруг на память ей пришло одно письмо Ленина, которое он разослал русским организациям еще в 1904 году перед выходом газеты «Вперед». Ленин писал: «Мы просим корреспондировать всех, а особенно рабочих. Давайте пошире возможность рабочим писать в нашу газету, писать обо всем решительно, писать как можно больше о будничной своей жизни, интересах и работе... Мы просим писать, кроме того, для переписки, заведомо не корреспонденции, т.е. не для печати, а для товарищеского общения с редакцией и осведомления ее, осведомления не только о фактах, событиях, но и о настроении и о будничной, «не интересной», обычной, рутинной стороне движения»79.

«Давайте пошире возможность рабочим писать в нашу газету», — слышит она ленинские слова. «Что завещал Ильич? Бороться до конца, до победы», — про себя повторяет Мария Ильинична.

И в 1928 году, выступая на Всесоюзном совещании редакторов, Мария Ильинична скажет, что «одной из основных задач рабселькоровского движения на ближайшее время является решительный переход на массовость...».

Огромное значение Мария Ильинична придавала международному сотрудничеству рабочих корреспондентов.

В 1927 году, в октябре, состоялась встреча московских рабкоров с представителями иностранных делегаций, прибывших в СССР на празднование 10-летия Октября. Мария Ильинична выступила на встрече с докладом. Она говорила делегатам о том, что формы и способы связи газет с широкими массами трудящихся, которые установились в нашей стране, признаются правильными и все более необходимыми и в других странах. «Благодаря привлечению трудящихся к участию в западноевропейской и американской коммунистической прессе имеется возможность шире проводить большевизацию коммунистической прессы, что является необходимым условием успеха дальнейшей работы этой прессы».

О тяжелых условиях жизни американских рабочих корреспондентов рассказывал Марии Ильиничне редактор американской коммунистической газеты «Дейли уоркер», товарищ Люис Энгдол. Встреча с ним состоялась в День печати, 5 мая 1927 года в редакции журнала «Рабоче-крестьянский корреспондент».

В 1928 году М.Ульянова опубликовала статью «Международная связь», в которой дала оценку международным связям рабочих корреспондентов. Впервые вопрос о международной связи рабочих корреспондентов разных стран возник еще в 1924 году, на вечере рабкоров «Правды» и делегатов V конгресса Коминтерна. В том же 1924 году в Германии состоялась I конференция германских рабкоров, поставившая вопрос о необходимости установления прочной связи с рабкорами СССР. Вскоре такое же решение приняла I конференция рабкоров округа Галле — Мезенбург.

На необходимость такой связи указывал один из руководителей «Юманите». Его слова приводила в своей статье Мария Ильинична: «Огромное большинство рабочих вне зависимости от того, читателем какой газеты он является — коммунистической, буржуазной, социалистической, — очень интересуется положением Советского Союза, больше всего жаждет услышать правдивое слово от самих рабочих СССР об их жизни, условиях труда, о всех достижениях, недостатках их новой, свободной жизни... Письма рабкоров Советского Союза окажут нам огромную пользу в деле завоевания масс...»

Неприхотливая в быту, скромная и простая, Мария Ильинична была всегда заботлива и внимательна к друзьям своим, к товарищам по работе...

Она всегда первая спешила на помощь коллегам.

Так, Мария Ильинична берет под свою защиту Аркадия Гайдара, тогда начинающего писателя и журналиста. Аркадий Петрович жил в те годы в Перми. Однажды он написал едкий фельетон, но совершенно справедливый, в котором в резкой форме критиковались действия следователя Филатова. Его отдали под суд, обвинив в «сплошной клевете и выдумке». Народный суд, хотя и признал критику справедливой, все-таки присудил Гайдара к семи дням лишения свободы (правда, заменив это наказание общественным порицанием), у писателя даже взяли подписку о невыезде из города. Когда об этом «судилище» узнала Ульянова, она ужасно возмутилась и немедленно направила в Пермь специального корреспондента Д.Ершова, который разобрался в этом деле и все рассказал ей. 5 апреля 1927 года в «Правде» появилась статья под заглавием «Преступление Гайдара», в которой осуждалось неправильное решение суда. И вскоре суд отменил свой приговор.

Добрым другом была Мария Ильинична и для работников редакции. Время тогда было голодное. Всем приходилось трудно. Иногда она получала дополнительные карточки в столовую ЦК и всегда отдавала кому-нибудь из сотрудников, кому особенно требовалось дополнительное питание, боясь при этом обидеть кого-либо.

Как-то она увидела, что репортер газеты Л.Н.Ядринцев даже в жарко натопленной комнате не снимал теплую шубу да еще застегивался на все пуговицы. Будучи очень тактичным человеком, Мария Ильинична никак не решалась спросить его, в чем дело. Наконец ей объяснили, что у Льва Николаевича костюм не выдерживает никакой критики. Тогда Мария Ильинична обратилась за помощью к Владимиру Ильичу. Вскоре она привезла от Ленина записку в Моссовет. И вот через несколько дней Ядринцева в редакции не узнали. Он появился в светлом пальто, сером костюме и новой рубашке, и, что самым невероятным образом всех удивило и рассмешило — в светлом котелке. Видимо, на складе другого головного убора не нашлось.

Кто мог предполагать, что костюм сыграет «особую» роль в журналистской работе Ядринцева. В 1925 году в Россию приехала первая профсоюзная делегация Швеции. Этому событию придавалось очень большое значение, но освещать визит ВЦСПС поручил газете «Труд», и других корреспондентов к делегации не допускали. И вдруг в кабинет Марии Ильиничны входит торжествующий Лев Николаевич и кладет на стол подробную информацию о том, где были шведы, кто их принимал, о чем говорили. Все изумились. «Как вам это удалось?» — спросила Мария Ильинична. «Очень просто, я выдал себя за шведского комсомольца, присоединился к группе, и мне все вежливо и подробно объясняли по-шведски. Хорошо еще, что наши-то говорили по-русски». Все присутствовавшие рассмеялись. Весело, до слез смеялась и Мария Ильинична. «Нет, недаром вы взяли этот котелок!» — говорила она сквозь смех.

Как и все Ульяновы, Мария Ильинична в быту довольствовалась только самым необходимым и не допускала мысли, что может пользоваться какими-то привилегиями. С одеждой было плохо. Все выдавали по ордерам. Выделили однажды и Марии Ильиничне ордер на котиковую шубку. Вечером она пригласила в кабинет ночного сторожа Олимпиаду Никаноровну Журавлеву и вручила ей свой ордер на шубу, а сама продолжала ходить в старом, поношенном пальто.

Для всех сотрудников она служила примером духовной красоты, принципиальности, редкой трудоспособности. Многие учились у Марии Ильиничны работать, старались подражать ей.

«Я не помню сейчас, — рассказывает старейшая работница «Правды» Наталья Пилацкая, — были ли какие-то установленные часы работы редакционных сотрудников. Вероятно, были. Но суть в том, что каждый считал себя ответственным за дело, которое он ведет, и просто в голову не приходило, что можно не выправить к сроку какой-либо материал или не оказаться на месте для условленной встречи с рабкором. У кого хватило бы совести поступить так, когда изо дня в день на наших глазах неутомимо трудилась сестра и помощница Ленина, за плечами которой долгий путь революционной борьбы.

Нам было очень весело работать. И не потому только, что мы были молоды. Сама Мария Ильинична была на редкость жизнерадостным человеком. Как умела она смеяться — заразительно, до слез! В этот момент особенно прекрасны были ее глаза, совсем молодые и веселые».

Когда Наташа Пилацкая заболела туберкулезом, Мария Ильинична срочно отправила ее в Крым, в санаторий. Едва почувствовав себя лучше, Пилацкая известила редакцию телеграммой о своем возвращении в Москву. И вот какую телеграмму она получила в ответ: «Погода в Москве отвратительная. Ехать сейчас с юга, значит подвергаться серьезной опасности. Очень просим переждать хотя немного. Сами страшно соскучились о вас и вызовем при первой возможности. Послушайтесь, Наташа, милая. Целуем. Ульянова».

В дальнейшем Мария Ильинична принимала самое теплое участие в жизни Наташи Пилацкой, многие годы они переписывались, и в личном архиве Марии Ильиничны сохранились некоторые письма Пилацкой-Астаховой к М.Ульяновой. Осенью 1936 года Н.Пилацкая пишет из Крыма, где она отдыхала на даче в Суук-Су: «В Москве, говорят, холод и дождь. Неужели Вы и слякотною осенью будете сидеть в Москве или под Москвой и не поедете куда-нибудь на юг?! Это просто скандал, Мария Ильинична, работать столько времени, не отдыхая толком»80.

Как-то весной Мария Ильинична получила письмо из Турции и очень удивилась: «От кого бы могло быть?» Распечатала конверт: «Ну, конечно же, Наташа!» Ее глаза быстро пробежали по строчкам: «Милая Мария Ильинична! Наверно, Вы уже забыли о том, что на свете есть Наташа. Вот уже год, как я в Турции работаю немного для ТАСС в Анкаре, а сейчас замещаю уехавшего корреспондента ТАСС по Стамбулу.

Так что, если увидите телеграмму из Анкары, знайте, что это Ваша воспитанница действует... Не забывайте о Наташе, которая Вас крепко любит и помнит...

Стамбул, 12 мая!».

Вокруг газеты Мария Ильинична сумела собрать и ученых, крупнейших специалистов в самых различных областях науки.

В двадцатых годах благодаря усилиям Марии Ильиничны в «Правде» активно сотрудничали Г.М.Кржижановский, профессора Н.М.Тулайков, Д.Н.Прянишников, П.Н.Кулешов, И.М.Кулагин, С.П.Скорняков, В.В.Кузнецов, И.Е.Богданов, В.Р.Вильямс, агроном Н.Н.Борисов, член комиссии ГОЭЛРО В.3.Есин и многие другие.

Всегда активно выступал на страницах «Правды» историк, государственный и общественный деятель Михаил Николаевич Покровский. Нередко Мария Ильинична обращалась к нему с просьбой написать статью на какую-либо определенную тему.

Сохранилась и другая записка:

Редкий день Владимир Ильич не интересовался у Марии Ильиничны: «Как идут дела в «Правде»?» На его письменном столе в кремлевском кабинете лежит телефонная книжка-алфавит.

Вот номер, по которому звонил Владимир Ильич в «Правду» почти ежедневно, — 006. Это телефон главного редактора, здесь же номер домашнего телефона — 053. «В «Правду» Владимир Ильич звонил и днем и поздней ночью. Вскоре после приезда в Москву Ленин дает предписание члену коллегии Наркомпочтеля Г.Л.Волленбергу принять меры к установлению телефонных линий в редакции «Правды» для работы ночью»81.

На столе у Ленина каждое утро лежал свежий экземпляр «Правды». И еще до начала рабочего дня Владимир Ильич внимательно просматривал газету.

Став главою правительства, Ленин остался постоянным корреспондентом «Правды», всегда откликался статьей на любое серьезное и важное событие в партийной и советской жизни. Он учил сотрудников «Правды» давать в газете регулярные и правдивые сведения о положении в нашей стране, широко освещать международную жизнь, борьбу пролетариата за рубежом, пропагандировать успешную работу и выносить на общественный суд отсталых работников, бюрократов, лентяев, дезорганизаторов. Ленин советовал как можно больше уделять внимания материалам с заводов, рудников, из совхозов и т.п.

Сам Владимир Ильич охотно откликался на просьбы газеты. Так, в 1921 году редакция «Правды» готовила сборник к четырехлетию Октябрьской революции. В числе авторов, которым предлагалось написать статьи, был и Ленин. Мария Ильинична направила Владимиру Ильичу официальное письмо следующего содержания:

14 октября 1921 года Владимир Ильич написал статью «К четырехлетней годовщине Октябрьской революции». Статья была написана в срок и 18 октября опубликована в газете «Правда» за № 234.

Ленин писал: «Чем дальше отходит от нас этот великий день, тем яснее становится значение пролетарской революции в России, тем глубже мы вдумываемся также в практический опыт нашей работы, взятой в целом»82.

По просьбе Владимира Ильича были сделаны фотокопии редчайших номеров газеты «Правда» за 1917 год — с 1-го по 84-й номер. Эти фотокопии и сейчас хранятся в кремлевском кабинете В.И.Ленина.

Иногда поздним вечером семья Владимира Ильича собиралась дома в маленькой уютной столовой за самоваром. Надежда Константиновна рассказывала о наркомпросовских делах, показывала «ребячьи» письма, которые она получала из самых отдаленных уголков нашей страны. Мария Ильинична рассказывала о делах в газете. Однажды она поведала, как они встретили немецкую делегацию. Она вместе с Николаем Леонидовичем Мещеряковым топила печку. Дрова были совершенно сырыми, печка дымила нещадно, «истопники» покрылись копотью. И в этот момент вошли иностранные товарищи. Гости приняли покрытых сажей и копотью Марию Ильиничну и члена редколлегии за курьеров и попросили их доложить редактору и ответственному секретарю, что немецкие коллеги хотят побеседовать с ними. Пришлось попросить гостей прийти попозже, чтобы привести себя и комнату в порядок. Порою топить «буржуйку» приходилось старыми комплектами газет. Об этом виде топлива Владимир Ильич тоже знал и, посмеиваясь, спрашивал Марию Ильиничну: «Ну за какой год горят «Русские ведомости»?»

Как-то морозным зимним днем 1920 года порог редакции переступила женщина, имя которой уже знал весь мир, — Клара Цеткин. После подавления революции в Германии она одна уцелела из руководства «Спартака». Ее спасли рабочие и нелегально переправили в Советскую Россию. Она уже виделась с Лениным, а теперь вот пришла в «Правду».

Она сразу начала рассказывать Марии Ильиничне о своем приезде в Петроград, о встрече на Финляндском вокзале, когда весь перрон расцвел красными косынками женщин-работниц и флагами. Со слезами на глазах она рассказывала об этой встрече. Наконец, успокоившись, Цеткин достала фотографию и протянула ее Марии Ильиничне: «Bitte, Mari, zeigen Sie ihm» (Покажите ему, пожалуйста. — Авт.). Мария Ильинична стала внимательно вглядываться в лица людей, сидящих в каком-то цветущем саду под густыми деревьями. И она узнала среди них Энгельса и в одном ряду с ним молодую, нарядно одетую Клару Цеткин.

Клара Цеткин подробно расспрашивала Марию Ильиничну, как ведется в «Правде» страничка женщин-работниц, сколько женщин посещает ликбез, сколько рабфаков в столице. Ее интересовало все: и даже количество продуктов, которые получали по карточкам кормящие матери. В разговоре Клара Цеткин сказала и о том, что удивило ее в московских учреждениях: везде у нее спрашивали пропуск. Почему? — недоумевала Клара Цеткин. И уже по-немецки добавила: «Только в «Правде» без пропуска. Дорога в «Правду» свободна».

Вечером Мария Ильинична рассказала Владимиру Ильичу о встрече с Цеткин; когда разговор зашел о пропусках, Владимир Ильич насторожился: «Не отгородились ли в самом деле наши милые совбюрократики пропусками от народа? С них станется... Надо это дело проверить и, где возможно, пропуска отменить. Хорошо бы послать рабочих, пусть потолкаются в учреждениях, убедятся — можно туда пробиться или рогатки понаставлены. Только чтобы не выдавали себя, что для проверки посланы. Пусть прикинутся простачками».

Зато Владимир Ильич был чрезвычайно доволен, что в «Правду» вход был свободен, и несколько раз повторил по-немецки: «Der Weg in die «Pravda» ist frei!» («Дорога в «Правду» свободна». — Авт.).

В 20-е годы в «Правде» часто выступали выдающиеся деятели международного коммунистического движения: Клара Цеткин, Георгий Димитров, Бела Кун, Тибор Самуэли и многие-многие другие.

Через «Правду» они говорили с советским читателем, с советским народом, рассказывали о положении рабочих в своих странах, о борьбе коммунистических партий за рубежом — об огромных трудностях, о победах и поражениях, о борьбе за освобождение рабочего класса от империализма.

В 1927 году в Москве гостил известный французский писатель и публицист, видный общественный деятель Анри Барбюс. Он пожелал посетить редакцию газеты «Правда» и лично познакомиться с сестрой великого Ленина. Встреча состоялась в рабочем кабинете ответственного секретаря. Мария Ильинична показала французскому писателю, как создается «Правда», они побывали в наборном цехе, беседовали с рабочими.

Затем вернулись в кабинет Марии Ильиничны. Писателя интересовало все: как живут рабочие, где учится рабочая молодежь печатному делу, как привлекают писателей к сотрудничеству в газете. Барбюс рассказывал о Франции, поговорили о Париже. Ведь Мария Ильинична жила во Франции в молодости. Перед расставанием сфотографировались на память.

В 20-х годах сотрудники редакции не раз видели и слышали видного деятеля международного рабочего движения, славного сына болгарского рабочего класса Георгия Димитрова. Особенно часто его можно было встретить в иностранном отделе в дни работы конгрессов Коминтерна и пленумов Исполкома. Он приносил свои статьи и корреспонденции.

Писал он о положении на Балканах, о борьбе болгарских крестьян и рабочих, приносил и большие теоретические статьи по другим вопросам международного рабочего движения. Иногда они вдвоем подолгу беседовали с Марией Ильиничной в ее рабочем кабинете.

Частым гостем в редакции бывал А.М.Горький, особенно когда вернулся окончательно на родину в 1928 году из Италии. «Вскоре по возвращении из Сорренто он неожиданно появился в нашей редакции, — писал в своих воспоминаниях А.Зуев. — Пока разогревали большой «правдинский» самовар — подарок тульских рабочих — и сдвигали в одной из комнат редакционные столы для чая, Горький сидел в кабинете Марии Ильиничны, на ее обычном месте. Он снял пиджак и повесил на спинку стула. Заправляя в мундштучок одну за другой ароматные сигареты, он сидел по-домашнему, в голубой рубашке с вязаным галстуком и, поставив на стол локти, внимательно слушал объяснения хозяйки. Задумчиво щурился, стряхивая пепел сигаретки. А мы приглядывались к нему. Еще темный, тугой ершик его волос чуть серебрился «под бобра». Под пожелтевшими, прокуренными усами по временам растекалась мягкая улыбка. Видимо, по поводу каких-то своих мыслей.

Выяснилось, что Горький еще не видел стенных газет, и Мария Ильинична попросила показать их гостю. Как раз после недавней выставки их у нас оказалось много и разных: заводских, деревенских, красноармейских, учрежденческих. Мы развернули длинные свитки на столах, на диване, на креслах.

Жадный до всего нового, что народилось тут без него, Горький на какое-то время буквально приник к этим исписанным от руки, испещренным неумелыми рисунками листам. Это было подлинное творчество масс, и писатель сразу оценил его значение.

Когда он сел за стол, лицо его стало серьезным, даже строгим. Видимо, он взвешивал про себя это новое впечатление.

— А знаете ли, большое дело. Отличное дело! — повторил он, повернувшись к Марии Ильиничне».

С Алексеем Максимовичем Марию Ильиничну связывали добрые, теплые отношения. Они много виделись и в Кремле, в Горках, куда писатель часто приезжал при жизни Ленина. «Мало было людей, к которым Ленин относился бы с такой любовью, как к Горькому», — писала Мария Ильинична.

В 1928 году в «Правде» печатались главы из его романа «Жизнь Клима Самгина», видимо, по инициативе Ульяновой. Она очень радовалась его приходам в редакцию и всегда приглашала сотрудников послушать Алексея Максимовича. Обычно, по воспоминаниям товарищей, Горький шел сразу в кабинет Марии Ильиничны и усаживался подле нее в глубоком кресле. Она внимательно слушала его неторопливый рассказ, а в глазах ее горели какие-то лукавые искорки. Иногда только она подавала короткие реплики, в ответ на которые Алексей Максимович почтительно склонял голову набок. С таким же вниманием он выслушивал и замечания остальных сотрудников.

Мария Ильинична познакомилась с Алексеем Максимовичем в конце 90-х годов в Нижнем Новгороде, куда была выслана под надзор полиции. Ближе она узнала писателя в предреволюционное время в Петрограде. Алексей Максимович жил тогда на Петроградской стороне на Кронверкском. Ульянова часто приходила к нему по поручению Ленина. Приносила письма, передавала ему рукописи Владимира Ильича, которые Горький устраивал в издательства.

Горький часто помогал революционерам, у него иногда проходили конспиративные встречи.

В своих воспоминаниях о Горьком Мария Ильинична рассказывает, какое огромное влияние на нее в молодости оказал писатель, как молодежь зачитывалась его романом «Мать», как наизусть учили его «Песнь о Буревестнике».

В середине 20-х годов в газете «Правда» сформировалось писательское ядро, в которое входили Д.Бедный, А.Серафимович, поэт А.Безыменский, Ник.Погодин, известные советские журналисты М.Кольцов, И.Филипченко.

О дружбе и сотрудничестве Марии Ильиничны и Демьяна Бедного хочется сказать особо. Они познакомились еще до революции. Д.Бедный принес свои басни и стихотворения в «Звезду», которая издавалась по распоряжению ЦК партии. Владимир Ильич сразу обратил внимание на молодого даровитого поэта и посоветовал привлечь его к сотрудничеству в газете.

Ленину нравилась в творчестве Бедного злободневность, умение ясным народным языком живо откликаться на острейшие вопросы современности. После революции Д.Бедный навсегда связал свою деятельность с «Правдой». Он жил в Москве, в Кремле. Часто они виделись с Владимиром Ильичем и Марией Ильиничной на прогулках, много беседовали. С Ульяновой Демьян Бедный почти ежедневно встречался в редакции. Он охотно откликался на ее просьбы — написать срочно басню или стихотворение на любую тему, к любому событию.

Ефим Алексеевич приходил в редакцию — и вокруг него всегда толпился народ, он весело шутил, рассказывая удивительно интересные истории. Обычно, когда выходила в свет его новая книга, экземпляр с дарственной надписью ложился на стол Марии Ильиничны. И таких одиннадцать книг писателя сохранилось в кремлевской библиотеке Ульяновых. Уцелела и книга, изданная накануне Октября в Петрограде в издательстве «Жизнь и знание». Это сборник басен, озаглавленный: «Всякому свое». На титульном листе надпись: «М.И.Ульяновой от автора с любовью. Демьян Бедный. П., 1917 г.»

Среди книг есть «Земля обетованная», изданная в Москве в 1918 году в издательстве «Прибой». На первой странице дарственная надпись гласит: «Милому товарищу Марье Ильиничне Ульяновой на добрую память от каверзного Демьяна. 27/IV.1918 г.».

Немало книг было подарено поэтом Владимиру Ильичу. На книге «Царь Андрон. Апокалиптическая повесть» (книга сейчас хранится в кремлевской библиотеке Владимира Ильича), на второй странице обложки поэт написал: «Рескрипт. Владимир Ильич. В ознаменование великих трудов Ваших ко благу родины нашей и памятуя заслуги Ваши перед отечественной «словесностью», всемилостивейше Вам препровождаю книгу сию для внимательного чтения на предмет умственных умозаключений. Неизменно к Вам благосклонный Андрон. Дано Москва, Кремль. 17.Х.21 г.».

Хотя Владимир Ильич глубоко уважал поэта и ценил острую злободневность его писательского пера, он не мог не видеть и некоторых недостатков в его творчестве. Как-то Владимир Ильич сказал Горькому, что Бедный иногда идет в хвосте масс, а поэт должен быть впереди.

В творческой судьбе поэта Александра Безыменского Мария Ильинична сыграла немалую роль. Он рассказывает в своих воспоминаниях, как принес свое первое стихотворение в «Правду»: «Я очень робел. Передав листки со своим стихотворением «О шапке», я сразу повернулся к двери, уверенный в том, что ответ получу не скоро.

Меня остановил ласковый и вместе с тем слегка насмешливый голос Марии Ильиничны:

— Неужели вы думаете, товарищ Саша, что я постесняюсь прочесть ваше стихотворение в вашем присутствии? Садитесь!

От волнения я чуть не сел мимо стула...

Мария Ильинична прочла мои строки и очень просто сказала:

— Завтра стихи будут напечатаны. Теперь можете идти. Приносите стихи, не стесняясь. Приходите прямо ко мне...

На следующий день стихотворение появилось в «Правде», а вскоре газета напечатала мою поэму «Петр Смородин», и с той поры мое сотрудничество в «Правде» стало постоянным, оно продолжается по сей день...»

Прошло с тех пор немало лет... Однажды уже широко известный поэт Александр Безыменский посетил кремлевскую квартиру Ленина с группой московских комсомольцев. Они сразу прошли в рабочий кабинет Владимира Ильича. Александр Ильич разволновался, ведь здесь он был у Ленина с группой членов президиума I съезда комсомола. И вот спустя почти 40 лет Безыменский снова перешагнул порог кремлевского кабинета Ленина. Комсомольцы 60-х годов внимательно слушали человека, который был современником Ленина, встречался с ним, слушал его речь на III съезде РКСМ.

Александр Ильич попросил провести его в комнату Марии Ильиничны. Он сказал: «Я впервые здесь, в кремлевской квартире Ульяновых, впервые вижу, как жила Мария Ильинична». Он подошел к шкафу, внимательно рассматривая стоящие на полках книги, и вдруг воскликнул: «Как интересно, все мои книги Мария Ильинична сохранила!» На «Комсомолии», подаренной Марии Ильиничне в 1924 году, такая надпись: «Светлой радости комсомола Марии Ильиничне.

А.Безыменский. 24.IX.1924 г.».

Поэт удивительно точно передал в этих словах безграничную любовь молодежи к сестре Ильича.

Мария Ильинична пристально следила за творчеством своего «крестника» в поэзии.

И, вспоминая о той роли, которую сыграла Мария Ильинична в его жизни, Александр Ильич Безыменский сказал: «Нам, молодым, она прокладывала дорогу, способствовала нашему творческому росту, всегда поддерживала своим авторитетом».

Неизвестно, как сложилась бы творческая судьба драматурга Николая Федоровича Погодина, автора трилогии о Ленине. В начале своего пути он сразу попал под влияние Марии Ильиничны. Долгие годы он был газетчиком, собственным корреспондентом «Правды». Под руководством Ульяновой Погодин прошел хорошую школу.

Погодин, вспоминая о своей работе в редакции, писал:

Телеграмму Ульяновой, адресованную ему, молодому корреспонденту из Ростова, Николай Погодин берег всю жизнь как самую ценную реликвию: «Телеграфируйте согласие быть постоянным корреспондентом «Правды» с Дона».

Мария Ильинична посылала его в творческие поездки в самые различные районы нашей страны, на стройки, в колхозы. Погодин исколесил Дальний Восток, Урал. А в 1930 году в Театре Вахтангова москвичи увидели первую пьесу еще никому не известного автора Н.Погодина. Название этой пьесы «Темп». Пьеса была встречена хорошо и зрителями и критикой. Мария Ильинична искренне радовалась за начинающего драматурга.

Тесное общение с сестрою Ленина, ее рассказы о Владимире Ильиче оказали огромное, благотворное влияние на все дальнейшее творчество писателя. Погодин пришел в расцвете своего творческого пути к ленинской теме. Его перу принадлежит трилогия: «Человек с ружьем», «Кремлевские куранты», «Третья патетическая».

Когда писатель готовил пьесу «Человек с ружьем», Мария Ильинична уже не работала в «Правде». Они встречались редко. И драматург звонил ей вечерами по телефону и просил послушать тот или иной отрывок. Он внимательно прислушивался к ее советам и пожеланиям. Наконец пьесу увидели зрители, впервые она шла в Театре имени Вахтангова. О воздействии пьесы на зрителя писала Н.К.Крупская: «На пьесе Н.Погодина в театре Вахтангова публика реагирует на манер рабочих французского предместья на волнующую их пьесу: зрители аплодируют победам рабочих, успехам братания, делают вслух замечания, восклицают — видно, переживают пьесу вместе с автором и артистами, ее играющими. Это, по-моему, очень большое достижение».

Это была высшая оценка творчества Николая Погодина.

Не без влияния Марии Ильиничны очень быстро вырос из газетного репортера в блестящего журналиста Михаил Кольцов. Социальная направленность его фельетонов, острое и меткое перо нашли яркое выражение в литературно-философских зарисовках, собранных под одним заглавием «Сотворение мира». Свой труд он не раз показывал Марии Ильиничне, консультировался по многим вопросам, затронутым в книге. И когда книга вышла, М.Кольцов подарил ее Марии Ильиничне с надписью: «Дорогой Марии Ильиничне, кому автор обязан очень многим в содержании этих книг от любящего Мих.Кольцова. Июль 1925 год».

Мих. Кольцов вел в «Правде» отдел фельетона. Мария Ильинична хотела, чтобы в «Правде» фельетон на самую актуальную тему стал обязательным в каждом номере, поэтому наряду с М.Е.Кольцовым к сотрудничеству в газете привлекались такие видные советские фельетонисты, как Г.Рыклин, А.Зорич, Тихон Холодный, Д.Заславский и другие.

Постепенно «Правда» стала первой и главной школой советского фельетона.

Мария Ильинична любила побеседовать с сотрудниками редакции еще до выхода номера, выслушать мнение каждого. Она всегда заботилась о живости и литературном разнообразии номеров.

О роли Марии Ильиничны в жизни редакции, в становлении газеты очень образно рассказывает известный советский фельетонист Д.Заславский: «Официально Мария Ильинична была только ответственным секретарем редакции. Было несколько членов редколлегии. Некоторые бывали в редакции, а некоторых я так никогда и не встретил. Мария Ильинична была фактически редактором.

В большом полутемном кабинете за огромным столом она казалась совсем маленькой. Я смотрел на Марию Ильиничну Ульянову, как и многие другие, с чувством, близким к обожанию. Я искал в ее лице отражение черт Владимира Ильича. Я думал: да ведь это же «Маняша» — так любовно называл ее Владимир Ильич, — его младшая сестра, постоянная и незаменимая помощница. Но знакомым был только чудесный высокий лоб да еще небольшие, но удивительно живые и проницательные глаза. Они смотрели не только на вас, но и в вас, как бы заглядывая в самую душу. Ленинской была ее замечательная скромность...

Она была редактором требовательным и строгим. Но она никогда не приказывала, никогда не командовала. Она поддерживала дисциплину в многочисленном и беспокойном коллективе единственно силой своего обаяния...

Вместе с другими она создавала «Правду», и то, что она делала, становилось в последующие годы традицией ленинской партийности.

Она матерински заботливо относилась к сотрудникам. Она высоко ценила инициативу каждого, обладала широтой взглядов и терпимостью к чужому мнению. Строгая и даже как будто суховатая по своему внешнему облику, Мария Ильинична очень любила и ценила хорошую шутку, подлинное остроумие. Возможно, в молодости она была смешлива. Я редко видел, как она смеется, но часто видел ее милую и добрую улыбку, в особенности когда приходил в ее кабинет, возвратившись из дальних странствий, Михаил Ефимович Кольцов и рассказывал забавные истории».

Ее работоспособность восхищала и изумляла всех сотрудников. Она вносила в редакцию какой-то молодой задор, жизнерадостность и кипучую энергию.

Для себя у нее не было никаких привилегий, ни минуты свободного времени. Ей нравилась такая жизнь: кругом люди, она — в центре важнейших новостей и событий, интересные встречи, близость к рабочим. Все это давало силы пережить неурядицы быта, холод и голод. В редакции Марию Ильиничну всегда ждали с нетерпением: ее любили и уважали безмерно. Как-то незаметно ее стали называть «душой редакции». Она обладала редким даром — притягивать к себе умных, хороших людей, вокруг нее всегда был народ, слышался смех и шутки.

Тогда часто в журналах печатались дружеские шаржи.

Однажды художник Борис Ефимов нарисовал дружеский шарж, где была изображена и Мария Ильинична... «Это был большой многофигурный разворот под названием «Пленарное заседание московских журналистов» — карикатуры на наиболее популярных редакторов, публицистов и фельетонистов того времени. Здесь можно было найти А.Луначарского и П.Керженцева, В.Попова и Б.Волина, Ю.Стеклова и К.Еремеева, Д.Бедного и многих других. Марию Ильиничну, намекая на ее руководящую и неутомимую деятельность в рабселькоровском движении, я изобразил в виде заботливой «мамки» с великовозрастным «ребеночком»-рабкором на руках», — писал Борис Ефимов.

Ни одно новое явление в жизни Советской страны не оставалось не замеченным Марией Ильиничной. Она хорошо знала и высоко ценила романы замечательного писателя-борца, несгибаемого коммуниста Николая Островского «Как закалялась сталь» и «Рожденные бурей». Последние годы своей жизни писатель вместе с семьей жил в Сочи. В 1934 году Мария Ильинична и Дмитрий Ильич, находясь в Сочи, навестили больного писателя. Они в числе первых поздравили его с орденом Ленина.

Сохранилось письмо Н. Островского:

Это письмо писатель отправил незадолго до своей смерти.

Мария Ильинична писала тогда родным Николая Островского: «Дорогие мои, любимые Ольга Осиповна, Рая, Екатерина Алексеевна и Дмитрий Алексеевич!

Слов нет сказать, как больно, что нет уже Вам родного, родного нам всем Николая Алексеевича.

Что это был за замечательный мужественный, кристальный человек!

Моя встреча с ним, хотя и кратковременная, оставила на мне неизгладимое впечатление.

И всегда, когда бывало после тяжело, вспоминалась его необыкновенная жизнь, желание побороть все и всякие препятствия, сохранить мужество и неустанно работать»84.

В конце 1936 года уже после смерти Н.Островского его семья прислала в подарок Марии Ильиничне последний роман писателя «Рожденные бурей».

На форзаце книги читаем дарственную надпись:

Часто в редакцию заглядывал крупный советский писатель Александр Серафимович Серафимович. Когда он закончил свой замечательный роман «Железный поток», Мария Ильинична уговорила его читать отрывки из романа на собраниях рабкоров. И вот каждую пятницу в рабкоровском клубе «Правда» появлялись Мария Ильинична и Александр Серафимович. Писатель скромно усаживался между печной и стеной и начинал читать...

Рабкоры вместе с Марией Ильиничной оказались первыми читателями романа.

Мария Ильинична обладала удивительным талантом собирать вокруг себя инициативных, способных людей. Она сумела привлечь к активному сотрудничеству всегда занятого Анатолия Васильевича Луначарского. Нарком просвещения любил беседовать с обаятельной и остроумной сестрой Ильича, выполнял все ее «задания» и просьбы.

Однажды поздно ночью в редакцию пришло экстренное сообщение о смерти прекрасного драматического актера А.И.Сумбатова-Южина.

И вот ночью Мария Ильинична решила побеспокоить Анатолия Васильевича. Только он мог дать к утру статью об этом замечательном артисте Малого театра.

«— Извините меня, дорогой Анатолий Васильевич, — вполголоса говорила Мария Ильинична по телефону, — но у нас буквально безвыходное положение. Вы знаете, что умер Южин?

— Слышал, да.

— Не продиктуете ли нам хоть небольшую заметку? Уж извините, что разбудила...

— Ничего, ничего. Для вас я всегда готов».

...К телефону садится стенографистка, и через полчаса на редакторском столе целый «подвал» — блестящая статья Луначарского, посвященная памяти Южина. Утром статья уже в газете.

Весной 1927 года газета отмечала пятнадцатилетний юбилей. Мария Ильинична в статье «Пятнадцать лет «Правды» писала: «...История «Правды» — это история рабочего движения с 1912 года, когда подъем массового движения вынес на гребне все вздымающейся революционной волны первую ежедневную рабочую газету...

...Пусть же и впредь она является нашим знаменем, верным хранителем ленинских заветов, единства нашей партии, воспитателем широких масс новых строителей, которые доведут до конца дело строительства социализма».

В эти юбилейные дни сотрудники редакции решили отметить заслуги Ульяновой и рассказать читателям газеты об ответственном секретаре редакции, рассказать о том бесценном вкладе, который она внесла в дело создания и становления большевистского органа печати. Мария Ильинична отвергала категорически какие-либо попытки отметить ее работу в «Правде». Тогда сотрудники редакции написали коллективную статью под скромным названием «Мария Ильинична», статья была напечатана в газете 6 мая 1927 года за подписью 42 правдистов.

Товарищи писали: «Невозможно учесть, скольким обязан коллектив работников «Правды» и как, может быть, виноват он перед ней, временами позволяя ей взваливать на свои плечи огромную, непосильную для одного человека работу... Каждый механизм имеет свою двигательную пружину. Неутомимой, всегда туго заведенной стальной напряженной пружиной, в течение десяти лет толкающей кругооборот газетного дня «Правды», была, есть и, вернее, долго еще будет Мария Ильинична. Без нее мы, работники «Правды», не можем представить себе наши трудовые будни; вместе с ней мы счастливы праздновать в эти дни всесоюзный юбилей «Правды».