"УЗНИКИ ПОДЗЕМНЫХ ЛАБИРИНТОВ" - читать интересную книгу автора (Уиндем Джон)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Марк проснулся от сильной боли в голени.

— Какого черта…- выругался он, хватаясь рукой за ушибленное место. Споткнувшийся об его ногу человек с трудом удержался на ногах. Он явно запыхался, и поэтому голос его звучал сипло.

— Они приближаются. Будь готов.

Ощущение относительной безопасности тут же исчезло. Марк вскочил, схватил лежащую рядом дубину и метнулся к стене. Вскарабкавшись по торчащим во все стороны сучьям, он выглянул наружу.

Только теперь он окончательно проснулся и, наконец, понял, что сражение еще не начиналось. Перед стеной, как и перед входом в пещеру никого не было. Марк едва не впадал в ярость от того, что его понапрасну побеспокоили, но, оглядевшись, понял, что сердиться нет причины. Защитники не дремали и заняли боевые позиции вдоль стены. Он повернулся к соседу.

— Где они?

Тот явно не понял вопроса, отрицательно покачал головой и что-то неразборчиво пробормотал. Тогда заговорил его товарищ:

— Да идут они, идут. Просто они так долго добирались сюда, что Смит уже начал беспокоиться. Он даже послал Махмуда узнать, в чем дело, и тот едва унес ноги.

— А много их? — спросил Марк.

— Неизвестно. Махмуд только увидел их и тут же рванул обратно.

Разговоры среди защитников стихли. Теперь слышались только отдаваемые Смитом приказы. Впрочем, почти все находились на своих местах и ждали появления неприятеля. Смит распорядился, чтобы без его команды не начинали. Стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием защитников. Люди напряженно вслушивались, стараясь уловить звуки приближения неприятеля.

Марк тем временем предался невеселым размышлениям. Его вдруг осенило, что, примкнув к «рабочим», он еще больше отдалился от Маргарет. Он старался убедить себя, что она все еще жива и находится где-то во внешних пещерах. До сих пор он был просто одним из узников тюремных пещер, теперь же, примкнув к Смиту, практически угодил в тюрьму внутри тюрьмы. А если бы он примкнул к банде Мигеля? Тогда ему, возможно, представилась бы возможность обыскать внешние пещеры и найти Маргарет. А вдруг пигмеи ведут с Мигелем двойную игру? Это вполне возможно. Ведь после того, как они избавятся от слабого места, которое представляет собой туннель в тюремной зоне какой смысл продолжать сотрудничество с Мигелем?

Было совершенно ясно, что от успешного исхода операции в туннеле зависит не только участь их всех, но и судьба Маргарет. Если попытка выбраться наружу закончится успешно, то пигмеям конец. Стоит только вступить в контакт с цивилизованным миром, и можно организовать экспедицию для спасения оставшихся узников. Вполне возможно, избранный им путь самый верный. Спасти Маргарет можно лишь при содействии извне.

А если не рваться наружу? Допустим, ему повезет, он ухитрится проникнуть в систему внешних пещер и найдет ее. Но что дальше? Вряд ли им удастся добраться до внешнего мира без посторонней помощи. И вообще, какие у пигмеев планы насчет Маргарет? Почему они держат ее в заточении? Раньше они никого не держали в застенках. Должно быть, все дело в проклятой кошке… не иначе.

Защитники стены зашевелились. Должно быть, показался неприятель. Марк прислушался. Да, были явственно слышны звуки шагов. Мысли о Маргарет мгновенно испарились. Он непроизвольно потянулся за валяющимся рядом булыжником. Прильнув глазом к щели между стволами, Марк заметил белые обезьяноподобные фигуры.

Теперь стало ясно, что послужило причиной задержки. Неприятель рассчитывал загнать их в ловушку. Две группы, а возможно, и третья, которой пока не было видно, должны были подойти одновременно. Невозможно улизнуть в одно отверстие, пока пигмеи входят в другое. Их действия указывали на то, что пигмеи намерены не только разрушить туннель, но и наказать тех, кто его построил.

Но защитники их удивили. Марк увидел, как пигмеи остановились и, удивленно жестикулируя, направились к баррикаде. Защитники бросились вперед, загоняя их обратно в туннель. Послышались крики.

Марк очень удивился, когда до него дошло, что это всего лишь вторая встреча с маленькими человечками. Он так часто думал о них, что они стали казаться ему почти знакомыми, хотя после первой встречи во внешних пещерах он пигмеев не видел. У него снова появилось странное чувство, что подобных людей он видел раньше. Он хотел рассказать Гордону о своем открытии, но сейчас было не до разговоров.

Увидев баррикаду, пигмеи изменили планы. Они долго и громко совещались и, наконец, из главного туннеля появилась высокая фигура. Марк признал в нем европейца и усмехнулся, глядя на его испуганное лицо. Последовали оживленные объяснения, а за ними военный совет.

Смит, однако, бездействовал. Марк удивился. Град острых камней, брошенных в толпу, мог бы причинить значительный ущерб, хотя строй был длинным.

Наконец пигмеи приняли решение и совершили свою первую ошибку. Возможно, они полагали, что стену защищает всего несколько человек, и действовали грубо и неосторожно. Их тактика заключалась в том, чтобы выстроиться в шеренгу по всей ширине пещеры и броситься в атаку. Дав им пройти полпути, Смит открыл огонь.

Защитники поднялись, и в первые ряды бегущих полетел град камней. Многие упали, а те, что бежали следом, спотыкались и падали сверху. Не успели они подняться, полетела следующая партия острых камней, которые редко убивали, но могли больно ранить. Линия нападения была в нескольких местах прорвана группами карликов, с трудом поднимающихся на ноги, но сама атака не прекратилась. Те, кто остался невредимым, стремительно атаковали там, где путь был свободен. Поток камней теперь был нескончаем, но многим пигмеям все-таки удалось прорваться к подножию стены. Здесь они в ужасе останавливались, и лишь немногие предпринимали безнадежные попытки взобраться на стену. Остальные, остановившись в растерянности, служили мишенями для метателей камней. Единственным оружием пигмеев были каменные ножи, и не имелось щитов для защиты. Их замешательство было драматично: отважная атака превратилась в трагический фарс. Те, кто мог, поступали единственно правильно: разворачивались и бросались врассыпную туда, откуда пришли.

Раздался раскатистый рев Эда. Эта битва, как бы они к ней ни готовились, обернулась всего лишь огромной шуткой. Несколько брошенных камней обратили в бегство целую армию пигмеев! Для этого не потребовались даже импровизированные дубинки! Пленники засмеялись вслед за Эдом. Смех превратился в сильный рев, эхом раздающийся по всей пещере. Только несколько пигмеев остались неподвижными, остальные под раскаты хохота хромали к проходу в одиночку или цепляясь друг за друга.

Марк не мог присоединиться к смеху, слишком жестокому и полному презрения к маленьким человечкам. Он испытал такое же облегчение, как и остальные, когда увидел, что бой вовсе не бой, но он заметил и то, чего остальные, похоже, не заметили. Эти пигмеи, маленькие человечки с печальными глазами, сражались за то, чтобы сохранить свою расу. Они понимали, что если во внешнем мире узнают об их существовании, конец не заставит себя долго ждать. Они примитивны, как и говорил Гордон. Единственная их надежда продолжить свое существование заключалась в том, чтобы жить обособленно. Жизнь снова и снова показывала, что горстка примитивных людей не может сосуществовать с огромным современным миром. И не только из-за смертельных болезней, но и из-за упадка духа. Пигмеи не умеют адаптироваться. Они не приспособлены ни к какому миру и обществу, кроме своего собственного.

В них много благодушия, зачастую присущего примитивным расам, но энергия их не была полностью исчерпана. Они еще могли бороться за свое существование, хотя и не могли изменяться. Они не признавались или не желали признаться, что надежду надо оставить, их судьба предрешена. Если они смогут помешать строительству туннеля, им все равно придется бороться с водой. Пигмеи могут блокировать трещину за трещиной, но рано или поздно вода до них доберется. Новое море затопит весь их пещерный мир, как уже затопило нижние уровни. В конце концов им придется выплыть наружу или остаться здесь и утонуть.

Марку стало не по себе, когда он вспомнил, что тоже попал в ловушку. Иногда он с трудом верил, что туннель сквозь сотни футов скалы когда-нибудь будет закончен. С таким скудным оборудованием это просто невозможно. Смит сказал «теперь в любое время», но как давно пленники так говорят? Кто из них имеет представление о глубине, на которой находятся пещеры? Эта фраза была не более чем пустым выражением надежды, частичкой веры, чтобы предотвратить апатию.

Марк поймал себя на том, что бесцельно смотрит на одну из распростертых фигур. Она не шевелилась. Она уже никогда не пошевелится. Одна сторона головы была разбита камнем. Вполне возможно, что этот камень бросил он… Ему вспомнились слова Маргарет:

— Так ужасающе неожиданно… Минуту назад они бежали… Ах, Марк, что ты наделал?..

Зачем он это сделал? Он не хотел убивать этого маленького человечка. Он никогда его раньше не видел. Он хотел лишь остановить его и других пигмеев, а не уничтожать их. Все было как всегда — бесцельное, бессмысленное избиение людей… Его глаза блуждали от одной одиноко лежащей фигуры к другой. Всего их было десять. Эд, наверное, считает, что это очень смешно: бой всего с десятью погибшими. Что ж, пусть смеется. В некотором смысле это действительно смешно: человеческая раса, уничтожающая себе подобных. Никто, кажется, не видит, как это бессмысленно. «Странная мы компания», — бормотал он себе под нос.

Марк перевел взгляд на входы в туннели. Большая часть отступивших ушла через правое отверстие. Он вспомнил, что именно через него вошел сюда вместе с Гордоном.

Защитники оставались на своих местах, ожидая следующего нападения. Пигмеи, похоже, не сдадутся после первой же неудачи. Очевидно, их спор в соседней пещере был в самом разгаре, потому что оттуда доносились громкие голоса.

Смит решил, что непосредственной опасности больше нет. Пигмеям, должно быть, понадобится некоторое время, чтобы подготовиться. Он выделил группу на помощь строителям туннеля и разрешил изготовителям канатов возобновить работу. Остальные разбрелись по верху стены, некоторые спали, другие разговаривали. Эд сел, положил ногу на ногу и принялся усовершенствовать свою булаву, продолжая переплетать канат, который у него каким-то образом получился. Работу он сопровождал тихой ковбойской песней, поразительно непристойной. Гордон прошел по баррикаде и сел рядом с Марком.

— Безумие, правда? — сказал он, глядя на распростертые внизу тела. Марк кивнул.

— Чертовское безумие. Полагаю, так мы сделаны. Десять маленьких человечков мертвы, и никто из них нисколько не хуже и не лучше. Смит имеет хоть какое-нибудь представление, когда будет следующая атака? — спросил он.

— Нет, — помотал головой Гордон. — Поживем — увидим.

Некоторое время они вели бессмысленную беседу, затем Марк вспомнил, что давно хотел задать один вопрос.

— Я не могу отделаться от мысли, что раньше видел подобных людей. Разумеется, это абсурдно, ведь их никто не фотографировал, но этот тип мне не кажется таким уж незнакомым. На кого они похожи?

— А, вы тоже заметили, да? Это пигмеи.

— Нет, я имею в виду, какой они расы? Я знаю, что они ростом с пигмеев.

— Это и есть пигмеи, не сомневайтесь. Для них характерны не только рост, но и форма головы, необычные пропорции длинных, тонких конечностей и этот печальный, мрачный взгляд. На самом деле пигмеи не так печальны, как выражение их лиц.

Марк внезапно вспомнил фильм, снятый кем-то. Пигмеи, такие миниатюрные на фоне группы исследователей, озадаченно разглядывали камеру большими глазами. Каждое лицо, мужское или женское, взрослое или детское, неизменно отмечено меланхолией. Вот оно что, воспоминания об этом фильме были просто спрятаны в его сознании. Странно, что ему это раньше не приходило в голову: на лицах троглодитов было такое же выражение или вообще никакого, — но раньше он не находил подходящего определения. Он использовал слово «пигмеи», как сказал бы «карлики», не понимая его значения. Однако не так уж странно, что он не сразу уловил связь: обитатели этой пещеры были бледными, грязно-белыми.

— Но пигмеи черные, — возразил он.

— Те, кто живет на поверхности. Но почему они должны быть черными здесь? Солнца нет, пигментации нет. Эти ребята, вероятно, были достаточно черными, когда пришли сюда. Это работа многих поколений. Посмотрите, что время сделало с детьми пленников — аборигенами: ни следа румянца на лицах.

— Но, черт возьми, за сотни миль отсюда нет никаких пигмеев!

— Сейчас нет, но когда-то были. У меня есть целая теория насчет того, как эти ребята появились здесь, если это вам интересно.

Марк попросил его продолжать. По крайней мере, это разгонит скуку от ожидания атаки, которой, может быть, никогда не будет.

— Сложность в том, — начал Гордон, — что мне никогда не удавалось проверить хоть одно из своих предположений. Если мы выберемся отсюда, я пойду в читальный зал Британского музея, чтобы удостовериться в правильности моей теории. Вот вкратце их история, как я себе ее представляю. Вы знаете, что тысячи лет назад весь европейский континент был теплее, чем сейчас? Этот факт в науке считается общепризнанным. Недалеко от Кромера, где когда-то был лес, нашли останки слонов. Слонов, заметьте, а не мамонтов. Мамонты не возражали против холодного климата, но слоны всегда стремились к теплу. Более того, такие же останки были найдены в Дорсете во рву, находящемся на глубине более двенадцати футов. Сейчас природа не роет рвы сквозь слои мела и кремня, в которые попадаются слоны, но есть существо, которое роет, и это существо — человек. Слон умер чертовски давно, потому что его убил человек. Англия еще не была островом. Субтропическая фауна здесь распространялась и процветала, но даже тогда некоторые наши предки убивали слонов, заманивая их в ловушки, или с помощью других хитростей. Это распространенная ошибка — судить о человеке по его теперешнему внешнему виду. В конце концов мы же эволюционировали, как и другие виды. Существует еще тенденция (может быть, это уважение к генетике) представлять человека внезапно и полностью сформировавшимся к величайшему ужасу остальных обитателей мира. А это вовсе не так. Он развивался так же медленно и болезненно, как и все живое. Вероятно, люди, которые охотились на слонов в Северной Европе, выглядели не совсем так, как мы. Они, как и остальные существа, адаптировались к различным климатам. Пока они не усовершенствовали свою одежду и не изобрели огонь и другие средства защиты от невыносимой жары или холода, они так же зависели от природных условий, как и животные. Каждая раса, наверное, жила в своей собственной зоне, очень редко мигрируя на север или юг. Но со временем зоны менялись. Земная ось наклонилась, субтропическая флора начала погибать. Каждое лето вокруг полюсов скапливалось больше льда, и каждую зиму Северный полярный круг продвигался все дальше к югу. Процесс шел медленно, но неумолимо. Лед покрывал новые территории, сметая все на своем пути. Зима становилась жестче и длиннее, животные отправлялись на юг, охотники следовали за ними. Северная Европа стала зоной умеренного климата, а затем холодного. Однако лед продолжал свое движение, и люди с севера сталкивались с жителями знойных южных земель. Расы не перемешивались. Южные обитатели были мельче и слабее, чем захватчики, и они не могли сопротивляться натиску с севера; это были предки пигмеев. Северяне были крепче и лучше умели адаптироваться, потому что жизнь у них была тяжелее. Существовал естественный предел населения, который могла выдержать земля, и южане поняли: пришельцев им не одолеть. Пигмеи, чтобы выжить, отступили на юг. Они отправились в огромные леса и спрятались в джунглях, таких негостеприимных и непривлекательных, что ни одной расе никогда и в голову не приходило их выгнать. Это была одна из великих перемен в мире. Ледяные вершины подкрадываясь ближе с севера и юга, сгоняли все живое в экваториальный пояс. Не только пигмеи, но и многие другие расы в других частях мира были вынуждены уйти с открытой плодородной местности и искать землю, где смогут выжить. Примерно в это же время андаманцы добрались до своих островов, сакаи нашли Суматру, Семангс и Борнео, а пигмеи с Новой Гвинеи спрятались в своей земле. Там они и остались, потому что если лед и отступил, то захватчики этого делать не собирались. Их потомство снова подалось на север, но ушли далеко не все, земли не опустели. Вот что я имел в виду, говоря, что наши пленители — настоящие пигмеи.

— Вы считаете, что когда-то вся эта земля принадлежала пигмеям, и они выжили?

— Именно. Их вытесняли в негостеприимные районы, они же предпочли жить в пещерах. Обнаружив, что пещер полно, они спустились глубже. Все это, правда, происходило не сразу. Это была инстинктивная борьба ради самосохранения, продолжавшаяся из поколения в поколение по мере того, как ухудшалось положение. В то время, как одни направлялись в джунгли и никогда их не покидали, другие поселялись в пещерах, уединяясь все больше и почти не появляясь на поверхности, прячась от мира, в котором не выдерживали соперничества. Так появились поколения, которые знали о внешнем мире только понаслышке, как об ужасном, гибельном месте. Старшие умерли, и последнее связующее звено исчезло. Сообщение с поверхностью прекратилось. Они углублялись в землю, занимали пещеру за пещерой, образуя подземную страну. Они научились выращивать гигантские грибы для еды и сохранили секрет производства световой жидкости. В конце концов жизнь внешнего мира стала не более чем преданием, поддерживаемым случающимися иногда появлениями таких вот странников, как мы. Расы, преобладающие на поверхности, добились поставленной цели: память о пигмеях становилась все слабее, пока, наконец, совсем не стерлась и они не были забыты.

Некоторое время после того, как Гордон замолчал, стояла тишина. Марк обдумывал теорию. Фантастика, конечно, как и само существование подземных пигмеев, но ведь должно же быть какое-то объяснение. Тот факт, что наверху не осталось даже слухов, говорит о том, что со дня их полной изоляции прошло очень много времени.

— И как вы думаете, когда это произошло? — спросил он. Гордон пожал плечами.

— Трудно сказать. Полагаю, где-то в позднем палеолите, наверное, ближе к ашельскому периоду.

— Нет, — сказал Марк. — Скажите по-английски. Сколько лет назад? Гордон немного подумал.

— Вероятно, сто тысяч лет.

— Что-о? — Марк заморгал.

— Да, вот так. Проблема таких людей, как вы, в том, что вы плохо представляете себе, насколько древнее существо человек. Я вам говорю, что пигмеи представляют собой одну из самых старых из ныне существующих рас, а вас так поразили сто тысяч лет. Да это же просто блошиный укус на фоне всего развития природы. Пещерный человек жил, вероятно, триста или пятьсот тысяч лет назад. Люди, которые верят в правдивость книги Бытия, считают, что раньше, чем примерно две тысячи лет назад, вообще ничего не происходило. Уверяю вас, происходило и задолго до этого срока. Чтобы вас подбодрить, признаюсь, что я наткнулся на два препятствия: это египетские боги и эти лампы, — он взглянул на потолок. — Они меня озадачили, несмотря на все мои теории. Оболочки ламп еще более загадочны, чем текущая в них жидкость. Я не понимаю, как эти люди, фактически раса каменного века, научились их делать, из чего они сделаны. В самом деле, это самое слабое звено во всей теории, будь оно проклято. Если бы не лампы, у них бы никогда не было… Он вдруг замолчал. Марк, подняв глаза, увидел несколько белых фигур, вновь появившихся из туннеля. Смит позвал всех на баррикаду. Человек двадцать пигмеев выстроились в шеренгу вдоль задней стены. Каждый что-то держал в руке.

Защитники уже устали удивляться выдумкам пигмеев и не стали прятаться от возможной опасности. В карликов полетел целый град камней. Большинство из них тотчас же упали, а тех, кто остался на ногах, перехитрить не составляло особого труда.

— Не надо, — проворчал человек, стоявший за спиной Гордона. — Подождем лучше, пока они подойдут поближе.

Но пигмеи не торопились. Они сосредоточенно возились с инструментами, которые несли.

— Что это за игра? — поинтересовался кто-то. Мгновение спустя он понял. Пигмеи вскинули правые руки, и в воздухе раздался свист острых камней. Один ударил человека в лицо и пригвоздил к стене. Марк, Гордон и остальные быстро пригнулись к земле.

— Рогатки! Проклятье, почему мы о них не подумали? — пробормотал Гордон.

Марк снова принялся смотреть в глазок, проделанный в стене. Камни, низко свистящие у него над головой, представляли собой заградительный огонь. Что-то, появившееся из правого туннеля, заставило его удивленно присвистнуть. Гордон рискнул поднять голову над краем стены и увидел, что это было. Он следил до тех пор, пока камень не ударился о ствол поблизости от его головы.

— Изобретательные дьяволы! — восхищенно произнес он, снова увернувшись.

Из прохода медленно появилась круглая шляпка гриба, похожая на огромную мишень для стрельбы из лука. Оказавшись в пещере, она отодвинулась в сторону, уступив место другой, и подалась немного вперед, чтобы не мешать стрелкам из рогаток. Вторая шляпка последовала за первой. К ним присоединялись еще и еще, пока не образовалась длинная шеренга.

Грибы были подняты так, чтобы защищать наступающих. Ножку несли несколько человек, а круглые шляпки служили превосходным щитом. Атаку не начинали до тех пор, пока не выстроились три ряда шляпок. Затем пигмеи двинулись вперед медленно и уверенно, соблюдая строй, в то время как стрелки из рогаток, подобно заправским артиллеристам, вели непрерывный огонь острыми камнями.

— А они не дураки, — с беспристрастным восхищением произнес Гордон. — Танки пигмеев в действии!

Сначала противодействие атаке было слабым и ограничилось несколькими камнями, безуспешно брошенными в шляпки грибов. Когда первый ряд прошел половину пространства, Эд поднялся на ноги и изо всех сил бросил камень. Он шлепнулся в одну из белых шляпок и завяз в мясистой массе. Другого результата не было. Эд, разочарованно застонав, снова спрятался за стену. Несколько человек тоже метнули камни в стрелков из рогаток, но с тем же успехом: не долетевшие до цели камни остались в белых шляпках, как темные пятнышки. Атакующие не колебались.

Смит приказал приготовить дубинки. Похоже, у подножия стены произойдет рукопашный бой. Пока защитники не боялись противников, хотя и оценили изобретательность маленьких человечков. В конце концов что могут сделать атакующие? Просто попытаются подняться на баррикаду? Но их будет легко оттуда сбросить.

Ряды грибных шляпок постоянно надвигались и дошли до баррикады. Здесь пигмеи подняли грибы над головами, шляпки образовали крышу, на которую летели камни защитников. Только трое пигмеев не добрались до цели, так как были сражены скорее случайными, нежели искусными попаданиями.

У стены они остановились. Защитники не видели происходящего под стеной, но догадывались, что пигмеи воспользуются ножками грибов, чтобы забраться на баррикаду. Внезапно Марк услышал крик одного из защитников и увидел, как тот показывает на отверстия. Оттуда появлялись все новые и новые фигуры. Они были мертвенно-бледными, как и остальные, но выше и лучше сложены.

— Боже правый, с ними аборигены! — пробормотал Гордон.

Стрелки из рогаток по-прежнему вели непрерывный обстрел, под прикрытием которого аборигены преодолели первые несколько ярдов, припав к земле и держа головы под линией огня. Подойдя поближе, они выпрямились и ускорили шаг. Интенсивный огонь из рогаток по-прежнему не позволял защитникам подняться во весь рост. Бегущие в первых рядах аборигены вскарабкались на задние ряды грибных шляпок. Стало ясно, что пигмеи намерены не только обеспечить себя щитом, но и создать платформу, по которой аборигены смогут ближе подобраться к защитникам.

Когда аборигены забрались на шляпки грибов и рванулись вперед, стрельба из рогаток прекратилась. Тогда над стеной во весь рост поднялись защитники и осыпали нападавших градом камней. Аборигенов было гораздо больше, но они находились в крайне невыгодном положении. По неровной и скользкой поверхности было трудно двигаться быстро, они представляли собой отличную мишень для обстрела. Единственным оружием им служили каменные ножи. Однако они продолжали двигаться. Им еще не приходилось сражаться врукопашную. Дубинка Марка методично поднималась и опускалась. Он наносил удары без гнева, холодно и сильно. Казалось, он не мог войти в боевой раж, сражаясь против этих людей. Он целился в плечи, довольствуясь тем, что выводил из строя руки. Его все еще не покидало чувство, будто это какая-то шутливая потасовка или досадное недоразумение.

Теперь они сражались по всей линии баррикады, и большая часть людей действовала весьма решительно. Они сражались, чтобы убивать или калечить. Марк предположил: дело в том, что он здесь новичок. Пробудь он здесь много лет, то понимал бы, что они чувствуют. В середине строя он видел Смита с дубинкой в каждой руке и Эда, размахивающего своей булавой.

Когда аборигены предприняли следующий натиск, в настроении Марка наметилась перемена. Один из нападающих оцарапал ему руку. Ничего особенного, боли он почти не почувствовал, но это заставило изменить точку зрения. Он начал наносить удары всерьез. Еще один абориген поймал его дубинку и попытался вырвать ее. Марк изо всей силы ударил его кулаком в челюсть. Человек покачнулся, а следующий ощутил всю тяжесть дубинки Марка. Неистовство атаки начинало утихать. Аборигены теряли отвагу и становились менее стремительными. Марк опустил руку и остановился отдышаться, но тотчас же принял оборонительное положение, увидев еще одну белую фигуру, нападающую на него. Он взмахнул дубинкой, но в этот момент ножка гриба, служившая ему опорой, надломилась, и он не удержался на ногах. Абориген выбил дубинку у него из рук и прыгнул через парапет. Марк предотвратил взмах каменного ножа, схватив человека за правое запястье. Несколько секунд они катались по земле, и каждый старался оказаться сверху, но вдруг противник обмяк. Посмотрев наверх, Марк увидел склонившегося над ним Гордона.

— Спасибо! — поблагодарил Марк.

Он лежал в мелкой впадине между двумя белыми стволами. Марк был совершенно уверен, что несколько минут назад этой впадины не было. Один ствол, должно быть, упал и опрокинул его. Но почему?

Он подполз к краю стены и лицом к лицу столкнулся с пигмеем. Марк без колебаний ударил его кулаком и опрокинул назад. Появились и другие. Но как им удалось пробраться сквозь стену? Он огляделся и увидел, что кто-то лезет из стены. Пигмеи, прикрывшись грибными шляпками, должно быть, вынули из стены стволы. В некоторых местах наверху стволы были так сжаты, что не могли упасть, если даже вытащить несколько штук из нижних рядов, но в других, например, прямо над ним, бревна падали вниз и сами латали пробоину. Марк поднял свою упавшую дубинку и с криком спрыгнул вниз. Пока прорвались только несколько пигмеев и четверо защитников легко разделались с ними. Однако возникла необходимость в страже перед пробоинами, чтобы больше никто не проник.

«Вот так и я упал, — подумал Марк. — Еще несколько минут, и их здесь были бы дюжины!» Он наблюдал за пробоиной в середине стены и был рад передышке. Делать было нечего, только смотреть и опускать дубинку на всякого, кто вылезет из дыры.

— Эй? — позвал голос у него над головой. Подняв глаза, он увидел бородатое лицо Эда.

— Достаньте мне гриб, а? Только спелый, и будьте с ним осторожны!

— Как насчет этого? — показал Марк.

— О'кей! Я посмотрю.

Марк послушно подкатил к стене самый большой гриб.

— Можете его поднять? — спросил Эд.

Марк смог, правда, с трудом, потому что гриб был громоздкий. Эд как можно дальше протянул руку, вместе им удалось благополучно поднять его на стену. Эд сел и принялся осторожно делать длинные разрезы острым камнем. Марк стоял внизу и смотрел на операции Эда, одновременно продолжая наблюдать за пробоиной. Он был озадачен, потому что бой на стене еще продолжался, а уклоняться от драки не в характере Эда.

— Зачем это? — спросил он. Эд хихикнул.

— Идите сюда и увидите сами!

Марк забрался на стену и сел. Из пробоины внизу тотчас же появилась грибная шляпка. Марк бросил в нее камень, и она отодвинулась назад. По сравнению с первой атакой битва стала вялой. Вероятно, пигмеи собирались отвлечь защитников, пока сами будут пробираться сквозь пробоины в стене. Задние ряды не начинали атаку, а силы аборигенов иссякали.

Эд продолжал делать разрезы, расходящиеся, как меридианы, от центра шляпки. Ни один из этих разрезов не был достаточно глубок, но, тем не менее, кожица чуть не прорвалась. Эд осмотрел гриб, с удовлетворением улыбнулся и, держа обеими руками, поднял над головой. Шар был брошен в ряды атакующих. Когда он разорвался, двое аборигенов были погребены под ним. Облако белых спор разлилось в воздухе, как снегопад. Те, кто находился близко к нему, оказались скрытыми из поля зрения. Из движущегося тумана доносились звуки кашля и шипения.

Когда туман немного рассеялся, стали видны фигуры аборигенов, согнувшихся вдвое в приступах кашля, с каждым вдохом к ним в легкие попадало все больше и больше пушистых спор. Облако белой пыли распространилось шире, поражая все новых атакующих. Они потеряли способность сражаться. Глаза у них слезились, они чихали и хрипели, как самые тяжелые астматики.

Из уст Эда раздался восхищенный смех, похожий на рев.

— Эй, дай мне свою куртку и принеси другую, — приказал он.

Он принялся размахивать курткой перед собой, отмахиваясь от летящих в воздухе спор. В течение нескольких минут поле боя было покрыто пеленой спор, и защитники, бросая дубинки, хватались за все, чем только можно было отмахиваться.

Аборигены были безнадежно деморализованы. Изнуренные кашлем, они шатались из стороны в сторону. Пигмеи, укрывшиеся под грибными шляпками, были не в лучшем положении, так как вдыхали споры, просачивающиеся сверху. Те, кто был оглушен собственным и чужим кашлем, должно быть, скрежетали зубами от ярости под звуки похожего на рев смеха защитников. Несчастные вылезали из-под своих грибных зонтов и, задыхаясь и кашляя, беспорядочной толпой кидались обратно к туннелям. Вслед раздавались взрывы смеха.

Эд в буйном восторге от успеха своей идеи расточал насмешки вдогонку убегающим. Зикль пел какую-то языческую победную песню. Даже Марк поймал себя на том, что смеется над неудачей этой второй атаки.

Последний задыхающийся пигмей убежал от ликующих звуков, но веселье продолжалось. Смит долго не мог убедить своих последователей, что необходимо отремонтировать баррикаду.