"Блистательный маркиз" - читать интересную книгу автора (Куин Джулия)

Глава 3

Когда чуть позже Элизабет пересекла порог Дэнбери-Хауса, она бубнила что-то себе под нос. Собственно говоря, она занималась этим всю дорогу. Она пообещала Сьюзен, что постарается опробовать методику миссис Ситон на новом управляющем леди Дэнбери, но не знала, как это сделать, не нарушив эдикта номер два:

Никогда не ищите мужчину. Сделайте так, чтобы он сам явился к вам.

Элизабет склонялась к мысли, что этим правилом придется пожертвовать. К тому же она не представляла себе, как совместить эдикты три и пять, которые гласили:

Не допускайте ни малейшей грубости. Жена высокородного джентльмена должна быть воплощением грации, достоинства и изящных манер.

И:

Никогда не разговаривайте с мужчиной более пяти минут. Если вы прервете беседу на полуслове, он будет заинтригован, гадая, что же вы собирались сказать.

Извинитесь и тут же скройтесь — пусть даже в дамской комнате, если ничего лучшего не представится. Его интерес к вам только возрастет, если он заподозрит, что ваши матримониальные планы не исчерпываются его персоной.

Явное противоречие этих постулатов ставило Элизабет в тупик. Ей казалось, что прерывать разговор на полуслове довольно грубо и никакие извинения тут не помогут. Но по утверждению той же миссис Ситон, высокородные джентльмены не терпят грубости.

А ведь это далеко не все правила, которые обрушила на нее Сьюзен, когда она уходила из дома:

Будьте очаровательны. Ласковы. Позвольте мужчине говорить. Не показывайте, что вы умнее его.

Вынужденная терзаться из-за подобной чепухи, Элизабет быстро проникалась идеей, что остаться навсегда мисс Хочкис, увядающей старой девой, — не самый худший вариант.

Войдя в Дэнбери-Хаус, она, как было заведено, сразу же направилась в гостиную. Там она нашла леди Дэнбери, которая, сидя в своем любимом кресле, водила пером по листу бумаги. На широком подоконнике дремал Малкольм. Он открыл один глаз, счел Элизабет недостойной своего внимания и снова погрузился в сон.

— Доброе утро, леди Дэнбери, — сказала Элизабет, укоризненно качая головой. — Может, мне заняться этим? — Леди Дэнбери страдала от боли в суставах, и Элизабет довольно часто вела ее переписку.

Графиня, однако, поспешно смахнула бумагу в стол.

— О, не беспокойся. Мои руки сегодня как новенькие. — В качестве доказательства она энергично пошевелила растопыренными пальцами перед носом Элизабет, словно ведьма, насылающая заклятие. — Видишь?

— Я рада, что вы так хорошо себя чувствуете, — неуверенно сказала Элизабет, размышляя о том, что за чары на нее только что напустили.

— О да, чудесный денек. Просто замечательный! При условии, конечно, что ты не будешь читать мне Библию.

— У меня и в мыслях этого нет.

— Вообще-то есть кое-что, что ты могла бы сделать для меня.

Элизабет вопросительно приподняла светлые брови.

— Я хочу поговорить с новым управляющим. Он у себя в конторе рядом с конюшней. Не могла бы ты пригласить его ко мне?

Элизабет чудом удержалась, чтобы не открыть рот. Великолепно! Она сможет увидеть нового управляющего, не нарушая эдикта номер два.

Конечно, чисто технически она его ищет, но это не считается, поскольку делается по приказу графини.

— Элизабет! — повысила голос леди Дэнбери. Элизабет моргнула, очнувшись.

— Да?

— Будь любезна, слушай, когда к тебе обращаются. Грезить наяву совсем не в твоем духе.

Элизабет скорчила гримаску, отметив иронию ситуации. Вот уже пять лет, как она не грезит наяву. Когда-то она мечтала о любви, браке, о театрах и путешествиях в Европу. Но все это кончилось со смертью отца и новыми обязанностями, когда стало очевидно, что ее тайные мысли оказались пустыми мечтаниями, которым не суждено осуществиться.

— Извините, миледи, я задумалась, — сказала она. По тому, как изогнулись губы леди Дэнбери, Элизабет поняла, что графиня не сердится.

— Сходи за ним, — приказала она.

— Бегу, — кивнула Элизабет.

— Кстати, у него темно-русые волосы, карие глаза и довольно высокий рост. На тот случай, чтобы ты не перепутала его с кем-нибудь другим.

— О, я познакомилась с мистером Сидонсом вчера. Мы столкнулись, когда я уходила домой.

— Вот как? — удивилась леди Дэнбери. — Он мне ничего не сказал.

Элизабет склонила голову набок с озадаченным видом.

— А почему он должен говорить об этом? Едва ли я имею какое-либо отношение к его пребыванию здесь.

— Нет, конечно, нет. — Леди Дэнбери опять поджала губы, словно размышляла над какой-то важной философской проблемой. — Ну ладно, иди. Ты мне понадобишься после того, как я поговорю с Дж… э-э… с мистером Сидонсом. Да, а пока я буду беседовать с ним, принеси мое вышивание.

Элизабет подавила стон. В представлении леди Дэнбери вышивание состояло в том, что она наблюдала, как вышивает Элизабет, и давала ей подробные указания, что и как делать. До чего же скучно вышивать! Ей хватало и того, что приходилось шить дома, занимаясь починкой одежды.

— Зеленую наволочку, пожалуй, а не желтую, — добавила леди Дэнбери.

Элизабет с отсутствующим видом кивнула и вышла.

— Быть исключительной, — прошептала она, — но не слишком. — Она тряхнула головой. Скорее человек пройдется по Луне, чем она поймет, что это значит.

Иными словами, никогда.

К тому времени, когда Элизабет добралась до конюшен, она успела, повторить про себя правила по меньшей мере десять раз, и в голове у нее царила такая неразбериха, что она с удовольствием столкнула бы миссис Ситон с моста, попадись означенная дама ей на глаза.

То, что в ближайшей округе нет мостов, Элизабет нисколько не смущало.

Контора управляющего помещалась в небольшом здании слева от конюшен. Это был трехкомнатный коттедж с массивным каменным дымоходом и черепичной крышей. Передняя дверь вела в маленькую гостиную, за которой располагались спальня и кабинет.

Домик имел ухоженный вид, что Элизабет считала правильным, поскольку управляющий отвечал за состояние зданий в поместье. Стоя перед дверью, она сделала несколько глубоких вздохов и напомнила себе, что она вполне привлекательная и достойная молодая женщина. А значит, у этого субъекта — к которому, кстати, она не испытывает ни малейшего интереса — нет причин воротить от нее нос.

«Забавно, — кисло подумала Элизабет, — я никогда так не волновалась, общаясь с людьми. Во всем виновата проклятая охота на мужа и эта противная книжонка!»

— Так бы и придушила эту миссис Ситон, — пробормотала она себе под нос, подняв руку, чтобы постучать. — С превеликим удовольствием, между прочим.

От стука незапертая дверь слегка приоткрылась. Элизабет позвала:

— Мистер Сидонс! Вы дома? Мистер Сидонс?

Никакого ответа.

Она толкнула дверь, распахнув ее чуть шире, и просунула голову в образовавшуюся щель.

— Мистер Сидонс?

Так, а теперь что делать? Ясно, что дома его нет. Элизабет вздохнула и, прислонившись плечом к косяку, заглянула в комнату. Надо бы его найти, но Бог знает, где его носит. Поместье было обширным, и девушка не испытывала особого желания обшаривать его в поисках мистера Сидонса, как бы отчаянно она ни стремилась опробовать на деле эдикты миссис Ситон.

Застыв в нерешительности, она окинула комнату рассеянным взглядом. Ей приходилось бывать в коттедже, и она знала, какие предметы принадлежат леди Дэнбери. Не похоже, чтобы мистер Сидонс привез с собой много вещей. Только небольшая сумка в углу и…

Она ахнула. Красная книжка. Лежит себе как ни в чем не бывало на краешке стола. Откуда, скажите на милость, у мистера Сидонса взялся экземпляр «Как выйти замуж за маркиза»? Едва ли такого рода литература продается в книжных лавках, которые посещают джентльмены. С приоткрытым от изумления ртом она быстро пересекла комнату и схватила книгу.

«Сборник эссе Френсиса Бэкона»?

Элизабет закрыла глаза и мысленно выругалась. Господь милосердный, она становится одержимой. С подозрительным видом осмотрела книжку со всех сторон.

— Тупица, тупица, тупица, — пробормотала она и развернулась, собираясь положить книгу на стол. — Миссис Ситон не может знать все на свете. Пора бы тебе остановиться… О-о!

Она издала вопль, задев правой рукой латунный светильник. Все еще сжимая книгу в левой руке, она потрясла кистью правой в надежде унять острую боль.

— О-о-ой! — простонала она. Это похуже, чем ушибленный палец на ноге, а уж в этом-то, видит Бог, она разбирается. Элизабет снова закрыла глаза и вздохнула:

— Я самая неуклюжая девушка в Англии, такой растяпы не найдешь во всей Британии…

Посторонний звук привлек ее внимание. Она приподняла голову. Что это? Похоже на скрип гравия под ногами. А перед коттеджем управляющего как раз насыпан гравий.

— Кто там? — окликнула она неожиданно пронзительным голосом.

Никакого ответа.

Девушку охватила дрожь — плохой признак, учитывая, что весь месяц стояла не по сезону теплая погода. Элизабет не слишком доверялась интуиции, но чувствовала, что происходит нечто странное.

И боялась, что именно ей придется расхлебывать возможные последствия.

Джеймс провел утро, объезжая поместье. Разумеется, он знал его вдоль и поперек, поскольку в детстве провел здесь больше времени, чем в собственном Ривердейл-Касле. Но, взявшись за роль управляющего, должен был осмотреть подведомственную ему территорию.

День выдался жаркий, и к тому времени, когда он закончил трехчасовой рейд, лоб его покрылся потом, а льняная рубашка прилипла к телу. Джеймс с удовольствием принял бы ванну, но в качестве управляющего он не мог распоряжаться слугами Дэнбери-Хауса, поэтому мечтал хотя бы обтереться полотенцем, смоченным в холодной воде, у себя в спальне.

Он никак не ожидал, что входная дверь коттеджа окажется распахнутой настежь.

Постаравшись по возможности приглушить звук шагов, Джеймс подкрался к двери. Заглянув внутрь, он увидел спину женщины. Судя по бледно-золотистым волосам и хрупкой фигурке, это была компаньонка тетушки Агаты.

Девушка заинтриговала его еще при первой встрече. Джеймс не отдавал себе отчета насколько, пока не увидел ее, склонившуюся над сборником эссе Френсиса Бэкона.

Френсис Бэкон? Довольно изысканные интересы для обычной грабительницы.

Наблюдать за мисс Хочкис оказалось завораживающим занятием. Лицо ее было повернуто в профиль, и она забавно крутила вздернутым носиком, рассматривая книгу. Шелковистые пряди вьющихся волос выбились из пучка и кудрявились на шее.

Кожа ее казалась удивительно теплой.

Джеймс сделал глубокий вдох, стараясь не обращать внимания на разливающийся в животе жар.

Оставаясь в дверях, чтобы не обнаружить себя, он подался вперед. Что, к дьяволу, она там бормочет? Джеймс заставил себя сконцентрироваться на ее голосе, что оказалось совсем непросто, учитывая, что его глаза скользили по нежному изгибу ее груди и тому местечку на шее, где…

Он ущипнул себя. Боль — отличное средство против низменных мыслей.

Мисс Хочкис с расстроенным видом что-то бубнила себе под нос.

— …тупица…

Что ж, с этим можно согласиться. Не слишком умно с ее стороны залезать в чужой дом средь бела дня.

— …Миссис Ситон…

«А это еще кто такая?» — подумал Джеймс.

— О-ох!

Джеймс присмотрелся внимательнее. Девушка трясла кистью, свирепо уставившись на латунную лампу. Он не сдержал улыбки. У нее был такой яростный вид, что он бы не удивился, если бы лампа загорелась сама по себе.

Жалобные стоны, которые она при этом издавала, творили странные вещи с его естеством.

Его первым поползновением было броситься к ней. В конце концов, он джентльмен, под кого бы ни маскировался. А джентльмен всегда спешит на помощь женщине, тем более страдающей от боли. Однако Джеймс колебался. Пожалуй, ей не так уж больно, и потом, какого дьявола ей понадобилось в его коттедже?

Может, она и есть таинственный шантажист?

А если так, то откуда ей известно, что он приехал сюда, чтобы вывести ее на чистую воду? Как иначе объяснить, почему она шарит по его вещам? Приличные девушки, которые служат компаньонками пожилых графинь, не делают ничего подобного.

Не исключено, конечно, что она просто вороватая особа, предположившая, что новый управляющий — джентльмен, попавший в полосу неудач, но сохранивший семейные реликвии. Часы, драгоценности, доставшиеся от матери, — словом, нечто, с чем мужчина не пожелает расстаться, даже если обстоятельства вынудили его искать работу.

Элизабет закрыла глаза и вздохнула, повернувшись при этом к нему:

— Я самая неуклюжая девушка в Англии, такой растяпы не найдешь во всей Британии…

Джеймс придвинулся ближе, вытянув шею в попытке расслышать ее слова.

Под его ногами скрипнул гравий.

— Проклятие, — одними губами произнес Джеймс и стремительно отпрянул, прижавшись спиной к стене коттеджа. Он уже тысячу лет не допускал подобных оплошностей.

— Кто здесь? — окликнула девушка.

Джеймс не видел ее, слишком далеко отодвинувшись от двери. Но уловил панические нотки в ее голосе. Словно она вот-вот выскочит из дома.

Припустив бегом, он занял позицию между конюшнями и коттеджем и затаился. Он услышит, когда компаньонка тетушки Агаты выйдет из дома, и сделает вид, что только что здесь появился.

Спустя несколько секунд, как он и предполагал, хлопнула, затворившись, дверь коттеджа. Вслед за этим раздались шаги, и Джеймс выступил из своего укрытия.

— Добрый день, мисс Хочкис! — окликнул он девушку и, размашисто шагая, двинулся ей навстречу.

— О! — воскликнула она, споткнувшись. — Я вас не заметила.

Он улыбнулся:

— Извините, если испугал вас.

Она покачала головой, залившись краской.

Джеймс прижал палец ко рту, пытаясь скрыть торжествующую улыбку. Такой румянец не появляется без причины. Она явно в чем-то виновата.

— Нет-нет, все в порядке, — заикаясь, произнесла она. — Мне… о, мне надо научиться смотреть под ноги.

— А что привело вас сюда? — поинтересовался он. — Я полагал, ваши обязанности требуют почти постоянного присутствия в доме.

— Так оно и есть. Вообще-то меня послали за вами. Леди Дэнбери хотела бы с вами поговорить.

Глаза Джеймса сузились. Не то чтобы он ей не поверил. Девушка достаточно умна, чтобы не лгать, когда ее слова легко проверить. Но что в таком случае она делала у него в комнате?

Малышка явно что-то затеяла. И ради блага тетушки Агаты он должен выяснить, что именно. Ему и раньше приходилось расспрашивать женщин и всегда удавалось выудить у них то, что его интересовало. В военном ведомстве даже шутили, что он довел допросы представительниц прекрасного пола до совершенства.

Женщины, как он давно понял, представляют собой несколько иную породу, чем мужчины. Они настолько поглощены собой, что достаточно задать женщине вопрос о ней самой, и она выложит все свои секреты. Разумеется, это правило имело пару-другую исключений, как, например, леди Дэнбери, но…

— Что-нибудь не так? — спросила мисс Хочкис.

— Прошу прощения?

— Вы очень молчаливы, — заметила она, прикусив губу.

— Витал в облаках, — солгал он. — Признаться, не могу понять, зачем я понадобился леди Дэнбери. Мы уже виделись сегодня утром.

Элизабет открыла рот, но поняла, что у нее нет ответа.

— Не знаю, — сказала она наконец. — Я пришла к выводу, что лучше не спрашивать леди Дэнбери, чем она руководствуется. Слишком большая нагрузка на мозг — пытаться понять, как работает голова леди Дэнбери.

Джеймс невольно фыркнул. Он не хотел проникаться симпатией к девушке, но ему нравились редкая доброжелательность и юмор, с которыми она воспринимала жизнь. К тому же она, определенно, нашла верный способ ладить с его теткой. Соглашайся со всем, но делай то, что считаешь нужным. Этот прием его никогда не подводил.

Он предложил ей руку, готовясь очаровать до такой степени, что она сама не заметит, как откроет ему все свои тайны.

— Вы не проводите меня? Если, конечно, у вас нет других дел вне дома…

— Нет.

Джеймс приподнял брови.

— Я хочу сказать, что у меня нет других дел. — Она нерешительно улыбнулась. — И я с удовольствием провожу вас.

— Отлично, — вкрадчиво произнес он. — Мне не терпится продолжить наше знакомство.

Элизабет вздохнула и взяла его под руку. Последняя реплика, пожалуй, не удалась, но в остальном она осваивает правила миссис Ситон на удивление быстро. Ей даже удалось рассмешить мистера Сидонса, что, конечно же, есть в одном из эдиктов. Ну а если нет, то должно быть. Наверняка мужчины ценят женщин, способных при случае вставить остроумное замечание.

Она нахмурилась. Может, это и означает быть исключительной…

— У вас такой серьезный вид, — заметил он.

Элизабет вздрогнула от неожиданности. Вот черт! Все ее помыслы должны быть сосредоточены на джентльмене. Разве в книге не говорится, что нужно уделять ему максимум внимания? В течение пяти минут, после чего, разумеется, следует прервать разговор.

— Мне кажется, — пояснил он, — вы над чем-то напряженно размышляете.

Элизабет чуть не застонала. И это вместо того, чтобы выглядеть очаровательно естественной. Она плохо себе представляла, что это значит в данной ситуации, но ясно, что нельзя подавать вида, что действуешь по учебнику.

— Впрочем, — продолжил мистер Сидонс, не подозревая о ее переживаниях, — меня всегда интриговали серьезные женщины.

У нее получится. Обязательно. В конце концов, она — Хочкис, а значит, добьется всего, что задумала. Ей нужно найти мужа, но сначала, что более важно, необходимо узнать, как это делается. А что касается мистера Сидонса, то он просто оказался под рукой. Возможно, использовать его для эксперимента несколько бессердечно, но иногда у жен-шины просто нет выбора. Тем более у отчаявшейся женщины.

Приклеив к лицу ослепительную улыбку, Элизабет повернулась к нему. Итак, она будет испытывать свое обаяние на этом мужчине, пока… пока не очарует его.

Она открыла рот, чтобы сказать что-нибудь утонченно остроумное, но не успела издать и звука, как он склонился к ней и, одарив ее теплым волнующим взглядом, произнес:

— Мне не терпится узнать, что могла бы означать ваша улыбка?

Элизабет ошарашенно моргнула. Не будь она уверена в обратном, то предположила бы, что это он очаровывает ее.

Нет, подумала она, мысленно тряхнув головой. Это невозможно. Они едва знакомы, и хотя она не самая уродливая девушка в Суррее, но уж точно не сирена.

— Прошу меня извинить, мистер Сидонс, — кокетливо сказала она. — Как и вы, я иногда погружаюсь в размышления. Надеюсь, вы не сочтете меня грубой?

Он покачал головой:

— Ни в коем случае.

— Но видите ли… — Что там Сьюзен вычитала в той книге? Старайтесь разговорить мужчину о самом себе. Мужчины, как известно, поглощены собой.

— Мисс Хочкис?

Она прокашлялась и изобразила очередную улыбку.

— Видите ли, я как раз думала о вас.

Последовала короткая пауза, затем он спросил:

— Обо мне?

— Конечно. Не каждый день в Дэнбери-Хаусе появляется новый человек. Откуда вы?

— Я люблю переезжать с места на место, — уклончиво ответил он. — Последнее время жил в Лондоне.

— Как это чудесно! — воскликнула она, надеясь, что ее голос звучит достаточно взволнованно. Элизабет терпеть не могла Лондон, считая его грязным, душным и скученным. — И вы были управляющим?

— Не-ет, — протянул он. — В Лондоне не так много больших поместий.

— О да, — пробормотала она. — Разумеется.

Склонив голову, он устремил на нее проницательный взгляд.

— А вы всегда жили здесь?

Элизабет кивнула:

— Всю жизнь. Не могу себе представить, чтобы я жила где-нибудь в другом месте. Нет ничего прекраснее английской деревни, когда все цветет. Просто невозможно… — Она осеклась. Ей не полагается говорить о себе.

Джеймс насторожился. Что она собиралась сказать?

Элизабет похлопала ресницами.

— Вряд ли вам интересно слушать обо мне.

— Совсем напротив, — сказал он, одарив ее пламенным взглядом. Женщины обожают такие взгляды.

Но, определенно, не эта женщина. Она дернула головой и кашлянула.

— Что-нибудь не так? — поинтересовался он.

Она затрясла головой с таким видом, словно проглотила паука. Затем — он мог поклясться, что видел это собственными глазами, — распрямила плечи, словно готовилась к какой-то крайне неприятной задаче, и произнесла не правдоподобно угодливым голосом:

— Я уверена, что вы вели куда более интересную жизнь, чем я, мистер Сидонс.

— Ну что вы, это совсем не так.

Элизабет прочистила горло, чуть не топнув ногой от досады. Не срабатывает. Предполагается, что джентльмены любят поговорить о себе, а этот только и знает, что задает вопросы. У Элизабет возникло престранное впечатление, что он ведет с ней какую-то игру.

— Мистер Сидонс, — сказала она, надеясь, что в ее голосе нет и намека на раздражение, — я с самого рождения живу в Суррее. Каким же образом моя жизнь может быть интереснее вашей?

Он протянул руку и коснулся ее подбородка.

— Мне почему-то кажется, мисс Хочкис, что вы могли бы совершенно меня очаровать, если бы пожелали.

Элизабет резко выдохнула, а затем вообще перестала дышать. Ни один мужчина не касался ее так. Наверное, у нее все задатки падшей женщины, если тепло его руки оказывает на нее такое завораживающее действие.

— Вы так не считаете? — прошептал он.

На какую-то долю секунды Элизабет качнулась к нему, но тут в ее голове зазвучал голос миссис Ситон, удивительным образом напомнивший ей Сьюзен.

Если ты внезапно прервешь разговор, — нашептывал голос Сьюзен, — он будет гадать, что же ты собиралась ему сказать.

И Элизабет, ни разу не испытавшая пьянящего блаженства от сознания, что некий мужчина увлечен ею, решительно выпрямилась и сказала с поразительной твердостью:

— Я должна идти, мистер Сидонс.

Он медленно покачал головой, не отрывая взгляда от ее лица.

— Что вас интересует, мисс Хочкис? — спросил он. — У вас есть хобби? Какие-нибудь увлечения? Вы производите впечатление весьма незаурядной молодой особы.

Он ее разыгрывает, определенно. Он недостаточно ее знает, чтобы составить о ней столь лестное мнение. Глаза девушки сузились. Он хочет знать, чем она занимается. Ну что ж, она ему скажет.

— Что я больше всего люблю, — сказала она, широко раскрыв блестящие глаза, — так это возиться в огороде.

— В огороде? — поразился он.

— О да. Первый урожай, который мы снимем в этом году, — репа. Целая гора репы. Вы любите репу?

— Репу? — повторил он. Она энергично кивнула:

— Репу. Некоторые считают ее скучноватой, даже простоватой, но, по-моему, более захватывающего корнеплода не найти.

Джеймс затравленно огляделся, явно подумывая о бегстве. О чем это она, к дьяволу, толкует?

— Вы когда-нибудь выращивали репу?

— Я… нет, никогда.

— Какая жалость! — прочувствованно сказала она. — Можно многому научиться в жизни, выращивая репу.

Джеймс с явным недоверием склонился к ней:

— Вот как? И чему же вы научились?

— Ну…

Он так и знал. Она его разыгрывает. Но зачем? Он улыбнулся с самым невинным видом:

— Я весь внимание.

— Усердию! — выпалила Элизабет. — Можно узнать очень много об усердии.

— Правда? И что же именно?

Она драматически вздохнула.

— Мистер Сидонс, боюсь, что, начав спрашивать, вы никогда не остановитесь.

Пока Джеймс пытался переварить это заявление, она пропела:

— О, смотрите, мы уже в Дэнбери-Хаусе! Передайте, пожалуйста, леди Дэнбери, что я буду в розовом саду, на тот случай, если понадоблюсь ей. — И, не потрудившись проститься, упорхнула.

Джеймс немного постоял, пытаясь привести в порядок мысли после самого нелепого разговора в своей жизни. И вдруг заметил тень, вытянувшуюся вдоль здания.

Как же, в розовом саду. Нахальная девчонка прячется за углом, подглядывая за ним. Ничего, он узнает, что она затеяла, чего бы это ему ни стоило.

Десятью часами позже Элизабет, еле переставляя усталые ноги, вошла в парадную дверь коттеджа Хочкисов. Она ничуть не удивилась, увидев Сьюзен, ожидавшую ее на нижней ступеньке лестницы с советами миссис Ситон в руках.

— Ну как?! — воскликнула сестра, вскочив. — Рассказывай!

Элизабет едва сдержала приступ истерического смеха.

— О, Сьюзен, — сказала она, медленно покачав головой. — Мы освоили эдикт номер один. Он определенно считает меня чем-то исключительным.