"Таинственный" - читать интересную книгу автора (Фабио)

Глава 7

На следующее утро снегопад не прекратился и даже не ослабел, поэтому Гретхен раздумала ехать в Гленс-Фолс. За утренним кофе она сказала Джори:

– Можно купить краску и завтра, с ремонтом нет никакой спешки. По-моему, по здешним дорогам не стоит куда-нибудь ехать в такую погоду, это слишком рискованно.

Джори понимала, что подруга права – в субботу она отправилась в путь в такую же погоду, и известно, чем это кончилось. Однако после завтрака, когда она некоторое время бесцельно бродила по дому, от вынужденного безделья и пребывания в замкнутом пространстве ее стало одолевать беспокойство.

Гретхен решила навести порядок в собственной гардеробной. Джори предлагала помощь, но подруга решительно отказалась и предложила гостье просто отдохнуть.

Джори покопалась в книжном шкафу, нашла какой-то жутковатый детектив и попыталась читать, но бросила, потому что никак не могла сосредоточиться на содержании.

Тогда она включила телевизор и посмотрела половину утреннего ток-шоу. Однако как только ведущий объявил, что следующей гостьей будет актриса Лейси Стернз, которая, как помнила Джори, и фал а главную женскую роль в последнем фильме с участием Курта Хоувана, она выключила телевизор. Джори не хотелось, чтобы кто-то или что-то напоминало ей о Курте, и вовсе не потому, что любое напоминание о недавней связи причиняло ей боль. Нет. Скорее наоборот. Джори не хотела даже думать о нью-йоркской жизни, от которой она уехала, о той атмосфере суеты и амбиций, в которой так органично существовали Курт и ему подобные.

В этом маленьком городке она была очень далека от прошлого мира, и чем дольше она находилась в Близзард-Бэй, тем меньше хотела возвращаться обратно.

Но что могло удерживать ее здесь? Более того, что вообще привело ее сюда?

Джори не знала ответов на эти вопросы… или, может быть, знала, но боялась задуматься?

Не зная, куда себя девать, она зашла в кухню. Ее взгляд случайно упал на стеклянные контейнеры с крупами, выстроившиеся в ряд вдоль стены на кухонной стойке с виниловым покрытием. На контейнерах были наклейки с надписями: «Мука», «Сахар», «Соль»…

Память Джори вдруг словно озарила вспышка. Она вспомнила, что точно такие же контейнеры были на кухне в доме ее деда. Она никогда не видела, чтобы их содержимым пользовался кто-то, кроме Эдвины, экономки. Но однажды ночью – это было в то последнее лето – Джори проснулась оттого, что захотела пить, и спустилась на кухню за стаканом воды. В коридоре она испуганно остановилась, заметив, что на кухне горит свет, и почувствовав едва ощутимый запах газа, означавший, что кто-то включил большую старомодную духовку.

– Папа Мэй? – изумленно спросила Джори, обнаружив на кухне деда, который в повязанном поверх пижамы фартуке склонился над столом и сосредоточенно смешивал что-то в миске. – Что ты делаешь?

– Пеку голубичные кексы, – серьезно ответил тот. – По старому маминому рецепту. У Эдвины они никогда не получаются такими, как нужно. Заруби себе на носу, Грызун, если хочешь, чтобы дело было сделано как следует, не бойся сделать его сам.

– Я даже и не знала, что ты умеешь готовить.

– Я много чего умею такого, что человеку в моем положении никогда не придется делать, если только он сам не захочет. Раз уж ты тут, не стой без дела, лучше помоги мне перебрать ягоды.

Джори до сих пор помнила вкус тех горячих, с пылу с жару кексов. Они получились рассыпчатые, кисло-сладкие. До восхода солнца они с Папой Мэем съели на двоих с полдюжины кексов с маслом, а на рассвете – предварительно убрав все следы своей ночной деятельности, чтобы бабушка не догадалась, – как ни в чем не бывало вернулись в свои кровати досыпать.

То был первый и последний случай, когда Джори пекла кексы – да и вообще что-нибудь пекла. Однако если захотела бы, она смогла бы что-нибудь испечь. Всего-то и премудрости, что следовать рецепту.

На полке над раковиной выстроились в ряд кулинарные книги. Далеко не новые, с потертыми переплетами, книги эти, по-видимому, достались Гретхен от матери. Джори подошла ближе и достала одну наугад. С картинок на чуть обветшавших страницах смотрели аппетитные кушанья: пирожные, печенье, кексы.

Джори вдруг почувствовала острый голод, не имевший никакого отношения к пище. Она вспомнила тихие предрассветные часы с Папой Мэем на кухне, где витал аппетитный запах кексов, и больше всего на свете захотела вернуться в то счастливое беззаботное время, которое кончилось, когда ее мир разлетелся вдребезги.

Да, вернуться в прошлое невозможно, как бы Джори ни тосковала по тому, чего лишилась. Но она не просто грустила по Папе Мэю, старому дому, детству, которое кончилось тем летом. Здесь было нечто большее. Ей не хватало чувства дома, принадлежности к определенному месту в жизни, ощущения уверенности и безопасности, внутреннего умиротворения.

Только что, вспомнив, как они пекли кексы с Папой Мэем, Джори на миг ощутила, как душу согрели чудом сохранившиеся отблески той давно утраченной теплоты. Кто знает, какие еще воспоминания запрятаны в глубинах ее сознания?

Джори закрыла поваренную книгу и поставила на место, потом посмотрела в окно. Снег все еще шел, но ветер утих. Белая мгла рассеялась, медленно падали хлопья. Земля, деревья, планки забора на заднем дворе – все было покрыто белоснежным покровом. Внезапно Джори померещилось, что стены старого дома сдвинулись и давят на нее, стало тесно и душно, непреодолимо захотелось оказаться снаружи, посреди этого белоснежного пейзажа, и вдохнуть полной грудью морозный воздух.

Джори подумала, что можно позвать на прогулку Гретхен, но сразу же отказалась от этой мысли, поняв, что хочет побыть одна. Ей нужна была не просто прогулка, ей нужно было побыть наедине со своими мыслями. Она решила не бродить пешком, а отправиться на машине. Поехать к тому единственному месту, которое способно оживить у нее новые воспоминания о далеких счастливых днях.

Джори взбежала по лестнице, схватила пальто и ключи от машины, потом так же быстро спустилась и выскочила из дома, будто боялась передумать, если остановится.

Пар от дыхания был таким же белым, как хлопья, медленно падавшие со всех сторон. Сойер обо что-то споткнулся и увидел, что это упавшее дерево, занесенное снегом.

Он целеустремленно прокладывал себе путь между голыми деревьями. В тишине погруженного в зимнюю спячку леса отчетливо слышался хруст снега под его ногами. Сойер был в пути уже больше часа и преодолел больше мили по глубоким сугробам. Он двигался в сторону границы владений, туда, где лесистая равнина постепенно переходила в предгорья Адирондак.

Несмотря на перчатки, пальцы онемели, ноги в теплых ботинках замерзли, и Сойер понял, что пора поворачивать обратно. Но возвращаться ему не хотелось: он не знал, что обнаружит, когда вернется.

Сойер чувствовал что-то неладное. Этой ночью где-то с кем-то произошло нечто ужасное. И Сойер страдал от мысли, что этот «кто-то» может быть Джори.

Бессонной ночью, ворочаясь с боку на бок в кровати, он несколько раз порывался снять трубку и позвонить ей только для того, чтобы убедиться, что все в порядке. Но как он мог решиться потревожить среди ночи ту, с которой едва знаком? Женщину, которая хотя и откликнулась на его страстный поцелуй несколько дней назад, тем не менее продолжала держать его на расстоянии? Да и сам он разве не пытался так же старательно, как она, соблюдать дистанцию – если не физически, то хотя бы эмоционально?

Вчера, пока они были рядом, желание обнять Джори и снова поцеловать нарастало с каждой секундой. Но Сойер знал, что не позволит себе этого. Он не должен был испытывать к ней физическое влечение! Он поклялся себе, что возьмет ее под защиту, – и ничего больше.

«Возьмет под защиту». Хорошо ли он защитил ее прошлой ночью, когда всей кожей чувствовал, что где-то рядом притаилась опасность? Да никак! Ни тогда, ни позже, утром, он не смог заставить себя позвонить Джори. А все из-за упрямого нежелания снова подвергать себя искушению.

Любовь к Джори Мэддок сулила ему только сердечную боль, а этого добра на долю Сойера Хоуленда и так уже выпало больше чем достаточно.

Сегодня утром он отправился в заснеженный лес лишь затем, чтобы избавиться от душевного смятения, не думать ежеминутно о том, как он может и способен ли вообще защитить Джори и себя самого. Ее жизнь под угрозой, а у него под угрозой оказалось сердце.

Сойер вышел к опушке леса. Впереди, за широкой, укрытой снегом лужайкой показался большой каменный дом. Он двинулся через белую равнину, но вдруг замер: его буквально пронзило острое предчувствие чего-то страшного. Через несколько секунд Сойер услышал донесшийся издалека вой полицейской сирены.

Притормозив на крутом повороте узкой проселочной дороги, Джори увидела впереди красные огни полицейских мигалок.

«Неужели какой-то болван вздумал превысить скорость на обледенелой дороге, да еще и в такую погоду?» – мелькнула у нее мысль. Даже она при всей своей беспечности вела «рейнджровер» медленно и осторожно. Ощущения, которые она испытала, когда машина накренилась и свалилась в кювет, были еще свежи в памяти.

Но подъехав ближе, Джори поняла, что полицейская машина стояла не на обочине рядом с машиной нарушителя. Оказалось, она остановилась перед небольшим фермерским домом, красным с черными ставнями. Проезжая мимо, Джори посмотрела и увидела перед входом двоих полицейских и какую-то женщину, размахивающую руками. Похоже, она была в истерике.

«Интересно, что там случилось? – подумала Джори без особого любопытства. – Может, у хозяйки потерялась в пургу собака? А может, она подралась с ревнивым любовником?»

Вскоре Джори свернула на Филдстоун-роуд, и ее поразила открывшаяся картина: пейзаж был знаком ей с детства, но она никогда не видела его зимой.

Она миновала поворот на дорожку, которая вела к обшарпанному трейлеру Хоба Никсона, по пути заметив, что дома совсем не изменились за десять лет. Над снегом выступали остатки старой каменной стены, окаймлявшей дорогу. Джори переехала мост над быстрым ручьем – как раз под ним особенно любил рыбачить Папа Мэй.

Приближаясь к дому, Джори спрашивала себя, что она будет делать, когда доедет. Дом не был виден с проселка, и если она хотела на него взглянуть, пришлось бы свернуть на подъездную дорогу, начало которой было отмечено двумя каменными столбами. Проедет ли она совсем немного, чтобы только в поле зрения показался дом? Или подъедет ближе, в надежде встретить… Кого? Сойера?

Нет, она здесь вовсе не из-за него. Во всяком случае, Джори не хотела в это верить. Выезжая из гостиницы, она считала, что просто хочет мельком взглянуть на место, где прошли лучшие дни ее жизни. Но почему-то чем ближе она подъезжала, тем больше места в ее мыслях занимал Сойер, и вскоре она уже сама не знала, ради чего в действительности отправилась на Филдстоун-роуд.

Чуть впереди справа Джори заметила ограду, некогда отмечавшую начало владений деда. Она продолжала двигаться вперед, пока не достигла каменных столбов, потом после короткого колебания свернула на подъездную дорогу. На покрывавшем ее снегу виднелись следы шин. Было странно сознавать, что в их доме живут незнакомые люди, приходят и уходят как к себе домой, и что один из этих незнакомцев – Сойер Хоуленд, а она, Джори, здесь – посторонняя. «Рейнджровер» миновал сосновую рощицу. Это означало, что впереди вот-вот покажется дом. Джори глубоко вздохнула, готовясь увидеть место, которое за последние несколько лет столько раз посещала в своих воспоминаниях.

И вот показался дом. На таком расстоянии казалось, что он совершенно не изменился за десять лет, только крыша была белой от снега.

Джори сбавила скорость и, прерывисто вздохнув, затормозила. Она всмотрелась в знакомую картину. Все осталось по-прежнему: и фронтон, и веранда, и двойные двери парадного входа с полукруглыми окнами над ними, в которые, как и прежде, были вставлены цветные стекла. Ставни, как и раньше, были выкрашены в темно-зеленый цвет, а перила веранды – в белый.

Со стороны ничто не напоминало о том, что дом больше не принадлежал Мэддокам.

Краем глаза Джори заметила на белом фоне какое-то движущееся пятно. Она повернулась и увидела, что через лужайку по глубокому снегу пробирается какой-то мужчина в синем пуховике. С такого расстояния сквозь редкую сетку падающего снега лица было не разглядеть. Но Джори не сомневалась, что это Сойер Хоуленд.

Некоторое время она просто сидела, положив руки на руль, готовая в любой момент уехать, сбежать, пока Сойер ее не заметил и не начал гадать, что ей тут понадобилось. Потом Джори поняла, что он все равно узнает «рейнджровер». Лучше уж остаться и дать какое-то объяснение, чем позволить ему думать, будто она приезжала ради его прекрасных глаз.

Он был совершенно ни при чем! А то, что при виде Сойера ее сердце учащенно забилось в предвкушении встречи, ровным счетом ничего не значило.

Джори заглушила мотор, сунула ключи от машины в карман и открыла дверцу. Как-то сразу вдруг почувствовалось, что вокруг очень тихо. Над головой слабый ветер чуть слышно перебирал ветви и хвою деревьев, снежинки, казалось, опускались на землю с тихим шорохом, но, не считая этого, не было слышно ни звука.

Джори сидела, наслаждаясь тишиной и покоем, пока ее ушей не достиг скрип снега под ногами Сойера. Тогда она застегнула верхнюю пуговицу пальто – пальто, купленного им вчера – и вышла из машины.

Когда Хоуленд подошел ближе, Джори почувствовала на себе его взгляд и заметила, что он ускорил шаг. Он почти бежал к ней.

– Джори! – крикнул он, запыхавшись.

– Сойер?

Ее удивило возбуждение, какое-то странное нетерпение, прозвучавшее в его голосе.

Сойер подбежал, и через мгновение Джори оказалась в его объятиях. Он крепко прижал ее к груди. На них обоих было столько слоев теплой одежды, что, казалось бы, ни о какой близости не могло быть и речи. Однако Джори почувствовала, что задрожала и внутри у нее все будто плавится.

Она не смела поднять голову и посмотреть ему в глаза. Впрочем, он не оставил ей выбора: он взял ее за подбородок и приподнял лицо навстречу своему. Джори прочла в его голубых глазах странное выражение: удивление, смешанное с облегчением. И еще ей показалось, что Сойер ошеломлен.

Но почему?

– Слава Богу, с вами все в порядке, – проговорил Сойер.

Джори немного растерялась.

– Да, в порядке, – ответила она. – А почему со мной должно было что-то случиться?

– Я услышал вой сирены и подумал, что…

– Но почему вы решили, что это имеет отношение ко мне?

– Не знаю. Ладно, забудьте. Просто я рад, что все нормально.

Ее недоумение уступило место совсем другому чувству, когда Сойер склонился к ней и Джори поняла, что он собирается сделать. Она успела только чуть слышно ахнуть, и через мгновение он нежно прикоснулся к ее губам своими.

Глаза Джори сами собой закрылись, руки в пушистых варежках помимо ее воли обвили его шею, погладили волосы, выбившиеся из-под вязаной шапки у него на голове.

Ей страстно захотелось сбросить варежки, сорвать с него шапку, но вместо этого она крепче прижалась к нему, досадуя на разделявшие их многочисленные слои теплой одежды.

Сойер раздвинул ее губы, и Джори поразил контраст между холодом зимнего воздуха и его горячим ртом. Он с ласковой силой заполнил ее. Джори отдалась поцелую… Восхитительные ощущения породили в ее сознании другие, более эротичные образы, от которых по телу Джори прошла дрожь. Она выгнулась навстречу, словно каким-то чудом могла проникнуть через все слои хлопка, шерсти и фланели, скрывавшие свидетельство его возбуждения. Сойер глухо застонал и прижал ее к себе еще крепче, сжимая большими ладонями ее хрупкую спину. Джори почувствовала, что он тоже отчаянно жаждал избавиться от одежды.

Она оторвалась от его губ и прошептала его имя, едва сдержавшись, чтобы не попросить его отнести ее в дом и заняться с ней любовью. Она не посмела сказать это, испугавшись, что, если слова прозвучат, так и случится… или она боялась, что он этого не сделает?

Казалось, звук ее голоса вернул Сойера к реальности. Он открыл глаза и медленно отпустил Джори.

Они посмотрели друг на друга. Оба тяжело дышали, в морозном воздухе было видно, как белые облачка пара от ее дыхания смешиваются с такими же белыми облачками, вырывавшимися из его рта. Затянувшееся молчание нарушил Сойер:

– Не ждите, что я скажу, будто сожалею о том, что произошло. – Взгляд голубых глаз стал пронзительным.

– Я тоже ни о чем не жалею.

– Но это не должно повториться.

Джори бесстрашно спросила:

– Почему не должно?

Сойер моргнул и, как ей показалось, впервые за все время, что они были знакомы, заколебался. Но мгновение спустя он прищурился, чуть приподнял подбородок и пояснил:

– Потому что мы оба знаем, к чему это приведет. И мы едва знаем друг друга.

Джори, удивляясь собственной дерзости, задала очередной вопрос:

– Ну и что? Разве мы не можем познакомиться поближе?

Сойер не ответил.

– Или вам есть что скрывать? – не сдавалась Джори. – Сойер, вы не хотите, чтобы я вас лучше узнала?

Ее слова попали в цель. Раньше, чем Сойер отвернулся и устремил взгляд на заснеженное поле, Джори успела кое-что понять по его глазам.

– Что вы скрываете?

– Ничего не скрываю, просто я… не хочу этого. – Он снова повернулся и заглянул в ее глаза, для большей убедительности помахав рукой у себя перед носом.

– Еще минуту назад я, может, и поверила бы.

– Не поймите меня превратно, Джори, вы красивая женщина, и я не слепой. Любой мужчина был бы рад уложить вас в постель. Но на что-то большее я не гожусь, а я достаточно хорошо вас узнал, чтобы понять, что вы потребуете большего.

– Вы меня совсем не знаете, – возразила Джори, сознавая, что он прав. – Если бы вы знали меня, то понимали бы, что я никогда не искала проблем.

– Раньше не искали, – просто сказал Сойер. Это заявление прозвучало настолько самоуверенно и одновременно так убедительно, что Джори вспылила.

– Вы себе льстите, Сойер, – процедила она, повернувшись, чтобы уйти.

Сойер удержал ее, взяв за плечи.

– Джори, подождите, – попросил он мягко, почти нежно. – Пожалуйста, подождите.

Она остановилась, но не повернула головы.

– Я тоже этого хочу. Того же, чего хотите вы.

– Вы не знаете, чего я…

– Нет, – перебил Сойер, – знаю, Я почувствовал это, когда целовал вас, даже раньше. Мы оба хотим одного и того же. Но это не должно случиться, а почему, я не могу вам объяснить.

– Потому что сами не знаете?

– Знаю, но вам сказать не могу. Простите.

Джори медленно повернулась к нему. По глазам Сойера она поняла, что он искренен, и ее поразило страдание, которое она прочла в его взгляде.

– Что это? – Голос Джори прозвучал не громче шепота. – Сойер, пожалуйста, что бы это ни было, вы можете…

– Нет, нет и нет. Не могу, – отрезал он. – Вероятно, вы правы, Джори, я кое-что скрываю, но это не то, что вы думаете.

Джори всмотрелась в его лицо.

– Я пока сама не знаю, что я о вас думаю. Я только знаю, что вы не представляете опасности – опасности в том смысле, который они имели в виду.

– Они?

– Ну да, весь этот чертов город. Меня раз сто предупреждали, чтобы я держалась от вас подальше.

Казалось, ее слова заставили Сойера задуматься. Помолчав, он кивнул и произнес загадочную фразу:

– Если они так решили – это даже к лучшему. И я не слишком удивляюсь. Но вы… похоже, вы не вняли предупреждениям.

– Нет.

– Почему?

Джори упрямо наклонила голову.

– Терпеть не могу, когда мне указывают, что надо делать и чего не надо. Предпочитаю выносить обо всем собственные суждения.

Сойер усмехнулся:

– А вы, оказывается, бунтарка.

Джори слабо улыбнулась в ответ:

– В детстве, когда я проводила здесь лето, бабушка, бывало, предостерегала меня, чтобы я не вздумала одна ходить к лесному озеру… Вы там были? Это недалеко, на территории усадьбы.

Сойер отрицательно покачал головой. Джори хотела было сказать, что когда-нибудь покажет ему озеро, но сдержалась – это могло прозвучать так, будто она надеялась на развитие их отношений. Поэтому она продолжала:

– Мы с дедом там часто рыбачили, это озеро было одним из наших тайных местечек – знаете, у всех рыбаков бывают такие. Но бабушка не раз повторяла, что озеро – место опасное и если я когда-нибудь пойду туда одна и свалюсь в воду, меня уже никто никогда не найдет и никто не узнает, что произошло. Вода меня просто поглотит, и дело с концом.

В глазах Сойера промелькнула какая-то тень, но исчезла так быстро, что Джори не успела понять, в чем дело. Она посмотрела вдаль, на деревья, росшие на краю леса, как будто могла разглядеть за ними озеро.

– Но я все равно туда ходила не только с дедом, но и одна. Иногда днем, когда дед закрывался у себя в кабинете и работал, а бабушки не было поблизости, я тайком удирала в лес. Я всегда немножко побаивалась, видно, бабушкины предостережения все-таки на меня действовали. Вода казалась мне темной, мрачной и пугающей. А потом как-то раз душным влажным днем я шла по бревну около самой воды и упала в озеро.

– И что было дальше?

– В первый момент я страшно перепугалась, у берега оказалось довольно глубоко – сначала я решила, что с головой. Но потом я нащупала ногами дно, глотнула воздуха и… это было здорово. День был жаркий, я вся вспотела, а вода оказалась прохладной и к тому же чистой. Я стала плавать. И озеро не поглотило меня.

Джори перевела взгляд на Сойера и увидела, что он пристально смотрит на нее.

«С какой стати я рассказала ему эту историю?» – запоздало пожалела она.

– Знаете, Джори, когда люди вас от чего-то предостерегают, они порой имеют для этого довольно веские основания.

Джори вздохнула.

– А иногда и нет. Вас, например, я не боюсь – если вы об этом.

Да, она действительно его не боялась. Она боялась только чувств, которые он у нее вызывал… или желаний, которые просыпались в ней в его присутствии.

– Мне пора возвращаться, – внезапно сказала Джори.

– А вы разве не хотите зайти в дом?

Вздрогнув от неожиданности, она кинула быстрый взгляд на Сойера и увидела, как он заливается краской: оба подумали об одном и том же.

– Я хотел сказать, разве вы не хотите осмотреть дом изнутри?

Джори окинула взглядом старый особняк и покачала головой.

– Нет, спасибо. Во всяком случае, не сейчас. Снаружи дом выглядит так же, как прежде… Лучше я буду думать – по крайней мере какое-то время, – что и все остальное сохранилось таким же, как было.

– Что ж, в этом есть свой резон. Но если передумаете…

– Возможно.

– Значит, увидимся, Джори.

– Возможно, увидимся.

Сойер слегка нахмурился:

– Как это понимать?

– А так понимать, что я здесь не живу постоянно, я только приехала в гости. Рано или поздно я вернусь домой в Нью-Йорк.

Помолчав, Сойер сказал:

– Возможно, это лучшее, что вы можете сделать.

На мгновение Джори оторопела. Достав из кармана ключи от машины, она повернулась и уже на ходу отрывисто бросила через плечо:

– Всего хорошего, Сойер.

В Нью-Йорке Джори будет в безопасности. Сойеру это казалось разумным. Он был почти уверен, что какая бы опасность ей ни грозила, она подстерегала ее здесь, в Близзард-Бэй.

Но быть может, он ошибался, может, за последние несколько месяцев его нервы настолько истрепались, что ему стало мерещиться то, чего нет на самом деле? Как прошлой ночью, например, когда он был абсолютно уверен, что произошло нечто ужасное.

Когда он услышал вдали вой полицейских сирен, у него внутри все перевернулось и он уже мысленно приготовился услышать, что злой рок настиг Джори.

И вдруг каким-то чудом она оказалась здесь, рядом с ним. Появилась, словно зная, что он о ней думал. Вот почему он не смог справиться с собой, бросился к ней, обнял и стал целовать. Страстный отклик распалил его еще сильнее. Сойеру пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не подхватить ее на руки и не отнести в дом – прямо в свою постель.

Присев на диван, чтобы сбросить ботинки, Сойер покосился на кровать. Постель была не прибрана, и, глядя на нее, всякий понял бы, что ее хозяин провел беспокойную ночь.

Он представил, что лежит на ней с Джори, наконец-то прижимает к себе ее обнаженное тело…

Сойер поспешно отвернулся и занялся делом: снял ботинки и обе пары насквозь промокших носков, потом надел сухие и встал, решив открыть банку консервированного супа. Он только сейчас вспомнил, что с утра ничего не ел. Кухни у него не было, ее заменял отсек, отгороженный в углу. Не успел Сойер дойти до стола, как его внимание привлек тревожный звук, донесшийся откуда-то издалека.

Опять сирена.

Джори!

Нет!

«Не может быть, – успокаивал себя Сойер, – она только что уехала, не прошло и пяти минут. Нельзя же каждый раз, когда завоет какая-нибудь сирена, представлять, что Джори попала в беду».

И все же…

Джори затормозила, пытаясь разглядеть, что произошло. Впереди, сквозь пелену снега, она разглядела огни мигалок. Сначала она подумала, что на дороге авария, потом поняла, что полицейские машины (теперь их было уже несколько) остановились возле того самого дома, мимо которого она проезжала и на крыльце которого видела женщину и полицейского. По-видимому, случилось что-то серьезное. Джори подъехала ближе. Автомобили полиции почти перегородили дорогу. Патрульный в форме знаком предложил ей проехать вперед.

Джори опустила стекло и выглянула в окно.

– Что-нибудь случилось, офицер? – спросила она, оглядываясь на дом, вокруг которого суетились люди. Той женщины не было видно, но по лужайке перед домом ходили несколько полицейских, а еще один придерживал открытую входную дверь.

«Глупый вопрос, – одернула она себя, – разумеется, что-то случилось. Ясно, что копы собрались не для того, чтобы нанести дружественный визит хозяевам».

Пропустив ее вопрос мимо ушей, полицейский сказал только:

– Мэм, будьте осторожны. Дорога обледенела, а места для объезда совсем мало.

Джори стало холодно, она подняла стекло и медленно поехала дальше, с неприятным чувством поглядывая на дом в зеркало заднего вида.

Когда место происшествия – какого? – осталось позади, ее мысли вернулись к Сойеру – случилось то, чего она безуспешно пыталась избежать с той самой минуты, когда они расстались.

Рассердившись на себя, Джори включила радио: может быть, музыка отвлечет ее от излишних раздумий. Она переключала каналы до тех пор, пока не нашла песню, которая ей нравилась. Тогда Джори стала подпевать. Громко и беззаботно, будто ей было на все наплевать.