"Дикарка" - читать интересную книгу автора (Фабио)Глава 2Тони проводил Лию до самого дома, но не сделал даже попытки поцеловать ее на прощание. Она нисколько не удивилась, да, собственно говоря, ей и не были нужны его поцелуи. – Ты точно хорошо себя чувствуешь? – Просто прекрасно, – в тысячный раз уверила она Тони. – Тебе вообще не следовало уходить со стадиона. Я бы великолепно добралась до дома на такси. – Недоставало еще, чтобы я просто взял и сунул тебя в такси, – сказал он. – Особенно после того, что произошло. Хорошо еще, что мяч не попал тебе в голову. – Я понимаю… – И что ты легко отделалась, – продолжал он. – Понимаю, – повторила Лия. – Ну а теперь… – Он мельком, но достаточно нетерпеливо взглянул на часы, давая понять, что будет рад от нее отделаться. Разве можно было винить его за столь естественное желание? Тони потратил столько труда и денег, чтобы достать билеты на игру «Ред соке», а она сумела испортить это радостное событие буквально после первого же вбрасывания. Когда Тони убедился, что травма, полученная Лией, совершенно пустяковая, он даже предложил ей остаться на стадионе, но она уже прокладывала себе путь сквозь толпу, не чая вырваться со стадиона. Лию терзала только одна мысль – ее ударил неудачно брошенный мяч, но ведь всем известно, что телевизионные камеры на соревнованиях всегда следят за мячами. Попало ли ее лицо на телеэкран? Если да, то насколько было оно узнаваемым? Смотрели ли телевизор люди из ее прошлого? Лия допустила слабость, поддавшись устрашающим мыслям, повергшим ее в панику. Нет, надо что-то предпринять, чтобы избегнуть… Сидя в машине по дороге домой, Лия едва удерживалась от того, чтобы не зарыдать в голос. Ей хотелось выпрыгнуть из машины и бежать, бежать без оглядки… Если бы бегство позволило ей спастись. Год назад ей казалось, что это возможно: Лия думала, что все получится, если бежать достаточно быстро, чтобы вырваться из их мертвой хватки. Теперь же сама мысль о бегстве казалась глупой и бесполезной. Она не сможет убежать. Она не сможет спрятаться. Рано или поздно они ее все равно найдут. Если не сегодня, то через неделю, через год. «Нет!» – дико вскричал внутренний голос, заглушая слова, которые говорил ей в этот момент Тони. Не думай так, не думай. Не смей поддаваться страху. Нельзя вечно жить в ужасе. Нет, нельзя сидеть вот так, бессмысленно трястись от страха и ждать, когда тебя обнаружат и уничтожат. «Но бежать ты тоже не можешь», – услужливо подсказал внутренний голос. Хотя, с другой стороны, ты создала себе легенду, сочинила другую жизнь, и никто ничего не заподозрил. Продолжай в том же духе, и все будет в порядке. Просто надо все спланировать, четко придерживаться плана и не совершать больше таких глупых ошибок. Нет никакого резона собирать чемоданы и снова бежать, еще не время. Тем более что существует довольно большая вероятность, что ее лицо не попало в объектив камеры. Во-первых, она стояла спиной к камерам, а во-вторых, упала тотчас, как только в нее попал мяч… Даже если она и смотрела на поле, то продолжалось это несколько долей секунды, а кто сможет рассмотреть что-то за такое короткое время? Словом, хватит сходить с ума по пустякам. Но она не могла перестать бояться. Не могла. Лия не могла избавиться от своей паранойи, которая преследовала ее последний год. Она ничего не может с этим поделать. Того, что случилось, не изменить. И она не может, да и не должна шарахаться, как затравленный олень, от шороха в зарослях, за которыми прячутся – а может быть, и не прячутся – охотники. – Лия?! Она взглянула на Тони, который рассматривал ее в тусклом свете висевшей под навесом подъезда лампочки. – Прости, – извинилась она. – Я, кажется, задумалась. Что ты говоришь? Оказывается, он просто поблагодарил ее за то, что она провела с ним время, и сказал, что они еще встретятся. Впрочем, нет, он сказал: «Могу ли я встретиться с тобой еще раз?» Она не была ни удивлена, ни разочарована. Лия испытала одно-единственное чувство – огромное облегчение оттого, что сможет наконец вернуться к своему уединению и избавиться от любопытных глаз и ненужных расспросов. Лия заторопилась домой, а Тони едва ли не бегом кинулся к своей машине, стоявшей у тротуара с незаглушенным мотором. Она не стала смотреть из окна, как он отъезжает, и знала, что Тони не смотрит на ее окно в зеркало заднего вида. Благодарение Богу, вечер кончился, и теперь Хайна наверняка оставит ее в покое. Так что при желании даже в этом дурацком свидании Можно найти что-то положительное. Усилием воли Лия постаралась не думать о том, что Из того же свидания может выйти и многое другое. Нечто отрицательное. И даже смертельно опасное. Она быстро, но тщательно заперла дверь на замок и задвинула тяжелую щеколду, сбросила замшевые туфельки и прошла в маленькую гостиную, включила торшер, уютно освещавший обитую цветастым ситцем мягкую мебель, купленную в свое время в комиссионном магазине. Лия огляделась и подумала, как здорово, что она сняла такое очаровательное жилище. У дальней стены комнаты был камин, по обе стороны которого располагались застекленные стенные шкафы. Полки Лия заполнила дешевыми книжками и всяческими безделушками. Там же она собрала кухонную утварь, обрамленные в паспарту эстампы и даже одежду, купленную на распродажах в деревенских магазинах и в лавках Армии спасения. В результате жилье стало вполне комфортабельным. Никто и никогда не догадался бы, что Лия Хаскин приехала в городок в одном платье и с толстенными пачками наличных в сумочке. В спальне она тоже зажгла свет и, сняв наконец очки в роговой оправе, которые успели порядком натереть ей переносицу, бросила их на ночной столик. Дома она почти никогда не носила очки: зрение у нее всегда было отменным, впрочем, оно и сейчас оставалось таким же. Лия подошла к шкафу, на ходу стягивая через голову бежевый мохеровый свитер, и аккуратно повесила его на плечики, а юбку швырнула в корзину для белья вместе с лифчиком и колготками. Направившись к туалетному столику в одних белых кружевных трусиках, Лия внезапно покрылась гусиной кожей и задрожала, словно от холода. В комнате было тепло, но ей вдруг показалось, что за ней кто-то наблюдает. Лия бросила взгляд на окно. Шторы были наглухо задернуты. Никто не сможет заглянуть внутрь, даже если и проник во двор. Эта мысль наполнила Лию липким страхом. Такое случалось с ней каждую ночь… Это зловещее предчувствие будет теперь преследовать ее всю оставшуюся жизнь. Сегодня страх был сильнее, чем обычно, но Лия объясняла это происшествием на стадионе. А ведь все, что произошло, было чистой случайностью. Шансы, что ее видел кто-то из прошлых знакомых, практически равны нулю. Все. Хватит тратить время на параноидальные переживания. Дрожа всем телом, Лия рывком выдвинула ящик комода и достала ночную рубашку. Даже когда белая хлопчатобумажная ткань словно облаком накрыла ее до щиколоток, Лия продолжала чувствовать себя голой. Нахмурившись, она снова посмотрела в окно. Нет, увидеть ее снаружи невозможно. Она одна. Одна, как всегда. Одиночество стало привычным и желанным состоянием. Нет… Не стало, но обязательно должно стать. Пройдя через крошечный холл, она вошла в ванную. Удаляя скудный макияж с лица, Лия посмотрелась в зеркало. Трудно теперь представить себе, как она выглядела год с небольшим назад – так много было потрачено усилий, чтобы изменить внешность: надела очки, выкрасилась в скучный каштановый цвет, остриглась по-мальчишески и поправилась на целых пятнадцать фунтов. Какая ирония судьбы – ведь она столько лет боролась с лишними килограммами, чтобы поддерживать в идеальной форме свою стройную фигуру. Ведь на южном побережье, где пляжный сезон продолжается круглый год, это совсем немаловажно. Надо сказать, что она всегда любила поесть, и ей требовалась вся сила воли, чтобы удержаться от соблазнов южной кухни: оладьев, бисквитов и сосисок, лимонного пирога и других аппетитных блюд. Как это ни странно, но теперь точно такие же усилия требовались для того, чтобы удержать лишний вес. Аппетит куда-то пропал, и приходилось буквально заставлять себя есть. Жирок скрыл высокие скулы и стройную, гибкую фигурку. Но, слава Богу, в этих местах почти круглый год зима и можно спрятать длинные ноги под ворохом шерсти и вельвета. Жир в основном отложился на груди и бедрах, что вызывало одобрительные замечания у проходивших мимо мужчин и вызывало у Лии удивление и… негодование. Она не желала, чтобы на нее обращали внимание и вообще замечали. Она не хотела быть привлекательной. Единственное, чего по-настоящему хотелось Лии Хаскин, – это слиться с мрачным пейзажем Новой Англии и стать одной из многих миллионов женщин, населяющих северо-восточное побережье. В Новой Англии люди обращали друг на друга меньше внимания, чем в благодатной по климату, теплой южной Флориде. Маленькая, чуть-чуть располневшая мышка вполне могла смешаться с общей массой и стать незаметной, потерявшись в сутолоке ближнего пригорода. По крайней мере Лия Хаскин надеялась, что так будет. Она умылась и прошлась щеткой по волосам. Навсегда исчезли длинные, до пояса, локоны, выцветшие на жарком солнце. Теперь ее прическа стала более… бостонской. Лия стала похожа на учительницу или служащую банка. На самом деле она не была ни тем ни другим. Она обожала детей и хорошо разбиралась в цифрах и финансах, но эти профессии требовали слишком больших мер предосторожности, и Лия не стала искушать судьбу. Она нашла работу в компании кредитных карточек, в отделе сборов. Ее обязанности заключались в том, чтобы сидеть в крошечном кабинетике и обзванивать незнакомцев, сообщая им о задолженностях. Некоторые страшно удивлялись, не понимая, как может Кончиться кредит. Другие начинали рассказывать жалостные истории и иногда плакали, сетуя на злую судьбу. Третьи, и таких было подавляющее большинство, обрушивались на Лию со злобными упреками. Все было в полном порядке. Лия знала, что для всех этих людей она была лишь бестелесным телефонным голосом. Конечно, это была не самая приятная в мире работа, но выслушивать ругань клиентов было куда лучше более страшной альтернативы. Альтернативы встретиться лицом к лицу с яростью ее беспощадных врагов. В особенности одного из них. Ощутив сильную усталость, Лия выключила в ванной свет и сделала несколько шагов по направлению к спальне. С тихим вздохом открывая дверь, она застыла на месте, услышав слабый звук. Это был приглушенный звук тяжелого удара. Сердце затрепетало, готовое выскочить из груди, глаза чуть не выскочили из орбит от ужаса. Страх окутал ее густой пеленой, парализовал, лишил возможности говорить и дышать… В этот момент раздался звонок в дверь. Ноги ее стали ватными, но тут она услышала знакомый до тошноты голос Хайны: – Эй, Лия, это я! Не в силах двинуться с места, буквально прилипнув к мягкому зеленому ковру, Лия почувствовала, как каждую клеточку ее тела заливают дикая радость и облегчение. – Лия, открывай! Я же знаю, что ты дома… Я видела, как ты вошла! Впервые в жизни Лия была искренне рада приходу Хайны. По крайней мере ее появление объясняло происхождение пугающего звука. Это означало, что она в безопасности – они не нашли ее. Пока. «Прекрати, – выругала она себя, идя к входной двери. – Они никогда тебя не найдут. Они были давно. Теперь они далеко, и у них хватает других дел, кроме как следить за тобой». Лия повторяла эти слова каждую ночь, но пока они действовали не слишком успешно. Теперь же она поняла, что страх останется с ней навсегда. Она обречена всю жизнь нервно оглядываться через плечо в ожидании опасности. Но это не слишком дорогая цена за право остаться в живых. – Какого черта, Виктор! Как я смогу ее найти? – Это твои проблемы. – Она может быть где угодно. – Ты что, идиот? Всего полчаса назад она была в «Фенвей-парке». – Но комментатор сказал, что она ушла со стадиона. – Ну? Значит, она где-то в Бостоне или пригороде. – Ты знаешь, насколько велик Большой Бостон? – Это меня не волнует, – зарычал в трубку Виктор. – В прошлом году ты же нашел ублюдка, который улизнул с моими деньгами и думал, что в Рио он будет в полной безопасности. Ты можешь ее найти, и ТЫ ее найдешь. – Он понизил голос до угрожающего рыка. «А когда ты это сделаешь, – мысленно продолжил Виктор, – я поступлю с ней так же, как с тем алчным типом из Рио. Нет, с ней я не буду столь милостив. По сравнению с ее участью судьба того мерзавца покажется пикником на Майами». – Постараюсь во что бы то ни стало найти ее, – подобострастно пообещал Виктору его телефонный собеседник. – Если ты не найдешь ее, то я найду тебя. Ты меня понял? – Понял. Не беспокойся. В Бостоне у нас есть несколько надежных друзей Я уверен, что один из них вполне может.. – Вот и займись, – грубо прервал его Виктор и с силой бросил трубку. Джордж Энсилэйдус дымился от злости. «Ред соке» потерпел поражение, будучи на грани победы. Последний бросок удачливого новичка из «Янки» решил исход поединка. Но не только из-за этого бесился Джордж. Шел уже второй час ночи, а значит, не придется как следует выспаться перед работой. Кроме того, проклятый клерк, сидевший сзади него, задолжал Джорджу пятьдесят баксов… но исчез, после того как его подружку стукнуло мячом. Уж он нашел бы применение этим деньгам. На закуски и выпивку во время игры он просадил двадцать баксов, а чертова Айрис уже проела ему плешь, требуя заплатить разносчику газет. Да, дела. – Простите, сэр! По инерции Джордж продолжал идти. Никогда в жизни его не называли сэр. Однако некий молодой человек легко догнал его и дружески хлопнул по плечу. – Вы обращаетесь ко мне? – спросил он. – Да. Вы сидели на трибуне «Фенвей-парка» рядом с женщиной, которую стукнуло мячом, не правда ли? Джордж промычал нечто нечленораздельное. Потом ответил: – Она сидела сзади меня. Тот мяч точно должен был стать моим. Но он только скользнул мне по пальцам и ударил женщину в плечо, но и она не сумела его поймать. Потом мяч подобрал какой-то мальчишка. – Знаю, с парнем я уже разговаривал. Прищурив глаза и внимательно рассматривая собеседника, Джордж силился понять, что тому надо. Неcмотря на вежливое обхождение и раскованную манеру держаться, репортер казался очень взволнованным и чем-раздраженным. – Зачем он вам понадобился? – спросил Джордж. – Вообще-то мне была нужна женщина, но… – Она ушла, как только это случилось, – перебил незнакомца Джордж. – Это мне известно. – Почему вы хотите непременно с ней поговорить? – Дело в том, что я спортивный обозреватель. Пишу о людях, в которых попадают мячи. Джордж недоверчиво приподнял брови. – Дело в том, – продолжал репортер, – что я хочу проверить, действительно ли попадание мяча является добрым предзнаменованием. – Кто так считает? – Это такое суеверие. Вы когда-нибудь слышали о нем? Джордж широко раскрыл глаза: – Сам-то я не очень суеверен, приятель. Но если вы найдете женщину, передайте, что ее дружок должен мне пятьдесят баксов. – Ее дружок? – Парень, с которым она была, клерк. – Он клерк? Вы, случайно, не вспомните, как его зовут? – Вспомню. Правда, только имя. Кстати, ее имя я тоже слышал. Казалось, репортер сейчас пробуравит собеседника взглядом. – И как же ее зовут? – Ее? Лиза. Нет, погодите… Лия. Я слышал, что он называл ее именно так. Самого парня зовут Тони. – Сэр, вы не можете вспомнить что-нибудь еще об этой парочке? Джорджу страшно нравилось, когда его называли сэром. Он лихорадочно соображал, что еще может сообщить, но затем пожал плечами. – Нет, больше ничего, – сказал он. В этот момент до Джорджа дошло, что за информацию, которой он только что поделился совершенно безвозмездно, можно было потребовать плату. Он уже был готов сказать, что кое-что знает, но сообщит новые сведения только за плату, и стал думать, чтo он может присочинить. Но человека, кажется, больше ничего не интересовало. – Отлично, спасибо вам за помощь. – Он собрался уходить. – Эй, вы что, действительно надеетесь найти эту женщину? – с любопытством поинтересовался Джордж. Человек кивнул и улыбнулся: – Благодаря вам, сэр, я уверен, что отыщу ее. – Это я, – произнес «репортер» в микрофон сотового телефона, стоя в стороне от группы болельщиков «Ред соке». – Что у тебя есть? – спросил грубый голос по телефону. – Ее теперь зовут Лия, а на стадионе она была с неким клерком по имени Тони. – Лия? – словно эхо повторил грубый голос. – Для вас это важно? – Ее мать звали Аурелия… Это она. Это точно она. – Но я думал, что это вам давно известно. Человек сошел с тротуара, продолжая держать трубку возле уха. Пройдя мимо торговца, складывавшего в картонный ящик стопки флажков с эмблемами «Ред соке», он направился к машине, которую припарковал у стадиона около часа назад. – Я был уверен на девяносто девять процентов, но что-то во мне сопротивлялось очень хотелось верить, что женщина, которую показали по телевизору, не она, а просто очень похожа. – Почему? – искренне удивившись, спросил «репортер». Ему вдруг стало любопытно, что за человек его телефонный собеседник. Он был известен детективу только с профессиональной стороны, и тот был уверен, что заказчик интересуется женщиной по долгу службы. Теперь он не был в этом так уверен, особенно после неожиданно искреннего ответа. – Потому что, если бы та женщина умерла или пропала без вести, то это очень упростило бы ситуацию. – Последовал горестный вздох. – Продолжайте поиски. Найдите ее Я сейчас еду в аэропорт. К моему приезду я хочу точно знать, где она находится. – Вы будете это знать, – пообещал человек, посмотрел на часы и заторопился к машине. Самым лучшим приобретением Тони Ланцоне после дома в жилищном товариществе были тридцатипятидюймовый телевизор и мини-холодильник. Холодильник остался еще со времен общежития при университете. Какое это блаженство – нежиться на горе подушек, завернувшись в накрахмаленные полосатые простыни, держа в одной руке пульт дистанционного управления и банку ледяного пива в другой! Чтобы открыть холодильник, нужно было только протянуть руку, не приходилось даже вставать. Он и не вставал ни разу за последние несколько часов, пока досматривал игру «Ред соке» с «Янки». Конечно, это не шло ни в какое сравнение с присутствием на стадионе, но зато он мог насладиться ледяным пивом, которое подсластило пилюлю пережитого – разочарования. Кроме того, не покинь он сегодня стадион, пришлось бы отдавать пятьдесят баксов тому жирному борову, который сидел перед ним. К тому же потребовалось бы еще несколько свиданий, чтобы понять, что Лия Хаскин не его типаж. Попадание неудачно отбитого мяча позволило ему сэкономить не только пятьдесят долларов, но и деньги, которые он потратил бы на выпивку и закуски в компании соседки сестры. С первой же встречи он понял, что под тяжелыми очками и одеждой учительницы кроется нечто совершенно другое. Если приглядеться, Лия Хаскин была замечательной красавицей – под серой личиной скрывалась чувственность. Было ясно, что она чего-то испугалась, когда дело дошло до свидания. Это можно было списать на неопытность или на неудачный предыдущий опыт. Но тогда, с первого взгляда, он не понял, что все это было Маской. Она страшно нервничала все время, пока они находились на стадионе, а удар мяча ее совсем докопал. Поначалу он жалел ее, думая, что ей действительно здорово досталось и было больно. Но постепенно До него дошло, что дело вовсе не в физической боли. Она сходила с ума, потому что… Но кто же может знать почему? И почему все женщины, с которыми приходилось встречаться Тони, были какими-то ненормальными и вечно чего-то опасались? Почему ни одна из них не могла похвастаться ни пылкостью чувств, ни твердостью характера. Единственной стоящей женщиной, которую знал Тони, была его родная сестра. Попадись ему такая деваха, как Хайна, он женился бы на ней, не раздумывая ни секунды. Он никогда не мог понять, почему его шурин так долго тянул с женитьбой, хотя не раз намекал, что Хайна и в постели так же горяча, как и в обыденной жизни. Тони нажал кнопку на пульте и попал на любовную сцену в каком-то фильме. Сцена его заинтересовала. Он поставил пиво на ночной столик, отбросил в сторону пульт и уставился на экран. «О, как мне хорошо», – изнывала на экране блондинка с тонко выщипанными бровями и такими большими грудями, каких Тони еще не приходилось видеть. Она в экстазе запрокинула голову, а рыжий любовник страстно ее целовал и ласкал между ног. Тони лег на бок, свернулся калачиком и положил руку себе на пах. Жаль, что Лия оказалась не столь волнующей, как эта бестия, подумал Тони, ощущая возбуждение. С тех пор как он в последний раз был с женщиной, прошло уже несколько недель.. Он закрыл глаза, и Лия в его воображении слилась воедино с актрисой на экране, и уже Лия ласкала его тело своими горячими влажными губами. Телефонный звонок прервал его грезы на самом интересном месте. Выругавшись, Тони взглянул на электронные часы. Два часа восемнадцать минут. Кто и за каким чертом звонит ему в такое время? Папа. Что-то случилось с отцом. На него обрушилась неизлечимая болезнь сердца, и все знали, что роковая развязка – всего лишь вопрос времени. Вот оно, подумал Тони, сел и потянулся к телефону. Сказав «Алло», Тони уже готовил себя к страшной вести, раздумывая, кто именно ее сообщит. Может быть, мама? Нет, она сейчас в нервном шоке. Ее придется поселить с тетей Фрэнсис – мать совершенно не способна жить одна. Наверное, это Хайна, решил Тони. Однако в трубке раздался незнакомый мужской голос: – Тони Ланцоне? – Да, – ответил он, решив, что звонит один из лечащих врачей папы. – Вы звоните по поводу моего отца? – Нет, я звоню по поводу молодой женщины, с Которой вы сегодня вечером были на стадионе. – Вы имеете в виду Лию? – Могу я узнать ее фамилию? – Хаскин… С кем я говорю? В ответ раздались частые гудки. Озадаченно посмотрев на трубку, Тони аккуратно положил ее на аппарат. – Какого черта все это значит? – проворчал он. Вздохнув, Тони улегся в постель и посмотрел в телевизор Любовная сцена кончилась, и на экране беседовали какой-то бородач и невзрачный замухрышка. От эрекции Тони не осталось и следа, как только он подумал об отце. Ну ладно, самое главное, что с папой все в порядке. Теперь о Лии Хаскин. Почему вдруг кто-то среди ночи звонит ему, чтобы выяснить ее фамилию? «Может, стоит позвонить ей и поинтересоваться, все ли в порядке?» – мимолетно подумал Тони, но затеям, зевнув, отбросил эту мысль. В голосе звонившего не было ничего угрожающего. Человек просто спросил ее фамилию. «Но кто бы это мог быть? – вяло подумал Тони. – И зачем ему это надо?» Почувствовав внезапно нахлынувшую усталость, Тони выключил телевизор, повернулся на бок и попытался уснуть. Он уже засыпал, когда звук, донесшийся из соседней комнаты, заставил его пробудиться. Открылось окно, выходившее на маленькую террасу. Кто-то ломился в его квартиру. Утром в субботу Лия проснулась с таким ощущением, словно она не спала всю ночь. Правда, время от времени дремота окутывала ее, но почти все десять часов она проворочалась на матрасе, представляя себе ужасы, которые могут приключиться с ней после происшествия на стадионе. В темноте одинокой спальни опасность обступала ее со всех сторон. Но сейчас, ясным субботним утром, все страхи казались плодом больного воображения. Возможно, то было ложное чувство безопасности, но Лия изо всех сил уцепилась за него, совершая привычные утренние процедуры. Она надела синие габардиновые брюки, туфли без каблуков и девственно белую блузку с застежкой под самое горло. Какая скука, подумала она, вытерев волосы и скрутив их в плотный низкий пучок. Лию охватила безудержная тоска по той легкомысленной девушке, которой она некогда была. Как ей захотелось распустить волосы и надеть что-нибудь легкое и подходящее для флирта, хотя бы украшенное цветочным орнаментом платье, открывающее гладкую загорелую кожу и соблазнительные стройные ножки… Правда, кожа ее уже давно лишилась последних следов загара. Волосы давно перестали быть буйной копной, выгоревшей на беспощадном южном солнце. И никогда больше она не станет той беззаботной девочкой. Вздохнув, Лия надела очки и простенькие золотые сережки. Пройдя на кухню, она решила выпить стакан апельсинового сока. Наливая сок из картонного пакета, она невольно вспомнила свежевыжатый сок, который каждое утро пила в доме Виктора Кэвала. Благословенная Флорида… Взяв сумочку, Лия пошла на работу и снова не удержалась от сладостных воспоминаний – когда-то ее работа заключалась не в тоскливом сидении в крошечной комнатке и разговорах по телефону с бесчисленными клиентами, когда считаешь часы до окончания рабочего дня. Но что делать, изменить все равно ничего нельзя. Она заперла дверь и торопливо зашагала к старенькой машине, которую купила за наличные по объявлению в газете несколько месяцев назад. Выезжая с подъездной дорожки, Лия взглянула на соседний дом. Ставни были плотно закрыты. По субботам Хайна и Билли не вставали до полудня. Хайне нравилось намекать, что они с мужем не просто спят в эти утренние часы. Однако Лию совершенно не интересовало, чем занимаются в постели охваченные страстью новобрачные. И не потому, что Лия была ханжой. Вовсе нет. Она просто не выносила воспоминаний о тех временах, когда была возможность любить так, что мало было самых ненасытных ласк, когда хотелось, чтобы они длились вечно. Когда желание ослепляло настолько, что она забывала о реальном мире… К Хайне это, конечно, не относится. Они с Билли состоят в законном браке и, возможно, будут состоять в нем всегда. Неудивительно, что соседка видела смысл своей жизни в том, чтобы устроить счастье всех людей, окружающих ее. Прошлой ночью, например, Хайна просто сгорала от желания узнать подробности свидания Лии с Тони. – Что это ты так скоро вернулась? – спросила она сразу же, как только Лия открыла дверь. – Он тебе понравился? А понравилась ли ты ему? Он не просил тебя о следующем свидании? Вопросы Хайны сыпались как из рога изобилия, и Лия едва смогла рассказать ей об ударе мячом, из-за которого им пришлось покинуть стадион. – Но почему ты сразу поехала домой? – хотела знать Хайна. – Неужели тебе было так больно? – Да, настолько, что мне вовсе не улыбалось сидеть на стадионе еще несколько часов, – лаконично ответила Лия. Ей удалось сменить тему разговора, однако Хайну было трудно сбить с однажды намеченного маршрута. Она вдруг спросила, каким Лия видит свое будущее с Тони. – Будущее? Ты говоришь о следующем свидании? – Я говорю о браке. – Господи! Ну почему ты так стремишься его женить? – спросила Лия. – Потому что ему уже тридцать три, а у отца очень плохое сердце, – произнесла Хайна загадочную фразу. – Не поняла. Тут Хайна начала объяснять, что, как единственный сын в семье, Тони обязан передать следующему поколению имя своего отца. Тони Ланцоне-старший страдает серьезной болезнью сердца, и времени у него осталось не так уж много. – Он будет несказанно счастлив, если его сын женится и родит детей… сына, – сказала она Лии. – Но ты же замужем и вполне можешь иметь детей. – Это совсем не одно и то же. Мой отец придерживается старых традиций. Он хочет быть уверенным, что род Ланцоне не прервется. – Я была бы рада помочь вашей беде, – ответила Лия, страшно удивленная и одновременно тронутая словами подруги. – Но не похоже, что мы с Тони соберемся пожениться, так что подыщи ему кого-нибудь еще. – Почему? – изумилась, в свою очередь, Хайна, испытующе глядя на Лию. – Потому что мы, по-моему, не подошли друг другу. – Нет, дело не в этом. Скажи, почему ты так не хочешь себя связывать? Почему ты избегаешь людей, словно все они заражены какой-то страшной болезнью. – Я не… – Нет, избегаешь. Ты никуда не ходишь, только на работу. У тебя нет подруг. Ты ни с кем не встречаешься. – Я просто необщительный человек, – пыталась защититься прижатая к стенке Лия. – Ты очень общительная. Когда ты забываешься, то вполне можешь развлекаться. Но ты никогда не расслабляешься. Такое впечатление, что ты все время начеку. Лия пожала плечами и демонстративно зевнула. – Я действительно очень устала, Хайна… Как это ни удивительно, но соседка сразу поняла намек. Она ушла, но перед этим успела пригласить Лию на пикник, который они с Билли собирались устроить через две недели. – Ты обязательно должна прийти, Лия. Если не придешь, то уснуть тебе все равно не удастся, потому что мы устроим страшный шум. Так что лучше тебе присоединиться к нам. Лия обещала подумать. Теперь же, проезжая мимо дома Мак-Грегоров, Лия решила, что накануне праздника она прикинется больной. Ни за что на свете она больше не подвергнет себя опасности, появившись на сборище случайных людей, даже если их будет намного меньше, чем вчера на стадионе. Миновав пригород, она выехала на шоссе, проехала мимо магазина, стоянки и железнодорожной станции. На окраине делового квартала она припарковала машину возле неказистого двухэтажного здания, где размещалась компания кредитных карточек. Как всегда по субботам, сегодня здесь было мало людно. В отличие от большинства своих коллег Лия с удовольствием работала по субботам. В эти дни в здании практически никого не было, да и в «Макдоналдсе», куда она бегала перекусить, бывало гораздо меньше народа, чем в будни. Поднявшись на второй этаж, Лия прошла в просторные апартаменты в конце коридора. Взглянув на часы, она поняла что пришла раньше на целых двадцать пять минут. Правилами запрещалось звонить клиентам раньше десяти часов, поэтому Лия решила для начала сварить кофе в комнате отдыха. Потом она с чашкой вернулась на свое рабочее место и раскрыла роман в мягкой обложке. Чтение для эскапистки, подумала Лия, рассматривая изображенного на обложке мужчину, который страстно обнимал полуодетую соблазнительницу. Было же время, когда она сама переживала огненную страсть. Теперь же остается только читать о чужих страстях. Теперь остается только предаваться фантазиям, что когда-нибудь она чудесным образом вновь переживет чувство, которое некогда испытывала к… – Привет, Лия! Она подняла голову и увидела Канишу, симпатичную, средних лет женщину, работавшую в соседней комнате. При других обстоятельствах Лия, вне всяких сомнений, подружилась бы с Канишей – дружелюбной, раскованной, с великолепным чувством юмора. К тому же родом Каниша была тоже из Флориды, тоже сильно тосковала по родине и часто сетовала на судьбу, забросившую ее на землю янки, не зная, что Лия всем сердцем разделяет ее ностальгию. Однако Лия заставляла себя держаться отчужденно, что, казалось, вовсе не обескураживало Канишу – эта женщина была приветлива со всеми, включая и Лию. Несмотря на то что Лия Хаскин никогда не приглашала Канишу на обед в «Макдоналдс», та не переставала предлагать свою компанию. – Привет, привет, – отозвалась Лия, изобразив на лице дружески-официальную улыбку, и сделала вид, что продолжает читать роман. Но Каниша не отставала: – Как ты себя чувствуешь, подружка? – Не понимаю, о чем ты? – Вчера я видела тебя по телевизору. Здорово тебе досталось! Вчера я видела тебя по телевизору. В ушах раздался противный, все заглушающий рокот. Лия смотрела на лицо Каниши и не слышала ни единого слова, хотя женщина продолжала что-то говорить. В мозгу продолжали эхом звучать страшные слова. Вчера я видела тебя по телевизору. – Я… прости… – Лия выскользнула из комнаты и направилась к выходу. Выйдя на улицу, она, как сомнамбула, побрела к машине. Руки дрожали так сильно, что Лия только с третьего раза ухитрилась вставить ключ в гнездо зажигания. Вчера я видела тебя по телевизору. Вырулив со стоянки, она поехала обратно в пригород, домой. Да и куда ей еще ехать? Надо уединиться в безопасном месте и как следует подумать… Вчера я видела тебя по телевизору. Но что же делать, что? Ладно, во-первых, надо исчезнуть отсюда – это совершенно ясно. Надо испариться, как испарилась она из Флориды год назад. Надо зайти домой, взять свою тощую наличность, скопленную для подобного случая, и бежать. Бежать как можно быстрее, не теряя ни минуты. Лия бросила взгляд на часы, за четыре минуты она добралась до своего домика на Хоторн-стрит, за четыре минуты, показавшиеся ей вечностью. Лия сворачивала на подъездную дорожку, а мозг сверлила единственная мысль: надо спешить, надо спешить… Чем больше она будет медлить, тем больше у них шансов ее выследить. Если они уже не выследили ее. От этой мысли она застыла на пороге, не в силах сделать следующий шаг. Нет, так быстро они не смогли бы ее найти. Даже несмотря на их связи и возможности. Даже если они видели ее по телевизору, найти человека в Бостоне – настоящая проблема. Пожалуй, проще отыскать иголку в стоге сена. В Большом Бостоне живет более четырех миллионов человек. Но все же… Лия глубоко вздохнула, отперла дверь и вошла. Шторы задернуты, в раковине стоит стакан из-под апельсинового сока. Все, как она оставила, уходя на работу… Но… Но что-то было не так. Выйдя из кухни в коридор, Лия была твердо убеждена, что за ней кто-то наблюдает. «У тебя слишком сильное воображение», – сказала себе Лия, оглядывая стены. Она одна. Как всегда. Лия прошла в спальню, достала из шкафа чемодан и начала лихорадочно бросать туда вещи. Одежду она решила оставить, потому что терпеть не могла свой бостонский гардероб. Она купит себе новую одежду – более подходящую для того места, где теперь будет жить… Интересно, где это будет? Лия точно знала, что это будет не северо-восток. Она училась в колледже в Новой Англии и всеми фибрами души ненавидела эти края за их бесконечные серые зимы. Когда-то она даже сказала Марко, что не станет жить в Нью-Йорке или в Новой Англии даже под угрозой смерти. Кто мог знать, что в этом невинном замечании таилось столь грозное пророчество. Когда пришло время исчезнуть, Лия подумала о необычайно острой памяти Марко. Он вспомнит ее слова, да и многие другие малозначительные на первый взгляд детали повседневной жизни он тоже, без сомнения, вспомнит. Он подумает, что Лия сбежала куда-то на юг, где климат похож на флоридский, может быть, даже на один из заросших буйной тропической растительностью островов Карибского моря. Это была одна из их с Марко фантазий. Они мечтали о тропическом рае, где будут вместе проводить долгие томные дни на пустынных пляжах, наслаждаясь солнцем и взаимными огненными ласками. Но хватит об этом. Она оборвала свои воспоминания, подивившись злой иронии судьбы. Лия набила чемодан вещами, без которых не мыслила своего существования, в основном книгами и всякими пустяками, которые делали ее временное жилище неким подобием настоящего дома. Затем достала спортивную черную сумку, с которой бежала из Флориды той памятной ночью год назад. Расстегнув молнию сумки, она бросила ее на кровать, а сама пошла в гостиную и открыла стеклянный экран камина. Пошарив рукой в дымоходе, нашла то, что искала, – небольшой нейлоновый пакет. Ощупав его, она поняла, что деньги по-прежнему на месте. Несколько сотен долларов. Не густо, конечно, но на первое время должно хватить. До тех пор, пока… Пока она не устроится на новом месте в каком-нибудь городке, не найдет себе новую работу, не примерит на себя новую личину и не поселится в новом доме. Который никогда не станет для нее настоящим домом. Да и как он может стать домом, если она обречена до конца жизни оставаться там в полном одиночестве? Сдержав навернувшиеся на глаза слезы, Лия вернулась в спальню, сунула пакет в сумку и застегнула молнию, повесила сумку на плечо и в последний раз оглядела комнату. Ее снова посетило зловещее чувство, что в доме кто-то есть. «Это нервы, – сказала она себе. – Все будет хорошо. Тебе не о чем беспокоиться. Ты выберешься отсюда прежде, чем они сумеют тебя найти… даже если тебя ищут». Такие вот дела. Пора уходить. – Прощай, – тихо сказала она никому и взялась дрожащей рукой за ручку двери, подумав, что, в сущности, ей не так уж плохо здесь жилось. Из гостиной донесся глухой стук. Лию охватил дикий страх, она раскрыла было рот, чтобы закричать, позвать на помощь, но в этот момент чья-то сильная ладонь легла на ее губы, заткнув ей рот. – Ты куда-то собралась? – спросил низкий муж-голос. Она слишком хорошо знала человека, которому принадлежал этот голос, не могла спутать ни с чем этот до боли знакомый испанский акцент. Это был человек, память о котором была полна запретной страсти… и страха. Это был человек, от которого она мысленно убегала все последние тринадцать месяцев. Этого человека звали Марко Эстевес. |
||
|