Часть 1. ДЕМОКРАТИЯ

Глава 1. Демократия и единовластие

Демократия – это роскошь. В качестве способа управления государством она стала доступна для людей только тогда, когда они достигли относительно высокого уровня жизни. Первым обществом, в котором демократия была институционализирована, стали древнегреческие полисы, в которых был достаточно высокий для того времени уровень достатка людей, в экономике формировалась значительная добавленная стоимость, которая позволяла содержать все демократические институты, сложившиеся в этих полисах.

Демократия требует от вовлеченных в нее слоев населения достаточно высокой образованности и широты кругозора. Людям надо все-таки подняться выше уровня своих обыденных интересов и осознать всю меру ответственности, ложащейся на них.

Общеизвестно высказывание: «Демократия – это процедура». Это правда, но не вся правда. Демократия – это еще и очень дорогая и сложная процедура. Мы не можем сегодня представить себе развитую демократию без работающих на постоянной основе органов исполнительной и судебной власти, без в значительной степени профессиональных представительных органов законодательной власти. Все эти люди не сеют хлеб и не тачают сапоги, однако же очень дорого обходятся налогоплательщикам, и без них невозможно отправление всех процедур демократического общества.

Заметим кстати, что особенно затратной становится демократия имитационная – когда расходы по-прежнему приходится нести в полном объеме и даже больше, ибо участники представления требуют все больших материальных компенсаций за свое комедиантство, а выхлоп от работы псевдодемократических институтов равен нулю.

[Анализ работы представительных органов местного самоуправления в России показывает, что они не делают ровным счетом ничего. В каждом муниципалитете – от городов-миллионников до муниципальных районов с населением в несколько тысяч человек – существует городская Дума численностью от 10 до 40 депутатов, которые объединены в те или иные комиссии и формально контролируют те или иные сферы городской жизни. Однако принимаемые депутатами местных Дум решения говорят о том, что более чем в 98% случаев субъектами нормотворческой инициативы выступают местные администрации, а депутаты принимают эти решения, не внося в них никаких изменений. В тех редчайших случаях, когда депутаты сами предлагают рассмотреть и принять те или иные нормативные акты, это, как правило, тоже является имитацией – просто в ряде случаев закон о местном самоуправлении явно требует, чтобы инициатива исходила от депутатов, вот кто-то из них и ставит свою подпись. Таким образом, муниципальная Дума оказывается просто придатком городской администрации, штампующим текущие решения исполнительной власти. При этом затраты на ее содержание в самых крупных и богатых городах-миллионерах составляют от 0.8% до 1.5% собственных доходов городского бюджета, а в муниципалитетах поменьше варьируются в пределах 5-10%, в некоторых случаях достигая и 20% от бюджетных доходов.]

Поэтому совершенно неудивительно, что небогатую и неумную часть человечества до сих пор так легко можно склонить к любым формам единовластия. Заложено ли это в каких-то очень глубоких слоях человеческого мозга, сложившихся еще на заре эволюции, но бежать за самым сильным и не задумываться, почему именно туда и именно за ним, – это самая простая и понятная форма политической активности.

Поэтому монархия (во избежание длительных дискуссий мы используем здесь этот термин в максимально широком значении, имея в виду «верховную власть одного») – это политическая предшественница демократии и ее постоянный оппонент на протяжении многих веков. К сожалению, мы видим и сегодня, что спор этот все еще не окончен.

В условиях монархического устройства государственной власти все просто и понятно. Есть некий человек, монарх, который все себе забирает и затем перераспределяет – и власть, и материальные ценности.

На ранних стадиях все это делает лично монарх, на более развитых вокруг него уже возникает целый аппарат. Но логика все равно остается той же: один человек всех назначает, прямо или косвенно, все сводится к его воле, и он за все отвечает перед людьми и Богом.

В итоге людям приходится содержать и монарха, и всех его родственников, все его окружение, и весь необходимый для отправления властных полномочий аппарат. При всем при этом люди не имеют никакого влияния на формирование органов власти, которым должны подчиняться и которые должны финансировать.

Но, как было отмечено выше, подчинение неизбранной и неконтролируемой власти опирается на какие-то глубинные и иррациональные структуры человеческой психики, потому даже в наше время полным-полно обществ, руководимых самоназначенными диктатурами и диктаторами.

Поразительным образом один и тот же человек способен много и подробно разглагольствовать о дорогостоящих выборах, в результате которых к власти в очередной раз придут заведомые негодяи, и при этом в упор не видеть, что недемократическая власть обходится ему ничуть не дешевле, исправно поставляя на все уровни возмутительное количество все тех же негодяев.

Открытые и гласные демократические процедуры потому и кажутся слишком дорогостоящими, что они публичны. Люди видят выборы, читают финансовые отчеты, приходят в ужас от стоимости всего этого аппарата и по привычке начинают роптать: может, ну их, эти выборы?

Но это ловушка. При любом единовластии только расходы на содержание аппарата, прежде всего репрессивного и контролирующего, способны поразить воображение. Однако все это непублично, и потому создается видимость, что все работает как бы самостоятельно.

Но не будем идеализировать и представительную демократию. Вполне возможно, что на каком-то уровне князь способен создать гораздо более эффективную, дешевую и справедливую власть, чем выборная представительная демократия. Потому что для эффективной работы демократического механизма необходимо слишком много: ответственные избиратели, компетентные избранники, тщательные процедуры. Собственно, зачем люди это делают, зачем нужна такая весьма нетривиальная конструкция?

Есть известное выражение Вольтера: «Монархия была бы наилучшей формой правления, если бы не случайность рождения». Монарх – это человек, который получил власть по наследству и точно знает, что передаст власть своему сыну или дочери. Следовательно, ему не нужно воровать бюджетные средства – у кого воровать? У себя самого? И для чего? У него уже есть дворец, построенный еще прадедушкой. То есть ему надо власть воспринять, сохранить и передать наследнику – в соответствии с существующими законами и традициями.

Заметим кстати, что именно в законности власти главное различие между монархией и диктатурой (или, как говорили раньше, тиранией). Диктатор или автократ может опираться только на себя, свое окружение или какую-то группировку в обществе, но он прекрасно понимает, что в любое время на его месте может оказаться любой человек. В этом была трагедия Римской Империи: император был всемогущим, но никакого общепринятого порядка передачи власти не было, и в итоге она все равно доставалась сильнейшему. Потому что любой, кто становился императором, автоматически делался выше закона и мог его менять под себя. Следовательно, закон не мог являться для него гарантией его власти: можно напринимать любые законы, но будет ли их исполнять следующий император – это был большой вопрос.

При этом у диктатора существует важная проблема – сохранение власти. Диктаторские режимы тратят колоссальные ресурсы на поддержание репрессивной структуры, что в итоге убивает весь миф о большой эффективности единовластия: это в случае легитимной монархии единовластие неоспоримо в рамках закона, а в ситуации диктатуры гарантией ее сохранности может быть только она сама. Кроме того, будучи вертикальной структурой, диктатура имеет свойство разваливаться сверху донизу очень быстро, что мы увидели на примере Советского Союза в 1991 году: вытащили из-под него стержень в виде КПСС, и все развалилось.

Так вот, представительная демократия в этом смысле оказывается дешевле и эффективнее, потому что не требует такого огромного аппарата для поддержания самой себя, как диктатура, и содержит механизмы, предохраняющие от «случайностей рождения», столь губительных для монархий. Именно за это люди и платят, соглашаясь на представительную демократию. Еще одно важное преимущество эффективной, работающей (неимитационной) демократии заключается в том, что она способна сама себя поддерживать и самостоятельно восстанавливаться.

Что произойдет, например, если что-то случится с президентом США, вице-президентом, Сенатом, Конгрессом и всем высшим государственным аппаратом? Конечно, это будет страшнейший кризис в истории всей американской государственности, но при этом он не повлияет на простых людей, живущих во всех уголках США, таким разрушительным образом, как повлиял распад СССР на миллионы его граждан. Более того, в полном соответствии с конституцией во вполне определенные сроки произойдет полная регенерация этой власти. Почему? Потому что все мэры муниципалитетов остались на местах, власти всех штатов остались на местах, и они не связаны напрямую с ушедшей властью. В американской конституции есть поправка, кому переходит власть в случае исчезновения президента, вице-президента и т.д. Но главное – исчезновение президента США не лишит автоматически полномочий какого-то условного шерифа в Техасе или судью в Калифорнии. Шериф сам по себе, судья сам по себе: они были наделены своей властью не президентом, отсутствие президента их не делегитимизирует.

Однако если нечто подобное произойдет в Российской Федерации, то это будет катастрофа, которая поставит под вопрос само существование государства в его нынешнем виде. Почему? Потому что в условиях диктатуры и единовластия все уровни власти легитимизируются сверху, включая самого последнего участкового или чиновника в районной администрации. Этим объясняется стремительный крах монархии  в 1917 году и крах СССР в 1991 году: вертикаль власти была настолько не укоренена на местах, что переворот в столице не вызывал никаких попыток вернуть ситуацию к status quo: чиновничество и репрессивный аппарат, оставшись без приказов сверху, смиренно ждали, пока какая-то любая новая верховная власть скажет им, как жить дальше.

Мы отдаем себе отчет, что в конституции у нас тоже прописаны все демократические формы, но вынуждены констатировать, что они носят чисто ритуальный характер. Если что-то случится с лидером, под которого фактически сверстана вся система власти, то придется срочно менять всю ее структуру – под нового лидера, или коллективное руководство, или что там еще может возникнуть.

За примерами далеко ходить не надо. Разберем кратко изменения идеологии и власти в России с конца 90-х по наше время (притом что конституционный строй в течение всего этого времени остается неизменным).

Ельцин. В силу ряда причин, объективных и субъективных, Борис Николаевич предпочитал быть гарантом конституции и верховным арбитром, отдав значительные полномочия избранным губернаторам, правительству и создав во власти пресловутую «систему сдержек и противовесов», которой тогда очень гордились. Главным слабым звеном было игнорирование парламента: все эти ельцинские сдержки и противовесы были созданы искусственно внутри чиновничьего аппарата и исполнительной власти, и, как показывает дальнейшее развитие событий, система оказалась неэффективной.

Путин. Второй президент России посчитал себя достаточно сильным политиком, чтоб править единолично. Вся ельцинская система сдержек и противовесов была тихо демонтирована, парламент сведен на еще более ничтожный уровень, перестав быть даже «местом для дискуссий». Второй президентский срок Путина запомнился новой для России институцией «технических премьеров»: всячески подчеркивалось, что премьер-министр – это исполнитель поручений президента, не более того.

Медведев. Отказавшись идти на третий срок, Путин сделал президентом своего ставленника Медведева и снова изменил всю конфигурацию власти. Став премьер-министром, он фактически сделал этот пост первым в стране, что особенно странно смотрелось на фоне описанной выше ситуации с техническими премьерами во время его президентства.

Приведенные выше примеры наглядно иллюстрирует имитационный характер демократии в современной России: налогоплательщики платят за нее полную цену, а получают – фигу с маслом. У российского избирателя нет никаких гарантий, что, даже избирая президента, они избирают верховную власть, потому что избранный всенародно президент в итоге, вопреки действующей конституции, оказывается технической фигурой при премьер-министре, которого де-факто никто никуда не избирал.

Итак, реальная представительная демократия – это дорогая процедура, но за свои деньги налогоплательщики получают функционирующую систему управления обществом, способную к стабильному самовоспроизведению, имеющую механизмы предохранения от случайных сбоев, позволяющую сохранять гражданские права и свободы. Еще одно часто цитируемое высказывание: «Демократия – худший способ управления государством, за исключением всех остальных» (Черчилль).

Ниже мы постараемся показать, что первая часть этого высказывания, конечно, сохранила свою актуальность, а вот вторая успела устареть буквально у нас на глазах.