"Охота на лис" - читать интересную книгу автора (Крускоп Ирина и Сергей)1Паршивая московская весна в очередной раз решила показать свой норов. Две недели стояла такая жара, какой в наших северных краях не то что в мае — летом не дождешься. В сочетании с продолжающими работать батареями отопления микроклимат квартир был просто бесподобен. Народ, наплевав на все правила хорошего тона, пугающе разоблачался. Гастарбайтеры из солнечного Узбекистана и Казахстана скулили и требовали надбавки за вредность. Знающие люди ворчливо говорили, что быть такого не может, чтобы обошлось без черемуховых холодов, и, дескать, ждите дождей, вероятно затяжных, с ураганным порывистым ветром, а если повезет — то и со снегом. При этом они благоразумно отыскивали тень погуще и прогнозировали оттуда, не забыв прихватить с собой пару-другую бутылочек холодного пивка. Знающие люди оказались, как всегда, правы. Видимо, в небесной канцелярии обнаружили непорядок, несанкционированное разбазаривание солнечной радиации и халатное простаивание циклонических вихрей над северной Атлантикой, и повернули некий рубильник. Снег не снег, но город словно накрыло гигантской мокрой и холодной подушкой, периодически ерзавшей из стороны в сторону под воздействием ветра. В сутках остались две части: ночь и сумерки. Когда дождя не было, влажный воздух щупальцами забирался практически во все полости, пропитывая сыростью все трещинки и щелочки на стволах деревьев в парке, белье, сохнущее на закрытых балконах, обивку салонов припаркованных автомобилей. Затем дождь возобновлялся, вода начинала весело булькать вдоль бордюров и по сточным трубам, бодро смывать на мостовую чернозем, щедро насыпанный дворниками на свежевскопанные газоны. Стоит ли говорить, что растраты и халатность заметили и во вполне земных канцеляриях, и с наступлением холодов батареи в домах предусмотрительно отключили. Я представила, что сейчас по этому «супу» придется вести к черту на кулички свою раздолбанную «четверку», и тихо заскулила. Несмотря на непогоду, в девять вечера на кольцевой плюнуть некуда. Да и машина дышит на ладан: резина почти лысая, днище в трех местах проржавело, так что при форсировании луж мутная вода брызжет откуда-то из-под сиденья прямо на брюки. Сегодня, пока я доехала до работы, откуда намеревалась отправиться прямиком на дачу, сделав вид, что поверила оптимистичной девушке из «Прогноза погоды», это ведро с болтами дважды глохло по неизвестной причине и устрашающе быстро теряло заряд аккумулятора. Автомобиль, однако, решил вопрос о поездке на дачу радикально, сообщив, что ему ничуть не хуже стоится и во дворе конторы, в которой я подвизаюсь. Реанимационные приседания ни к чему не привели, кроме того, что ворочающийся с жалобным скрипом стартер еще больше посадил аккумулятор. Я мстительно хлопнула дверцей, смиряясь с необходимостью звонить Наташе — сообщить, что все отменяется, и только тут вспомнила о благополучно оставленном дома мобильном. Я собственноручно аккуратно вынула его из своей дежурной сумочки и положила на видное место на столе, чтобы не забыть. А бумажными телефонными книжками я не пользуюсь уже лет пять. Не мой день… Госпожа будущий великий финансист ожидала в условленном месте, на углу Новой Басманной и Садового возле странного серого здания Управления железных дорог. Увидев меня не за рулем железного мула, а уныло бредущую под мелким дождем на своих двоих, она удивленно приподняла бровь. — Все отменяется? — с недостойной финансиста проницательностью поинтересовалась она. Я лишь печально кивнула. — Личное транспортное средство нас везти не хочет, а общественным транспортом — увольте, в такую погоду я соглашусь ехать на эту фазенду только за дополнительную плату! — Ладно, не плакай, дитятко! — Нашка с притворным сочувствием похлопала меня по плечу. — Поехали-ка ко мне. — К тебе? — Ну мы же собирались устроить девичник, достойным порицания разгульным образом отметив окончание еще одной рабочей недели. А у меня, готова поклясться, в холодильнике ингредиентов для разгула больше, чем в твоем. Это было прискорбной правдой: когда единственным клиентом моего холодильника оставалась я, в нем пребывал одинокий пакет молока. Впрочем, поводов не соглашаться с Нашкиным предложением я не видела и без этого железного аргумента. — Пошли, пошли! — поторопила подруга. — Не знаю, как тебе, а мне тут мокнуть уже надоело. Народу на вечерней, залитой дождем площади было немного. Те, кто в отличие от нас имел возможность передвигаться на колесах, этой возможностью нагло пользовались. Несколько человек прятались от непогоды в подъезде и под аркой сталинской высотки, бежевым утесом доминировавшей над местностью. Другие перемещались мелкими перебежками и спешили укрыться в метро или в дверях гастронома и «Транспортной книги», чтобы дождаться просвета между тучами и прошмыгнуть дальше по своим надобностям. Два или три зонтика спешили по Кольцу. Унылый бомж, не обращая внимания на непогоду, медленно тащился в сторону Трех Вокзалов. Безучастный к непогоде Михаил Юрьевич [1] брезгливо отвернулся от мокрого Мцыри, изо всех сил душащего мокрого же барса. Мы намеревались спуститься в переход. Впереди в том же направлении шагал какой-то молодой человек. Этот индивидуум и привлек мое внимание, даром что других достойных объектов в поле зрения не наблюдалось. Высокий, хвост радикально черных волос поверх куртки странного покроя, высокие кожаные сапоги. Странно он как-то смотрелся на лестнице московского подземного перехода. Сколько я ни напрягалась, так и не смогла понять, что же в нем такого необычного. Ну мало ли кто как одет. Сейчас в столице чего не увидишь, веяния моды неисповедимы, течений всяких культурных и не очень — множество. Да и волосья длинные кто только не носит. И все же мне почему-то не хотелось упускать этого парня из поля зрения — я ускорила шаг, теперь уже поторапливая (не столько словами, сколько действиями) Нашку. Все-таки упустила. Молодой человек, не обремененный грузом в виде девицы в туфлях на шпильках, быстро сбежал по лестнице и скрылся из вида. Мы оказались там же секунды через две. Переход был пуст… — Дался он тебе! — фыркнула Нашка, когда я обратила ее внимание на сей удивительный факт. — Эй, эй, куда ты меня тащишь? Но сейчас тащила не я! Скорее меня — нас — волокла вперед непонятная сила. Воздух впереди дрогнул, словно от жаркого марева. Как будто там наметилось какое-то движение, но только наметилось, не выдавая себя, находясь за гранью полноценного восприятия. — Эй, Рене! Куда?.. Лапу-то мою пусти… Погоди! При всем желании я не могла этого сделать. Если бы и хотела, я не могла остановиться. Что-то неумолимо подталкивало меня идти, бежать вперед. Быстрее и быстрее. Дробный стук Нашкиных каблуков только подгонял… — Рене! Куда ты надеешься… успеть? Я приземлилась, больно подвернув ногу. Руки уперлись в заросшую травой плотную почву, которой никак не могло быть на полу подземного перехода. Я осторожно открыла глаза и обнаружила, что на меня уставились чужие. Такие же потрясенные, как, должно быть, и мои, но — нечеловеческие, огромные, золотистые, с вертикальными зрачками. Вообще-то, меня не просто взять на испуг, но существо, представшее передо мной, вызвало бы резкую реакцию и у человека с более крепкими нервами. Размером с лошадь, облитый золотом сгусток мускулов, длинные когти на мощных лапах, угрожающе утыканный шипами хвост, а челюсти… Несколько секунд мы пялились друг на друга, затем ко мне вернулся голос: — А-а-а-а-а-а!!!!!!!!! — Такой высокой пронзительной ноте позавидовала бы и Дива из «Пятого элемента». Я сжалась в комок, ожидая неминуемого конца своего занимательного существования, но удар так и не последовал. — Рене! Не ори, ради бога! — Голос был как у человека, страдающего хроническим бронхитом. Приоткрыв глаз, я убедилась, что чудовище, кем бы оно ни было, сидит на земле по-собачьи и вид имеет озадаченный. — Ну, Рене, ты чего? — Т-т-ты? — А ты кого рассчитывала увидеть? — Хриплый голос приобрел знакомую раздраженно-ехидную интонацию. — Джонни Деппа? Или Папу Римского? Если ты подождешь, я подсуечусь! — Н-нашка?! Я с трудом приняла сидячее положение, одновременно пытаясь отодвинуться. — Тебя заклинило, счастье мое? Нет, сомнений быть не могло. Но как? И вообще… Все, что я могла, — это пялиться на неведомое существо и хлопать глазами… — Рене! Такие большие глаза сейчас в моде или ты привидение увидела?! Привидение было последней каплей для моего потрясенного рассудка. Я рассмеялась. Истерично. Словно последний раз в жизни, до боли в теле, до пятен перед глазами. Со всхлипываниями и размазыванием слез по лицу. Когда мое зрение снова сфокусировалось на Нашке, чем бы она ни была, та внимательно изучала свои руки… э-э… верхние конечности. — Это интересно, — пробормотала она. Я решила, что у нее очень крепкие нервы — реакция была более чем вялая. Потом заметила, как трепещут ее ноздри, и еле-еле успела увернуться. Ее «а-а-а-а!» было, наверное, не таким пронзительным, как мое, но милый акцент в виде струи пламени, прогудевшей над моей головой, сделал вопль негодования впечатляющим. — Что это?!! Сделай что-нибудь!! ГДЕ МЫ, наконец?!!! РЕНЕ!!! Где всё?! МАМА!!! Хочу домой!!! Модуляции перешли в хрипатый визг. Похоже, Нашку чуть ли не впервые в жизни посетила добрая тетя истерика. Еще несколько клубов пламени, сдобренные ненормативной лексикой, полетели в разные стороны, прореживая чахлый осинник. Мне пришлось затаиться за кочкой. — Где Москва? Что это за гребаный лес??! При виде ее неожиданной, но логичной вспышки я отчасти успокоилась. Если бы подруга была в человеческом облике, я бы знала, как ее угомонить, но давать затрещину существу раза в четыре больше тебя, которое умеет плеваться пламенем, было по меньшей мере глупо. Придется ей справляться своими силами. Впрочем, минут через десять Нашка успокоилась самостоятельно. Неожиданно она снова оказалась передо мной и потребовала: — Зеркало! — Наташенька, ты уверена… — Рене, дай мне зеркало! СЕЙЧАС ЖЕ!! Когда тебя вежливо просят, размахивая перед носом такими когтями, лучше не спорить. Я нашарила в кармане маленькое зеркальце. Некоторое время она пыталась рассмотреть в отражающей поверхности чуть меньше моей ладони разные части своего нового лица. — Рене, скажи мне честно, — обычным деловым тоном сказала Нашка, — на что это похоже? Я нашла в себе силы оторвать задницу от земли и, хрустя подгоревшей от ее истерики травой, обошла подружку кругом. Не так страшно, как показалось вначале. Даже совсем нестрашно. Гармонично. С моей точки зрения художника-любителя, даже красиво. Не как приложение к Нашке, а само по себе. Впрочем, ей нужно было выдать щадящую характеристику. — Ты похожа на дракона, — сказала я наконец, вспомнив, что подруга лояльно относится к сказкам. — На маленького, очень миленького золотого дракона. — Иными словами — на большую желтую ящерицу, — судя по всему, с ядом у нее все было в порядке. — А что у тебя с ушами? С ушами? Я поспешно схватилась за означенные части моей анатомии. Судя по ощущениям, они переместились с привычных мест гораздо выше, вытянулись и… обросли мягким пушком, как у кошки или собаки. Наташкино превращение тут же вылетело у меня из головы. С горестным «ы-ы-ы-ы!» я отобрала у нее зеркальце и убедилась в отсутствии тактильных галлюцинаций — мои уши действительно стали похожими на слегка закругленные и вытянутые цветки каллы, покрытые красновато-рыжим мехом, с черными кончиками. Не кошачьи и не собачьи, как я подумала раньше, а… лисьи? Точно, лисьи… Последовало еще одно «ы-ы», когда непорядок обнаружился и во рту. Все зубы заметно заострились, а клыки так вообще стали на страх дантисту, на зависть вурдалаку. Бедная моя мамочка — она-то искренне считает, что я получилась ничего себе… — Закрой рот — мухи налетят, — посоветовала Нашка. — И что тебе не нравится? Отличные уши! Ты хоть на человека похожа! — Мне все нравится, — монотонно сказала я, подобрав наконец челюсть и откидываясь на траву. — Я божественна. Ты божественна. Все вокруг тоже божественно… Как ты думаешь, каким образом мы оказались в этом божественном месте? — На лифте приехали! — фыркнула она. — Нет, серьезно!.. — Куда уж серьезнее! Сама подумай, мы в центре Москвы, идет дождь и воняет бензином, мы идем к метро… — Голос ее стал задумчивым. — Ты меня чуть с лестницы не спустила, потому что тебе понравился какой-то перец. Всегда говорила, что в твоем увлечении длинными волосами есть что-то болезненное. — Но у него были отличные волосы! — возмутилась я. — О! — Нашка подняла коготь. — Знаешь, если бы я верила в сверхъестественное, я бы подумала, что мы провалились в… как это называется? — Портал в другое измерение? А-ля «Звездные врата» — раз-раз и там, — лениво подсказала я. Нашка всегда казалась мне существом слишком материалистического склада, чтобы всерьез воспринимать концепцию параллельных миров или какие они там бывают… перпендикулярные? Я тихо хихикнула. — Нас протащили! — Нашка вдруг вскочила на все четыре лапы и закружила по поляне. — Ты понимаешь? Нас с тобой кто-то про… не кто-то! Рене, там больше никого не было! Это он и был! — Э-э, Наташенька, ты переутомилась, эта трансформация пагубно сказалась на твоих умственных способностях. — Ах, пагубно! — рявкнула она. — Разуй глаза, Рене! Мы в какой-то всеми богами забытой местности! Посмотри туда! Ты ведь тоже их видишь, не прикидывайся! Черный изогнутый коготь ткнул в сторону пологих холмов, уходящих к горизонту, над которыми маячило… два солнца? Красненькое и желтенькое. Мило. — Может, это метеорологический зонд?! — нашлась я. Дикость ситуации доходила до меня с неторопливостью вальсирующих улиток. Но и то хлеб: у некоторых моих знакомых картина мира зацементировалась намертво лет в шестнадцать и с тех пор коррекции не подвергалась. Так что у меня были неплохие шансы не сойти с ума. — Зонт, — издевательски рявкнула Наташа, — шербурский! Ты, творческая личность, ты что, не понимаешь?! Это не долбаная Москва! Это долбаный другой мир! И мы с тобой — в нем! А виновата в этом та хвостатая скотина! И ты! Потому что если бы кто-то завел себе постоянного бойфренда, мы не имели бы проблем с твоими гормонами!.. Нашка завелась, это могло плохо кончиться. В частности, превращением меня в одну большую головешку, как показал опыт осинника. — А между глаз ты не хочешь? — невинно поинтересовалась я. Инсинуации в области личной жизни давно перестали меня задевать, но Нашке это знать необязательно. — Попробуй, — усмехнулась Нашка, уже остывая и, видимо, чувствуя, что перегнула палку, — только нянчиться со своей сломанной рукой будешь сама. Я рассмотрела такую возможность и передумала экспериментировать с физическим насилием. Я нужна себе здоровая и довольная. — Тусик, а как ты думаешь, тот портал был односторонним или двухсторонним? Может, мы еще можем обратно в него просочиться. Давай поищем, а? Нашка задумчиво почесала подбородок о плечо. — Вообще-то о сверхъестественном тебе больше положено знать. Ты там в туманной юности ставила бесчеловечные эксперименты над спиритическими блюдцами… Давай попробуем, если хочешь, хотя не просочиться бы в какую дыру похуже. Нет магов более непредсказуемых, чем дилетанты. Лицо у меня вытянулось. Последняя фраза Нашки прозвучала как-то странно, словно на два голоса. Один ее — новый хрипатый, другой тоже хриплый, но мужской. — Что? — просипела я. — Что «что»? Говорю, не провалиться бы куда похуже… Я помотала головой. Ладно, замнем для ясности. Если к букету проблем добавится еще и моя поехавшая крыша, это будет очаровательно, но несколько несвоевременно. Через пару часов стало ясно, что «гениальная» идея с треском провалилась. Мы истоптали частично покалеченную Нашкой поляну намертво, вдоль, поперек и наискосок. Если бы это был рулонный газон, мы бы заняли первое место за его укладку на каком-нибудь престижном конкурсе озеленителей. Убитые горем, сидели мы на вершине невысокого холма, куда взобрались для изучения окрестности, и наблюдали смещающиеся к горизонту, похожие на неразлучных близнецов солнца. Зависнув над самой кромкой лесистых холмов, красное солнышко как будто сжалось, а желтое, напротив, словно распухло и приобрело странный зеленоватый оттенок. Вокруг них невесомым растрепанным серпантином повисли разноцветные облака. Зрелище было настолько фантасмагорическим, что я крепко пожалела об отсутствии фотоаппарата или хотя бы цветных карандашей. Упомянутые окрестности, впрочем, не способствовали улучшению настроения. Не то что явного поселения или хотя бы полей и пастбищ со скотиной — не было ни малейшего дымка над деревьями, обозначавшего какое-никакое присутствие человеческих существ. — Вообще, довольно глупо с его стороны ставить портал далеко от собственного места жительства, не находишь? — подала голос Нашка. Сложно было привыкнуть, что этот хриплый альт принадлежит подруге. — Да с чего ты решила, что это вообще он? А что, если эта дырка просто так появилась, случайно! — Случайно! — фыркнула Нашка. — Скажешь тоже. Запомни, искусствоведческая твоя душа, главный закон финансового дела: ничто не появляется ниоткуда и не уходит в никуда! — Ну, мало ли. Может, это какая-то геомагнитная аномалия. — Аномальнее некуда! Подруга экспериментировала с хвостом, то скручивая, то раскручивая его. Похоже, действо ее завораживало. — Да и какая разница, где он там живет, даже если это он… — Как это какая?! — Нашка оторвалась от созерцания своего хвоста. — Мы бы пошли и навестили его. — И что? — спросила я. — Как «что»?! — поразилась Наташа моей беспредельной тупости. — Дали бы в морду и потребовали бы поставить нас на прежнее место. Здесь, конечно, мило и все такое, но у меня в понедельник зарплата. — А-а… — протянула я. Мои мысли почему-то вертелись вокруг того, что на понедельник я вызвала компьютерщика с «волшебными» ручками согласно рекомендации и что теперь мой пожилой пенек, видимо, так и останется пищей для «червей». Мы снова замолчали, погрузившись каждая в свои невеселые мысли. — Рене, — прервала паузу Нашка. Ты как думаешь, что это вообще за место? — Я думаю, — уныло сказала я, поднимаясь, — двигать нам отсюда надо. Найти речку или озеро… — И утопиться? — Топиться погодим, — фыркнула я, — а вот гнездо свить не помешает! |
||
|