"Секта для бога" - читать интересную книгу автора (Кривошеин Алексей)

Часть II ВИЗИТ ВЛАСТЕЛИНА

— Свиньи! Жирные, тупые свиньи! Мясо для моего ножа!

Гроб подходил к огромной серой глыбе здания областной администрации. Оно, словно скала, высилось во главе Театральной площади города Хлынова, угрюмо осматривая свои территории. Но людям нет дела до этого здания, совсем рядом журчит городской фонтан — место посиделок всего города. Гроб помнил, как в детстве мама водила его сюда. Он бегал по бордюру фонтана, свешивался внутрь, чтобы достать ладошкой струю воды.

Но сейчас все было не так. Сейчас Гроб шагал именно к этой серой глыбе. И настроение его от этого никоим образом не улучшалось. Из высоких дверей выкатился маленький, полненький человечек. Одна пухлая ручка держит дорогой кожаный портфель, вторая пихает мобильник прямо в ухо.

— Да! Что купить, пупсичек?! Заеду! Да! — противным бабьим голосом говорил толстяк.

Гроба перекосило, руки сжались в кулаки.

Свиньи! Мясо для моего ножа! Челюсть Гробовского выдвинулась вперед, окаменела. Он пристально вгляделся в колобка, корчившего из себя хозяина жизни. Вспышка. Жалобная, окровавленная морда толстяка. Надежная рифленая рукоятка ножа в кулаке. Резкое движение. Широкая кровавая полоса на обвисшем, жирном брюхе. Кожа расходится, видно светлое мясо, рана тут же заполняется алой жидкостью... Гроб почувствовал, как губы его раздвигаются в волчьем оскале.

Снова перед глазами вспышка. Гроб стоит у серого здания с мечтательной улыбкой на лице. Прямо перед ним остановился толстяк. Вытаращенные глаза смотрят прямо на него, лицо бледное, словно у привидения. Молчаливая сцена. Лицо толстяка бледнеет еще больше, как будто увидел в глазах Гроба свою смерть. Потом толстяк панически дергается в сторону, обегает Гроба по широкой дуге, пухлая ручка резко дергает дверцу ожидающего мерса.

— Чего сидишь, дурень! — раздается его противный голос — Там ходят всякие!.. Меня замочат, а ты задницы своей не поднимешь...

Тихонько хлопает дверца, причитания толстяка затихают внутри. Улыбка медленно сползает с губ Гроба. “Попадись ты мне у нас на окраине!!! Не отделался бы легким испугом! Мои ребятки позаботились бы о тебе!”

Мерседес еле слышно фыркнул и тронулся с места. Толстяка уже не видно за тонированными стеклами. Гроб вздрогнул и очнулся. Опять эти наваждения. Нужно взять себя в руки, ведь он идет к Апостолу! Гроб привычно вскинул подбородок, оглядел мир колючим, высокомерным взглядом. Проходивший рядом молодой человек сжался и подался в сторону. Гроб удовлетворенно хмыкнул. То-то же!

Рука уверенно легла на высокую створку двери. Они здесь словно ворота в сказочный замок. Гроб миновал обширный “предбанник”, оказался в роскошном фойе. Сразу видно, что администрация не бедствует. Сюда стекаются деньги со всей области, а уж себя ни одна администрация не обидит. Мраморные полы, дорогие портьеры, роскошные ковры на полах. Наверх ведет широкая лестница с резными перилами. От входа фойе отгорожено высокой деревянной стойкой. По ту сторону запретная территория, обычным смертным вход запрещен. Рядом с проходом стоит будочка охраны.

Охранник сидел за стеклом такой аккуратный и игрушечный, что Гробовского перекосило, словно куснул неспелый лимон. В новенькой форме, с наручниками на поясе, обложенный пультами с кнопочками и заставленный мониторами. Он сидит и мнит себя важной шишкой. Он искренне считает, что управляет ситуацией. Захочет — допустит просителей к телу высоких чиновников, не захочет — откажет! На основании своих простеньких должностных обязанностей он возомнил себя богом.

Гроб представил, как достает пистолет, темное око ствола глядит прямо в эти ленивые, безразличные глаза. Уж тогда-то в них появятся чувства. Страх, ужас, мольба! “Он бы на коленях умолял меня о пощаде!” Ба-бах! Аккуратная дырка во лбу и брызги крови на стене за спиной охранника. Мягкое, безвольное тело падает на пол, месиво из крови и мозгов медленно сползает вниз по дорогим обоям.

Гроб понял, что улыбается. Он глядел на охранника колючим, остановившимся взором и улыбался жутковатой улыбкой. Охранник вздрогнул и подался на кресле назад. Бронированное стекло уже не казалось таким надежным.

— В-вам кого?! — проблеял он.

"Баран! — подумал Гроб. — Если на пороге мне встретилась жирная свинья, то этот — тупой баран!”

— К Сивушину! Мне назначено!

Охранник сглотнул, худенькие ручки бестолково перебирали лежащие перед ним бумаги. Гроб стоял и сверлил его глазами. В голове полыхали яркие образы расправы. Охранник поднял глаза, вздрогнул. Похоже, прочитал свой приговор, написанный аршинными буквами на широком, высокомерном лице.

— А вы... кто?! — пролепетал охранник. Гроб презрительно скривился: и такие люди охраняют Апостола! Смешно!

— Гробовский! Посмотри там свои бумажки внимательней...

Пронзительная трель звонка прорезала тишину. Охранник едва не подался в бега от неожиданности, на лбу выступил пот, глаза словно два пятака времен Советского Союза. Поспешно схватил трубку, словно она была единственным спасением от этого странного человека.

— Да! — Охранник выпрямился, словно человек на том конце провода мог его видеть. — Слушаюсь, Виктор Леонидович! Да!

Осторожно, словно это хрупкая реликвия, он опустил трубку на место. На Гроба взглянули огромные глаза, былой страх в них мешался с почтением. Этого оборванца просил пустить сам Сивушин, советник губернатора области. А всяк знает, что правит областью Сивушин, а не губернатор. Губернатор — всего лишь вывеска над входом.

Гроб на прощание одарил охранника мысленным образом вспоротого живота и выколотых глаз. Тот, конечно, не мог это увидеть, но все равно вздрогнул и подался назад. — Спокойной службы! — улыбнулся Гроб и шагнул к широкой лестнице, ведущей на второй этаж.

Настроение немного поднялось. Трусливый секьюрити развеселил. Но ненадолго. Когда идешь на встречу с Апостолом, нет места веселью. Нужно быть предельно собранным. Особенно если повод визита нельзя назвать хорошим!

Гроб начал подниматься на второй этаж. Убранство лестницы было еще богаче, чем фойе. Дорогие портьеры на стенах, богатые, чистые ковры, хрустальные светильники на стенах и совсем уж неприлично роскошная люстра на потолке. И это только на лестнице. Что же у них в зале для заседаний?!

— Как я ненавижу эту роскошь! — сквозь зубы прошептал Гроб. — Эту прилизанность, аккуратность, чистоту!

Взять бы здоровенную кувалду и разгромить весь этот мрамор, навалить огромную кучу дерьма посреди чистого ковра, расстрелять этих людей в пиджачках, залить кровью пол, сломать перила, разорвать портьеры, разбить окна! А люстру расстрелять из дробовика, чтобы она брызнула во все стороны мелким хрустальным крошевом.

Гроб зарычал от удовольствия. Как бы это было славно!

Но размышлять было некогда, вот уже второй этаж и ровный коридор с прямоугольниками дорогих монолитных дверей. Не двери — настоящие произведения искусств. Сивушин обитает за крайней.

Гроб запоздало принялся сканировать помещения вокруг. Так увлекся своими кровавыми фантазиями, что забыл о безопасности. И хотя здесь ему ничего не грозит, привычку нужно поддерживать. Чувства тут же резко обострились, расширяя сферу восприятия. Гроб направил мысленный взор на кабинет Сивушина. Наверняка тот давным-давно заметил его и наблюдает за его детскими выходками. Об этом говорит хотя бы звонок охраннику, очень своевременный.

Пустые кабинеты, кабинеты, где сидят жалкие человечки. А вот кабинет Сивушина. Апостол один, над ним полыхает Знак. Гроб ревниво вздохнул. Его Знак гораздо менее яркий и не такой четкий. Он подошел к роскошной двери. Строгая позолоченная табличка гласит: “Сивушин Виктор Леонидович, Советник губернатора Хлыновской области”. Он же серый кардинал, он же Апостол “Роста”. Рука легла на ручку, он выдохнул резко и потянул дверь на себя.

За монолитным столом сидел маленький, плешивый человечек в сером костюме. Гроб вспомнил, как разочаровался, когда впервые увидел его. Хваленый Апостол оказался жалким и неприметным. Попадись такой ему в их квартале, пропустил бы беспрепятственно. Из жалости! Но после того как пару раз Апостол выказал великую силу, а особенно после посвящения, когда Гроб научился видеть Знак, все стало на свои места. Серая и неприметная внешность еще ничего не значит. Это всего лишь маскировка. Сектанты “Роста” должны глядеть другими глазами.

— Приветствую! — сказал Апостол резким, каркающим голосом. — Докладывай!

Сивушин никогда не церемонился с посетителями. Для него главное — информация, этикет — такого понятия для него не существовало. Холодные, темные глаза Сивушина пронзили Гроба, и он понял, что соврать не смог бы при всем желании.

Он начал рассказ:

— Я столкнулся с феноменом первой степени! — Гроб мысленно нарисовал образ Жабика. Сивушин замер, словно прислушиваясь. Гроб почувствовал чуткие прикосновения у себя в голове. Все нутро воспротивилось вторжению, инстинкты верещали об опасности. Гроб сжал зубы и усилием воли подавил сопротивление, его речь замедлилась, но голос звучал ровно: — В нем чувствуется сила Роста, немалая сила, но Знака над ним нет!

— Говори! — Сивушин подался вперед, темные глаза впились в Гроба.

Гроб вздрогнул, неприятное ощущение! Он постарался взять себя в руки и, сосредоточившись, принялся рассказывать о странностях непонятного существа, встреченного им недавно...

— Как и сказано в инструкции опасных феноменов, я не стал пытаться разобраться сам и пришел оповестить вас!..

— Ты сделал правильно...

Прошло несколько дней после разговора с Гробовским. Для Игната тот день был как в тумане. Куда более реальным и опасным событием оказалось возвращение домой после двух графинов водки. Оксана устроила им форменный разнос. — Я за тебя волновалась, а ты?! Напоил ребенка, приперся среди ночи, перегаром несет, как из пивной бочки! — кричала Оксана.

Той ночью Игнат ночевал вместе с Жабиком на полу. На следующий день на трезвую голову было решено Оксану отправить к маме в деревню. Гробу доверять нельзя, а рисковать не стоит. Оксана долго упиралась, но в конце концов ее удалось уговорить. Она собрала вещи, и в одиннадцать часов дня они проводили ее на автобус. Когда к ехали на автовокзал, старательно смотрели по сторонам, нет ли слежки. Но никто их не потревожил.

После того как Оксана уехала, Игнат вихрем понесся к филиалу секты. Несмотря на последние события, о работе забывать не стоило. На занятия успел как раз вовремя. — Извините, можно? — спросил он Григория, тот пустил его еле заметным кивком. Игнат, стараясь не шуметь, двинулся на задние ряды: передние уже заняты.

— Сегодня я расскажу вам о Знаке! — говорил Григорий. Он, как всегда, был в белом халате, позолоченная оправа очков блестела в свете окна. — Все, кто прошел посвящение в секту “Рост”, отмечены Знаком. Это не банальная повязка, которую можно купить в любом магазине. Это Знак, который помещается непосредственно в ауру человека. Этот Знак могут видеть лишь посвященные! По нему мы сразу узнаём своих, по Знаку мы мгновенно определяем положение человека в иерархии секты. Знак Роста — это великое таинство Роста. Считается, что сам Бог подарил людям Знак, чтобы они смогли достичь его высот... По аудитории пробежал шепоток.

— Святотатство! — воскликнула пожилая женщина. — Стать наравне с Богом!

— Не забывайте, — повысил голос Григорий, в глазах его полыхало вдохновение, — Бог создал человека по образу и подобию своему! Значит, у человека есть все данные, чтобы достичь тех же высот!

— Стать Богом?! — воскликнул Игнат. — А готово ли человечество к этому?!

— Нет! — резко ответил Григорий. — Молодой человек, вы задали отличный вопрос! Вот вам ответ: человечество не готово к тяжести этой ноши. Человечество самостоятельно не смогло добраться до заветного рубежа. Две тысячи лет христианства, сотни тысяч дохристианских лет — все это лишь приблизило нас к заветной цели, но она по-прежнему далека! Мало того, человечество даже не стремится к ней! Люди объявили Бога недостижимой абсолютной величиной! Ибо слабым нужен утешитель и справедливый судья, а не равный партнер. А между тем потенциально уже сейчас...

Григорий остановился. Игнат не смог смолчать:

— Уже сейчас мы равны Богу?!

— Нет! Не человек в отдельности! Все человечество, вместе взятое, коллективный разум. Человечество — это целый организм со своими законами и мощью! Все человечество по мощи может потягаться с Богом! Однако здесь есть одно существенное “но”! Человечество не ставит себе таких целей! Куда важнее этому огромному и сильному организму ублажить собственное “я”! Человечество еще молодо! Сил накопилось уже немало, но разум все еще как у великовозрастного дебила! Ему бы в игрушки поиграть, да пожрать от пуза!

В голосе Григория послышалась горечь. Игнат пристально присмотрелся — чувствуется, что Учитель переживает за человечество. Он один из тех, кто тянет его из стадии дебилизма дальше, к свету и разуму.

— Рост — вот что дает человечеству шанс поумнеть! — проговорил Григорий. — Система Роста дает каждой частичке этого огромного организма инструкцию к самопознанию. С системой Роста мы уже не все вместе, а каждый человек отдельно можем стать наравне с Богом! Каждый, кто захочет! Каждый, кто дерзнет!

Аудитория загудела словно потревоженный улей. Игнат огляделся по сторонам, прислушался к окружающим.

— Что он говорит?! Наравне с Богом, глупость какая!.. Да жить бы спокойно и усилий поменьше затрачивать! — доносилось со всех сторон. Во всей аудитории лишь пара человек выделялась из этой ропщущей толпы. Они не слышали ничего вокруг. Они задумались над сказанным. “Быть наравне с Богом! Это ли не мечта, достойная настоящего человека! Не об этом ли мечтали еще древние греки, а мы, со всеми нашими компьютерами и ядерными ракетами, забыли древнюю мечту!”

— Но хватит пустых речей! — Григорий переходил к практике, как всегда, резко. — Сейчас я вам покажу голограмму Знака. Конечно, в реальности он не такой, его невозможно подделать, но по крайней мере это изображение даст вам представление о сути явления.

Говоря это, Григорий подошел к кафедре. Его рука нажала кнопку на пульте. С тихим шелестом закрылись шторы, еще одно мягкое нажатие — и погас свет. Полумрак окутал аудиторию. Учитель взял с кафедры книгу. Игнат заметил белый лоскуток закладки, торчащий среди страниц. Григорий подхватил его и раскрыл книгу. Все, как один, ахнули. Над книгой, четкий и яркий, повис Знак. Это было нечто неописуемое словами. Ни один художник не смог бы изобразить это на бумаге. Любая попытка выглядела бы настолько жалкой и грубой, что он сам бы уничтожил свой рисунок. Это был Знак!

Завороженно они глядели на Знак и молчали. Сейчас, пролети через аудиторию муха, ее было бы прекрасно слышно с любого места. Тишина накрыла зал непроницаемым куполом.

— Именно этот Знак венчает людей, прошедших посвящение! — сказал Григорий и закрыл книгу.

Зал отозвался гулом разочарования.

— Когда вы пройдете посвящение, этот Знак будет доступен каждому. Вы будете проводить на него свои медитации. А сейчас закрепим материал прошедшего урока...

Игнат вернулся домой после занятий. Жабик, как всегда, отсутствует, в последнее время это вошло в традицию. Он целыми днями пропадает невесть где и никак не желает рассказывать, где был. Обычно, когда Игнат заводил об этом разговор, Жабик притворялся полным придурком и невинно моргал глазками. “Жабик гулял по городу! Славный на площади фонтан! Жабику понравилось!” или “Жабик катался на карусельках! Славные в городе карусельки! Жабику понравилось” — вот и все, что можно было от него добиться.

Игнат много думал о Жабике после того вечера, когда тот продемонстрировал силу. Он даже пытался напрямую поговорить с ним, но тот, как всегда, притворился “чайником”. По всему выходило, что Жабик ведет свою непонятную игру. Может быть, в нем нет опасности, но тайна порой бывает опаснее любой агрессии. Хорошо, что Оксану удалось уговорить уехать, хоть за нее теперь волноваться не нужно.

Игнат недовольно поморщился. Опять в голову лезут посторонние мысли. Сегодня день отчета перед Черемушкиным, нужно прийти не с пустыми руками. Нужно написать достойную статью. Тем более сегодня мысли идут как никогда. Слова ложатся яркие, острые, как лезвие бритвы. Игнат подхватил ручку и принялся писать...

Наконец все! Он поставил точку, потянулся с хрустом. Перед ним лежали листки, исписанные мелким, убористым почерком. Статья получилась яркая и едкая. Именно такие статьи вызывают бурю воплей с обеих сторон баррикад. Никто не остается равнодушным. Либо горячее одобрение, либо яростный протест. Именно такие статьи написали Федька и Василий Иванович. И теперь один в бегах, другой в больнице...

Игнат отложил ручку, посмотрел на исписанные листки. Отчего-то уже не так хочется нести их в газету. И дело даже не в страхе, хотя он тоже присутствует. Дело в том, что статья ударит по секте, ударит еще сильнее, чем раньше. А секта вроде бы стала своей. Гроб или тот же дядя Ваня, конечно, доставляют городу проблемы. Но чем плох Григорий, товарищи по обучению? Рост, как и все явления, имеет положительные и отрицательные стороны. Уж если говорить честно и положа руку на сердце, то ведь и эту статью он написал, используя активность мозга, полученную от Роста. Раньше ни за что бы не вышло так ярко и емко.

Игнат вскочил и побежал по комнате, туда и обратно. Он всегда так делал, когда нужно было подстегнуть мыслительные процессы. Будто движение могло убыстрить ход мысли, направить ее в нужное русло.

Словно наяву, перед ним встали последние годы жизни. Он вспомнил, как впервые пришел в газету, заново пережил робость и неуверенность первых дней, ощутил радушие и доброту коллег. Неспешные поучения Василия Ивановича, шутливые разгромы первых его статей Черемушкиным. Игнат вспомнил, как впервые в редакции появилась Алла. Тихая и спокойная, она профессионально выдавала новости и гасила возможные конфликты между сотрудниками редакции.

“Они тоже моя семья! — подумал Игнат. — И если Рост — это всего лишь неделя занятий, то с ними меня связывает гораздо больше! Я не могу их предать. Без моей статьи газету могут попросту закрыть! “Это война! Нам объявили войну на уничтожение!” — говорил Черемушкин. Надеюсь, главный редактор, как всегда, утрировал. Если эти слова правда, то они означают, что газета обречена! После всего увиденного невозможно даже помыслить, что редакция одной газеты, пускай даже самой крупной в городе, может тягаться с сектой, за которой стоят такие силы!”

Так и не решив до конца дилемму, Игнат положил исписанные листки в папку и вышел из дому. Обо всем этом следует поговорить с Черемушкиным.

В редакции было тихо и пустынно. Час поздний, к этому времени большинство сотрудников уже расходятся по домам. Зато есть хороший шанс застать на месте Черемушкина. Не заглядывая в другие комнаты, Игнат сразу открыл дверь редакторского кабинета.

— Здравствуйте, Владимир Михайлович, — сказал он и, не дожидаясь приглашения, вошел.

Черемушкин сидел за столом, уперев подбородок в сложенные замком руки. Глаза его смотрели в даль, ведомую только ему одному. На столе редактора царил беспорядок-органайзер не на своем месте, ручки и карандаши раскатились по столу веером. И что уж совсем невероятно, стулья стоят как попало, один и вовсе выдвинут в проход. Тревога охватила Игната. Случилось что-то недоброе, если Черемушкин позабыл о своей аккуратности. Колебания мгновенно улетучились. В этот момент Игнат вновь был патриотом газеты.

— Владимир Михайлович, что случилось?! — воскликнул он.

— А?! — Черемушкин вздрогнул, заморгал недоуменно. Даже не заметил, как Игнат вошел. — А, Игнат! Здравствуй! Присаживайся.

Игнат подхватил стоявший в проходе стул, осторожно сел. Поведение Владимира Михайловича решительно не нравилось. Таким Игнат не видел его никогда.

— “Рост” оказался сильнее, чем я думал, — проговорил Черемушкин. Глаза его глядели в пространство, голос звучал безжизненно. — Сегодня налоговые органы закрыли радио “Рефлекс-ФМ”. Мой свекор арестован за неуплату налогов. Вчера на канале “Семь баллов” сменили руководство. Теперь там заправляет человек Сивушина!

Черемушкин умолк, плечи его потерянно опустились.

— Сволочи! Какие же они сволочи! — с внезапной яростью крикнул он. Вспышка тут же угасла, словно отняла у него последние силы. Редактор взглянул на Игната остановившимися глазами. — Я подвел тебя, сынок. Не будешь ты моим замом. Скорее всего, наша газета будет следующей.

— Владимир Михайлович, — проговорил Игнат, — я статью написал. По-моему, очень остро получилось. Может, куснем их напоследок?

Черемушкин взял из его рук исписанные листы, пробежал глазами. По мере чтения в глазах появился блеск, лицо менялось. Отрешенное выражение сменилось интересом, а потом и плохо сдерживаемым восторгом.

— Неплохо! Я бы сказал — отлично! Ты очень вырос в профессиональном плане. — Он поднял глаза.

Игнат польщено выпрямился. Черемушкин всегда был скуп на похвалы, но теперь, в трудные для газеты времена, похвала значила еще больше.

— Но это уже не поможет! — вздохнул редактор. — Эта статья имела бы успех, если бы в городе были силы, способные противостоять “Росту”. А я таких сил уже не вижу! Их просто нет! Наш город в будущей войне будет на стороне “Роста”!

— В будущей войне?! — воскликнул Игнат. — А ты еще не понял? — сказал Черемушкин. — То, что происходит в нашем городе, это всего лишь отражение процессов, идущих в стране, в мире. Если в Москве и в отдельных странах есть еще люди, непричастные к “Росту” и способные бороться, в нашем городе таких уже не осталось! Хотя... Может быть, стоит ударить! Наобум ударить, на авось! Вдруг кто откликнется?!

Глаза его заблестели, губы сложились в злорадную улыбку.

— По крайней мере уйдем, громко хлопнув дверью! А?

— Эта статья ваша! — проговорил Игнат. — Делайте с ней что хотите! Я выполнил ваше задание. Дальше я буду сам для себя решать, зло “Рост” или... что-то другое!

— Ага! — покачал головой Черемушкин. — И тебя зацепило! Не понимаю, что дает секта, что цапает самых лучших людей? Неужели тебе не хватало твоих талантов? Данных Богом, наработанных тобой самим?! Зачем тебе способности, данные неизвестно кем с неизвестными для тебя Целями?! Возможно, ты даже не представляешь, что от тебя потребуют взамен?

— Это я и хочу выяснить! — твердо проговорил Игнат. — Я ступил на этот путь, я влип в это дело по уши, и я должен дойти до конца, чтобы расставить все точки над “и”!

— Что ж! Удачи тебе! Если мои недобрые прогнозы не оправдаются и газету не тронут, я сделаю тебя замом, как и договаривались. Если же нет, то прошу считать происходящее форс-мажором и не держать на меня зла.

— Спасибо и вам! За учебу спасибо! — сказал Игнат. Не раздумывая больше, он встал и вышел из кабинета главного редактора. Черемушкин остался сидеть в своем большом кресле, задумчиво перебирая листы, исписанные мелким почерком.

— Жабик, у меня для тебя подарок! — сказал Игнат.

— Ой, правда? Жабик любит подарки! — Жабик просиял.

Он только что вернулся из очередной прогулки по городу и задумчиво глядел в телевизор. Игнат минут десять наблюдал за ним, глаза Жабика смотрели в одну точку, рот приоткрыт, лоб нахмурен. Происходящее на экране мало волновало его. О чем это он так задумался?

— Я тут порылся в шкафу и нашел одну штуку... — Сегодня Игнат в очередной раз решил попытаться разговорить Жабика и, быть может, выведать у него его секреты. По всем правилам шпионского жанра объект сперва следует задобрить и расположить к себе.

— Вот! Держи! — Игнат протянул Жабику маленькую черную коробочку.

— Ой, спасибо! Жабик благодарит Игната! — восхищенно проквакал человечек. Его руки взяли коробочку, словно это была великая реликвия жабьего народа. — А что это?

— Это пейджер! — объяснил Игнат. — Он подключен, теперь мы с Оксаной можем в любое время передать тебе свои мысли!

— Ух ты! — восхитился Жабик. — Это какое-то колдовство?!

— Нет. Это всего лишь научно-технический прогресс. Да и не прогресс, если честно, а вчерашний день... Но это неважно. Смотри. Я беру мой сотовый телефон и набираю номер.

Игнат набрал номер, послушал гудки.

— Ало! “Хлынов-пейдж”? Абоненту тринадцать двадцать пять. Сообщение: “раз-раз, проверка! Привет от Игната!

Жабик недоуменно моргнул. Игнат убрал телефон и загадочно поглядел на маленького человечка.

— Зачем кому-то звонить, чтобы Жабику передали привет? Игнат и Жабик в одной комнате. Можно передать и так...

Он вздрогнул, пейджер плюхнулся на стол. Жабик глядел огромными глазами, как пейджер ползет по столешнице, издавая жужжащие звуки. — Ой! Что с ним! Он... живой! — воскликнул Жабик.

— Ты всего лишь получил мое сообщение! — рассмеялся Игнат. Он наклонился и поднял пейджер. — Вот здесь есть экранчик и кнопочки. Нажимаешь сюда — и читаешь сообщение. Вот!

— Ой! — закричал Жабик. — “Раз-раз, проверка! Привет от Игната!” Жабик оценил колдовство... Ой, не колдовство... Тех-ни-ку!

— Теперь мы всегда будем на связи! — сказал Игнат. — И это дело нужно обмыть!

Он достал из-за кровати бутылку вина. Жабик восхищенно глядел на пейджер.

— А как это, обмыть? — спросил он и поднял глаза. Увидев бутылку, он вздрогнул, опасливо отодвинулся. — У Жабика вопрос! “Обмыть” случайно не похоже на “отметить”?

— Нет! Отметить — это совсем другое! — заверил Игнат.

Он уже закручивал штопор в пробку. Чпок! Пробка вышла с громким чмокающим звуком. Жабик подозрительно наблюдал за Игнатом.

— А Жабику кажется, что похоже! Начало, по крайней мере, один в один! — высказал он свои сомнения. — Наверно, Игнат уже забыл, но Оксана в прошлый раз очень ругала Игната и Жабика за “отметить”...

— Если бы Оксана здесь была, она бы тебе объяснила разницу! — уверенно сказал Игнат.

Бутылку поставил на стол, повернулся к серванту. Задребезжала открывающаяся дверца, бодро звякнули бокалы. Игнат продолжил:

— А разница вот в чем. Отмечают какое-то событие. Ну там день рождения, свадьбу, победу, как в нашем случае. Оксана почему ругалась? Да потому, что мы ее с собой не взяли. Из зависти...

Вино с приятным бульканьем полилось в бокалы, рубиновые искорки замерцали в свете окна. Игнат поставил бутылку, подхватил бокалы.

— А обмыть — это совсем другой обычай! Когда приобретаешь новую вещь, ее обязательно нужно обмыть, ибо по статистике необмытые вещи ломаются в десять раз чаще, чем обмытые. А пейджер старый, годиков ему много, так что, если его не обмыть, сломается стопроцентно!

Он протянул один бокал Жабику. Тот взял машинально, лысые веки моргнули пару раз, глаза недоуменно таращились на Игната.

— А Игнат уверен, что для обмывания нужно обязательно выпивать жидкость из этих страшных штук? — проговорил Жабик и покосился на бутылку.

— Уверен, — сказал Игнат. — Без этого никак.

— Но в прошлый раз... — начал Жабик.

— В прошлый раз мы пили жидкость совсем из других штук! Тогда штуки были белые, а сейчас красные. Так что все под контролем... — прервал его Игнат.

Воистину в России каждый мужчина обречен вести подобные речи. Это сродни ритуалу. Слишком духовна русская нация, чтобы банально напиваться. Это дело обставлено сотней обычаев, из которых ритуал уговора один из главнейших. Одно лицо, назовем его “инициатор”, долго уговаривает второе лицо, “жертву”. Жертва долго сопротивляется, изощряет свой мозг витиеватыми отговорками, тем не менее всегда оставляя для инициатора маленькую щелку, чтобы он смог зацепиться и разнести отговорку в пух и прах. Инициатор обязан сделать это как можно изящней и интеллектуальней. Длится все это, как правило, всю дорогу до магазина, а потом до места распития. Оканчивается ритуал под торжественные звуки бульканья разливаемой водки и заверений: “Одну — и по домам”.

Жабик всего этого не знал, поэтому сдался почти сразу. Игнат даже немножко расстроился, не дали показать себя во всей красе. Но с другой стороны, чего тянуть кота за хвост. Потянем лучше за ухо!

Они выпили. Жабик понял название ритуала слишком буквально, порывался макнуть пейджер прямо в вино. Игнат отговорил его, обозвав негигиеничным! Выпили еще по одной. Игнат рассказал анекдот о Царевне-лягушке, пока наливал следующую, Жабик успокоился и вылез из-под стола, куда сполз от хохота.

После четвертой плавно началась новая стадия, именуемая душевными разговорами. Только ради этого Игнат затеял всю эту историю с пейджером и обмыванием. Именно во время таких посиделок можно вытянуть из собеседника все, что угодно. Он взглянул на Жабика. Непривычный к алкоголю, тот уже поплыл. Глаза в кучку, на лице блуждает дурацкое выражение. Жабик громко икнул и проговорил:

— Игнат! Вот скажи Жабику как на духу! Кто для вас с Оксаной Жабик? Жабик — друг?

— Конечно, друг!

Игнат ощутил, что в голове шумит, а язык начинает цепляться за зубы. Он недовольно тряхнул головой: “Кто кого спаивает? Я должен быть трезвым, иначе зачем мене пить?..”

— Когда мы отмечали в прошлый раз... Игнат много говорил, что Жабик друг, что Игнат уважает Жабика и всегда придет на помощь... — Выпуклые глаза Жабика смотрели с надеждой. — С тех пор Игнат никогда больше не говорил Жабику подобного! Неужели об этом говорят только после “отметить”?

— Ну... — смутился Игнат. Он взял бутылку, задумчиво повертел ее в руках. — Интересный ты вопрос задал, философский. Я тебе объясню. Жидкость в этих бутылках... — Игнат постучал по бутылке, — не простая. Она обладает магией. Людей в этом мире очень много, и все они разные.

У каждого свои интересы, свои стремления и надежды. И не всегда эти стремления совпадают. Даже наоборот, зачастую они противоположны. Когда сталкиваются интересы людей с противоположными стремлениями, тогда возникают конфликты...

Игнат поглядел на Жабика, слушает ли. Он любил умничать, но, когда начинал это делать, Оксана всегда фыркала и смеялась над ним. Жабик же слушал внимательно, в глазах блестит интерес, губы задумчиво поджаты.

— Этих конфликтов много в нашем мире. Даже между близкими людьми они случаются... Словом, слишком много есть людей, желающих обустроить свою жизнь за счет других. Поэтому так повелось, что открытость и искренность сделались равноценными слабости. Ведь если ты откроешь недобрым людям твои истинные чувства, если будешь с ними откровенен, то они могут использовать эти откровения против тебя. И используют, поверь мне. Всегда находятся такие люди...

— Неужели все так плохо?! — воскликнул Жабик. — Я не замечал подобного за тобой, за Оксаной... Иван с Милли не такие!

— Нет! Конечно же не все такие! — улыбнулся Игнат. — Пожалуй, если задуматься, таких людей меньшинство. Просто они более заметны, и они больно бьют. Глядя на них, обжегшись несколько раз, даже хорошие люди изобретают для себя нейтральные маски и скрывают за ними истинные свои чувства и побуждения. И это в лучшем случае. В худшем же они начинают подражать плохим людям... А что, мол, им можно, а нам нельзя?! Несправедливо!

— Но это же неправильно! — воскликнул Жабик.

— Неправильно! — не стал спорить Игнат. — Но так есть!

Они помолчали. Жабик хмурился, брови его двигались, на лбу собирались складки. Игнат задумчиво вертел в руках бутылку.

— Ах да, — очнулся он от раздумий. — Мы начали про это...

Он придвинул бокалы, с тихим журчанием красная жидкость заполнила бокалы.

— Это волшебная жидкость. Она расслабляет мозг, снимает запреты. Ведь это страшное напряжение — все время ходить в маске. Поэтому люди придумали для себя отдушину. Иногда они собираются вместе и проводят ритуал снятия масок. Но маски так просто не снимаются. Настолько долго люди носят их, что они накрепко приросли к натуре человека и так просто их не снять. Поэтому мы придумали себе ритуал. Мы собираемся вместе и пьем вот эту жидкость. Она расслабляет нас, и тогда мы можем приподнять маски. Нет, не снять — слишком въелись они в наши натуры, — лишь приподнять. И тогда из-под этих масок льются чувства. Они, конечно, не чистые, они загрязнены, так сказать, масочеством. Но есть в них и доля искренности...

— Жабик начинает понимать, — проговорил Жабик. — В вашем мире не принято любить первых попавшихся людей. А Жабик первый встречный. Поэтому Игнат не может любить Жабика... Но как же тогда Оксана? Она так хорошо приняла Жабика!

— Оксана! — Голос Игната потеплел, глаза сделались задумчивыми, на лице появилось умиротворенное выражение. — Оксанка, она другая. Она выше всего этого. Ей не нужны всякие суррогаты, чтобы быть искренней.

Игнат поднял бокал, кивнул Жабику и выпил вино. Горячая волна пробежала по пищеводу, угнездилась в животе. Игнат почувствовал, как по телу разливается приятная истома.

— Значит, Оксана в опасности?! — обеспокоенно проговорил Жабик. — Если в вашем мире опасно быть искренним...

— Нет! — Игнат ощутил, что язык уже слегка заплетается. Но теперь это мало волновало его. — Оксанка — она... святая! Беды обходят ее стороной! Хотя... Это все дешевые отговорки. Я должен беречь ее, отгонять невзгоды! Ведь я ее муж... Ну мы не зарегистрированы конечно... И детей у нас нет...

Речь его начала путаться, но Жабик слушал с прежним интересом.

— Дети! — проговорил он. — У людей есть дети. Жабик видел детей. Они все такие маленькие, красивые, капризные. И их так любят... Но сегодня я видел кое-что другое. Жабик гулял по городу и проголодался. Игнат дал Жабику денег, и Жабик решил их использовать. Жабик зашел в домик с названием “Данар”. Там была очередь людей, все покупали еду и кушали! А потом зашел ребенок!..

Жабик умолк, вспоминая, но Игнат уже знал, что он скажет.

— Он грязный, в дырявой, старой одежде, на лице коросты и синяки. И он клянчит еду, — проговорил Игнат. — Да, это тоже ребенок. Не все любят детей. Не все...

— Но ведь все взрослые тоже были детьми! — воскликнул Жабик. — Неужели забыли?!

— Любовь нынче тоже не в моде, — проговорил Игнат. — В моде легкие пути. Легкие пути...

Он замолчал. Вспомнились его оправдания перед Оксаной. Нет жилья, нет денег, карьера! Все это обыкновенные отговорки. А суть в том, что ему хочется идти легким путем. Получать задуманное без усилий, а то и вовсе на халяву! Но ведь то, что легко пришло, так же легко уходит! Не бывает так, чтобы легкие, беззаботные деньги задержались у владельца. Так же легко и беззаботно они уйдут. Не бывает так, чтобы легкая и блатная работа приносила уважение. Может быть, из-за блата таких людей и не уволят, но отношение окружающих к таким несерьезное, даже брезгливое... Легкие пути владеют миром! Легкие пути...

И вновь все кругом заслонил образ песчаного пляжа. Тысячи и тысячи серых, неприметных песчинок. Пляж легких путей. Очень редко среди них блеснет яркая индивидуальность. Но зато если таковая найдется среди толпы общего быдла, она сразу будет заметна, ее сразу же приметят и переместят в более достойное место, возвысят над всеми...

Игнат больше не пытался в тот день вызвать Жабика на откровенность. Оставшуюся часть вечера он просидел задумчивый и угрюмый.

Игнат сидел в аудитории и скучал. В последнее время занятия стали какими-то однообразными, практический эффект был, но Игнату казалось, что они ходят по кругу. Улучшение памяти, очистка организма, усиление зрения и слуха — все это, конечно, хорошо, но это бег на месте. Даже не бег, а ходьба. Игнат ждал прорыва, чего-то принципиально нового, а его все не было.

Вот и сегодня Григорий закончил теоретическую часть и перешел к описанию новых упражнений. Люди в аудитории сидели и внимательно слушали. Тетрадей давно не вели, улучшение памяти и внимания уже позади, теперь все, что говорил Григорий, намертво запечатывалось в мозгу и можно было вспомнить все это в любой момент и в мельчайших подробностях.

— Сегодня мы научимся воспроизводить любые тактильные, вкусовые и цветовые ощущения. Вы сможете непосредственно в воображении рисовать любые картины, получать любой опыт, который только сможете вообразить. Но будьте осторожны, здесь вас может подстерегать ловушка. Вы можете настолько погрузиться в придуманный вами мир грез, что уже не пожелаете вернуться из него. Поэтому для начала я поставлю вам ограничение подобных занятий на десять минут. Я считаю, что этого будет вполне достаточно, тем более что в созданных мирах время идет по-другому...

“Возмутительно! Сколько можно переливать из пустого в порожнее? То, что говорит Григорий, я уже давно опробовал, и у меня получилось. Может быть, после новых упражнений это выйдет еще лучше, но это пустая трата времени. Создавать иллюзии в своей голове... Вот если бы можно было их создать в головах других!”

Игнат вздохнул и посмотрел в окно, — может, там есть что-нибудь интересное? За окном обычный городской двор. День сегодня пасмурный, моросит дождик. Ежатся под дождем деревья, спешит куда-то одинокий прохожий с зонтом. Черная кошка спряталась от дождя под детский грибок, дремлет на сухом песке, свернувшись калачиком и прикрыв нос кончиком хвоста. Игнат усилил зрение, приблизил кошку. Это у него получалось очень хорошо, благо Григорий заставлял их изо дня в день делать упражнения, чтобы не было немотивированных скачков зрения.

Сейчас он мог разглядеть кошку, словно стоял прямо над ней, хотя до грибка было по меньшей мере метров триста. Но это уже не радовало Игната. Игрушка давно устарела. Ему нужны новые игрушки, а Григорий никак не желает их дать. Игнат вздохнул.

Занятие подходило к концу. Сущность упражнений уже рассказана, возможные вопросы разъяснены. Аудитория расслабленно шумела, ожидая, когда Григорий их отпустит.

— С занятиями на сегодня все. Но прошу не расходиться, — сказал Григорий.

Игнат замер, сердце тревожно стукнуло в груди. Отчего-то показалось, что известие будет не очень приятным и обязательно коснется его. “Неужели меня разоблачили? Может быть, Черемушкин напечатал статью и указал мою фамилию? Эх, забыл его предупредить, чтобы печатал под псевдонимом!”

— Сегодня у нас радостный день! — сказал Григорий. Игнат немного расслабился, так не начинают недобрый разговор. Наверное, какой-то праздник, связанный с сектой. Аудитория притихла.

— Среди нас есть человек, — сказал Григорий с улыбкой, — который настолько быстро и четко постигает учение Роста...

Он выдержал театральную паузу. Студенты заерзали нетерпеливо, во все глаза глядя на Учителя.

— Он щелкает уроки как орешки и по качеству усвоенного материала превзошел вас всех! Это большая редкость, нужно отметить!

Игнат украдкой оглядел зал. Заинтересованные лица, всем любопытно, о ком идет речь. Ревность кольнула острой иголочкой. Кто этот выскочка, который обошел всех? Неужели я так плохо занимался?

— Этот человек первым удостоится великой чести! Он проторит для вас дорожку, и вам будет идти по ней гораздо легче.

И тут Игнат понял. Он попытался поймать взгляд Григория, но тот упорно не смотрел на него. Но теперь Игнату почудилась сдержанная улыбка, адресованная ему! Именно ему, Игнату! А это могло значить только одно! “Это я! Я тот человек! Я! — Ликование переполнило Игната. — Неужели я буду удостоен чести первым пройти испытание?!”

— Эх! — вздохнул Григорий. На его лице появилась понимающая улыбка. Уже не скрываясь, он поглядел на Игната поверх очков. — Похоже, этот человек уже догадался, о ком я говорю! Конечно же это Игнат Жаров!

Все в аудитории, как один, повернулись к нему. Такого счастья Игнат никогда не испытывал! Это был высший миг наслаждения. Его оценили, его выбрали первым, он выделил из толпы серых песчинок! “Я не зря скучал на занятиях, я действительно на целую голову перерос их всех. И теперь мне идти вперед, а им лишь ждать своей очереди!”

— Ого! Молодец, Игнат! — раздалось со всех сторон. Игнат расплылся, в дурацкой улыбке. Чертовски приятно, когда тебя ценят!

— Игнат — это тот человек, кто первый пройдет испытание перед посвящением! Если он выдержит испытание, то станет первым из вас, кого торжественно посвятят в секту “Рост”. Я уже говорил вам о Знаке Роста. После посвящения Знак будет помещен в ауру Игната — и он станет полноправным членом нашего сообщества!

В тот миг Игнат позабыл обо всем. Он забыл о несчастье в газете, забыл об Оксане, о странностях Жабика. Ничего этого не было, все отошло на второй план. Был лишь “Рост”, была лишь его победа!

— Что?! Что я должен сделать?! — вскочил он, не в силах усидеть. Его переполняла энергия, прямо сейчас он хотел бежать, что-то делать, доказывать, что его не зря выбрали, что он достоин.

— Терпение, мой друг! — Григорий глядел на него с понимающей улыбкой. Он усадил Игната успокаивающим жестом и обратился к аудитории: — На сегодня все свободны! Игнат останется! Я объясню ему, что он должен сделать!

Аудитория зашумела, заскрипели отодвигаемые стулья. К Игнату потянулись люди, они хлопали его по плечам, поздравляли. Мелькнула пара завистливых взглядов, но они еще больше согрели сердце. Игнат улыбался и принимал поздравления. В тот момент он был счастлив.

А потом все вышли, и они остались вдвоем. Игнат спустился к столу преподавателя, на лице его пылало жаркое нетерпение. “Говори же скорей!” — кричали его глаза.

— Мы даем разные испытания разным людям, — сказал Григорий. — Это решает Апостол. Кстати, именно он попросил провести дополнительные вступительные испытания. Уже тогда он разглядел в тебе что-то, чего не было у других.

— Как? Он следил за мной?

— Да! Он был рядом, когда я принимал вашу группу!

Игната переполнила гордость. Сам Апостол глядел на него, он избрал его!

— Внимание Апостола — это хороший знак. Но это и большая ответственность и дополнительные трудности при поступлении! — Григорий изобразил на лице серьезность, дабы подчеркнуть весомость сказанного. Но на дне глаз Игнат видел улыбку и радость за него. — На сей раз он избрал для тебя испытание еще более трудное!

Игнат пропустил эти слова мимо ушей. Трудности не пугали его. Сейчас он хотел лишь одного — скорее узнать, что нужно делать.

— Тебе нужно взять в помощь друга и обезвредить врага, — сказал Григорий и умолк.

Игнат ждал продолжения, но Учитель молчал.

— И... это все? — осторожно спросил Игнат.

— Да. — Григорий протянул ему небольшой листок бумаги. — Вот тебе адрес. Здесь живет предполагаемый враг. Ты должен прийти туда и на месте разобраться с тем, что тебе делать. Туда ты должен прийти с другом, который поможет тебе разобраться во всем. По тому, какое решение будет тобой принято, мы решим, готов ты к посвящению или нет. Все понятно?

— Д-да! — проговорил Игнат, хотя ему ничего не было понятно. — А какого друга нужно взять?

— А вот это решать тебе, — сказал Григорий. — Это является частью испытания!

— Да, — задумчиво проговорил Игнат. Он открыл рот, чтобы задать последний вопрос, но Григорий опередил его:

— На все про все тебе даются сутки. Игнат закрыл рот и кивнул.

— Понял! Я могу идти?

— Иди! Я уверен, что ты справишься!

— Да!

Сам Игнат такой уверенности уже не испытывал.

Игнат вышел из аудитории в глубокой задумчивости. Вот тебе и выбрали для посвящения! Взять друга и обезвредить врага! Просто звучит, но что кроется за этими словами?

Игнат спустился по лестнице и остановился у выхода. Вокруг шумит город, едут куда-то машины, шагают прохожие. Две девочки прошли рядом, держась за руки, до Игната донеслось веселое щебетание. Вновь посетило ощущение, которое осталось в студенческом прошлом. Вокруг тебя огромный мир, все заняты своими делами, радуются жизни, а ты не можешь быть таким же беззаботным — у тебя экзамен.

Но экзамен — вещь простая и понятная. Там даны четкие вопросы и ответы. Здесь же... Возьми друга! Легко сказать, возьми друга. Игнат задумался. Действительно, много ли у него друзей? Не коллег, не собутыльников, а настоящих друзей, к которым запросто можно прийти и позвать их на неведомое дело?!

Игнат в задумчивости спустился по трем ступенькам, под каблуками застучала брусчатка тротуара. Где же мне взять друга? Может, в редакции помогут? Алла не подойдет, мы не так давно знакомы, Венька тоже. Василий Иванович уж тем более не пойдет со мной неизвестно куда, да и в больнице лежит. Черемушкин? Вот уж кто точно не друг! Редактор всегда выдерживал четкие деловые отношения, не допуская ни капли панибратства.

Одноклассники, сокурсники?! Где они все? Игнат вспомнил редкие встречи выпускников. Жиденькая группа людей, у которых только и общего, что учеба в одном классе. А вечер встречи — лишний повод вырваться из опостылевшей семьи, чтобы обоснованно напиться и забыться. После того как у Игната появилась Оксана, он ни разу не ходил на подобные мероприятия — не видел смысла. Лучше лишний вечер провести с любимой, чем тащиться невесть куда, чтобы напиться с давно забытыми людьми.

— Хорошо! Тогда кто? — вслух спросил себя Игнат. Вывод был удручающий: у него совсем нет друзей! Только Оксана и... Жабик?!

Мысль о Жабике пришла неожиданно, Игнат даже остановился. Этот несуразный и непонятный тип за несколько дней занял прочное место в его жизни. И странное дело казалось, что ему можно доверять. Игнат не мог до конца довериться ни одному из коллег в редакции, а Жабику мог. А ведь знал он их гораздо дольше, чем его!

“Странно! Неужели я настолько плох, что в друзья готов записать первого встречного? Но с другой стороны, Жабик уже показал себя. И во время погони, и в эпизоде с Гробом Жабик был на высоте. Он доказал на деле, что на него можно положиться.

Да и откуда у меня могут взяться друзья?! — сокрушенно подумал Игнат. — Для меня главным всегда была карьера! Главное — выделиться среди толпы, сделаться бриллиантом в песочнице Бога! Какие могут быть друзья с такой мечтой? Великое счастье, что у меня есть Оксана. Такая мечта отрицает не только друзей, но и любимых! Но Оксана... Она однажды вошла в мою жизнь, и теперь я не вижу себя без нее.

Да отлепится жена от родителей и прилепится к мужу. И будут они вдвоем как единое целое. И станет муж защищать и оберегать ее. Так, кажется, в православных книгах о семье сказано? Хоть мы не зарегистрированы и не венчаны, мы все равно настоящая семья.

Стало быть, и друг самый близкий — это Оксана. Вот только взять ее с собой никак нельзя. Это может быть опасно! Кто знает, что за враг окажется по тому адресу.

Игнат, зачем ты врешь сам себе? Не опасность тебя заботит. Тебя заботит то, что Оксана даже не знает о твоем вступлении в секту. Ты наврал ей — вот главная причина! “Если ты вступишь в секту, я буду презирать тебя!” Эти Оксанины слова до сих пор жгут душу. А ты не просто вступил, ты принимаешь посвящение! Вот почему ты не возьмешь ее с собой! Вот истинная причина!

Неправда! Ее безопасность тоже серьезная причина! Я не взял бы ее, даже если бы она была рядом! Лучше пойти одному, чем подвергнуть ее опасности!

Тогда остается Жабик! Я уверен, что он не откажется! Он всегда готов помочь! — “Жабик друг! Жабик хочет помогать!” — словно наяву услышал Игнат квакающий голос — Вот и славно! Если Жабик такой альтруист, пусть поможет еще раз! В конце концов, он у нас живет, пользуется гостеприимством...”

Игнат вынул мобильный телефон, пальцы пробежали по кнопкам знакомый номер.

— “Хлынов-пейдж” слушает вас! — отозвался приятный женский голос.

— Абоненту тринадцать двадцать пять. Жабик, ты мне очень нужен. Возвращайся домой. Игнат.

— “Жабик, ты мне очень нужен. Возвращайся домой. Игнат”... — повторила за ним оператор. — Сообщение отправлено!

Вот и все! Игнат вздохнул облегченно. “Теперь остается вернуться домой и ждать! Оксана приедет только завтра и ничего не узнает! Жабик мне поможет, побудет моим другом на вечерок. Вовсе не обязательно тащить его с собой в тот дом! Оставлю на улице, пусть постоит, подстрахует. В конце концов, если в том доме враг, я должен справиться с ним собственными силами. Ведь это мое испытание, а не Жабика. Скорее всего, друг нужен для того, чтобы завлечь его в секту! Смешно будет, когда они увидят Жабика!”

Когда Игнат зашел домой, на него кинулось восторженно верещащее существо.

— Жабик нужен Игнату! Как славно! Жабик не просто так! Жабик нужен! — Глаза Жабика блестели счастьем, острые треугольные зубы сияли во всем великолепии, маленький человечек счастливо улыбался. Он прыгал и вился вокруг Игната как собачка, увидевшая любимого хозяина.

— Успокойся, — сказал Игнат, улыбаясь. — Что такого я написал?

— Жабик всегда рад помочь! Жабик живет у вас почти неделю и так мало помогает! Жабику стыдно! — Он погрустнел, безволосые брови печально опустились.

— Ты уже не раз помог! — запротестовал Игнат. — Ты спас Оксану, ты вывез нас из-под удара банды, ты запугал Гроба! Разве этого мало?!

Сказал — и тут же спохватился. “Чего это я? Наоборот, нужно поддерживать в нем уверенность в том, что он нам обязан. Тут же устыдился плохих мыслей. Жабик такой наивный и непосредственный, что грех против него замышлять подобное”.

— Жабик хочет помогать! Скажи скорее, что я должен сделать?! — Виноватый вид мгновенно слетел с Жабика. Лупоглазые глаза глядели заинтересованно, рот приоткрылся от нетерпения. В такие моменты он похож на преданного пса. Только не хватает свесившегося на бок розового языка.

— От тебя требуется лишь одно! — сказал Игнат. — Сейчас ты поедешь со мной и будешь делать так, как я скажу. И еще... Ты не должен рассказывать об этом Оксане.

— Почему у Игната тайны от Оксаны?! — Брови Жабика поднялись.

— Потому что, если она узнает, она станет беспокоиться. Иногда стоит о некоторых вещах умолчать, чтобы не тревожить близких попусту. Тем более что эту проблему мы сегодня решим и о ней можно будет забыть, — сказал Игнат. Сердце кольнуло беспокойство. А будет ли так, как он сказал? Можно ли будет забыть эту проблему?! Ведь он вступит в секту! Это наложит определенные обязанности, и уже нельзя будет скрывать!

“Зато я первый! Они оценили мои способности! Даже в газете я не был лучшим, а в секте у меня может сложиться головокружительная карьера. Быть может, я смогу стать Учителем. — На ум сразу же пришли Гробовский и дядя Ваня. — Они реальная сила в городе, с ними наверняка вынуждены считаться даже в администрации губернатора. Да и Григорий не так прост, как кажется на первый взгляд Кто знает, сколько благодарных учеников придут на его зов, если потребуется”.

Но размышлять было некогда. Жабик уже повизгивал от нетерпения у двери. Игнат достал из кармана бумажку и прочитал адрес. Московская улица, дом сто тридцать пять. Интересно! Ни разу там не был! Это где-то на самой окраине города.

— Идем! — сказал Игнат, и они вышли из квартиры.

Московская, сто тридцать пять, оказалась самой захолустной окраиной города, которую только можно вообразить. “Что-то в последнее время везет мне на окраины! — подумал Игнат. — Ой, не к добру!” — Жабик молча шел рядом, его неизменная вязаная шапочка обтягивала круглый череп. Шапочка грязновата — Оксана вернется, надо будет намекнуть, чтобы постирала. Жабик почувствовал взгляд, посмотрел на него снизу вверх. На широком лице появилась обожающая улыбка.

Игнат улыбнулся в ответ, сам раздраженно подумал: “Улыбается еще! Собачью преданность выказывает, а сам между тем ведет двойную игру. Зачем ты приехал в город, что ищешь? Каким образом связан с Егором? И вообще, кто такой Егор? Каким образом он связан с сектой? Тысяча вопросов, и никто не торопится давать на них ответы. Вот покончу с посвящением и вытрясу эти самые ответы, даже если придется применить жесткие методы. Поговорю и с Аллой, и с Жабом. И с бабушкой нужно будет еще раз пообщаться. И с соседом!”

Они все дальше уходили из города. Пейзаж становился все более унылым. Здесь сохранились старые деревянные домики. Они доживали последние деньки, словно нищие на паперти, жалобно глядя на прохожих подслеповатыми, забитыми досками окнами. Игнат с Жабиком уже миновали начинающуюся стройку, город подбирался к деревянным Домикам медленно, но неумолимо. Через пару лет здесь будет новый микрорайон города, и о старых развалюхах никто не вспомнит.

Игнат посмотрел на вывеску на крайнем доме. Московская, сто тридцать три. Странно, а где же нужный дом? Он огляделся. Улица здесь заканчивалась, упираясь в пышные заросли кустов и березок. Может быть, там? Под своды березовой рощи уходила одинокая тропинка. Игнат окликнул Жабика, и они двинулись по тропке.

Рощица оказалась совсем небольшой. Сразу за ней открывались просторы полей, некогда возделанных, а ныне заросших сорной травой. По полям проходила окружная дорога, огибающая город. Справа черной кляксой на зеленом фоне листвы расплылся бревенчатый покосившийся домик. Он был невелик, даже на таком расстоянии от него исходило ощущение древности. Игнат не удивился бы, если б ему сказали, что домик построен в позапрошлом веке. Вокруг дома белеет стругаными краями высокая ограда из свежих досок. Довольно необычное зрелище: почерневший от времени дом и свежие доски забора.

— Наверно, это и есть то, что мы ищем! — сказал Игнат и двинулся к дому.

Жабик не произнес ни слова, послушно шагал следом.

Они подошли к ограде. Дверь приоткрыта, порыв ветра тронул ее, извлекая из петель ужасные скрипы. Игната передернуло. Неприятные звуки. Он толкнул дверь, с жутким скрипом она раскрылась. Стал виден двор. Темный и пасмурный, он навевал ощущение тревоги. Игнат поежился.

— Ну что, идем? — проговорил он, Жабик кивнул. Они осторожно вошли во двор. Игнат осмотрелся. Здесь царили тишина и запустение. Единственным живым существом была старая, покосившаяся липа. Она стояла в углу двора и тихо качалась на ветру. Казалось, что она предостерегает путников: “Не ходите сюда! Здесь зло!” Игнат тряхнул головой: что за наваждение?

— Ты стой здесь. Если что, кричи, — сказал он Жабику. — В дом я пойду один. Это мое дело. Хорошо?

— Жабик все сделает, как говорит Игнат! — кивнул Жабик. Тонкие губы сосредоточенно поджаты, выпуклые глаза смотрят уверенно.

Игнат похлопал его по плечу, по крайней мере за тылы беспокоиться не надо. Он шагнул к дверям, почерневшим и покосившимся; у Игната даже возникли сомнения, а способны ли они открываться. Судя по виду, ими давно никто не пользуется.

Но двери открылись, даже не скрипнув. Игнат ступил в ограду. Похоже, его все-таки ждали. Под потолком горела маленькая, тусклая лампочка. Ее скупого света едва хватало, чтобы осветить другие двери, ведущие в избу. Основная часть ограды терялась во мраке. Игнат остановился.

Тело отозвалось легким покалыванием тревоги. “По словам Григория, я встречу внутри врага. Но ведь это простое испытание, вполне возможно, что внутри меня ждет обычное театрализованное представление. В подвале во время прошлого испытания ощущение разума за решеткой было весьма реальным. Может быть, и здесь будет что-то подобное? Но там я был один, а здесь со мной Жабик. Стоит мне только крикнуть — он примчится на помощь”. Эта мысль согрела и придала уверенности. Не раздумывая больше, Игнат толкнул дверь.

Дверь открылась, пуская Игната в обширную горницу. Помещение было ярко освещено и ощущения запустения отнюдь не навевало. Кроме русской печи, занимающей добрую четверть комнаты, ничего больше не напоминало, что он находится в деревенской избе. Все остальное словно перенеслось сюда по мановению волшебной палочки из типовой благоустроенной квартиры в центре города.

Новенькие светлые обои на стенах, подвесные потолки над головой. Вполне современная мягкая мебель и обширный резной стол посреди горницы. Рядом с печкой высился здоровенный новый холодильник, рядом расположилась блестящая электрическая плита на пять конфорок. Игнат пораженно замер. Ничего себе дом под снос! Кто здесь живет?

За всем этим великолепием не сразу заметил человека за столом. На мгновение показалось, что, когда входил, того здесь не было. Игнат наткнулся на пристальный взгляд бесцветных глаз и вздрогнул. Откуда он взялся? Не мог же он прятаться под столом, а потом выскочить. Абсурд! Тем более что пространство под столом хорошо просматривается.

Человек мало походил на сельского жителя и как нельзя лучше гармонировал с богатой и современной окружающей обстановкой. Он был одет в черный с иголочки костюм и черную рубашку. Темные волосы аккуратно зачесаны назад. Лицо спокойно и невозмутимо. Поражали в его облике лишь глаза. Прищуренные, бесцветные, они кололи словно две острые иглы. Игнат буквально физически чувствовал взгляд незнакомца.

— Приветствую вас! — сказал человек твердым, гремящим голосом. — Я вас давно жду!

— Ждете меня?

— Да, именно вас! Зовите меня Темин! Я глава охраны Властелина!

Игната опалило жаром: “Так вот кто этот странный человек! Что ему нужно? Почему он здесь? Ведь Григорий говорил о враге! Неужели сам Властелин заинтересовался мной?”

— Нет! — сказал Темин.

Игнат вздрогнул, показалось, что охранник Властелина легко читает его мысли. Он попытался взять себя в руки и сосредоточиться.

Темин между тем продолжил:

— Властелину нужен кое-кто другой! Но если ты поможешь ему в этом деле...

Он встал и прошелся по комнате. Его белые, холеные пальцы побарабанили по столу. Игнату показалось, что это не человек шагает сейчас по избе, а огромная каменная глыба. Когда Темин встал, в комнате сразу появилось ощущение тесноты, хотя человеком он был среднего роста и худощавым.

— Григорий сказал, что я встречу здесь врага... — проговорил Игнат.

— Да?! — Интонация была вопросительно-удивленная, но ни один мускул не дрогнул на лице Темина. Потрясающее владение собой, подумал Игнат.

— Да! Испытание...

— Ах испытание! — Тень улыбки показалась на губах Темина. — Ты проходишь испытание, и я в роли врага! Постоянно забываю про ваши мелкие игры... Что ж! Начнем!

Охранник Властелина повернулся к нему и впился бесцветными глазами. Игнат замер на месте как кролик перед удавом. Он почувствовал, что не может пошевелиться. Его посетило ощущение, что Темин может сейчас сделать с ним все что захочет.

— Есть у нас одна книга...

Глаза Игната вспыхнули. Несмотря на страх, он почувствовал возбуждение. Григорий тоже говорил про книгу!

— Нет! Не книга “Рост”, о которой говорил Григорий, — опять прочитал мысли Темин. — Это книга, которую составил Властелин. Она для Апостолов, но есть там разделы и для Учителей. Так вот, есть в этой книге раздел “Опасные феномены”. В нем перечислены странности, увидев которые необходимо тут же сообщать вышестоящим товарищам.

— Зачем ты говоришь мне это?!

— Я предлагаю тебе шанс! — проговорил Темин и вновь сел за стол. — Один из пунктов этого раздела гласит: “Самый опасный феномен — это человек с силой Роста, но без Знака Роста!”

Он опять замолчал.

— И? — спросил Игнат. Спросил и замер с раскрытым ртом. Из глубин памяти пришло озарение. Этого не может быть! Это просто догадка. Ведь я еще не способен видеть Знак. Но Гроб, он так странно вел себя... Неужели...

— Совершенно верно! — На бесстрастном лице Черного появилась тень улыбки.

Игнат подумал: “А ведь это не выдержка. Темин просто не умеет чувствовать. У него нет чувств, есть только жалкие попытки имитации, потому что так принято в мире людей. — Игнат почувствовал ледяное дыхание. — В мире людей?! Кто же тогда Темин? Странные мысли лезут в голову”.

— Ты очень быстро учишься и хватаешь знания! Не зря тебя рекомендовали для посвящения!

— Жабик, — прошептал Игнат.

— Да, Жабик, — кивнул человек в черном костюме. — .Ты сам можешь убедиться.

Тут же мир вокруг изменился. Все осталось на своих местах, но что-то было не так. Игнат моргнул, попытался понять, что случилось, и замер, пораженный! Над Черным висел яркий, необычайно четкий Знак! Игнат засмотрелся на него. Оказывается, Григорий показывал им жалкую копию. Истинный Знак сиял во всем величии.

— Иди и решай, — сказал человек в черном.

Игнат ощутил, как пальцы его раздвигаются. Он поглядел на руку, в ней лежала тонкая, острая игла с резной рукояткой. Удивленно поднял глаза на Темина.

— Твое испытание продолжается! — сказал тот и указал на дверь.

Игнат вышел из комнаты сам не свой. “Что делать? Как поступить? Оказывается, Жабик по правилам “Роста” вне закона! Вот почему Гроб отпустил их! Он не испугался, как мы подумали! Он просто четко исполнял инструкции “Роста”.

Игнат очнулся от размышлений. Из-за двери, ведущей на улицу, доносились возгласы боли, глухие удары. Игнат встрепенулся, Жабик в опасности! Его нужно спасать!

Он выскочил из дома, дверь гулко ударилась о стену. Во дворе Жабик отбивался от десятка людей в камуфляже, наседающих на него из-за забора. В руках он держал здоровенную жердь и отмахивался ею. Нападающие умело избегали ударов, когда Жабик отступал, тут же занимали завоеванные позиции. Долго так продолжаться не могло. Игнат подскочил к Жабику.

— Уф, — пропыхтел тот. — Теперь Жабик спокоен! За спиной друг!

— Да, — проговорил Игнат. В грудь заползло нечто черное и холодное, словно страшный демон хотел похитить душу.

— А ну отойдите, супостаты! — весело воскликнул Жабик. — Вдвоем с Игнатом Жабик победит любую силу!

Его жердь с треском достала ближайшего человека. Тот ойкнул и отлетел к забору. Остальные тут же отскочили, опасливо глядя на страшное оружие.

Игнат посмотрел на них. Отчего никто не пытается обойти Жабика с тыла? Наверно, они боятся его, Игната! Он поглядел на крайнего нападающего. Лицо скрыто черной маской, как у спецназа на задании. Игнат увидел лишь глаза. Увидел — и вздрогнул: глаза глядели на него с ожиданием.

Потом мир вновь изменился. Игнат не сразу понял, что изменилось?! А когда понял, ахнул и отступил назад, словно его шарахнули по лбу кувалдой. Над всеми людьми в камуфляже висел Знак! Не такой яркий, как над человеком в черном, но такой же отчетливый и реальный. Знак висел над всеми... кроме Жабика.

Теперь уже все люди в камуфляже стояли и смотрели выжидающе. Жабик неуверенно опустил жердь:

— Что?! Испугались?! Жабик покажет вам, где раки зимовье строят!

Игнат замедленно поднял руку, посмотрел на иглу, зажатую в руке. Острый кончик искрился в свете солнца. Знаки над головами нападающих вспыхнули ярче.

“Самый опасный феномен — это человек с силой Роста, но без Знака Роста! — прозвучал в голове голос — Это знание сектанта не ниже Учителя!”

“Не ниже Учителя? А я им владею! Значит, я тоже не ниже Учителя! Значит, я достиг уровня Григория! Я не просто песчинка в песочнице Бога! Я ярче их! Я выше их! Я!..”

Игнат шагнул вперед и вонзил иглу в шею Жабика. Тот вздрогнул, его пальцы бессильно разжались. Жердь звонко ударилась о доски пола, подпрыгнула и затихла. Жабик замер, словно его парализовало. Сердце Игната ухнуло вниз, он задрожал. Жабик начал медленно поворачиваться, на Игната глянули огромные, испуганные глаза. С уголка губ стекала слюна, губы дергались, силясь произнести что-то.

— Игнат... друг! — услышал Игнат едва слышные слова. — Когда друг... за спиной... будь спокоен... брат...

Слова переросли в хрип, лицо Жабика исказила гримаса боли. Он упал, как стоял, в полный рост. Игнат подскочил ' к нему, подхватил, не дав удариться. Из глаз хлынули слезы.

— Жабик! Жабусичек! Не уходи! Я с тобой! Я не хотел! Жабик!..

Слезы размыли мир, Игнат смахивал их, видел перед собой мертвенное лицо Жабика, оно тут же расплывалось снова. Потом чьи-то сильные руки помогли ему подняться, | отвели в сторону. Тело Жабика подняли и унесли. Игнат хотел вскочить, помешать им, но сил сопротивляться не было. Он мог только сидеть и всхлипывать. В груди лопнул сосуд с едкой жидкостью. Горечь растекалась по телу, щипала душу, колола совесть! В голове отчетливо прозвучали слова:

— Ты предал своего единственного друга!

— Нет! — яростно воскликнул Игнат. — Я поступил так, как должен был поступить! Теперь я стану...

Кем? Он сам не знал ответа на этот вопрос. Бриллиантиком в песочнице Бога?! Бриллиантиком?! Черным бриллиантом, который даже алчные руки побоятся тронуть и который никогда не засияет!..

— Поздравляю, — услышал Игнат слова. Он понял глаза, перед ним стоял Темин.

— Ты прошел посвящение, — сказал он.

Пальцы Игната раздвинул очередной предмет. Он поглядел на него. Это было простое зеркальце. Игнат посмотрел на человека в черном, хотел ему крикнуть что-то гневное, но того уже не было. Игнат сидел во дворе дома сто тридцать пять один-одинешенек с зеркалом в руке.

Он поднял зеркало: погляди на предателя! Заглянул в него — и замер. Тело сковали арктические морозы. Из зеркала на него глядело бледное, убитое лицо. Но не это поразило Игната. Над его головой висел яркий и четкий Знак.

“Ты прошел посвящение”, — прогудели в голове слова Черного. Игнат яростно вскрикнул и разбил зеркальце о стену дома.

Он не помнил, как очутился дома. Время остановилось, мир исчез. Тело на автопилоте шагало куда-то, производило манипуляции, жило, а сознание в этот момент было далеко.

“Я убил его. Я убил Жабика. Я убил друга”, — монотонно долбила черепную коробку одна-единственная мысль. Заезженная пластинка, вобравшая в себя бесконечность. Только она сейчас была реальна. Мир вокруг, ощущения и воспоминания — все это исчезло, растворилось в туманной дымке забвения. Остались лишь пустота в душе и осознание непоправимости содеянного.

“Я убил его. Я убил его. Я убил...” — стучали в голове неумолимые слова, каждый раз отзываясь острой болью в сердце. Словно с каждым словом кто-то вонзал в красное, истекающее кровью месиво еще одну иглу. Острую, смазанную едкой жидкостью иглу. Выбирал самые больные и уязвимые места и вонзал, вонзал...

— Егор, на тебе лица нет... — пробились сквозь монотонный стук вины странные слова.

Игнат встрепенулся, схватился за них, словно за спасительную соломинку. Они спасут его. Он должен идти за ними.

— Ой, дура старая! Какой Егор-то, Игнат! Конечно же Игнат! Егора нет давно! Но лица на тебе нет прям так же, как и на Егорке тогда! Ой, помню прибежал, бледный весь, глазищи горят! Дверь снес, словно и не было ее! Я к нему подхожу, говорю: дверь-то зачем сломал, ирод окаянный? А он так глянул, что аж насквозь пробрало...

Из шевелящегося тумана, покрывшего мир, проступили знакомые черты. Видение. Рот видения быстро шевелился, и Игнат понял, что слова, которые помогли ему вернуться, произносит именно оно.

— Я помню чудное мгновенье! Передо мной явилась ты!..

Кто-то продекламировал эти строки, тоже до боли знакомые, но сейчас не вспомнить откуда. Все это из той, прежней жизни, когда еще не было страшного груза вины.

— Ой! Че это! — Видение заткнулось и вытаращило глаза. Потом оглянулось и снова уставилось на Игната. — Ты это про меня, что ль? Свихнулся, что ль, мил-человек? Какое ж из меня сейчас видение. Это вот по молодости помню... Ой, бегали за мной мужики! Толпами бегали. Хи-хи-хи! Бабушка старая, а вспомнить есть что. Бывало, как сяду, как вспомню, аж по всему телу мураши побегут, здоровенные, что твой кулак.

Видение тоже очень знакомое. Кажется, стоит чуть-чуть напрячься — и вспомню. еще чуть-чуть. Все ж лучше, чем страшное ощущение вины и пустоты.

— А вот третий муж, помнится, был! Выпивоха страшный, мог ведро самогону в одну харю выдуть! Но даже после этого мужик был о-го-го! Как прижмет, как схва-а-атит! Хи-хи-хи!

Видение восторженно захохотало и захлопало в ладоши, отчего еще больше стало похоже на...

— Бабушка Милли?! — воскликнул Игнат.

— Что?! — Бабушка прервала поток воспоминаний и вытаращилась на него с неподдельным беспокойством. — Игнат, а ты здоров ли? Что-то я сомневаюсь. Хочешь дам тебе мази целебной? У меня где-то была...

Не дожидаясь согласия, она повернулась и начала копаться в груде коробок. Игнат моргнул пару раз, удивленно огляделся. Из тумана забытья проступили знакомые стены, всюду высились горы коробок, тусклая лампочка под потолком. Тихо гудят счетчики. Прихожая их квартиры. А перед ним действительно бабушка Милли.

— Сейчас. Где-то здесь была. Мне второй муж оставил. Гутарил, шибко хорошо помогает. О! Вот она!

Бабушка извлекла из коробки старую бутылку, заткнутую пробкой. На личике ее отразилось небывалое почтение к лекарству. Она протянула бутылку Игнату:

— Держи!

Игнат машинально взял бутылку, поднес к носу. Фу! Лицо скривило, в ноздри будто брызнуло едкой жидкостью. Игнат резко отдернул бутылку подальше от носа.

— И как этим пользоваться?! — воскликнул он.

— Открываешь, но осторожно, — начала рассказывать бабушка. — Чтобы, значится, ни капельки не попало на руки. Лучше резиновые перчатки надеть. Едкая эта мазь очень. На тряпочку, значится, а потом приложить прямком к заднему месту. И держать докеда сможешь! Хи-хи-хи. Помню как-то Иван так делал. Ой, как он матерился, и как только не называл меня потом! И дурой старой! И каргой бестолковой! Даже душегубицей кровавой!..

— А как мазь действует? — подозрительно спросил Игнат.

— А так и действует? Место-то заднее так потом дерет, что обо всех других напастях разом забываешь, словно и нет их! О как! Хи-хи-хи, чего только умники не напридумают!..

Игнат потерянно сидел в комнате. Бабка все еще бормотала за дверью, расхваливая чудо-мазь, но он не обращал на нее внимания. Она вывела его из фатального состояния безразличия, но легче от этого не стало. Горечь и боль никуда не уходили! Они были рядом, только вспомни о них — тут же накинутся, начнут грызть, заживо погребая под гнетом вины.

“Как же я мог так поступить с Жабиком? Почему? В который уже раз перед глазами предстал Темин. Безупречный черный костюм, бесцветные глаза, пристальный взгляд. Словно наваждение на меня нашло. Колдовство?! Точно! Они использовали колдовство! Пускай не колдовство, а современные технологии психологического подавления. Они заставили меня, против воли заставили. Если бы не они, я ни за что бы не предал Жабика. Никогда и ни за что!”

Он поспешно лепил про себя оправдательные мысли, они текли как прохладная ключевая вода на обожженное место. Боль притуплялась, замолкала, но, стоило только ослабить поток, боль появлялась вновь. “Я никуда не исчезла, — говорила она. — Ты можешь хоть залиться дешевыми оправданиями, я все равно останусь. Так или иначе, ' этот поступок совершил ты. И отвечать тебе”. На лестнице раздались нарочито громкие шаги. Игнат вздрогнул, сам не помнил, как оказался на ногах. “Оксана! Что я ей скажу? Как посмотрю в глаза после такого?”.

Так и не дождавшись его, Оксана сама открыла дверь. Она ворвалась в комнату веселая и пышущая задором. Поездка явно удалась. Не так часто она возвращалась от родителей в таком хорошем расположении духа. — Привет! Чего такой смурной?! А где Жабик?! Опять по городу шляется? — Слова сыпались из нее скороговоркой. — Я так славно съездила. Тетя Полина выздоровела, маме наконец дали награду за выслугу лет, у них все хорошо! 1 Жалели, что ты не приехал!

Она щебетала что-то, а Игнат с каждым словом становился мрачней.

— А я Жабику подарок привезла! — раздался гордый голос Оксаны.

Игнат вздрогнул, словно нож вонзили в сердце. Вонзили, да еще и повернули жестоко. Оксана как ни в чем не бывало продолжала:

— Погляди, какая лялька!

Она держала в руках яркую, модную ветровку.

— Смотри. Тут и капюшончик есть. А то Жабик постоянно таскает эту грязную отвратительную шапку. И чего стесняется своей лысой головки? По мне, так даже симпатично и импозантно. Но ничего. Будет надевать капюшон. Где же он? Не терпится поглядеть на него в этой курточке. Он так потешно благодарит всегда...

Игнат сидел оглушено, а в голове стучала одна мысль: “Я должен ей рассказать, я должен ей рассказать”. Легко сказать. Как начать?

Оксана наконец обратила внимание на его молчаливость. Радость медленно сползла с ее лица, она прижала курточку к груди. Глаза посерьезнели.

— Почему ты такой... — проговорила она. — Что-то случилось?

— Да... — просипел Игнат. Голос не слушался его, слова лезли со скрипом, царапали горло. Игнат разозлился: “Что за трусость — нагадил, а рассказать боишься?!” Он повторил громче: — Да!

— Что?.. — Оксана села. Глаза огромные, испуганные. Этот переход от веселья к испугу ножом полоснул по сердцу Игната.

— Жабик... Его... — начал он.

Слова давались ему с величайшим трудом. Они изо всех сил цеплялись за глотку, не желали лезть наружу. “Ведь когда я скажу их, Оксана уже не будет меня любить! Может быть, это последние слова, которые я говорю Оксане — любимой девушке. Может, все остальные слова я буду говорить Оксане — ненавидящей меня до глубины души”.

— Что?! Говори же скорее! — почти закричала она.

— Его больше нет!.. Я предал его! Я... — залепетал он. Мысли никак не хотели складываться в связную речь.

В глазах Оксаны появилась боль, она эхом отдалась в груди Игната.

— Стоп! — выставила перед собой открытые ладони Оксана. — Я знаю! Нам просто нужно успокоиться! Сосредоточиться!

Она вдохнула, потом выдохнула, словно собираясь с мыслями. Потом поглядела на Игната:

— А теперь успокойся ты. Соберись. И расскажи мне все, что произошло.

— Да!.. — проговорил Игнат. — Все, что произошло. Но сначала ты должна знать одну вещь. Я скрыл ее от тебя.

Тогда... помнишь, меня не было ночью. Это была не работа... Вернее, работа... Но не совсем. Я сказал не все! Я вступил в секту “Рост”!

— Боже мой! Ну и что! Черт с ней, с сектой! Что с Жабиком? Что произошло с Жабиком?!

И Игнат начал говорить. Слова лились из него словно вода в пробитое днище корабля. Игнат ощущал, что, подобно этому кораблю, с каждым словом все больше погружается в пучину неизвестности и одиночества. Оксана ни за что не простит его после такого! Предатель! Ведь отныне он предатель!

Но слова приносили странное успокоение. С каждым словом Игнат чувствовал все большее облегчение и освобождение. И боль. Но это была сладкая боль. Сейчас он исповедовался. Он рассказывал все без утайки. Он не просто говорил, он формулировал свои чувства, свои поступки в слова, отчего они делались яснее для него самого. Он не пытался оправдать себя. Он просто рассказывал о своем поступке.

Оксана сидела и слушала его. Ее руки теребили ворот курточки, лицо то бледнело, то вспыхивало гневным румянцем. Но она не произнесла ни слова. Она почувствовала его потребность выговориться. И она дала ему такую возможность, она слушала его. Когда Игнат рассказал о том, как вонзил иглу в шею Жабика, она вздрогнула, словно это в нее вошла острая сталь. И все. Ее лицо окаменело, и Игнат больше ничего не мог прочитать на нем.

Он закончил и умолк. Тишина наполнила комнату. Оксана медленно встала, подошла к окну. Руки по-прежнему держали подарок Жабику. Оксана остановилась у окна, ее зеленые глаза посмотрели наверх, на небо. Ее губы прошептали:

— Его там нет! Я бы почувствовала, если бы он умер!

— Я видел своими глазами... — сказал Игнат и осекся. “Ты сделал это своими руками!” — проговорил голос в его голове.

— Я почувствовала его боль! — сказала Оксана. — Но я подумала, что мне показалось! Я откинула эту мысль, я убедила себя, что все в порядке. Но я почувствовала! Теперь я точно это знаю!..

Игнат хотел что-то сказать, но она повернулась к нему. Ее губы дрожали, в глазах горел странный огонь. Игнат опустил глаза и промолчал. Промолчала и она.

Они весь вечер были в одной комнате, но не сказали друг другу ни слова. Оксана сидела у окна молча и держала в руках яркую курточку. Она гладила ее и словно прислушивалась к чему-то. Игнат потерянно сидел на кровати и терзался муками совести.

Словно весь мир смотрел на него и кричал молчаливо: “Смотрите! Вот он, предатель!” Молча легли с Оксаной в одну постель, но Игнату казалось, что она изо всех сил пытается лечь подальше, только бы не коснуться его, предателя. Совесть разом раскрасила весь мир темными красками: что бы ни произошло, что бы ни случилось, все Игнат трактовал против себя. Весь мир знал о его предательстве и кричал об этом. Презрительно улюлюкал...

Оксана лежала к нему спиной. Игнат старался не касаться ее. “Я теперь грязный, я запачкан предательством друга. И мне теперь не отмыться! Я недостоин Оксаны! Я недостоин, чтобы меня любила такая славная девушка!”

Оксана всхлипнула и вздохнула порывисто. Сердце Игната облилось кровью. Захотелось обнять ее, коснуться волос, светлой волной лежащих на подушке. Хотелось прошептать успокаивающие, ласковые слова. Он протянул было руку, но отдернул, словно обжегся. “Какое право ты имеешь ее успокаивать?! Ведь она страдает из-за тебя! Все это из-за тебя! Ты предатель!..”

— Странное дело, — проговорила вдруг Оксана. Она лежала к нему спиной и говорила: — Всегда думала, что полюблю хорошего, честного и справедливого человека. В тебе нашла все это. Я была счастлива. А теперь... — Она еле слышно всхлипнула. Перевела дыхание. — Странное дело. Я все равно тебя люблю...

— Оксана! Я недостоин твоей любви... — прошептал Игнат.

Глаза защипало, он почувствовал, что плачет. Дальше говорил что-то совсем уж несуразное. Просто говорил. Изливал из себя накопившуюся горечь, запоздалое раскаяние. Оксана повернулась к нему, ее прохладные руки коснулись его лица, успокоили разгоряченный лоб, привлекли к себе.

Они еще долго лежали так. Он говорил бессвязные слова, а она обнимала его и успокаивающе гладила. А потом они заснули.

Утром они не смотрели друг другу в глаза. Все было не так. Утренний ритуал окончательно разрушился. Игнат вдруг понял, что Жабик не ломал его. Он просто привнес в него новую прелесть. У них словно родился ребенок! А теперь без Жабика утреннего ритуала просто не стало! Они поднялись каждый сам по себе, по инерции принялись делать каждый свои дела. Не было больше семьи, что-то исчезло, сломалось! И Игнат чувствовал, что он тому виной.

Оксана ушла на работу, а Игнат остался. Наедине с тяжелыми мыслями, один в пустой комнате. Сколько он просидел так, не знал. Час, два, время изменило бег в той реальности, где он сейчас находился. Один час там длился невыносимо долго. Долго и мучительно. Персональный ад внутри тебя.

Игнат поднял глаза. Прямо перед собой увидел отражение в зеркале. Молодой усталый человек с темными кругами под глазами. Лицо мрачно, плечи ссутулены, руки бессильно лежат на коленях. Жалкое существо.

И этот человек прошел посвящение? Этому человеку пророчили яркое будущее? Игнат всмотрелся внимательнее. Тело самой собой выпрямилось, плечи пошли в стороны. Не сутулься, человек ты или нет? Ты одинаково смело должен встречать и радости и горести. Ты человек, Игнат' Настоящий человек! И ты живешь! Полноценной жизнью! Если в жизни человека нет повода для печалей, если у него не случается трагедий, если эмоции не бурлят и не плещут через край, — значит, этот человек не живет, а лишь существует. Значит, это существо, а не человек! Нельзя прожить яркую жизнь без потерь! Нельзя строить, не разрушив и не расчистив площадку для строительства! Нельзя достигнуть вершины, не обломав ногти и не переломав все кости в неудачных попытках и падениях. Неудачи закаляют, они дают бесценный опыт! Они дают власть над ситуациями!

Игнат расправил плечи, ноздри яростно расширились, воздух хлынул в легкие обжигающей волной. Свежий, ледяной воздух, словно Игнат стоял не посреди комнаты, а на самой высокой, скованной вековыми льдами вершине. Стоял, покорив ее!

“Да! Я покорил одну из своих вершин! Я совершил поступок, который считаю страшным, подлым, недостойным! Но я не должен думать, что жизнь закончена. Жизнь продолжается! Это всего лишь эпизод из длинной череды жизненных мытарств. Не стоит убиваться, не стоит ныть и винить себя! Любой опыт положительный! Любые знания ценны! Сейчас главное — это позаботиться, чтобы в будущем этого не повторилось! В будущем я уже не должен никому позволить управлять моей жизнью. Ни людям, ни компаниям, ни сектам, ни тем более неблагоприятным обстоятельствам. Я сам должен управлять жизнью! Даже если я выпущу вожжи из рук, все равно вся ответственность будет лежать на мне! Не на злых манипуляторах, завладевших моим сознанием и свершившим зло моими руками. А на мне! Сильному человеку некого винить, кроме себя! А слабаков никто не слушает!”

Игнат стоял посреди комнаты. Глаза его пылали неземным блеском. Он словно возродился. Теперь он понял, как быть. Нужно жить дальше. Нужно продолжать жить. Жизнь подкинула тебе жизненный опыт, протащила тебя через кладезь мудрости. Твое сердце познало страдания, твой разум побывал там, где ни один благополучный и трусливый разум никогда не дерзнет быть.

Игнат взглянул на себя в зеркало. Там стоял совсем другой человек. Высокий, сильный. Его плечи упрямо раздвинуты, грудь колесом. Глаза мрачно блестят из-под нахмуренных бровей. Даже круги под глазами пропали. Человек недоволен собой. Он не скулит, он не жалуется, он не пытается трусливо переложить груз на чужие плечи, он четко осознает свою вину и недоволен собой. И он желает исправить свою вину. Желает жить в мире с собой.

Чего-то не хватает в этой картине сильного человека. Игнат нахмурился еще больше. Чем-то неполна картина молодого хозяина жизни. Не хватает в ней одной важной детали. Только какой? И тут картинка неуловимо изменилось. Все вроде бы осталось по-прежнему, но одна новая деталь появилась в отражении Игната. Одна деталь, заставившая его ахнуть и сжаться словно от удара.

Огромный, разноцветный Знак переливался над ним, заполняя собой все пространство вокруг головы. Яркий, выпуклый, неестественно четкий и реальный! Он полыхал прямо в мозгу. Игнат вскрикнул и зажмурился. Но, даже закрыв глаза, он видел его. Видел и ощущал, что теперь Знак всегда будет с ним. Клеймо на всю жизнь. Крест, который предстоит нести, и великое сокровище, которое может сломать душу.

Игнат очнулся словно ото сна. Он по-прежнему стоял посреди комнаты. Из зеркала на него глядел испуганный молодой человек, волосы взъерошены, глаза тревожно блестят. Над головой, как и положено, нет никаких знаков.

— Уже галлюцинации начались! — пробормотал Игнат.

Чтобы хоть как-то отвлечь себя, включил телевизор. Начал щелкать кнопочки, перебирая каналы.

— Здравствуйте, уважаемые жители нашего города!..

На экране Аня Кушуева. Как всегда красивая и безупречная, слова льются неудержимой рекой.

— Сегодня исполняется один год хлыновскому филиалу секты “Рост”. Ровно год назад в здании на Октябрьском Проспекте появилась вывеска “Филиал секты “Рост”. С тех самых пор секта ведет свою просветительскую деятельность среди людей нашего города...

Игнат яростно ткнул пульт. Черемушкин говорил, что телеканал “7 баллов” перехватили люди секты, но когда вот так наглядно!.. Еще пару дней назад здесь шли сдержанные ироничные комментарии деятельности секты. А теперь такое!

Игнат переключил канал. Шел старый фильм, детская сказка. Он отложил пульт, уж в детской сказке не может быть зла.

— Я тебе помогу — будешь хорошо жить, на золоте есть и пить... — уговаривал женщину рыжий тип со связанными руками.

— Так уж на золоте?! — скептично поинтересовалась женщина.

Игнат ощутил интерес. Поддастся женщина на уговоры, явно подлые, или пошлет супостата куда подальше? Что рыжий был врагом, Игнат не сомневался.

— Обманешь ведь, — говорит женщина, словно читая мысли Игната.

— Нет не обману, развяжи скорей! — умело втюхивает ей рыжий негодяй.

“Не слушай его!” — хотел предостеречь ее Игнат, но промолчал. Глупо разговаривать с телевизором.

И вот уже подлый колдун колдует, во дворе шумной гурьбой шествуют богатыри, один из них вышагивает с прекрасной девушкой. Они смотрят друг на друга не отрываясь. Игнат насторожился. Что-то должно случиться!

— Делай все, что я прикажу, если хочешь мужа вернуть! — сказал колдун женщине. — Подойди к Финисту, воткни в кудри его этот гребень...

Игнат почувствовал, что не может пошевелиться. Руки и ноги сковала лютая стужа, не шелохнуть и пальцем. Только и мог стоять и наблюдать.

— Запала ты мне в душу, красна девица! — говорил тем временем ничего не подозревающий богатырь. Они с девушкой сидят на берегу реки. Беззаботно и доверчиво. А чего бояться — кругом свои.

Игнат изо всех сил попытался сбросить с себя наваждение, но по-прежнему не смог сдвинутся ни на волосок.

— С того самого дня, как увидел твои очи ясные, услышал голос ласковый...

Они говорят, ни о чем не подозревая. А сзади уже подходит женщина, русская женщина, поверившая в злые речи колдуна. И вонзает гребень в кудри...

Игнат задрожал и схватился за голову. Перед глазами встала совсем другая картина.

“Жабик спокоен! За спиной друг!”

Твердая сталь иглы зажата в кулаке. Острое лезвие входит в незащищенную шею. Жабик оборачивается, в глазах изумление и недоверие.

— Нет!

Игнат схватил с полки первое попавшееся под руку и метнул прямо в экран. Звон разбитого стекла, осколки разлетелись по комнате. Изображение погасло, словно ножом обрезало. Игнат стоял перед телевизором и тяжело дышал.

Это никогда не кончится! Это навсегда останется со мной! Навсегда! Не в силах больше оставаться дома, Игнат выскочил из комнаты, даже не закрыв дверь.

Он долго бродил по улицам. Шел куда глаза глядят и смотрел по сторонам. В голове пустота, плавают обрывки каких-то мыслей, но только они начинали собираться во что-то осмысленное, Игнат хмурился, искал новый ориентир.

— Машинка! Игнат, гляди, машинка! А вон киска пробежала! Киска! Куда же ты, киска?! Ну и черт с тобой! А вон “мерседес” едет! Фу, не люблю машины с овальными фарами! Фары должны быть угловатой формы, никаких округлостей! Округлости — это не по-мужски! Вот “девятка” — это по-нашему! Это я понимаю!..

Он старательно наполнял голову всякой чушью, как акын из старого анекдота, который пел то, что видел. И это помогало. Пока Игнат не пускал мысли о секте и Жабике в сознательную часть мозга, вина не так грызла его. Он просто шел и смотрел по сторонам.

А потом что-то изменилось в окружающем мире. Он наполнился тревогой, беспокойством. “Что случилось?

Куда я иду?” Игнат понял, что больше не бредет по улице бесцельно. Ноги сами собой несут его в строго определенное место. Мозг по привычке разгонял осознанные мысли, но ноги, похоже, и без его участия знали, куда идти.

Очень знакомый переулок! Сейчас прямо, а вот за тем зданием повернуть налево. И моему взору предстанет... филиал секты “Рост” в Хлынове!

Игнат наконец пришел в себя и остановился. “Неужели я так подсел на эти занятия, что уже не могу обходиться без них?” Он стоял и прислушивался к себе.

— Я не пойду на занятия! — проговорил он.

Тут же внутри все воспротивилось этой неправильной и крамольной мысли. Нельзя не пойти! Невозможно!

Игнат сокрушенно покачал головой. Похоже, посещение секты “Рост” стало для него вредной привычкой. Очень вредная привычка, смертельно опасная.

Пока голова умничала и подводила теоретическую базу, ноги, оставшиеся без присмотра, снова двинулись к дому. Игнат не стал их останавливать. “Пусть идут. Если так надо, пусть так и будет. Тем более теперь уже все равно. Жабика больше нет. Я продал себя с потрохами секте”.

Он прошел рядом с охраной, поднялся на второй этаж. К аудитории подошел секунда в секунду, Григорий уже запускал учеников. Увидев Игната, он улыбнулся как старому знакомому и кивнул. Раньше, когда Игнат был просто студентом, он так никогда не поступал. А что теперь? “Теперь я не ученик, а коллега. Вот в чем дело”.

Игнат зашел в аудиторию. Он смотрел на всех этих людей, они пришли сюда за знаниями, но вместе с ними они получают... Что? Что они получают вместе со знаниями? Игнат не смог бы вразумительно ответить на этот вопрос. Но все равно ему хотелось крикнуть им: “Уходите отсюда! Секта ломает души! Она делает людей предателями!” — Но он промолчал.

Ему хотелось плюнуть в спокойное лицо Григория, хотелось ударить его, разбить в кровь, стереть с его липа спокойствие и уверенность, но вместо этого он спросил:

— А что с Жабиком?! Где его похоронят?!

— Похоронят? — удивился Григорий. Позолоченные очки недоуменно блестели. — Ну что ты! Мы же не звери какие-нибудь. Жабик представляет собой непонятный и, скорее всего, опасный феномен. Но никто его убивать не собирается. Он здесь, в нашей штаб-квартире. Его хочет увидеть Властелин.

Игнат стал словно столб. Потом осторожно выдохнул, тут же понял, что все мышцы напряжены до предела. Игнат расслабил их, чувствуя, как огромная глыба, давящая на душу, исчезает. Жабик жив! Его жизни ничто не грозит!

Упомянув Властелина, Григорий посветлел лицом. Позабыв про Игната, он шагнул на свое место за кафедрой. Обращаясь уже ко всей аудитории, он сказал с радостной улыбкой:

— Кстати, у меня хорошая новость! Наш город скоро посетит сам Властелин! Вы увидите его! Вы поймете, какой может быть максимальная сила Роста! Для нас всех это великое счастье и великий день!

Аудитория загомонила восторженно, но Игнат уже не слышал. “Жабик жив! Значит, я не убил его! Значит, я могу увидеть его!” Радость тут же исчезла. И что я скажу ему? Что я могу сказать? Он лишь презрительно поглядит на меня и отвернется. Нет! Мне нечего ему сказать.

Занятия прошли на подъеме. Ученики были возбуждены известием о приезде Властелина. Даже Игнат, скинув наконец большую часть груза вины, проникся общим чувством. Когда наступило время практических занятий, он вместе со всеми старательно выполнил упражнение и восторженно закричал, когда оно в очередной раз сработало. Все как всегда.

Когда занятие закончилось, Григорий попросил его остаться. Игнат не возражал. Ему самому хотелось поговорить с Учителем.

— Григорий! — проговорил он, как только последний Ученик покинул аудиторию. — За что вы подвергли меня такому?! Чем я провинился?! Почему Жабик?

— Проходя посвящение, человек всегда делает выбор! — проговорил Григорий. — И это правильно. Путь Роста — это совершенно новый путь, он открывает светлые горизонты жизни. Но есть еще прошлая жизнь. Бывает так что нужно забыть ее, откинуть, как змея бросает старую кожу. Чем выше ты планируешь подняться с помощью инструментов Роста, тем жестче и болезненнее выбор. Ты показал потрясающие показатели при обучении. Если ты пойдешь по пути Роста, ты добьешься больших вершин. Не зря тобой заинтересовался Апостол. Мало того, как ты уже знаешь, в испытании принял участие глава охраны самого Властелина. Это о многом говорит! О многом!

Игнат молчал. Григорий пристально посмотрел на него, потом продолжил:

— В любом случае ты сделал свой выбор. Теперь все позади. Раны зарастут и уже не будут тревожить тебя. Теперь тебе нужно как можно скорее забыть о них и двигаться дальше по пути познания себя. И тогда тебе будет подвластно все в этом мире. Ты уже не будешь обычной песчинкой в отдаленной части пляжа. Ты будешь бриллиантом в короне, венчающей самую главную часть мира!

Игнат вздрогнул. Откуда Григорий узнал?! Учитель самодовольно улыбнулся.

— Мы все о тебе знаем, Игнат. Все! И твои мечты, и твои побуждения, и твои мотивы. Даже то, что ты заслан к нам из газеты “Хлыновские вести”. Надо сказать, ты даже принял участие в устранении последней нелояльной нам информационной структуры.

Игнат опустил голову. “И здесь я подвел. Меня обвели вокруг пальца как маленького мальчика. Я и есть маленький мальчик, возомнивший, что могу поучаствовать на равных в переделе города!”

— Это все кусочки старой твоей жизни! — мягким голосом сказал Григорий. — Чем быстрее ты их откинешь и забудешь, тем быстрее пойдешь к вершине познания, дарованной тебе Ростом. Все в твоих руках! Твое развитие и твои победы!

— А Оксана? — едва слышно проговорил Игнат. — Оксана тоже часть старой жизни, которую нужно откинуть?

— Что брать, а что оставить — твой выбор! — ответил Григорий. — Мы никого не неволим! Каждый член секты

После занятий Игнат по привычке направился в редакцию газеты. Слова Григория будили в нем тревогу, но она уже не была такой сильной, какой была бы несколько дней назад. Невозможно долгое время испытывать сильные эмоции. Что-то перегорело в нем, оставив лишь пепел. А пепел может лишь тлеть.

Игнат подошел к. зданию редакции. Уже на подходе почувствовал неладное. Перед входом стоял милицейский “уазик” и микроавтобус ОМОНа. Рядом с ним курили двое милиционеров в серой форме. Рыжими кляксами на рукавах расплылись повязки “Роста”. Игнат осторожно приблизился. Вход в дом не закрыт, но стоят они здесь явно не просто так.

— Читал вчера статью?! Так по секте прошлись... И лично по Сивушину! — говорил один.

— Ничего! Сегодня мы их прижмем, больше не будут поклеп наводить! — отвечал второй. Он щелчком отправил окурок на тротуар и зло сплюнул.

Игнат тихонько скользнул внутрь.

В фойе около лифта дежурили еще двое людей в форме. У обоих красные повязки на рукавах. Игнат обошел их и сделал вид, что его не интересует лифт. Пройдя по коридору, он свернул за угол. Переведя дух, поспешно кинулся к лестнице. Словно метеор взлетел на девятый этаж. Неслучайно так много милиции с ростовскими повязками на рукавах.

Осторожно подкрался к выходу на этаж, слух усилился, Игнат ловил каждый звук. Из-за угла раздавался странный шум, словно двигали мебель, шелестели бумаги. Грубый голос уверенно распоряжался. Игнат осторожно выглянул. В коридоре никого нет, но все двери редакции распахнуты, около некоторых высятся груды бумаг и покореженной мебели. Из других раздаются грохот и крики.

Сердце сжала невидимая колючая рука. “Рост” ломает все дорогое. Не зря Черемушкин вчера был так печален, чувствовал скорую расправу. Уже не таясь, Игнат ступил в коридор. Он не знал, что будет с сотрудниками неугодной газеты, — может, их арестовали или убили на месте?! Нет, наверное, просто разогнали. А Черемушкина арестуют по ложному обвинению и устроят показательный суд.

“Я тоже сотрудник этой газеты! Я пойду к ним! И разделю с ними все невзгоды! Может быть, я хоть частично искуплю свою вину за предательство. Может, хоть здесь поступлю как человек!”

Он потерянно шел по коридору, заглядывал в комнаты. Разруха и запустение царили в некогда оживленных отделах. В двух крайних комнатах хозяйничали люди в камуфляже. Они переворачивали все вверх дном, на пол летели бумаги, книги, старые журналы, компьютерные дискеты. Рядом стояли большие черные мешки, в них сотрудники милиции кидали самое важное. На Игната никто не обратил внимания.

Он прошел рядом с кабинетом Черемушкина. Дверь была плотно закрыта, из-за нее доносились приглушенные голоса. О чем говорят, не разобрать. Игнат хотел было открыть дверь, но...

— Не тронь меня! — раздался гневный женский крик. Тут же его заглушил взрыв мужского хохота.

Игнат вздрогнул, крик раздавался из общественного отдела.

Позабыв про Черемушкина, Игнат устремился туда. Их кабинет еще не обыскивали, поэтому все было на месте. Игнат подскочил к двери, около нее стоял здоровяк в камуфляже и смотрел внутрь. Игнат начал подкрадываться к нему. Уже наметил, куда вонзится кулак, где подхватит обмякшее тело. Вдруг здоровяк обернулся, Игнат замер, не зная, что делать. Невыносимо долгое мгновение они глядели друг на друга.

— Здорово, брат. Тоже пришел поучаствовать в погроме обители лжи? — лениво осклабился здоровяк. — Может, поживиться можно будет. Газетчики иногда богатые бывают.

Здоровяк хохотнул и вновь уставился на что-то в комнате. Игнат так и остался стоять, словно громом пораженный. Руки его медленно опускались. “Брат?! Вот, значит, как? Я свой теперь для этих, с повязками! В секте я свой!

Над здоровяком висел яркий Знак Роста. Операцией по разгрому командовали не простые люди, а адепты Роста!” Уже не таясь, Игнат шагнул в комнату. Там несколько парней в камуфляже обступили Аллу. Она прикрывала от них новостной компьютер.

— Уйдите отсюда! Кто вам дал право?

В руках Алла держала раскрытые ножницы. Молодчина! Игната переполнила гордость. Врагу не сдается наш гордый “Варяг”. Тут же вспомнил, что сам уже в другом лагере. На сердце сделалось гадко.

Тем временем один из парней сделал ложный выпад, Алла махнула ножницами. Сильные руки молниеносно перехватили ее хрупкую ручку, заломили за спину. Алла вскрикнула от боли, на глазах выступили слезы. Она закусила губу, чтобы не показать боль громилам.

— Что будем с этой зверюкой делать?! — спросил парень.

— А чего делать? Она оказала сопротивление при задержании. Напала на сотрудника милиции. Теперь она наша! — крикнул здоровяк у входа.

— Слышишь, зверюка! — тряхнул Аллу парень, нажав ей на руку. Алла вскрикнула, вставая на цыпочки. Ее рука была неестественно выкручена. — Сначала ты развлечешь нас, а потом баб в СИЗО. Ха-ха!

— Оставьте ее! — выкрикнул громкий голос. Парни удивленно расступились.

Игнат шагнул прямо к ним. В груди росла неестественная уверенность. Он вспомнил испытание будкой истины, тогда испытал нечто подобное.

— Это моя девушка! Не троньте ее!

— А это еще кто? — спросил было один из камуфляжей с красной повязкой на рукаве.

— Я прошедший посвящение! — сказал Игнат и поглядел на него пронзительным взглядом. — А вот над тобой что-то Знака не видно! А гонору!

Парень тут же стушевался, отступил назад. Глаза его вопросительно стрельнули к здоровяку у входа.

— А ты чего раскомандовался?! — шагнул тот внутрь.

— Я не командую! — примирительно поднял руки Игнат. — Просто вы тронули мою девушку. Она тоже с нами! Просто еще только начинает!

Он шагнул к Алле и положил руку ей на плечо. Сразу же почувствовал, как напряжены ее мышцы. Алла дрожала под его рукой, и он чувствовал, что дрожит она не от страха.

“Молчи! — отправил он ей мыслекоманду. — Молчи!” Он видел, как Алла раскрыла рот, чтобы сказать что-то гневное. Он сжал ее плечо, одновременно выкрикнул:

— А ты заткнись! Не видишь, что эти уважаемые люди из секты!

— Сам заткнись! Они же нашу газ...

Игнат сгреб Аллу в охапку и накрыл ее губы поцелуем. Алла ударила его кулачками, ногтями впилась в щеку, но он держал ее изо всех сил. “Молчи! Это для тебя! Молчи!” — кричал он ей мысленно. Постепенно ее сопротивление стихало. Зато парней в камуфляже его поступок привел в восторг. Они заорали что-то одобрительное.

Игнат боялся оторваться от горячих губ Аллы. Казалось, чем дольше целует ее, тем больше в ней копится горячего и злого. И стоит лишь отпустить ее — все это выплеснется бешеной волной. Но отпустить все же пришлось.

— Не могу держать себя в руках! — крикнул он. Потом схватил еще не опомнившуюся Аллу и вытащил в коридор. Парни недоуменно глядели им вслед.

— Ты с ними! Ненавижу! — прошипела Алла.

— Тише! — шикнул на нее Игнат. — Потом будешь презирать! Сейчас нужно выбираться!

Он потащил ее по коридору. Когда они проходили мимо кабинета Черемушкина, дверь внезапно распахнулась. Игнат едва успел отскочить в сторону. Внутри царил полный разгром, на столе лежал человек, над ним склонились люди в серой форме. Игнат окаменел. Он услышал предсмертный хрип, смачное хаканье и удары. Ноги лежащего на столе дергались, скребли стол, но люди в серой форме крепко держали его.

Выходивший человек резко захлопнул дверь, виновато улыбнулся Игнату:

— Извините! — и зашагал дальше по коридору, насвистывая незамысловатую мелодию.

Игнат ошалело поглядел ему вслед. Над парнем весело искрился Знак. Алла замерла рядом. Игнат ощутил, что в ее голове никак не уложатся эти две картины: страшное избиение и этот приветливый, невозмутимый человек.

— Они убивают там Владимира Михайловича! — наконец прошептала она.

— Идем! — дернул ее Игнат.

— Они убивает его! — уже громче сказала Алла.

— Идем скорей! — прошипел Игнат и потащил ее за собой. Она послушно шагнула за ним, все еще находясь в шоке. Лицо отсутствующее, но губы упрямо твердят:

— Убивают! Мы должны помочь!

— Нет! Мы поможем только себе! Ему мы уже не поможем! — упрямо сказал Игнат и потащил ее дальше.

Вот уже поворот, он скроет их от глаз сектантов. Еще пара шагов — и будет лестница.

— Нет! Оставь меня! Ты предатель! Ты!.. — Она вырвалась из его рук.

Он осторожно ступил в сторону, встал так, чтобы закрыть ей путь обратно. Но она никуда не .побежала. Алла закрыла лицо руками и, прислонившись к стене, сползла на пол. Плечики ее содрогались, из-под ладошек доносились рыдания.

Игнат почувствовал, что слабеет. Он ничего не мог сказать в свое оправдание. Ноги его подкосились, он тяжело опустился рядом с Аллой. Так они и сидели. Всхлипывающая Алла и Игнат с мрачным лицом. А из закрытой комнаты Черемушкина больше не доносились звуки ударов. Игнат помимо своей воли усилил слух, он не хотел этого, но, казалось, слух сам собой усилился.

— Хватит с ним! — Раздался шум борьбы, словно несколько тяжелых тел навалились на одного. И хрип! Страшный предсмертный хрип задыхающегося человека!

Игнат содрогнулся и зажал уши:

— Нет! Это не я! Я не виноват! Я не виноват!

Вдруг что-то коснулось лица. Игнат вздрогнул, словно очнулся. Он понял, что сидит на полу и бормочет эти самые слова. На него глядели зеленые, заплаканные глаза Аллы. Прохладная рука коснулась его волос. Он хлопнул себя по щеке, показалось, что там ползет муха. Отнял руку от щек — на пальцах капельки влаги. Неужели слезы?!

— Прости! — прошептала Алла. — Я не хотела... Я была не в себе! Мне показалось, что ты с ними...

— Ты права! — сказал Игнат. — Я с ними! Черемушкин дал задание! Я вступил в секту! Я не знал, что все так кончится... Я не знал...

Алла молча слушала его. Игнат был уверен, что после его признания она отдернет руку как от чумного. Но не отдернула. Ее тонкие пальчики продолжали гладить его по щеке.

— Мы все не виноваты! — сказала она. — Рост калечит людей! Но он и помогает стать лучше! Как было со мной!..

Она умолкла. Игнат насторожился. Даже сквозь мрак самобичевания он почувствовал тайну. Он должен знать ее. “Она приведет меня... куда? В этой страшной ситуации не может быть выхода. Его просто нет!”

— Расскажи, — попросил он. — Я должен знать. Мне “Рост” принес только боль и доказательства того, какая я сволочь и предатель.

— А меня он научил любить людей!.. — проговорила Алла. — Все началось с Егора...

Алла упала перед Егором на колени, руки порывались обнять. Он оттолкнул ее брезгливо:

— Дура! Если не будешь плохо думать о Насте, все пройдет. Будешь — так и останешься безобразной уродиной. Поняла?

— Д-да! — кивнула Алла. Глаза ее подобострастно блеснули, она зачастила: — Настенька очень хорошая! Она прекрасная девушка! Она славная и красивая-а-а-а...

Слезы вновь хлынули рекой. Руки шарили по лицу.

— Не проходит! Почему не проходит?

— Искренней нужно быть, девушка! — ухмыльнулся Егор.

Алла зарыдала, закрыв лицо руками. А Егор тем временем повернулся к Графу...

— Беги, Форест, беги! Мать твою! Видеть Графа в таком состоянии — это самая большая радость! — услышала Алла.

Что-то воскликнул Граф, потом раздался шелест. Это Граф спасал свою... жизнь? Кто знает, может быть, и жизнь.

— Поняла теперь, что со мной лучше не связываться? — раздались жесткие слова. Егор обращался к ней.

— Поняла! Не буду! Больше не буду! Только исправь! Исправь! — запричитала Алла. — Что хочешь сделаю...

Вид этого безобразного, жалкого существа только подстегнул его раздражение.

— Пошла отсюда! — оттолкнул ее Егор. — Если будешь ныть, вообще всю изуродую!

Алла упала на траву, скорчилась жалким комком. Егор развернулся и пошел. Из-за спины раздавалось тихое поскуливание. Алла боялась даже реветь. Правильно! Пускай знает свое место!

Когда Егор ушел, Алла еще долго сидела, скорчившись, прямо на траве, рядом со скамеечкой.

— Смотри! Чего это она? — Детский голосок вывел ее из задумчивости. Она подняла голову. Перед ней стояли два мальчика лет десяти.

— А-а-а! — закричали оба разом и исчезли. Только пятки засверкали.

Алла схватила сумочку. Дрожащими руками достала косметичку, раскрыла. На землю упали щеточки для ресниц, другая любимая сердцу девушки мелочь, но Алла даже не заметила. Стон вырвался из ее груди. Из зеркальца на нее глядело страшное лицо, полностью заросшее бородавками!

— Нет! — закричала Алла. Слезы брызнули из ее глаз, она повторила сквозь рыдания: — Нет!..

А потом были долгие недели одиночества. Алла позвонила на работу и сказала, что не придет. Как она могла показаться там в таком виде? Всегда красивая, всегда безупречная. Все женщины завода завидовали ей. Что бы они сказали, если бы увидели ее сейчас? Это был бы общезаводской праздник. Они были бы счастливы!

Алла застонала от бессильной ярости. Она бродила по квартире как львица в клетке. “Как мне быть? Что я могу сделать?”

“Думай о Насте хорошо, и все пройдет!” — сказал Егор. “Но легко сказать! Как я могу думать хорошо об этой толстой мымре, когда все случилось из-за нее?! Только она виновата в том, что Егор сотворил со мной. Лишь она!”

В который уже раз Алла подскочила к зеркалу и посмотрела на себя. И в который раз ей показалось, что бородавок стало еще больше.

— Сволочь! Какая же Настька сволочь!

И Она возобновила свой бесконечный бег по комнате.

А потом нужда заставила ее выйти на улицу. Деньги у нее были, но нужно было сходить в магазины, чтобы пополнить запасы. О, как глядели на нее продавцы! Смесь испуга и брезгливой жалости читала она в их глазах. Брезгливая жалость. Эти девочки и женщины, сидящие за кассой или выдающие колбасу, какой бы серой внешностью ни одарила их природа, все разом приосанивались, ощущали рядом с ней свою нормальность. По сравнению с ней последняя уродина показалась бы королевой красоты!

Алла сполна ощутила, каково быть уродливой в этом мире всеобщей красоты. В наше время очень легко быть красивой. Столько средств к этому: косметика, салоны красоты, физические упражнения, тренажеры, солярии, краска для волос... Очень легко, обладая телом без особых уродств, сделать из него конфетку.

Но теперь, у нее не было тела без особых уродств. Теперь она сама — полное уродство. Так прошла неделя...

— Я была наедине с собой. Это была самая страшная неделя в моей жизни. Только я — и мое зеркало. Я — и осознание моего несовершенства. Быть может, я так и умерла бы от злобы... если б была слабее, — сказала Алла и улыбнулась.

Игнат посмотрел на нее внимательно, девчонка молодец. Знает себе цену и чужда ложной скромности. Алла между тем продолжала рассказ...

Алла включила телевизор. Весь мир брезговал ее видеть, так ей казалось, но она хотела подглядывать за миром. Пускай через маленький экранчик и строго отфильтрованную кем-то информацию, но она хотела видеть. И она увидела.

— Сегодня мы покажем вам международный конкурс красоты! — объявила диктор, сама не последняя красавица. Алла заскрипела зубами, рука потянулась к пульту — скорей переключить это издевательство. Весь мир издевается над ней. Но оставила.

На экране появилась сцена, на нее вышли девушки. Одна другой краше, все высоченные, на высоких шпильках. На каждой минимум одежды и голливудская улыбка. Каждая изо всех сил пыжится, чтобы именно ее заметило компетентное жюри, чтобы ее продвинули на следующий этап. Каждая хочет корону.

Раньше, когда Алла смотрела подобные передачи, всегда внимательно разглядывала девушек, пытаясь понять, какой косметикой пользуются, какие недостатки имеют, если убрать все украшения. Сравнивала с собой. И по всему выходило, что она ничуть не хуже их, разве что рост у нее по нынешним мировым канонам маловат, но это не страшно. Всяк знает, что маленьких мужчины больше любят. Но это было в прошлом. Сейчас она взглянула на девушек другими глазами. Сейчас они стали врагами. Это были уже не профессионалки от красоты, это были смазливые, бестолковые дуры, вышедшие специально, чтобы еще раз напомнить ей о ее уродстве. Алла вдруг поняла абсурдность всего происходящего. Здоровые, молодые девушки — словно рабыни на помосте. Богатые дядьки сидят вальяжно в зале и выбирают. Считают зубы, осматривают мышцы, заставляют пройтись. Натуральная сцена приобретения рабынь. Да, элитных, да, высокооплачиваемых, но сути это не меняет!

Алла помотала головой: “Что со мной? Раньше я так не думала. Неужели уродство каким-то образом повлияло на мозги! Какие рабыни? Девушки стараются, делают свое будущее. Здесь только лучшие. Всем им в дальнейшем светит богатая карьера в модельном бизнесе. Это же здорово. Они найдут себя в жизни, реализуются”.

Да! Это тоже правда! Алла ощущала это. Но странным образом теперь она знала и другую правду, другую точку зрения. Раньше, она даже не подозревала, что эта правда может быть. Красавицы с конкурсов красоты — это сильные личности, добившиеся многого. Раньше не было никаких рабынь на помосте для продажи. А сейчас были! Алла чувствовала теперь, что эта точка зрения распространена ничуть не меньше той, красивой и насаждаемой.

Алла глядела, как красавицы, натужно улыбаясь, ходят в купальниках по сцене. Купальники — одно лишь название. Словно соревнование идет не в красоте, а в откровенности. Показали судей. Большинство мужчины, все смотрят прицельно. Один делает пометочки в блокноте: вот эту, пожалуй, куплю, а остальные пусть катятся обратно в их курятники, называемые отсталыми странами.

Алла задумчиво потерла подбородок. Рука наткнулась на бугры и неровности. Впервые Алла не вздрогнула и не преисполнилась яростью. Она лишь отдернула руку, посмотрела на пальцы, потом на красавиц на экране. В голове бродили странные мысли.

Когда прошло две недели и одиночество стало совсем невыносимым, Алла взяла ключи, даже не пытаясь замаскировать безобразное лицо, вышла из дому. Она знала, что делать. Ей нужно встретиться с источником бед. Лицом к лицу. Ей нужно увидеть Настю.

Алла вошла в лифт, пальчик с обгрызенным ногтем нажал кнопку с цифрой “6”. У Насти никогда, не была, но, где та живет, на всякий случай знала. Дверцы шумно закрылись, натужно защелкали невидимые сочленения, но Алла не слышала их. Она размышляла. “Что я скажу Насте? Как она встретит меня? Чем сможет помочь?”

Дверцы лифта разъехались, Алла ступила на лестничную площадку. Справа дверь в квартиру была открыта. Из нее выходила толстая тетушка с бультерьером на поводке. Собака увидела ее, взвизгнула испуганно и со всех ног кинулась обратно в комнату. Поскольку тетушка закрывала ей проход, бультерьер проскользнул у нее между ног.

— Бубличек! Куда же ты! — воскликнула она. Лицо ее сделалось печальным. Словно оправдываясь перед кем-то, она проговорила: — Он не всегда был такой трус. Бублик был нормальным псом. Пока не встретил того странного гражданина, который его так напугал. Теперь он боится всех людей, кроме меня!

Она повернула голову к Алле и вздрогнула. Глаза ее расширились, рот раскрылся.

— Здравствуйте! — сказала Алла. К подобным реакциям она уже привыкла, главное — чтобы тетушка не грохнулась в обморок.

Тетушка пришла в себя и поспешно ретировалась в комнату следом за Бубликом. Похоже, в этот раз она не станет ругать его за немотивированный испуг.

Алла улыбнулась и нажала кнопку звонка в квартиру Насти. Как-то Настя прореагирует на такое лицо? Щелкнул замок, словно за дверью только и ждали, когда она позвонит. Дверь открылась, на пороге стояла Настя.

Алла давно ее не видела, сердце сжалось. После разговора с Егором она испытывала к Насте настоящую ненависть, потом, после пары недель, проведенных наедине с собой, ощущала тупое безразличие, в тот момент, когда она впервые увидела ее после последних событий, она испытала... жалость? Нет, это была не жалость. Это было сочувствие, переживание за хорошего человека, попавшего в беду. Потому что беда отчетливо читалась на лице Насти.

Настя похудела. Это сразу бросилось в глаза Алле. На ее взгляд, Настя была толстухой. Нет, конечно, у Насти были свои прелести, которые не меньше нравились мужчинам, но все равно таскать на себе столько лишнего жира — невозможно. Сейчас Настя выглядела очень стройной. Но это была болезненная худоба. Черты лица ее заострились, под глазами залегли темные круги. Но не это самое страшное в облике Насти.

Глаза. У Насти изменились глаза. Живые и добрые в прошлом, сейчас они были заполнены тоской и безысходностью. Не было больше Насти, беззаботной и завистливой девчонки. Была Настя — печальная и убитая горем Женщина!

— Вам кого? — спросила Настя. Увидев Аллу, она не вздрогнула, глаза ее не расширились, она не испугалась, не удивилась. За это Алла преисполнилась к ней благодарности.

— Не узнала? Я Алла Волкова! Мы должны поговорить... о Егоре!

Настя качнулась, словно в спину ей вонзился нож. Лицо ее дрогнуло, по щеке скатилась маленькая прозрачная капелька.

— Заходи! — проговорила она пустым голосом.

Это было очень странное зрелище. По щеке катилась слеза — и одновременно голос, в котором полностью отсутствовали какие-либо эмоции. Сердце Аллы сжалось. “Какая же ты, Алка, дура! Себялюбивая, тупая дура. Вообразила, что от Егора пострадала ты одна. Если Егор слетел с катушек, то больше всего должны пострадать его близкие. В первую очередь Настя. Любовь и безумие — страшные попутчики!”

Алла вошла к Насте и рассказала ей все. Все без утайки. Настя сидела напротив нее и внимательно слушала. И ее холодное, пустое лицо уже не было таким. На нем зажглись живые эмоции.

— Бедная! — прошептала Настя.

Алла вскинулась было: “Мне не нужна жалость!” Но жалости не было. Настя просто переживала за нее. И еще вину увидела Алла в ее синих глазах.

— Прости! — сказала Настя. — Это из-за меня! Прости... Подчиняясь неизвестному порыву, Настя вдруг обняла

Аллу и принялась целовать ее лицо, покрытое бородавками. Алла шокированная замерла, не зная, что делать. В зеркале бородавки выглядели так ужасно, что она сама боялась к ним прикоснуться, — казалось, что они тут же перекинутся и на руки.

— Они пройдут! Я верю! Ты очистишься... мы очистимся! Я тоже грязна! Я поняла это, когда умерла... Я поняла это!

Наконец она отстранилась от Аллы, но лишь для того, чтобы взглянуть в ее глаза. Синие и огромные встретились с зелеными и выразительными. Они смотрели друг на друга и в глазах собиралась влага. Алла шмыгнула носом, Настя расплылась перед ней, словно попавшая под дождь картина.

— Меня похитили враги Егора, — начала рассказывать Настя. — Я знала, что он не бросит меня, что он придет за мной! И он пришел! Он уничтожил их! Мне их не жалко, но это было ужасно...

Настя всхлипнула и отвела глаза. Алла поняла, что это очень тяжелые воспоминания для Насти.

— Не надо! — проговорила она. — Тебе больно думать об этом! Не надо!

Она коснулась пальцами Настиной руки и погладила. Настя вздрогнула, Алла поняла, что она все еще там, в воспоминаниях.

— Нет! Ты должна это услышать! Я должна рассказать хоть кому-то!

Настя вздохнула, вытерла слезы. Приведя таким образом себя в порядок, она продолжила:

— Он пришел спасти меня! Но их было слишком много! Пока он дрался с другими, их главарь выхватил пистолет и прицелился прямо ему в спину. Он хотел убить его! Подло! В спину! — Она всхлипнула.

Алла сжала ее руку. В груди постепенно зарождалось странное чувство, она одновременно и жалела Настю, и восхищалась ею.

— Тогда я закричала и бросилась на злого человека. Егор вздрогнул и обернулся. Потом злой человек ударил меня, я упала, хотела вскочить...

Она говорила словно в забытьи. Глаза глядели в никуда, речь лилась освобождено. Алла чувствовала, как Настя вздрагивает от каждого слова, словно в нее втыкают нож. Один за другим. Но странным образом она чувствовала, что Насте это необходимо. Она должна это рассказать.

— Я хотела вскочить и вдруг увидела огромное черное Дуло. Оно смотрело прямо в меня. В ту минуту я не думала об опасности! Я не думала о себе! Я вдруг поняла, как прекрасно, что этот человек целится в меня! Ведь это значит, что у Егора есть немного времени, чтобы спастись. Я хотела закричать: стреляй в меня! Стреляй! Но он уже нажал

На курок. Я видела, как в черноте дула родился огонь, как вылетел маленький блестящий комочек. Время замедлилось! Я видела, как пуля летит прямо в меня, я ощущала ее приближение, но я ничего не могла сделать. А он нажал на курок еще раз, и еще, и еще. И каждая пуля, летящая в меня, была для меня счастьем! Она означала, что у Егора все больше времени...

Настя умолкла, заново переживая рассказанное. Алла сидела перед ней и рыдала в полный голос. Слезы текли по щекам.

— Настя! Сколько же ты пережила! А я!.. Какая же я дура! Я даже не представляла, какой ты человек. Не представляла...

Не в силах больше сдерживаться, они кинулись друг другу в объятия и разрыдались. Они долго сидели так и плакали. Просто молча плакали, обнимая друг друга. Настя гладила нежные золотистые локоны Аллы, Алла перебирала каштановые волосы Насти.

А потом Настя взглянула на Аллу и закричала:

— Алла, что с твоим лицом? — Восторг светился в ее глазах. Алла испуганно замерла.

— Посмотри! — закричала Настя.

Она вскочила, подхватила Аллу и буквально подтащила ее к зеркалу. Слезы не давали Алле взглянуть на себя, она недовольно стерла их рукой и ахнула. Красный нос, мокрое от слез лицо. И там, где протекли слезы... бородавок не было. Алла смотрела, как слеза торит дорожку по ее щеке и бородавки исчезают на ее пути. Прохладная, кристально чистая слеза уничтожала безобразные бородавки словно косец траву.

— Алка! Мы нашли лекарство! — закричала Настя. — Мы нашли лекарство! Ты снова станешь красивой! Ты станешь сама собой!

Алла вздрогнула:

— Нет! Ни за что! Собой я уже не стану. Егор был прав. Я была злой и никчемной дурой. Слишком ясно я теперь это вижу. Слишком.

Ее плечики передернулись.

— Я не знаю, кем я буду, но такой, какой я была раньше, уже никогда!

— Перестань, Алла! — воскликнула Настя. — Об этом

Будем думать потом, а сейчас...

Она коснулась уголка глаза Аллы, та моргнула — и на пальце Насти осталась капелька влаги. Настя осторожно дотронулась пальцем до бородавок на щеке, которых еще не коснулась слеза.

— Умрите! Вы больше не нужны! — прошептала она. — Алла больше не ненавидит меня!

Бородавки растворились, словно их и не было. Настин палец ощутил гладкую, нежную кожу.

— Ура! — закричала Настя. Ее глаза сияли счастьем. — Скорее умойся слезами! Мы нашли лекарство...

— Я не смогла больше вернуться на завод. Я не смогла продолжать жить так, как я жила. Поэтому я уволилась и начала новую жизнь. Новую жизнь в газете. — Алла грустно улыбнулась. — Не знаю, может быть, судить не мне... Но в газете меня любили и уважали больше, чем любили мою показную красоту на заводе.

— Да. Алла, я всегда восхищался тобой. И недоумевал, почему... — начал Игнат.

— Теперь ты знаешь почему, — еще раз улыбнулась Алла, — Теперь я уже не жалею, что Егор так поступил со мной. Он сделал это по злобе, в слепой ярости, но тем самым он помог мне. Теперь я это вижу. Я ни за что бы не поняла это сама. Он помог мне подняться на ступеньку выше.

— А где сейчас Егор?!

— Не знаю. Я не спросила об этом. Да мне и неважно было. Я думаю, Настя знает. Хотя он ушел и его давно не видно. Похоже, он понял, что его неуправляемая ярость способна доставить неприятности близким, и ушел обуздать ее. Мне кажется, он хотел научиться владеть своими способностями...

Игнат задумчиво кивнул. Очень похоже на правду. Но в любом случае мы ее не узнаем, пока не найдем Егора. Человека, владевшего силой Роста еще до возникновения секты.

Дождь лил как из ведра. Они стояли на взлетной полосе и ждали. Сивушин держал в руках раскрытый зонт, крупные капли барабанили по плотной материи, стекали мелкими струйками вдоль спиц. Сивушин покосился на остальных. Рядом с ним стоят десять лучших сектантов “Роста”. Все уже достигли уровня Учителя. Все без зонтов.

Над головой прогремело, дождь припустил еще сильнее.

— Погода нелетная! Не прилетит он! — буркнул толстый человек в зеленом плаще. Учитель Западного района, по совместительству видный банкир. Сивушин знал его по рабочим совещаниям с ведущими бизнесменами города в правительстве области. Банкир всегда был аккуратен и очень пекся о чистоте своей одежды. Для него это большой подвиг — стоять здесь без зонта. Но что поделаешь — на то была воля Властелина.

— Как он выглядит? — в который уже раз спросил Григорий. Несмотря на то что все Учителя не зря занимали такой высокий пост в секте, все заметно нервничали. Вот и Григорий, обычно спокойный и выдержанный, дергается и повторяется. Его очки запотевали, он то и дело протирал их руками, волосы на голове слиплись, с бородки струйкой стекала вода.

— Он... — Голос Сивушина дрогнул. Он попытался вспомнить Властелина и понял, что не может представить его. Словно это знание было изъято из мозга. — Он очень сильный! От него ощущается великая мощь. Ты стоишь рядом, он выглядит обычным человеком, но кажется, что рядом с тобой огромная гора. Такое ощущение, что двинь он неосторожно рукой — и от тебя останется мокрое место.

Сивушин поежился. Ветер задувал под зонт капли дождя, но мороз был в душе. Мороз от воспоминаний...

Виктор Леонидович сидел в огромном, роскошном кабинете. Совсем не таком, какой у него сейчас. Даже кабинет губернатора области в сравнении с тем — обычная серая конура. Ведь тот кабинет располагался в доме правительства России, в Министерстве финансов.

Да, Виктор Леонидович занимал не последнюю должность в Министерстве финансов Российской Федерации.

Смешно и грустно одновременно. Что же он делает здесь сейчас, после такой высоты? “Я здесь работаю. Совершенно добровольно! И все из-за Владимира”. Сивушин с замиранием сердца вспоминал тот день.

— Виктор Леонидович, к вам посетитель! — пропел приятный голос секретаря в селекторе.

Сивушин нахмурился — кого еще принесло? Он хотел отказать, дел и так по горло, министр опять спихнул всю работу на него, политикан чертов! Он уже потянулся к кнопке селектора, но секретарша продолжила:

— Это насчет подготовки документов в Азию. Он говорит, что срочно.

Сивушин так и замер, не донеся руку до кнопки. Документы в Азию — это ЧП, которое поручил расследовать министр. Откуда кто-то еще знает об этом? Неужели утечка информации? — Пусть войдет! — сказал он и отключился. Роскошная дверь в кабинет тут же раскрылась, и внутрь скользнул человек. Каким запомнил его Сивушин? А никаким. Он его вообще не запомнил. Помнил, что на человеке был строгий деловой костюм, галстук завязан аккуратно, ботинки новые и до блеска начищены, рубашка свежая. Волосы аккуратно уложены. Лицо... А вот лица Виктор Леонидович запомнить не смог. Словно кто-то аккуратно стер его в памяти.

— Здравствуйте, присаживайтесь, — указал Сивушин гостю на стул.

Гость подошел, сел. Виктор Леонидович ожидал, что гость начнет излагать свои просьбы, но тот молчал. Он пристально глядел на него и молчал. И отчего-то неуютно стало от этого взгляда. Сивушин передернул плечами, внутри зарождалась злость. Что еще за цирк такой?

— У меня мало времени! Что вы имеете мне сказать? — нахмурив брови, проговорил он.

— А вы знаете, Виктор Леонидович, что во всем этом мерзком городе вы входите в десятку лучших управленцев? — внезапно заговорил гость. Голос его тоже оказался непонятным и неприятным. Словно его пропустили через синтезатор, чтобы Сивушин не смог запомнить.

Но тогда Виктор Леонидович не придал этому никакого значения. Он откинулся в кресле и поглядел на гостя немного свысока.

— Льстить мне изволите? — спросил он с легкой улыбкой. — Так вот, не пройдет! Я ценю людей за умения и таланты, а не за трепание языком. Говорите, откуда вам известно про документы в Азию?

— Да бог с вами, Виктор Леонидович. Давайте не будем нервничать, — проговорил гость. — Документы — это всего лишь предлог попасть сюда. А поговорить я хочу совсем о другом. Я хочу сделать вам предложение. Роскошное предложение, как раз по вашим талантам.

“Дурак какой-то!” — подумал Сивушин. Он встал и посмотрел на посетителя сверху вниз.

— Так! — сказал он. — Я понимаю, ничего толкового вы сказать не намерены. Поэтому попрошу вас из моего кабинета и впредь...

— Сидеть, — сказал гость. Он именно сказал это слово, не рявкнул, не гаркнул, но действие его было разительным. Виктор Леонидович вздрогнул и поспешно сел. Так поспешно, словно перед ним был вышестоящий начальник и его, Сивушина, судьба была в начальственных руках.

— Я не понимаю... — попытался сопротивляться он.

— Вы все поймете в свое время, — улыбнулся гость.

— Вы из спецслужб, да?! — проговорил Сивушин. — Или... точно! Вы шпион! Американский шпион и пришли меня вербовать!

— Тьфу ты господи! — Гость рассмеялся странным смехом, в котором не чувствовалось ни грана эмоций. — Ох уж это наследие Советского Союза! Везде нам мерещатся заговоры и происки империализма. Отвечу вам как на духу — нет.

Сивушин терялся в догадках, рука медленно, чтобы не заметил этот чокнутый, двинулась к тревожной кнопке. Они были установлены в каждом кабинете и выходили напрямую на пульт охраны здания. А охрана здесь будь здоров.

— Я хуже! — сказал гость и вновь рассмеялся. Сивушина передернуло — не смех, а воронье карканье. Незнакомец между тем продолжил: — Я из секты “Рост”, — может, слыхали о такой?

— А, эти клоуны, — небрежно сказал Сивушин, рука незаметно скользнула под стол и нажала кнопку. Он едва сдержал торжествующую улыбку, откинулся в кресле. — Новые завоеватели мира! Мы сдержали Свидетелей Иеговы, сдержим и вас!

— Напрасно вы так думаете, — сказал гость. — Мы еще не вошли в полную силу. Как раз об этом я хотел с вами поговорить...

Его прервал шум в приемной. Сивушин торжествующе улыбнулся. Вот и все, сейчас этого сумасшедшего уведут. Нужно будет позвонить в охрану и сделать выговор виновным. Не должны такие люди свободно расхаживать по министерству.

— А-а... — Гость тоже услышал шум. — Вы желаете демонстрации наших сил? Пожалуйста!

Двери распахнулись, в кабинет вошли несколько шкафоподобных молодых людей. Все в аккуратных костюмах, в уши воткнуты наушники, а к лацканам пиджаков прикреплены микрофоны.

Сивушин открыл рот, чтобы распорядиться, но незнакомец опередил его. Он встал, шагнул навстречу охране.

— Уведите этого клоуна! Не знаю, как он пробрался в мой кабинет в мое отсутствие! — услышал Сивушин... свой голос. Незнакомец ткнул пальцем прямо в него.

Охранники повернулись, Сивушин пожал плечами и улыбнулся: мол, совсем свихнулся незнакомец, уводите его скорее.

А потом случилось что-то непонятное. Охранники шагнули к нему, сильные руки подхватили его и вытащили из кресла.

— Все будет сделано, Виктор Леонидович, — сказал один из них, обращаясь к незнакомцу. — А ты иди давай!

Последнее выражение, довольно-таки грубое, относилось к Сивушину.

— Эй, постойте! Это какая-то ошибка! — закричал он, но они не обращали на его крики никакого внимания. Его вели к дверям. Посреди кабинета высился незнакомец и взирал на все это с самодовольной улыбкой.

Сивушин вдруг понял, что его сейчас уведут и это неизвестно чем закончится. Он не должен позволить себя увести.

— Постойте! — закричал он. — Я все понял! Я готов вас выслушать! Готов...

— Стойте! — тут же проговорил незнакомец. Охрана послушно остановилась. — Спасибо, вы свободны! Пожалуй, он одумался и больше не будет безобразничать.

Охранники тут же отпустили его и вышли. Один помедлил у входа:

— Виктор Леонидович, вы уверены, что он не опасен?

Виктор Леонидович едва не ответил, но осекся, вспомнив, что уже не единственный Виктор Леонидович в кабинете.

— Я уверен, спасибо за заботу. — Небрежным взмахом руки незнакомец отпустил охрану.

Обиженным жестом Сивушин поправил пиджак. Он стоял посреди кабинета и не знал, что делать.

— Что вы такой неприкаянный, ровно не у себя дома?! — воскликнул гость. — Садитесь!

Он указал на кресло во главе стола. Не чувствуя ног, Сивушин прошел к креслу и плюхнулся в него, словно из него разом вынули все кости. Происходящее совершенно не укладывалось в голове. Может быть, это розыгрыш?

— Нет, это не розыгрыш! — ответил на его невысказанные мысли незнакомец. — Это всего лишь сила секты “Рост”!

— Что вы от меня хотите? — спросил Сивушин. Происшедшее потрясло его, выбило из колеи. Он больше не мог сопротивляться, ему нужен был тайм-аут, хотя бы небольшая, но передышка.

— Я хочу предложить вам работу, — улыбнулся гость...

Да, именно тогда все и закрутилось. Тогда Виктор Леонидович узнал о строгой иерархии секты, о посвящении, о дарованной силе. Именно тогда испробовал эту силу сам!..

— Что мы здесь делаем? — брезгливо сморщился Сивушин. Они стояли с давешним незнакомцем, который представился Владимиром, в дешевом кабаке. Сивушин предпочитал рестораны исключительно дорогие. Чтобы посетители все были видными людьми и соблюдали приличия. В этом же дешевом заведении ни о каких приличиях не может быть и речи.

— Они вам не нравятся? — спросил Владимир. — Они противны? Они не желают жить по правилам, они прожигают свою жизнь?

— Будь моя воля... — проговорил сквозь зубы Виктор Леонидович.

— Будь ваша воля — что? — впился в него глазами Владимир.

— Ну... даже не знаю! — растерялся Сивушин. — Перестрелял бы!

— Фу, как вульгарно! — скривился Владимир. — Нет, это неинтересно! Уничтожить их мы всегда успеем. А вот перевоспитать?! Вы способны их перевоспитать?

— Чтобы перевоспитать таких...

Сивушин брезгливо оглядел зал. У стойки бара сидела размалеванная девица легкого поведения. Она умело накачивала здоровенного бугая с уголовной физиономией, попутно угощаясь сама. То ли настоящая проститутка, то ли клофелинщица. За столиком в углу сидела разномастная компания. Они шумели, громко ругались матом, лапали официанток — словом, вели себя донельзя вызывающе. Помимо них в зале сидело еще двое мальчиков подозрительно слащавого вида. Бармен выглядел ничуть не трезвее своих клиентов. Сивушин презрительно скривился:

— Кого тут перевоспитывать?

— А ты подумай! Разбуди свою фантазию! Я даю тебе карт-бланш! В твоих руках будет вся сила, которой владеет Рост. Все, что ты придумаешь в наказание и в воспитание, все будет в твоих руках!

— Да? — Сивушин недоверчиво взглянул на Владимира.

— Вспомни, как я развел охрану в министерстве. Это ли не доказательство?

Сивушин нахмурился: о случившемся в министерстве вспоминать не любил. Это было лишнее воспоминание о том, что он здесь не совсем по своей воле.'

— Не нужно себе врать, — опять прочитал его мысли Владимир. — Я говорил тебе уже не раз и скажу еще: ты волен уйти сейчас и никогда больше не возвращаться. И я не потревожу тебя своими выходками. Более того, когда мы придем к власти, если не будешь ерепениться и покажешь себя хорошим специалистом, ты останешься на своем месте. Другое дело, что, если ты пойдешь с нами, твое место может оказаться гораздо выше и значительней.

— Ладно, ладно! Уговорил! — раздраженно кинул Сивушин. — Давай мне силу, сейчас я попробую...

Лишь сказал эти слова, как что-то изменилось. Он не понял что. Ожидал, что в его жилы вольется поток чистой энергии — словно Горец, отрубивший голову врагу, он начнет дергаться и кричать, а потом... Но ничего этого не было.

Виктор Леонидович вопросительно взглянул на Владимира, тот кивнул. Что ж, может быть, это какая-то проверка или розыгрыш, но делать нечего. Сивушин шагнул к шумной компании. Для начала следует утихомирить этих. В баре звучит негромкая, приятная музыка, а они орут как... Нельзя так, нужно уважать других людей.

— Здравствуйте! Вы слишком громко шумите. Перестаньте, пожалуйста, — проговорил он.

Компания поначалу даже не заметила его. Они продолжали громко орать друг на друга, одновременно пытаясь выкрикнуть очередной тост.

Сивушин потыкал ближайшего, тот обернулся. На Си-вушина взглянули узкие, заплывшие от пьянства глазки. Пахнуло перегаром.

— Заткнитесь, пожалуйста! — Виктор Леонидович начал выходить из терпения. В тех заведениях, которые он привык посещать, первого обращения было достаточно, чтобы ему пошли навстречу. Здесь же...

— Вали отсюда, пока пяджак не порвали! — крикнули ему из-за столика и разразились страшным гоготом.

Сивушин поморщился, неуверенно взглянул на Владимира. Тот стоял у барной стойки и смотрел на него внимательно. Сивушин вопросительно вскинул брови, Владимир еле заметно кивнул.

— Что ж! Вы сами напросились, — услышал Сивушин собственный голос.

Дальнейшее происходило быстро и неожиданно. Он словно наблюдал за всем со стороны, но ощущал, что все, что происходит, делает он сам.

— Всем встать! — сказал он.

Его голос разнесся под сводами кабака, словно Сивушин говорил через громкоговоритель. Он ожидал услышать уже знакомый мат, но случилось странное. Загремели отодвигаемые стулья, все посетители бара встали. Раздались удивленные и испуганные голоса.

— Всем заткнуться, выходите сюда и стройтесь в шеренгу! — выдал Сивушин новую команду.

Вся эта серая толпа быдла послушно выполнила его распоряжение. Волна ликования накрыла Сивушина с головой. Получается! Все люди в кабаке слушаются его словно бога. Лишь Владимир стоит в сторонке и улыбается. Сивушин не был уверен, что все остальные его видят.

— Разберемся теперь в субординации! — проговорил Сивушин, неспешно шагая перед шеренгой испуганных людей. Все они стояли чуть ли не навытяжку. Тела более не слушались их, лица отражали страх. — Так! — проговорил Виктор Леонидович, подходя к крайнему. Им был парень из шумной компании. — Говори как на духу! Чем занимаешься в жизни?

— Ничем! — через силу проговорил парень, на узком лбу выступила испарина. Он вращал широко распахнутыми глазами, пытаясь вырваться из тенет непонятного наваждения.

— Так! Бездельник, значит! Наркотики употребляешь?

— Нет! — проговорил парень. По горлу у него пошла конвульсия, словно из него что-то лезло, а он пытался удержать. — Я... их... продаю!

Последние слова проговорил с сипом.

— Ух ты! — поднял брови Сивушин. — Нехорошо! Умри!

Лицо парня побледнело, рука схватилась за сердце. Из раскрытого рта раздался хрип, глаза закатились. Он рухнул в полный рост, ударившись о рядом стоявший стол. Его подкинуло, он скатился на стулья, а потом на пол. Все испуганно глядели на него, но он больше не шевелился.

— Продолжим! — проговорил Сивушин и шагнул к следующему человеку. Им оказался среднего роста парень. Руки его тряслись, под глазами залегли круги. — Как-то ты нездорово выглядишь! Наркотики принимаешь?

— Да! — отрешенно ответил человек.

— Давно?

— Год!

— Бросить пытался?

— Нет!

— Бросишь! — уверенно проговорил Сивушин. — Вместе с жизнью!

Он щелкнул пальцами перед лицом парня. Парень вздрогнул, схватился за горло. На губах его выступила пена, потом хлынула кровь. Парень упал на пол и задергался в конвульсиях, пытаясь скрутиться в маленький комок. Вскоре он затих.

Сивушин брезгливо переступил его. Следующей оказалась девушка легкого поведения, которую они видели у стойки бара.

— Проститутка? — спросил Сивушин.

— Нет! — ответила девушка. Она дрожала всем телом, глаза распахнуты, в глубине их мечется ужас.

— А чего вырядилась так? — нахмурился Сивушин. — Наркотики употребляешь?

— Нет! — прошептала девушка.

— А парень у тебя есть?

— Да! Он здесь... — прошептала она. Глаза ее наполнились слезами, она тихо заплакала.

— Да ты что?! — воскликнул Сивушин. — Где ее парень? А ну покажись!

Из ряда испуганных людей вышел тот самый здоровяк, с которым она беседовала.

— Ты ее парень? — спросил Сивушин и поморщился.

— Нет! — ответил здоровяк. Сивушин нахмурился: неужели они могут врать? — Я ее муж!

— Свободны! Чтобы я больше вас не видел в подобных заведениях! — рявкнул Сивушин. — Детей лучше нарожайте!

— Есть у нас ребенок! — едва слышно проговорила девушка. — У нас сегодня годовщина свадьбы, родители отпустили!..

— Ишь! — рассмеялся Сивушин. — А чего в таком паршивом заведении? — Он полез в карман, вынул бумажник: — Вот возьмите и пойдите куда-нибудь в более подходящее и спокойное место! А то ходите в бомжатники...

Здоровяк обнял всхлипывающую девушку, и они двинулись к выходу.

— И еще! — догнали их слова Сивушина. Они замерли. — Это сейчас модно так? Такие наряды у женщин откровенные?

— Д-да! — ответил здоровяк.

— Ладно, идите. Доберемся и до моды! — отпустил их Сивушин.

Пара мгновенно исчезла.

— Так, следующий! От какой красавец!

Перед ним стоял один из тех смазливых мальчиков, которых он принял за гомосексуалистов.

— “Голубой”? — спросил он.

— Да! — сказал паренек. Глаза его блеснули вызовом.

— Всегда был таким или сбил кто с пути истинного?

— Я с детства такой! — гордо сказал паренек.

— Умри!..

Парень закатил глаза и хлопнулся на пол.

— За что?!

Сивушин гневно повернулся к шеренге: кто смеет возражать? Это был спутник паренька, такой же маленький и смазливый.

— Я тебе скажу за что! — проговорил Сивушин, шагнув ближе. — За предательство!

— Какое предательство?! — воскликнул второй паренек. — Мы же никому не мешаем!..

— За предательство перед человечеством! — сказал Виктор Леонидович наставительно. — Ты тоже с самого детства?!

— Нет! Мне с девушками не везло, а Боря помог... — Он всхлипнул, глядя на неподвижное тело Бори.

— И давно тебе помогает Боря?! — прищурился Сивушин.

— Сегодня первое настоящее свидание! Он так красиво говорил, был так мил со мной! А девушки все злые и...

— Понятно! А теперь слушай меня, мальчик! — Виктор Леонидович чуял в себе великую силу. Она бурлила, переполняла его. Он чувствовал, что сейчас способен убедить любого. Это было оружие! А перед ним была жертва. — Ты пошел неверным путем! Род человеческий продолжается только благодаря нормальным отношениям между мужчиной и женщиной! Всяческие перверсии были, есть и будут, но они — извращение, не более того! Такие люди обречены на вымирание! Они ничего не оставляют после себя в этом мире! Они появляются, коптят небо своей никчемной жизнью и умирают! Уходят в могилу и разлагаются там. Их едят черви. Они не могут быть бессмертны! Они добровольно отказываются от бессмертия. У них нет детей! В детях человеческая сила! В детях наше бессмертие! У вас не может быть детей! Вы добровольно отлучили себя от самой большой благодати!..

Парень слушал его широко распахнув глаза. Сивушин направил в его голову образы счастливых семейств. Любовь к женщине, тихое семейное счастье, маленькие ручки ребенка, который прижимается к тебе, который верит тебе, ощущает твою силу, добрую силу, которую ты положишь на то, чтобы из него вышел человек! И любимая девушка рядом. Она всегда готова помочь, всегда поддерживает тебя, не дает сорваться во мрак бессмысленности. Именно любимая жена и дети наполняют жизнь смыслом! У мужчины появляется смысл в жизни! У настоящего мужчины! Смысл в жизни!..

В тот момент Сивушин реализовал свои представления о мире. У него были четкие понятия, о том, каким должен быть мир, и теперь он привносил в хаос мира свой порядок.

Он судил никчемных людей и карал в соответствии с порядком, выстроенным в его голове. “Если бы все люди жили по моему порядку, — думал он, — то в мире не было бы войн. Гораздо меньше было бы горестей и слез. Если бы все люди жили по моему порядку!”

Страшную силу показал ему Владимир. Мог ли он, испытав такое, не пойти за ним? Не мог!

С тех пор Сивушин больше имел такого могущества. Став Апостолом, он получил силу Роста из рук Владимира, но прямо воздействовать на мозг людей и заставлять их выполнять то, чего они не хотят, уже не мог. Как выяснилось, это была прерогатива исключительно Властелина...

Сивушин вздохнул и вернулся к делам насущным.

— Какого хрена мы здесь стоим под дождем и без зонтов! — не выдержал наконец Гробовский.

Сивушин уже давно следил за ним и ждал, когда он взорвется. Гробовский сегодня необычайно молчалив. Но и его пробрал дождь.

— Такова воля Властелина!

— И что он сказал?! Торчать под дождем?! Когда он прилетит?! — воскликнул Гроб. — Почему нельзя подождать в здании?! Почему ты с зонтом?

— Попробуй отбери! — холодно ответил Сивушин и взглянул в глаза Гроба. Тот какое-то время пытался сломать его взглядом, потом опустил свои стальные бешеные клинки. Силы были неравны. Сивушин удовлетворенно хмыкнул. — Указание было непосредственно от Властелина. Ждать самолет на посадочной полосе. С собой взять десять лучших учеников направления. Без лишних предметов. Мне допускается взять зонт!

— Зонт?! — удивился банкир.

— Да, зонт! — сказал Апостол. — У меня такое ощущение, что это испытание всем нам. Он либо знал про дождь, либо сам его послал.

Гробовский что-то буркнул и умолк. Он отошел от общей кучки сектантов и замер в отдалении словно нахохленная ворона. Апостол тоже замолчал, вслушиваясь в тихий шелест дождя. “Когда же прилетит самолет, черт побери?”

Апостол задумался. “Как выглядит Властелин? Не мог же я совсем его запамятовать. Может быть, я смогу восстановить в памяти его образ? — Он прикрыл глаза. — Я видел его, когда он посвящал меня в Апостолы. Он стоял совсем близко...”

Сивушин открыл глаза и вздрогнул. Что-то случилось. Словно очнулся от наваждения. Мгновение назад взлетная полоса прямо перед ними была пуста, сейчас там стоял маленький частный самолет с пришвартованным трапом. Откуда он взялся? Вокруг раздались возгласы удивления. Сектанты сбились вокруг него словно стадо испуганных гусей вокруг вожака. Только вот вожак напуган ничуть не меньше их.

Дверь с шипением отошла в сторону, открывая темный провал. А потом в нем появился еще более темный силуэт. Сивушин почувствовал, что не может дышать. Напряжение сковало все тело. Фигура из самолета ступила на трап. Сивушин подался вперед: “Сейчас я его увижу”. Но что-то произошло. Вместе с человеком из салона выплыл серебристый туман. Он окутал фигуру, скрыл ее от глаз. Сивушин видел человека, видел его безупречный черный костюм, острые стрелки на брюках, до блеска начищенные ботинки, яркие белые манжеты рубашки, торчащие из-под рукаве», пиджака. В левой руке человек держит небольшой кейс” Тускло поблескивает сталь замочков. От ручки кейса к запястью тянется небольшая, но прочная цепь. Интересно, что там? И самое странное в облике появившегося перед ним человека — лица его не было видно. Его скрывал серебристый туман. Казалось, вглядись в него попристальней — и ты сможешь проникнуть сквозь него. Но чем больше Сивушин вглядывался, тем сильнее расплывалось изображение перед глазами. И казалось, что еще чуть-чуть — и зрение уже не восстановить. Сивушин охнул и опустил глаза на уровень груди Властелина. То, что это был именно он, не сомневался уже никто.

— Приветствую вас! — Сивушин титаническим усилием взял себя в руки и проговорил слова приветствия. Голос получился ровный и спокойный, Сивушин гордо выпрямился. Несмотря на то что его провели как ребенка — под носом его и лучших его учеников сел самолет, а они ничего не заметили, — все равно непонятная гордость переполняла Сивушина.

— И вам привет! — прозвучал из тумана неопределенный голос.

Голос был отчетливый, его слышно даже сквозь шелест дождя и звуки отдаленного грома. Определить, мужской это голос или женский, бас или фальцет, молодой или старый было невозможно. Это был просто человеческий голос. Просто голос — вот и все, что можно было о нем сказать.

Сивушин украдкой огляделся. Как-никак с ним лучшие его ученики. Если они ударят в грязь лицом, это запятнает и его. Но, к его радости, все Учителя уже взяли себя в руки. Не зря Рост учит овладению своими чувствами и мимикой. Хотя для Властелина не важна мимика. Если ему подвластны такие трюки с самолетом, то в их головах он может читать как в открытой книге.

Сивушин спохватился: он все еще стоит под зонтиком, в то время как Властелин мок... Апостол пораженно замер. Капли дождя не достигали безупречного костюма Властелина. Они залетали в туман над головой и исчезали. Ни одна капля не вылетала из тумана. А что, если попробовать сунуть в туман руку? Апостол поежился. Отчего-то такой эксперимент показался очень опасным.

— Что ж, — проговорил человек, — я вижу, ты подготовил, неплохих учеников.

Он поднял руку и щелкнул пальцами. Тут же дождь прекратился. Последние капли упали на асфальт, тучи, как по волшебству, разом исчезли. Ярко засветило солнце.

Сивушин на мгновение потерял контроль над лицом. Как Властелин это делает?! Он недоуменно опустил зонт, огляделся по сторонам. Обычный жаркий день, перед ними стоит самолет, явно вырулил сюда с ближайшей взлетной полосы. Наверняка гудел турбинами так, что все в округе не могли говорить. Но они стояли вдесятером и ничего не заметили. Теперь фокус с дождем. Тучи разом исчезли, солнце светило как в знойной пустыне. Но асфальт сырой, да и ученики у него больше похожи на мокрых куриц.

— Спасибо, что встретили! — проговорил Властелин. — С вами я еще увижусь! Все, кроме Апостола, свободны!

И, больше не обращая на кучку мокрых людей никакого внимания, Властелин шагнул к зданию аэропорта. Апостол поспешил за ним. Позади чувствовал недоумение учеников. Вопросы так и витали в воздухе. “Зачем нас собрали, если все равно ничего не сказали?! Что за игры?!” Но у них хватило ума не озвучить вопросы вслух. Даже Гроб промолчал. Он просто стоял и пристально вглядывался в спину уходящего Властелина. Вглядывался прямо в туман. Апостол покачал головой. Боевой растет сектант, боевой.

Но думать о постороннем было некогда. Следовало все свои силы сосредоточить на общении с Властелином. Это его город. Он его готовил. И сейчас он должен будет доложить о готовности, о проделанной работе, обо всем! А самое главное — он доложит о пойманном феномене первого уровня опасности!

И Апостол поспешил вслед за удаляющимся Властелином. Следом за ними летел колючий взгляд Гроба.

Оксана пребывала в отвратительном расположении духа. Она сидела за компьютером на своем рабочем месте, на экране мерцало открытое окно “Photoshop”. Рядом с клавиатурой лежит стопка глянцевых журналов. Обычная рабочая обстановка. Только вот, что бы она ни начинала сегодня, все было не так, все валилось из рук. Компьютер не желал работать как положено, то и дело выдавал сообщения об ошибках. Оксана досадливо кусала губы, мысли по проекту шли глупые и затертые, отчего раздражение только росло. Казалось бы, всего-то нужно сделать иллюстрации для сайта туристической фирмы средней руки. Раньше подобные вещи щелкала как орешки. Сейчас не могла даже начать. Во всем виноват этот противный компьютер. Тормозит, как тысяча черепах, ползущих в горку, да еще на девятом месяце беременности. Или какой там у черепах месяц последний?

Оксана сжала губы и в сердцах ударила кулачком по клавиатуре. Та жалобно задребезжала, на экране выскочило окошечко сообщения. Оксана не глядя ткнула мышкой.

Окно “Photoshop” послушно исчезло. Оксана только теперь поняла, что закрыла, не сохранившись, программу с дневной работой.

Раздражение и злость прокатились едкой волной. От досады захотелось плакать. Вместо этого она вскочила и прошлась по малюсенькой каморке, которая была ее рабочим местом. Начальство фирмы специально рассадило своих работников по изолированным помещениям, чтобы те не тратили рабочее время в пустой болтовне.

— Просто сегодня не мой день! — сказала Оксана и досадливо покосилась на компьютер.

“Целый день работы коту под хвост! — подумала она. — Ну и ладно, не больно хотелось. Все равно сегодня толковых мыслей полный нуль, на экране получается одна серость. Даже хорошо, что все стерла. Завтра начну заново и совсем по-другому.

А ты думаешь, что завтра у тебя выйдет лучше? — тут же мысленно спросила она сама себя. Спросила и приуныла. — Не нужно врать самой себе: завтра я точно так же буду сидеть, уставившись в экран монитора, и ничегошеньки толком не сделаю. А почему? А потому, что сердце не на месте! Потому что душа болит!”

В глазах защипало, Оксана закусила губу. “Только не реветь! Что за глаза у меня такие? На самом мокром месте! Детство уже давно позади, а я реву по каждому пустяковому поводу!” — Нет! На сей раз повод не пустяковый! Жабик исчез, и в этом виноват не кто-нибудь, а Игнат. Игнат сделал нехорошее дело! Да, она по-прежнему его любит! Но... уже по-другому. Что-то изменилось, сломалось.

Оксана подошла к шкафчику, дернула дверцу. Та громко стукнулась о стену, обиженно дребезжа. Сегодня невозможно больше работать. Нужно идти домой. Она подхватила сумочку и вышла. Улица встретила ее повседневным шумом. Едут машины, тихо шелестят листвой деревья, бегут куда-то люди. Даже солнышко на небе сияет ярко и ласково. Все как всегда. Мир живет. И нет миру дела до того, что какая-то Оксана горюет по несуразному человечку по имени Жабик и по былой беззаботной любви.

“Я люблю Игната! — сказала она про себя. Губы ее превратились в тонкую упрямую линию, брови нахмурились. — Зачем я сейчас это сказала? Может быть, потому, что начинаю сомневаться в этом?”

Дальше думать было больно, и Оксана постаралась выкинуть все мысли из головы. Вообще все. Она шла по городу, глазела по сторонам и не думала. Изо всех сил старалась не думать.

Но не думать не получалось. Так уж устроен человеческий мозг, что без мыслей он не может провести ни мгновения. И порхали в ее маленькой головке обрывки мыслей, образов, картин. Вот пролетел улыбающийся Игнат, высокий и красивый. Таким она запомнила его, когда увидела в первый раз. Тогда она без памяти влюбилась в этого уверенного в себе, немного наглого, но такого доброго и ласкового человека.

С тех пор прошло много времени, и чем больше она его узнавала, тем больше он ей нравился. Временами он был невыносим, но эти моменты только усиливали ощущение сказки от всего остального.

Тут же образ Игната унесло из головы порывом ветра, а вместо него прямо перед глазами проплыла фотография Жабика. Маленький, даже ниже ее. Нескладный. Лысая голова под вязаной шапочкой. Выпуклые глазищи, тонкий, широкий рот. Эх, Жабик, Жабик, где же ты сейчас?

Оксана не заметила, как подошла к дому, в котором они жили вместе с Игнатом. Дому, где в один прекрасный день появился Жабик. Появился и стал членом семьи. Их с Игнатом семьи. Появился — и исчез.

Оксана задумчиво кусала нижнюю губу. Лоб ее хмурился, глаза блестели. “Я не должна бежать от проблем. Они никуда от этого не денутся, потому что бегать я буду по кругу”.

Она поднялась на второй этаж. За дверью тихо, не слышно шустрой скороговорки бабушки, не бубнит Иван. Оксана грустно вздохнула. Даже они не желают отвлечь меня от недобрых мыслей. Она открыла дверь и вошла внутрь. Квартира встретила ее полумраком и тишиной. Зловещей, ледяной тишиной.

Оксана остановилась у входа в их с Игнатом комнату. На мгновение показалось, что сейчас дверь откроется, а за ней... “Сюрприз! Ква-ква, Жабик вернулся!” — услышит она знакомый голос, увидит выпуклые глаза, светящиеся счастьем и обожанием.

Но комната встретила ее пустотой. Тоскливой пустотой, тянущей душу. Оксана вздохнула и закрыла за собой дверь. На пол упала сумочка, Оксана без сил опустилась на кровать.

Нет, Оксана, не будет у тебя работы и завтра. И послезавтра не будет! Ни работы, ни житья! Не на месте твое сердце, и не видать тебе покоя, пока не будет ясности с Жабиком. Не видать тебе покоя!

Оксана встала и подошла к окну. Зелень переполняла двор, прятала в пушистых объятиях и дома напротив, и скамеечки в центре двора. Из пучин зелени доносятся детские голоса, стучат по асфальту каблучки, где-то лает собака. Город живет и радуется жизни.

— Я должна что-то сделать! — сказала Оксана вслух. — Иначе я не смогу жить сама с собой в мире! Не смогу!

Она посмотрела на небо. Прозрачное, голубое небо, оно насмешливо глядело сверху вниз на город, на двор, на нее.

“Что ты можешь одна, — смеялось над ней небо, — такая маленькая и жалкая?”

— Я могу жить полной жизнью! — ответила Оксана. — Так жить, что потом мне не стыдно будет предстать перед Богом...

Не раздумывая .больше, она отошла от окна. Решение было принято, оставалось лишь реализовать его. И никто ей для этого не нужен. Она справится одна! Она спасет Жабика и исправит ошибку Игната! То, что это была ошибка, она не сомневалась.

Игнат шагал по улице в глубокой задумчивости. История Аллы что-то перевернула в нем. Рост не только калечит, но и очищает. Но через какие страдания нужно пройти, чтобы это понять! Может быть, для меня эти страдания только начались?

Но думать об этом некогда. Главное — Алла дала информацию. Егор Светлов — человек, который владел силой Роста задолго до появления секты. Тут могут быть два варианта: либо Егор и есть тот самый таинственный Властелин, либо Егор каким-то образом выпустил силу из-под контроля и ею воспользовались другие. Судя по тому, что говорила Алла, Егор не такой уж и плохой человек. Хотя это ничего не значит, раньше и обо мне люди говорили, что я хороший человек. А что бы они сказали теперь?

В любом случае следует побеседовать с Настей. Она должна знать, где скрывается Егор. Иначе и быть не может, ведь она его любит. Ей он обязательно рассказал, куда исчез.

Но к Насте в тот вечер он не пошел, что-то тянуло домой...

Он подходил к подъезду, когда услышал дробный перестук каблучков. Прямо на него из темноты подъезда выскочила Оксана. Ее глаза упрямо блестели, губки поджаты, как всегда бывает, когда она принимает какое-то упрямое решение. В такие моменты ее бывает не остановить.

— Оксана! Ты куда?! — воскликнул он.

— Я... — Она остановилась, глаза ее гневно блеснули, словно Игнат мог ей помешать. — Я должна идти! Даже не думай меня задержать!

Выпалив это, она попыталась проскользнуть мимо Игната. Он поймал ее за руку:

— Постой, Оксан!

— Оставь меня! — зло кинула она и вырвалась. Но остановилась, словно давая ему шанс высказаться.

Игнат открыл рот и замер. Что я могу сказать? Она переживает по поводу Жабика, а я ничем не могу ее обнадежить.

— Жабик жив, — проговорил он наконец.

— Я знаю, — ответила Оксана.

— Откуда?!

— Чувствую. — Оксана улыбнулась, взор ее затуманился. — Я всегда чувствую, если плохо близкому человеку.

Игнат почувствовал раздражение. “Близкому человеку? Жабик для нее близкий человек, а мои страдания ее не волнуют!” Наверное, это отразилось на его лице, потому что Оксана отвернулась и побежала дальше. Игнат поднял было руку, чтобы остановить. Но нет. Рука бессильно опустилась. “Мне нечего ей сказать. Пусть идет, нам нужно побыть наедине с нашими мыслями. Никуда она не денется, все равно вернется домой. Тогда и поговорим”.

Он тяжело вздохнул и поглядел наверх. Чистое, голубое небо смотрело на него и злорадно ухмылялось.

“Что-то ты сделал неправильно”, — сказало ему небо, и Игнат понял, что оно лишь озвучило его мысли. “Что-то я сделал не так”.

Оксана почти бежала. Вокруг темные дома, кроны деревьев в вечерних сумерках кажутся огромными спящими великанами. Впереди ярко сияет рекламными огнями Октябрьский проспект. Именно там располагается филиал секты “Рост”. Там их главное гнездо, именно туда увезли Жабика.

Откуда Оксана знала это? А ниоткуда не знала! Она просто вбила это знание в свою прекрасную головку, приняла его как аксиому. В тот момент она не могла иначе. Ей нужно было куда-то бежать, нужно было что-то делать. Бездействие и бессилие свели бы ее с ума.

Увидев трехэтажное здание в свете рекламных огней, Оксана прибавила шаг. Каблучки тревожно стучали по мостовой. Хвостик светлых волос прыгал и развевался на ветру. Позабыв о правилах дорожного движения, перебежала проезжую часть прямо там, где выскочила из дворов. К счастью, проспект был пустынен, вдалеке светилась красненькая точка светофора.

И вот она у дверей секты. Как и полагается поздно вечером, здесь никого нет. Но Оксану это нисколько не смутило. Если будет нужно, она сломает дверь. И пусть ее арестуют, пусть судят, но она должна увидеть Жабика. Должна с ним поговорить.

Рядом с дверями темнела кнопка звонка, поэтому необходимость ломать двери отпала. Оксана надавила на кнопку, внутри раздался длинный тревожный звонок. Она едва заставила себя отпустить кнопку — если внутри кто-нибудь есть, они уже услышали.

Входные двери были стеклянными, Оксана прекрасно видела, что происходит внутри. Какая беспечность. Все магазины закрывают на ночь двери и окна надежными ставнями или решетками. Здесь ничего подобного. Глупость или обоснованная самоуверенность?

Из полумрака фойе появился человек в темной форме охраны. Он подошел к дверям, произвел какие-то манипуляции. Дверь открылась.

— Что вам нужно? — спросил он.

— Жабика! Я хочу увидеть Жабика! — проговорила Оксана. Только сейчас до нее стала доходить абсурдность ее поведения. Даже если Жабика держат здесь, ее не пустят внутрь.

— Я не понимаю, о чем вы говорите! — сказал охранник. — Приходите завтра утром, когда здесь будет Учитель.

— Нет! Я хочу увидеть Жабика! — упрямо произнесла Оксана. “Что будет, если я отступлюсь? — пронеслось у нее в голове. — Меня ждет тихая, унылая улица и одиночество. И полная голова тревожных мыслей. Нет! Ни за что!”

— До утра ваше желание терпит? — На спокойном лице охранника появилось раздражение.

Оксана ухватилась за него, словно за спасение. Эмоции — это хорошо!

— Если вы не пустите меня, то я разобью окна! — заявила она. — И не получится у вас тихого, спокойного дежурства! Глядишь, из зарплаты вычтут!

Охранник смерил ее взглядом с ног до головы. Маленькая, хрупкая девушка. Она достигала ему едва ли до подбородка. Но в глазах светилась решимость. “А ведь правда разобьет!” — подумал охранник.

— Подождите здесь! — сказал он. — Только не вздумайте ничего натворить, я скоро вернусь.

Он захлопнул дверь перед ее носом и скрылся внутри здания. Оксана осталась ждать. Сейчас он пойдет в комнату охраны, сядет за свой пульт и вызовет милицию. Те приедут через пару минут, скрутят Оксанку и отвезут в “обезьянник”. Она неуверенно оглянулась — еще не поздно уйти. Тут же в душе колыхнулось упрямство. Нет! Она не должна отступать! Жабик здесь, она чувствовала это настолько ясно, словно сама видела, как его заводят в эти самые двери. Он здесь, и Оксана должна с ним увидеться. Она не знала, откуда у нее эта уверенность, но ничего не могла с ней поделать.

За дверью раздались шаги, из темноты здания появился еще один человек. Он был в легкой рубашке с длинными рукавами и брюках. На кармане рубахи Оксана увидела бейдж “Алексей. Обслуживающий персонал”. Щелкнул замок, дверь открылась. Алексей смотрел на Оксану пристальным изучающим взглядом.

— Здравствуйте, мне сказали, что вы ищете некоего Жабика.

— Да! — ответила Оксана. — Я знаю, он здесь!

— Пройдемте со мной, — сказал Алексей.

Оксана поежилась и отступила на шаг. Что-то недоброе почудилось во взгляде этого человека. Какой-то тайный умысел скрывался на дне его вежливых глаз. Оксана неуверенно оглянулась. Проспект был пустынен, лишь мелькали шумными тенями редкие машины. Она зябко передернула плечиками. Сама всегда твердила, что секта “Рост” — это зло, и вот теперь пришла одна в самое их логово и ломится внутрь. Это ли не безумство?

— Что же вы? — изобразил удивление Алексей. Его глаза блестели насмешкой, словно он читал ее мысли. — Только что желали войти — и теперь испугались?..

— Ничего я не испугалась! — надула губы Оксана. Она опасливо шагнула к дверям, поспешно добавила: — Имейте в виду, мои друзья знают, куда я пошла!

— Неужели? — Улыбка Алексея стала шире. Он схватил Оксану за плечо и резко затащил внутрь. За ее спиной Щелкнул замок. Алексей приблизился к ней и проговорил: — Откуда ты знаешь, что Жабик у нас? Это секретная информация!

Оксана задрожала. Возбуждение постепенно стало покидать ее разгоряченный мозг, вместо него на мягких лапах скользнул страх. Но Оксана уже не могла пойти на попятный. Она упрямо проговорила:

— Я хочу увидеть Жабика!

— Идем! — сказал Алексей и, не глядя на нее, двинулся внутрь здания.

Оксана обернулась. За стеклом двери по-прежнему ярко сияют огни реклам, моргнули и зажглись фонари. Беззвучно мелькают машины Там свобода, еще не поздно вернуться. Оксана разглядела замок на двери. Достаточно его повернуть — и дверь откроется.

— Ну же? Чего ты боишься, бесстрашная леди? — раздался насмешливый голос Алексея. Он глядел на нее свысока. — Жабик ждет тебя!

Оксана в последний раз глянула на улицу и шагнула следом за ним. Они пересекли обширное помещение, обогнули темную, журчащую невидимой водой гору. Впереди, словно оазис света посреди дарства мрака, сияла кабинка лифта. Лифт в трехэтажном доме?! — поразилась Оксана.

Они вошли внутрь, Оксана увидела на стене четыре круглые блестящие кнопки и небольшой пульт с цифровой клавиатурой. Алексей нажал нижнюю кнопку, раздался сигнал, и на экране пульта высветилась надпись: “Код доступа”. Алексей покосился на нее, его тонкие пальцы пробежали по клавиатуре. Даже не скрывается, похолодела Оксана. Словно уверен, что она уже не выберется отсюда!

Дверцы едва слышно закрылись, кабина дрогнула, сердце Оксаны прыгнуло к горлу. Она едва не вскрикнула от неожиданности. Мгновение — и дверцы раскрылись снова, только вот за ними уже не темное фойе и спасительные двери на улицу, а унылый длинный коридор с трубами вдоль потолка.

Сразу напротив лифта распахнута дверь, за ней Оксана увидела небольшое помещение. Мерцает несколько десятков мониторов, все показывают пустые коридоры, темнеющие улицы вокруг здания. Один монитор показывал вход, где они только что были. За пультом сидел давешний охранник.

— Виталь, подежурь пока, — сказал Алексей. — А я схожу побеседую с барышней.

Он повернулся к Оксане и улыбнулся. Оксане стало страшно.

— Где Жабик? — проговорила она.

— Будет тебе Жабик! — ответил Алексей. — Идем!

Он двинулся по коридору. Оксана шагала следом. Ноги ее дрожали, сердце замирало от каждого шороха. В голове расцветали картины одна другой страшнее. Алексей остановился у одной из дверей.

— Сейчас. Не беспокойся, — сказал он, роясь в карманах.

Звякнуло, Оксана увидела в его руках большую связку ключей. Алексей что-то пробормотал, ища нужный. Лязгнул замок, дверь открылась с тихим скрипом. Оксана чуть не грохнулась в обморок: воображение живо нарисовало маленькую каморку с пыточным столом, заваленным зловещего вида инструментами. Стены комнатки покрыты бурыми пятнами, на полу лежат отрубленные шевелящиеся руки, по ним ползают огромные зеленые мухи.

— Заходи! — Алексей услужливо отступил в сторону.

Оксана вздрогнула и отогнала наваждение. На негнущихся ногах она шагнула внутрь. Ее предчувствие не оправдалось: внутри обнаружилось небольшое помещение, из мебели лишь кушетка, очень похожая на кушетки в больницах. Никаких пыточных столов и уж тем более пятен крови на стенах. Оксана облегченно выдохнула.

Позади нее громко хлопнула дверь. Оксана вздрогнула и обернулась. У входа стоял Алексей и улыбался.

— А теперь ты мне расскажешь, кто ты такая и откуда знаешь Жабика?

— Ничего я вам не скажу! — вскинула подбородок Оксана. Должно быть, это было комичное зрелище, Алексей фыркнул и рассмеялся.

— Жабик — заключенный номер один, сам Апостол интересовался им! Поговаривают, что его держат, чтобы показать Властелину! Ты понимаешь?! Сам Властелин им интересуется! — Глаза Алексея горели безумным огнем, голос становился все громче, он почти закричал: — Жабик — это тайна! И тут приходишь ты и вот так запросто желаешь его увидеть!

Он потер ладони, Оксана отступила от него. Уверенность покинула ее, остался лишь страх. Она одна с незнакомым человеком в пустой комнате. В подвальном помещении страшной секты. “Как я допустила такое? Как?”

— Сейчас ты мне все о нем расскажешь! — размеренно произнес Алексей. Тут же снова сорвался на крик: — Я должен знать! Наверняка ты владеешь информацией, которая прольет свет на тайну этого несуразного человечка. Поговаривают, что он владеет силой Роста, но над ним нет Знака! Отвечай, что ты знаешь?!

Зрачки его расширились, пальцы скрючились, словно он готов был выдрать правду у Оксаны вместе с сердцем.

— Я не знаю, о чем вы говорите! — прошептала Оксана. — Какой знак, какая сила? Жабик для меня как ребенок...

— Врешь! — закричал Алексей и с размаху ударил Оксану по лицу.

Боль обожгла скулу, перед глазами полыхнули искры. Оксана вскрикнула и упала на кушетку. Из глаз брызнули слезы. Она попыталась вытереть их, но лишь размазала по лицу.

— Даже не думай реветь! — уже тише проговорил Алексей. Он стоял над ней, грудь часто вздымалась, глаза сверкали яростью. — Это не поможет тебе! Ты мне все расскажешь! Понимаешь? Все! А завтра я доложу Учителю... Нет, я доложу самому Апостолу! Я поймал тебя! Я получил от тебя информацию! Я!..

Оксана в страхе глядела на этого безумца. Сейчас в его глазах полыхал маниакальный огонь, руки сжаты в кулаки. Все тело Алексея сотрясала дрожь. Он ни перед чем не остановится, чтобы добыть информацию. Информацию, которой она не владеет. Оксана попыталась отползти подальше от этого безумца, но спина уперлась в стену.

— Говори! У нас мало времени! — сказал Алексей и шагнул к ней. — Если не будешь говорить, то тебе же будет хуже...

— Нет! Я ничего не знаю! — замотала головой Оксана. — Я не знаю...

— Что ж! — улыбнулся Алексей. — Ты сама выбрала этот путь! Придется тебя поучить!

— Нет, не надо! — закричала Оксана, но он не слушал ее.

Он шагнул к ней, грубые руки больно схватили ее, крепкая ладонь зажала рот...

— Стоять! — хлестнул по ушам командный голос. Оксана почувствовала, как Алексей замер, потом грубые руки исчезли. Оксана увидела спину Алексея.

— Чем вы тут занимаетесь, покинув рабочее место? — требовательно спросил голос. Очень знакомый голос, только вот спина Алексея мешает разглядеть хозяина.

Оксана поспешно села на кушетку, теперь ей стал виден вход. Она вскрикнула — у открытых дверей стоял Игнат!

— Молчать! — рявкнул Игнат.

Оксана проглотила уже рвущиеся восторженные слова, одновременно с ней умолк начавший оправдываться Алексей. Оксана наткнулась на предостерегающий взгляд Игната. Тот еле заметно качнул головой. Оксана кивнула в ответ, к ней вернулась уверенность. Игнат рядом, — значит, все будет хорошо.

— А ты кто такой? — опомнился наконец Алексей. — Где Виталик?! Виталик, ты чего его пустил?

Из-за спины Игната появилось бледное лицо охранника.

— Он сказал, что пришел по поручению Апостола...

— Ты чего, дурак?! — закричал Алексей. — Быстро иди жми тревожную кнопку! Развели тебя...

— Стоять! — рявкнул Игнат и шагнул в комнату.

Он был выше Алексея, узкое пространство комнаты только усугубляло это ощущение. Игнат сгреб Алексея за грудки и дернул к себе:

— Ты чего это, мелочь?! Ты глаза разуй, погляди на меня?! Или тебя не учили Знак зреть? Посмотри на свою блеклую несуразность и на мой Знак!

Игнат оттолкнул Алексея, тот упал с жалобным криком. Он тут же вскочил, лицо гневно кривилось, но вдруг его глаза расширились, он изумленно замер.

— Учитель? — неуверенно проговорил он.

— Ха, Учитель, — усмехнулся Игнат. Потом добавил с горькой усмешкой: — Нет пока. Заслуживаю великую честь на побегушках у Апостола.

— Я его раньше не видел, — проговорил за спиной Виталий.

— У него есть Знак! — зло рявкнул Алексей. Едва ли не больше Знака его убедил этот саркастический тон. “На побегушках у Апостола!” Алексей сам больше всего ненавидел быть на побегушках. Он сказал уже спокойней: — Это главное доказательство. Что желает Апостол?

— Иди сюда! — Игнат шагнул в комнату и потянул за собой охранника. Тот вошел, все еще опасливо косясь на Игната. — Ну-ка уйди, девка.

Оксана испуганно вскочила с кушетки, Игнат толкнул туда охранника.

— Присядем, разговор будет долгим... — сказал Игнат и отступил к двери. Крепкая рука поймала Оксану и отодвинула за спину.

Алексей почуял неладное, кинулся на Игната. Мощный удар сбил его с ног.

— Бывайте, ребята. — Хлопок двери — и тишина.

— Чего было-то? — недоуменный голос Виталия.

— Измена! — зло крикнул Алексей. — Не понимаю! Сектантам запрещено трогать друг друга! Как такое может быть?..

Он в сердцах ударил по двери, та отозвалась металлическим гулом.

— Игнат, откуда ты здесь? — пискнула Оксана. Она была так рада видеть его в этот момент! Игнат, ее прежний любимый Игнат, стоял перед ней и счастливо улыбался.

— Исправляю твои глупости! — сказал он. — Это надо же было до такого додуматься — пойти одной в секту!

В голосе звучало осуждение, но в глазах Оксана уловила восхищение.

— Как ты узнал? — прошептала она.

— Я всегда чувствую, если плохо близкому человеку! — Игнат улыбнулся. Он раскрыл объятия, и она кинулась в них со счастливым визгом.

— Игнат! Я так рада... — шептала она.

— Я никогда больше тебя не подведу, — сказал он. — Я чуть было не подвел тебя, но это в прошлом. Я исправлюсь. Честно. Оксана.

— А я никогда больше не буду делать глупости, не предупредив прежде тебя! — прошептала она. — Игнат!

— Тихо! — Игнат замер, прислушиваясь. Дверь, за которой они оставили охранников, загудела от удара.

— Они не вырвутся оттуда? — спросила Оксана, опасливо отодвигаясь от двери.

— Не должны. Дверь стальная. Но в любом случае нам следует торопиться. Кто знает их порядки. Может быть, они должны через определенное время выходить на связь...

— Куда же мы теперь?

— Мы должны сделать то, зачем ты сюда пришла.

— Жабик? Он здесь? — Оксана ощущала себя как в сказке. Мгновение назад ей угрожала опасность — и вот перед ней принц, который спасет ее от всех невзгод.

— Да! Я чувствую его! Он здесь! — подтвердил ее мысли Игнат.

Он двинулся по коридору, Оксана бежала следом, еле поспевая за его широким шагом. Игнат остановился у последней двери. Монолитный стальной прямоугольник, вмурованный в стену. Рядом стоит небольшой шкафчик. У входа коврик.

— Он здесь!

По лицу Игната пробежала тень, словно этот подвал навеял недобрые воспоминания. Но Оксане было не до наблюдений. Сердечко зачастило в ее груди, невесть откуда появилась уверенность, что Жабик за этой дверью.

Игнат уже крутил замок, Оксана услышала, как невидимые запоры с сипом вдвигаются внутрь двери — поворот, второй. Щелкнуло, дверь начала медленно открываться. Оксана ахнула, дверь толщиной с два ее кулачка. Какую силу должна удерживать такая камера?!

За дверью была маленькая темная комнатка, Игнат и Оксана замерли у входа, заслоняя свет. Наконец Игнат догадался и шагнул в сторону — в комнатке сразу стало светлее. Оксана ахнула и кинулась внутрь:

— Жабик! Жабусичек!

Она едва не сбила с ног бедного Жабика, едва не задушила его в объятиях, не зацеловала до смерти. Он что-то пищал полузадушенно, но она ничего не слышала в порыве восторга. Игнат с улыбкой смотрел на них. Он прислушался к себе и не нашел в сердце ни капли ревности. Одну только радость от возвращения друга.

— Жабик... знал, что Игнат... и Оксана... придут за ним! — услышал он прерывистый голос Жабика. Оксана не давала ему говорить, то и дело сжимая в объятиях.

— Эй, хорош сопли разводить! — окликнул их Игнат. С его лица не сходила дурацкая улыбка. — Пора отсюда убираться, пока гости не нагрянули!

Оксана наконец отлипла от Жабика. Тот выглядел донельзя довольным. На лбу и на шеках пламенели следы поцелуев.

— Жабик знал, что Игнат придет! — повторил он. Его жабьи глаза влажно блестели.

— Надо идти! — сказал Игнат и отвернулся. Ему было стыдно. Ведь до последней минуты он сам не знал, что все произойдет так, как произошло. Если бы не дурость Оксаны...

— Надо идти! — повторил он и повернулся к двери. Жабик глядел на него и загадочно улыбался.

“Докладывайте!” — четкая мыслекоманда коснулась мозга Сивушина.

Владимир и Сивушин находились в кабинете советника губернатора Хлыновской области. Властелин и Апостол собственными персонами. Владимир сидел в кресле Сивушина, кейс лежал на столе, белые, ухоженные руки Властелина накрывали темную кожу чемоданчика. Апостол довольствовался местом посетителя. У окна молчаливой статуей высился Темин, его бесцветные глаза разглядывали улицу.

Когда сходятся такие мощнейшие фигуры Роста, слова уже не являются главными. Обмен информацией происходит на телепатическом уровне. Сивушин передавал Властелину мысленные пакеты информации, тот мгновенно усваивал, корректировал поступающий поток поправками и вопросами.

Всего несколько минут потребовалось им, чтобы Владимир полностью овладел знанием обстановки в городе. На всех ключевых постах посажены люди “Роста”. Более пятидесяти процентов населения города и до двадцати пяти районов вступили в секту. Почти полностью обработаны подразделения милиции и войсковые части на территории области. Все возможные очаги сопротивления подавлены. Вчера закрыта последняя газета, которая дерзала публично критиковать секту. Сейчас довольно лишь одного мановения руки Апостола... брови Владимира еле заметно сдвинулись, всего на волосок, но Сивушин уловил недовольство... пардон, мановения руки Властелина — и вся замершая в готовности махина придет в действие. Хлыновская область полностью будет в руках секты.

— Отлично! — сказал Владимир.

Среди некоторых Апостолов он слыл необычайно консервативным, он часто говорил, когда можно было обойтись мыслекомандами. Сивушин тоже предпочитал живую человеческую речь этой молчаливой эффективности.

Темин не разделял их пристрастия. Охранник Властелина говорил только в минуты крайней надобности, когда иначе было просто нельзя. Сейчас явно был не тот случай. Собеседники понимали его без слов. Темин повернулся от окна и посмотрел на Сивушина.

— Ах да! — спохватился тот. Все, о чем они говорили до сих пор, было текучкой, обычной официальной частью. Сивушин был на сто процентов уверен, что подобные доклады Властелин выслушивал в каждом секторе влияния секты. Властелин лично подбирал людей в Апостолы, они попросту не могли ошибиться.

Сивушин подавил лишние мысли и собрался. Сейчас он расскажет Владимиру то, что оставил на десерт, то, о чем в других секторах вряд ли расскажут. Сивушин гордо выпрямился, сквозь беспристрастную маску проступило самоуверенное довольство собой.

— Мы обнаружили феномен первой степени, — проговорил он.

Лицо Властелина по-прежнему скрыто за туманом, но Сивушин почувствовал перемену. Всем своим нутром он ощутил, как колыхнулся ментальный план вокруг Властелина. “Не такой уж он выдержанный!” — мелькнула крамольная мысль. Сивушин тут же подавил ее, пока она не стала достоянием Властелина или Темина.

Владимир пристально глядел на него, Сивушин сосредоточился и выдал ему по мыслеканалу пакет информации о Жабике.

— Сами мы его не изучали, — проговорил он вслух. — Ждали вас, чтобы начать.

— Вы все сделали правильно, — проговорил Владимир. — Я доволен вашим сектором!..

На столе запищал зуммер. Сивушин нахмурился — он разрешил секретарю беспокоить только в самом экстренном случае.

— Извините! — сказал он и наклонился к телефону. Владимир казался равнодушным, но Сивушин знал, что он пристально за ним наблюдает. Темин снова отвернулся к окну. Апостол поднял трубку:

— Да! Слушаю!..

Он выслушал ответ — кровь остановилась в жилах. Повод у звонившего действительно был. Такой повод, что... Из-за спины выступил Темин, его палец нажал на пульте кнопку громкой связи. Комнату заполнил голос:

— Охрана не вышла на связь, мы выслали группу захвата! Но там уже никого не было! Алексей доложил, что это был человек со Знаком! Это измена!

— Что с заключенным? — омертвевшими губами проговорил Сивушин.

— Заключенный пропал!

После этих слов в кабинете повисла ледяная тишина. Сивушин чувствовал, как над ним сгущаются грозовые тучи. Еще мгновение — и ударит молния. Он непроизвольно сжался, но молнии все не было.

— Ничего там не трогайте! Вышлю специалистов! — сказал он и положил трубку. Рука не слушалась, трубка жалобно звякнула, с первого раза не попав на рычаг.

Он боялся смотреть на Владимира. Но этого и не требовалось. Он ощущал темное облако, исходившее от Властелина. Больше всего в мире он ненавидел некомпетентность и ошибки. Он не прощал даже мелкие ошибки, то же, что произошло теперь... Это была катастрофа.

— Любопытно! — проговорил Владимир. — Он сказал, что это сделал человек со Знаком Роста.

— Этого не может быть! — прошептал Сивушин. Рука порывисто ослабила галстук, отчего-то стало душно.

— Вы свободны, Виктор Леонидович! — небрежным жестом, словно король, отпускающий челядь, проговорил Владимир. — Завтра в десять ноль-ноль доложите мне о происшедшем! Я думаю, у вас будет что сказать!

Туман невозмутимо клубился вокруг головы Властелина. Ему даже не нужен был многозначительный взгляд после этих слов. Темное облако, исходящее от Властелина, окутало Сивушина, он почувствовал, как ледяные пальцы касаются сердца, Сивушин похолодел.

— Не слышу ответа?

— Да! — прохрипел Сивушин. Пальцы надавили напоследок и исчезли. Апостол вздохнул свободно. Лысина заблестела от выступившего пота. — Да, я все сделаю!

Он поспешно выскользнул из кабинета. Владимир повернулся к Темину. Дальнейшее общение проходило без слов.

“Апостолу нужна помощь!”

“Он слаб!” Эмоция пренебрежения.

“Он не слаб, он столкнулся с феноменом первого уровня! Ему нужна помощь!”

“Что нужно делать?”

“Ты должен взять мою охрану и проследить феномен сам!”

“Но как же вы?!” Эмоция беспокойства.

“Я сам могу о себе позаботиться! Важнее получить этого странного человека! То, что над ним нет Знака Роста, но он владеет силой, может говорить лишь об одном: он был создан уже с силой Роста!”

Властелин многозначительно умолк. На бесстрастном лице Темина появилось удивление. Казалось, камень раньше улыбнется, чем Темин проявит чувства. Но это случилось.

“Создан?!”

“Да! А поскольку я его не создавал!..”

“Творец?!”

“Или...”

“Или Первый?” — мысленно прошептал Темин.

“Да! Я чувствую, что этот человек приведет нас к Первому!”

“Я понял! — Лицо Темина вновь было непроницаемым, но Властелин видел его беспокойство. Темин передал: — Теперь я понимаю, что вся ваша охрана может оказаться нелишней...”

“Да!” — повторил Властелин и отвернулся. Это означало, что аудиенция окончена. Темин встал и вышел.

Теперь необходимо сделать еще одно дело. Апостол поднимет своих псов, Темин проследит за делом на своем, более высоком уровне. Но этого мало. Ставки как никогда велики. Проморгал я этот город. Всегда считал его никчемным и провинциальным. Как же я мог упустить из виду, что Книгу я получил именно здесь?!

Властелин вышел на балкон. Перед ним простирался город. Темные глыбы домов. Тысячи и тысячи светящихся точек. Там внизу — шум машин, суета жизни, мелкие букашки людей изо всех сил пытаются доказать миру, что они что-то значат под этим небом. Иллюзия жизни, иллюзия власти.

Одно мое слово — и их не станет... Но нашлись дерзкие, которым удалось выскользнуть из моих сетей. Моя сила Роста пребывает с каждым днем. Книга указала путь, но дальше я иду сам. И ничто меня не остановит. Скоро я буду на том уровне, когда сила всех людей секты станет моей. Я смогу видеть их глазами, слышать их ушами, смогу проникать в их головы. Тогда я стану богом...

Но пока! Пока нужно покарать дерзких теми методами, которые мне доступны. — Властелин поглядел на небо. Тысячи звезд глядели на него колючими взглядами. Властелин поежился. Отчего-то неуютно стало под этими взглядами. На мгновение показалось, что кто-то могучий и бесстрастный смотрит на него точно так же, как он мгновение до этого глядел на город под ногами. Но мимолетная мысль тут же исчезла. Властелин оскалился, глядя на звезды. — Всему свое время! Доберемся и до вас!”

А пока...

Он закрыл глаза, начал вбирать в себя пространство вокруг. Он был здесь и одновременно расширялся, словно взрывная волна от ядерного взрыва. Эта волна прокатилась по городу, и всюду замирали сектанты “Роста”. Глаза их стекленели, тела каменели и превращались в недвижимые статуи. В головах звучал громовой голос. Они слышали Зов!

Три образа мелькнули в их головах. Молодой человек, высокий и статный, с жесткими, кучерявыми волосами, хрупкая девушка со светлыми волосами и зелеными искорками глаз, несуразное существо с жабьей мордой и толстым животом.

“Двоих убить! Третьего доставить живым!” — прогремел голос в головах. Сектанты вздрогнули и очнулись от наваждения. Их тела покалывала неведомая доселе мощь. Ощущение силы переполняло сердце. “Я могу все! Мне подвластен этот мир. Вместе с братьями и сестрами мы сможем все...

Но сначала нужно преодолеть препятствие! Маленькое препятствие в виде трех букашек-человечков. Они даже не из секты. Как они смеют нам мешать?!”

Тысячи людей разом высыпали на улицы. Тысячи и тысячи людей, подчинившихся общему порыву, кинулись на поиск троих дерзнувших встать на их пути! Три маленькие песчинки, затерянные в большом городе. Их трудно найти? Нет, если все остальные песчинки заняты поиском!

— Жабусичек! Радость моя! Ты снова с нами!

Они были дома. И Жабик снова с ними. Оксана наконец смогла дать волю чувствам. Игнат смотрел на них и размышлял: “И это я хотел променять на силу Роста? Счастье любимой девушки и дружбу лучшего друга?! Никакие сокровища мира, никакая власть неспособны заменить...”

— Жабик знал, что вы придете! Жабик притворился сломленным, но он знал!..

Игнат прислушался к себе. Тихий шелест песка не беспокоил больше его воображение. Он почувствовал, как его песчинка, лежащая на окраине, начинает мерцать — сперва едва заметно, а потом все ярче и ярче. Вокруг серость и муть, а он, и Оксана, и Жабик сияют ярче любого бриллианта! И уже неважно, где находится это сияние. Ведь сияющие песчинки всегда в центре.

А потом произошло что-то страшное. Игната скрутило в маленький пульсирующий комок боли. В ушах прозвучал громовой голос: “Двоих убить! Третьего доставить живым!” — и перед глазами мелькнули образы. Оксана, Жабик и он сам. Игнат вздрогнул. Что-то сместилось в голове, он встал, шагнул к подоконнику. Оксана продолжала целовать Жабика, тот смущенно отбивался. На Игната никто не смотрел.

Рука сомкнулась на рукоятке ножа. Игнат попробовал рукой лезвие, холодная, острая сталь. “Двоих убить! Третьего доставить живым!” Он обернулся к ним. Перед глазами плавала алая пелена, трудно видеть из-за этой пелены. Но ясно одно: нужно пойти и выполнить приказ! Перед глазами возник Знак. Он висел над головой, яркий и выпуклый. Игнат видел его, несмотря на то что обычным органам зрения недоступно увидеть себя со стороны. Знак пульсировал силой. Знак звал на подвиги. Игнат сжал нож и шагнул к Оксане.

Оксана стояла к нему спиной. Маленькая и хрупкая спина. Длинные светлые волосы дергаются в такт ее движениям. Оксана не может стоять спокойно, она постоянно жестикулирует, наклоняется к Жабику, отстраняется, словно хочет увидеть его целиком. И говорит. Игнат шагнул к ней. Рука до боли сжала нож. Удар в печень вызывает болевой шок во всем организме. Мгновенная смерть!

Оксана немножко сместилась в сторону, и на Игната взглянули большие выпуклые глаза Жабика. Он уже не розовеет от поцелуев Оксаны, он замер и глядел на Игната остановившимися глазами. Улыбка на тонких губах превратилась в оскал. Он знал! Он тоже слышал Зов!

“Убить! Доставить живым!” Эти слова стучали в мозгу кровавыми молоточками. Игнат шагнул ближе, начал заносить нож. Оксана повернула к нему счастливое лицо. В глазах сияет настоящая любовь, губы шевелятся, что-то говоря. Игнат увидел, как его рука резко двигается вперед, острое лезвие легко входит в беззащитный бок. Оксана вздрагивает, на лице ее появляется недоумение и боль. Ее огромные глаза наполняются слезами, губы силятся что-то сказать. Сердце Игната сжимает колючая рука. “Что я наделал?!”

Игнат вздрогнул. Наваждение исчезло также мгновенно, как появилось. Оксана обернулась к нему, счастливая, с задорным блеском в глазах.

— Игнат! Как все здорово вышло! Как я вас люблю!

— Гм... Да, — проговорил Игнат, поспешно пряча нож за спину. Он шагнул к окну, ноги дрожали, отказываясь держать. Неужели у Властелина такая огромная сила, что он едва не заставил его убить любимую девушку?! Неужели?

Он обернулся. Оксана так ничего и не заметила, упоенно щебетала о своем. Жабик пристально глядел на него. В жабьих глазах светилось понимание. Теперь он снова улыбался во всю пасть.

“Ты справился, — говорила его улыбка. — Я всегда знал, что ты справишься...”

А потом что-то изменилось. Отчетливо повеяло ледяным холодом. Игнат поежился, Оксана зябко передернула плечиками. Он выглянул в окно, обернулся резко:

— Срочно уходим!

— Почему?! Куда?! — воскликнула Оксана.

— Некогда объяснять! Быстро!

Игнат схватил ее и потащил к двери. Позади семенил Жабик. Словно при пожаре, они выскочили в коридор, Игнат даже не остановился, чтобы запереть дверь. Что-то неумолимое гнало его подальше из квартиры, подальше от дома. Под ногами жалобно проскрипела лестница, хлопнула дверь подъезда.

— Скорей! Туда!

Игнат кинулся в кусты, полностью укрывающие двор от взора людей. Какое-то время они бежали, слышен был лишь хруст кустов и тяжелое дыхание. Потом Оксана остановилась:

— Объяснит мне кто-нибудь, что случилось?!

Они были далеко от подъезда, на другом конце двора. Игнат пугливо оглянулся, перевел дух. Они остановились на небольшом возвышении, сквозь прорехи в зелени хорошо виден подъезд и часть дороги.

— Я сам не знаю... — проговорил Игнат. — Но мне показалось, что нам грозит опасность, неприятное такое ощущение...

Договорить не успел. Из-за угла дома выскочил милицейский “уазик”, а за ним “буханка” с буквами “ОМОН” на боку. Из нее тут же высыпали люди в камуфляже и в черных масках. У всех в руках автоматы. Двое остались внизу, остальные исчезли в подъезде!

— Что им нужно?! — воскликнула Оксана.

— Ш-ш-ш! — прошептал Игнат и заставил их пригнуться.

Какое-то время со стороны дома было тихо, потом внутренности словно взорвались. Раздалась хаотичная стрельба, они увидели, как штукатурка на стене их комнаты вспухает и разрывается мелкими взрывами. Игната подхватила чья-то сильная рука, он понесся вперед, сквозь зелень, нырнул в пустую комнату. В прихожей стояли шесть омоновцев и стреляли по их комнате прямо сквозь дверь и стены. Пули пробивали тонкие стены, впивались в наружную каменную кладку. Вжикали рикошетом. Потом один из нападавших сорвал с пояса темный шарик, дернул чеку и закинул в щель в двери. Все разом подались назад, наклонились. Бабах! Оксана всхлипнула и присела. Взрыв вынес остатки стекол. Раму вывернуло наружу, она покосилась и рухнула вниз с предсмертным скрипом и звоном.

— Уходим! Быстро! — прошептал Игнат. — Пока они не почувствовали наше присутствие!

Теперь он отчетливо видел, что у всех нападавших над головами светились яркие выпуклые Знаки. Они тоже слышали Зов. Но, в отличие от Игната, они ему подчинялись. А Зов гласил: “Убить!”

Больше не мешкая, они бросились бежать. Подальше от дома, подальше от людей в камуфляже. Теперь они были одни против целого мира. Против мира секты “Рост” во главе с ее Властелином!

— За что они нас ненавидят?! — воскликнула Оксана. Игнат поглядел на нее: личико нахмурено, в глазах прячется детская обида.

— Мы оказались по другую сторону баррикад. — Игнат вспомнил слова Черемушкина. — Так уж получилось, и пути назад нет.

Они притаились в заброшенном деревянном доме. Он располагался недалеко от их разгромленной комнаты. Непроходимые заросли кустов надежно скрывали вход от людных улиц и дворов. Зато заколоченные досками окна выходили на главную улицу, Игнат слышал, как там ходят люди, шумят машины.

Дом был старый, полуразвалившийся, стены покосились, крыша текла, отчего на потолке чернели крупные разводы. Потолок местами разобран, видны стропила и покатые бока крыши. Мебели здесь давно нет, только пыль и запустение. У заколоченного досками окна висит на одной трубе покосившаяся старинная батарея, к ней кто-то давным-давно приковал наручники. Теперь все это под толстым слоем пыли. На полу и стене темнеют обширные пятна.

— И что же нам теперь делать?!

Оксана потерянно подошла к батарее, тонкие пальчики тронули браслет наручников. Наручники качнулись, едва слышно звякнули о батарею. Этот унылый звук тоской отозвался в душе Игната. Он не знал, что ответить. Внезапное нападение ОМОНа застало врасплох. Они вовремя ретировались из обреченной квартиры, но ничего не успели захватить с собой. Теперь они оказались одни, без документов и денег, посреди враждебно настроенного города И половина жителей этого города ищут их, чтобы убить.

Игнат остановился взглядом на покачивающихся наручниках. Оксана потревожила пыль, и теперь они тускло блестели в лучах солнца, упрямо пробивающихся сквозь неплотно пригнанные доски окна. Наручники покачивались словно маятник. Усыпляющий маятник гипнотизера. Игнат почувствовал, что не может пошевелиться. Перед глазами скользнула уже знакомая темная пелена.

Вспышка. Оскаленное лицо человека в безрукавной футболке с татуировкой на плечах, блеск ножа, зажатого в темной ладони. Окровавленная жертва на полу, наручники надежно держат правую руку.

— Ты не человек! — прошептал человек с ножом. На его лице отразился страх. — Ты не человек!

Вспышка — и все встало на свои места. Игнат снова стоит посреди заброшенного дома и смотрит на наручники. Рядом что-то квакнул Жабик. Игнат обернулся к нему и увидел побледневшее лицо. Огромные выпуклые глаза уставились на батарею. Игнат готов был поспорить на что угодно, что Жабик видел то же самое, что и он.

— Что с тобой? — тронул он Жабика за плечо. Тот вздрогнул, отскочил, зубы ощерились в оскале. Игнат отдернул руку — на мгновение показалось, что попытался тронуть дикого зверя. Жабик моргал, словно очнулся ото сна.

— Жабик не знает!.. Здесь была трагедия! Давно! — проговорил он, но Игнат уже не слушал его. Видение вновь пронеслось перед глазами, теперь Игнат внимательней вгляделся в жертву у батареи. Где он видел этого человека? Он прикрыл глаза, силясь как можно ярче представить окровавленного человека. По телу пронесся озноб. Это же Егор! Что за трагедия разыгралась здесь в прошлом? Неужели Егор умер?

Игнат тряхнул головой, отгоняя недобрые мысли. Егор — их единственная надежда. Он просто не мог здесь умереть! Иначе Алла знала бы об этом.

— Что же нам теперь делать? — Его размышления прервал голосок Оксаны.

Игнат взглянул на нее. Ее личико выглядело потерянным, но в глубине глаз затаилась упрямая решимость. “Я не сдамся!” — говорил ее взгляд. Игнат подошел к ней и обнял. Оксана с благодарностью взглянула на него, притихла в его руках.

— Перед тем как все это началось, — сказал Игнат, — я предпринял небольшое расследование!..

— Какое?..

— Егор. Человек, который жил в нашей комнате до нас.

Помнишь, бабушка рассказывала? У меня большие подозрения, что он тоже владел силой Роста. А — И что? Чем это может нам помочь?

— Это было за два года до первых упоминаний о секте, — пояснил Игнат.

— А Властелин — это не он? — осторожно спросила Оксана.

— Нет! Егор не Властелин! — воскликнул Жабик.

— Откуда ты знаешь? — Игнат и Оксана разом повернулись к Жабику.

— Ну... я... — смутился тот. Тут же лицо его приняло невинное выражение, какое бывает у провинившихся детей. — Жабик видел фотографию. Жабик видел Властелина.

— Жабик не видел Властелина! — уличил его Игнат.

— А вот и неправда! Жабик видел... — возмущенно засопел Жабик и надулся.

— Ладно... Некогда спорить! — сказал Игнат.

Все время, как они находились в доме, он прислушивался к улице. Из-за заколоченных окон приглушенно доносился обычный уличный шум. Тарахтели моторы машин, стучали по асфальту каблуки прохожих. Игнат не чувствовал опасности. И вот теперь щеки коснулось ледяное дыхание. Озноб пробежал по спине.

— Тихо! — Он предостерегающе вскинул руку, шагнул к окну. Оксана и Жабик тут же смолкли и присели, словно их могли заметить через заколоченные окна. Игнат прильнул к щели.

По тротуару гордо вышагивали трое парней. Они занимали всю ширь тротуара, не замечая других прохожих. Люди испуганно шарахались от них, обходили по проезжей части или боязливо протискивались у самых домов. Троица шагала словно завоеватели посреди покоренного города. Над всеми троими Игнат увидел сияние Знака. Он презрительно скривился — Значки над парнями блеклые, сил в них с тараканий хвост.

Вдруг крайний из парней поднял глаза и поглядел прямо на Игната. Игната опалило морозом. Он хотел отскочить в глубь комнаты, но сообразил, что это будет выглядеть подозрительно. Вместо этого он поймал взгляд парня, ощутил, как просыпается над его, Игната, головой Знак. По телу пробежала освежающая волна, мышцы напряглись, он почувствовал небывалую мощь. Игнат насытил этой мощью пойманный взгляд и кинул его обратно в самоуверенное лицо парня. Тот вздрогнул, наглое выражение тут же слетело с него.

“Мы тоже ищем, брат!” — услышал Игнат тихий голос прямо в голове. Группа сектантов поспешно удалилась за угол.

— Уф! — выдохнул Игнат.

— Что было?! — Оксана осторожно выпрямилась, глаза огромные, в расширенных зрачках затаился испуг.

— Похоже, Властелин не объяснил своим шакалам, что один из нас член секты, — задумчиво сказал Игнат. — Они увидели меня и приняли за своего. Еще бы, ведь мой Знак гораздо ярче, чем их!..

Он замолчал. В своих словах уловил гордыню. Вспомнились наглые лица парней на улице. Их вызывающее поведение выглядело мальчишеством и глупостью. Чем я лучше их? Игнат задумался на мгновение и ощутил, что в сравнении с Властелином он такой же щенок, как и эти трое парней. Даже не щенок, а комар. Молекула.

— Они подумали, что я тоже занимаюсь поиском. Поэтому они ушли.

— Так это же нам на руку! Мы сможем исчезнуть из города! — воскликнула Оксана.

— Нет, — сказал Игнат. Тут же поправился: — Вернее, да, но чуть попозже. Похоже, мы здорово влипли. Не забывайте, что секта “Рост” — это мировая организация. События в Хлынове — это лишь часть большого заговора. Мирового заговора! Я подозреваю, что, куда бы мы ни пошли, везде нас будут ждать люди Властелина.

— Что же нам делать?!

— Егор — вот ключ ко всему. Он Первый! Он знал Рост еще до того, как появилась секта. Он наверняка сможет нам помочь.

— И где же мы станем его искать?

— Не знаю.

Оксана фыркнула, Игнат поспешно добавил:

— Но я знаю того, кто обязан это знать. Девушка Егора. Ее зовут Настя, и я знаю ее адрес. Нужно к ней сходить и узнать у нее...

Жабик тихо стоял в сторонке и слушал их разговор. Его глаза загадочно мерцали, он не делал попыток вмешаться. “Наверняка он знает об этом гораздо больше, чем говорит! — подумал Игнат. — Знает, но молчит! Что это может означать? Что я все делаю правильно?”

— Вместе нам туда идти опасно! Ваши образы наверняка разосланы каждому сектанту. Они ищут троих людей, чье описание им известно. У меня есть Знак, я смогу их обмануть. Но если вы будете со мной, нас могут раскрыть. Поэтому вы остаетесь здесь, а я пойду к Насте! Когда я вернусь, мы дождемся ночи и станем выбираться из города!

— Хороший план! — квакнул Жабик. Игнат глянул на него, но жабье лицо было непроницаемо.

— По крайней мере хоть какой-то план. — Оксана была настроена менее восторженно. — Только стоит ли разделяться! Я боюсь за тебя...

Игнат навсегда запомнил тот момент. Она стояла перед ним такая маленькая и беззащитная. Кулачки прижала к груди, в глазах тревога и любовь. Сердце наполнилось теплотой, Оксана не боялась за себя, она боялась, что с ним что-нибудь случится.

— Все будет хорошо! — Игнат привлек ее к себе, обнял крепко. Его горячее дыхание коснулось ее уха. — Я вернусь к тебе. И все снова станет по-прежнему. Но сначала нам нужно узнать, куда можно скрыться и где искать помощь. Иначе во всем мире нам не будет покоя. Весь мир будет против нас.

— Что ж, иди! — сказала Оксана. Личико ее светилось твердостью и решительностью, но в уголках глаз сверкали прозрачные капельки.

Игнат выглянул из-за угла, глаза пристально осмотрели двор. Дети копаются в песочнице, оглашая улицу истошными визгами, бабушки бубнят на скамеечке о чем-то своем, мимо по тротуару проплыла толстая тетушка. Перед ней перебирает короткими ножками крысомордый бультерьер. Кругом спокойствие и идиллия. Словно нет в мире секты “Рост” и беглой троицы опасных еретиков. Игнат осторожно скользнул из-за угла, зашагал по тротуару. Подъезд в доме один, адрес тот, который дала Алла.

Игнат исчез в черном зеве подъезда. Тут же с другой стороны двора появились четыре человека, закутанные с ног до головы в темные плащи. Лица их скрывали капюшоны.

— За ним! — скомандовал человек — тот, что повыше и пошире в плечах. — Вот тебе возможность показать нам, на что ты способна!

Один из четверых людей в плащах кивнул и крадучись стал пробираться к подъезду.

Игнат поднимался на лифте, по словам Аллы, ему нужен шестой этаж. Лифт остановился, дверцы разъехались, явив взору облупившуюся, изрисованную стену. Игнат осторожно ступил на площадку, слух обострился до предела. В подъезде тишина, если не считать обычных звуков: гудят электрические счетчики, откуда-то издалека слышна музыка. Игнат огляделся, Настина квартира должна быть слева от лифта.

Он подошел к двери, обитой дерматином. Палец лег на черную кнопку звонка. Внутри зажурчала мелодия, поначалу было тихо, потом раздались легкие шаги. Щелкнул замок, Игнат отступил в сторону, дверь открылась, на пороге показалась девушка.

Игнат не любил полных женщин. На его вкус, маленькая и хрупкая Оксана была идеалом красоты. Но эту девушку полнота ни капельки не портила. Ее глубокие синие глаза глядели спокойно и умиротворенно, но в глубине Игнат уловил печаль. Давнюю, успокоенную временем печаль. Ее длинные каштановые волосы лежали на плечах мягкими волнами. На девушке было простое светлое платье, обтягивающее ее красивое, полное тело. Объемистая грудь выпирала из-под платья, тревожила взгляд.

— Анастасия?! — спросил Игнат. Девушка еле заметно кивнула. В глазах ее появилось понимание. Игнат почувствовал, как ее внимательный взгляд пробежал по его одежде. Ищет повязку “Роста”, понял он.

— Да, — сказала Настя. — А вы кто?

— Меня зовут Игнат. Я пришел к вам по поводу Егора Светлова...

— Да, — кивнула Настя. — Я знала, что когда-нибудь ко мне придут по этому поводу...

— Я не из секты! — поспешил успокоить ее Игнат, но она никак не прореагировала на его слова.

— Проходите, — Настя отступила в сторону.

Игнат шагнул мимо нее в комнату, едва не коснулся локтем ее полной груди. От нее исходило приятное тепло, словно прошел рядом с боком русской печки.

— Как я уже сказал, я не из секты. Даже наоборот, у меня проблемы с сектантами, — начал Игнат, когда она запирала дверь. — Только вы можете мне помочь...

Игнат вышел от Насти поздним вечером. Голова гудела от новой информации. Многие куски головоломки встали на свои места. Но окончательно все станет ясно, когда они найдут Егора. Теперь он знает, где искать эту загадочную личность. Остается только забрать Оксану с Жабиком и выбраться из города.

“Игнат!”

Игнат вздрогнул. Едва слышный, на грани восприятия, голос. Он обострил слух до предела, но в подъезде повисла мертвая тишина. Даже счетчики заглохли и перестали считать киловатты. Игнат вслушивался в эту тишину до звона в ушах. Вдруг над самым ухом раздалось:

“Игнат! Иди ко мне!”

Он подпрыгнул, шарахнулся в сторону. Тут же понял, что это обострившийся слух играет с ним злые шутки. На самом деле шепот раздается издалека.

— Кто здесь?! — воскликнул Игнат. Он осторожно шагнул к перилам лестницы, на площадке снизу пусто.

“Игнат! Иди же ко мне!”

Игнат резко повернулся. На сей раз голос доносился сверху.

Игнат быстро взбежал по ступенькам наверх. Никого! Он остановился на площадке между шестым и седьмым этажами, поглядел в окно во двор. Во дворе ничего не изменилось. По-прежнему кричат дети, бабушек отсюда не видно. Он вновь прислушался к подъезду. Сердце тревожно сжималось в груди. “Опасность рядом!” — шептало оно.

“Игнат! Иди ко мне!” — вновь шепот. Теперь уже отчетливо сверху.

Игнат сорвался с места и побежал наверх, перепрыгивая через несколько ступеней. Чтобы догнать странный голос, нужно очень быстро двигаться.

“Что же ты медлишь, Игнат! Я уже давно жду тебя!” В голосе проскользнули странные нотки.

Игнат почувствовал тепло, словно невидимый призрак приблизился к нему и дышал прямо на голую кожу. Он вздрогнул и остановился. Глаза обшаривали пустую лестничную клетку. Никого. Даже за закрытыми дверями не слышно движения.

“Игнат! Поднимайся скорее! Мне холодно и одиноко!” Голос наполнился объемом, в нем прозвучали страстные нотки.

Игнат понял, что голос женский. Ноги сами собой несли его наверх. Вот уже миновал последний этаж. На чердак вела стальная, проржавевшая лестница. Игнат ступил на нее, она отозвалась глухим скрипом.

“Я здесь! Иди ко мне!” — шептал голос.

Игнат только сейчас осознал, что слышимый им шепот звучит прямо в голове, минуя органы слуха.

— Иду! Я иду! — воскликнул он в ответ. Тело дрожало от нетерпения. Желание горячей волной захлестнуло мозг. В тот момент Игнат не в силах был думать, он просто шел на зов.

Глухо стукнулась о бетон крышка люка, Игнат выскочил на чердак как чертик из табакерки. Он огляделся. Вокруг царил полумрак.

— Где же ты?! Я здесь! — прокричал он. Темнота отозвалась легким вздохом.

“Я здесь!”

Из темного угла выступила фигура в черном плаще. Плащ полностью скрывал тело, лицо пряталось во мраке капюшона. Лишь два блестящих глаза смотрели на Игната прицельно, словно выбирая, куда вонзить нож.

“Нет уж! Это я буду выбирать, куда вонзить! И совсем не нож!” Игнат чувствовал внутри бурю. Железы насытили кровь гормонами, он чувствовал, как джинсы с каждой минутой делаются теснее и теснее.

Человек в плаще поднял руку, Игнат увидел тонкие пальчики с длинными ногтями. Ногтями цвета запекшейся крови.

“Иди ко мне!” — прошептал тихий, томный голос.

Игнат задрожал, голос еще больше возбудил в нем потаенные желания, безжалостно вытащил их на свет. Они овладели им, заглушая голос разума. Он замер, не в силах пошевелиться, его тело подрагивало от нетерпения.

Руки незнакомки легли на пуговицы плаща, бледные женские пальчики принялись медленно расстегивать их. Незнакомка шагнула к нему, внизу между складками плаща мелькнула стройная нога. Верхние пуговки расстегнулись, Игнат увидел гладкую белую кожу. Обнажились плечи, изящные впадины ключиц заполнены тенью, показалась ложбинка между полных грудей. Девушка медленно расстегивала пуговки и разводила полы плаща в стороны. Груди натянули материю, еще чуть-чуть — и прорвут ее. Боже, как же медленно она это делает! Игнат едва не застонал от сладкой боли.

Плащ скользнул в сторону, обнаженная грудь освобожденной выпрыгнула под жаркий взгляд Игната. Налитая соком желания, она так и манила. Руки Игната судорожно сжались — схватить, сжать, почувствовать живую плоть в ладонях!

Но он не в силах был шевельнуться. Незнакомка продолжала пытку наслаждением. Она расстегивала плащ дальше. Игнат увидел гладкий, плоский живот, черные кружева трусиков.

Лицо незнакомки пряталось под капюшоном. Игнат видел лишь полные губы. Они приоткрылись, блеснули ровные зубы. Девушка прикусила нижнюю губу, словно тоже сдерживала себя из последних сил. Порывистый вдох колыхнул грудь. Игнат задрожал, он словно оказался в жаркой пустыне. Титаническим усилием заставил себя остаться на месте, нельзя прерывать это представление.

Девушка окончательно распахнула плащ. Потом закружилась и сорвала его с себя. Теперь перед Игнатом стояла полуобнаженная женщина. Лицо скрывала черная кожаная маска, губы призывно улыбались. На девушке из одежды лишь мягкие струи длинных вьющихся волос, спадающих по плечам, черные кружевные прозрачные трусики и высокие кожаные сапоги на тонкой высокой шпильке. Девушка смотрела на него, узкий язык облизал полные губы. Грудь поднялась еще выше, точеные длинные пальцы с острыми коготками легли на манящие округлости, принялись ласкать...

А потом все разом изменилось. Словно некий рычажок сдвинулся в голове Игната. Он узнал девушку.

— Пф! — фыркнул Игнат, его вдруг разобрал такой смех, что он не смог сдержаться. — Ха! Надо было такое придумать!

Он затрясся мелкой дрожью, изо всех сил пытаясь унять смех. Но он рвался из него, сотрясая все тело нервной дрожью. Игнат захохотал еще безудержней, согнувшись пополам и громко хлопая себя по бедрам ладонями

— Ну уморила! Ольга?! Ты ли это?!

Личико девушки побледнело, губы задрожали. В глазах блеснула обида.

— Ты чего ржешь?! — возмущенно воскликнула она.

— А ты себя со стороны видела?! — простонал сквозь смех Игнат. На глазах его выступили слезы. Он смахнул их, пытаясь успокоиться. — Ты что, в команду героев вступила?

— Я... это... — Ольга ужасно смутилась, щеки ее порозовели. Она поспешно подняла с пола плащ и стыдливо укуталась в надежную материю.

— Ты кого изображаешь? Женщину-кошку? Или кто там у нас еще есть? — Игната сотряс новый приступ смеха.

Из темноты раздался кашель, Игнат резко обернулся. Пока смеялся, совершенно не следил за обстановкой. Через люк в полу на чердак поднялись трое людей в черных плащах. Один подошел к Ольге.

— Да, не выйдет из тебя Кровавой обольстительницы! — констатировал один из них. Он откинул капюшон, и Игнат увидел широкое лицо Супермена.

— Ты не оправдала наши надежды! — Маленькая фигурка в плаще тоже откинула капюшон.

Игнат с удивлением узнал Бэтмена. Только теперь Илья не мямлит и не скромничает. Слова лились из него сильные и смелые. Разве что немного мешает писклявый голос.

— За это нам придется тебя наказать!

— Братья мои! — заговорил третий человек. Он откинул капюшон и оказался Человеком-пауком. Игнат удивленно качнул головой. Человек-паук тоже излечился от слов паразитов, засорявших его речь. — Сначала мы решим, что нам делать с отступником!

Все трое повернулись к Игнату. Вперед шагнул Бэтмен. Он сорвал с себя плащ, под ним обнаружился настоящий костюм Бэтмена, отсутствовала лишь маска с ушами летучей мыши.

— От имени секты “Рост” и клуба Героев обвиняю тебя в отступничестве! Ты предал своих товарищей по секте! — проговорил Бэтмен писклявым голосом. Его личико было очень серьезным. — Что ты можешь сказать в свое оправдание?!

— Я не виноват! Меня подставили! — выкрикнул Игнат тоненьким голоском, подражая Бэтмену. Потом фыркнул и рассмеялся, этот балаган ужасно веселил его.

Супермен и Человек-паук скинули плащи. Они тоже оказались в костюмах своих героев. Лишь несостоявшаяся Кровавая обольстительница стыдливо куталась в плащ.

— Он не признает свою вину, — торжественно провозгласил Бэтмен. — К чему же мы приговорим отступника?

— К смерти, — сказал Супермен мрачным голосом.

— К смерти, — сказал Человек-паук.

Бэтмен строго поглядел на Ольгу. Она всхлипнула, но промолчала.

— Итак... — Бэтмен решил не усугублять и без того комичную ситуацию. — Единогласно! Смерть!

Все четверо повернулись к нему, словно ожидая, что от этих слов он забьется в судорогах и сгорит в чадящем пламени. Игнат почувствовал себя неуютно. В трех парах глаз не было ни капли веселья. Игнат похолодел. Похоже, они серьезно. В глазах “героев” сиял фанатизм и вера в свою правоту. Он подобрался, сердце без напоминаний качнуло в кровь адреналин.

Тут же заметил четыре Знака над головами “героев”. Все стало на свои места. Они тоже поддались Зову Властелина и вышли на охоту. Только, в отличие от других они знают, что у него есть Знак.

— Парни! Последнее слово мне полагается? — примирительно поднял руки Игнат.

“Герои” пошушукались, потом Бэтмен объявил решение:

— Говори. Но недолго.

Игнат посмотрел на них и покачал головой. Старина Бэтмен оказался не так прост. Никогда не догадаешься, что скрывается под грудой комплексов и страхов, воспитанных в нас неумелыми родителями и педагогами. У Бэтмена оказалось очень интересное стремление властвовать. Как быстро меняются истинные желания. Ведь в будке истины он выказал желание помогать людям.

— Я только хотел спросить: вы в детстве дрались? — Игнат поглядел в их недоуменные лица. Похоже, нужно разъяснить. — Ну в детстве или в юности вы дрались с другими мальчиками? Может быть, ходили по ночной улице, опасаясь нападения шпаны, может, убегали от улюлюкающей банды?! Вам приставляли нож к животу, требуя деньги и фотокамеру? Может быть, вы попадали в какие-нибудь другие передряги, когда опасность грозила вашей жизни?!

“Герои” молча переглянулись. Бэтмен погрустнел, на его лице мелькнула тень былой неуверенности. Супермен спросил:

— А зачем нам это?

— А затем, что, пока вы погибали под грудой ваших комплексов, я дрался с одноклассниками за то, чтобы быть первым в классе. В старших классах я создавал группировку против Васьки Рыжего — хулигана и шпаны, потому что за ним стояла банда, а я был один. А в армии, в армии вы были?! Вы испытывали унижение, когда сопляк с мозгами дегенерата приказывал вам жрать дерьмо и вы жрали, потому что этот сопляк появился здесь раньше тебя на год?! А может быть, вы сами заставляли кого-то жрать дерьмо?! Заставляли?

— Н-нет! — проблеял разом побледневший Супермен. Игнат говорил — и с каждым словом на лица “героев” вползала былая нерешительность и даже страх.

— А секта?! Зачем вы вступили в секту?! Чтобы избавиться от комплексов? Так ведь есть психологи! Они все это делают быстрее и правильнее! Вам дали в руки оружие! Но зачем вам оно?! Зачем ребенку оружие?! Чтобы он похвастался им в детском садике?!

— Мы готовы нести свет... — Бэтмен упрямо поджал губы.

— Свет?! Кому нужен ваш свет! Вы вступили в секту по вашим детским соображениям! Я вступил в секту, чтобы быть первым! Я не желаю плестись в хвосте! Я хочу менять мир! Я хочу иметь силу и власть! Я хочу быть Первым! Первым, слышите вы меня?! А вы готовы ради вашего света убивать?! Вы готовы предавать друзей?! Вы готовы порвать глотку друг другу?!

“Герои” слушали его распахнув глаза и разинув рты. Последние его слова заставили их вздрогнуть. Они поглядели друг на друга и заметно расступились. Нижняя губа Бэтмена начала подрагивать, словно он вот-вот заплачет. Супермен от каждого слова Игната сжимался все больше и больше, словно надувная игрушка, из которой выпускают воздух. Лицо Человека-паука болезненно морщилось. Ольга, наоборот, перестала всхлипывать, слушала его, блестя глазами.

— Я предал своего друга ради этой власти! И я чую силы! Я буду Первым! Никто мне не помешает! Я готов убивать! Вы! Гроб! Какая разница! Не вставайте у меня на пути! Идите играйте в вашей песочнице! Я не трону вас! Не трону, пока вы не стоите у меня на пути! А сейчас вы встали...

Игнат резко оборвал свои слова и шагнул прямо на них. Они отскочили, словно он был огненным демоном. Человек-паук запнулся за камень и рухнул на пол. Бэтмен отскочил в сторону, лицо его скривилось, и он жалобно заревел во весь голос. Кто-то огромный и страшный разом сорвал с них пелену напускной самоуверенности. Теперь они снова стали сами собой. Маленькими, жалкими малолетками, играющими в героев.

— Прощайте! Надеюсь, больше не увижу вас на своем пути! — крикнул Игнат и скользнул вниз по лестнице. Лишь причитание Человека-паука да рев Бэтмена неслись ему вслед.

Прошло четыре часа, а Игнат все не возвращался. Оксана тревожилась.

— А если с ним что-нибудь случится? — уже в десятый раз проговорила она.

Жабик поднял глаза, в них читалась мольба. Он не знал, что ответить на этот вопрос, но в который уже раз попытался успокоить Оксану:

— Игнат сильный и умелый! Жабик уверен, что Игнат вернется!

В десятый раз его слова не убедили Оксану.

— Тебе нужно было пойти с ним! — сказала она и, вскочив с деревянной скамейки, которую они нашли на кухне, зашагала по комнате. Потом остановилась в центре и уперла в Жабика указательный палец: — Ты должен был пойти с ним!

— Игнат сказал... — начал оправдываться Жабик, но Оксана не пожелала выслушивать его речи.

— Игнат всегда говорит чушь, ты же знаешь Игната! Если все делать, как говорит Игнат, все кончится плохо! Очень плохо!

Оксана вдруг схватила себя за голову, ее личико повернулось к Жабику.

— Прости! Я несу полную чепуху! Я слишком нервничаю!..

— Жабик понимает! — квакнул Жабик. Он подошел к Оксане и положил руку ей на плечо: — Все будет хорошо! Жабик уверен в Игнате!

— Дай-то бог! — прошептала Оксана.

Вдруг сверху раздался шорох, Оксана вскрикнула и отскочила к стене. Жабик оскалился и зашипел, став похожим на здоровенную зеленую кошку.

— Приветствую, — раздался из-под потолка знакомый голос.

Оксана ахнула, Жабик расплылся в широкой улыбке.

— Дядя Ваня! — воскликнули они хором.

— Да, дядя Ваня собственной персоной, — сказал, улыбнувшись, маленький бомж. Он сидел наверху, свесив ноги с потолочной балки. Сегодня наряд его был менее импозантен, чем в прошлую их встречу. Дядя Ваня был одет в коричневый потертый пиджак и серые засаленные штаны. На ногах красовались красные штиблеты со здоровенной дырой на пятке.

— Откуда ты здесь взялся? — спросила Оксана.

— Интересы нашего свободного мира требуют порой моего присутствия и здесь, в мире лжи и рабов. Сделал дела, зашел передохнуть. У меня всегда здесь послеобеденный сон.

— Так ты уже давно здесь?! — удивилась Оксана. Рядом с ней что-то проворчал Жабик. Оксана только теперь ощутила тревогу. Ведь дядя Ваня, по словам Игната, тоже был из секты “Рост”. Почему тогда он ведет себя так дружелюбно?

— А вас ищут, смотрю! — Дядя Ваня сместился по балке влево, прямо к смотровому окошечку.

Оксана схватила Жабика за руку и затаила дыхание. Дядя Ваня какое-то время смотрел в окно, потом вновь повернулся к ним.

— Любопытно! Оказывается, я многое проспал, весь город вас ищет!

— Да! Мы попали в беду! — сказала Оксана. Жабик попытался что-то возразить, но она прервала его нетерпеливым жестом: — Помогите нам!

Она смотрела на дядю Ваню снизу вверх, на лице лидера бомжей появилась недобрая улыбка. Оксана отступила на шаг назад — слишком коварно блестят глаза дяди Вани.

— Хорошо, я спасу вас!

— Только нужно подождать Игната! — воскликнула Оксана.

— Игната? Нет, Игнат нам не нужен. Зачем нам Игнат? — сказал дядя Ваня, подражая известному фильму, и рассмеялся.

Оксана молчала, не зная, смеяться ли ей вместе с ним или обидеться.

— Я помогу вам! — сказал дядя Ваня. В глазах его блеснули хитринки, улыбка расплылась во все лицо. — Но за это ты покажешь мне свою пипку.

Дядя Ваня сказал это и счастливо захихикал, хлопнув в ладоши.

— Что?! — возмущенно воскликнула Оксана. — Какую еще пипку? У нас беда, а ты шутить надумал!

— А я не шучу, — подтвердив свои намерения, рассмеялся наверху дядя Ваня. — Я же вижу, что ты сама хочешь мне показать свою пипку. Прям желаешь...

— Ничего я не желаю, — покраснела Оксана. Возмущению ее не было предела.

Жабик таращился то на нее, то на дядю Ваню, ничего не понимая.

— Что ж... — Дядя Ваня пожал плечами. Он высунулся в окно и закричал: — Эй! Идите сюда!

Оксана вздрогнула, Жабик хлопал глазами, таращил выпуклые глаза. Похоже, он мало чего понимал в подлости людей. Оксана осторожно выглянула во двор. На зов дяди

Вани спешила группа молодых людей с повязками “Роста”. Человек десять, не меньше.

— Чего тебе? — услышала Оксана голос их предводителя.

Она вся сжалась. Сейчас дядя Ваня сдаст их. Но тот молчал. Он оторвался от окна и взглянул на нее. А потом подмигнул.

Оксана все поняла. Ее руки сами собой двинулись и зацепили кофточку. Медленно она принялась ее снимать. Дядя Ваня ухмыльнулся ей понимающей улыбкой.

— Кого ищем? — крикнул он сектантам на улице.

— Разве ты не слышал Зов? — удивились они. — Их трое. Молодой человек, девушка и существо, похожее на жабу. Видел их?

Оксана замерла, прислушиваясь.

— По-моему, двоих видел! — сказал дядя Ваня и вновь обернулся к ней.

Оксана всхлипнула и дернула кофточку вверх. Она сняла ее через голову и осталась в одном бюстгальтере. Прохладный воздух холодил обнаженную кожу. Бюстгальтер не казался надежной защитой от масленых взглядов дяди Вани. Бомж показал жестом: продолжай! Сам прокричал в окно:

— Они где-то рядом! Далеко уйти не могли! Проверьте дворы!

Оксана завела руки за спину, попыталась расстегнуть застежку. Та не поддавалась. На улице раздался топот, резкие команды, сектанты распределялись, чтобы обшарить дворы.

— Они будут рядом. Стоит мне лишь крикнуть, как они вернутся. — Дядя Ваня опять рассмеялся. — Так что продолжим.

Оксана ежилась под его колючим взглядом. Глаза дяди Вани заблестели, губы складывались в трубочку, словно он хотел сюсюкнуть или еще хуже — дотронуться до обнаженной кожи Оксаны. Ее передернуло.

— Ну снимай же скорей эту чертову тряпку! — нетерпеливо рявкнул дядя Ваня.

Оксана всхлипнула и расстегнула застежку. Бюстгальтер черным лоскутком упал к ее ногам. Она тут же прикрыла грудь руками.

— Ну-ка разведи руки! Нечего прикрывать такую красоту! — прошептал бомж. — Не то сейчас заору — весь город сбежится! Они сотворят с тобой нечто похуже.

Оксана развела руки. Грудь освобождено колыхнулась, дядя Ваня наверху всхлипнул и схватился за пах.

— Еще! Еще! Хочу еще!

— Что?! — Оксана покраснела, теперь уже гневно.

— Ты такая беленькая, чистенькая! — просипел бомж вожделенно. — Никогда не видел такой красоты. Продолжай!

Оксана оглянулась. Позади шокировано замер Жабик. Рот приоткрыт, глаза остекленели. Он не понимает, что происходит. Наверное, это к лучшему. Что бы он сделал, если б понял, что ее обижают? Наверняка ему кажется, что она сама этого хочет. Раздражение из-за Жабика колыхнуло грудь, Оксана задышала часто, отчего стала еще прекраснее. Дядя Ваня скулил сверху совсем уж не по-человечески. Жабик сжался и отвернулся.

— Сымай джинсы! — прокричал сверху бомж. — Медленно сымай! Чтобы я насладиться смог!

Его грязные руки схватились за ширинку, он ругался, пытаясь снять штаны. Оксана дрожала от стыда и унижения. Но на улице по-прежнему перекликались сектанты. А дядя Ваня был на высоте положения во всех смыслах этого слова. Ее руки медленно расстегнули пуговку джинсов, потянули вниз “молнию”.

— О-о! Так! Медленно! — Дядя Ваня бился в экстазе. Оксана расстегнула джинсы, потянула вниз. Они сидели в обтяжку, выгодно подчеркивали ее красивые ноги. Слезают с трудом, ей пришлось повозиться. Стыд и гнев переполнили ее. И вот уже она стоит перед этим извращенцем в одних трусиках. Обнаженная кожа почти физически ощущает его липкий взгляд.

— У-у-у! Какая ты! — воскликнул дядя Ваня.

Вдруг Оксана почувствовала теплое внизу. “Что это? Возбуждение? Неужели я могу возбудиться в такой ситуации?!”

— Сымай трусы! — захлебываясь словами, приказал дядя | Ваня.

Оксана снимала трусики и чувствовала, как возбуждается. Горячая волна потекла по телу, голова наполнилась образами. Это было последней каплей. Оксана закрыла лицо руками и разрыдалась.

— Продолжай! Подойди ближе! Я хочу, чтобы мое семя попало на тебя! — кричали сверху. — Ну-ка откройся! Перестань закры...

Послышался хруст. Дядя Ваня замолк на полуслове. Потом что-то зашелестело и глухо стукнулось об пол. Содрогнулся весь дом. Наступила тишина. Лишь всхлипывание Оксаны нарушало тишину. Вдруг на ее плечи легло что-то мягкое и надежное. Оксана вздрогнула, оглянулась. Сзади стоял Жабик, изо всех сил отворачивая голову в сторону. Его лапки пытались накрыть ее курткой.

— Жабик не понял сначала! Люди такие... такие... — квакнул он. — Прости Жабика! Жабик исправился! Жабик не смотрит!

Оксана оглянулась. Дядя Ваня лежал на полу и не двигался. На широком лбу медленно наливалась здоровенная шишка. Рядом с ним темнел кусок кирпича. Штаны бомжа были спущены, рука сжимала обмякшую плоть. Оксану едва не вырвало, она поспешно отвернулась.

— Они здесь! — заорал на улице истошный голос — “Рост”! Сюда! Они здесь!

Оксана повернулась к окну, руки опустились.

— Вот и все!

— Нет! Нужно спешить! — квакнул Жабик.

Его сильные руки схватились за батарею, вмурованную в стену. Лицо Жабика покраснело, он уперся ногами в пол, крякнул. Оксана не поверила глазам — труба заскрежетала, с хрустом из стены выдвинулось несколько кирпичей, шумно осыпалась шпаклевка. Жабик резко подался назад, в руках у него осталась длинная тяжелая труба с острым загнутым концом. Оксана поспешно натягивала джинсы.

— Уходим!

Прохладная лапа Жабика схватила ее руку. Он дернул с такой силой, что Оксана едва не упала. Они выскочили во двор, здесь еще никого не было. Они бросились бежать прямо через парк. Кусты хлестали по лицу, цеплялись за одежду. Истошные крики позади не смолкали, вскоре к ним добавился топот, словно за ними гналось стадо слонов.

— Они в парк побежали! Окружай их! “Рост”! Сюда! Лови! — Крики раздавались уже со всех сторон.

Сердце бешено стучало в груди Оксаны, дыхания не хватало, а Жабик все тянул и тянул. Все быстрее и быстрее. Вдруг кусты закончились, они выметнулись на обширную площадку в центре парка. Здесь гуляли несколько парочек, они недоуменно взглянули на двоих сумасшедших, выскочивших из кустов.

Вдруг один из прохожих закричал:

— Они здесь! “Рост”! Сюда!

Тут же с разных концов парка на площадку стали выбегать люди. Многие из них были с красными повязками “Роста”. Жабик что-то крикнул, сгреб ее в охапку и кинул к решетчатому забору. Сам встал между нею и толпой. Его руки крепко сжимали трубу, глаза зорко оглядывали толпу. Зубы оскалены — позавидует любой пес.

Сектанты останавливались при виде этого жуткого зрелища, они обступили Жабика и Оксану плотной толпой, врагов подходило все больше и больше.

— Властелин приказал убить их! — раздался истошный крик из передних рядов. Кричал тщедушный старичок с козлиной бородкой. Он выскочил вперед и тыкал сухим, узловатым пальцем в Жабика. — Схватите их! Разорвем их! Нас много! Разорвем!

Оксане казалось, что она спит и ей снится кошмарный сон. Сотни страшных, оскаленных лиц вокруг, красные повязки “Роста”, тянущиеся руки, блестящие злые глаза. Толпа орет, брызжет слюной, то один, то другой пытается подойти ближе. Жабик машет трубой, хруст, всхлип, неосторожного уносят в толпу с разбитым лицом или раздробленной рукой. Тут же его место занимают еще с десяток сектантов. Они все ближе.

Вдруг кто-то схватил ее сзади, Оксана вскрикнула. Позади за решеткой забора те же оскаленные лица, тянутся руки. Одна поймала ее за волосы, дернула. Острая боль пронзила голову, из глаз брызнули слезы. Оксана закричала, попыталась перехватить чужую руку, чтобы было не так больно. Тут же почувствовала десятки рук. Они схватили ее, подтащили к решетке. Неумолимая сила вжала ее в твердые прутья. Оксана закричала, ужас сковал тело. Неумолимые руки тянули ее прямо сквозь решетку, еще чуть-чуть — и хрустнут кости, ее тело протащат сквозь прутья, оставив лишь окровавленные куски мяса.

Жабик обернулся, квакнул жалобно. Резко развернувшись, изо всех сил ударил трубой по рукам. Крики боли, яростные вопли, несколько рук исчезли. Оксана дернулась вперед, почти вырвалась из смертельных объятий, но спереди уже напирала толпа. Жабик махнул трубой, несколько оскаленных лиц исчезло, остальные навалились и вырвали оружие из слабеющих рук. Жабик закричал громко, впился в ближайшего врага зубами. Оксану затянул водоворот яростных лиц. Со всех сторон к ней тянулись руки, скрюченные пальцы пытались схватить, отталкивали друг друга. Десятки рук подхватили ее, Оксана почувствовала, как поднимается над землей. Она уже не стояла, неумолимые руки держали ее на весу. А потом толпа разбежалась в разные стороны. Оксана почувствовала, что ее разрывают на куски. Суставы захрустели, она изо всех сил попыталась сжаться в комок, стараясь противодействовать этой силе, но сектантов было слишком много.

Громкий клаксон перекрыл многоголосый гам толпы. Раздался шум мотора, головы сектантов стали поворачиваться в одну сторону, Оксану уже не так сильно тянули в разных направлениях, некоторые даже отпустили ее, отчего она едва не упала на асфальт. Если бы не вовремя выставленные руки, разбила бы нос. Рядом, жалобно хрюкнув, шлепнулся Жабик.

Звук мотора стал громче. Соткни глоток предостерегающе закричали, толпа разом подалась в сторону, но не успела. Прямо в живую стену людей врезался здоровенный черный джип. Он летел на огромной скорости, водитель не отпускал клаксон. Передние ряды замерли в страхе, их смяло в одно мгновение, раздался хруст, крики ярости перемешались с жалобными стонами и воплями боли. Во все стороны разлетелись красные брызги, толпа пыталась расступиться, топча нерасторопных. Джип потерял скорость, теперь он продавливался прямо сквозь человеческие тела, живые и мертвые. Он дергался и подпрыгивал, под широкими колесами противно хрустело и чавкало.

Джип остановился, давая возможность толпе расступиться в стороны. Дверь открылась, Оксана увидела бледное, сосредоточенное лицо Игната.

— Садитесь скорее!

Она не успела ничего сообразить, как Жабик вскочил на ноги. Его сильные руки парой мощных ударов оторвали от нее оставшихся сектантов. Оксана пыталась подняться, но ноги подгибались и не слушались. Жабик схватил ее в охапку и закинул в джип. За ними уже тянулись десятки рук. Толпа вновь нахлынула, позабыв о страхе. Жабик едва вскочил на подножку, как Игнат надавил на газ. Джип фыркнул и скакнул вперед. Толпа вновь закричала на разные голоса, джип подпрыгнул, круша колесами человеческие тела. Оксана едва не разбила лоб о потолок.

Рядом раздался хруст, смачный удар. Жабик отправил за борт последнего непрошеного пассажира. Он втиснулся рядом с Оксаной и захлопнул дверь. Орущая, беснующаяся толпа осталась позади. Игнат сосредоточенно смотрел на дорогу. Его руки невозмутимо крутили руль. Весь капот был покрыт красными, густеющими потеками. Оксана хотела воскликнуть что-нибудь, продемонстрировать радость, но разбитого тела хватило лишь на жалкую улыбку. Игнат глянул на нее и снова уставился на дорогу. Они неслись по улицам города на бешеной скорости. Дорога требовала внимания. Губы Игната шевелились. Он что-то шептал. Оксана прислушалась.

— Черт побери! Я думал Рост делает из людей бриллианты... А он делает из них толпу... Серую толпу...

Впереди на дороге мелькнули разноцветные маячки милицейской машины. Игнат прокричал что-то, страшный удар потряс машину. Оксана едва не откусила язык. Скрежет, звонко лопнуло лобовое стекло, и они вновь летят по улицам города, оставив позади груду покореженного металла.

Хлопок, другой. Заднее стекло пошло трещинами и осыпалось в салон. Внизу раздался еще один хлопок, машину тряхнуло и резко рвануло в сторону. Игнат выругался, его руки бешено вращали руль. Джип несся на полной скорости, его опять дернуло в сторону, Оксана отпрянула от окна — ей показалось, что стена дома прыгнула на нее. Зеркальце бокового вида за окном исчезло, словно его слизнул чей-то прожорливый язык, тут же джип дернуло в другую сторону, перед капотом мелькнул столб. Игнат вывернул руль, и джип черной молнией пролетел рядом. Столб мелькнул мимо, разлетелось на мелкие осколки второе зеркало заднего вида.

Потом дорога резко закончилась, под колесами замелькал зеленый ковер. Оксана больше ничего не видела и не слышала. Она просто схватилась обеими руками за поручень, сползла пониже, стараясь быть как можно меньше. Она зажмурилась и ждала, что будет дальше. Отдала себя на волю Игната. Машина стала замедлять ход, донеслось странное хлопанье. Оно делалось все реже и реже, пока джип не дернулся последний раз и не замер.

— Все! Приехали, — сказал Игнат неровным голосом.

Оксана приоткрыла глаза. Неужели они живы? Она огляделась, не веря в такое чудо. Джип стоял, неестественно наклонившись и уперев окровавленный капот в зеленый склон холма.

Игнат сидел неподвижно, его руки вцепились в руль, костяшки побелели.

— Не могу отпустить, — проговорил он.

Через несколько мгновений руки все же внезапно разжались, он отнял их от руля, распахнутые глаза глядели на них, словно видели в первый раз. Оксана кинулась к нему, схватила эти сведенные судорогой руки, начала целовать.

— Игнатичек! Милый! Живой! Ты вернулся! Мы чуть не пропали! — шептала она.

— Я видел, — проговорил Игнат. Его онемевшие руки оживали, он чувствовал тысячи иголочек, колющих ладони. — Я не знал, как вам помочь, потом увидел братка с джипом... Вы скрылись в парке, уводя толпу за собой. А я ссадил его и погнал к вам... Как видите, вовремя... иначе бы я вам не помог...

Рядом что-то жалобно квакнул Жабик. Его зажало между дверью и сиденьем, но всю дорогу он стоически молчал.

— Нужно быстрее бежать, — сказал Игнат, освобождая его. — Весь город против нас!

— Ты узнал, что хотел? — спросила Оксана.

— Да! Настя рассказала мне, куда удалился Егор. Нам нужен горный монастырь...

— Сначала нам нужно спасти свои шкуры, — подал голос Жабик.

— Эта машина уже не годится. — Игнат с сожалением взглянул на джип. — Пробили колеса.

Джип стоял покосившись. Два левых колеса потеряли резину, бампер был покорежен и забрызган кровью. Оксана увидела окровавленные лоскутки то ли одежды, то ли кожи. Ее передернуло, желудок прыгнул к горлу, она поспешно отвернулась.

— Идем отсюда, — сказал Игнат.

И они растворились в лесу.

— Их было так много! И все хотели нашей смерти! — Голос Оксаны дрожал и прерывался. Беснующаяся толпа и езда на джипе притупили чувства, но она ощущала, как страх и безысходность темными тенями возвращаются в ее душу.

— Это массовое помешательство, — сказал Игнат. Широким шагом он пробирался по лесу, его крепкие руки обнимали Оксану, помогали ей не отстать. Позади семенил Жабик.

— Их нельзя было остановить, кроме как смертью! Нельзя!..

Его голос дрогнул. Оксана поняла, что он все еще переживает случившееся. Сколько людей погибло в той толпе? Десятки, сотни? Но сейчас об этом думать не время. Жертвы еще вернутся к Игнату в будущем, они будут приходить во снах, будут тянуть скрюченные пальцы, чтобы забрать его с собой. Но это будет потом. Сейчас нужно выбраться самому и спасти Оксану с Жабиком.

— Неужели Рост — это такое помешательство? Они не были людьми! Это толпа зверей!

— Я не замечал раньше...

— Это их выбор! — тихо сказал Жабик.

— Но ведь Властелин кинул Зов. Они не могли противиться!

— Это их выбор! Ты смог! — В такие минуты Жабик не походил на ребенка. Он больше был похож на умудренного жизнью старика.

— Ты мне помог! Я почувствовал твою помощь! — сказал Игнат.

— Нет! Жабик тут ни при чем! Ты все сделал сам!

Вдруг ледяная игла вонзилась в переносицу Игната, вторая игла насквозь пронзила Оксану. Игнат ощутил такое впервые. Сейчас он чувствовал не только за себя, но и за Оксану. Удивляться чуду было некогда. Рост предупреждал об опасности. Когда ледяные иглы пронзают тело, для действия остаются считаные секунды. Игнат резко рванулся в сторону, уводя из опасной зоны Оксану. Игла пронзила его спину, но большего сделать он уже не успел. Мелькнула мысль: “Только бы моего тела хватило, чтобы остановить опасность!”

Спину пронзила острая боль. Что-то твердо врезалось в него, едва не раздробив лопатку. Игнат вскрикнул от боли. Оксана испуганно сжалась у него в руках. Прикрывая ее собой, он толкнул ее к дереву и усадил за надежный ствол.

— Будь здесь! Не высовывайся! — крикнул он.

Сам тут же выпрямился, взглядом обшаривая пространство вокруг. Шагах в двадцати от них между деревьями стояли люди. Игнату они показались смутно знакомыми.

Старая, поношенная до лохмотьев одежда, нечесаные космы. Они держали в руках камни и замахивались для следующего залпа. С десяток камней сорвалось с их рук, но теперь Игнат мог действовать. Несколько ледяных игл пронзили тело, он без труда сместился в сторону. Просвистело, рядом с ухом пронеслось что-то тяжелое, позади раздался глухой удар. Камень вонзился в дерево, за которым пряталась Оксана. Ствол дрогнул, с дерева посыпалась труха.

— Они хотят каменный бой? — проговорил Игнат. Он почувствовал, как полыхнул над ним Знак. Тело переполнилось небывалой мощью. — Они его получат!

Что-то квакнул в ответ Жабик. Не отпуская взглядом бомжей, Игнат наклонился и поднял пару камней. То, что это бомжовое воинство дяди Вани, он понял, едва увидев их за деревьями. Погоня в очередной раз загнала беглецов во владения короля свалки.

Бомжи уже замахивались следующей порцией камней. Игнат усилил рефлексы, резко, без замаха послал оба камня в противника. Хруст — один из бомжей исчез с глаз, словно он был падающей мишенью в тире. Второму камень влетел прямо в оскаленный рот. Брызнули в разные стороны белые искорки зубов и рубиновые — крови. Бомж захлебнулся и осел на землю.

На сей раз ледяных игл было мало, удачные ответные действия заставили бомжей нервничать, большинство их камней легло рядом. Игнат подхватил еще два камня. Жабик метнул свои. Еще один бомж исчез, словно его не было. Остальные неуверенно попятились.

— Эй, уважаемые! — крикнул Игнат. — Мы вас не трогали, и вы нас не троньте!

Бомжи развернулись и исчезли за деревьями. Игнат перевел дух. Похоже, с этой напастью справились. Он повернулся к Оксане:

— Оксан, выходи! Враг бежал!

Из кустов мелькнула серая молния. В правой икре взорвался шар боли. Игнат охнул и осел на землю. В ногу вцепилась огромная собака. Клыки пропороли джинсы, разодрали кожу, впились в мышцу. Пасть пса тут же наполнилась кровью, отчего желтые глаза загорелись плотоядным блеском. Игнат закричал, здоровенный пес все сильнее сжимал зубы, то и дело мотая головой. От боли закружилась голова.

Игнат скрипнул зубами, перед глазами полыхнул Знак. Тут же боль стала уходить, кровь перестала сочиться из раны. Но он ощущал, что собака все сильнее сжимает пасть. Еще чуть-чуть — и хрустнет кость.

— Р-р-р! — Игнат зарычал не хуже собаки.

Им овладел приступ бешенства. Руки схватились за пасть пса, пальцы скользнули между зубов. Игнат закричал еще громче и изо всех сил потянул челюсти собаки в разные стороны. По жилам пробежала небывалая энергия, Знак еще ярче засиял над ним, вливая силу. Раздался визг, пес забился, уже не пытаясь сжать челюсти, теперь он желал лишь вырваться. Игнат не дал ему такой возможности. Осторожно высвободив ногу из раскрытой пасти, он рванул челюсти зверюги еще сильней. Жалобный визг сменился хрипом и хрустом. Он разорвал череп собаки на две части, откинул ее еще дергающееся тело в сторону.

— Так-то!

Он выпрямился. Ногу пронзила боль. Игнат взвыл, руки поспешно ухватились за ствол дерева. Он посмотрел вниз, в штанине зияют дыры от клыков, но в целом материя все же уберегла ногу от более страшной раны. Игнат осторожно ступил на прокушенную ногу, икра отозвалась тупой болью. Кость, кажется, цела. Игнат сосредоточился, Знак Роста, словно сердце, пульсировал над его головой. С каждым биением Знака в тело вливалась энергия силы. По икре пробежала горячая волна, боль сменилась зудящим покалыванием.

— Игнат! С тобой все в порядке?! — Из-за ствола высунулось бледное лицо Оксаны.

— Да, — сквозь зубы произнес он. Боль утихла, но окровавленную штанину не спрячешь.

— Осторожно! — воскликнул Жабик.

Игнат резко поднялся, закрывая Оксану собой. Из кустов на них выступили собаки. Вздыбленная на загривке шерсть, оскаленные клыки, поднятые торчком уши. Питомцы Волчьего Пастыря маленькими шажками приближались к троим беглецам.

Игнат огляделся в поисках оружия. Оскаленных морд слишком много, если бросятся все разом, никакая сила не сможет их остановить. Разорвут в клочья.

— Что будем делать? — проговорил он, отступая к дереву.

Псы окружили их со всех сторон, замерли, словно ждали сигнала. И сигнал не заставил себя долго ждать. Прямо в голове Игнат ощутил голос.

“Разорвать чужаков! Чужаки — враги хозяина! Разорвать!”

Игнат сжался, словно уже ощущая клыки, впивающиеся в плоть. Рана на ноге отдалась тупой болью. Псы медленно двинулись вперед, их лапы неумолимо сокращали дистанцию. Игнат впился в них взглядом, потом резко опустился на четвереньки и рыкнул во все горло. Передние собаки испуганно заскулили, попытались затормозить. Задние смяли их, перед Игнатом образовался визжащий клубок мохнатых тел. За спиной Игнат ощущал присутствие перепуганной Оксаны. “Никто не защитит ее, кроме меня!” Его устрашающий рык остановил их лишь на мгновение. Игнат уже готов был ринуться в самую гущу стаи и голыми руками рвать зверюг, но не успел.

Из клубка мохнатых тел в длинном прыжке вылетел крупный кобель с яростно оскаленной пастью. Он сбил Игната с ног, но руки успели зажать бешено дергающееся тело. Пальцы ощутили гладкую кожу, покрытую короткой шерстью, под ней перекатывались могучие мускулы. Игнат сжал руки изо всех сил, перед лицом увидел мощные белые клыки, дыхание зверя обожгло кожу, в глаза брызнула пена.

Игнат едва удерживал собаку, рвущуюся к нему, ее челюсти лязгали все ближе и ближе. Он чувствовал, как слабеют руки. Знак потускнел и погас над его головой. Игнат чувствовал, что нужно всего лишь сосредоточиться, чтобы вернуть его, нужно всего лишь закрыть глаза и представить... Но как это сделать, когда прямо перед лицом клацает зубами оскаленная пасть, а руки все слабее и слабее и уже не в силах сдерживать эту махину. Еще мгновение — и бешено дергающаяся псина вырвется из его хватки, стальные челюсти сомкнутся на его горле, кровь фонтаном хлынет из разорванных артерий, угасающее сознание, может быть, даже успеет увидеть этот фонтан.

Руки окончательно ослабли. Игнат почувствовал, как мускулистое тело выскальзывает из ослабевших пальцев. Оскаленная морда еще ближе... ближе... И тут что-то случилось. Пространство вокруг заполнилось жалобным визгом и лаем. Тяжесть слетела с Игната, он недоуменно сел. Как раз вовремя, чтобы увидеть поджатые хвосты в панике бегущей стаи.

— Что их так напугало?

Игнат отыскал глазами Оксану. Та ни жива ни мертва, глаза огромные, на бледное лицо медленно возвращается румянец.

— Он! Он их напугал! — ткнула Оксана пальчиком мимо Игната.

Тот поспешно обернулся, ожидая увидеть нечто еще более страшное, чем оскаленная пасть добермана. Но увидел лишь Жабика. Тот стоял рядом с деревом, веки полуопущены, рот раскрыт, словно он тянет длинную щемящую ноту. Треугольные зубы блестят в свете луны. Но ни звука не доносилось из раскрытого рта.

А потом Игнат ощутил. Его слух обострился, диапазон восприятия расширился. Жабик издавал звуки на другом, недоступном обычному человеческому уху диапазоне. Игнат скривился — от крика Жабика в голове словно загудела, завибрировала мощная дрель, сверлящая черепную коробку. Игната перекосило, руки сами собой сжали голову. Потом звук будто ножом обрезало. Игнат осторожно отнял ладони от ушей, огляделся. Жабик глядел на него как ни в чем не бывало.

— Сильно! — молвил Игнат.

— Тебя нужно перевязать!

На него набросилось маленькое, суетливое существо. Игнат ощутил боль в ноге — Оксана трогала края рваной раны. Личико ее морщилось, глаза спешно искали, что бы можно пустить на бинты.

— Не нужно, — проговорил Игнат.

Он прикрыл глаза, Знак вновь полыхнул перед его внутренним взором. По ноге пронесся освежающий вихрь покалывания. Игнат услышал, как охнула Оксана. Он открыл глаза и взглянул на рану. Раны не было. В разодранной прорехе джинсов алел безобразный рубец.

— Нам нужно спешить, — проговорил Игнат. — Они скоро вернутся. И нам уже не удастся от них отделаться.

Оксана страдальчески возвела глаза к небу, что-то буркнул Жабик. Игнат поглядел на них — оба измазаны грязью и кровью, но глаза лихорадочно блестят. Оба глядят на него как на командира. Они доверили ему свои жизни, доверили ему свое спасение. “Я не могу их подвести!”

Игнат огляделся, выбирая направление. Псы и бомжи скрылись прямо за оврагом, — значит, нужно взять левее. “Так мы уйдем от города и не наткнемся на свалку”. Не медля больше ни секунды, небольшой отряд скрылся в густых зарослях.